Опера "Цефал и Прокрис" - первая опера, поставленная на русском языке в 1755году. Нотные записи данного произведения, написанного Франческо Арайей были частично утрачены. Восстановление партитур и реконструкция были приурочены к 280-летию русского оперного театра.
Agleam
Женат
21-03-2020 - 21:20
Cityman 1839 - Модест Петрович Мусоргский (1839 - 28.03.1881), русский композитор, член «Могучей кучки».
Жизнь, где бы ни сказалась; правда, как бы ни была солона, смелая, искренняя речь к людям... — вот моя закваска, вот чего хочу и вот в чем боялся бы промахнуться. Из письма М. Мусоргского В. Стасову от 7 августа 1875 г.
Модест Петрович Мусоргский — один из самых дерзновенных новаторов XIX столетия, гениальный композитор, далеко опередивший свое время и оказавший огромное влияние на развитие русского и европейского музыкального искусства. Он жил в эпоху высочайшего духовного подъема, глубоких социальных сдвигов; это было время, когда русская общественная жизнь активно способствовала пробуждению у художников национального самосознания, когда одно за другим появлялись произведения, от которых веяло свежестью, новизной и, главное, поразительной реальной правдой и поэзией настоящей русской жизни (И. Репин).
Среди своих современников Мусоргский был наиболее верным демократическим идеалам, бескомпромиссным в служении правде жизни, как бы ни была солона, и настолько одержим смелыми замыслами, что даже друзья-единомышленники часто бывали озадачены радикальностью его художественных исканий и не всегда одобряли их. Детские годы Мусоргский провел в помещичьей усадьбе в атмосфере патриархального крестьянского быта и впоследствии писал в Автобиографической записке, что именно ознакомление с духом русской народной жизни было главным импульсом музыкальных импровизаций... И не только импровизаций. Брат Филарет вспоминал впоследствии: В отроческих и юношеских годах и уже в зрелом возрасте (Мусоргский. — О. А.) всегда относился ко всему народному и крестьянскому с особенной любовью, считал русского мужика за настоящего человека.
скрытый текст
Музыкальное дарование мальчика обнаружилось рано. На седьмом году, занимаясь под руководством матери, он уже играл на фортепиано несложные сочинения Ф. Листа. Однако в семье никто всерьез не помышлял о его музыкальном будущем. Согласно семейной традиции, в 1849 г. его отвезли в Петербург: вначале в Петропавловскую школу, затем перевели в Школу гвардейских подпрапорщиков. Это был роскошный каземат, где учили военному балету, и, следуя печально известному циркуляру должно повиноваться, а рассуждения держать при себе, всячески выбивали дурь из головы, поощряя негласно легкомысленное времяпрепровождение. Духовное созревание Мусоргского в этой обстановке протекало весьма противоречиво. Он преуспевал в военных науках, за что был удостоен особенно любезным вниманием... императора; был желанным участником вечеринок, где ночи напролет разыгрывал польки и кадрили. Но в то же время внутренняя тяга к серьезному развитию побуждала его изучать иностранные языки, историю, литературу, искусство, брать уроки фортепианной игры у известного педагога А. Герке, посещать оперные спектакли, вопреки недовольству военного начальства.
В 1856 г. после окончания Школы Мусоргский был зачислен офицером в гвардейский Преображенский полк. Перед ним открывалась перспектива блестящей военной карьеры. Однако знакомство зимой 1856/57 г. с А. Даргомыжским, Ц. Кюи, М. Балакиревым открыло иные пути, и постепенно назревавший духовный перелом наступил. Сам композитор писал об этом: Сближение... с талантливым кружком музыкантов, постоянные беседы и завязавшиеся прочные связи с обширным кругом русских ученых и литераторов, каковы Влад. Ламанский, Тургенев, Костомаров, Григорович, Кавелин, Писемский, Шевченко и др., особенно возбудило мозговую деятельность молодого композитора и дало ей серьезное строго научное направление.
1 мая 1858 г. Мусоргский подал прошение об отставке. Невзирая на уговоры друзей и родных, он порвал с военной службой, чтобы ничто не отвлекало его от музыкальных занятий. Мусоргского обуревает страшное, непреодолимое желание всезнания. Он изучает историю развития музыкального искусства, переигрывает в 4 руки с Балакиревым множество произведений Л. Бетховена, Р. Шумана, Ф. Шуберта, Ф. Листа, Г. Берлиоза, много читает, размышляет. Все это сопровождалось срывами, нервными кризисами, но в мучительном преодолении сомнений крепли творческие силы, выковывалась самобытная художественная индивидуальность, формировалась мировоззренческая позиция. Все больше привлекает Мусоргского жизнь простого народа. Сколько свежих, нетронутых искусством сторон кишит в русской натуре, ох, сколько! — пишет он в одном из писем.
