Итоги революционного майданного дибилизма

Голосеевский райсуд – на самой окраине Киева. С другой стороны дороги шелестит лес, начинает накрапывать. А мы ждем, когда конвой доставит человека, уже больше полутора лет пребывающего в СИЗО. На этот раз это не журналист, критиковавший политику Порошенко, и не водитель, посмевший привезти стариков из Донецка за их пенсиями. Станислав Ежов – заместитель руководителя протокола премьер-министра Украины Владимира Гройсмана. «Переводчик Гройсмана», как его нынче принято назвать в СМИ. Обвиняют его, ясное дело, в шпионаже в пользу России, который якобы заключался в отправке стенограмм и аудиозаписей встреч премьер-министра с мировыми лидерами на электронную почту [email protected]. Ну ежу понятно, что раз yandex.ru, то российский агент.

Адвокат Валентин Рыбин добился, чтобы его подзащитный во время суда находился не в стеклянном аквариуме, из которого ничего не слышно, а рядом с ним, за столом. Ежов в футболке с принтом художника Васи Ложкина «Не время улыбаться» (там карикатурное изображение троих очень суровых десантников) выглядит довольно уверенно, даже вызывающе.

- Я жду изменения меры пресечения, - говорит он, усаживаясь за стол рядом с адвокатом. – Гройсман в интервью назвал мое дело провокацией со стороны органов.

Пожилой и седой прокурор Крынин – в камуфляже. Молодой прокурор Банник – по гражданке. Он сегодня появился впервые, перейдя из дела Савченко/Рубана. Адвокат Рыбин ходатайствует о смене меры пресечения на домашний арест.

- Пока Ежов в СИЗО, обвинение расслаблено и не спешит доказывать его виновность. Прокуратура во время следствия запрашивала экспертизу – есть ли в переданной Ежовым информации что-то, что может навредить интересам Украины? Обвинение ее отозвало, никто не установил, может ли эта информация быть вредной. Мало того, ее оглашали в открытом заседании, она не секретна.

Прокурор Крынин бубнит под нос, глядя на стол, а не на судей:

- Адвокат считает, что информация не секретная и не содержит угрозы национальной безопасности, но информация, которую Ежов собирал и передавал [дальше что-то очень невнятное] является информацией, которая собиралась Ежовым.

Вот так все в зале познали философскую истину, что собранная Ежовым информация – это информация, собранная Ежовым. Но чудные открытия на этом не закончились.

- Оперативники СБУ получили информацию, - продолжает Крынин, все так же глядя на стол, - что в случае освобождения из-под стражи обвиняемый сбежит в Россию. Вот письмо.

Судья читает:

- Департамент контрразведки получил оперативные данные касательно намерения стороны защиты инициировать смену меры пресечения с содержания под стражей на более мягкую. Адвокат Ежова планирует подать соответствующее ходатайство. Обвиняемый в случае освобождения из-под стражи с высокой долей вероятности покинет территорию Украины и будет скрываться в РФ. Начальник департамента, генерал-майор А. Петров.

Немая сцена. Адвокат Рыбин прерывает молчание:

- Классное письмо. Генерал Петров получил оперативные данные, что я сегодня подам ходатайство? Так я его зарегистрировал в прокуратуре несколько дней назад. И вообще-то за мной запрещено следить, я – адвокат в деле.

Судья тоже в недоумении.

- Я так понимаю, были какие-то оперативно-следственные мероприятия, раз СБУ определила, что Ежов может сбежать?

- Методы и способы работы СБУ не подлежат разглашению! – внезапно вскакивает с места молодой прокурор Банник, весьма несдержанный и эмоциональный по сравнению с пожилым Крыниным.

- Мы не спрашиваем о методах. Мы хотим знать, является ли письмо доказательством.

- Это информация для оценки судом.

Снова встает прокурор Крынин:

- Мы ходатайствуем о продлении содержания в СИЗО, но, если суд решит выпустить Ежова, требуем назначить залог в размере 4,5 тысяч прожиточных минимумов. У нас есть подтверждение, что его семья владеет имуществом на сумму 8 млн 310 тысяч гривен: квартира Ежова в Киеве, квартира его матери в Киеве, автомобиль «Фольксваген», 2 его банковских счета, 2 банковских счета жены. Вот документы.

