Взрослая социальная сеть
 waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:16 Народы уже несколько раз просили собрать все рассказы в кучу. В принципе, не трудно, главное, чтобы не зря и кто-то хоть раз прочитал это. В общем, буду потихоньку выкладывать. Типа авторская тема. Это сообщение отредактировал waif-cat - 15-11-2012 - 15:02 |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:19 Это был, пожалуй, первый рассказ, написанный более-менее серьезно для определенного человека. СОН Это определенно был сон. Правда узнал я об этом не сразу...ну зачем сразу, тогда теряется иллюзия правдоподобия, а в реальности, ведь, такого может и не произойти...  Кое-где я немного приукрашу, ведь сон, как правило, возникает ниоткуда, а вот заканчивается, как стоп-кадр. Только вот остановка наших желаний происходит не сразу, ведь, как правило, сон обрывается на самом интересном месте. Настроение разнузданное, бесшабашное, полное ощущение какой-то вседозволенности и даже местами полета...да, именно полета, хоть "глаза" и видят небольшой кусок пространства, зашорканная мелом доска темно-коричневого цвета с изнасилованным левым нижним углом, когда она свалилась по причине отломавшегося гвоздя...Огрызок парты впереди и учительский стол, видавший виды и потому шатающийся, как новорожденный олененок на ветру. Какой-то народ в классе, ведь это явно класс и школа, лица незнакомы, хотя чувства говорят, что это все наши...вот Юлька, а это Димон... Идет какой-то урок, но доска пуста и в классе довольно спокойно... Странно. Хотя нет, так было...было в девятом классе, когда у нас классной дамой поставили только что окончившую институт девчушку... Ирочка, так мы называли ее сначала "за глаза", а потом иногда и в лицо, правда не в классе, а в зале кинотеатра или на дискотеке... Было ей наверное года 23 - 24. Молодая, немного нерешительная и не сказать, чтобы ослепительно красивая и сексуальная... это я теперь понимаю... но тогда. Тогда она была взрослой и зрелой. Странно, но мы как-то "вдруг" поняли, что можем ее сломить, у нас был опыт и средства. А еще мы поняли, что от нас этого и ждут, что она - просто жертва, зачем-то отданная нам на съедение. И мы повели себя, как-то, не сговариваясь, не логично. Мы ее приняли и помогли ей вынести удар. Мы даже набили пару морд в других классах, "удальцам" пытавшимся сорвать урок.... Но это было там, далеко в Совке... Где же Ирочка - я ее видел всего один раз после выпуска - где-то глубоко зарождается чувство...чувство теплое и даже горячее...да уж, теперь я точно знаю куда оно ведет и что значит. Из-за края сна плавно выплывает фигура. Чувства говорят: "Вот она, Ирочка", зрение говорит:"Нет, не Ирочка, значительно интереснее и взрослее, да и одета куда как изящнее..." Кашта.... Да нет! В школе осмотр женщины начинался снизу... Черные полуботинки на умеренной шпильке-рюмочке, лакировка кое-где сбита, но не сильно - их носили и, возможно, любили, по крайней мере, ценили - логично и плавно перетекающие в телесного цвета чулки, обтягивающие... Ну правда, зачем об этом. Это не Ирочка, хотя чувства еще не сдались и подогревают душу. Ну разве у Ирочки каштановые волосы? Карэ, скорее что-то похожее на карэ, и карие глаза? Откуда у нее могут быть такие глаза? Лицо-то знакомо... Ладно, просто училка... Проходит к доске, что-то читая из учебника, делает там несколько проходов и уходит между партами куда-то назад. Чулки, да, теперь я знаю, что именно чулки и не просто, а "старые совковские капроновые", шепчут свою тихую мелодию песка: "ш-ш-шик, ш-ш-шик, ш-ш-ш-шик..." И мелодия направляет тепло по другим дорогам, тогда еще неведанным ученику девятого класса... Жарко и мурашки по шкуре.. Училка появляется снова, проходит и садится за стол. Что-то листает на столе, но разве на это смотрят? В силу своей ветхости между столешницей и вставленной от другого стола перегородкой есть щель... Кстати, Иринка наша о ней узнала спустя полгода и мы успели изучить расцветку ассортимента ее белья, чуть ли не по дням недели. Отличные коленки у училки, она хоть и выше, но коленки класс! Кажется