О бытовом фашизме.

Генерал сеял смерть и пожинал скандалы. «Карандашные забавы» Шарона поставили Тель-Авив в щекотливое положение. Премьер-министр Голда Меир вынуждена была отозвать его. «Если Шарон будет по-прежнему носить военную форму, я стану лично пикетировать здание министерства обороны», - сказала она начальнику генерального штаба Хайму Барлеву. Последний покряхтел, но признался: «Конечно, Шарон - бравый генерал, но он не человек». Впрочем, были у Шарона и заступники. «Мы должны гордиться им. Он совершил в Газе то, чего не удалось сделать французам и американцам во Вьетнаме», - говорили они. А ведь это было еще задолго до Сабры и Шатилы!

- Арик, друг мой, идите лучше в политику, - напутствовала тем не менее генерала Голда Меир. Ни о каком другом наказании кровавого палача не было и речи.

Меир была не первым и не последним премьером Израиля, журившим «шалунишку Арика» за его палаческие забавы. А начал он заниматься ими еще с 1948 года, будучи двадцатилетним пареньком.

- Арик, друг мой, неужели тебя не учили в начальной школе арифметике? - сокрушался Бен-Гурион несколько лет спустя.

На сей раз Шарону поручили «наказать» жителей деревушки Кибия на Западном берегу реки Иордан, но так, чтобы «число жертв не превышало десяти - двенадцати человек». Отряд Шарона - знаменитая «часть N 101» - перестарался. Были взорваны сорок шесть домов и школа, убиты шестьдесят девять жителей. Большинство из них - женщины и дети. Дело дошло до Совета Безопасности ООН. Шарон мог гордиться - первое осуждение Израиля этой международной организацией было связано с его преступными деяниями.

«Добряк» Бен-Гурион, вопреки требованию Совета Безопасности, отказался наказать Шарона и даже расследовать трагедию Кибии, где уже зрели семена Сабры и Шатилы...

Карьера Ариеля Шарона - при всей ее авантюрно-детективной завихренности - носила однообразный характер. Палач совершал очередное преступление, международная общественность требовала его наказания, сердобольные премьеры «слегка за шалости бранили» Арика или повышали его в чине, или отправляли... нет, не в изгнание, а в политику, в кнессет. Но было бы ошибочным, исходя из этого, применить к Шарону каноническое «мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Ибо и уходя, «друг Арик» делал весьма важное дело - палач становился козлом отпущения. Он списывал в расход свои жертвы, а Тель-Авив списывал за его счет свои преступления.

С каждой новой агрессией Израиля Шарон забирал все большую власть. Суэцкая авантюра 1956 года, «шестидневная война» 1967 года, война 1973 года и, наконец, ливанская авантюра 1982 года... Даже в стане захватчиков, даже среди вояк, покрытых пылью Синайской пустыни и кровью арабов, Шарон отличался своей жестокостью, своим неистовством, своей беспощадностью. И вот кличка «суперъястреб» перестала быть адекватной применительно к нему. Ведь «суперъястребов» в Израиле целые стаи. Тогда специально для Шарона была изобретена новая кличка - «бульдозер». Она удивительно шла к нему и закрепилась. Навечно. Он и внешне чем-то напоминает бульдозер: приземистый, сильно располневший, с огромным животом, откровенно свисающим над брючным поясом. (Шарон любит разъезжать в танке, основательно снабженном не только боеприпасами, но и водкой с икрой.)

Бульдозер агрессии, бульдозер террора, бульдозер политиканства... Первые уроки науки убивать преподал ему отец - Шмуэль Шарон. Далее он совершенствовался в органах разведки и контрразведки Израиля. Изучал историю Ближнего и Среднего Востока в Иерусалимском университете, чтобы кроить и перекраивать ее по лекалам сионизма. Изучал стратегию обходных маневров в английском штабном колледже в Кэмберли и тактику обхода законов - на юридическом факультете Тель-Авивского университета. Так что к карьере карателя он приступил во всеоружии. В прямом и переносном смысле слова. Никакие злодеяния, совершенные Шароном на полях сражений, не идут в сравнение с теми, которые он творил в качестве проконсула на захваченных Израилем арабских землях, в особенности на Западном берегу Иордана и в районе Газы. Он терроризировал палестинских беженцев, словно бульдозером, корчевал их дома, их очаг, а главное - их национальные корни. Это был самый настоящий, неприкрытый геноцид. В Тель-Авиве не имели ничего против геноцида.

