Архип Иванович Куинджи

Имя Архипа Ивановича Куинджи сделалось известным сразу же, как только публика увидела его картины «После дождя» и «Березовая роща». Но на Восьмой выставке художников-передвижников произведения А.И.Куинджи отсутствовали, и это было сразу же замечено зрителями. П.М.Третьяков писал И.Крамскому из Москвы, что по этому поводу горюют даже те немногие, кто раньше не очень тепло относился к произведениям художника.
Летом и осенью 1880 года, во время разрыва с передвижниками, А.И.Куинджи работал над новой картиной. По российской столице разнеслись слухи о феерической красоте «Лунной ночи на Днепре». На два часа по воскресеньям художник открывал желающим двери своей мастерской, и петербургская публика начала осаждать ее задолго до завершения произведения.
Эта картина обрела поистине легендарную славу. В мастерскую А.И.Куинджи приходили И.С.Тургенев и Я.Полонский, И.Крамской и П.Чистяков, Д.И.Менделеев, к картине приценивался известный издатель и коллекционер К.Т.Солдатенков. Прямо из мастерской, еще до выставки, «Лунная ночь на Днепре» за огромные деньги была куплена великим князем Константином Константиновичем.
А потом картина была выставлена на Большой Морской улице в Петербурге, в зале Общества поощрения художников. Выступление художника с персональной выставкой, да еще состоящей всего из одной небольшой картины, было событием необычным. Причем картина эта трактовала не какой-нибудь необычный исторический сюжет, а была весьма скромным по размеру пейзажем. Но А.И.Куинджи умел побеждать. Успех превзошел все ожидания и превратился в настоящую сенсацию. Длинные очереди выстраивались на Большой Морской улице, и люди часами ждали, чтобы увидеть это необыкновенное произведение. Чтобы избежать давки, публику пускали в зал группами.
А.И.Куинджи всегда очень внимательно относился к экспонированию своих картин, размещал их так, чтобы они были хорошо освещены, чтобы им не мешали соседние полотна. В этот раз «Лунная ночь на Днепре» висела на стене одна. Зная, что эффект лунного сияния в полной мере проявится при искусственном освещении, художник велел задрапировать окна в зале и осветить картину сфокусированным на ней лучом электрического света. Посетители входили в полутемный зал и, завороженные, останавливались перед холодным сиянием лунного света.
Перед зрителями раскрывалось широкое, уходящее вдаль пространство; равнина, пересеченная зеленоватой лентой тихой реки, почти сливается у горизонта с темным небом, покрытым рядами легких облаков. В вышине они чуть разошлись, и в образовавшееся окно глянула луна, осветив Днепр, хатки и паутину тропинок на ближнем берегу. И все в природе притихло, завороженное чудесным сиянием неба и днепровских вод.
Сверкающий серебристо-зеленоватый диск луны залил своим таинственным фосфоресцирующим светом погруженную в ночной покой землю. Он был так силен, что некоторые из зрителей пытались заглянуть за картину, чтобы найти там фонарь или лампу. Но лампы не оказывалось, а луна продолжала излучать свой завораживающий, таинственный свет.
Гладким зеркалом отражают этот свет воды Днепра, из бархатистой синевы ночи белеют стены украинских хат. Это величественное зрелище до сих пор погружает зрителей в раздумья о вечности и непреходящей красоте мира. Так до А.И.Куинджи пел о природе только великий Н.В.Гоголь. Число искренних почитателей таланта А.И.Куинджи росло, редкий человек мог остаться равнодушным перед этой картиной, казавшейся колдовством.
Небесную сферу А.И.Куинджи изображает величественной и вечной, поражая зрителей мощью Вселенной, ее необъятностью и торжественностью. Многочисленные атрибуты пейзажа - стелющиеся по косогору хатки, кустистые деревья, корявые стебли татарника - поглощены тьмой, цвет их растворен бурым тоном.
Яркий серебристый свет луны оттенен глубиной синего цвета. Своим фосфоресцированием он превращает традиционный мотив с луной в настолько редкостный, многозначительный, притягательный и таинственный, что преобразуется в поэтически-взволнованный восторг. Высказывались даже предположения о каких-то необычных красках и даже о странных художественных приемах, которые якобы использовал художник. Слухи о тайне художественного метода А.И.Куинджи, о секрете его красок ходили еще при жизни художника, некоторые пытались уличить его в фокусах, даже в связи с нечистой силой.
Может быть, это происходило потому, что А.И.Куинджи сосредоточил свои усилия на иллюзорной передаче реального эффекта освещения, на поисках такой композиции картины, которая позволила бы максимально убедительно выразить ощущение широкой пространственности. И с этими задачами он справился блестяще. Кроме того, художник побеждал всех в различении малейших изменений цветовых и световых соотношений (например, даже при опытах с особым прибором, которые производились Д.И.Менделеевым и др.).
Создавая это полотно, А.И.Куинджи применил сложный живописный прием. Например, теплый красноватый тон земли он противопоставил холодно-серебристым оттенкам и тем самым углубил пространство, а мелкие темные мазки в освещенных местах создали ощущение вибрирующего света.
На выставку восторженными статьями откликнулись все газеты и журналы, репродукции «Лунной ночи на Днепре» тысячами экземпляров разошлись по всей России. Поэт Я.Полонский, Друг А.И.Куинджи, писал тогда: «Положительно я не помню, чтобы перед какой-нибудь картиной так долго застаивались... Что это такое? Картина или действительность? В золотой раме или в открытое окно видели мы этот месяц, эти облака, эту темную даль, эти «дрожащие огни печальных деревень» и эти переливы света, это серебристое отражение месяца в струях Днепра, огибающего даль, эту поэтическую, тихую, величественную ночь?» Поэт К.Фофанов написал стихотворение «Ночь на Днепре», которое потом было положено на музыку.
Публику приводила в восторг иллюзия натурального лунного света, и люди, по словам И.Е.Репина, в «молитвенной тишине» стоявшие перед полотном А.И.Куинджи, уходили из зала со слезами на глазах: «Так действовали поэтические чары художника на избранных верующих, и те жили в такие минуты лучшими чувствами души и наслаждались райским блаженством искусства живописи».
Великий князь Константин Константинович, купивший картину, не захотел расстаться с полотном, даже отправляясь в кругосветное путешествие. И.С.Тургенев, находившийся в это время в Париже (в январе 1881 года), пришел в ужас от этой мысли, о чем возмущенно писал писателю Д.В.Григоровичу: «Нет никакого сомнения, что картина... вернется совершенно погубленной, благодаря соленым испарениям воздуха и пр.». Он даже посетил великого князя в Париже, пока его фрегат стоял в порту Шербурга, и уговаривал того прислать картину на короткое время в Париж. И.С.Тургенев надеялся, что ему удастся уговорить его оставить картину на выставке в галерее Зедельмейера, но уговорить князя не удалось.
Влажный, пропитанный солью морской воздух, конечно, отрицательно повлиял на состав красок, и пейзаж стал темнеть. Но лунная рябь на реке и сияние самой луны переданы гениальным А.И.Куинджи с такой силой, что, глядя на картину даже сейчас, зрители немедленно подпадают под власть вечного и Божественного..." - http://kuinje.ru/moonnight.php