Творческая деятельность Мусоргского начиналась бурно. Работа шла взахлест, каждое произведение открывало новые горизонты, даже если и не доводилось до конца. Так остались незавершенными оперы Царь Эдип и Саламбо, где впервые композитор попытался воплотить сложнейшее переплетение судеб народа и сильной властной личности. Исключительно важную роль для творчества Мусоргского сыграла незаконченная опера Женитьба (1 акт 1868 г.), в которой под влиянием оперы Даргомыжского Каменный гость он использовал почти неизмененный текст пьесы Н. Гоголя, поставив перед собой задачу музыкального воспроизведения человеческой речи во всех ее тончайших изгибах. Увлеченный идеей программности, Мусоргский создает, подобно собратьям по Могучей кучке, ряд симфонических произведений, среди которых - Ночь на Лысой горе (1867). Но наиболее яркие художественные открытия были осуществлены в 60-е гг. в вокальной музыке. Появились песни, где впервые в музыке предстала галерея народных типов, людей униженных и оскорбленных: Калистрат, Гопак, Светик Савишна, Колыбельная Еремушке, Сиротка, По грибы. Поразительно умение Мусоргского метко и точно воссоздать в музыке живую натуру (Я вот запримечу кой-каких народов, а потом, при случае, и тисну), воспроизвести ярко характерную речь, придать сюжету сценическую зримость. А главное, песни пронизаны такой силой сострадания к обездоленному человеку, что в каждой из них обыденный факт поднимается до уровня трагического обобщения, до социально-обличительного пафоса. Не случайно песня Семинарист была запрещена цензурой!
Вершиной творчества Мусоргского 60-х гг. стала опера Борис Годунов (на сюжет драмы А. Пушкина). Мусоргский начал писать ее в 1868 г. и в первой редакции (без польского акта) представил летом 1870 г. в дирекцию императорских театров, которая отклонила оперу якобы из-за отсутствия женской партии и сложности речитативов. После доработки (одним из результатов которой явилась знаменитая сцена под Кромами) в 1873 г. при содействии певицы Ю. Платоновой были поставлены 3 сцены из оперы, а 8 февраля 1874 г. - вся опера (правда, с большими купюрами). Демократически настроенная публика встретила новое произведение Мусоргского с истинным энтузиазмом. Однако дальнейшая судьба оперы складывалась трудно, ибо это произведение самым решительным образом разрушало привычные представления об оперном спектакле. Здесь все было новым: и остросоциальная идея непримиримости интересов народа и царской власти, и глубина раскрытия страстей и характеров, и психологическая сложность образа царя-детоубийцы. Непривычным оказался музыкальный язык, о котором сам Мусоргский писал: Работою над говором человеческим я добрел до мелодии, творимой этим говором, добрел до воплощения речитатива в мелодии.
Опера Борис Годунов — первый образец народной музыкальной драмы, где русский народ предстал как сила, которая решающим образом влияет на ход истории. При этом народ показан многолико: масса, одушевленная единою идеею, и галерея колоритных, поразительных в своей жизненной достоверности народных характеров. Исторический сюжет давал Мусоргскому возможность проследить развитие народной духовной жизни, осмыслить прошлое в настоящем, поставить многие проблемы - этические, психологические, социальные. Композитор показывает трагическую обреченность народных движений и их историческую необходимость. У него возникает грандиозный замысел оперной трилогии, посвященной судьбам русского народа в критические, переломные моменты истории. Еще в период работы над Борисом Годуновым он вынашивает замысел Хованщины и вскоре начинает собирать материалы для Пугачевщины. Все это осуществлялось при активном участии В. Стасова, который в 70-х гг. сблизился с Мусоргским и был одним из немногих, кто по-настоящему понимал серьезность творческих намерений композитора. Я посвящаю Вам весь тот период моей жизни, когда будет создаваться "Хованщина"... ей же начало Вами дано, — писал Мусоргский Стасову 15 июля 1872 г.
Работа над Хованщиной протекала сложно - Мусоргский обратился к материалу, далеко выходящему за рамки оперного спектакля. Однако писал он интенсивно (Работа кипит!), хотя и с большими перерывами, вызванными множеством причин. В это время Мусоргский тяжело переживал распад Балакиревского кружка, охлаждение отношений с Кюи и Римским-Корсаковым, отход Балакирева от музыкально-общественной деятельности. Чиновничья служба (с 1868 г. Мусоргский состоял чиновником Лесного департамента Министерства государственных имуществ) оставляла для сочинения музыки лишь вечерние и ночные часы, а это приводило к сильнейшему переутомлению и все более продолжительным депрессиям. Однако вопреки всему, творческая мощь композитора в этот период поражает силой, богатством художественных идей. Параллельно с трагической Хованщиной с 1875 г. Мусоргский работает над комической оперой Сорочинская ярмарка (по Гоголю). Это хорошо как экономия творческих сил, — писал Мусоргский. - Два пудовика: "Борис" и "Хованщина" рядом могут придавить... Летом 1874 г. он создает одно из выдающихся произведений фортепианной литературы - цикл Картинки с выставки, посвященный Стасову, которому Мусоргский был бесконечно признателен за участие и поддержку: Никто жарче Вас не грел меня во всех отношениях... никто яснее не указывал мне путь-дороженьку...
