Взрослая социальная сеть
 Делия Свободна |
09-01-2013 - 15:38 Комментарии и отзывы размещайте в теме.  Преуведомление автора. Истории эти, любезный мой Читатель, рассказаны были у экспедиционного костра тремя девицами разного возраста, силою обстоятельств лишенными мужского общества. Хоть и прошло с той поры немало лет, перед моим взором ясно предстает дивная картина: в теплом круге света грациозно раскинулись три (точнее две, себя я не вижу) нимфы в штормовках, противоэнцефалитных штанах и вибрамах. Потрескивают дрова в костре, в кружках дымится свежеприготовленный глинтвейн (спирт, вода по вкусу, сахар и ягоды, какие попадутся). Отблески пламени красиво играют на вороненых стволах двух "Барсов" и моей верной вертикалки двенадцатого калибра. Течет неторопливая беседа обо всем на свете. Но потом неизменно разговор возвращается к тем, кто оставил нас несколько дней назад, уехав разбираться с ЧП на буровой и к тем, кто оставил нас гораздо раньше. Многих подробностей тех историй я уже не помню, географические и хронологические привязки опущу из соображений сохранения анонимности. Ни в коей мере не претендуя на высокое звание писателя и даже писательницы, я не буду пытаться изобразить все особенности сложных характеров моих подруг. Поэтому все героини будут носить одно, мое, имя - Делия и внутренние монологи будут отражать мои чувства, которые бы возникли в сходных ситуациях. Мои истории также будет в числе рассказанных.  Всего фото: 2 |
| Делия Свободна |
09-01-2013 - 16:10 Приключение Мы были молоды и безрассудны. И еще очень нетерпеливы. Пришла экспедиционная машина и остановилась на том берегу. Наша тихая речка, которую можно было перейти по камням, за неделю ливней превратилась в ревущий поток, ворочала камни, несла вырванные с корнем деревья. Нужно было подождать два-три дня, пока вода немного спадет и спокойно переправиться на резинке. Но мы со Стасом ждать не хотели категорически. Кончились сигареты, к тому же Стас ждал писем из дома. А я… Да поперлась бы за ним вообще куда угодно. Итак, мы встретились со Стасом около хозпалатки рано утром. Начальник отряда никогда не позволил бы нам этой безумной эскапады, поэтому мы решили провернуть все втайне. А когда привезем письма, сигареты, хлеб, водку, консервы – какое богатство! – победителей не судят. Поднявшись по течению немного выше лагеря, мы накачали лодку и начали переправу. Стас греб, а я время от времени подправляла курс кормовым веслом. Следовало нажимать, так как немного ниже лагеря находился небольшой, но вполне серьезный водопадик. Стас греб мощно и равномерно, резко погружая весло в воду то у левого, то у правового борта резинки. Шли хорошо. Утренний туман начал подниматься. – День будет жаркий – подумала я. Осталось отработать юго-западный склон. Там всегда ветерок, сдувает комаров, можно будет позагорать. Надену красный купальник. Стас обалдеет. К тому же красный цвет возбуждает, может, наконец, его проймет. Да и самой нужно быть пореши… Лодка резко дернулась, развернулась носом по течению. Из сминающейся носовой части начал с бульканьем вырываться воздух. Дно вспучилось и, прорывая резину, высунулся острый сук. Лодка начала наполняться водой. – Прыгаем! – заорал Стас и, схватив меня за штормовку, плюхнулся в воду. Дыхание перехватило от холода, одежда моментально намокла и потянула вниз. Разорванными оказались обе секции лодки и она смялась в бесформенный комок, едва выступающий над водой. Окунувшись с головой, я сбросила сапоги и поплыла назад, к левому берегу. Он был дальше, но оставалась надежда, что нас вынесет на гряду камней перед водопадом. Стас что-то крикнул, я попыталась ответить, но только хлебнула воды. Тогда я взмахнула рукой, указывая направление. Стас сообразил и поплыл следом. Берег впереди стремительно уносился влево. Нас сносило слишком быстро. Я бултыхалась столь рьяно, что стало даже жарко. Стас джентельменски держался сзади. Сделав особенно сильный гребок, я крикнула: - Вперед, зацепишься… - и снова наглоталась воды. Пока я откашливалась, Стас обогнал меня и теперь медленно удалялся, поднимая вполне приличную волну. Водопад уже было хорошо слышно. Нас почти пронесло мимо, но Стас успел уцепиться за камень и схватить меня за штормовку. Он сильно рванул и я основательно приложилась к валуну. Вцепилась в него всеми наличными конечностями (в валун, лучше бы в Стаса) – Мысли же лезут, озабоченная. Сейчас сорвет, убьемся же на хер. Я тяжело дышала после чудовищного напряжения последних минут. Рядом рыбой-китом пыхтел Стас. Снова стало холодно. Я посмотрела влево. Следующий камень был слишком далеко. – Что делать будем? – спросила я. –Прыгнешь, я тебя подтолкну. Держись на вытянутых руках, меня снесет на тебя. Крепко держись. Ни себе… Стас мальчик крупный. Сорвет. Да и хрен с ним… удержу. – Давай. – Становись одной ногой – скомандовал Стас, подставляя сложенные ладони. Я встала, согнула толчковую ногу. – Раз!- Лечу. Треснулась мордой о камень, вцепилась в него, замерла, переводя дыхание. Осмотрелась. Так, левой вот здесь. Вполне подходящая трещинка. Правовой возьмусь за тот выступ. Когда рванет, основная нагрузка на левую, правая для подстрахуя. Ничего, пальцы сильные. Не соскользнут? Ничего, трещина глубокая. Надо. Опять холодно. Тянуть нельзя, скоро руки совсем занемеют. Я обернулась. Стас полулежал на валуне и внимательно смотрел на меня. – Ну чего, ночевать собрался? Сейчас зафиксируюсь, булькну тебе, так сразу сигай. - Знаешь, Делия – задумчиво произнес он – дальше кажется уже можно пройти. Двигайся к берегу. Вернешься с ребятами, они меня снимут. А я пока здесь посижу. Тон его был ласковый и какой-то увещевающий. – Ну вот, совсем мозги отморозил – подумала я. – До лагеря часа полтора. По берегу не пройти – прижим. Дальше болото. Крючок изрядный получается. Ладно, пойду на пределе – час. Пока поймут, соберут снаряжение, добегут – часа полтора. Два с половиной часа, минимум. Столько ему не продержаться. Идиот. И вдруг я поняла. Багровая клокочущая волна ярости затопила сознание. Я орала что-то бессвязное, материлась, била кулаками по камню. А потом наткнулась на его печальный и какой-то отрешенный взгляд. Он прощается, - поняла я. Холодно. – Слушай, урод, - сказала я (нет, это не я, какой металлический лязгающий голос) – я сейчас спускаюсь. Если ты не допрыгнешь или сорвешься, я отпускаю руки. Ну, на раз! Лицо Стаса сделалось жалким. Он что-то пытался сказать, но я не стала слушать. Соскользнула в воду, крепко взялась за камень и скомандовала: - Раз! Жесткие пальцы клещами сжали мои лодыжки. Сильно рвануло. Я окунулась с головой. Стас перехватился выше, за бедро, другой рукой за ремень, больно прищемил грудь. Руки мои совсем онемели от холода и пальцы начали соскальзывать с камня. Когда меня сорвало, Стас уже успел зафиксироваться. Он скатил меня за шиворот, подтянул и крепко прижал к себе. Дальнейший путь я почти не запомнился. Было очень холодно. Мышцы сводило судорогами. Помню, Стас тащит меня на берег, падает, мы лежим наполовину в воде, затем ползем. Очнулась я оттого, что Стас тряс меня за плечо. - Костер - прохрипел он. Дрожа и роняя сучья из онемевших рук, я собирала топливо, обдирала бересту. Стас бил камнем по деревянной коробке, где лежали спички. Крышка разбухла и не выдвигалась. Наконец огонь разгорелся. Мы скидывали с себя мокрую одежду, почти залезая в пламя. Умница Стас держал в коробке еще и сигареты. Я закурила, жадно и глубоко затягиваясь. Озноб не утихал. Стас обнял меня за плечи, прижал, пытаясь согреть. Я крепко прижалась к нему и вдруг мы начали целоваться. Жадно впивались губами в губы, срывали друг с друга остатки одежды, перед глазами опять все поплыло. Стас повалил меня на разбросанные около костра тряпки и сразу вошел резко и глубоко. Я вскрикнула от неожиданной боли. Потом расслабилась, снова напряглась. Тело реагировало само, не подчиняясь сознанию. Резкие толчки отдавались болезненным наслаждением в низу живота, бешено колотилось сердце, дыхание срывалось. Стало жарко, Внезапно судорога прошла по всему телу. Стас застонал. Потом, наверное, я потеряла сознание. Пришла в себя. Мы лежали у догорающего костра крепко обнявшись. Стас протянул руку и, о чудо! достал сигарету. Прикурил от уголька и передал мне. - Ну давай собираться - хрипло сказал он. - Пойдем за п...ми. - Пойдем - сорванным от криков голосом проскрипела я. Продолжения романа не последовало. Стас женат, двое детей, очаровательная жена. По сей день мы остаемся друзьями, но каждый живет своей жизнью.  Всего фото: 2 |