Димон спереди что-то мне шепчет и глумливо лыбится: "У Ирки сегодня черный кружавчик, прикольный и чулки короткие, ляжки видно..." Правда видно, и цвет не сильно светлый, у Ирки после моря они всегда загорелые... Белье. Ну да, как же, в Совке такого и в помине не было, но красивое и будоражащее воображение. А "Иринка" как будто специально, сидит так, что видны даже детальки узора и шкодные темные волоски, кое-где чуть подвысунувшие свои любопытные носики в сеточку тоже видны... Ш-ш-шурк, коленки сведены, по классу пущен строгий взгляд... что она там наблюдает? Красные мальчишеские уши? Неужели знает? "Ш-ш-ш-шурк", - тихо говорят чулки и коленки опять поменяли положение... Да! Откуда же взять-то силы не смотреть? Да и стоит ли? Ведь это - память на всю жизнь... А вот окончание сна не для любопытных училок с каштановыми волосами и карими глазами... |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:24 Эти два рассказика МИНИ были написаны для темы про "блеск" в транспорте. Они были, пожалуй, одни из вторых рассказов. Просто уже не помню какой был настоящий "второй". БЛЕСК В АВТОБУСЕ C "проблесками" женской изюминки, конечно же, встречался много раз. Иногда трудно сказать специально или нечаянно это было показано. Когда был молодым вьюношей сильно стеснялся, с некоторых пор перестал совершенно, хотя, созерцаю такого рода подарки госпожи Случайности или самих дам с удовольствием. Сейчас, увидев такого рода изюминку начинаю улыбаться, вроде как и по теме и нет, чтобы не дать сразу понять о чем это я. Глаза не отвожу, зачем? Если показали специально, нужно, пожалуй, "спасибо" сказать, если госпожа Случайность побаловала, тем более нужно ловить момент. Такие моменты наиболее ценны! Не знаю, читает ли тут народ эти сообщения, но хочу поведать кое-что от себя.Я часто пользуюсь общественным транспортом. Город у нас не большой, метро нет, но колбаситься в часы пик в пробках на машине иногда просто не хочется. Как правило, пользуюсь маленькими автобусиками, типа ПАЗик, на них водилы более спокойные и вменяемые, не суются в любую дырку, нервируя пассажиров. В природе была середина весны, когда женщины уже серьезно задумались о летнем обнажении, но еще не совсем осмелели. Для ценителя женщинских ножек, затянутых в робкую вуаль плотных колготок, игривую тонировку двадцаточек, скорее предназначенных для придания цвета или вызывающей сетки, как будто отобранной у рыбака - это самое время. Еще нет совершенно простецких ситцевых платьиц и бестолковых шортиков, пока бал в одежде правит госпожа юбка, как правило без приставки "мини". Как правило, в транспорте всегда есть свободные места, я предпочитаю те, где сидишь лицом к салону, просто интересно смотреть на лица людей. На соседнем сиденье обычно сидят бабушки с сумками, но в этот раз там устроилась девица в годах от 20 до 25. Ну кто же откажется, осматриваю соседку. Юбка чуть выше колена, телесные колготки, полусапожки, все это выглядывает из-под плащика, который в данный момент расстегнут совсем. Коленки сведены, на коленках небольшая сумочка в замочке рук. Руки, кстати, ухожены, отмечаю это всегда. Девица смотрит в окно. Дзи-и-инь... Ну дзи-и-нь же! Достается телефон, дальше понятно. Пока из небольшой сумочки вылавливается мелкая рыбешка какого-то мелкого мобильника, сумочка, естественно, переползает поближе к животу. О! Ценю. Однако у дамы чулки, резинки не сильно широкие, явно не для специальной встречи "не при галстуках". За резинками слегка выделяется более светлое колечко непокрытой кожи. Видно плохо, дивчина сильно наклонилась, что-то высматривая в телефоне. Сижу, слегка улыбаясь смотрю на проявления природного "Гипноса", но не наглею, заглядывая в щель с ногами. Дивчина, все же рассмотрев, прикладывает трубку к ушку, манерно тряхнув небольшой гривкой, убирая волосы. Теперь нужды сидеть согнувшись нет, а значит, она гордо распрямляется. Угодливый лучик солнца тут же кидается под юбку, выхватив яркую полоску белой кожи, которая дальше, слегка затеняясь, упирается в темно-фиолетовый бастиончик белья. Меня немного подбадривает адреналин, хорошее