Идея написать цикл Картинки с выставки возникла под впечатлением посмертной выставки произведений художника В. Гартмана в феврале 1874 г. Он был близким другом Мусоргского, и его внезапная кончина глубоко потрясла композитора. Работа протекала бурно, интенсивно: Звуки и мысль в воздухе повисли, глотаю и объедаюсь, едва успевая царапать на бумаге. А параллельно один за другим появляются 3 вокальных цикла: Детская (1872, на собств. стихи), Без солнца (1874) и Песни и пляски смерти (1875-77 — оба на ст. А. Голенищева-Кутузова). Они становятся итогом всего камерно-вокального творчества композитора.
Тяжело больной, жестоко страдающий от нужды, одиночества, непризнания, Мусоргский упрямо твердит, что будет драться до последней капли крови. Незадолго до кончины, летом 1879 г. он совершает вместе с певицей Д. Леоновой большую концертную поездку по югу России и Украины, исполняет музыку Глинки, кучкистов, Шуберта, Шопена, Листа, Шумана, отрывки из своей оперы Сорочинская ярмарка и пишет знаменательные слова: К новому музыкальному труду, широкой музыкальной работе зовет жизнь... к новым берегам пока безбрежного искусства!
Судьба распорядилась иначе. Здоровье Мусоргского резко ухудшилось. В феврале 1881 г. случился удар. Мусоргского поместили в Николаевский военно-сухопутный госпиталь, где он скончался, так и не успев завершить Хованщину и Сорочинскую ярмарку.
Весь архив композитора после его смерти попал к Римскому-Корсакову. Он закончил Хованщину, осуществил новую редакцию Бориса Годунова и добился их постановки на императорской оперной сцене. Мне кажется, что меня даже зовут Модестом Петровичем, а не Николаем Андреевичем, — писал Римский-Корсаков своему другу. Сорочинскую ярмарку завершил А. Лядов.
Драматична судьба композитора, сложна судьба его творческого наследия, но бессмертна слава Мусоргского, ибо музыка была для него и чувством и мыслью о горячо любимом русском народе - песнью о нем... (Б. Асафьев).
Венгерский композитор и дирижёр. Сын композитора и капельмейстера военного оркестра. Легар гимназистом посещал (с 1880) Национальное музыкальное училище в Будапеште. В 1882-88 учился в Пражской консерватории игре на скрипке у А. Бенневица, теоретическим предметам — у Й. Б. Фёрстера. Начал писать музыку в студенческие годы. Ранние сочинения Легара заслужили одобрение А. Дворжака и И. Брамса. С 1888 работал скрипачом-концертмейстером оркестра объединённых театров в Бармен-Эльберфельде, затем в Вене. Вернувшись на родину, с 1890 работал капельмейстером в различных военных оркестрах. Написал много песен, танцев и маршей (в т.ч. популярный марш, посвященный боксу, и вальс «Золото и серебро»). Приобрёл известность после постановки в Лейпциге в 1896 оперы «Кукушка» (по имени героя; из русской жизни времён Николая I; во 2-й редакции — «Татьяна»). С 1899 был полковым капельмейстером в Вене, с 1902 — вторым дирижёром «Театра ан дер Вин». Постановкой в этом театре оперетты «Венские женщины» начался «венский» — основной период творчества Легара.
скрытый текст
Он написал свыше 30 оперетт, среди которых наибольший успех имеют «Весёлая вдова», «Граф Люксембург», «Цыганская любовь». Лучшие произведения Легара характеризуются искусным сплавом интонаций австрийских, сербских, словацких и других песен и танцев («Плетельщик корзин» — «Der Rastelbinder», 1902) с ритмами венгерских чардашей, венгерских и тирольских песен. В некоторых опереттах Легара сочетаются современные ему новейшие амермканские танцы, канканы и венские вальсы; в ряде оперетт мелодии построены на интонациях румынских, итальянских, французских, испанских народных песен, а также на польских танцевальных ритмах («Голубая мазурка»); встречаются и другие «славянизмы» (в опере «Кукушка», в «Танцах голубой маркизы», опереттах «Весёлая вдова» и «Царевич»).
Однако в основе творчества Легара — венгерские интонации и ритмы. Мелодии Легара легко запоминаются, отличаются проникновенностью, им свойственна «чувствительность», но они не выходят за рамки хорошего вкуса. Центральное место в опереттах Легара занимает вальс, однако, в отличие от светлой лирики вальсов классической венской оперетты, вальсы Легара характеризуются нервной пульсацией. Легар находил новые выразительные средства для своих оперетт, быстро осваивал новые танцы (по датам оперетт можно установить появление различных танцев в Европе). Многие оперетты Легар неоднократно переделывал, обновлял либретто и музыкальный язык, и они шли в разные годы в разных театрах под другими названиями.