Получив от Бога редкий живописный дар, Куинджи выработал свою систему творчества; осознать ее целиком до сих не могут последователи художника. И снова вопросы… Каким образом за короткий срок ему удалось заслужить уважение и любовь к себе учеников Академии художеств? Быть может, Куинджи знал магические слова или, как сегодня говорят, был харизматической личностью? Так или иначе, ученики Академии едва ли не обожествляли своего учителя.

Куинджи обожал живопись. Об этом еще при жизни художника ходили легенды. Такие же легенды ходили и о нежной любви мастера к птицам. Сохранились замечательные рисунки известного сатирика П.В. Щербова: Куинджи врачует птиц на крыше своей мастерской. Обычно их прилетало так много, что за тьмой пернатых гостей художника порой не было видно.

До обидного мало свидетельств о жизни Куинджи. Это ли не одна из загадок? Столько любящих людей вокруг, а воспоминаний – всего ничего…

В воспоминаниях И.Е. Репина, друга Куинджи, есть яркий портрет художника: «Коренастая фигура, с огромной головой, шевелюрой Авессалома и очаровательными очами быка, он был красив, как Ассур, дух ассирийцев».

Вот еще одна из загадок. Куинджи умел писать замечательные полотна и чуть ли не с трудом – буквы. Сохранилась одна подпись художника – она по-детски крупная, неловко исполненная, очевидно, Архип Иванович был не очень-то в ладах с грамотой. Современники говорили о Куинджи, что он – художник света. И свет подвластен ему, как соловью – майская песня.