чувство. Деваха увлеченно калякает по телефону, периодически делая движения рукой, сумочка съехала к самому животу, прихватив совсем крошечный участок юбки. Спасибо тебе, улица! Поворот автобуса дает возможность лучику добраться до женского бастиона. Картинка обретает яркость и четкость. Белье тоже не парадно-выходное, а добротное, слегка ублаженное легкими кружавчиками и сеточкой. Жаль, плотная вставка не согласилась показать модель стрижки. И все же смотреть очень приятно и увлекательно. Дивчина немного ерзает на сиденье. Ух ты! Все же сеточка бастиона дала маху, несколько светлых волосков высовывают свои коротенькие, не больше пары миллиметров носы, но на темном фиолете они хорошо различимы. Через несколько секунд до меня доходит странность этого зрелища. Волосы на голове к дамы имеют цвет темного каштана. Интересный, наверное, контраст низа с верхом! Дама договорила и, убрав руку от ушка, поглядела на табло телефона, откуда взгляд логично перепрыгнул на мое хитро улыбающееся лицо. Пару секунд недоумения, густая такая краска начинает расходиться по личику, начиная с щек. Сумочка взята в замок рук, не выпуская телефона. Ха-ха, юбка-то съехала на чуть-чуть. И хоть бастион с непослушными белыми пушинками стал недоступен, отлично видны резинки чулок с полоской светлой кожи. Меня тянет в "хи-хи", едва сдерживаюсь. Это дело усугубляется каменным выражением покрасневшего лица. Дама смотрит в окно, видимо, успокаивается, так как лицо светлеет. Я смотрю на оставленные радости. Вроде, все довольны. Дама все же бросает на меня косой взгляд и начинает одними глазами осматривать себя, увидев мою улыбку. О, боже! Юбка! Засранка! Она же... Легкое покраснение, сумочка чуть сдвинута, руки под ней прихватывают юбку и одергивают. Все прилично. Прошло от силы пять-семь минут поездки. Едем. Просто по привычке улыбаюсь и смотрю на лицо, всегда хочется запечатлеть ту, что доставила приятные моменты. Деваха, конечно, не писанная красавица, но очень миловидна, а самое главное - ухоженная. Мои изыскания опять замечены, девушка картинно так кривит губки. Проходит еще пара минут, вижу, что гримаска переходит в легкую улыбку. Сумочка опять в деле, туда отправлен телефон, а из нее вынут малюсенький платочек, которым срочно нужно вытереть уголок глаза. Ой как неудобно делать это в автобусе. Сумочка лежит забытой на коленях, бесстыже съезжая к животу, она тащит и приличный край юбки. Привет, подружка ты моя фиолетовая. Платок убран, руки поставлены в замок, но сумочка-то лежит на прежнем месте. Девушка не краснеет, хотя мне кажется отчетливо видит, что гляжу я уже не в лицо. Не знаю за что, но мне были подарены полновесных пяток минут созерцания. Ну все, пора! Деваха вылавливает из кармашка сумки практически новенькую десятку. Я понимаю, что она вот-вот выйдет, хочется стёба. - Давайте, я отдам водителю, - протягиваю я руку, по прежнему улыбаясь. Девушка уверенно протягивает купюру. Я наклоняюсь к ней и беру деньгу, нежно погладив пальчики ее руки. Делаю крохотную остановку на ноготке указательного пальца и вытаскиваю купюру. - У Вас потрясающе ухоженные руки, ногти вообще выше всяких похвал. Особенно необычен белый цвет, он Вам практически к лицу. Девчушка удивленно смотрит на свои ногти, выкрашенные в бордовый цвет, потом переводит взгляд на мою сияющую физиономию и ее во второй раз заливает густая краска. - Спасибо, - сказал я, вставая. Следующая остановка - моя. Мы вышли на одной остановке, но деваха резво взяла с места, заявив парва на лидерство в гонке. Забеги не входили в мои планы. В душе тепло переливался коктейль из изюмчатости случившейся ситуации вкупе с адреналином, слегка пьяня, как хороший односолодовый хайлендер. А утро-то задалось! Спасибо ухоженная прелестница. Второй случай, о котором я хотел бы рассказать, был осенью, как ни странно, погода была сродни первому эпизоду. Форма одежды была смешанной летне-осенней в зависимости от погоды в душе носящих. На этот раз мы с дочкой добирались домой с долгожданной покупкой - палаткой. Был час пик, и как на зло ПАЗиков не предвиделось. Пришлось