Какой флот нужен России?

".. В 1957 году правительство поставило перед предприятием новую задачу — осуществить прорыв в создании современных видов вооружения. Был подписан приказ об организации конструкторского бюро КБ-1, включающего в себя несколько отделов. Руководить новым подразделением было поручено Непобедимому. Коллектив, который возглавил Сергей Павлович, фактически на пустом месте с использованием примитивной элементной базы за три года спроектировал и запустил в производство систему, коренным образом изменившую наши методики борьбы с вражескими танками. Первая в стране управляемая противотанковая ракетная система получила название «Шмель». В ходе работы был реализован целый ряд передовых технических решений, сыгравших значимую роль и в других отраслях промышленности. В это же время произошел очень крупный конфликт Непобедимого с начальником всего СКБ Борисом Ивановичем Шавыриным, поддержавшим разработку другого проекта — ПТРК «Скорпион». Дело дошло до открытого зажима непокорного сотрудника, ему грозили увольнением. Однако, к счастью, все разногласия в итоге были улажены. В своем деле Шавырин был настоящим профессионалом и прекрасно понимал, что Непобедимый — конструктор от бога. Сергей Павлович же злопамятным никогда не был. Перед смертью в 1965 году Борис Иванович объявил Непобедимого своим преемником. В министерстве оборонной промышленности с выбором этим согласились единогласно. «Шмель» оказался оружием дорогостоящим. Каждый пуск стоил тысяч рублей. Непобедимый принялся за разработку новой системы, сочетающей высочайшую технологичность и многократное снижение себестоимости. В начале шестидесятых годов в рядах управляемого противотанкового оружия произошла очередная революция — появился комплекс «Малютка». Новый ПТРК был создан за два года. У людей уже был опыт, стала лучше элементная база, и все же коллектив Сергея Павловича работал почти круглосуточно. И не зря. Непобедимый совершил маленькое военно-технологическое чудо. Ракета комплекса «Малютка» обходилась стране в пятьсот рублей, а по эффективности и простоте управления комплекс превосходил все ПТРК, производившееся в Западной Европе и США." (с).

"..После назначения на должность главы КБМ жизнь Сергея Павловича сильно изменилась. Он по-прежнему занимался изобретательством, однако уже в гораздо более широком смысле этого слова, включающем и его собственные решения больших и малых задач, и руководство проектами, и поездки на полигоны, и многое другое. Много сил отнимала организаторская работа. Проблемы перед ним ставились государственного масштаба, под свои задумки конструктор получал в подчинение целые заводы и институты. Невидимые ниточки протягивались с окских берегов в десятки городов Советского Союза, где сотни тысяч людей самых разных специальностей работали на некие «изделия», назначение и конечный вид которых им были неизвестны. Любопытный пример приводит в своих воспоминаниях Непобедимый: «Я часто оказывался в компании известных учёных или партийных работников и… невольно попадал под прицел фотоаппаратов. Позже корреспондент записывал фамилии людей, запечатлённых на снимке. Я честно называл свое имя и видел досаду на лице фотокоров. Многим советским журналистам моя редкая фамилия была известна, они понимали, что её лучше не знать — ни фото, ни текст к нему всё равно не напечатают. Я понимал, что порчу удачные кадры и старался заранее ускользать с мест съёмки, однако это удавалось не всегда».

"..Когда к власти в стране пришел Горбачёв, у многих появились надежды на скорые перемены. В числе прочих Сергей Павлович с воодушевлением воспринял реформаторские идеи нового лидера, с энтузиазмом отнесся к тезису Михаила Сергеевича о приоритете машиностроительной отрасли. А в 1985 году Непобедимого избрали депутатом в Верховный Совет РСФСР. В ходе сессий ему приходилось по наказам и письмам избирателей встречаться с руководителями разных уровней союзных и республиканских министерств, выполнять функции ходатая по прошениям директоров предприятий избирательного округа. Однако время проходило и становилось всё заметнее, что кроме слов со стороны обновившегося руководства страны настоящих подвижек в экономике не видно. Конструктор писал по этому поводу: «Намётанным глазом начальника КБМ я видел, как растет хаос в различных областях управления экономикой. Во всех сферах общественного производства падала исполнительская дисциплина. В оборонной отрасли, из-за её жесткой иерархической лестницы, эти процессы не ощущались, но мы, конечно, и предположить не могли, что ожидает нас впереди…».