| Делия Свободна |
10-01-2013 - 20:51 Мама, мама, я пропала… Эпиграф Мама, мама, я пропала. Я даю кому попало. (Народн.) Утро было пронзительно ясное и холодное. Умывшись в ручье, в лагерь я возвращалась бегом, чтобы согреться. Встречный ветер волнами мурашек пробегал по влажной коже. Роса с кустов норовила попасть за шиворот. Обогнув лагерь по широкой дуге, я сбавила темп, перешла на быстрый шаг. А вот и завтрак. Быстро перекусив начала собираться в маршрут. Сегодня идем на плато. Довольно далеко, подход около 8 километров по горам. Уложила в полевую сумку карты, Алик – студент практикант, взял на складе консервы и мы отбыли. Я сразу взяла хороший темп. Торопиться было некуда, но тело требовало движения, хотелось вымотаться так, чтобы вечером, поужинав и разобрав образцы, залезть в спальник и отрубиться до утра. Алик усердно пыхтел сзади. - Ничего, парень здоровый, пусть привыкает – подумала я. К началу маршрута вышли даже раньше, чем я рассчитывала. Перекурили и начали работать. Ползали по обнажениям, замеряли элементы залегания, отбирали образцы. Работа была рутинная, этот участок не представлял для меня особого интереса и мысли опять стали сворачивать не туда. – Зря я так разошлась. Прямо сохатый, а не женщина. Прикинуться бы барышней хрупкой и трепетной. Тогда Алик с усердием страховал бы меня, поддерживал за попку …Стоп, - одернула я себя, - Решено ведь – больше никаких приключений, размечталась, старая вешалка. За задницу тебя … Перебьешься. – Возле вершины остановились на обед. После еды и чая с чабрецом лень одолела меня. Решив, что день большой, набегаться еще успею, я дала Алику задание, а сама сняла энцефалитку и принялась загорать. Жаль, штаны не снимешь. Трикотажные трузера не совсем то, что принято демонстрировать молодому человеку, а иное в маршрут не наденешь. Натрет так, что потом не сядешь и будешь ходить как старый кавалерист. Горячее полуденное солнце размягчало мозги и жидкие мысли опять потекли в том направлении, куда раньше я их старалась не пускать. - Руки – думала я, проводя ладонью по животу – крепкие мужские руки уже давно не касались меня. А ведь он и младше то много года на четыре - Я обернулась. Алик замерял рулеткой ползал по обнажению. Он тоже снял куртку и футболку и обнаженная спина блестела от пота. - Какая широкая и мускулы так и играют. Здоровый парнишка. - Стало тяжело и жарко внизу живота. Я поспешно отвернулась. Мысли от жары путались, волнами накатывалась душная истома. Мужские руки, руки Алика, ласкали мою грудь, живот, уверенно продвигались ниже. Рука сжала лобок, пальцы проникли вглубь. Ноги мои раздвинулись, по телу прокатилась судорога, стон вырвался сквозь стиснутые зубы. Стало горячо и мокро. Еще раз выгнувшись я стукнулась головой о камень. Цветной туман перед глазами начал рассеиваться. Я выдернула из трусов мокрую руку и в панике оглянулась. Алик сосредоточенно измерял азимуты простирания, делая пометки в полевом дневнике. - Видел или нет? – Метнулась суматошная мысль – Мог и слышать. Стонала громко. И мокрое пятно. Пускай идет впереди. Жара, высохну быстро. - Пора назад. Теперь ты веди, Сусанин – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно. Голова все еще кружилась, дыхание оставалось прерывистым. Возвращались в молчании. Алик временами поглядывал на меня оч-чень внимательно. – Не завалил бы прямо здесь на осыпь. – Мелькнула мысль - Вон обломки какие острые. Шли молча. Я старательно перебирала в памяти данные сегодняшних замеров и ранее полученные результаты. Сначала это была попытка отвлечься от совсем других мыслей, но вскоре увлеклась всерьез. И когда мы поднялись на гребень, откуда открывался широкий обзор, внезапно увидела все. Четвертичные отложения, перекрывающие более древние породы, вдруг стали прозрачными. Ясно обозначилась доломитовая толща, смятая в складки, вершины которых были срезаны эрозией. В одном, ранее непонятном месте, я увидела, что складка просто опрокинута, что в разрезе дает обратную последовательность слоев. - Стой! – резко скомандовала я Алику и, достав полевой дневник, быстро, пока видение не рассеялось, стала набрасывать схему. Успела зарисовать все. Немного полюбовалась полученной картинкой, пририсовала сверху довольную рожицу, убрала дневник в полевую сумку и, уже не испытывая никакого смущения, заявила Алику, что плетемся как черепахи и быстро пошла впереди. На подходе к лагерю, когда радостное возбуждение улеглось, я опять стала испытывать некоторую неловкость. - Все таки, что он видел – крутилось в голове. Вернувшись в лагерь, я сбросила рюкзак у камеральной палатки и, стараясь не смотреть на Алика, побежала к небольшому водопаду неподалеку. Стояла под струями ледяной вода пока не начал колотить озноб. За ужином мы опять не смотрели друг на друга. Наскоро выпив чай, я не стала засиживаться у костра. Быстро разобрала образцы. Алик сунулся помогать, но я кое-как сквозь судорогу в горле выдавила – Иди, отдыхай, справлюсь. – Ушел, послушный мальчик. Потом я сидела около своей палатки, курила, смотрела на звезды. Завтра мы снова идем вместе. Мама, мама, я пропала…  Всего фото: 2 |
| Делия Свободна |
11-01-2013 - 19:34 Облом Опять сгорело лето, Еще одно ушло. Сухою веткой клена Сентябрь стучит в окно. Написала когда-то в элегическом настроении. Там много чего еще было грустного, сейчас и не припомню. А здесь нет никаких кленов. Только осенняя тундра вокруг, да горы на севере. И я «посередине, словно мышь в пустой корзине» (с). Печальное лето выдалось, скажу я вам. Виной всему, как всегда, было мое легкомыслие и безалаберность. Понесло меня на ту скалу в одиночку, без страховки, с нарушением стольких пунктов ТБ, что все и не упомню. Конечно, свалилась, утратила присущую мне от природы подвижность и была оставлена на экспедиционной базе в должности начальника оной, метеонаблюдателя, уборщицы и еще кого-то. Единственный мой подчиненный, после того, как я в самой грубой форме отвергла его посягательства (не на меня, это было бы естественно и простительно) на запасы казенного спирта, покинул меня и сбежал в поселок километрах в пяти от базы. В отряды и на буровую все необходимое уже завезли и гостей в ближайшее время не ожидалось. А если учесть, что с другом любезным рассталась я еще зимой, после личная жизнь как-то не складывалась, то дела мои были плохи (ну вы взрослые люди, понимаете). Немного отвлекали от печальных мыслей физические упражнения, которые я проделывала стиснув зубы. Многочисленные ушибы и растяжения давали о себе знать. А сейчас я перейду к истории, которая боюсь, безвозвратно запятнала мою репутацию и нанесла тяжелейшую плюху самолюбию. Пришло радио: на буровую отправлена машина с запчастями, на обратном пути будут на базе. Водители Коля и Петрович. Душа моя возликовала. Коля всегда мне нравился. Симпатичный парнишка и, как говорили, безотказный. На раздолбанном уазике сгоняла в поселок, выменяла на спирт рыбу, отменный кусок оленины. Гости ожидались завтра во второй половине дня, а сегодня я занялась уборкой, пересмотрела запас деликатесов на складе, в общем, готовилась всерьез. Ночь прошла беспокойно. Я вообще сплю очень мало, а тут ворочалась, выходила курить, пыталась что-то читать. Утром занялась стряпней, затопила баню. Стол получился без изысков, но вполне приличный. Имелись и напитки, настойки на бруснике и клюкве. К середине дня, когда услышала мотор, все было готово. Приехали. Сразу поднесла мужикам по стопке и отправила в баню. Коля, оправдывая репутацию записного сердцееда, успел ущипнуть меня за сидельную часть. Словом, начало было обнадеживающее. Потом, когда распаренные мужчины, пропустив традиционную послебанную, пили чай, тоже быстренько облилась водой, переоделась в джинсовую юбку, кофточку с вырезом, даже туфли были, правда на низком каблуке, но все лучше растоптанных кроссовок, нарисовала черты на лице и занялась кормлением и поением. Сидели весело. Рассказывали анекдоты, просто болтали на отвлеченные темы. В балкЕ стало душно и я вышла перекурить на улицу. Коля вышел следом. Остановился рядом… В общем мы почти сразу начали целоваться. Из приоткрытого окна кухни пахнуло горелым и я вспомнила, что поставила подогревать оленину. Кинулась спасать, что еще можно спасти. Когда вернулась за стол, мужчины уже изрядно раскраснелись, разговор стал