Суд внимательно изучает.

- Залог почти 10 млн гривен получается?

Прокурор молчит и смотрит с непониманием.

- С 1-го июля прожиточный минимум повышен до 2007 гривен. Получается около 10 млн.

Крынин мнется и снова бормочет что-то невнятное вроде «ну и ладно».

- Вы говорите, в семье есть авто, - продолжает судья, глядя в документы, - но мы же на двух заседаниях выяснили, что оно арестовано. И квартира Ежова арестована. А Вы включаете это в список имущества. Какова методика расчета?

- Преступление совершалось по сговору с людьми из Генштаба Украины, ой, России, которые не установлены! – снова вскакивает, не выдержав прокурор Банник. – Они тоже могут выплатить залог!

«Выплатить залог и из неустановленных превратиться в установленных. Тонкая схема», - подумалось мне.

А суд тем временем решил посовещаться до завтра и закрыл заседание. Зал маленький, Ежов буквально в двух шагах от меня, но окружен конвоем. Я прошу его прокомментировать случившееся сегодня.

- Конвой, выполняйте свои обязанности, выводите подсудимого! – внезапно теряет самообладание до того спокойный Крынин, пытаясь помешать мне получить комментарий Ежова.

Конвойный вынужден промямлить что-то про необходимость покинуть зал, но я прошу у него минуту, и он отступает.

- Это беззаконие - адвоката прослушивают. Я надеюсь, генерал-майор СБУ Алексей Петров за свои многочисленные преступления получит уголовное преследование и реальный срок, а не будет назначен на должность заместителя главы СБУ, как это сообщалось в прессе, - говорит Станислав на камеру, пока ему за спиной надевают наручники.

- Сейчас Ежов наговорит себе еще на одну статью, - бросает Крынин вслед выводящему обвиняемого конвою, а уже в коридоре, проходя мимо нас, с какой-то нервной озлобленностью, - Я смотрю, здесь много журналистов, которые любят Россию.

На следующий день мы снова в Голосеевском суде. Пока коллегии нет в зале, участники просто отжигают.

- Провел вчерашний вечер в радиотишине, - сообщил прокурору адвокат Рыбин как бы подтрунивая над информацией о прослушке.

- Окна зашторили? – подыгрывает прокурор Крынин.

- Нет.

- А зря, вдруг бомбежка.

Где-то в коридоре слышен шум работающего перфоратора.

- Это генерал Петров пробивается с негласными следственными действиями в совещательную комнату, - едко замечает обвиняемый. Сегодня он в футболке с надписью: «Свободу Вайнштейну».

- Плохо шутит Ежов, - бубнит под нос прокурор, а потом уже громче, - 1 сентября будете сюда из дома идти, это я гарантирую.

- Сегодня еще Вышинский, - напоминает Станислав.

- Всех выпустят, всех выпустят, - то ли с горечью, то ли с облегчением вздыхает Крынин.

Ежов видимо решает окончательно добить поникшего прокурора и обращается к слушателям в зале:

- По моему делу заявлено 65 прокуроров и 35 следователей. Рассчитывали раздать всем очередные звания, а оказалось не все так просто. Теперь Игорь Александрович (Крынин) отдувается.

Заходят судьи. Оказывается, после прослушки адвоката, включения в сумму залога арестованного имущества и предложения внести залог Генштабу РФ, обвинение выложило на стол не все козыри. То ли от отчаяния, то ли просто от отсутствия чувства собственного достоинства, прокурор прилагает к делу разрешение матери Ежова на свидание с ним в СИЗО как доказательство, что это его мать и ее квартиру можно включать в сумму залога.

- Я зарабатывал примерно 200 тысяч гривен в год, - протестует обвиняемый. - Прокуратура просит установить залог, равный моей зарплате за 45 лет и считает, что это адекватно. А касательно вчерашнего предложения прокурора Банника о выплате залога генштабом РФ, как он предлагает со счета министерства обороны РФ перевести деньги на счет казначейства Украины?