"..В декабре 1987 года Рейган и Горбачев подписали Договор о ликвидации ракет меньшей и средней дальности. В нем было четко оговорена средняя (от 1000 до 5500 километров) и меньшая (от 500 до 1000) дальность. «Ока» обладала дальностью стрельбы в 400 километров и никак не попадала под ограничения. Каково же было удивление Сергея Павловича и всех военных ракетчиков страны, когда текст Договора был обнародован. Со слов самого конструктора:
«Я прочитал текст Договора в газете «Правда». Там было ясно сказано, что будут уничтожены ракеты типов «ОТР-22» и «ОТР-23», известные в Штатах как «SS-12» и «SS-23» соответственно. А «ОТР-23» и была наша «Ока», никак не подходящая под согласованные сторонами условия договора, начинающие отсчёт с пятисот километров…. Сначала мне подумалось, что это, возможно, какая-то ошибка, опечатка, необъяснимое недоразумение. Договор между сверхдержавами, в котором стороны договорились на равных о сокращении вооружений, и тут вдруг одна сторона добровольно согласилась на уничтожение оружия, не входящего в рамки документа…. Случившееся я бы назвал преступлением, актом государственной измены высшего руководства…. Я сын своего времени и никогда не предполагал, что руководство страны может совершить нечто подобное…»
После новости о ликвидации ОТРК «Ока» Непобедимый обратился в различные высокие инстанции. Он встретился с главкомом Сухопутных войск Ивановским, командующим ракетными войсками и артиллерией Михалкиным, начальником ГРАУ Пенкиным, начальником Генерального штаба Ахромеевым. Ни высшие чины военного ведомства, ни, тем более, руководство оборонной отрасли, ничего не знали о подробностях предстоящего соглашения с США, все произошло в обстановке строжайшей секретности. Тяжким грузом легла на сердце конструктора новость о том, что в рамках предательского документа должны были быть прекращены все работы над его ещё более безупречным изделием «Окой-У», а также фронтовым ОТРК «Волга». Его предприятие было в буквальном смысле «подстрелено» на взлёте. Непобедимый написал в ЦК КПСС, министру обороны и руководству Военно-промышленной комиссии ряд писем, в которых изложил свои взгляды на случившееся, а также просил отменить уничтожение ракетных комплексов. Конечно, он прекрасно понимал, что шансов после подписания Договора у него нет, однако и смолчать не мог. Через три года после этих событий начальник Генштаба СССР — маршал Ахромеев — застрелился, оставив предсмертную записку, в которой говорил, что, он, как человек честный, не может видеть, как на его глазах гибнет Отечество. Сам Непобедимый в итоге угодил в больницу с нервным истощением. Чтобы подняться на ноги, в прямом смысле этого слова, ему потребовался месяц лечения.
Осенью 1988 года Сергей Павлович получил приглашение в Кремль на праздничный приём по случаю годовщины Октябрьской революции. Во время торжественного банкета он заметил Горбачева, проходящего по залу в кругу своих приближённых. Переборов свою неприязнь, Непобедимый подошел к руководителю страны. После ряда общих фраз конструктор напомнил Михаилу Сергеевичу об отправленном ему на утверждение (и благополучно затерявшемся) проекте новейшего оперативно-тактического ракетного комплекса. Выслушав его, Горбачёв обещал принять решение по этому вопросу в ближайшие дни. В этот раз генсек сдержал слово. Через короткое время Коломенскому «КБ машиностроения» было отдано распоряжение в качестве головного предприятия начать работы по созданию нового комплекса, уже получившего к тому времени название «Искандер». Он был впервые представлен широкой публике в августе 1999 года. Данный ОТРК, собравший в один «букет» лучшее от «Оки» и «Оки-У», был полон уникальных конструкторских идей и самых современных технологий, его объективно признали первым в мире в своём классе." (с)

"..Однако Сергея Павловича в рядах работников КБМ к тому времени уже не было. В 1989 году на его предприятии согласно решению ЦК КПСС возник Совет трудового коллектива. Благодаря его деятельности, а также вследствие «моды» времени, характеризующейся «широкой» гласностью и поощрением активности масс, в организации начались процессы обличения «заевшейся номенклатуры». На многочисленных собраниях СТК Сергея Павловича стали поливать грязью, а в итоге приняли решение избрать общим голосованием нового Генерального конструктора. Непобедимый обратился за разъяснениями в ЦК КПСС. Там ему ответили: «Участвуй в выборах». Скорее всего, он победил бы. Но весной 1989 года конструктор написал заявление об уходе.
Дальнейшие годы были одними из самых сложных в жизни Сергея Павловича. Человек, при котором на КБМ стали производить уникальную, не имеющую аналогов продукцию, при котором каждый год для сотрудников строилось не меньше сотни квартир, а их средняя заработная плата стала чуть ли не самой высокой в отрасли, был в одночасье вычеркнут из истории. Непобедимый оказался у разбитого корыта — все его сбережения сгорели в пламени реформ, и жить ему пришлось на жалкую пенсию. Он рассказывал в интервью: «Не скрою, нам с супругой было тяжело. Как морально, так и материально. В Академии наук в те годы меня в лицо именовали «милитаристом». Обществу навязали примитивную мысль, что если мы прекратим делать самолёты, танки, ракеты, когда у нас повсюду партнёры и друзья, то не пройдёт года, как наступит богатая жизнь…. Ныне мы пожинаем горькие плоды этого процесса». Невероятно, но факт — гений отечественного ракетостроения в девяностых годах по-настоящему бедствовал. Правда, ему неоднократно поступали настойчивые предложения из США и ряда арабских стран. Предлагали поработать, почитать лекции в университетах, просто «пообщаться» с коллегами. Согласись он и вполне возможно вскоре стал бы долларовым миллионером. Однако Сергей Павлович всегда неизменно отказывался: «Прекрасно понимаю, сколь рискованны такие разговоры для обороноспособности нашей страны…. Даже уточняющие или наводящие вопросы могут стать ключиком к решению различных проблем. Я не собираюсь делать вероятному противнику такие подарки». (с).