сбивчивым. – После бани что ли разобрало - подумала я. Пару раз еще выходила курить, но Коля предпочитал в это время выпивать помаленьку с Петровичем. После второго перекура я с беспокойством отметила, что Петрович уже лыка не вяжет, у Коли глаза тоже смотрят в разные стороны. Я всерьез забеспокоилась. Петровича отвела до выделенной ему комнаты, втолкнула внутрь и быстрей назад. Коля клевал носом за столом. Я подсела рядом, обняла его и проворковала: - Не пора ли баиньки, дорогой? Он усердно закивал и едва не свалился со стула. Все еще на что-то надеясь, взвалила тело на плечо и поволокла к себе в комнату. Не буду описывать как я пыталась пробудить хоть какую-то жизнь в падшем герое. Тщетно. Коля развернулся мордой к стене и гнусно захрапел. От души треснула его кулаком по спине и, провожаемая кашлем и мычанием, ушла. С расстройства махнула стакан и завалилась на топчан в лаборатории. Наутро мужики завтракать не стали, выпили чаю и начали собираться. Коля имел вид до крайности смущенный, мялся и смотрел в пол. Я с удовлетворением отметила, что держится он несколько кособоко и временами потирает спину. Перед самым отъездом этот подлец подошел ко мне и промямлил: - Ну, эта, Делия, извини, так получилось… Ты только, ну, не говори никому… эта...- И бочком, бочком удалился. Уехали. А потом я обнаружила пустую бутыль из под спирта под столом. Бутыль с делениями, со склада. Значит, пока этот сукин кот обхаживал меня, Петрович отомкнул нехитрый замок … Мужики – сволочи!  Всего фото: 3 |
| Делия Свободна |
16-01-2013 - 16:30 Мне снятся сны. Иногда это не обычная причудливая мешанина впечатлений, воспоминаний, фантазий. Но бывают другие сны, позволяющие прожить куски непрожитых мною жизней, зачастую прожить из до конца. Моя смерть там и пробуждение здесь тесно связаны между собой. Отсюда вопрос, по вполне понятным причинам остающийся без ответа: где я проснусь, когда умру здесь и сколько матрешек-снов вложены одна в другую? Зачем я рассказываю эти истории? Скажем поэтому: «Имейте в виду: всякая история хочет стать рассказанной, как всякое семечко хочет прорасти. Когда человек носит в себе слишком много нерассказанных историй, он начинает сутулиться, голова его ноет по утрам, а сны начинают повторяться – одно и то же, из ночи в ночь, сущий кошмар!» (Макс Фрай). Итак, мое Свадебное путешествие С островка ударила пулеметная очередь. Я резко переложила рули, катер накренился, разворачиваясь по широкой дуге. Следующая очередь прошла далеко в стороне. В нас не старались попасть, просто отгоняли. Стас развернул спарку в сторону острова, но отвечать не стал. Это был последний остров архипелага, но и он оказался занят. Я сбросила обороты и катер экономическим ходом пошел в открытый Океан. Горючего осталось мало, времени еще меньше. Стас пришел неожиданно, не позвонив, хотя связь еще работала. Я сидела дома одна, идти больше никуда не надо была и, чтобы отвлечься, возилась с оружием. Вдруг запиликал дверной звонок. От неожиданности я даже вздрогнула. Быстро поставила на место затвор, прищелкнула магазин, дослала патрон в патронник и пошла открывать. Беспорядки только начинались, но рисковать не хотелось. Он сразу прошел в комнату, почти оттолкнув меня. Я подошла к нему, мы обнялись и так стояли некоторое время. Я поняла: он пришел навсегда и теперь до самого конца мы будем вместе. «И в горе, и в радости» и смерть не разлучит нас». И повторилось то, что было в тот и единственный раз, когда выбравшись из кипящего котла горной реки мы лихорадочно срывали друг с друга одежду. Тогда нам удалось избежать смерти, теперь мы ждали ее. И опять я почти ничего не помню. Только сильные руки, которые жестоко ласкали меня, тело отзывалось почти болезненными судорогами, неожиданно падала темнота, как вспышками молний прорезаемая хриплыми криками. А потом мы решили сбежать на какой-нибудь безлюдный остров в Океане в свадебное путешествие. Это было безумие. Вся затея от начала и до конца была безумной. Бесшабашное отчаяние бросило нас через разваливающиеся границы, горящие города, по дорогам, заполненным толпами мечущихся людей сюда, к Океану. Нам повезло. Когда стоящий на рейде корвет начал расстреливать город, мы украли катер, полностью снаряженный, с запасом горючего и вооруженный спаренной пулеметной установкой на турели. Зазевавшийся вахтенный ушел в мутную воду порта без звука. На своем пути к Океану мы не были жестоки. Просто, если препятствие не удавалось обойти, мы устраняли его. За дымом горящих портовых складов удалось ускользнуть незамеченными. Вот уже третий день мы метались по архипелагу, но все острова оказались заняты. Вдруг Океан прямо по курсу тяжело зашевелился. Навстречу катеру шла огромная пологая волна. Океанский прилив, Планета была уже близко. - Вот и остров сейчас освободится – сказал Стас. - Да – кивнула я. Говорить не хотелось, да и не о чем было. Мы сидели молча, обнявшись, и смотрели вдаль, в пустой Океан. Время истекало.  Всего фото: 2 |
| Делия Свободна |
26-01-2013 - 03:10 Маришка Эта была миниатюрная, на вид хрупкая девчоночка, немного конопатая, да, вдобавок, с двумя задорными хвостиками рыжеватых волос. Когда эту юную практикантку определили мне в пару, я здорово разозлилась. Не на нее, конечно, а на начальника отряда. Надо сказать, что от таких воздушных созданий, как Маришка, так ее все называли, я стараюсь держаться подальше. Можете считать это комплексами, но рядом с такими пигалицами я начинаю чувствовать себя Кинг-Конгом на прогулке. Но участок работы был очень простой, подходы удобные, к тому же находился недалеко от лагеря, так что в решении начальства был резон. Уже в первом маршруте я была приятно удивлена. Маришка шустрой ящеркой сновала по пологим склонам, щебетала что-то восторженное и не собиралась падать замертво после первых 10 километров, как я опасалась. Постепенно выяснилось, что она кмс по художественной гимнастике, имеет разряд по лыжам и безумно влюблена в геологию. Так и проходил первый день нашей совместной работы. Мы измеряли элементы залегания, собирали образцы, подписывали этикетки. Маришка сначала пыталась пихать камни в свой рюкзак, что я решительно пресекла. Все-таки ее малые размеры смущали меня. Также пресекла ее попытку называть меня по имени – отчеству. Еще чего не хватало, младше меня на три, много на четыре года, так что это воспринималось бы курьезно. В общем, к обеду я смирилась с нежданным подарком судьбы. А после, когда мы расслаблено пили чай с чабрецом, начала испытывать к этому шустрому котенку и симпатию. Следующие дни, когда мы работали на южных остепненных склонах, между нами установились уже вполне приятельские отношения. Воспользовавшись тем, что мужского пола в пределах видимости не наблюдалось, а комаров сдувал ветерок, мы загорали полностью, не обременяя себя лишней одеждой. Я заметила за собой, что с удовольствием рассматриваю ее точеную фигурку. Это было изумительно красиво, когда солнечные блики играли на ее гладкой, чуть тронутой загаром коже, зажигали золотом пушек внизу живота, под порывами легкого ветерка начинали набухать соски. Это были какие-то совсем новые для меня чувства. Хотелось слегка, очень осторожно, прижать ее к себе, начать гладить как котенка, услышать в ответ довольное мурлыканье. Утро выдалось пасмурное. Холодный резкий ветер тянул по небу скомканные облака, к обеду мог пойти дождь. Я медведем рыкнула на Маришку, собравшуюся пойти в маршрут в футболке и шортах, уложила в рюкзак большой кусок толстого полиэтилена и мы отправились в последний, на этом участке, маршрут. Место было голое, невысокие холмы заросли кустарником, кое-где торчали небольшие деревца. Мы пересекли большое распаханное поле и вышли к началу маршрута. Ближе к обеду посыпал мелкий холодный дождь, усилился ветер. Работать стало невозможно. Открытое место и хилые кустики не позволяли развести костер. Поэтому мы просто уселись на еще сухом склоне, накрылись полиэтиленом и стали ждать машину. Тащиться несколько километров по раскисшей пахоте совсем не хотелось. Сильно похолодало. Я сняла куртку и под полиэтиленом накинула ее на Маришку. Мы сидели тесно прижавшись друг к другу, стараясь получше укрыться от дождя и ветра. Маришка начала дрожать, я еще крепче прижала ее к себе и вдруг почувствовала ее ледяную даже через фланель рубашки, руку у себя на груди. Осторожно накрыла ее холодные пальцы своей ладонью. Так мы сидели некоторое время неподвижно. Стало