Литературный Крым сегодня.

Вышеназванный маршрут для меня обычный, поскольку этот край полуострова и есть моя малая родина. Как только выходит очередная книга, у меня начинается самый беспокойный момент творческой жизни. Стало личной традицией идти по такому случаю в библиотеку, в этот Зал совета и суда, чтобы выслушать читательский вердикт.
Обычно таких встреч бывает несколько. И первая, как правило, проходит в Симферополе (в библиотеках Ивана Франко или А.С.Пушкина). Потом следуют, если получится, Севастополь и Ялта.
Презентация в Ялте состоялась в библиотеке им. А.П. Чехова. Проходила встреча с коллегами и читателями города-курорта удивительно тепло. О книге высказали свое мнение профессионалы Геннадий Шалюгин, Тамара Егорова, Владимир Подзноев, и многие другие знакомые и незнакомые мне ялтинцы. Звучали гитара, авторские патриотические песни.
26 декабря очередная встреча по книге ЮГО-ВОСТОК состоялась в Бахчисарае в Центральной библиотеке им. А.С. Пушкина. В этот вечер я впервые обстоятельно пообщался с местными литераторами и должен отметить высокий уровень произведений многих их них. К новому году их сообщество выпустило книгу, посвященную 70-летию великой Победы. Издание это было профинансировано администрацией Бахчисарайского района.
Аналогичная ситуация прослеживается и на моей малой родине. В Ленинском районе стало традицией выпускать за счет бюджета коллективные сборники местных авторов.
Не знаю, что значит для заматеревших мэтров и прочих материковых писателей Год литературы, который мы прожили, но для меня, крымчанина объявление о нём, явилось еще одним после общекрымского референдума знаковым явлением.
В ходе бурного процесса возвращения в большую литературную жизнь, я слышал от своих российских коллег много иронического и даже пессимистического в адрес Года, мол, всё это делается для «галочки», всё это обычное «отбывалово» и огорчался.

Несмотря же на то, что начался литературный 2015 год как-то ни шатко, ни валко, оптимизма я не терял. И подогревал мне это чувство полный переживаний 2014 год. Я имею ввиду не только судьбоносное для Крыма и России вторичное и окончательное воссоединение. Меня охватила эйфория востребованности, пусть и не такой интенсивной, какая мне помнится с доперестроечных времен. Меня снова стали публиковать в Москве.

Первой ласточкой явилась целая страница «Литературной газеты» №10 (6453) (12.03.2014), которую я разделил со своими коллегами Руфиной Максимовой, Владимиром Гаховым, и Татьяной Халаевой. Под заголовком «Есть у нас родная речь» взятого из, к тому времени широко прозвучавшего в интернете и перекочевавшего оттуда на страницы российских СМИ, моего стихотворения «Как мы дальше будем жить».
Так что для меня, я так считаю, Год литературы начался на год раньше, и как раз за три дня до Крымского референдума.
Примерно в то же время (в разгар Крымской весны мои произведения были напечатаны в журнале «Смена» (стихи), в «Роман-газете» (рассказ). Пользуясь моментом, хочу сообщить своим читателям и коллегам, именно эти два издания, чудом уцелевшие после распада СССР и гибели советской культуры («Смена» и «Литературка»), никогда не забывали обо мне. В годы безвременья именно в них я опубликовал не мало своих поэтических и прозаических произведений. Например, большие подборки стихов в «Литературной газете»: «Осенний фокстрот» №41 (6342) (19-10-2011) и «Ювелирика» №50 (6491) (17-12-2014).
Активно печатает крымских авторов, в том числе и меня «Литературная газета + Курьер культуры: Крым-Севастополь».
Назову еще несколько публикаций только в «Литературной газете» прежде всего потому, что по большей части меня она представляет в компании моих товарищей по крымскому стихотворному цеху. Хочу, чтобы прозвучали имена и этих, достойных внимания, поэтов.
Итак.
«ЛГ» №10 (6453) (12.03.2014), с Владимиром Гаховым, Руфиной Максимовой (Феодосия), Татьяной Халаевой (Севастополь);
«ЛГ» №11 (6501) (18.03.2015), с Николаем Тарасенко, Иваном Тучковым (Севастополь)…
«ЛГ» №11 (6526) (30.09.2015), с Владимиром Тереховым, Владимир Грачевым (Симферополь), Геннадием Шалюгиным (Ялта).
Лично для меня и некоторых крымских авторов, борьбы за возвращение Крыма началась задолго до «Крымской весны».
Об этом знала вся Россия, потому что мы, не сомневаясь ни йоту в том, что мы всё равно вернемся «в родную гавань», методично и настойчиво торили свой путь домой.
Вот как об этом написала та же «Литературка» в № 12 (6455) (26.03.2014):
Переворот в Киеве, поставивший украинское государство перед крахом, стремительное возвращение Крыма и Севастополя в Россию, ошеломительные итоги референдума, духовный подъём всего русского мира…
Для многих этот исторический взрыв стал неожиданностью, пришлось искать в запасниках новые слова, иные мысли, неведомые доселе эмоции. На этом фоне мы можем с чистой совестью сказать, что «Литературная газета» всегда писала об украинском проекте честно и прямо. Наши авторы предупреждали, на какой путь встала независимая Украина и куда он ведёт. Приводимые сегодня отрывки (я даю только свой–ВВМ) из текстов, которые публиковала «ЛГ» на протяжении более чем десяти лет, тому неопровержимое свидетельство.
Что же теперь? Давайте скажем прямо: испытание Украиной только началось.