"Америка узнала только в 1908 году о сенсационных полетах братьев Райт, начавшихся еще в 1903 году. Сразу же морской департамент со всех концов страны хлынул поток писем и бандеролей. Предприимчивые янки спешили предложить флоту небывалые машины вроде парящего в воздухе «паука-летуна», летающего и плавающего «птицеплана», гибрида подводной лодки и аэроплана — «механической рыбы» и им подобные прожекты. Пораженный обилием корреспонденции такого рода, морской министр в начале сентября 1910 года вызвал к себе 54-летнего капитана II ранга В. Чамберса и поручил ему постоянно следить за новинками воздухоплавания и изучать возможности применения самолетов для нужд флота.

Чамберс, до этого дня не имевший ни малейшего представления об авиации, начал читать о полетах все, что ему попадалось под руку, и очень быстро подготовил первый доклад. Самолеты, считал он, будут совершенствоваться очень быстро. В отдаленном будущем они, возможно, смогут даже сражаться в воздухе, но в ближайшие годы их основной задачей станет морская разведка. Вот почему самый насущный вопрос, подлежащий немедленному выяснению, — это возможность взлета и посадки аэроплана на корабль...

3 ноября 1910 года Чамберс отправился в Балтимор на авиационную выставку с намерением подыскать пилота, способного взлететь с палубы корабля. Но самый авторитетный из тогдашних американских летчиков Вильбур Райт категорически отказался сделать это, ссылаясь на крайнюю опасность подобного предприятия. Чамберса выручил молодой авиатор Ю. Эли. Бывший механик из Портленда летал всего полгода: весной 1910 года он самостоятельно собрал аппарат из обломков аэроплана авиаконструктора Г. Кертиса, обучился летать и намеревался стать профессиональным авиатором, совершая демонстрационные полеты на авиационных выставках и митингах.

Эли сразу же выразил желание лететь, стоило только Чамберсу заикнуться о своей идее. Он даже выразил готовность предоставить для эксперимента свой собственный самолет. Однако это не было по достоинству оценено флотским командованием: в ответ на свое предложение Чамберс и Эли получили обескураживающую телеграмму, в которой указывалось, что флот не может выделить 500 долларов на сооружение необходимого для взлета деревянного настила. В конце концов деньги дал некий меценат, и флот с явной неохотой выделил для испытаний крейсер-скаут «Бирмингем», вызванный для этого в Норфолк.

Пока Эли готовил к полету свой аппарат, оборудуя его алюминиевыми поплавками и фанерным поддоном, на носу крейсера сооружали наклонную деревянную платформу длиной 25 м. Нижняя ее кромка, находившаяся близ форштевня, возвышалась над водой на 11 м. Предполагалось взлетать на ходу корабля, идущего со скоростью 10 узлов, — это должно было существенно сократить пробег за счет набегающего потока воздуха.

...14 ноября 1910 года погода была неустойчивой, а на следующий день ожидалось ее ухудшение. Эли нервничал, и как только немного прояснилось, поспешил занять пилотское место. Механики тут же взялись прогревать мотор, а командир крейсера приказал сниматься с якоря. Но в это время с горизонта начал надвигаться шквал. Это заставило Эли не ждать, пока «Бирмингем» наберет расчетную скорость. В 15.16 он опробовал управление, дал полный газ и приказал освободить стопоры. Аппарат, быстро разгоняясь, покатился вниз по платформе и, достигнув ее края, мгновенно исчез из поля зрения наблюдателей, словно провалившись в яму. Раздался сильный всплеск — и все застыли в напряжении...

Однако треск мотора не прерывался, а через несколько секунд все снова увидели аэроплан: двигаясь навстречу приближающемуся шквалу, он медленно набирал высоту. Кто-то громко сказал в рупор: «Эли в воздухе!», и радист крейсера немедленно отстучал эти слова в эфир..." - http://historius.narod.ru/spravka/carriers/carriers-2.htm