залезть в ГАЗель. У этой маршрутки было немного необычное расположение сидений. Сразу у входа стояли два двойных сиденья, так что люди сидели лицом друг к другу. Нет, я не специально выбрал эту маршрутку, так получилось. Дочка села к окошку. Напротив дочки сидела у окна дама лет между 35 и "кто его знает",напротив меня - девушка между "может быть" и 30. Места между сиденьями было не очень много, и наши коленки, за исключением дочкиных, старательно переплелись. Я не могу назвать себя фроттером, но почему не насладиться. Девушка напротив меня, явно, чувствовала себя как-то потеряно. То ли ей было неприятно, то ли наоборот. Кто ж их поймет, женщин-то? Палатку я держал на коленях, что было не сильно удобно, о нее периодически цеплялись входяще-выходящие. По этой причине, мне не был видно даже ножек девушки, сидевшей напротив. Зато можно было рассматривать ее саму и даму рядом. Дама у окошка щурилась даже через очки на осеннее, но еще сильное солнце. Она была в общем-то симпатична и ухожена, но комплекции "пышечка". Не могу сказать, что это плохо, просто, мне больше нравятся худышки. Обтянутые светлыми тонкими колготками коленки походили на две сдобные булочки. У меня периодически так и скакала мысль погладить их рукой, они должны были быть мягенькими и пушистыми. По крайней мене, одна из коленок аппетитно скользила вдоль моей в такт конвульсиям маршрутки. Коленка же девушки наоборот чувствовалась не очень хорошо через ткань джинсов, оттуда ощущалось только тепло. Я по своей привычке нацепил ни к чему не обязывающую улыбочку и, закончив рассматривать даму, взялся за лицо девушки. Она не стала гримасничать, как это свойственно обычно молодежи с манерами, а довольно спокойно смотрела мне в лицо. Иногда наши глаза встречались и мне казалось, что на улыбнется. Но нет, она хранила загадочное спокойствие на грани улыбки. Девушка, судя по одежде, добиралась домой с работы. На ней был светло-серый с темно-серыми и черными вставками костюм из тонкого сукна. Как бы в отместку сложившейся гармонии случилась бяка. Очередная тетя, выходя из маршрутки, зацепилась за плотный ремешок чехла палатки. Вроде ничего не случилось, ни колготок "от кутюр" не порвался, ни отглаженные стрелки видавших виды джинсов не измялись, но тётя решила поругаться. Все с той же улыбочкой я слушал кое-какие подробности моего умственного развития, назначения палатки и придурков в этой палатке. Дверь закрылась, а у меня осталась мысль, что нужно действительно что-то сделать. Давать палатку дочке было бесполезно, она бы ее не удержала. Я решил поставить ее торцом в пол маршрутки. Поплотнее закутав покупку в магазинный пакет, я извинился и показал глазами, куда ее буду пристраивать. Дама в очках у окна недовольно покряхтела, но сомкнула поплотнее свои коленки-булочки и мне удалось протиснуть палатку к полу. Мысленно вздохнув с облегчением, я чуть приподнял глаза. Палатка оказалась между моей ногой и внутренней стороной ноги девушки. Оказалось, что фактически одна моя нога была между ног девушки, а вторая - между ногами девушки и дамы-булочки. А притиснутая палатка с помощью мой ноги капитально увеличила расстояние между ногами девушки, разведя их, наверное, сантиметров на 30 или 40. На девушке тоже были колготки, только чуть более темного, нежели телесного цвета. И хоть мой взгляд упирался в небольшой холмик, обтянутый нейлоном со швом, немного подавшимся внутрь небольшой ложбинки посередине, смотреть было интересно. Адреналинчику добавляла довольно красивая офисная юбка со складочкой на боку, в обрамлении которой ножки прибавляли таинственности. Странно было то, что хоть девушка и поняла, что я бессовестно смотрю не в ее лицо, виду она не подала. Только по началу попыталась сесть чуть глубже в кресло и сдвинуть ноги. Потом же вошедший народ, любящий ездить стоя в ГАЗЕЛях, плотно придавил ее вторую ногу к моей. Одной рукой я продолжал придерживать палатку, касаясь внешней стороной кисти внутренней стороны ноги девушки недалеко от коленки. Контакт был совсем тонкий, я даже не пытался "утяжелить" его, боясь, что исчезнет и