Крым – чей?
В предвоенные годы в Крыму из 919 школ были: 387 – с русским, 372 – с татарским, 82 – с немецким, 46 – с еврейским, 15 – с греческим, 12 – с армянским, 5 – с болгарским языками обучения.
Интенсивное послевоенное переселение в Крым граждан из других регионов СССР, прежде всего Украины и России, значительно изменило национальный состав области и языковую ситуацию. После стремительного вхождения Крыма в состав Украины (1954 г.) украинский язык стал повсеместно вводиться как язык изучения. Но все попытки обучения на украинском языке не получили должного развития, преимущество отдавалось русскому как языку межнационального общения народов СССР. После выхода Украины из СССР русский утратил свой статус. Это вызвало активное и всё более растущее движение за придание русскому языку статуса второго государственного языка.
Все надеялись, что вот-вот в соответствии с новой Конституцией Автономной Республики Крым (после её доработки и утверждения Верховной радой) Крыму предоставят право самостоятельно формировать структуру национального состава и демографическую ситуацию, вести соответствующую языковую политику, прежде всего в сфере образования.
Принятое 25 декабря 1997 г. Постановление Верховного Совета Автономной Республики Крым «Об изучении потребности в сохранении и развитии сети школ, классов и дошкольных учреждений с русским языком обучения и воспитания» носило, как потом показало время, односторонний характер, что особенно явствовало из прямолинейности и некорректности постановки вопросов в опросных листах.
(Валерий МИТРОХИН, № 39, 2001 г.)

ИСПЫТАНИЕ УКРАИНОЙ
Националистическая Украина не гнушалась самыми постыдными и откровенными средствами борьбы против российской культуры, и прежде всего с родной для подавляющей части населения русской речью. Мы же, носители этого языка, могли противопоставить этому натиску только духовные свои щиты, терпеливо уповая на то, что «Родина слышит, Родина знает» о нашей борьбе. Нам надо было не только самим выжить, но и сохранить великое русское слово. Для подавления этих настроений Киевом был создан так называемый Национальный совет по культуре и духовности, призванный осуществлять политику насильственной украинизации.
Фестиваль «Великое русское слово», созданный политическим лидером русского Крыма Сергеем Цековым, с годами стал подлинным движением, боровшимся всеми доступными средствами за воссоединение Крыма с Россией. В течение семи лет интеллектуалы полуострова, с 6 июня (день рождения Пушкина) по 12 июня (День России) брали верх над оголтелым укрочиновничеством, показывая граду и миру, чем дышит и куда медленно и верно идет русский Крым.
Крым не только крестильная Христианства, но и литературная Мекка со своими историей и традициями. И главным местом поклонения этим началам является Коктебель. Здесь уже 15 апреля в день рождения одного из рыцарей нашей поэзии открывается именной фестиваль «Гумилевская весна». А закрывает сезон «Волошинский сентябрь»
Наш полуостров навсегда связан с такими именами, как Антон Чехов, Григорий Петников, Илья Сельвинский, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Владимир Луговской, Петр Павленко, Николай Тарасенко, Владимир Орлов… Таков этот далеко не полный перечень имен из сонма просиявших над этой землей великих мастеров русского слова.
Живые и мертвые они, как тот бессмертный полк, участвовали своими книгами и жизненным подвигом в деле воссоединения России и Крыма. А мы им, как могли, помогали.

