БДСМ компании

Правильно!

Да

Почему?

Недостаточный уровень производительных сил, однако.

С одной стороны для возвращения рабства "на новом уровне" - нужно сначала коммунизм отстроить (иначе на какие шиши рабов кормить/поить). С другой - "death is a very permanent thing" - нужны если не воскресильни, то, как минимум, регенераторы.

А причём тут коммунизм??? И возвращение рабства. Эти фирмы то особо не афишируются и рабов можно кормить на их же шиши или на деньги этой компании (она то хорошо может зарабатывать!) Это же не возвращение рабства для всех жителей страны, а только модель такого, своеобразного общества, для тех кому это интересно, кому этого хочется.

Или я чего то не понял??

Конечно добровольно!!!

Интересно. С этого места, если можно поподробней. Может ссылочку какую-нибудь дадите, а? Или эта организация себя не афиширует даже в интернете?

Попробуем поподробнее (прошу прощения за имевший место быть телеграфный стиль - прошлую неделю сидел в королевстве Датском без буковок на клавиатуре).

Итак, какие у нас варианты, в случае "фирмы по оказанию услуг"?

1) "нижний" тем или иным способом оплачивает "услуги Верхнего". Если не входить в цикл (например работает "фирма Верхний+нижний", оказывая услуги по... и так далее), то это означает:

1a) Нижний имеет внешние источники дохода, либо "халявные" (например наследство), либо "зарабатываемые", первый случай можно приравнять к (1б), во втором случае мы имеем классическое "развлечение", то е. независимо от декларируемых "принципов" здесь речь идет о сессионных, а не ЛС-отношениях.

1б) Нижний оплачивает свое "существование" непосредственным служением Верхнему, в этом случае "фирма" является лишним звеном (разве что оказывает посреднические услуги), а Верхний реально "содержит" как себя, так и нижнего (то е. фактически "работает за двоих").

1с) Верхний фактически "паразитирует" на нижнем. В ЛС такое бывает, но назвать такого "верхнего" - "Верхним" - у меня язык плохо поворачивается.

2) "Верхний" оплачивает услуги "нижнего". Куда при этом идут деньги - фирме или самому нижнему - разница непринципиальна, но в отличии от (1) здесь у нас иная проблема - что делать с "плохим нижним", и что делать с "чокнутым верхним". К сожалению рассчитывать, что в этой модели отношений будут соблюдаться "безопасность и добровольность" - наивно, (какая, к черту, добровольность, если это платная услуга), что же касается безопасности - ее можно оговаривать, но нельзя гарантировать.

Если мы говорим о "мире БДСМ" - то "приказы верхнего подлежат исполнению". Вопрос, что делать в случае неповиновения - открыт. Либо мы усиливаем наказание за пределы безопасности (2а), либо... Опять имеем сессионные отношения с оговоренными границами (и главное - правом вето со стороны "нижнего") (2б)

То е., практически, "нижний" окажется либо "недолговечной игрушкой" (или нам нужны методы "возвращения в исходное состояние"), либо это просто наемный работник, исполняющий на определенный срок "обязанности по контракту).

Итак, случаи 1а и 2б - естественная ниша для фирм, специализирующихся на специфической услуге, но здесь речь идет об индустрии развлечений, а не о "мире БДСМ", остальные же случаи либо противоречат имеющемуся законодательству, либо не требуют фирмы-посредника.

Примерно так.

А коротко моя уже формулировал , если же формулировать "по другому срезу" - то во-первых не совсем ясно, что такое БДСМ-компания;

либо это, действительно, БДСМ-клуб, либо это некая "фирма" (чем она занимается - не столь суть важно), корпоративный этикет которой построен на БДСМ отношениях. Второе выглядит несколько задумчиво-подростково, бо _ЛЮБАЯ_ более-менее крупная контора вполне себе тематическое сообщество (хоть и без телесных наказаний).

Если первое - то, повторюсь, либо это СЕССИОННЫЕ отношения, либо уголовщина (нанесение телесных повреждений различной тяжести, причем, вероятно, с эээ... как там оно в кодексе... повлекшим полную или частичную потерю работоспособности), либо "детские игры". Все это к строительству "мира БДСМ" имеет весьма косвенное отношение...

