США готовят свержение Лукашенко

К белорусским вооруженным силам принято относиться с легкой иронией. Связано это с тем, что никто не в состоянии оценить их боеспособность, разве что просто подсчитать численность. В итоге большинству наблюдателей они представляются лишь дорогостоящей игрушкой Александра Лукашенко, живущей, как и все в Белоруссии, по нетронутым временем советским принципам. Меж тем после распада Советского Союза Минску достались очень солидные запасы устаревшей боевой техники, в частности, танков. Даже Украину, где населения в четыре с лишним раза больше, Белоруссия превосходит в танках в чисто количественном исчислении более чем в два раза, а другого беспокойного исторического соседа – Польшу – почти в два раза (точнее, в 1,8). О балтийских странах и говорить нечего – ни у Литвы, ни у Латвии в принципе нет тяжелой техники. Похожие соотношения и по тяжелым артиллерийским системам, и по бронемашинам. Все это «железо» поддерживается в относительной боеготовности, что для Минска не так уж и трудно, учитывая концентрацию соответствующих заводов еще с советских времен, когда БССР называли «сборочным цехом Советского Союза». В то же время численность постоянного состава вооруженных сил республики невелика – всего около 50 тысяч человек (с гражданским персоналом – 60 тысяч). Так что объявленный недавно Лукашенко дополнительный призыв численностью в 15 тысяч человек – это очень сильный жест, граничащий с частичной мобилизацией. Общие мобилизационные ресурсы республики достигают полумиллиона человек, это впечатляющая сила для региона. И если все пойдет по наихудшему сценарию, Белоруссия теоретически может стать существенной силой именно за счет бронетехники и специфических качеств личного состава. Никто не спорит: техническое оснащение белорусской армии зависло где-то в районе середины 80-х годов и с тех пор существенно не обновлялось. А единственным полезным опытом для офицеров республики были совместные учения с российскими войсками, в том числе такие крупномасштабные, как, например, «Запад-2013», что довели до тихой истерики и Польшу, и Литву. Однако войны последнего времени показали, что ироничное отношение к как бы «устаревшим» видам техники, в частности, к танкам Т-72, было, мягко говоря, неверным. Да, они слабее и Т-90, и «Абрамсов», но в последние десять лет показали свою эффективность в региональных войнах. В конвенционных войнах все эти белорусские бригады также вполне пригодны к активным боевым действиям, хотя и сформированы по советскому образцу, и находятся под командованием офицеров, выращенных на устаревших методиках. В Варшаве активно комментируют возможность нанесения белорусской танковой армадой двух ударов: в сторону Калининграда из района Гродно и напрямую от Бреста до Варшавы, между которыми всего лишь 200 километров. Польские эксперты подчеркивают, что самостоятельно Войско польское всю эту лавину сдержать не сможет, несмотря на все техническое и ментальное «отставание» белорусов от современных натовских образцов. Лукавство данных рассуждений в том, что никогда Белоруссия не будет ни с кем воевать в одиночку, точно так же как Польша и Литва не останутся без непосредственной поддержки НАТО. Поэтому выдергивать из контекста тактико-техническое соотношение сил отдельных стран в современной ситуации было бы нелогично. Другое дело, что Лукашенко, хотя и излагает свои мысли привычным для него языком сельского эпатажа, по сути прав. Уже сам факт вовлечения третьих стран в украинскую гражданскую войну будет означать лавинообразное разрастание военных действий, в которых уже будет глубоко наплевать, каков уровень подчинения у тех или иных подразделений. При этом Лукашенко заявил не только о «переформатировании» армии, но и о коррекции теоретических основ построения вооруженных сил. А заявление заместителя госсекретаря Союзного государства Алексея Кубрина о внесении изменений в Военную доктрину СГ – лишь неизбежное следствие того, что Россия уже обновила свою Военную доктрину. Минск собирается сделать то же в ближайшее время. В целом это естественный процесс: теоретические основы необходимо обновлять, поскольку такого рода громоздкие и статичные документы, как правило, сильно запаздывают по отношению к быстро меняющейся реальности. А сейчас уже сформировались угрозы настолько новые, что они сами