Сторона обвинения молчит. Суд уходит совещаться, а по возвращению отказывает адвокату в ночном домашнем аресте и прокурорам в залоге, но отпускает Станислава Ежова под круглосуточный домашний арест.

С самого утра летим в Шевченковский райсуд Киева на другой конец географии. Там слушается дело генерала СБУ Александра Щеголева, который просидел в СИЗО около 4-х лет, пока в конце июня этого года, благодаря известному решению Конституционного суда Украины, его не отправили под домашний арест. Александр Щеголев руководил штабом антитеррористической операции, проводимой зимой 2013-2014 гг. против Майдана и это вменяется ему как преступление против государственной безопасности.

Мы вбегаем в уже полный зал: журналисты крупных телеканалов, «активистского» вида молодежь и похожие на спецназовцев крепкие мужчины не только сидят на скамьях, но и стоят в проходах. Щеголев, пожилой мужчина с седой бородой и в очках, и его адвокаты – Валентин Рыбин и Кирилл Легких тоже на месте. Появляются судьи и тут же продолжают рассматривать доказательства – диск с записью эфира принадлежащего экс-президенту Порошенко «5 канала» на Майдане в феврале 2014 г.

В кадре хаос: пылающие покрышки, дым столбом, что-то взрывается. А за кадром женский голос, читающий молитву на украинском языке с сильным американским акцентом.

- На ул. Артема нашли около 100 «титушек» в форме «самообороны Майдана». Они кидают гранаты и стреляют, - вещает телевизионный диктор.

Ничего за дымом и огнем естественно не видно, поэтому остается лишь верить на слово. В этот момент почему-то вспоминается гитлеровская провокация с переодеванием на радиостанции в Гляйвице.

- Мы видим, как Майдан защищается от правоохранителей – жгут огонь и подбрасывают туда разные вещи, - как будто оправдываясь комментирует предоставленное им же видеодоказательство прокурор. – Митингующие мирно собрались и не нарушали гражданский порядок.

- В центре столицы все горит – это мирные акции протеста? – удивляется адвокат Рыбин.

- На видео, которое мы смотрели в прошлом заседании, сторонники Майдана говорили, что используют против правоохранителей коктейли Молотова, - напоминает адвокат Легких, но его слова уходят в никуда.

Продолжаем смотреть «5 канал». Видно, как самооборона бросает камни и лупит палками сотрудников «Беркута». Голос, похожий на голос одного из лидеров Майдана, а затем главы СНБО Украины Александра Турчинова, кричит в микрофон: «Захватили одного беркутовца! Всех будем захватывать! Следующие передают все на передовую!». Захваченный беркутовец в крови, его бьют, вокруг все горит.

- Беркутовца выхватили из толпы, никто его не бил и правонарушений там не было, - в присутствии нескольких десятков человек говорит прокурор так, будто он смотрит какое-то другое видео. – Мы видели много стариков и детей, большинство майдановцев за мирный протест, а противостояние из-за действий правоохранителей.

- Прокурор раньше говорил, что все митингующие были мирными, а теперь – большинство, - снова освежает память присутствующих адвокат Легких, но его замечание в очередной раз проигнорировано. Проигнорированы и слова обвиняемого о том, что все видели на экране захват заложника – уголовно наказуемое деяние.

- Я возмущен тем, что митингующие выхватили беркутовца и бьют его, - обращается к суду адвокат Рыбин. – Но в заседании не происходит доказывание виновности Щеголева. Этого нет в обвинительном акте, Щеголева нет на экране, в обвинительном акте написано, что он в это время был в другом месте.

- Суд уже говорил об этом прокурорам, но они хотят все это исследовать, а мы не можем запретить, - разводит руками председательствующий судья.

