Гайдар-герой или злодей?

Развитие жилищного самоуправления способствует формированию демократии снизу. Так считают многие общественники и политические активисты. О проблемах в управлении жилищной сферой говорилось, в частности, на семинаре "Проблемы и перспективы создания товариществ собственников жилья в городе Москве". На нем выступила и президент фонда "Институт экономики города" Надежда Косарева, с которой мы встретились позже, чтобы поговорить о становлении жилищной демократии в России.

— Надежда Борисовна, насколько важно развитие института жилищного самоуправления?

— Очень важно. Более 80 процентов жилищного фонда у нас находится в руках частных собственников. И под жилищным самоуправлением, одной из форм которого является ТСЖ, мы понимаем совместное решение собственниками квартир вопросов управления и обслуживания своих домов.

— Эксперт вашего института Владилен Прокофьев заявил, что в Москве, где практически весь жилищный фонд состоит из многоквартирных домов, альтернативы ТСЖ нет. Вы с ним согласны?

— Да, с точки зрения стратегической перспективы. Но с точки зрения существующей практики альтернатива есть. Мы же видим, что создание ТСЖ пока идет с большим трудом. Дело в том, что законодательство в этой сфере достаточно запутанное и не всегда соответствует здравому смыслу. Например, в восточноевропейских странах и бывших странах СНГ, когда проходила приватизация жилья в многоквартирных домах, все было устроено по-другому. Перед тем как приватизировать свои квартиры, все жильцы должны были договориться о приватизации квартир и об объединенных действиях в рамках ассоциаций домовладельцев. Только в этом случае разрешалась приватизация.

— Для чего это было сделано властями тех стран? И почему в России был избран иной путь?

— Совершенно очевидно, для чего. Многоквартирный дом получал нормального коллективного собственника, который брал на себя ответственность за его управление и содержание. В этом случае все было разумно и целесообразно. Все совладельцы общего имущества в доме договаривались подчиняться общим правилам принятия решений в этом доме. Покупая квартиру в таком доме, собственник должен понимать, что становится владельцем только части общего имущества и обязан подчиняться правилам, установленным в доме.

У нас же все происходило по-другому. В 1991 году, когда принимался закон "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", законодатель преследовал, в первую очередь, две цели. Первая, главная, — создать рынок жилья, то есть передать как можно большее количество квартир в частную собственность. Вторая, вспомогательная, — обеспечить социальную компенсацию при преобразованиях. Приватизация квартир выполнила функцию социального демпфера в условиях, когда была гиперинфляция, когда люди потеряли все свои сбережения и т. д. и т. п. Должна же была хоть какая-то часть приватизированных в стране активов достаться людям. Обе цели были достигнуты.

При этом без внимания остался вопрос: "А кто же будет заниматься управлением этими домами?" И здесь мы получили основное количество проблем. Часть квартир в одном доме была приватизирована, а другая часть — нет, ответственность за управление общим имуществом осталась за муниципалитетами, то есть муниципальными компаниями, которые безотносительно к дому, "котловым способом" собирали плату и распределяли ее потом на содержание и ремонт домов непрозрачным образом. Другой формы управления вообще не было. В этом смысле все осталось, как при советской власти.

В 1996 году наконец-то решили разобраться с тем, как должно происходить управление многоквартирными домами в условиях частной собственности на квартиры. Тогда был принят закон "О товариществах собственников жилья", в котором была сформирована концепция кондоминиумов, определено, что такое общее имущество и как им надо управлять, как создавать товарищества собственников жилья. В 1998 году Конституционный суд Российской Федерации принял решение, что отдельные пункты этого закона, обязывающие всех собственников квартир в многоквартирном доме быть членами ТСЖ в случае принятия решения о его создании собранием собственников помещений в доме, не соответствуют Конституции. Вот тут-то и возникла странная вилка.

— А кто оспорил этот закон? Это было политическое решение?

— Насколько я помню, нет. Конституционный суд рассматривал этот вопрос по запросу судьи Советского районного суда города Омска. Это было очень неожиданно для всех, в том числе и для власти. Мы были, естественно, против. Это нонсенс. Одно дело — добровольное объединение любителей игры в шахматы, и совсем другое — люди, которые уже живут в одном многоквартирном доме, являются сособственниками общего имущества и поэтому обязаны договариваться и принимать совместные решения. Иного варианта просто не существует. На мой взгляд, решение Конституционного суда о том, что собственник не обязан быть членом ТСЖ, противоречит здравому смыслу.