Яворовщина
После распада страны распалась и эта, вторая в мире по численности (после китайской) литературная организация. Правда, распад нашей организации начался еще в годы перестройки. Причина была. И я называю ее идейно-меркантильной. Часть прозападно настроенных литераторов, озаботились собственностью Литературного фонда СССР. Тогда баснословно богатой организации. Говорили, что казна ее равнялась, а порой и превышала бюджет отдельно взятой какой-нибудь не слабой федеративной единицы тогдашней России.
Лихие из правления большого СП отмежевались от «патриотов» и создали Российский Союз писателей. Стали выпускать журнал «Апрель», потребовали раздела материальной части писательской организации, то бишь Литфонда. Началось перетягивание каната.
В результате этой позорной борьбы литфондовская казна стала худеть. А с распадом СССР ее принялись растаскивать, и открыто, и беззастенчиво. Унесли, что смогли и украинские собратья по перу. Тогда в «незалэжной державе» на Дома творчества наложили лапу председатель Национального союза писателей Украины (НСПУ) Яворивский и его Ко.
Жадный и бессовестный, прикрывающийся писательским билетом, этот стукач КГБ фактически сделал украинскую часть собственности литфонда своей вотчиной. Стал качать оттуда гроши и не только на харчи хороши. Частные предприниматели получили от него доступ к неприкосновенной до того момента территории Коктебельского Дома творчества. И сразу же нарушили все условия Договора с НСПУ, то есть с Яворивским. Например, снесли существовавшие там коттеджи и на их месте построили минигостиницы. Сегодня, чувствуя, что над их, не законно обретенной собственностью, расползающейся на чужой земле, нависла опасность экспроприации, они лихорадочно активизировались. Строительные работы возобновились с новой силой. Под шумок срок договора, который простирался только до 2017 года, они продлили до 2055 года.
Все это время я, молча, наблюдал за всем этим беспределом. И чем глубже пытался вникнуть в его суть, тем больше «открытий чудных» узнавал мой непосвященный ум.
Оказалось, что опять же под шумок общественная организация «Союз писателей Крыма», созданная покойным Леонидом Панасенко, сумела каким-то макаром под себя перерегистрировать Дом творчества в Ялте. Вероятно, они поделили сферы, договорившись с Яворивским. Но никакой пользы для крымчан Панасенко от этого своего шага так не поимел. Яворивский наложил лапу и на ялтинскую собственность. А чтобы Панасенко и еже с ним не шумели, выделил в одном из корпусов номерок с видом на море.
Самоуправство и откровенное воровство Яворивского, прикрывающегося значком народного депутата, продолжалось довольно долго. За это время он сдал под бизнесофисы большое помещение издательства «Радянський письменник», а здание на Банковой, где размещалось правление СПУ, превратил в свою крепость, где и отсиживался безвылазно, после того, как возмущенные таким свинством писатели Украины собрались в Киеве, чтобы лишить его админполномочий. Там и тогда мы его переизбрали. С чем он, разумеется, не согласился, потому и не стал передавать дела новоизбранному руководству, и занял выжидательную позицию. Он своего таки дождался. Как только к власти пришел Ющенко, все усилия революционной части писателей Украины были тут же перечеркнуты. И тут же почалась первая в истории Ukraine люстрация. По-русски это называется «расправа»
В знак наказания Яворивский исключил многих своих «оппозиционеров» в том числе и крымскую делегацию, которую возглавляла Галина Хмелевская, в составе которой был и мой друг Валерий Басыров. Он-то и стал последовательным и непримиримым борцом с яворивщиной (яворовщиной), А именно, выпустил одну за другой книги, разоблачающие эту одиозную фигуру. В обоих сборниках документов были опубликованы и мои статьи о том, как и зачем Яворивский приезжал в Крым, когда местную организацию возглавляли Влад Бушняк (официально) и профессор В.П. Казарин (подкожно). Итогом того визита стал беспрецедентный прием в НСПУ (гамузом!) сразу 60 сторонников перемен, которые тут же при попустительстве бушняковской команды развернулась с новой силой. Сделано это было лишь для того только, чтобы получить перевес голосов. Нас, кто противился таким переменам, в то время в крымской организации было около 50 человек.
Так они победили и числом, и подлым расчетом. (Но не окончательно. История рассудила нас 16 марта 2014г.)
Насытившись, Яворивский отвалился. К власти в НСПУ пришли никому неведомые литераторы, которые первым делом явились в Крым. Их принимал исключенный из писательских рядов Басыров. Вскоре выяснилось, что Басыров восстановлен забегая вперед с огорчение хочу заметить. Сегодня под его предводительством часть пишущих крымчан (в основном татары) остались в составе НСПУ, что выглядит демонстративно и вызывающе. Эти люди всем своим поведением как бы говорят: ничего не изменилось; Крым был и остался украинской территорией. Эта тенденция стала просматриваться задолго до перехода в РФ. Тогда я пытался выяснить у бывшего товарища по борьбе судьбу остальных, невинно пострадавших, он отвечал невнятными обещаниями похлопотать и о них. А я понимал, что никто нас восстанавливать не собирается. Полагаю, что Басыров новому руководству понадобился как писпред в Крыму, поскольку человек он деятельный и духом сильный. Хозяйство, оставшееся на полуострове, порушенным и пограбленным могла бы восстановить только такая личность.
До ухода Крыма в Россию работы в этом смысле, похоже, никакой не велось. Не нашлось дураков, которые с готовностью бросились бы ублажать амбиции нового руководства НСПУ.
Когда же забрезжила надежда для местных стать безраздельными хозяевами «майна», возникла басыровская команда и молниеносно активизировалась. И зарегистрировала Литфонд Крыма. Осечка вышла в Москве. Там на самом верху случилась аналогическая проблема. Некий Переверзев, со своей Ко, делая мину в ходе хитрой игры по «возрождению», почти угасшего прежнего литфонда, в свою, разумеется, пользу, создав частное предприятие. Бизнесмен этот получил по рукам. Сейчас его вопросом занимаются юристы. И, понятное дело, этому Ивану-недураку теперь не до крымских своих единомышленников.