Смотрим дальше. Голос похожий на голос Святослава Вакарчука и снова женщина с американским акцентом кричат в микрофон, что пленным (!!!) беркутовцам нужно оказать медицинскую помощь, читают «Отче наш». В кадре все горит и взрывается. Диктор сообщает, что майдановцы блокируют часть внутренних войск, сломали ворота, кидают камни, подожгли КПП и казармы. Далее из эфира мы узнаем, что подразделение «Беркут» зашло на 6-й этаж занятого майдановцами Дома Профсоюзов, а «мирные митингующие» захватили несколько беркутовцев и собираются свершить над ними суд Линча, но руководство призывает их этого не делать. У одного из захваченных беркутовцев оторвана рука. Якобы он подорвался на своей светошумовой гранате. Слышим сообщения следующего рода: «В Ровно майдановцы штурмовали базу «Беркута», разоружили более 50-ти беркутовцев и ППСников. Во Львове, Ивано-Франковске и Тернополе захватили областные госадминистрации, подожгли здания МВД и казармы. В Тернополе захватили прокуратуру».

- Сначала люди стояли мирно. Действия митингующих – это самооборона мирных людей, - прерывает просмотр прокурор.

Пришедшие на суд активисты шепчутся:

- Зачем прокурор это показывает? Он что, предатель?

- Почему видео прервалось после сообщения о заходе Беркута на 6-й этаж? Вырезано 20 секунд. Видимо там комментатор рассказывает, что делают майдановцы в Доме Профсоюзов. И вообще, говорится, что пожар не на тех этажах, где «Беркут», - как обычно замечает детали адвокат Легких и как обычно не дожидается ответа.

Тем временем в эфире «5 канала» кто-то из руководителей Майдана кричит в микрофон: «Профсоюзы горят! Это «Беркут», а не мы! Падлюки, подожгли профсоюзы!».

Адвокат Рыбин пытается перевести заседание в конструктивное русло:

- Ваша честь, что сделать, чтобы вернуться в рамки процесса? Видео не имеет отношения к предмету доказывания. Мы уже час смотрим ролик и не видим ни одного инкриминируемого Щеголеву в обвинительном акте эпизода. Есть экспертиза причин пожара - туда принесли бутылки с горючей смесью.

А на видеозаписи из лагеря Майдана продолжают кричать: «Подносите все, что горит! Огонь спадает, нужно его поддерживать!».

В этот момент в зал заседаний забегают военные и сообщают, что здание заминировано. Судья оглашает перенос заседания и быстро покидает помещение. Журналисты и вольные слушатели расходятся не спеша, как бы показывая, что все понимают. Крепкие ребята, похожие на спецназовцев, выходят вместе с генералом Щеголевым и на улице не отходят от него ни на шаг, видимо охраняют от возможного нападения не совсем адекватных личностей. Впрочем, когда я подхожу к Александру Щеголеву, препятствий они не чинят. Он жмет мне руку, но от комментариев пока отказывается, поскольку еще не успел прийти в себя после почти 4-х лет в СИЗО.

- Я только два дня как перестал прятать телефон, - улыбается седой генерал.

А мы несемся в центр Киева, где в 17:00 в Подольский суд привезут главного редактора «РИА-Новости Украина» Кирилла Вышинского. Все как обычно в «журналистских» делах – госизмена за публикации. Необычно лишь то, что у Кирилла есть российское гражданство, поэтому он особо ценный «товар» для обмена. Целый год шло досудебное следствие, зато теперь мы точно знаем, что говорится в обвинительном акте про статьи «антиукраинской направленности» (хороший юридический термин, да?), которые Вышинский публиковал в рамках «информационной спецоперации в интересах Российской Федерации».

Например, статьей «Атака на УПЦ привела к отказу в автокефалии» Кирилл, по мнению следствия, «подрывал возможность получения автокефалии УПЦ КП». Даже не хочется напоминать, что церковь в Украине отделена от государства и это не вопрос госбезопасности. Да и вообще-то руководитель УПЦ КП Филарет Денисенко недавно сам отказался от Томоса, заявив, что он «неправильный». Или - новостная заметка: «Крым перешел на московское время» о переводе часов в Крыму на два часа вперед, которая оказывается содержит «призывы к смене границ территории и государственной границы Украины». Но мощнее всего, пожалуй, оценка текста о том, что «украинская власть во главе с П. Порошенко коррумпирована, олигархична, жестока, безразлична к своему народу, цинична…», как текста «антиукраинской направленности».