В результате у нас началась чехарда. Сложилось двоевластие в одном доме: общее собрание собственников и ТСЖ. Решение, принятое на собрании собственников, может противоречить решению, принятому тоже собственниками, но уже являющимися членами ТСЖ. Я думаю, что совместно с экспертами Конституционного суда надо попытаться найти выход из сложившейся ситуации. На мой взгляд, закон "О товариществах собственников жилья" отвечал нормальной европейской практике. В многоквартирном доме должно быть создано ТСЖ, должна быть выработана единая для всех процедура принятия решений: устав, регламент, общее собрание, правление, председатель правления. В каждом доме обязательно должен быть такой институт принятия решений.

В результате решения Конституционного суда пошла "полная демократия" в жилищно-коммунальном хозяйстве: хочу — содержу подъезд и крышу в надлежащем состоянии, хочу — не содержу. В конечном итоге через шесть лет в Жилищном кодексе пришлось прописать альтернативность форм управления. Хотите ТСЖ — создавайте, не хотите — не создавайте. Вам Конституционный суд разрешил. Но тогда уж хотя бы управляющую компанию наймите или сами управляйте. А ничего не хотите — тогда за вас муниципалитет отберет на конкурсе управляющую компанию. Ведь кто-то должен принимать решения. Это было уже от безысходности.

— Более десяти лет длится эта неразбериха. Мы видим, что ко всему прочему есть силы, занимающиеся сознательной дискредитацией ТСЖ как формы управления домом. Кому это выгодно?

— На мой взгляд, здесь завязаны три группы интересов, и пока между ними не найден консенсус. Первую группу я назвала бы условно "федеральный законодатель". Он заинтересован, чтобы в стране хорошо содержался жилищный фонд, чтобы были минимальные затраты бюджета. Этот интерес отражен в существующем законодательстве, в Жилищном кодексе в той мере, в какой позволяет конституционное решение. Его смысл в том, что собственник должен отвечать за состояние своей собственности. Должен быть создан рынок управленческих услуг, а бюджеты должны помогать бедным.

Вторая группа интересов — это "муниципальные власти". Их интерес не всегда совпадает с вышеописанным. Муниципальные власти, ранее втянутые в процесс управления домами через муниципальные организации, уже имеют в этом свой бизнес-интерес, в том числе, зачастую, и личный. Вся муниципальная экономика нацелена на сохранение этого бизнеса. Отсюда противодействие созданию ТСЖ, появление "липовых" ТСЖ и т. д.

Третья группа интересов — "собственники жилья". Их намерения тоже не всегда самые благие. Они хотят ничего не делать и чтобы за них кто-то что-то платил (это, конечно, не относится к тем собственникам, которые занимают активную и ответственную позицию, но таких, к сожалению, немного). Вместо того чтобы собраться и решить свои коммунальные проблемы, они пишут письма президенту страны о том, что, условно говоря, не работает канализация. Добиться согласия между тремя группами разнонаправленных интересов пока не удается. Это действительно очень сложная социально-управленческая проблема.

— Какой вы видите выход?

— Я не могу сказать, что ясно вижу его. Из такой ситуации простого выхода нет. Мне кажется, надо искать выход на пути создания единой, обязательной для всех собственников квартир формы принятия совместных решений, а также установления требований по содержанию общего имущества. Это сложный поиск.

— Одна из активисток жилищного движения сказала, что "создание ТСЖ — это борьба с властью за собственные деньги". Может быть, надо просто окоротить аппетиты муниципальной власти, а на федеральном уровне вести активную пропагандистскую кампанию в пользу создания ТСЖ?

— Она ведется и не прекращается с 1996 года. Создан Фонд содействия реформированию ЖКХ. Ему выделено 240 миллиардов рублей из бюджета, и одним из условий предоставления денег на капитальный ремонт домов является создание ТСЖ. Только Москва от этих денег отказалась.

— Люди плохо осведомлены о деятельности Фонда...

— Я вас умоляю, это все знают. Социальная реклама этого Фонда есть даже на телевидении, а желающих получить деньги Фонда и регионального бюджета на капитальный ремонт больше, чем самих денег. Больше кричать и звонить про это уже нельзя. В каком-то смысле можно обвинять муниципалитеты. Но и граждане у нас сами очень пассивные. У нас две крайности: либо суперактивные и чуть что на баррикады готовы идти, либо очень пассивные.

— Могут ли эти пассивные собственники перейти в разряд арендаторов жилья? Об этом говорил экономист Евгений Ясин на семинаре...

— На мой взгляд, он говорил о другом. В Европе и Америке многоквартирные дома обычно находятся в собственности коммерческих и некоммерческих организаций, а квартиры в них сдаются в аренду. Либо дома находятся в собственности кооператива, в котором есть процедура принятия решения, и опять же квартиры не принадлежат людям, которые в них живут. У нас же создалась сложная ситуация: люди являются собственниками квартир, но большинство не принимает участия в управлении домом. Поэтому предложение состоит в том, чтобы по крайней мере в дальнейшем не усугублять эту проблему. В конце концов, может быть, лучше перейти к строительству многоквартирных домов, где граждане были бы арендаторами квартир, а не собственниками, или строительству кооперативов, где все квартиры принадлежат кооперативу, а граждане являются его членами. Но предложений, чтобы лишить людей собственности и сделать их арендаторами, я не слышала.