то, что я получил по воле случая. Мне всегда нравилось гладить женскую ножку через призрачное покрывало нейлона, капрона, да хоть шелка. Коротко я бы назвал ощущения "бархатное тепло". Мы ехали, маршрутка тряслась, лучи солнца периодически меняли положения, егозя по ногам девушки и между ними. Под колготками угадывалось светлое, похоже белое, белье, особенно заметное на холмике, где ткань нейлоновой вуали была особенно натянута, перетягивая холмик на подобии персика. Девушка держала руки на свернутом пакете у живота и безмятежно смотрела то мне в лицо, то куда-то в сторону. Все бы ничего, но дама-булочка отследила мой взгляд и, мазнув им по коленкам девицы, довольно громко фыркнула. Хорошо, что у нее хватило такта молчать дальше. Девушка немного смутилась и приподняла пакет повыше, стараясь закрыть доступ к своему нейлоновому пространству. По странному стечению обстоятельств стоящий радом мужик, видимо, услышав фырканье, обратил внимание на его предмет. Девушка уперла взгляд в окно и придавила юбку, которая практически перекрыла доступ к просмотру. На следующей остановке дополнительный зритель вышел, девушка немного расслабилась. Мне опять то ли в силу соизволения, то ли в силу обстоятельств было позволено смотреть. Обзор все же остался, хоть и был слегка затруднен. В принципе, ситуация довольно банальная. Жирную точку интриги в ней поставила концовка. Видимо, доехав до своей остановки, девушка достала из пакета сумочку, выудила деньги, краем глаза смотря на меня. Перед тем, как встать, она довольно эротично выгнула спину, потянулась, при этом прижав мою ногу своими. Когда же она вставала с сиденья, ей пришлось еще больше отодвинуть одну из ног. Из-за удачно стрельнувшего луча я очень четко и контрастно увидел расплывающееся по поверхности колготок, да, видимо, и нижнему белью влажное пятнышко. Меня придавило возбуждение. Уже отдав деньги водителю, она еще раз глянула прямо мне в глаза и вышла. Мы ехали дальше, и все это время меня преследовал отголосок запаха возбужденной женщины, лично у меня плотно сплетенный с запахом жены, который был на все сто процентов лишь плодом моего воображения. Надеюсь, Вам понятно о чем я говорю? |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:27 Рассказ из той же тематики, что и прошлые два, но тут я постарался на основе эротического сюжета передать настроение момента. Некоторые говорят, что получилось. ЛИКИ СЧАСТЬЯ Иногда просто лень ехать на машине, погульвасили ли вечером, жена ли долго не могла вспомнить, что завтра на работу и пора бы заканчивать, да просто не выспался. Этот раз был как раз из разряда забывчивости жены. После обстоятельного секАса до двух ночи за руль садиться было до невозможности лень. Этой лени пришлось отдаться. Не люблю маршруток из-за того, что ездят их водилы, как будто из-за задержки в пять секунд у остановки у них отрежут яйца. Мои нервы, как бы всегда голосовали за более солидные автобусы. Обычно это ПАЗики-ПУЗики. Народу в тот раз в ПУЗике было довольно много, но место, которое рядом с водителем, где сидушка лицом к салону у двери, как обычно пустовало. Дело в том, что утром - это солнечная сторона и сидеть там не сильно-то комфортно. Поскольку досыпать лучше сидя на солнце, чем стоя в проходе, решение было очевидным. Напротив сидела девушка в штанишках и дама лет тридцати в сарафане, чуть посверкивая коленками. Дама тоже слегка клевала носом, а на лице была усталость вперемешку с каким-то самодовольством. Аккуратный макияж малость подпорчен, да и слегка неровно наложенная помада говорили о том, что делалось это в спешке. Чем занималась штанатая девушка, я не помню совсем, скорее всего, сидела, как мышь. Дама чем-то постоянно привлекала внимание. Не могу сказать, что кроме коленок, там было что-то видно или грудь рвала тесемки сарафана, но что-то постоянно тянуло мой взгляд к ней. Скорее всего, это было что-то психологическое. Дама была чем-то довольна, скорее, даже умиротворена. На слегка осунувшемся лице почти все время блуждала полуулыбка. Казалось, она прилагает массу усилий, чтобы весь окружающий мир не узнал