Куинджи-педагог

В истории русского искусства есть одна яркая страница – преподавательская деятельность Архипа Ивановича Куинджи. В мастерской маэстро зажигались такие «звезды» живописи, как Богаевский, Вроблевский, Зарубин, Химона, Калмыкова, Рушиц, Пурвит, Краузе, Рерих, Рылов, Борисов, Вагнер, Чумаков и другие.

У каждого из этих творцов была своя дорога в мастерскую Куинджи. Латри привел его дед, И.К. Айвазовский. Бровар и Кандиуров пришли к Куинджи после окончания Академии художеств. «Неспособный» Богаевский был принят Архипом Ивановичем в пейзажную мастерскую вольнослушателем.

Куинджи был педагогом от Бога, обладал врожденными способностями к преподаванию. Его обучение не представляло из себя стройной системы, но в педагогическом процессе были продуманность и определенность. В конце концов, важен результат: сонм прекрасных живописцев, которых выпестовал Куинджи, потрясает. По пятницам с 10 утра до 14 часов дня Архип Иванович открывал двери мастерской для всех желающих консультироваться по вопросам пейзажной живописи. Часто в стенах помещения оказывалось трудно дышать: набивалось более 200 человек, которым Куинджи читал лекции.

Мастерскую – в широком смысле слова – Куинджи представлял себе как единую семью, объединенную общим интересом к искусству. Во главе такой семьи должен стоять наставник, старший товарищ, мудрый друг, а не строгий профессор. Учеников своих Архип Иванович уважал и любил. Во время студенческих волнений 1899 года ему пришлось оставить официальное педагогическое поприще. И хотя он уже не числился наставником от Академии художеств, все равно группу самых верных своих «детей» не бросал до конца жизни: за свой счет возил за границу, продолжал заниматься с ними, вникал во все их жизненные ситуации.

Вот ряд педагогических рекомендаций Куинджи: «Картину следует писать от себя, наизусть, на основании знаний, приобретенных на этюде. В картине должно быть ‘‘внутреннее’’, то есть мысль, художественное содержание». Об этюдах: «Это… то же самое, что записная книжка писателя, где отдельные фразы и заметки».

Общество имени А.И. Куинджи

Почти всю свою жизнь Архип Иванович Куинджи мечтал создать свободный творческий союз художников. Наконец в 1908 году его желание исполнилось, часть его учеников и ряд студентов, преподавателей-академистов образовали Общество имени А.И. Куинджи.
Главной целью новой организации было оказывание материальной и нравственной поддержки художественным объединениям, кружкам и отдельным художникам. К 1910 году общество насчитывало 101 человек. В него входили Опекушин, Поленов, Мате, Серин, Бродский и другие известные творцы. Материальной основой общества стал миллионный капитал Архипа Ивановича Куинджи.

Имение художника в Алупке состояло из двух земельных наделов, на мысе Сарыч и в нынешнем центре города. В общей сложности они составляли 547 779 сажень. Пожертвование было учинено с условием: «Имение не должно быть продано, ни заложено, ни иным образом отчуждено… В случае за крытия Общества по постановлению Общего собрания членов Общества или иным способом, пожертвованное недвижимое имущество поступает в распоряжение Императорской Академии художеств». Подобный дар – уникальный случай в истории.

Общество имени А.И. Куинджи просуществовало до 1931 года. Все это время его члены с благодарностью сохраняли память о своем основателе. Согласно документу, одна из частей имения при закрытии общества перешла в распоряжение Академии художеств. Долгие годы здесь расположена база для художественной практики студентов этого старейшего учебного заведения России. Только, к сожалению, о том, что нынешняя база художников – бывшее владение Куинджи, знают далеко не многие…

Куинджи жил в южнобережных имениях ежегодно, подолгу, до самой своей смерти. Он надеялся, что крымский климат приостановит начавшую активно развиваться болезнь сердца. Весной 1910 года, как всегда, Архип Иванович отправился в Крым. До Севастополя Куинджи доехал поездом, затем до Ялты на маршрутном автомобиле. Дорога его утомила. Восьмого апреля он остановился в гостинице «Ореанда». Сюда был приглашен врач Б.П. Ножиков, обнаруживший у художника воспаление легких. О приезде учителя узнал один из его учеников, Николай Химона, и поселился в соседнем номере, чтобы ухаживать за больным. Из Ялты в Петербург Куинджи увезли седьмого мая. Архипу Ивановичу оставалось жить два месяца…

По материалам книги И. Голицыной. «Куинджи».