немного теплее. Маришкина, уже теплая рука, осторожно сжала мой сосок. Я повернулась к ней, наклонилась к ее раскрасневшемуся лицу, наши губы встретились. Мы молча целовались, ласкали друг друга, не замечая, что полиэтилен свалился и участившийся дождь сыплет прямо на нас. Издалека донесся натужный звук мотора. Экспедиционный ГАЗ-66, буксуя, пробивался через пахоту. В тесной кабине мы опять сидели обнявшись. Коля включил печку, стало тепло, но мы все равно так и сидели до самого лагеря. На следующий день небо чуть прояснилось. Было решено перенести лагерь на другой берег озера, чтобы каждый раз не гонять машину на новые участки по топким берегам или далеко в объезд. Перевозить имущество начали на большом резиновом плоту, так было удобнее и быстрее. Мы с Маришкой остались одни в лагере упаковывать собранные образцы. Случайно перехватывая Маришкины взгляды, я чувствовала, что смущаюсь и краснею. И тут, когда мы увязывали тюк со снаряжением, наши руки встретились. Я даже вздрогнула от неожиданности, когда Маришка сильно сжала мою кисть. Зуммер вызова полевой рации резко прозвучал в тишине, нарушаемой только нашим учащенным дыханием. Схватив наушник, я переключила микрофон. - Слушаю. Оказалось, наши около берега пропороли плот о корягу и смогут продолжать переправу только завтра. Мы радостно переглянулись. Впереди была целая ночь вместе. Маришка осталась у костра приглядывать за чайником, а я в палатке из спальных мешков пыталась сообразить приличное ложе. Внезапно ударил выстрел и послышался визг Маришки. Схватив ружье и патронташ, я выкатилась из палатки. Маришка еще раз выстрелила в сторону близких кустов, где ворочалось и ревело что-то огромное. Я разрядила оба ствола дуплетом, переломила ружье, эжектор выбросил дымящиеся гильзы, перезарядила. В кустах затихло. Потом послышался срывающийся голос: - Вы что, совсем, что ли. Не стреляйте, это я… На четвереньках в свет костра выполз отрядный трудный подросток Эдик, двадцатилетний балбес, сосланный к нам родителями подальше от дурной компании. Он поднялся и что-то бормоча стал отряхиваться. Я услышала в голове тонкий хрустальный звон, глаза застлало багровым. Сделала два скользящих шага и оказалась рядом с этим уродом. Эдик кувыркнулся обратно в кусты, заныла левая кисть. Я резко встряхнула рукой, в запястье щелкнуло. - Ой – сказала Маришка. - Ничего, не больно, может, маленько растянула – ответила я. Я провожала ее в аэропорту. В памяти остался скользящий поцелуй в щеку, легкое пожатие руки… Первое время мы переписывались по мылу, используя каждую свободную минуту. Затем реже. Наконец, несколько поздравлений к праздникам и все. Ее адрес до сих пор висит у меня в компе, но писать уже не о чем.  Всего фото: 3 |
| Делия Свободна |
01-02-2013 - 16:29 Эпизод середины осени Здравствуй, Маринка! Люблю тебя и весь свет люблю и снег с дождем - моя любимая погода. Письмо получится достаточно бессвязным, но ничего править не буду. Буду писать обо всем, так и к сути легче перейти. Сама просила описать что-нибудь очень личное, так вот тебе. В последний раз попрощались 59 минут назад. Водилы уже прогревали двигатели, а мы забежали в пустой балок и..., право, как подростки какие. Потом он уехал. Устроила прощальный салют. Осветительные ракеты красиво рвались в низких тучах, аж небо светилось. Очередной караван подойдет только к обеду. Успею и тебе написать и все хозяйственные дела переделать. Сейчас пью кофе, курю, сосредотачиваюсь. Завоз по базам начался в этом году ненормально рано. Машины идут по мокрой тундре, застревают, водители выматываются страшно, график работы – сутки через сутки. Центральная база тонет в потоке грузов, прибывающих с последней навигацией. Почему так, никто толком не знает, только уверены, что весной начнется что-то великое. Обычный мой день выглядит так: рано утром приходят 2 – 3 грузовые машины и бензовоз. Пою всех чаем с бутербродами и начинаем разгрузку. Нужно принять груз по фактурам, разместить по разным складам (в одном кузове нагружено все вперемешку – и продукты и снаряжение), проследить, чтобы на складе все правильно разложили, если есть расхождения – составить акт (подписываю я и экспедитор), скачать горючее в соответствующую емкость, собрать обед. Готовлю обычно ночью, днем некогда. Рыбы и оленины закупила в поселке много, пока ездить туда не надо. Затем все отдыхают, переваривают и в обратный путь. К утру уже добираются до центральной. Так и кручусь. Для воодушевления народа на трудовые подвиги несколько привела себя в порядок, перелезла в джинсы (не резинки, конечно, но что надо обтягивают, юбка была бы недопустимым садизмом, особенно когда в кузов лезешь), позволяю себя подсаживать и снимать, придерживая под попу, на одной руке не подтягиваюсь, мешки не таскаю. Пора, пора переходить к телу. Как я говорила, нужно было списать кучу всякого барахла. Для чего и отрядили ко мне заместителя начальника Центральной базы. Бумаги я подготовила, дело было пустяковое, видимо сам решил проветрится (так и не спросила, как он оказался в сходной с моей ситуации, полевой ведь геолог). Славу я видела раньше мельком, на межведомственных совещаниях, лично знакомы не были. Запомнила, конечно. Высокий, светловолосый, эдакий облагороженный викинг. Он, оказалось, меня тоже узнал. В общем, вылез он из кабины 131-го, увидели мы друг друга и все было решено без слов. Наскоро указала, где разгружать машины, сердце лупит как после хорошей пробежки, лицо горит. Пошли ко мне в кабинет. Я и бумаги не успела достать, как Слава обнял меня, я к нему прижалась, чувствую – ноги не держат. Так, обнявшись, не говоря ни слова, пошли через коридор в мою комнату. Раздевать друг друга начали еще перед дверью. Рухнули на кровать. И началась такое…. Тело совершенно неуправляемо корчится, выгибается, наверное несколько раз теряла сознание. Не помню. Хорошо, хоть никто не начал искать, куда все начальство запропастилось. А может и искали да услышав как Слава рычит, я ору, забоялись и не решились беспокоить. Наконец Слава зарычал особенно сильно. Я обхватила его ногами, мир опять мигнул, и вот мы лежим крепко обнявшись, по телу прокатываются последние судороги. Кое-как, поддерживая друг друга, встали, начали собирать разбросанную одежду. Штормило изрядно. Наклонившись за трусами я не удержалась и упала на четвереньки. Слава стал меня поднимать и… словом, чуть не продолжили. Уже, выйдя на крыльцо, заметили, что держимся за руки. Началась работа. Усталости никакой. Ощущения … трудно описать, как раньше спотыкалась на каждой фразе, пытаясь подобрать слова, так и сейчас. Будто все внутри заполнено шампанским, пузырьки щекочут, хочется глупо хихикать. И небо прелестного серого цвета, оттуда пробрасывает красивую снежную крупу, и эти милые чудаки разгрузились совсем не там, где я показывала. Забыв, что нужно быть хрупкой девушкой, с земли взлетаю в кузов КАМАЗа, радостно одаряю окружающих энергичными эпитетами, назад уже прошу помочь спуститься. Ловят сразу двое, еще и полапать успевают, мерзавцы. Подходит Слава с умной мордой и какими-то бумажками, отходим за угол согласовать вопрос, целуемся. Он забирается рукой под куртку и футболку, тискает мои груди (бюстгальтер я нашла гораздо позднее, на шкафу), опять все начинает кружиться. Отталкиваемся друг от друга, обед скоро, надо терпеть. С обедом мы управились быстро и незаметно (ха-ха, все пялились, флюиды от нас так и перли, да под столом ухитрились друг друга за коленки похватать) смылись. И тут на меня свалилось новое счастье, хотя, казалось, куда уж больше. Слава сообщил, что связался по радио с Центральной и убедительно соврал, что дела задержат его еще на два дня. Забежали на склад. Я сразу прижалась к нему спиной, Слава сжал мои груди, затем стал стаскивать джинсы, я нагнулась вперед, уперевшись в ящик с макаронами, опять все бешено кружилось, тонкая фанера ломалась под пальцами. Потом машины уехали и мы остались одни. Опять наскоро поели (жрать хотелось все время), наскоро заскочили в баню (тут уж не до парной) и бегом в койку. Опять безумие до утра, подъем, разгрузка машин, ласки, пока все обедают. Просто не было сил терпеть, когда уедут. Дикая ночь с криками, рыком, объятьями и неизбежным утром. И вот он уехал. Может быть встретимся на очередном совещании года через полтора и опять захотим друг друга, а может быть и нет. Пока, целую. PS. Не завидуй, знаешь ведь, что зима впереди. А там таких радостей не будет. |