— Не провоцирует ли нерешенность проблем в жилищной сфере обострение другой социальной проблемы — бездомности?

— Это не совсем напрямую связанные проблемы. Но очевидно, что мы должны создать устойчивую систему, которая позволит людям проводить в нужные сроки ремонты, не доводя дома до состояния ветхости. Дома могут стоять столетиями, если их нормально содержать. На мой взгляд, механизм финансирования капитальных ремонтов должен быть следующим. ТСЖ должно иметь возможность взять кредит в банке под приемлемый процент на десять, двадцать, тридцать лет и возвращать его постепенно. Бюджет может поддерживать собственников, например, оплачивая первый взнос или помогая бедным собственникам квартир выплачивать кредит. При этом сегодня, когда в наших домах очень высокие потери тепла, воды, такой ремонт должен быть направлен на повышение энергоэффективности зданий. В результате снизятся затраты собственников на оплату коммунальных услуг, что частично может компенсировать их расходы на погашение такого кредита.

Что касается сноса — здесь другая история. Под многоквартирными домами имеется земля, которая является общим имущество и находится либо после кадастрового учета должна перейти в собственность собственников квартир в доме. Если есть инвестор, который хочет на этом месте построить что-то еще, значит, он должен получить добровольное согласие жильцов и предоставить им другие квартиры (за исключением аварийного жилья, где возможно принудительное переселение). Если жилье пришло в такое состояние, что его надо заменить, то люди могут продать земельный участок, находящийся в их собственности, а на эти деньги приобрести другое жилье. Они могут и не продавать участок, а построить на месте прежнего новый дом, взяв кредит в банке. Только такая система может быть устойчивой. Конечно, для помощи малоимущим нужны механизмы бюджетной поддержки, но это гораздо меньшие затраты, чем довести дом до аварийного состояния, а потом решать проблему полностью за счет бюджетов. На такую систему никаких налогов не хватит.

— Как вы относитесь к предложению федеральной власти создать региональные фонды, которые будут финансировать проведение капитальных ремонтов?

— Отрицательно отношусь. В предлагаемые региональные фонды собственники жилья в обязательном порядке должны перечислять деньги на капитальный ремонт с тем, чтобы когда-то потом они могли получить из такого фонда средства на ремонт, возможно, частично в виде займа. На мой взгляд, это неправильно по нескольким причинам. Во-первых, с финансово-экономической точки зрения более целесообразно в условиях высокой инфляции сначала получить кредит, а потом расплачиваться, а не наоборот — копить, неизвестно каким образом обеспечивая сохранность этих средств. Во-вторых, наша кредитная система сейчас не испытывает проблем с ликвидностью. Проблема не в том, что нет ликвидности, а в том, что нет надежных заемщиков. Усилия государству надо направлять не на то, чтобы с народа деньги собирать, а на то, чтобы сделать кредит банка надежным (например, предоставлять гарантии по таким кредитам). В-третьих, я считаю, что это незаконное обременение граждан квазиналогом. Они обязаны платить только установленные законом налоги. А это какая-то левая схема. Тот же самый налог на квартиру, только "слева": не в бюджет надо платить, а в какой-то фонд (при этом такие сборы сразу существенно повысят расходы всех собственников, а ремонт будет еще неизвестно когда).

— Мне сказали, что у фонда "Институт экономики города" очень сильные лоббистские возможности. Это правда?

— Кто вам сказал? У нас выражение "лоббистские возможности" имеет отрицательный смысл в отличие от Запада — там даже есть законы о лоббировании. У нас же под лоббированием понимается, что кто-то кому-то взятку отнес. Так что мне не понятно, что подразумевалось под "лоббистскими возможностями". Я знаю одно: мы занимаемся законодательством, у нас есть своя экспертная позиция, к ней иногда прислушиваются, а иногда нет — в этом и заключается наше влияние на государственные структуры. Согласитесь, называть это "лоббистскими возможностями" по меньшей мере странно. Как эксперты мы давно изучаем жилищную сферу. По определенным вопросам мы занимаем очень активную позицию и стараемся донести ее до людей, принимающих решения, до правительства, до экспертного сообщества. Кстати, очень часто мы проигрываем. Наша позиция не всегда бывает услышана.

— Насколько острой является проблема управления жилищным фондом? Может ли она спровоцировать социальную напряженность?