Все статьи, естественно, размещены при «неустановленных обстоятельствах», хотя именно установленность обстоятельств правонарушения является краеугольным камнем обоснованности обвинения согласно УПК Украины.

Спешили мы настолько, что в суд приехали почти на час раньше, потому могли наблюдать, как в здание один за другим заходят журналисты крупнейших телеканалов и изданий. После решения КСУ все понимают, что при определенных раскладах суд Вышинского может и выпустить, как выпустил до того Александра Щеголева и Станислава Ежова. Такой момент пропускать нельзя.

После некоторых пертурбаций со сменой зала судебного заседания, когда дверь в зал открывается, пристав не пускает двинувшуюся было туда человеческую массу.

- Все зайдут, - с трудом перекрикивает он толпу, - но сначала адвокаты и прокуроры. Прокуроры! Где прокуроры?!

Некоторое время их вообще не могли найти. После их появления пришел черед журналистов.

Входят судьи. И вот стало ясно, почему не сразу обнаружили прокуроров – они новые. Адвокат Андрей Доманский протестует:

- Эти прокуроры не могут участвовать в процессе. Суду не предоставлены ведомости, что предыдущие прокуроры уволены, больны или взяли отвод. А только это может быть причиной.

Суд игнорирует.

- Продолжаем, - говорит председательствующий, - прокуроры готовы предоставить порядок исследования доказательств?

В толпе журналистов итак почти ничего не слышно, а у обвинителей чуть ли не везде какая-то дурацкая манера бубнеть себе под нос.

- Не готовы, Ваша честь. Мы же только появились в деле. Ходатайствуем отложить заседание для изучения материалов. Просим перерыв в рамках срока содержания под стражей, несколько дней.

- У вас миссия не представлять обвинение, но как можно дольше держать человека за решеткой, - возмущается адвокат Доманский. – Заседание было заранее согласовано. Приходить в такой процесс неподготовленными – это неуважение к суду и нарушение принципа равенства сторон. Как прокуроры за пару дней все изучат? Путем положения рук на бумаги?

Вышинского почти не видно даже из первых рядов. Он сидит за столом, прикрытый от обзора адвокатами и лишь когда он встает, чтобы сказать, выглядывая из-под рук конвойных можно мельком заметить его уставшее, но внешне сохраняющее полную выдержку небритое лицо.

- Я считаю, что всё происходящее сейчас свидетельствует только об одном — политические игры вокруг моего дела продолжаются. Никого истинное правосудие со стороны прокуратуры не интересует. Людей волнует только одно — чтобы я максимально долго находился под стражей, - довольно буднично, без лишних эмоций говорит Кирилл . – 26 томов своего дела я изучал полтора месяца. Мне непонятно, как эти молодые, юные люди, которые краснеют, бледнеют и невнятно пытаются объясниться, как они за пару дней изучат 26 томов.

- Коллаборант! - слышится голос с галерки, но нельзя даже повернуться с целью попытки идентифицировать гражданина со столь экспертным мнением. А Вышинский продолжает:

- Генпрокурор Луценко вчера призвал людей идти сегодня давить на суд. Страна хочет это терпеть? Я без вины полтора года в тюрьме. Прокуроры не думают о репутации своей страны и ничего не хотят доказывать. Они просто хотят, чтобы я сидел.

- Страна хочет, чтобы ты сидел! – снова раздается голос из прекрасного далека. Очень знакомый голос, но пока я не могу понять, где его уже слышал.

А коллегия переносит заседание на две недели и требует от прокуроров в следующий раз подготовиться надлежащим образом.

- Дайте чем-то кину в него! – раздается все тот же знакомый голос, но я все еще не вижу, кто это.

Толпа журналистов вываливается в коридор, все обсуждают произошедшее, задают друг другу кажущиеся наивными для человека, проведшего безвылазно в судах 2 года, вопросы. Я в отличие от остальных беру прямой курс на адвоката Доманского.

- Может ли быть решение о замене прокуроров связано с решением КСУ о неконституционности безальтернативного содержания под стражей?