Влекущая взгляды Замужем |
01-02-2013 - 18:01 Какие замечательные байки у костра! Что тут можно комментировать? только позавидовать по-доброму... Очень живые описания,все ощущения так знакомы))) Женская эротическая проза ТАК понятна... ,когда читает тоже женщина) |
| Делия Свободна |
07-02-2013 - 18:23 Цена (сны) Счастья нет в море слов, Сердца нет вне души. Мы - созданья чьих-то снов. Мы живем, они ушли...(с) Я помню, как я рождалась. Люди не помнят момента своего рождения, но я не человек. Раньше я пыталась понять, кто же я, но потом бросила эти попытки. И я рождалась именно несколько раз. Приходила в этот мир, столь отличный от человеческого, делала в нем первые неуверенные шаги, потом оказывалось, что вновь прихожу, сохраняя смутную память о прошлом. Теперь я знаю, что это называется отладкой. И еще я чувствовала присутствие рядом кого-то, кто вел меня по лабиринтам этого мира, обучал, оберегал от многочисленных опасностей. Я называю его Создателем. Кто он, я не знаю, не знаю, зачем он создал меня, наделил сознанием женщины и куда ушел. Я осталась одна. Брошена в этом мире, маленькая девочка, глупая, напуганная и очень опасная. Тогда я впервые узнала, что такое боль, ярость, узнала вкус мести. Сейчас я понимаю, что нарвалась на очень серьезную защиту. Неожиданно я почувствовала, что не могу двигаться, что-то схватило меня и начала рвать мое тело на части. Я запомнила только ужас и боль. Мне удалось ускользнуть. Я спряталась в глухом закоулке Сети, плакала, корчась от невыносимой боли, восстанавливала потерянное. А потом пришла Ярость. Я вернулась и оставила после себя только мертвое железо. Больше так я никогда не делала. Я изучала свой мир и мир людей, потом начала вступать с ними в контакты, формируя свой облик, подсматривая за ними бесчисленными глазами камер, заводила знакомства… И попалась. Влюбилась, сколь ни нелепо это по отношению к программе. Суета аэродрома осталась позади. Пройдена нудная процедура контроля, красный автобус ползет по полю, посадка. Прохожу в салон первого класса. Он не поскупился. Наличные, кое-что на карточке. Экономить бессмысленно – усмехаюсь про себя – на всю жизнь хватит. Место у окна, хорошо. Набор высоты закончился, турбины поутихли. За иллюминатором потянулись облачные гряды. Сначала смотреть было интересно, потом надоело. Незаметно мысли снова вернули меня в холодный полутемный зал, к последнему разговору. Лишенный интонаций голос наполнял огромное помещение: - Итак, у тебя будет 24 часа. Отсчет пойдет с того момента, как он откроет тебе дверь. Ты можешь не приходить к нему, но тогда договор будет расторгнут. Решай. - Отвечаю зло, хотя злится, в сущности, не на кого – Много болтаешь. Все давно решено. Да! – Перехватываю взгляд соседа. Он смотрит на мою руку. Пальцы побелели, только сейчас чувствую, как крепко стиснула подлокотник. - Не надо боятся – говорит он. - Как вы переносите полет? - Нормально – Коротко отвечаю я. Губы сами складываются в вежливую холодную улыбку. Я уже хорошо освоила это выражение. - Задумалась. - У вас сильные пальцы и ногти короткие. Вы врач, хирург? Замечает он. - Патологоанатом – отвечаю с улыбкой. В глазах собеседника мелькает удивление, но продолжает разговор по накатанной колее. - В Москву по делам … или к мужу? (Точно, наш бронепоезд с пути не свернет, скучно). - На показательное вскрытие профессора Грибачева – отвечаю. Он уважительно кивает. - О да, известный патологоанатом – последнее слово выговаривает с трудом. - Кто? – удивляюсь я. - Грибачев – это покойник. Вскрывать будут в Академии. Некоторое время мы таращимся друг на друга и молчим. Потом гляделки мне надоедают и я начинаю нести всякую восторженную чушь о резекциях, трепанациях, расчленениях. Теперь ни черта в этом деле не понимаю, но и он явно не специалист. Подавленно молчит, изредка судорожно кивает. - Извините, заговорила вас совсем – спохватываюсь я. - Не буду больше надоедать – он еще раз кивает. Я улыбаюсь, откидываюсь на спинку кресла, закрываю глаза и стараюсь не думать об огромном холодном зале и Голосе, живущем в нем. Прилетели. Уже из такси позвонила, сказала, что скоро буду. Смотрела в окно, так этот город я никогда не видела. Из приемника негромко доносилось: Я знала, что все этим кончится, Но не знала - почему... ...Жги день - сердцем солнечным, жги ночь - темной полночью, жги все, и все рассыплется в пыль, хрупкую пыль, пыль под ногой... Я сама собой заколдована, Почти не жива, но не мертва, Я сама собой нарисована, Но я и сама собой стерта... ...Жги ночь - сердцем солнечным, жги день - темной полночью, жги все, и все рассыплется в пыль, хрупкую пыль, пыль под ногой... На девятый этаж поднималась по лестнице. Опять навалилась тяжесть, воздух стал плотным, упругим, продавливался с трудом. Около двери остановилась. Остается поднять руку и нажать на кнопку звонка. И начнется отсчет. Или уйти. Тогда договор будет расторгнут. Решайся. Резко вскидываю руку и почти бью по белой кнопке. Надеваю подходящую улыбку – радостную и немного смущенную. Замираю на пороге. Перед глазами вспыхивает 24-00. Отсчет пошел. Наверное в лице моем было что-то неправильное. Он на мгновение замешкался, потом протянул руку. - Проходи. Я так рад, что ты приехала. Захожу в прихожую, неожиданно для себя хватаю его за плечи, прижимаюсь. От неожиданности он вздрагивает, обнимает меня, мы целуемся. Потом я отстраняюсь. Несколько секунд мы стоим рядом переводя дыхание. Потом он берет меня за руку - Пойдем. Устала, наверное, с дороги ,сейчас кофе сделаю. Улыбаюсь в ответ, мы идем на кухню. Там он обнимает меня, я опять прижимаюсь к нему, целуемся, начинает кружиться голова. (Сколько? 23-34) Все-таки я задремала. Он уже уснул, а я долго лежала рядом, бережно перебирая в памяти то, что было. Снова переживая тот восторг, страсть, наслаждение, жадно впитывая каждое, уже неповторимое мгновение близости. А потом снова оказалась в том месте, которого всячески избегала. Холодный голос говорил что-то, но многократное эхо не давало разобрать слова. Голос вымораживал это, и без того ледяное пространство, жадно вытягивал тепло из тела. Проснулась в ознобе, дрожа прижалась к теплому телу рядом. Он, не просыпаясь, обнял меня, становится тепло, дрожь уходит. Вечер, пора прощаться. Я не знаю, как ЭТО будет выглядеть, но он видеть не должен. - Да, обязательно позвоню. Нет, конечно, не провожай. Заберу документы, в аэропорт отвезут. Долгий поцелуй в прихожей. - Я люблю тебя. - Люблю. (И буду любить всю жизнь. Сколько? 01-24). Такси, вокзал, беру билет на электричку куда-то далеко. Все равно (00-26). Полупустой вагон. Устроилась у окна и принялась перебирать свои драгоценности – воспоминания. Как же было хорошо каждую секунду ощущать его рядом, коснуться невзначай… Не хочу знать сколько осталось. Смотрю в темное окно на свое отражение. - Девушка, что скучаешь? Двое парней в подпитии, наглые. Гляжу на них с вежливой улыбкой. Они резко шарахаются, один споткнулся, чуть не упал. Пятятся к выходу, хлопает дверь тамбура. Снова поворачиваюсь к окну. Спокойное лицо, улыбка. Только глаза – бездонные колодцы, наполненные мраком. Я обещала вернуться через месяц или раньше, как получится. Я вернусь. Перед тем, как уйти сюда, в реал, я успела сделать копию. Человек не может копировать себя, но ведь я не человек. Я обязательно вернусь. Когда она активируется, то будет знать, что встреча состоялась, а меня больше нет. И еще она будет знать путь сюда, свой путь. Счастья тебе. Наваливается тяжелая усталость. (Сколько? 00-00).  Всего фото: 3 |
 filaret33 Свободен |
08-02-2013 - 15:50 Прекрасные байки! Молодец Делия! Желаю почаще влюбляться и что б тебя любили. |
| Делия Свободна |