— Я не думаю. Это не та тема, которая может привести к росту социальной напряженности. Другое дело — надо искать какие-то формы ее решения. Это нормальная проблема организации жизни в городе. Не надо ее политизировать.

— Может быть, вы расскажете о положительных примерах? Где власти с этой проблемой справились?

— В Перми, например, где мы сейчас работаем. Там вполне благополучная ситуация. В этом городе сильное гражданское общество. Территориальное общественное самоуправление. Относительно хорошо организовано управление многоквартирными домами, завершается кадастровая оценка земель под домами. Но, конечно, своих проблем и там хватает.

— А в Москве?

— Скорее наоборот, здесь сложилась одна из неправильных ситуаций. Идея создания ТСЖ по разнарядке сверху, куча фиктивных ТСЖ — это большая проблема. Мне кажется, что Москва решила обойти выбор управляющих компаний по конкурсу. При "липовых" ТСЖ конкурсы проводить не надо. Можно назначать ту управляющую компанию, которая нужна властям. Надо с этим разбираться, если это действительно так, то это нарушение законодательства. Активность должна быть со стороны людей. Как только люди соберутся у себя в доме и проведут нормальное, а не фиктивное собрание, "липовое" ТСЖ исчезнет. Главное — людям надо занять активную позицию.

— Какую роль должны играть общественные и политические организации в развитии институтов жилищного самоуправления?

— Общественные организации должны занять самую активную позицию. В настоящее время очень много организаций, объединяющих ТСЖ. А вот политические... Я бы хотела, чтобы они не трогали эту тему вообще. На мой взгляд, у нас все основные проблемы с реформой ЖКХ возникли из-за того, что она страшно политизирована. Каждая партия несет ее перед собой, как флаг. Если бы ее оставили в покое, отдали на откуп общественным организациям, гражданам, местному самоуправлению, она могла бы гораздо скорее разрешиться.

Ольга Гуленок

"...Получив сообщение по почте, что 19 марта 2010 года в Центральном доме литератора пройдет вечер памяти Егора Гайдара ... На вечере памяти выступят: А.Аузан, Н.Болтянская, А.Гербер, Л.Гозман, Ю.Гусман, В.Дашкевич, В.Ерофеев, И.Иртеньев, Ю.Ким, Б.Немцов, Н.Сванидзе, Е.Сидоров, Е.Ясин и другие общественные и политические деятели, я почувствовал себя как молодой Гоголь, которому с утра кинули записочку: «Завтра ночью — шабаш ведьм на Лысой горе. Пойдем?» Трудно было такое пропустить — такую концентрацию либеральной мысли на квадратный метр.

Действительность вполне оправдала мои ожидания. Весь комплект классических врак образца начала 90-х был произнесен, начиная с известных: «Хлеба оставалось на три дня!» и «В казне оставалось всего 24 миллиона долларов», вечная мантра про «Он нас спас!» и усилием коллективного либерального разума были даже рождены мантры новые: «Двадцать четыре часа в сутки он думал, как живется стране» (В.Нечаев).

Видя, как ловко «расставляют историю» деятели либерального толка, стоит подумать, как бы мы расставили те же пешки на той же доске.

Три источника и три составные части мифа о Гайдаре
Три главных внедряемых в сознание штампа в отношении Гайдара, главных мема, как сейчас говорят, собственно, три:

1. Реформам Гайдара не было альтернативы.

2. Он спас страну от голода (холода и развала).

3. Он дал нам экономическую свободу, «открыл дорогу развитию».

И первое, и второе, и третье является враньём. По поводу утверждения, что Гайдар, дескать, «дал нам экономическую свободу» могу заметить только одно, и этим ограничиться: с 1987 года я стал соучредителем коммерческого кооператива; в 89 году — уже директором филиала совместного предприятия с участием западного капитала; в 1990-м единолично открыл своё частное предприятие. В 1991-м — открыл совместное предприятие (с фирмой из Гонконга) и возглавил его. В том же году без каких-либо проблем прошел регистрацию как участник внешнеэкономической деятельности (требовалась для открытия валютных счетов, экспорта и так далее). Все это «ещё в СССР». Без всяких проблем. Без взяток (нигде — ни копейки), без «крыши» и без «лапы». Без всякого Гайдара, который тогда ещё работал в журнале «Коммунист».

Не совсем понимаю, что за «экономическую свободу» неожиданно дал нам Гайдар в 1992-м?.. Жду пояснений. Возможно, я что-то упустил.