Ведь он давно стал официальным курсом израильских правителей. Но в Тель-Авиве хотели геноцид ползучий, геноцид, прикрытый лавровыми листьями и оливковыми ветвями. А «бульдозер» сгребал листья и ветви вместе с трупами и развалинами. Вот почему пришлось отказаться от создания министерства «безопасности и борьбы с терроризмом», которое должен был возглавить Шарон.

- Арик, друг мой, - сказал ему Ицхак Рабин, очередной премьер-министр, - ты слишком уж одиозная фигура. Давай-ка лучше назначим тебя министром сельского хозяйства.

И назначили.

Сельское хозяйство. Самая мирная человеческая профессия. Но Шарон взрыхлял не землю, а ненависть; сеял не хлеб, а зубы дракона в виде израильских поселений; культивировал не апельсины, а «лимонки». Окруженный толпами приверженцев-фанатиков, которых он называл «мои хасиды» и которые в свою очередь называли его «мелех Исраэль», то есть «король Израиля», Шарон шел не с плугом, а с огнем и мечом по арабским землям. Он хотел увековечить плоды агрессии, сделать ее результаты необратимыми.

Когда премьер-министром Израиля стал Менахем Бегин, Шарон начал добиваться поста министра обороны - второго по значению в его кабинете.

- Арик, друг мой, чем тебе не нравится земледелие? Порадей и дальше на этой ниве, - говорил хитрый Бегин. А в кругу доверенных лиц делился опасениями, - Став военным министром, Арик, чего доброго, окружит мою резиденцию танками.

Бегин был недалек от истины. Шарону и впрямь хотелось стать «мелех Исраэль». Танки ему были нужны, разумеется, не только для транспортировки водки с икрой.

Когда в 1980 году Вейцман подал в отставку с поста министра обороны, Бегин поспешил присвоить его портфель. Но долго сопротивляться «бульдозеру» он не смог. В июне 1981 года Шарон стал шефом израильского Пентагона. Власть в Тель-Авиве все больше сосредоточивалась в ковше «бульдозера». Власть пьянила Шарона похлеще водки. Он обрубал руки непокорным и даже осмеливался кусать неоскудевающую руку дающего - Вашингтона. Его не удовлетворяли ни кэмп-дэвидские соглашения, ни «план Рейгана». У него был свой собственный план - заселить к 2000 году Западный берег и район Газы двумя миллионами еврейских колонистов, чтобы раз и навсегда покончить с «идеей арабского государства Палестины». С этой целью он вошел в сговор с ультраправой группировкой «гуш-эмуним». Впрочем, он готов был заключить сделку с самим чертом и дьяволом. Ведь «бульдозеры» водятся и в аду...

Агрессия против Ливана замышлялась Шароном давно. Он планировал ее исподволь и методически. Все было готово для вторжения еще за несколько месяцев до того, как в то кошмарное, хотя и солнечное, воскресное утро израильские полчища, прикрываемые сотнями танков, ворвались в Ливан, нарушив его неприкосновенность по всей границе от средиземноморского побережья до склонов горы Хермон. Дело было за небольшим - за поводом. И он, конечно же, представился. В Лондоне перед входом в фешенебельный отель "Дорчестер" был ранен израильский посол при Сент-Джеймсском дворе Шломо Аргов. Стрелявший не имел никаких связей с ООП, но это, в свою очередь, не имело никакого значения.

- Арик, друг мой, можно начинать, - сказал Бегин Шарону, прибывшему в его резиденцию на Бальфур-стрит в Иерусалиме. (На сей раз Шарон явился без танков.)

Символическое совпадение: агрессия против Ливана началась в тот самый день, когда пятнадцать лет назад Израиль начал «шестидневную войну» против арабов. И совсем не символическое совпадение: план агрессии против Ливана носил название - операция «Мир для Галилеи»...

Стояла идеальная июньская погода. Ласковое солнце и освежающий ветерок; пляжи, заполненные купальщиками; синагоги, забитые молящимися; улицы, запруженные туристами... Все просыпалось после святой субботы, но лишь для того, чтобы ужаснуться кровавому воскресенью. Ибо не было мира ни для Галилеи, ни для Ливана, ни для всего Ближнего Востока. Стальные «центурионы» разутюживали своими гусеницами оливковые рощи и апельсиновые плантации, громыхали мимо бессильных и бесполезных войсковых соединений в голубых касках ООН.