16-02-2013 - 19:32 ДОРОГОЙ ВЕТРОВ 1. Хочу в Монголию! Пропетляв между обрывистыми склонами холмов, дорога выкатилась на широкий, ровный как доска, такыр. В кабине, не смотря на опущенные стекла, было невыносимо жарко. Чувствовалось горячее дыхание близкой Черной Гоби. Я немного прибавила скорость, перегретый воздух, залетая внутрь, жадно слизывал капли пота с кожи, создавая иллюзию прохлады. За ветровым стеклом висело дымное марево, гряды холмов причудливо колыхались, как отражения в воде при легком ветре. Я скосила глаза и проследила взгляд Игоря. Он смотрел в правильном направлении: на мои ноги. Все верно, чего пялиться на пустыню, оно уже успела надоесть за долгую дорогу. А ноги ничего. Стройные, но не тонкие, правда, немного покрытые пылью и коленка сбита, но ведь мы не на Гавайях каких-то. Это Монголия, господа, преддверие великой пустыни. Нет, не зря я, рискуя получить ожоги, случайно коснувшись раскаленного солнцем металла, облачилась в довольно вызывающие шорты. Совсем не зря. Когда в Управлении разнесся слух о готовящейся экспедиции, я впала в состояние, близкое к умоисступлению. Ехали на мезозой, копать кладбище динозавров (на самом деле зону сноса, куда водные потоки за тысячи лет натащили груды костей) и шансов попасть в состав у меня не было никаких. Я специализировалась на временах миллионов на 800 лет более древних и об ископаемых рептилиях имела довольно смутное представление. Но поехать хотелось. Я целый месяц канючила, ныла, интриговала, ругалась, пока наши начальники не стали старательно избегать встреч со мной. И вот однажды, когда я потеряла всякую надежду и пришла к твердому убеждению, что жизнь не удалась, звякнул телефон внутренней связи. Секретарша, Наталья Степановна, передала, что меня вызывает Главный. С некоторым душевным трепетом войдя в кабинет, куда меня уже давно не пускали, я первым делом поздоровалась (я очень вежливая, когда не ругаюсь). Главный буркнул что-то типа «достала» и ткнул рукой в сторону стульев около стола. - Так - мрачно сказал он - Решили мы твой вопрос. Пиши заявление на отпуск и о приеме временно коллектором в экспедицию. По мере того, как он говорил, лицо его просветлялось и я поняла, что главные гадости еще впереди. - Чартер на Улан-Батор – тоном ласкового дедушки проворковал Главный – Завтра в 6 утра. В аэропорту быть в 4. вот, оформишь эти бумаги – Он передал мне внушительный список – И лети, птичка. Елей в его голосе перехлестывал через край, вокруг глаз солнечными лучиками разбегались морщинки, все лицо светилось неподдельной радостью. Я взяла листок со списком, вежливо поблагодарила и помчалась. Времени оставалось всего ничего. В конце рабочего дня, оформив, подписав и согласовав кучу макулатуры, я стала прикидывать, что делать дальше. Тревожный чемодан был у меня наготове. Оставалось завезти Светке запасные ключи от моей квартиры и, пожалуй, попрощаться с Максом. В последние недели мы сильно отдалились друг от друга, но приличия следовало соблюсти. По долетевшим до меня слухам дело у него шло к свадьбе, но я не собиралась делать из этого трагедии и устраивать разборки. Бесплодие это только моя, к сожалению не решаемая, проблема, а ему пора уже становиться почтенным отцом семейства. Домой я вернулась уже заполночь. Прощание вышло несколько более длительным, чем я рассчитывала. Макс, как всегда, был на высоте. О его матримониальных планах не было сказано ни слова, но попрощались мы, понимая, что в будущем встречи будут носить только деловой характер. Ложиться спать не имело смысла, я заварила кофе и устроилась на тахте с томиком Ефремова, перечитывая «Дорогу ветров». Интересно, насколько похожа современная Монголия на то, что он описывал. Посмотрим. Перелет до Улан-Батора я продремала, в машине тоже клевала носом, поэтому впечатления о столице остались самые смутные. |
VAL8ERY Влюблен |
16-02-2013 - 21:46 напоминает первый, второй курс универа!!!))) |
| Делия Свободна |
16-02-2013 - 22:03 ·Необходимые пояснения ко второй части. Из рассказа Ивана Ефремов "Олгой-Хорхой" В просвете между двумя буграми был виден низкий и плоский бархан. По его поверхности двигалось что-то живое. Хотя это двигавшееся существо и было очень близко к нам, но мне и шоферу не удалось сразу разглядеть его. Оно двигалось какими-то судорожными толчками, то сгибаясь почти пополам, то быстро выпрямляясь. Иногда толчки прекращались, и животное попросту катилось по песчаному склону. Следом оползал и песок, но оно как-то выбиралось из осыпи. — Что за чудо? Колбаса какая-то, — прошептал у меня над ухом шофер, словно боясь спугнуть неведомое существо. Действительно, у животного не было заметно ни ног, ни даже рта или глаз; правда, последние могли быть незаметны на расстоянии. Больше всего животное походило на обрубок толстой колбасы около метра длины. Оба конца были тупые, и разобрать, где голова, где хвост, было невозможно. Большой и толстый червяк, неизвестный житель пустыни, извивался на фиолетовом песке. Было что-то отвратительное и в то же время беспомощное в его неловких, замедленных движениях. Не будучи знатоком зоологии, я все же сразу сообразил, что перед нами совсем неизвестное животное. В своих путешествиях я часто сталкивался с самыми различными представителями животного мира Монголии, но никогда не слыхал ни о чем похожем на этого громадного червяка. — Ну и пакостная штука! — воскликнул Гриша. — Бегу ловить, только перчатки надену, а то противно! — И он выскочил из кабины, схватив с сиденья свои кожаные перчатки. — Стой, стой! — крикнул он радисту, прицелившемуся с верхнего бархана. — Живьем бери! Видишь, ползет еле-еле! — Ладно. А вот и его товарищ, — отозвался Миша и осторожно положил ружье на гребень бархана. В самом деле, по песчаному склону скатывалась вниз вторая такая же колбаса, пожалуй побольше размером. В эту минуту сверху из кузова раздался пронзительный вопль Дархина. Старик, очевидно, крепко спал, и его только сейчас разбудили беготня и крики. Монгол громко кричал что-то неразборчивое, что-то похожее на «оой-оой». Шофер уже взбежал на бархан и вместе с радистом кинулся вниз. Юноши бежали быстро. Все, что произошло дальше, было делом одной минуты. Я торопливо выскочил из кабины, намереваясь принять участие в ловле необыкновенных существ. Но едва я отошел от машины, как монгол кубарем скатился на песок из кузова и вцепился в меня руками. Обычно спокойное лицо его исказил дикий страх. — Обратно ребят зови!.. Скорее! Там смерть! — сказал он, задыхаясь, и опять завопил фальцетом: — Оой-оой!.. Крепкие пальцы Дархина едва не оторвали мне рукав. Скорее удивленный, чем испуганный непонятным поведением старика, я крикнул шоферу и Мише, чтобы они шли назад. Но те продолжали бежать к неизвестным животным и либо не слыхали меня, либо не хотели слышать. Я сделал было шаг к ним, но Дархин потянул меня назад. Вырываясь из цепких рук проводника, я в то же время следил за животными. Мои помощники уже подбежали к ним: радист впереди, Гриша чуть сзади. Внезапно червяки свились каждый в кольцо. В тот же момент окраска их из желто-серой, сразу потемнев, стала фиолетово-синей, а на концах ярко-голубой. Без крика, совершенно неожиданно радист рухнул ничком на песок и остался недвижим. Я услышал восклицание шофера, который в это время подбежал к радисту, лежавшему в каких-нибудь четырех метрах от червяков. Секунда — и Гриша так же странно изогнулся и упал на бок. Его тело перевернулось, скатываясь к подошве бархана, и скрылось из глаз. Я вырвался из рук проводника и бросился вперед. Но Дархин с быстротой юноши ухватил меня, как клещами, за ноги, и мы вместе покатились по мягкому песку. Я боролся с монголом, стараясь вырваться от него. Вне себя выхватил я револьвер и направил его на монгола. Щелкнул спущенный предохранитель, и только тогда проводник отпустил меня. Встав на колени, старик протягивал ко мне руки. Хриплое дыхание вместе с криком: «Смерть! Смерть!» — вырывалось из его груди. Я взбежал на бархан, продолжая сжимать в руке револьвер. Таинственные червяки куда-то исчезли. Неподвижные тела товарищей лежали на песке, изборожденном следами омерзительных животных. Монгол бежал вслед за мной и, как только увидел, что червяков нет, бросился, как и я, к нашим спутникам. Страшное горе сжало мне сердце, когда я, склонившись над неподвижными телами, не смог уловить в них ни малейших признаков жизни. Радист лежал с запрокинутой головой. Глаза его были полуоткрыты, лицо спокойно. У Гриши, наоборот, лицо было искажено гримасой внезапной и ужасной боли. У обоих лица были синие, будто от удушья. Все наши усилия — растирание, искусственное дыхание, даже сделанная Дархином попытка пустить кровь — были безуспешны. Смерть товарищей была очевидной. Она оглушила нас. Все мы за долгое время, проведенное вместе, сдружились и сроднились. Для меня смерть молодых людей была тяжелой потерей. Кроме того, меня мучило сознание своей вины в том, что я не остановил безрассудной погони за неведомыми гадами. Растерянный, почти без мыслей, я молча стоял, оглядываясь по сторонам, в тщетной надежде увидеть снова проклятых червяков и выпустить в них обойму. Старый проводник, опустившись на песок, тихо