Легар придавал большое значение оркестровке, часто вводил народные инструменты, в т.ч. балалайку, мандолину, цимбалы, тарогато, чтобы подчеркнуть национальный колорит музыки. Его инструментовка эффектна, насыщенна и красочна; часто сказывается влияние Дж. Пуччини, с которым Легара связывала большая дружба; черты, родственные веризму и др., проявляются также в сюжетах и характерах некоторых героинь (например, Ева из оперетты «Ева» — простая фабричная работница, в которую влюбляется хозяин стекольного завода).
Творчество Легара во многом определило стиль новой венской оперетты, в которой место гротесковых сатирических буффонад заняли бытовая музыкальная комедия и лирическая драма, с элементами сентиментальности. Стремясь приблизить оперетту к опере, Легар углубляет драматические коллизии, развивает музыкальные номера почти до оперных форм, широко применяет лейтмотивы («Наконец, одни!» и др.). Эти черты, наметившиеся еще в «Цыганской любви», особенно проявились в опереттах «Паганини» (1925, Вена; ее сам Легар считал романтической), «Царевич» (1925), «Фридерика» (1928), «Джудитта» (1934) Современные критики называли лирические оперетты Легара «легариадами». Сам Легар назвал свою «Фридерику» (из жизни Гёте, с музыкальнами номерами на его стихи) зингшпилем.
Ш. Каллош
Ференц (Франц) Легар родился 30 апреля 1870 года в венгерском городке Комморне в семье военного капельмейстера. После окончания консерватории в Праге и нескольких лет работы театральным скрипачом и военным музыкантом он становится дирижером венского театра «Ан дер Вин» (1902). Со студенческих лет Легар не оставляет мысли о композиторском поприще. Он сочиняет вальсы, марши, песни, сонаты, скрипичные концерты, но более всего его влечет к себе музыкальный театр. Его первым музыкально-драматическим произведением была опера «Кукушка» (1896) на сюжет из жизни русских ссыльных, разработанный в духе веристской драмы. Музыка «Кукушки» мелодическим своеобразием и меланхолическим славянским тоном привлекла внимание В. Леона — известного сценариста, режиссера венского «Карл-театра». Первая совместная работа Легара и Леона — оперетта «Решетник» (1902) в характере словацкой народной комедии и поставленная почти одновременно с ней оперетта «Венские женщины» принесли композитору славу наследника Иоганна Штрауса.
По словам Легара, он пришел в новый для себя жанр, совершенно не ориентируясь в нем. Но незнание обернулось преимуществом: «Я смог создать свой собственный стиль оперетты», – говорил композитор. Этот стиль был найден в «Веселой вдове» (1905) на либретто В. Леона и Л. Штайна по пьесе А. Мельяка «Атташе посольства». Новизна «Веселой вдовы» связана с лирико-драматической трактовкой жанра, углублением характеров, психологической мотивировкой действия. Легар заявляет: «Я думаю, что шутливая оперетта не представляет интереса для сегодняшней публики... <...> Моя цель — облагородить оперетту». Новую роль в музыкальной драматургии приобретает танец, который способен заместить собой сольное высказывание или дуэтную сцену. Наконец, обращают на себя внимание новые стилевые средства — чувственное обаяние мелоса, броские оркестровые эффекты (вроде глиссандо арфы, удваивающего в терцию линию флейт), свойственные, по отзывам критики, современному оперному и симфоническому, но никак не опереточному музыкальному языку.
Принципы, оформившиеся в «Веселой вдове», развиваются в последующих произведениях Легара. С 1909 по 1914 годы им были созданы сочинения, составившие классику жанра. Наиболее значительны «Княжеское дитя» (1909), «Граф Люксембург» (1909), «Цыганская любовь» (1910), «Ева» (1911), «Наконец одни!» (1914). В первых трех из них окончательно закрепляется созданный Легаром тип неовенской оперетты. Начиная с «Графа Люксембурга» устанавливаются амплуа персонажей, складываются характерные приемы контрастного соотношения планов музыкально-сюжетной драматургии — лирико-драматического, каскадного и фарсового. Расширяется тематика, а вместе с ней обогащается интонационная палитра: «Княжеское дитя», где, в соответствии с сюжетом, намечается балканский колорит, включает и элементы американской музыки; венско-парижская атмосфера «Графа Люксембурга» вбирает в себя славянскую краску (среди персонажей – русские аристократы); «Цыганская любовь» является первой «венгерской» опереттой Легара.
В двух сочинениях этих лет намечаются тенденции, наиболее полно выразившиеся позже, в последнем периоде творчества Легара. «Цыганская любовь», при всей типичности ее музыкальной драматургии, дает настолько неоднозначную трактовку характеров героев и сюжетных положений, что в определенной степени изменяется присущая оперетте мера условности. Легар подчеркивает это, давая своей партитуре особое жанровое обозначение – «романтическая оперетта». Сближение с эстетикой романтической оперы еще более ощутимо в оперетте «Наконец одни!». Отклонения от жанровых канонов приводят здесь к беспрецедентному изменению формальной структуры: весь второй акт произведения представляет собой большую дуэтную сцену, лишенную событийности, замедленную по темпу развития, наполненную лирически-созерцательным чувством. Действие развертывается на фоне альпийского пейзажа, заснеженных горных вершин, и в композиции акта вокальные эпизоды чередуются с картинно-описательными симфоническими фрагментами. Современная Легару критика назвала это сочинение «"Тристаном" оперетты».