КТО И КАК ОТСТАИВАЛ КРЫМ
Но были и другие крымчане. И делали эту, на взгляд скептиков и приспособленцев, совершенно безнадежную работу, зачастую не зная ни друг друга, ни друг о друге.
Всего два примера, красноречиво говорящие о том, что год литературы для Крыма начался задолго до объявления о нём, подтверждает и следующее.

Накануне референдума
28.06.14. произошло поистине историческое для культуры полуострова событие.
Урожденный симферополец (ныне москвич) Виктор Бойко привез в родной город 7-томник поэзии о Крыме. Антология, не имеющая по своему содержанию аналогов, начинается с античных авторов и простирается до нынешних. Каждый из нас в ней – на своем месте. Тут и – глубокоуважаемый мэтр – Николай Тарасенко и Валерий Левенко, и Валерий Гаевский (все эти годы помогавший собирать произведения о нашей земле!) и другие замечательные авторы и не только из Крыма.
Богом данное это издание, много лет скрупулезно собираемое, отличают редкое чувство слова и чутье составителя! И немыслимое по теперешним временам бескорыстие. Виктор Бойко привез просто неподъемный штабель пачек с томами и, даря их крымчанам , сказал, что так вот он возвращает долги своей возвращенной родине.
7-й том вышел в канун Общекрымского Референдума.