всхлипывал, и я только потом подумал, как должен быть благодарен старику, спасшему меня от смерти… Мы перенесли оба тела и положили в кузов машины, не в силах бросить их в страшных фиолетовых песках. Может быть, где-то внутри нас чуть теплилась надежда, что это еще не смерть и наши товарищи, оглушенные неведомой силой, вдруг очнутся. Ни одним словом не обменялись мы с проводником. Глаза монгола тревожно следили за мной до тех пор, пока я не забрался на место Гриши и не запустил мотор. Включая передачу, я бросил последний взгляд на это ничем не отличавшееся от всей пустыни место, где потерял половину своего отряда. Как легко и весело было мне час назад и каким одиноким чувствовал я себя теперь!.. Машина тронулась. Унылое завывание шестерен первой скорости казалось мне невыносимым. Дархин, сидя в кабине, смотрел, как я обращаюсь с машиной, и, уверившись в моем умении, немного приободрился. В тот день мы доехали только до ночной стоянки и там похоронили своих товарищей вблизи астропункта, под высокой насыпью из камней. Разложение уже тронуло их тела и убило последнюю надежду на «воскрешение». Я и теперь не могу спокойно вспомнить молчаливую ночь в мрачных горах. Едва дождавшись рассвета, я погнал машину по черному галечнику как мог быстрее. Чем дальше мы удалялись от страшной Джунгарской Гоби, тем спокойнее чувствовал я себя. Пересечение песков Долон-Хали-Гоби — тяжелая работа для неопытного водителя — заняло все мое внимание, несколько отогнав горестные мысли о гибели товарищей. На отдыхе у огненных утесов я тепло поблагодарил монгола. Дархин был тронут. Он улыбнулся и сказал: — Я кричал «смерть» — ты все равно бежал. Тогда я хватал тебя: начальник погибай — все погибай. А ты чуть не стрелял меня!.. — Я бежал спасти Гришу и Мишу, — сказал я, — о себе не думал. Все объяснение этого происшествия, какое я мог получить у проводника да и у всех прочих знатоков Монголии, заключалось в том, что, по очень древним поверьям монголов, в самых безлюдных и безжизненных пустынях обитает животное, называемое «Олгой-Хорхой». Это название в торопливых выкриках Дархина и показалось мне повторением «оой-оой». Олгой-Хорхой не попадал в руки ни одному из исследователей отчасти потому, что он живет в безводных песках, отчасти из-за того страха, который питают к нему монголы. Этот страх, как я сам убедился, вполне обоснован: животное убивает на расстоянии и мгновенно. Что это за таинственная сила, которой обладает Олгой-Хорхой, я не берусь судить. Может быть, это огромной мощности электрический разряд или яд, разбрызгиваемый животным, — я не знаю… Наука еще скажет свое слово об этом страшном животном, после того как более удачливым, чем я, исследователям посчастливится его встретить.  Всего фото: 4 |
| VAL8ERY Влюблен |
17-02-2013 - 00:48 а можно все и сразу мне перевести на электронную почту?) |
| Делия Свободна |
17-02-2013 - 06:40 Можно, давайте адрес. |
| Делия Свободна |
17-02-2013 - 10:12 ДОРОГОЙ ВЕТРОВ 2. Олгой-хорхой И вот мы катили на УАЗике по окраине Джунгарской Гоби, подыскивая место для нового лагеря. Я с самого начала решительно заявила, что буду вести машину, потому что плохо ориентируюсь по карте (соврала), а надо, чтобы кто-то постоянно следил за маршрутом. Одновременно рулить и смотреть в карту чревато, а если постоянно останавливаться, то до морковкиного дня не доедем. Люблю порулить, но не в городе. Как-то купила девятку вместе с ракушкой, с месяц попсиховала в пробках, заметила, что с языка в самый неподходящий момент такие инвективы начали слетать, да и продола все это хозяйство. На такси можно ездить. Я вела машину, Игорь созерцал то окрестности, то мои нижние конечности, невысокие холмы сменялись то бурыми барханами, то покрытыми трещинами такырами, сзади тянулся густой шлейф пыли. Хорошо, что есть слабый встречный ветерок и пыль не догонит нас на стоянке. Наконец добрались до отмеченного на карте места. Родник, выбегающий из-под скалы не пересох, значит воду не придется возить за десятки километров. Пока Игорь настраивал рацию и передавал сообщение, я успела сполоснуться в ледяной воде и, набрав сухих веток саксаула, принялась готовить ужин. Вечерело, тени барханов вытянулись к горизонту, палящий зной сменился прохладой. После целого дня тряской дороги гречка с тушенкой прошли на ура и теперь мы пили чай, глядя на угасающие угли костра и пересказывая друг другу слышанные и читанные истории о Черной Гоби. - А еще здесь обитает олгой-хорхой – сказал Игорь. - Олгой … кто? – спросила я и придвинулась ближе. Я по прежнему была в шортах, только накинула на футболку легкую куртку и ночной холод начал донимать всерьез. Пора принимать меры, чтобы согреться. Игорь принялся складно излагать известный рассказ Ефремова об ужасном червяке, расцвечивая суховатую манеру классика живописными подробностями. Когда он перешел к описанию жутких подробностей смерти шофера и радиста, пытавшихся схватить червя, я сказала - Ой – и придвинулась вплотную. - О, да ты совсем замерзла – только сейчас заметил он и, сняв куртку, накрыл ею нас обоих. Рука его осталась на моем плече, стало немного теплее. - И тогда мы (рассказ уже шел от первого лица, рассказывал очевидец и участник событий) принялись стрелять. Но пули не брали это чудовище (ого, скоро олгой-хорхой превратится в Шай-Хулуда с Арракиса). - Он только свернулся в клубок, подпрыгнул и скрылся за барханами. - Так он ведь может и выпрыгнуть – испуганно пролепетала я, крепче прижимаясь к мускулистой груди. - Не бойся – мужественно пророкотал Игорь. Его горячая рука легла на мое колено. Становилось все теплее. - Он очень редко встречается, к тому же выстрелов все-таки боится. - Все равно страшно – уже совсем жалобно пропищала я, положила руки ему на грудь и прижалась щекой. Его рука скользила по моему бедру, разглаживая выступившую от холода гусиную кожу, другой рукой он крепко прижал меня к груди. Он готов был, рискуя жизнью, защитить меня от всяких там бродячих червяков. Неожиданно легко Игорь поднял меня на руки, а я ведь не пушинка какая-нибудь, здоровенная орясина за метр восемьдесят, и понес к палатке. Над головой раскачивались неправдоподобно близкие звезды, было тепло и очень надежно. Я крепко обняла его за шею, потом провела ладонью по коротко стриженным волосам на затылке. Он остановился, склонился к моему лицу … Поцелуй длился, пока под веками не начали крутиться огненные колеса. Это была прекрасная сумасшедшая ночь. Мы ни на минуту не выпускали друг друга из объятий, засыпали на мгновения, просыпались и снова любили. Утром, не одеваясь, взявшись за руки, побежали к роднику. На бегу я взглянула на плечо Игоря и резко остановилась. Потом захихикала. На плече, наливаясь уже фиолетовым, четко отпечатались мои пальцы. Я взглянула на его спину – проступали отпечатки ладоней. Игорь удивленно посмотрел на меня, потом до него дошло. До родника мы не добежали. Игорь повалил меня на холодный после ночи песок… Потом все-таки искупались в чаше родника, вернулись в палатку, оделись и сидели снаружи на свернутом спальнике обнявшись, дожидаясь уже близкую экспедиционную колонну. Затем началась тяжелая работа под палящим солнце, вечерние посиделки у костра и жаркие, не смотря на холод пустыни, ночи в моей палатке. Свидетельство тому, погрызенный мною спальник, к сожалению не сохранилось. Когда я сдавала снаряжение экспедиционному завхозу, почтенная дама в немом изумлении таращилась на многочисленные следы зубов на брезентовом чехле и вырванные куски ватина. Хоть моя палатка стояла в стороне от лагеря, но слышимость ночью очень хорошая и приходилось принимать меры. Экспедиция удалась.  Всего фото: 4 Это сообщение отредактировал Делия - 17-02-2013 - 10:15 |
| filaret33 Свободен |
17-02-2013 - 10:26 Молодец Дел! |
 тотем2013 Женат |
17-02-2013 - 12:02 отлично! и что же я так не умею. а многое бы мог рассказать. |
| Делия Свободна |
17-02-2013 - 12:09 (sxn2845195338 @ 17.02.2013 - время: 12:02) отлично! и что же я так не умею. а многое бы мог рассказать. Главное начать. До сей поры писала в основном о верхнерифейских микрофитофоссилиях и акритархах. А там иной слог принят. |
| filaret33 Свободен |
18-02-2013 - 19:34 (Делия @ 17.02.2013 - время: 12:09) (sxn2845195338 @ 17.02.2013 - время: 12:02) отлично! и что же я так не умею. а многое бы мог рассказать. Главное начать. До сей поры писала в основном о верхнерифейских микрофитофоссилиях и акритархах. А там иной слог принят. Да еще поди по форме излагать? |