подталкивают страны к срочному переосмыслению своих доктрин и планов. И на уровне штабов, и на уровне высшей политики. В то же время белорусская армия сейчас накрепко привязана к российской практически во всех областях своей деятельности. Начать можно с того, что система ПВО Белоруссии полностью интегрирована в российскую (как и система раннего предупреждения). Это разумное решение, учитывая небольшие расстояния и загруженность воздушного пространства. Кроме того, сама система организации «закрытого неба» требует единоначалия и единого блока данных. Ракетные комплексы С-300 были безвозмездно переданы Белоруссии «за ненадобностью» (в РФ они находились «на длительном хранении») и теперь расквартированы непосредственно на польской границе двумя дивизионами у Бреста и Гродно, что отодвинуло воздушную границу СНГ сразу на 150 километров на запад. Другой пример: передовое вооружение поступает в республику исключительно из России. Это и авиация (только в этом году Минск получит 5 новых тренировочных «Яков»), и запчасти к МИГ-29, Су-25 и вертолетам, и сами вертолеты, и танковые двигатели, и многое другое. Белорусская промышленность, несмотря на ее исторический размах, только собирает сами «изделия», но не производит их составные механизмы. Та же история с высокоточным оружием, которое используют российские спутники – и навигационные, и разведывательные. Вся эта радость – и вооружение, и запчасти, и интеллектуальные данные – поступают в республику практически бесплатно (и по линии межгосударственного сотрудничества, и по линии Союзного государства, и даже по каналам ОДКБ). В ответ Минск предоставляет условия для работы российского центра связи подводного флота и военно-воздушной базы, контингент которой был максимально усилен в прошлом году, что вызвало очередной истерический припадок в Варшаве и Вильнюсе. Если называть вещи своими именами, белорусские вооруженные силы находятся на содержании (и техническом, и – во многом – финансовом) у России. И эти взаимоотношения легитимизированы через органы управления Союзного государства куда больше, чем через соответствующие структуры СНГ или ОДКБ. Этим отчасти и объясняется необходимость внесения срочных поправок и обновлений в Военную доктрину СГ. Пентагон признал потерю статуса единственного обладателя передовых военных технологий Но по сути изменения эти представляют собой простую подгонку старого текста под нынешний антураж. Минск не собирается менять военного и политического партнера и не боится никакого «русского вторжения». Лукашенко на пресс-конференции объяснял это столь долго и витиевато, что в какой-то момент почти запутался и в территориальных претензиях (которых, по его словам, у Минска к России нет), и в трактовке понятия «русский мир». Если же отрешиться от его своеобразной манеры излагать многочисленные мысли, что вьются в голове одновременно, сухой остаток таков: Минск будет до последнего изображать из себя нейтрального или полунейтрального посредника, при этом готовясь к более сложному развитию событий, чем неожиданное замирение сторон. Это прагматичная позиция, как и все позиции Лукашенко. При этом уже сейчас Белоруссия приняла несколько десятков тысяч беженцев с Украины, что для Минска по затратам и сложностям сопоставимо с приемом 2,5 миллионов беженцев для России. Но это проблема чисто гуманитарная, есть и идеологическая: при всех попытках Лукашенко выйти из-под давления ЕС ему постоянно намекают, что если Москва захочет, она «проглотит» Белоруссию. Этим «намекам» и были посвящены наиболее сложные для понимания пассажи Лукашенко о «русском мире» и об отсутствии исторических претензий на Смоленск и Псков. Проблема устной речи Александра Григорьевича в основном в том, что по контексту не всегда понятно, к кому он обращается и с кем ведет заочную полемику. Отсюда и ошибки в трактовках его высказываний. В этом смысле особенно важно, что все изменения в Военной доктрине носят письменный характер, ввиду чего отпадает необходимость расшифровывать устные метафоры Лукашенко. Кроме того, обновление Военной доктрины подчеркнуто ведется в рамках именно Союзного государства, что сохраняет за Москвой приоритеты в определении специфики международных угроз. И очень трудно себе представить, что Минск откажет российским вооруженным силам в какой-либо помощи, если таковая вдруг понадобится.