В середине 1920-х годов начинается последний период творчества композитора, завершившийся «Джудиттой», которая была поставлена в 1934 году. (Собственно, последней музыкально-сценической работой Легара стала опера «Бродячий певец» — переделка оперетты «Цыганская любовь», осуществленная в 1943 году по заказу Будапештского оперного театра.)
Умер Легар 20 октября 1948 года.
Поздние оперетты Легара уводят далеко в сторону от модели, созданной некогда им самим. Нет уже счастливой развязки, почти устраняется комедийное начало. По своей жанровой сущности это не комедии, а романтизированные лирические драмы. И в музыкальном отношении они тяготеют к мелодике оперного плана. Своеобразие этих сочинений настолько велико, что они получили в литературе специальное жанровое обозначение — «легариады». К их числу относятся «Паганини» (1925), «Царевич» (1927) — оперетта, повествующая о несчастной судьбе сына Петра I царевича Алексея, «Фридерика» (1928) — в основе ее сюжета любовь молодого Гёте к дочери зезенгеймского пастора Фридерике Брион, «китайская» оперетта «Страна улыбок» (1929) по мотивам более ранней легаровской «Желтой кофты», «испанская» «Джудитта», далеким прообразом которой могла послужить «Кармен». Но если драматургическая формула «Веселой вдовы» и последующих легаровских сочинений 1910-х годов стала, по выражению историка жанра Б. Груна, «рецептом успеха целой сценической культуры», то поздние опыты Легара не нашли продолжения. Они оказались своего рода экспериментом; им недостает того эстетического равновесия в соединении разнородных элементов, которым наделены классические его творения.
О жизни и творчестве венгерского композитора Франца (Ференца) Легара рассказывает артист Московского театра оперетты Г.М.Ярон. Фрагменты из оперетт композитора исполняют артисты Московского театра оперетты. В передачу включены фрагменты фильма “Веселая вдова” (США, Франция, 1934) с участием М.Шевалье и Ж.Макдоналд и фильма “Фраскита” (Австрия, 1934) с участием оркестра п/у Ф.Легара.
Центральное телевидение СССР 1962 Автор сценария - Григорий Ярон Режиссер - Николай Бравко Оператор - Владимир Жабченко Оператор - Борис Кипарисов Оператор - Н. Серебряков Ведущий - Григорий Ярон
Композитор Джакомо Пуччини Дата премьеры 17.02.1904 Жанр оперы Страна Италия Опера в трех (первоначально в двух) действиях Джакомо Пуччини на либретто (по-итальянски) Джузеппе Джакозы и Луиджи Иллики, основанное на одноименной драме Давида Беласко, которая, в свою очередь, является обработкой новеллы Джона Лютера Лонга.
Действующие лица: МАДАМ БАТТЕРФЛЯЙ (ЧИО-ЧИО-САН) (сопрано) СУЗУКИ, ее служанка (меццо-сопрано) БЕНДЖАМИН ФРАНКЛИН ПИНКЕРТОН, лейтенант американского флота (тенор) КЭТ ПИНКЕРТОН, его жена (меццо-сопрано) ШАРПЛЕС, консул США в Нагасаки (баритон) ГОРО, маклер-сват (тенор) ПРИНЦ ЯМАДОРИ, богатый японец (баритон) ДЯДЯ ЧИО-ЧИО-САН, бонза (бас) КОМИССАР (бас) ЧИНОВНИК РЕГИСТРАТУРЫ (баритон)
Время действия: около 1900 года. Место действия: Нагасаки. Первое исполнение: Милан, театр Ла Скала, 17 февраля 1904 года.
Опера Джакомо Пуччини «Мадам Баттерфляй». Постер Рафала Ольбиньского
Три наиболее популярные итальянские оперы, входящие в репертуар всех оперных театров — «Севильский цирюльник», «Травиата» и «Мадам Баттерфляй», — с треском провалились на своих премьерах, и из этих трех, быть может, с наибольшим шумом провалилась «Мадам Баттерфляй». Все, от композитора и главных участников спектакля до оркестрантов и бутафоров не сомневались в триумфе автора «Манон Леско», «Богемы» и «Тоски». Однако даже великолепная музыка, сопровождающая первый выход Баттерфляй (партию которой спела великая Розина Сторкио), была встречена грозной тишиной зала. А молчание итальянской публики — это самое зловещее, что только может быть. В дальнейшем, по ходу первого действия, раздавались выкрики: «Это из «Богемы»... Дайте нам что-нибудь новенькое!» Свист сопровождал закрытие занавеса после первого действия, и затем, когда в самом начале второго действия сквозняк взметнул платье Сторкио, кто-то крикнул: «Баттерфляй беременна!» И дальше последовал целый шквал освистаний, мычаний, кукареканий и других непристойностей. Газетные обозреватели в целом были немногим более вежливы.