Незадолго до начала агрессии «бульдозер» исчез из поля зрения. Позже выяснилось, что он тайно ездил в Ливан инспектировать свою «пятую колонну» - фалангистов, фашистов и прочий сброд, которому впоследствии была поручена грязная работа в Сабре и Шатиле. Накануне вторжения Шарон находился в своем подземном бункере на севере Израиля. Его подручный - предатель ливанского народа майор Саад Хаддад - открыл агрессорам буферную зону. Бездействовали и голубые каски ООН. Всю силу удара израильской военной машины приняли на себя бойцы палестинского сопротивления и национально-патриотических сил Ливана. Запылали превращенные в руины древние Тир и Сайда. Пал замок Бофор, построенный еще крестоносцами.

- Арик, друг мой, это просто великолепно! Теперь я могу спокойно спать! - похвалил своего министра Бегин.

А «бульдозер» рвался вперед - на Бейрут. Одновременно он вынашивал планы распространения агрессии и на Сирию. Его молодчики прощупывали танками автостраду Бейрут - Дамаск, а сам он носился над ней в вертолете, словно стервятник. (В 50-х годах, будучи еще в чине полковника, Шарон лично затеял провокационную перестрелку на сирийской границе с целью вызвать военный конфликт.)

Не дотянувшись до Сирии, «бульдозер» с еще большим остервенением терзал землю Ливана. Трагедия Бейрута, беспардонно нарушаемые соглашения о перемирии, зверские бомбардировки и, наконец, Сабра с Шатилой. За всем этим стоял он - Ариель Шарон, неистовая фурия сионизма. Когда палачи двинулись на «дело», генерал Дрори, командовавший израильскими войсками в Ливане, сообщил по телефону Шарону, находившемуся в Тель-Авиве: «Наши друзья входят в лагеря. Я координирую их вступление». Шарон ответил: «Операция друзей имеет мое добро. Поздравляю!»

Буквально накануне резни израильский кабинет сделал заявление, в котором говорилось: «Оборонительные силы Израиля заняли позиции в Западном Бейруте, чтобы предотвратить угрозу насилия, анархии и кровопролития». О, лицемеры! Резня началась под еврейский новый год - Рош-га-Шана и длилась три дня - с 16 по 18 сентября. Мир содрогнулся... Пытаясь защитить незащитимое, Бегин выступил в кнессете с самой пространной за всю свою политическую карьеру речью. Она длилась 87 минут. «Никто не смеет учить нас морали и уважению к человеческой личности!» - восклицал этот профессиональный террорист. Но чем больше он говорил, тем меньше становилось верующих. «Менахем, шалом!» - подбадривал его Рейган по прямому проводу из Белого дома. Но не было мира в Ливане, не было мира на Ближнем Востоке. Были Сабра и Шатила - арабские Хатынь и Сонгми.

Ну, а «бульдозер»? Шарон претерпевал очередную метаморфозу: послужив сионизму огнем и мечом, он стал служить ему козлом отпущения. Заседания комиссии по расследованию проходили в актовом зале Иерусалимского университета, того самого, где Шарон когда-то изучал историю Арабского Востока. Ныне он влип в нее. С кровью. С позором и грязью.

В Тель-Авиве решили пожертвовать фигурой, чтобы выиграть партию. Шестнадцатью голосами против одного - самого Шарона - израильский кабинет постановил уволить его с поста министра обороны.

- Арик, друг мой, войди в наше положение. Ведь входил же ты в Сабру и Шатилу!

И «бульдозер» вошел. Но из кабинета не вышел. Человек без совести остался в нем в качестве министра без портфеля. Но не без дела. Сообщают, что Шарону поручат вопросы «национальной безопасности» и даже «главную роль в определении позиции Израиля на переговорах с Ливаном»! По другим сведениям, «бульдозер» вновь будет надзирать над Западным берегом реки Иордан и районом Газы. Не исключено, что в скором времени он, как в былые годы, будет начинать свой «трудовой день», вычеркивая из проскрипционных списков имена и фамилии очередных жертв...

«Бульдозер» еще далеко не сдан на слом. Он еще сам наломает дров. Из которых складываются очаги агрессии на Ближнем Востоке.

Мэлор СТУРУА,
26 февраля 1983 г.