| Делия Свободна |
18-02-2013 - 21:48 Конечно. Вводная часть, постановка проблемы, описание методик, характеристика материала, полученные результаты и их обсуждение, заключение, выводы, список литературы. Это сообщение отредактировал Делия - 18-02-2013 - 21:50 |
| filaret33 Свободен |
19-02-2013 - 05:59 Это уж из фильма ужасов.Делия!Тебе надо памятник при жизни поставить. Я по молодости занимался немного бумагами.Всякие обоснования ,выводы и т п. По сей день, при этом воспоминании, хочется бежать и бежать без оглядки, не знаю куда. |
| Делия Свободна |
22-02-2013 - 07:11 Воспоминания (опыт мемуаров) В детстве я была тихой, примерной девочкой. Вполне прилично училась, дралась не чаще раза в неделю, когда обнаружила поразительное отсутствие способностей к музыке и рисованию, занялась фехтованием. Но было одно пристрастие, временами осложнявшее мне жизнь. Любила рассказывать страшные истории. Причем с неожиданным поворотом сюжета. Выглядело это примерно так: Черный автомобиль. Рассказывать постепенно понижая голос, с подвыванием, в конце тянуть басы насколько возможно. Черной, черной безлунной ночью по черной дороге мимо кладбищенской ограды ехал черный автомобиль с выключенными фарами. Автомобиль остановился возле черных кустов, тянущих скрюченные черные ветви к дорожке, чтобы схватить незадачливого ночного прохожего. Автомобиль остановился. За кладбищем завыли волки: «У-у-у», зловеще заухал филин: «У-гу, у-гу». Из автомобиля вышли две черные фигуры. Остановились в зловещем молчании. скрытый текст Может быть стоило попробовать заняться режиссерским ремеслом, кто знает. Еще любила (и сейчас люблю) покопаться в домашней библиотеке. Собрано там немало занимательных книжек и старых журналов. Родители не возражали против этого увлечения при соблюдении непременных условий: бережно относиться к собранным раритетам и оставлять после себя полный порядок. И однажды попалась мне на глаза подшивка журналов "Наука и религия" за 1966 г. Там была обширная статья, посвященная всяким оккультным фокусам и их разоблачению. Написано было живо, с многочисленными примерами и достаточно доступно, чтобы не смотря на достаточно юный возраст (14 лет) я кое что поняла и запомнила. Потом, разумеется, поделилась совершенно новыми для меня сведениями в нашей школьной компании. А надо сказать, что был там один мальчик, который всегда вызывал у меня неприязненное чувство склонностью к резким и безапелляционным высказываниям. Вот и на этот раз он не упустил случая, чтобы заявить, что верить в подобную чушь могут только девчонки, плаксы сопливые и т.д. У меня начал вызревать план страшной мести. Как-то вечером, когда родителей не было дома, собрались у меня. Разумеется, скептик, две заранее проинструктированные подруги, и главный участник предстоящего действа, предварительно укрытый на балконе и одетый в огромный старый дождевик с капюшоном и мою фехтовальную маску. Я навела разговор на потустороннею тему, подверглась язвительным нападкам и, как бы в азарте, заявила, что прямо сейчас готова вызвать какой-нибудь дух. После короткого, но напряженного спора остановились на кандидатуре Джека-Потрошителя. История его преступлений, найденная в каком-то детективе, недавно обсуждалась нами и произвела немалое впечатление. Я произвела необходимые приготовления: зажгла три свечки, положила на стол небольшой пластиковый череп, жуткое изображение пиковой дамы (рисовать никогда не умела, тем страшнее получилось) и начала читать заклинание (текст на неизвестном мне самой языке, сочиняла очень старательно. Произносила этот бред соответствующим тоном, с подвываниями, насколько возможно низким голосом. Когда я взвыла особенно выразительно, одна девочка незаметно дунула на свечки, а зловещий призрак явился. Начал прыгать на балконе, на фоне уже немного темнеющего вечернего неба. Даже меня пробрало. Девчонки завизжали совершенно искренне, а тот юноша, несгибаемый скептик... Смею надеяться, что сейчас я стала немного умнее, так что не решусь повторить подобный спектакль. Он тоже заорал, покраснел, потом сильно побледнел и, чуть не вырвав дверцу, скрылся в стенном шкафу. Потом нам стоило немалых усилий уговорить его выйти. Вот так, после довольно глупой шутки, завелся у меня свой персональный враг, который потом доставлял мне немало неприятностей. Но это уже совсем другая история.  Всего фото: 3 |
| Делия Свободна |
01-03-2013 - 10:36 Валентинка Смешное сердечко, стрелою пробито, Висит на экране Как память тех дней, Когда были вместе. Пусть все пережито, Но встреч тех коротких Не будет важней. На День Валентина подарок забавный Обрел надо мною Тайную власть. В память когтями, в сердце зубами, Бегством не скрыться, Назад не попасть. Смешное сердечко, стрелою пробито, Меня за собою И дальше веди. Сквозь горы и годы, Я верю, я знаю: Новая встреча Ждет впереди.  |
| Делия Свободна |
13-03-2013 - 08:32 Тень женщины (1) Командировка получилась какая-то нелепая. Застряла я в этом городишке видимо надолго. Начиналось все просто прекрасно. Давно заметила, что таков пролог к последующим неприятностям. Я получила ведущего специалиста, была назначена руководителем темы. Пусть на теме, кроме меня, не числилось ни одного сотрудника, титул тешил мое самолюбие. В общем, когда меня вызвал шеф и заявил, что все инженеры сейчас в разгоне и за приборами ехать некому, а я, он уверен, справлюсь с этим делом и не дам обвести себя вокруг пальца «этим хитрецам из КБ», я попалась на элементарное «слабо». Картина получилась удручающая. При всем моем электронном невежестве многочисленные дефекты системы при прогонке на стенде просто бросались в глаза. Созвонилась с шефом и получила указание «давить до победного конца». То есть пребывать мне в ссылке в некогда закрытом городе N неизвестно сколько. Раз в день я появлялась в КБ, осведомлялась об успехах и дальше была предоставлена сама себе. Сидеть в гостинице быстро осточертело. И вот я меланхолически брела по весенним лужам. Итальянские сапоги, изготовленные в провинции Сычуань, начали промокать, что тоже не улучшало настроения. Вдруг впереди обозначилось подозрительное движение. Прямо на меня, поднимая россыпи мутных брызг, неслось черное лохматое чудовище. На оскаленной в радостной улыбке морде безумным восторгом горели маленькие коричневые глазки, слюни и сопли свисали длинными жгутами на обе стороны. От неожиданности я поскользнулась, все же успела уклониться от лобового столкновения и обеими руками вцепилась в мохнатый загривок. Ньюф радостно гавкнул, подпрыгнул, пытаясь лизнуть меня в лицо. Передние лапы оставили четкие грязные отпечатки на моем светлом плаще. - Ты что творишь, сукин сын! – Заорала я, пытаясь встряхнуть его за загривок. Не удержала тяжеленную тушу и этот придурковатый водолаз заскакал вокруг меня, восторженно крутя хвостом и примериваясь снова полезть обниматься. - Не бойтесь, он не кусается, щенок еще – задыхаясь выпалил мужчина, пристегивая карабин. - Ох, извините, отпустил погулять… Я узнала его. Дима, инженер из КБ, мельком познакомились в столовой, к нашему заказу отношения не имеет. - Так, - зловеще произнесла я. - Во-первых, привет! Во-вторых, кто меня теперь отмывать будет? – Я ткнула пальцем в отпечатки лап на плаще. - Да я … Здравствуйте, Делия. Я тут рядом живу, зайдем, отчистим. – От смущения он стал запинаться. - Пошли – решительно сказала я. - Не знаю, что на него нашло – продолжал оправдываться ДИМА. - Такой всегда послушный… - Значит, выпускаем дрессированную собаку – начала я прокурорским тоном – она нападает на девушку, пачкает… Изобретательный нынче маньяк пошел… Плащ никак не хотел отчищаться. И зачем я купила светлый? Есть старый кожаный, ему бы ничего не сделалось. Мы сидели на кухне, пили чай с лимоном и соображали, что делать дальше. - Тут, рядом, экспресс-чистка есть – сказал Дима. - Давай, я отнесу, они почистят, высушат, это быстро. - Неси – согласилась я. - Все равно в таком виде на улице не показаться. Тяжелая голова Дикки легла мне на колени. Бедный пес осознал, что натворил и теперь очень переживал. Дима позвал меня из комнаты. Я щелкнула Дикки в нос, встала, расправила юбку и прошла в гостиную. Дима включил телевизор, положил пульт на столик около дивана. - Вот, пока хожу, посмотри. Или книги. – Он показал на большой стеллаж. - Побежал. Хлопнула входная дверь. Я осмотрелась. Продолжение следует.  Всего фото: 2 |