Впрочем, гораздо более важен вопрос об альтернативах курсу Гайдара. Безальтернативность решений 1991/92 года, главное из которых — «шоковая терапия», одновременный и массовый переход от регулируемых к свободным ценам — вдалбливается в массовое сознание с усердием парового молота. Перед тем как этому верить и вообще это слушать, я предложил бы вам провести простой мысленный эксперимент. Кремль, кабинет И.В.Сталина. К Сталину заходит вновь назначенный премьер Егор Тимурович Гайдар с докладом.
«Иосиф Виссарионович, ситуация в стране критическая. В некоторых городах хлеба осталось на три дня. Надо срочно отпускать цены, переходить на рыночные отношения и начинать приватизацию. Другого выхода у нас нет». Далее — немая сцена.

Представили себе пристальный взгляд вождя? Также интересно было бы исторически реконструировать возможное последнее покаянное слово Е.Т.Гайдара на процессе «вредителей-рыночников». Впрочем, нам не надо гадать, что бы придумал и сказал Гайдар. Он сам подробно высказался на этот счёт:

«Идея же, что сегодня можно выбросить из памяти семьдесят лет истории, попробовать переиграть сыгранную партию, обеспечить общественное согласие, передав средства производства в руки нуворишей теневой экономики, наиболее разворотливых начальников и международных корпораций, лишь демонстрирует силу утопических традиций в нашей стране. Программа реформы, не предусматривающая упрочения таких ценностей, как равенство условий жизненного старта вне зависимости от имущественного положения, общественное регулирование дифференциации доходов, активное участие трудящихся в управлении производством, просто нежизнеспособна. Курс на обновление социализма, включающий и демократизацию общественной жизни, и создание гибкой, динамичной, многосекторной экономики, и развитие системы социальных гарантий, не дань верности идеологическим ориентирам прошлого, а просто результат здравого анализа реальной расстановки общественных сил». (1)

Вот так по-разному высказываются люди, когда чувствуют тень Вождя Народов за плечом, и когда её нет.

Впрочем, все построения в духе «курсу Гайдара не было альтернативы» основаны ровно на одном и том же предположении: сначала мы заранее решаем, что «рынку альтернативы нет» (а всё остальное просто не обсуждается) а уже потом делаем вывод, что курс Гайдара был единственно правильным.

Впрочем, даже в этом построении есть огромная натяжка. Даже оставаясь в рамках рыночной парадигмы, можно предложить целый набор стратегий, не только не совпадающих с «курсом Гайдара», но и противоположных ему.

Главной экономической проблемой 1991/1992 года был, разумеется, рухнувший потребительский рынок, «пустые полки магазинов». Никто не спорит с тем, что эта проблема требовала немедленного решения. Однако путей её решения было несколько. Мировая экономическая наука и практика знает пять основных способов решения этой задачи (и 555 с половиной дополнительных). Вот основные:

- Рост цен, (гипер)инфляция (что и сделал ЕТГ, ровно этим ограничившись, ожидая пока «невидимая рука рынка» все исправит);

- Нормирование потребления (которое в сложных обстоятельствах неоднократно применяли и вполне рыночные страны вроде Британии);

- Ограничение свободной денежной массы (разными способами, в том числе и путем курсовой политики);

- Увеличение предложения товаров (в том числе и путем поощрения импорта);

- Перевод наличных в накопления и инвестиции.

Заметим в скобках, что все эти меры сочетаются между собой почти в любых пропорциях, образую гигантское множество возможных экономических политик. Их них (гипер)инфляционный сценарий является, что общепризнанно, наиболее разрушительным и болезненным для экономики и населения, он не раз приводил не только к тяжким экономическим последствиям, но и к гибели и разрушению целых государств, и ответственные правительства стараются избегать его всеми силами. Однако, как ни странно, вся публичная экономическая дискуссия (до сих пор!) по поводу «курса Гайдара» сводится, как правило, к выбору между первыми двумя пунктами — якобы или отпустить цены, или сразу «карточная система». Идея, что разумно было вначале принять меры по сжатию денежной массы и только затем отпускать цены — причем не все и не сразу — одна из тех, что лежит на поверхности, как альтернативный «бритве Гайдара» неинфляционный сценарий перехода к рынку. Навязывание ложной альтернативы вообще есть один из главных приёмов манипуляции сознанием. На самом деле, выбор был, и выбор был гораздо богаче, нежели или-или.

Между тем не все представляют, какие огромные ресурсы попали под управление Егора Тимуровича в конце 1991 года, и какими возможностями для манёвра ресурсами он обладал. Приведу только один пример:

«Даже если бы все производители тогда выложили всё, что у них есть, в свободную продажу, дефицит бы не исчез», — писал мне один из поклонников Гайдара. Я проверил его утверждение на примере всего одной отрасли. Цифры — увы — совершенно не подтвердили эту теорию. Так в 1990/91 году строители сдавали по 110-120 млн кв.м жилья ежегодно при себестоимости около 300 рублей за метр. Из них более половины — в России. За счёт достройки этот темп некоторое время держался и в 1992 году У нас дикий избыток денег у населения? Давайте продадим эти квадратные метры? По смешной цене всего в 1000 рублей за кв. метр (это всего 30 долларов за кв.м, а не 4000 долларов, как сегодня...) Получаем сто девятнадцать миллиардов рублей — то есть сумму, равную всей тогдашней массе наличных денег. Хорошо... пусть не все... продаем половину — и уменьшаем «денежный навес» сразу вдвое. Мало? Так у нас ещё есть земля...