Поэт и воин
Аналогичный подвиг и тоже в одиночку совершила женщина.
В самый канун 2015 года в Симферопольском, издательстве «Бизнес-информ» увидела свет монография Людмила Корнеевой (Порубай) «У ВРЕМЕНИ НА ЮРУ, история Крыма в русской поэзии».

В детстве я был забиякой. И учитель истории обозвал меня Митридатом. Прозвище прилипло так, что я, вынужден был выяснять, что оно значит. Всю последующую жизнь я занимался этими изысками. И, в конце концов, написал роман «Скорпий».
Мой герой прослыл жестоким воином. И мне хотелось его представить перед читателем в более выгодном свете. Я написал за него несколько стихотворений – сделал царя-полководца поэтом.
Опубликованные в Интернете эти произведения были приняты за чистую монету. И сегодня, Господи, прости, десятки тысяч читателей читают «митридатовы» стихи и пишут под ними отзывы.
Перед новым 2015 получаю «до востребования» бандероль. Там – в академическом издании «У времени на юру. История Крыма в русской поэзии» в именном указателе следом за именем Митридата я нашел и свою фамилию. Оказывается, Митридат был таки поэтом. Выходит, что придумать ничего невозможно.
О чем же эта книга, изданная на средства человека, весьма ограниченного материально?
Сборник исследований доносит до нас много неожиданных сведений. В огромном потоке крымской поэзии автор «высвечивает тот ее глубинный пласт, в котором отражена обескураживающая изменчивость Большого Времени.
Читателю представляется возможность стать свидетелем перевоплощения поэтических картин исторической феерии в драгоценное знание об особом месте полуострова в мировой истории и в пространстве русской поэзии. Этот увлекательный процесс, организованный посредством погружения поэтических произведений в обстоятельный историко-литературный контекст, рождает энергию развития всеобъемлющего поэтического миропонимания». Книга, проникнутая воодушевлением осмысленного созерцания и познания, обращена ко всем, кто любит Крым.
В этой антологии с комментариями, (последние занимают ведущее место) поэзия несет и вспомогательно-иллюстративную нагрузку, и расцвечивает ее нюансы, что нисколько не умаляет активы в осмыслении былого, но и показывает истинную ценность настоящего.
Тут Крым предстает эпохой и плацдармом, на котором великая Русь, всегда поднимала свои духовные и защитительные потенциалы.
Сегодня, когда произошло воссоединение этих начал, данное издание становится событием и как воспитательный фактор народа и как патриотический синоним его.
Каждую главу книги открывает справка о соответствующем событии или периоде истории Крыма. Завершение каждой главы составляет историко-литературное эссе автора-составителя. Их совокупность представляет очерк поэтических акцентов крымской истории.
Вот и еще одна немалая толика, все эти годы работавшая сама по себе, но влилась «в труд моей республики».

ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ
После двадцатилетнего похода в Переднюю Азию наши предки, усталые и постаревшие возвращались в Крым. Перейдя Боспор Киммерийский, скифы натолкнулись на неожиданную преграду. На высоком валу стояли выросшие за это время дети рабов. Вооруженные, полные ненависти, молодые и сильные они готовы были биться не на живот, а на смерть.
Скифы стали совещаться… Как поступить их научили мудрые волхвы. Они посоветовали отложить мечи и копья, снять колчаны и луки и вооружиться кнутами и плетьми.
Вознеся молитвы Арию, закаленные в битвах скифские конники ринулись на этот вал и, нещадно стегая рабов, очень быстро подавили сопротивление.
Прошли века… Но до сих пор еще виден в степи под Керчью этот, пролегший от Черного до Азовского моря, так называемый Киммерийский ров. Такой он был когда-то глубокий!
Так и мы, как те скифы, возвращаемся в домой! Между нами и теми, кто нас не пускает в Россию, тоже пролегает вал. Когда-то он был оборонительным рубежом между Крымом и Дикой степью. Таковым он остается и теперь.
Как все в мире людей повторяется, как все символично, как парадоксально! Разве мог я когда-нибудь подумать о том, что в душе моей смешаются столь несовместные вещи, как ненависть и благодарность?! Я ненавижу тех, кто бесчинствует сегодня в дичающем поле Ukraine, начинающемся для нас, крымчан, сразу за Перекопским валом. И вместе с тем я благодарен страшному для Ukraine времени за то, что оно подарило мне такую возможность перейти это поле!
Шестьдесят лет жизни я отдал Украине. Я связывал с нею мои надежды. Я любил ее. Я пытался служить ей со всей силой своих чувств и способностей. Но ей не понадобился мой талант. Ее высокомерие и пренебрежительность я переживал в юности до слез, в зрелые годы до сердечной боли. Это надо мной мои коллеги по перу из Львова и Хмельницка подтрунивали, называя татарином только за то, что я из Крыма и, как многие русские люди, похож на своих земляков из этого народа. Это мои рукописи отодвигали редакторы украинских журналов и не ставили их в планы выпуска издатели только потому, что они написаны по-русски и что в них слишком много неподдельных чувств, обращенных к моей малой родине – полуострову и великому моему Отечеству, а потом России.
Все, мои книги я опубликовал в Крыму и Москве. Все, что мне не удалось издать, не удалось потому, что я все эти шестьдесят лет жил за пределами моей великой Родины.
Меня, выдающегося русского литератора, я не стесняюсь так себя величать, потому что знаю это наверняка и не понаслышке, шпыняли всю жизнь только потому, что я русский. Гениальный украинский поэт и прозаик Евген Гуцало, сопроводивший мою повесть для библиотечки журнала « Молодая гвардия», основоположник течения Химерной прозы в Украинской литературе, как-то сказал: «Переходи на мову, будем двигать это дело вместе!» Я бы перешел. Но так сложилось и не по моей вине, что не пришлось мне этот язык изучать в школе. А самостоятельно я этого делать не стал, потому что вовремя понял свое призвание. Выросший в суржике, я долго очищал свой литературный словарь от неприемлемых неблагозвучных и чуждых вторжений. Мне очень в этом помогали редакторы моих книг, тоже строго соблюдающих чистоту русского текста.
К сожалению, и нам и нашим редакторам удалось добиться немного. Особенно плохо русский знают дети: школьники и студенты! Вопиюще неграмотна молодая журналистика и речь многих наших политиков. В досягаемом для меня круге моих читателей этого не наблюдается, чему я рад и считаю это, в том числе, и своей заслугой.
При советской власти мои книги выходили большими тиражами (от 15 тысяч до 100 тысяч экземпляров). Я выпускал их в издательствах «Таврия», «Художественная литература», «Советский писатель», «Молодая гвардия»… Пробиться автору, живущему на Украине, в российские издательства было невозможно. По негласному распоряжению Госкомиздата СССР литераторы из других республиках могли печататься только дома.
Многие талантливые поэты и прозаики крымчане ушли из жизни, так не увидев своих произведений изданными потому, что в украинских издательств они как москали постоянно отодвигались в конец очереди, а для российских – они были «иногородними».
Такова горечь моей души, но она не отравила мой разум, не спалила талант, не погубила во мне Дар Божий.
Я знаю, что радость возвращения домой до конца дней моих будет иметь этот привкус. Я возвращаюсь к тебе, мамка, со слезами на глазах, подобных тем, которые я видел у своих отца и дядьев – ветеранов Великой Отечественной на 9 мая.
Останутся со мной и два сожаления. Первое о том, что мои родичи и сонародники так и не дожили до этого светлого часа. И второе, что это мое счастье так и не смогли разделить со мной близкие мне украинцы, потому что не захотели понять его или не поняли…
Прости, Украина! Я не признал и не собирался признавать тебя как Ukraine! Я любил тебя, как может любить пасынок мачеху! Я не обманывал тебя. Не воровал у тебя. Не клеветал на тебя… И ты это знаешь паче, нежели, быть может, я сам это знаю!
Я ухожу, не оглядываясь, полный уважения к моим украинцам – труженикам, певунам, талантливым ученым и деятелям искусств. Творите свой надел. Но теперь без меня. Больше я не буду вам мешать, путаться под ногами. Ухожу и уношу свои надежды. Я знаю, что надежды умирают, но не последними, а вместе с теми, кто их породил и выносил!