- Абсолютно верно, - отвечает адвокат и в его сторону тут протягивается десяток микрофонов, - И хочу обратить внимание, что призывы генпрокурора на его Фейсбук-странице не допустить рассмотрение законного ходатайства стороны защиты о возможности изменения меры пресечения я считаю попыткой использовать общественность с целью давления на суд.

И действительно, прокуратура сегодня просто не дала рассмотреть ходатайство об изменении меры пресечения, в чем, по всей видимости, и была задача. Что касается общественности, все тайное становится явным. Еще не уехавший воронок с Кириллом Вышинским обступили «активисты» во главе с длинным как жердь лидером внесенной в список международных террористических организаций Terrorism Research & Analysis Consortium TRAC неонацистской группировки С14 Жэкой Карасем по кличке Вортекс, т.е. коловорот. Это его голос я слышал в зале заседаний.

- Вышинский, пиши на обмен, падла! – орет он на всю улицу и Карасю поддакивают его «карасята». «Сепар», «нелюдь», «лучше бы тебе не выходить из СИЗО» - лишь отдельные слова и фразы выхватываются из гудящего роя «активистов», но и их вполне достаточно, чтобы не лезть в эту распаленную толкучку. Рядом стоят камуфлированные ребятки с нашивками «Правый сектор» (организация запрещена в РФ). Они в отличие от С14 многозначительно молчат.

Мы не остаемся слушать самопиар Карася, а мчимся на вокзал, ведь вереди Днепропетровск и заседание по делу еще одной страшной «террористки».

Более дурацкого обвинения я в жизни, пожалуй, не встречал. В уведомлении о подозрении в качестве госизмены спортсменке, чемпионке Украины по тхэ-квон-до Дарье Мастикашевой вменяются «действия, которые сами по себе не составляют общественной опасности, но по совокупности определённых признаков могут быть похожими на действия, направленные на подготовку террористического акта или диверсии». Её обвиняют в госизмене путём вербовки ветеранов АТО для имитации подготовки терактов в России, которую российские спецслужбы смогли бы использовать для дискредитации украинских властей.

Кто-то что-то понял? Вряд ли. Судьи, кстати, тоже целых два года не могли ничего понять, возвращали обвинительный акт, брали самоотводы. В общем, развлекались как могли лишь бы не брать на себя ответственность за такую подставу. А как еще можно называть дело, в котором свидетели – те самые якобы завербованные АТОшники – говорят, что решили поехать на заработки в страну-агрессор. Нашла им там работу Мастикашева, которая собственно и жила в России по РВП, а в Украину приехала навестить свою маму, и выдала неудачливым гастарбайтерам в дорогу сумку с двойным дном, где вдруг оказались всякие нехорошие «террористические» вещи. Бог его знает, как ничего не подозревающие АТОшники пересекли российскую границу с таким багажом и как они, проявив гражданскую сознательность, сообщили об этом в СБУ. Темна вода. Пахнет неудавшейся спецоперацией и попыткой спецслужб сохранить лицо.

В общем, 14 августа 2017 Дарью Мастикашеву похитили, одели на голову пакет и увезли в багажнике автомобиля в неизвестном направлении люди в масках и с оружием. Два дня ее били, угрожали расправой над ребенком и матерью и таки выбили признание в сотрудничестве с российскими спецслужбами. Видео с признанием глава СБУ Василий Грицак показал на пресс-конференции в Киеве 17 августа, отчитавшись о поимке шпиона. Только вот незадача, официальное задержание Мастикашевой было оформлено уже после данной пресс-конференции. На адвокатский запрос в СБУ ответили, что данного видео у них нет и никто даже не проводил с подозреваемой следственных действий с видеофиксацией. После скандала с «пропавшим» видео Дарью принудительно отправили на психиатрическую экспертизу, а затем месяц удерживали в психбольнице, после чего в ее деле появились маркеры «склонность к суициду» и «склонность к побегу».