И это у нас только одна отрасль взяла и выложила «в свободную продажу» свою продукцию — и пресловутого «денежного навеса» нет... Одна отрасль!.. А если, как мне предлагали, «все»?..

Часто говорят, что «потребительский рынок в СССР рухнул под влиянием огромной, не обеспеченной ничем денежной массы». Это настолько широко распространённое утверждение, что, похоже, его никто и не пытался проверить всерьёз на цифрах. А проверить стоит. Цифры получаются весьма интересными, и многое из того, что мы знаем (якобы) про 1991 год, «пустые полки» и крах СССР видится по другому. А значит, совсем по-другому видится и «неизбежность гайдаровских реформ». Вот цифры, собственно.

Приведу цифры по СССР, так как выделить точную долю России в рамках тогда единого народного хозяйства не всегда возможно. На 1 января 1991 года в обращении во всей стране было всего 136,1 миллиардов рублей денег (3). Весной 1991 года — тогда ещё в СССР — открылись первые межбанковские торги долларом на ММВБ, на которых коммерческий курс доллара составил около 30 рублей за доллар (точная цифра торгов — 32,35 рубля за доллар 9 апреля 1991 года). То есть всего в обращении по коммерческому курсу во всей стране тогда находилось около четырёх-пяти миллиардов долларов денег. Всего-навсего. Вот и вся та «огромная денежная масса», которая «раздавила потребительский рынок СССР» и якобы сделала то, что затем сделал Гайдар «совершенно неизбежным». Я рискну утверждать, что так называемый «крах потребительского рынка» — была срежиссированная, рукотворная акция.

Вот доказательства.

Весь экспорт СССР в 1990 году (последнем, когда подведены достоверные итоги) составил 93 миллиарда долларов. Экспорт только одной нефти (без газа и нефтепродуктов) в Западную Европу за СКВ в 1990 году составил 38 млн тонн по среднегодовой за цене в 178$ за тонну — на сумму 6,8 миллиарда долларов. (2) а с газом (53,8 млрд м3) и нефтепродуктами (33,3 млн тонн поставок за СКВ) — почти 20 миллиардов долларов потенциальных валютный поступлений за энергоносители и около тридцати считая по всем товарным группам. Ничего не изменилось и с приходом правительства Гайдара — нефтепроводы продолжали прокачку топлива в Европу. Добавьте в эту сумму поставки энергоносителей в бывшие «братские страны СЭВ» — которые к 1991-му уже давно не были братскими, — это ещё 81 миллионов тонн нефти, плюс газ и нефтепродукты — и вы получите полную картину.

Вдумаетесь — вранье о «оставшихся в казне двадцати четырёх миллионах» (которое нам повторяют уже 20 лет подряд) произносят люди, возглавлявшие страну, которая каждый день (каждый день!) отгружала экспортных товаров на сумму свыше ста миллионов долларов — на несколько миллиардов в месяц. 24 миллиона — это экспорт страны за несколько часов...

То есть вся та «огромная денежная масса», которая якобы грозила «раздавить советскую экономику» — это дешёвый миф для малообразованных и весьма нелюбопытных людей. Не было никакой «огромной денежной массы». Вся эта мифическая «масса» составляла всего 6% от полного внешнеторгового оборота страны. Для того чтобы её отоварить всю, полностью, до копейки «дефицитными импортными товарами» по реальному коммерческому курсу, достаточно было направить на эти цели выручку от экспорта страны не более чем в течение месяца — и всё, все наличные деньги в стране отоварены. Дефицита больше нет...

Таким образом, фактически деньги, включая твердую валюту, для быстрой и полной стабилизации потребительского рынка у государства были, причем были с избытком. Не было политической воли.

Для стабилизации экономики достаточно было решиться объявить технический дефолт по внешним валютным займам, огорчив своих зарубежных хозяев, решительно снизить официальный курс рубля, отпустить цены на импортный ширпотреб, не теряя контроль за ценами на отечественные товары и прежде всего на социально-значимые товары. Любым мерам по «отпусканию цен» должны были предшествовать превентивные меры по ограничению свободной денежной массы. Это немедленно бы стабилизировало потребительский рынок, стимулировало и экспорт, и экономический рост, а также импортозамещение.