-----------------------------------

между арками виадука
показалось небольшое строение изумрудного и золотистого цвета; я
решил, что это бензоколонка. Рядом с ним стояла плоская, как большой
таракан, машина - должно быть, гоночная; в домике не было окон, но
сквозь полупрозрачные стены солнце просвечивало, как сквозь витраж;
когда наша растянувшаяся колонна оказалась шагах в шестидесяти от
него, я услышал доносящиеся оттуда стоны и хрипы до того ужасные, что
волосы встали у меня дыбом. Голос - без сомнения, человеческий -
хрипел и стонал попеременно. Я уже больше не сомневался, что это крик
пытаемого, а может быть, убиваемого, и взглянул на своих спутников, но
они не обращали никакого внимания на эти исступленные вопли.
Я хотел крикнуть им, позвать и их тоже на помощь, но лишился
голоса при леденящей душу мысли, что судьба истязаемого человека может
им быть до такой степени безразлична; я молча соскочило железной
кобылы и побежал напрямик не оглядываясь. Но прежде чем я успел
добежать, раздался хриплый, короткий визг, и все утихло. Здание было
павильоном легкой, воздушной конструкции, с виду - без всяких дверей;
я обежал его и, не обнаружив входа, застыл как вкопанный перед стеной
из голубоватой стекловидной массы, настолько прозрачной, что я смог
заглянуть внутрь. На забрызганном кровью столе кто-то лежал - между
аппаратами, блестящие трубки или клещи которых впивались в тело, уже
мертвое, перекрученное предсмертной судорогой так, что я не мог
отличить рук от ног. Не видел я и головы или того, что ее заменяло: ее
закрывал надвинутый сверху массивный металлический колокол с
игольчатыми шипами. Многочисленные раны трупа уже не кровоточили,
наверное, сердце перестало биться. Ступни мои жег раскаленный солнцем
песок, в ушах звучал еще нечеловеческий вопль умирающего, я стоял,
парализованный омерзением, страхом, необъяснимостью сцены, ведь больше
здесь никого не было - я мог заглянуть во все углы этого зала машинных
пыток; я скорее почувствовал, чем услышал приближение фигуры в
капюшоне и, краешком глаза заметив, что это настоятель, хрипло
спросил:
- Что это? Кто убил его? А?
Он стоял рядом со мною, как статуя, и я онемел, припомнив, что
это и вправду железная статуя; в подземелье фигуры монахов в капюшонах
не выглядели такими невероятно чужими, как здесь, на самом солнце,
посреди белой геометрии дорог, на чистом фоне горизонта; труп,
скрючившийся в объятиях металла, там, за стеклянной стеной, показался
мне кем-то единственным, кем-то близким, меж тем как я стоял один как
перст среди холодных, логичных машин, не способных ни на что, кроме
отвлеченного умствования. Меня охватило желание, больше того,
решимость уйти, не отозвавшись ни единым словом, не попрощавшись с
ними даже взглядом; между мною и ими в мгновение ока разверзлась
непреодолимая пропасть. И все-таки я продолжал стоять, а рядом молча,
словно чего-то еще ожидая, стоял отец Дарг.
В помещении, залитом голубым светом, пропущенным через стеклянную
крышу и стены, что-то дрогнуло. Сверкающие сочленения аппаратов над
окоченевшим телом пришли в движение. Они осторожно выпрямляли
конечности замученного, поливали его раны какой-то прозрачной
жидкостью, курившейся белым паром; кровь с него смыли, и теперь он
покоился плоско, прибранный к вечному сну; но блеснули какие-то
острия, я решил, что сейчас его вскроют, и, хотя он был уже мертв,
хотел побежать туда, уберечь его от четвертования; однако настоятель
положил мне на плечо железную руку, и я остался на месте.
Сверкающий колокол поднялся, и я увидел нечеловеческое лицо;
теперь все машины работали одновременно и с такой скоростью, что видно
было только мелькание, и под столом - движение стеклянной помпы, в
которой бурлила красная жидкость; наконец в средоточии всей этой суеты
грудь лежащего приподнялась и опала; раны заживали у меня на глазах,
он шевелился и потягивался всем телом.
- Воскрес? - спросил я шепотом.
- Да, - отвечал настоятель. - Чтобы скончаться еще раз.