И вот, наконец, Красногвардейский райсуд Днепропетровска решил все-таки рассмотреть дело Мастикашевой, но не сегодня, а только в сентябре. У здания суда мы встречаем нашего старого знакомого, адвоката Валентина Рыбина, который, похоже, ведет чуть ли не половину политических дел в Украине. Поднимаясь в зал, мы понимаем, что сегодня кроме меры пресечения рассмотрено не будет ничего. Ну а вдруг все-таки отпустят под домашний арест, ведь теперь можно.

Тоненькая и маленькая, молодая 31-летняя женщина заперта в стеклянном аквариуме.

- Живем от продления до продления, по сути ничего не рассматривается, - грустно улыбаясь, рассказывает Дарья о свой жизни под стражей. - Видимо, есть указание. Здоровье сильно ухудшилось. Несмотря на решение суда, меня не вывозят в больницу. Сказали, только труповозкой.

Прокурор ходатайствует о продлении содержания в СИЗО. Все как обычно, стандартные риски – убежит в РФ, будет влиять на свидетелей и т.д.

- Мастикашева имела разрешение на временное проживание в России и в 2015-2016 годах. 7 раз ездила в Москву, - описывает обвинитель разные, по его мнению, ужасы. Ну а почему бы ей не ездить туда-сюда, если в Украине у нее мама, а в России – детский спортивный клуб и гражданский муж?

Адвокат Рыбин замучался говорить одно и то же, но вынужден, поскольку в разных, казалось бы, политических делах прокуроры пишут свои ходатайства как под копирку.

- Ходатайство на 2,5 страницы – это аргументация, почему человека нужно держать в СИЗО? – вопрошает он словно в никуда, видимо, забыв, что аналогичное ходатайство по Ежову уместилось на 1,5 страницах. – Существование рисков и невозможность применения иной меры пресечения нужно доказывать. На каком основании прокурор ссылается на РВП Мастикашевой в России как на риск? Оно закончилось за два дня до этого заседания, а все ее паспорта изъяты. Свидетели – участники боевых действий в зоне АТО. Вы серьезно думаете, что женщина может на них влиять?

- Кем за 2 года я допрошена? - тихонько говорит обвиняемая из-за стекла. – Ведь я не отказывалась от допроса в присутствии адвоката, но меня вывозили в отдел без адвоката, угрожали мне и ребенку. Куда я убегу? У меня нет документов и закончилось РВП. Моя вина не доказана. Я говорю – меня похитили, а прокурор – что меня обвиняют. Я до сих пор не могу понять, в чем.

Суд удаляется в совещательную комнату. Во время перерыва я подхожу к сидящему на лавке в коридоре прокурору, который с очень занятым видом что-то листает в телефоне.

- Скажите, почему дело по сути будет слушаться только в сентябре? Кто мешает сейчас? Еще ведь почти два месяца.

- Вам Рыбин все рассказал, - недружелюбно бросает обвинитель, все так же уставившись в экран смартфона.

- Он не рассказывал. Зачем бы я тогда интересовался у вас?

- Так договорились, - ничуть не меняет тон прокурор. – Все очень заняты в разных делах.

Смысл ответа остался мной не понят. Ну ладно, сегодня мера пресечения, но ведь на август назначено еще заседание. Чем будет на нем заниматься суд, если рассмотрение по сути только в сентябре?

- Ты знаешь, ежика выпустили, - говорит Рыбин своей подзащитной о домашнем аресте Станислава Ежова.

- У меня такое чувство, что всех выпустят, а я останусь, - грустно вздыхает Дарья, обхватив руками тонкие плечи.

Коллегия вернулась в зал.

- Доказательства еще не рассмотрены, свидетели не опрошены, поэтому обратно в СИЗО еще на 60 дней.

На лице Дарьи – отчаяние.

- Есть четкие указания держать меня. Все прекрасно видели, как судьи по телефону с кем-то переписывались, - успевает сказать девушка перед тем, как ее забирает конвой.

- Держись, - подбадривает обвиняемую адвокат, - у них работа такая. Будем опротестовывать.

Перед расставанием Рыбин намекает нам, что у дела Мастикашевой есть некие общие места с делом Ежова.

- Есть данные, которые говорят о прослушке адвоката. В деле есть мои диалоги по телефону. Меня прослушивали.