скрытый текст
Пуччини, обескураженный и подавленный, отменил второе запланированное исполнение в Ла Скала, хотя это означало уплату значительной суммы неустойки, забрал партитуру, сделал в ней большое количество изменений, главным из которых было разделение длинного второго действия. И теперь в опере стало три действия. Три с половиной месяца спустя исправленная версия оперы была поставлена в Брешии под управлением Артуро Тосканини.
Теперь опера имела огромный успех. В первом действии публика аплодировала декорациям и потребовала повторения на бис небольшой арии Пинкертона, а также полностью всего дуэта. Далее еще четыре номера оперы были исполнены на бис, и после каждого из них — совершенно в итальянской манере — композитор выходил на сцену, чтобы поклониться вместе с певцами. «Никогда больше, — процитируем Жоржа Марека, лучшего биографа Пуччини, — «Мадам Баттерфляй» не проваливалась».
Почему же сначала провал, а затем триумф? Это не может быть объяснено, как в случае с «Травиатой», составом исполнителей: труппа «Баттерфляй» была абсолютно первоклассной. Быть может — высказывалось и такое предположение, — освистание оперы было инспирировано недругами композитора, как это произошло с «Севильским цирюльником». Я, скорее, думаю, что это, однако, вернее было бы отнести на счет природы итальянской оперной аудитории, для которой нет ничего более приятного, чем открыто выражать свои мнения — не важно, правильные или ошибочные.
ДЕЙСТВИЕ I
На рубеже столетий, примерно за сорок пять лет до того, как атомная бомба разрушила Нагасаки, этот портовый город был довольно приятным местом. На склоне холма, с которого открывается вид на бухту, стоит очаровательная японская вилла. В ее сад, где начинается действие оперы, пришли японский торговец недвижимостью и американский морской офицер. Это — торговец Горо, маклер-сват, офицер — лейтенант американского флота. Горо устроил свадьбу лейтенанта и теперь показывает ему дом, который сдается в аренду на 999 лет (естественно, с удобной для Пинкертона оговоркой, что возможно отказаться от этого пункта договора). Свадебный контракт, кстати, содержит аналогичный пункт о том, что договор временный.
Приходит гость — консул США в Нагасаки мистер Шарплес, он пытается убедить Пинкертона, что в таком устройстве дел заключается опасность: он знает будущую супругу, ее имя Чио-Чио-сан, или мадам Баттерфляй, и он беспокоится, что в итоге ее нежное сердце будет разбито. Но Пинкертон не собирается ко всему этому относиться серьезно и даже предлагает тост за тот день, когда он действительно по-настоящему женится — в Соединенных Штатах.
Пришло время для теперешней брачной церемонии. Пинкертон и Шарплес идут в глубь сцены и смотрят вниз на тропинку, ведущую в гору, откуда доносятся нежные, веселые голоса. Слышится голос Баттерфляй, парящий над плотным гармоническим звучанием голосов сопровождающих ее подруг (гейш). И вот все они появляются на сцене. Она расказывает Пинкертону о себе и своей семье, что у нее только мать и что она несчастна: «Бедность ее так ужасна». Она сообщает о своем возрасте (ей минуло всего пятнадцать лет), показывает ему всякие безделушки — статуэтки, которые она носит в широком рукаве кимоно («Это души предков», — объясняет Баттерфляй), в том числе кинжал, которым ее отец совершил самоубийство по приказу микадо. Баттерфляй со всем жаром юного сердца признается Пинкертону, что решила принять его веру: «Буду бога вашего рабою, став вам женою». Она бросается в объятия Пинкертона. Тем временем Горо раздвинул рамы, превратив маленькие комнатки в одну большую залу. Здесь все готово для совершения брачного обряда. Присутствуют Шарплес и чиновники. Баттерфляй входит в комнату и становится на колени. Пинкертон стоит около нее. Родные Баттерфляй остались в саду, все они стоят на коленях. Императорский комиссар исполняет краткий обряд церемонии, и все поют тост счастливой паре. Неожиданно веселье прерывается появлением грозной фигуры. Это бонза, дядя Баттерфляй, японский священник; он узнал, что Баттерфляй была у миссионера и намерена отказаться от своей традиционной религии в пользу христианства. Теперь он пришел, чтобы увести ее отсюда. Все родственники оказываются на стороне бонзы. Бонза проклинает Баттерфляй. Ее мать пытается защитить ее, но бонза грубо отстраняет ее и с угрожающим видом подходит к Баттерфляй, крича ей прямо в лицо свое проклятие. В ход событий вмешивается Пинкертон, приказывая всем молчать. Дядя бонза останавливается пораженный, потом вдруг, приняв решение, требует, чтобы родные и знакомые удалились из этого дома. Пинкертон также приказывает всем уйти. В растерянности гости покидают новобрачных. Мать пытается снова подойти к Баттерфляй, но ее увлекают за собой другие родственники. Действие завершается длинным чудесным любовным дуэтом — Баттерфляй забывает о своих волнениях. Ночь. Чистое звездное небо. Пинкертон сидит на скамейке в саду. К нему подходит Баттерфляй. Они объясняются друг другу в любви. Вместе они — лейтенант и Баттерфляй (теперь мадам Пинкертон) — входят в свой новый дом.