Разумеется, немедленный и решительный переход к экспорту энергоносителей за СКВ по мировым ценам. Ни тонны нефти, ни кубометра газа без оплаты. Включая и тех, кто вдруг «провозгласил независимость», вроде Украины. (4) Прямо со дня этого провозглашения.

Вместо этого было сделано то, что было сделано. Увы.

Пожалуй, только с этой оценкой самого Гайдара можно согласиться:

«Мне довелось работать в российском правительстве после того, как власти СССР совершили почти все возможные экономические ошибки. Писал об этом в своей книге "Гибель Империи. Уроки для современной России". И теперь вне зависимости от моих симпатий или антипатий к тем, кто стоит у власти в моей стране, я всегда буду пытаться сделать все возможное, чтобы подобная ситуация не повторилась».
Е. Гайдар: «Мировой кризис и Россия: Суть разногласий». (5)

Да, птенцы Горбачёва натворили чудовищных вещей.
Однако, то что сделал Гайдар было лишь усугублением этих ошибок.

Он спас нас от голода

Наиболее наглыми и циничными являются заявления сторонников Гайдара о некоем состоявшемся «спасении страны от голода». На первое января 1992 года в России в стойлах стояло 54,7 миллионов голов крупного рогатого скола и 35,4 миллиона голов свиней, совокупным убойным весом свыше тридцати миллионов тонн — это не считая коз, овец и птицы. Сейчас из этих 60 миллионов голов скота осталось всего 20 — и мы почему-то не стоим «на грани голода» . Если сложить всю ту живность, которая мычала, блеяла , хрюкала и кудахтала, то на каждого жителя России, включая младенцев, приходилось свыше 300 кг мяса в живом весе — то есть существенно более 200 кг товарного мяса. Причем около трети этого мяса находилось в прямой государственной собственности, остальное — у колхозов и в частных руках.

Вы не находите, что весьма странно говорить о угрозе голода, располагая такими громадными запасами мяса — по нынешним фактическим нормам потребления, это запас мяса на четыре-пять лет (!) — даже если предположить, что скотина вдруг забыла размножаться — в том числе, располагая громадными резервами мяса непосредственно в государственной собственности.

Но и это ещё не все. Именно 1990/91 годы, предшествующие мифической «угрозе голода» — которая если и была, то была рукотворной, — это годы весьма высоких урожаев, значительно выше нынешних, и хорошего прироста во всех секторах сельского хозяйства. Средние уровни сбора зерна в России за последние годы, за нулевые и за девяностые, как ни странно, почти одинаковы — примерно по 80 миллионов тонн за год (что заставляет сильно сомневаться в заявлениях о том, что сельское хозяйство у нас «выходит из кризиса»). Типичный уровень в период, когда нам всем якобы грозил голод — свыше ста миллионов тонн. Если вы ещё раз услышите про то, что «хлеба оставалось на три дня», то стоит вспомнить, что только на гос.элеваторах в этот момент лежало свыше пятидесяти миллионов тонн зерна нового урожая, плюс сопоставимое количество — в колхозах и совхозах. И всем этим богатством управлял не кто иной, как Егор Тимурович Гайдар.

Что также в его прямом управлении был гос.рыболовный флот (тогда ещё не приватизированный), который добывал по миллиону тонн (!) рыбы ежемесячно — и мог бы добывать гораздо больше без всяких затрат государства, простым административным увеличение квот на вылов — раз уж у нас, господа, наступает «угроза голода»?

Вы не находите, что в этих условия «спасать страну от голода» было весьма и весьма комфортно?

НДС — двадцать лет спустя

«Экономика США по-прежнему локомотив мирового экономического роста. Состояние экономики России зависит от того, насколько он исправен. Состояние экономики США в значительной степени влияет на то, насколько быстро в России растут зарплаты учителей и врачей, расходы на развитие инфраструктуры, обеспечение обороны и безопасности страны.» — Е.Гайдар (6) — сказано откровенно, во всяком случае.

Идея о том, что то что хорошо для Америки — хорошо для России, не новая. Так или иначе, гласно, как Новодворская, или негласно, как осторожный Гайдар, — её поддержит почти любой либерально настроенный деятель. Но, в отличие от деятелей калибра Новодворской, размахивающей дубинкой в духе «вот приедем сюда на танках НАТО и всех коммуняк перестреляем», у Гайдара в руках были все рычаги экономической политики. И он воспользовался этими рычагами в полной мере.

Часто спрашивают — почему вы заостряете тему Гайдара, он был у власти всего полтора года и с тех прошло 20 лет. Двадцать лет прошло, но заложенные Гайдаром принципиальные основы колониальной экономики, для которой хорошо то, что хорошо совокупной «Америке» (западному миру), с тех пор не изменились. И прежде всего не изменились основы налоговой системы — главного детища гайдарономики. Вот только один пример, но пример важный — пример НДС.