ДЕЙСТВИЕ II
Три года минуло с тех пор, как Пинкертон уехал, но ни одной весточки от него не было. Сузуки, которая молится за Баттерфляй своим японским богам, пытается убедить свою хозяйку, что он больше никогда не вернется. Поначалу мадам Баттерфляй сердится, но затем поет свою знаменитую экстатичную арию «Un bel di vedremo» («В ясный день желанный»), в которой подробно описывает, как в один прекрасный день он приплывет в бухту, поднимется на холм и снова встретит свою любимую жену.
Вскоре появляется гость — Шарплес, американский консул. «Мадам Баттерфляй...» — обращается он к ней. «Мадам Пинкертон», — поправляет она его. У него письмо, которое он хочет прочесть ей, но Баттерфляй так гостеприимно возбуждена, что он никак не может сделать это. Их прерывает свадебный маклер, Горо, пришедший вместе с консулом, но все это время бродивший по саду. Он привел с собой принца Ямадори, желающего жениться на Баттерфляй. Дама вежливо, но твердо отказывает принцу. Тем временем Шарплес вновь предпринимает попытку прочитать письмо. В нем ведь говорится о том, что Пинкертон женился на американке, но консул не в силах произнести эти трагические слова — он вслух (в дуэте) читает лишь часть письма. На мгновение ей кажется, что лучшим ответом было бы покончить с собой. Шарплес мягко советует ей принять предложение принца. Это невозможно, настаивает она, и приводит объяснения этому. Это ее сын, и имя ему Страданье (Dolore). Но это, добавляет она, только пока. Когда же вернется отец, малыш будет зваться Счастьем (Gioia). Совершенно сокрушенный Шарлес уходит.
В гавани раздается пушечный выстрел. Это прибывает американский корабль — корабль Пинкертона «Авраам Линкольн»! С радостью Баттерфляй и Сузуки украшают дом и поют при этом чудесный дуэт («цветочный» дуэт «Пусть цветы своими лепестками...»). Теперь они ждут прихода хозяина. Баттерфляй, Сузуки и маленький Страданье всматриваются в ночную бухту, ожидая прибытия корабля. Баттерфляй делает три дырочки в бумажных рамах: одну для себя, другую, пониже, для Сузуки, третью, еще ниже, для ребенка, которого сажает на подушку, делая ему знак, чтобы он смотрел сквозь сделанную дырочку. Звучит красивая мелодия (она использовалась уже в дуэте с письмом) — ее исполняет оркестр и без слов поет хор за сценой, рисуя безмолвие ночи. Так завершается второе действие.
ДЕЙСТВИЕ III
Начало третьего действия застает Сузуки, Баттерфляй и малыша Страданье там же, где они были в конце второго. Только теперь малыш и служанка, уставшие, уснули; Баттерфляй по-прежнему стоит неподвижно и вглядывается в гавань. Утро. Из порта доносится шум. Баттерфляй переносит своего спящего малыша в другую комнату; она поет ему колыбельную. В сад входит консул Шарплес в сопровождении лейтенанта Пинкертона и Кэт Пинкертон, его жены-американки. Сузуки сразу понимает, кто она. Она не осмеливается сказать об этом своей хозяйке. Также и Пинкертон. Он поет, и его прощание с некогда счастливым для него домом звучит необычайно страстно. Он уходит. В этот момент появляется Чио-Чио-сан, она видит Кэт и понимает, какая трагедия ее ждет. С достоинством она говорит Кэт, что та может забрать ее сына, если Пинкертон придет за ним — «Отца воля священна».
Оставшись одна с малышом, она знает то единственное, что ей надо сделать. Она сажает сына на циновку личиком налево, дает ему в руки американский флаг и куклу, предлагая ему поиграть в нее, в то же время осторожно завязывает ему глаза. Затем уходит за ширму и там вонзает в себя кинжал своего отца, который она всегда носила с собой (она показывала его в первом действии). И в тот момент, когда она в последний раз обнимает сына, в комнату вбегает Пинкертон с воплем отчаяния: «Баттерфляй, Баттерфляй!» Но, конечно, он опоздал. Он опускается на колени возле ее тела. В оркестре гремит азиатская мелодия, символизирующая фатальный исход; она звучала всякий раз, когда упоминалось о смерти.
Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)
В двухактной версии опера, которой во время премьеры в «Ла Скала» дирижировал Клеофонте Кампанини, провалилась. С изменением некоторых деталей, в особенности в первом действии, и с разделением двух актов на три части (то есть практически на три акта) опера имела триумфальный успех в театре «Гранде» в Брешии спустя около трёх месяцев. В 1907 году издательство Рикорди опубликовало окончательную версию. Сознательно экзотическая, как и будущая «Турандот», трагедия наивной японки отмечена коварством, садизмом, хищнической жестокостью под видом цивилизации, в которой нелегко распознать варварство, замаскированное под культуру. Варваром оказывается западный человек, а подлинную цивилизацию воплощает хрупкая женщина, внешне кажущаяся, напротив, олицетворением примитивной культуры, полной суеверий и излишнего эстетства. Она чувствует необходимость отступить от этой культуры, чтобы найти убежище в объятиях своего спасителя, пришедшего из мира прогресса и реализма. Это убеждение героини, которое держится на обмане, ведёт к теснейшей связи западной музыки конца XIX века (популярной и учёной, от гимна США до «Тристана» Вагнера, до Массне и реминисценций из «Богемы» и «Тоски») с отголосками японской музыки, отличающейся пентатонными гаммами.
Сразу же в начале нервное фугато вступления в подражание XVIII веку переходит в изображение средствами японской музыки беседы гостей, и мы начинаем различать краски типичной инструментовки, звенящей и воздушной. Кроме того, использование модальности, восходящей к «Борису» Мусоргского и вообще к открытиям «Могучей кучки», словно наводит мост между этими двумя музыкальными полушариями. В целом противоречие между двумя типами ментальности имеет тенденцию к разрешению, особенно в образе главной героини (на этот раз настоящей героини), спалившей крылышки в абсурдной попытке предотвратить конфликт двух миров. Сюжет оперы не нов (см. «Лакме» Делиба), но Пуччини доводит его до остромучительных пределов, так что он становится символом, хотя отнюдь не бесплотным: перед нами последствия потери и поругания девственности.
Баттерфляй действительно появляется в первом акте, словно принесённое на крыльях звуков существо, нетронутое, едва родившееся и уже желанное. «Равнодушный» разговор двух американцев, между тем, ещё раньше принёс её в жертву, в особенности, конечно, цинизм Пинкертона; Шарплес, как мы знаем, не доходит до этого и старается, напротив, спасти достоинство янки-авантюриста. Толпа родственников и знакомых Баттерфляй, приглашённых на брачную церемонию, оживляет полную движения сцену, которую Пуччини направляет уверенной рукой: это удивительный образец коллективного представления с милой, педантичной передачей экзотических черт. Дуэт молодожёнов, напротив, — самый европейский и приторный, хотя и следующий очень мастерским, хорошо отлаженным схемам, очень хорошо оркестрованный, отмеченный различными великолепными идеями, полный шелеста листвы и ароматов, но при этом столь затянутый, что невольно создаёт впечатление, которое затем полностью подтверждается, — неискренности Пинкертона.
Второй акт целиком принадлежит Чио-Чио-сан: бесконечный крестный путь (изображаемый изменившимися, более приглушёнными оркестровыми красками) проходит героиня в напряжённом ожидании, сжав зубы, с улыбкой на лице, переживая тревогу, томительные, перехватывающие дыхание сомнения, неистовый восторг (как в хорошо известной арии «В ясный день желанный»), выражая детски-простодушную и несокрушимую, вплоть до самоотречения, надежду. Колыбельная, охраняющая сон ребёнка и бдение матери, хоровое пение с закрытым ртом, создаёт нежный, нерукотворный образ женщины. С такой же кротостью и доверчивостью Баттерфляй стала матерью. Когда же оказывается, что эта доверчивость попрана и предана, оскорбление материнского чувства, лишение её сына потрясают сознание зрителя.
Волнение прорывается в одном жесте, подобном кинематографическому кадру, как в сцене смерти Манон. В нём есть что-то утробное: пресловутое короткое дыхание Пуччини здесь передаёт утробные крики, которые, несмотря на всё достоинство и целомудрие героини, не могут укрыться за ширмой, как сама она в момент самоубийства. Речь идёт о жесте баттерфляй, когда она семь раз сжимает в объятиях сына, словно семь раз всем сердцем зовя его. После первого раздела последнего ариозо, мучительного, острого, речитативного, отражающего тесную связь ритуалом предков, молодая женщина устремляется к мелодии западного склада, словно протягивая руки, чтобы защитить своего ребёнка, уходящего на запад, туда, где заходит солнце. Когда на последних слогах слова «abbandono» («покидаю») мелодия переходит в тонику си минора и отсюда начинает свой ужасный полёт к доминанте в сопровождении тяжёлых ударов гонга по очень простой, архаичной и внушительной схеме арпеджио — мелодия, стиснутая пределами тональности, выливается в поток огромной силы, разбивающийся об это страшное «gioca, gioca» («играй, играй»), за которым следует мрачная труба. Оркестр встречает целотоновым мотивом труб и тромбонов появление отца — тема дома на холме, если можно так сказать, восходит к арии «В ясный день желанный»; Пинкертон появляется слишком поздно. Тут же звучит прощальная тема, вновь целотоновая, торжествующая, горестная, поистине кровавая, озаряющая самоубийцу суровым светом мученичества. Последний аккорд — это фактически презрительная пощёчина подлой цивилизации.