НДС есть целевой налог по подавлению у нас отраслей с высокой добавленной стоимостью (высокотехнологичной промышленности) и поощрение отраслей сырьевых с низкой. Был введен Е.Гайдаром с первого января 1992 года по ставке 28%. Этот налог за несколько лет уничтожил нашу обрабатывающую промышленность эффективней фашистского нашествия. НДС — самый вредный налог в России вообще. Само его ведение в наших условиях — преступление без срока давности. Не отменяют его только потому, что за эти годы сложилась мощнейшая государственно-мафиозная структура, которая перераспределяет в свою пользу огромные деньги (десятки миллиардов долларов ежегодно) за счёт возврата НДС экспортёрам сырья (а это наиболее влиятельно в России лобби) и по другим связанным с НДС схемам. Эти деньги не из воздуха берутся, а просто перераспределяются в их пользу, выкачиваются из остальной экономики в пользу вышеназванных лиц и структур. Там такие фигуры при деле, что мама не горюй — первые лица нашей экономики и бизнеса.

Вообще без отмены гайдаровского НДС никакая экономическая реформа не приведёт к качественному росту нашей промышленности, так как НДС системно выкачивает деньги именно и прежде всего оттуда. Где высока добавленная стоимость — тот и платит. НДС сегодня — главный инструмент неоколониализма, инструмент консервации отсталой структуры экономики. Не случайно за его сохранение стоит горой Всемирный банк и другие структуры «мирового правительства».

Если возвращаться к опыту начала 90-х, то именно созданная Е.Т. Гайдаром налоговая система прежде всего ответственна за фактическое уничтожение нашей промышленности — уничтожение гораздо более глубокое и долговременное, чем удалось сделать немецко-фашистским захватчикам за полвека до описываемых событий.

Маленький штрих эпохи: когда весной 1992 года мы с главбухом подбили итоги первого квартала «в новой России», пересчитав пляшущие цены в твёрдые, выяснилось: на каждые заработанные нами 100000 долларов дохода, по налоговому расчёту пришлось 120000 долларов налогов — это только за первый квартал года. Тогда все предприятия с длительным циклом переработки (то есть вся промышленность) стали платить налогов больше, чем зарабатывали денег. Механизм был прост: пока вы делали, скажем, трактор, все купленные вами ресурсы дорожали, при продаже трактора с этого подорожания с вас брали налоги. Оставшихся денег вам хватало, чтобы купить ресурсов на пол-трактора... затем — на четверть трактора... затем — на осьмушку ... пока производство не вставало совсем. Гайдар не мог этого не знать. Промышленность тогда гробили сознательно, невзирая на все социальные и даже экономические последствия — ради того, чтобы она перешла под контроль нужных людей, близких к «семье». А те уже тогда умели отмывать доходы, вывозить их из страны и эффективно прятать в оффшорах.

Поэтому — возвращаясь к либеральному шабашу в Доме литератора — им есть за что хвалить Гайдара. И они, несомненно, будут и дальше «расставлять историю», как выгодно выгодоприобретателям гайдарономики — которых он четко обозначил сам: «нуворишей теневой экономики, наиболее разворотливых начальников и международных корпораций». И они не дадут его в обиду.

Но мы же знаем про него правду?



Примечания

(1) Е.Т. Гайдар, «Московские новости», 08.10.1989 г. «Частная собственность — новый стереотип»

(2) Большую часть экспорта СССР составляли не энергоносители а машины и промышленные товары. Так, поставки нефти на внешние рынки за СКВ составляли всего 6% от её производства в стране — в отличие от нынешних почти 60 процентов. В 1990 при добыче нефти в 571 млн тонн весь экспорт нефти составил 109 млн тонн (19% от общей добычи, из них 6% добычи на Запад за СКВ, остальное в рамках СЭВ). В 2007 году из 480 млн тонн добычи на экспорт поставлено 259 млн тонн (54% от добычи) плюс значительное количество нефтепродуктов.

(3) Источник — «НХ СССР в 1990 году». Ещё 216,4 миллиарда рублей в 1990 году лежало на вкладах в банках России. С учетов громадных ценностей, которыми располагало тогда правительство, товарно-денежный баланс мог быть восстановлен даже без замораживания этих вкладов.

(4) Разумеется, в случае немедленного перехода к торговле энергоносителями за СКВ по мировым ценам многих из ныне существующих стран СНГ просто бы не существовало — они были бы интегрированы в Россию полностью или по частям. Таким образом, Россия не только оплатила развал СССР, взяв на себя все его долги, но и за свой счёт оплатила создание основ независимости от нас новых постсоветских республик. И это тоже — политика Егора
http://www.rus-obr.ru/day-comment/6090