о ее состоянии. Может, вот так и выглядит тихое женское счастье? Какой бы я не был дремлющей ветошью, дама уловила, что я на нее смотрю и даже подозреваю о ее микро-счастье. Она нахмурилась, внимательно осмотрела меня, слегка дернув бровью, потом легонько тряхнула волной темных волос и демонстративно отвернулась. Так продолжалось пару остановок. Она то улыбалась, забывшись, то ненадолго делалась серьезной, почему-то увидев во мне источник напряжения. За остановку до моей штанатая девчушка собралась выходить. Счастливая дама пропустила ее, сдвинув ноги в сторону и малость засветив часть светлого тела за коленкой. Как уважающий себя мужчина, я, естественно, обратил на это внимание. Запрещенного сарафаном к просмотру, правда, было не много, но оно было как-то особо интересно, может быть оно было так же счастливо, как и его хозяйка. Девушка вышла из-за поручня, отделявшего сиденья от дверного проема, дама вернула левую ногу, и тут водила резко затормозил. Девушка въехала попкой в поручень и повисла на нем. Левую ногу дама отвела в сторону и оперлась на нее, приподняв коленку, вторая же нога была во власти висевшей на поручне девушки. Светлая, почти белая коленка, переходила в подсвеченное сарафаном пространство внутренней стороны бедра, кожа которого казалась от этого тонированного света загорелой, а в самом темном месте на чуть светлом фоне маячила темная, да просто черная полоска. Все это я увидел во время первого торможения автобуса. - Странное белье, - подумал я, - не может же быть, чтобы без белья. Торможение прервалось, девушка отлепила полупопия от поручня, дама пододвинула высвобожденную ногу, закрыв темную полоску, но оставив уходящие в манящую темноту бедра. Неожиданно автобус опять резко затормозил, послышался резкий сигнал и нецензурное видение ситуации водителем. Все опять подались вперед, потом резко назад. белые коленки дамы подались вместе с ее телом к спинке сидения, чуть раздвинувшись при этом. Яркий солнечный луч юркнул под юбку, разогнав полумрак. Две или три секунды я наблюдал черную полоску волос на фоне совершенно белого с небольшой россыпью прыщиков от бритья лобка. Чуть ниже слегка курчавая полоска немного раздавалась в стороны, обнажая малюсенький бледно-розовый фрагмент женской "мышки". Это действительно походило на высунувшую любопытный нос из мохнатой норки мышку. Кучеряшки у начала мышиной норки были слегка подернуты белым, а от одной тянулась небольшая истончающаяся почти прозрачная ножка слизи к носику "мышки". Секунды прошли, дама сомкнула ноги, закончив представление не для слабых фантазией. Но картинка, как остановленный кадр жизни, висела у меня перед глазами. На момент я замер, а дама, увидев мой обращенный в себя взгляд, поправила сарафан. Девчушка вышла. Я смотрел в лицо этой отчего-то счастливой женщины и никак не мог отодвинуть фотографию "мышки в норке". Не знаю как, но дама почувствовала, что я знаю. Я это сразу понял по тому, как ее глаза на миг стали тревожными, ноги дернулись, стиснув подол сарафана, а одна рука утонула в его складках между ног. И тут же дама поняла, что я знаю, что она знает. Нет, она не покраснела, не отвернулась, она продолжала смотреть на меня, а на лице сначала нерешительно, потом смелее начала проступать улыбка, ломая все запоры и сдерживающие потуги. Через два удара сердца дама смотрела на меня, улыбаясь всей своей сущностью. Улыбались чуть уставшие, немного подернутые какой-то поволокой глаза, улыбались губы, щеки, и мне показалось, что даже шея с волосами. Было похоже, что она, окончательно плюнув на окружающий мир, позволила внутреннему счастью затопить его. Меня как будто окутала волна радости и тепла, я улыбнулся в ответ. Целую остановку мы ехали, зная о том, что напротив знают даже о том, что знают напротив. На остановке я вышел, понимая, что это счастье не предназначено мне, а просто от щедрот хозяйки щедро лизнуло меня в щеку. - Может, у нее тоже была госпожа Ночь, забывшая о наступлении утра, - почему-то подумал я. |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:30 Случай, описанный в рассказе реален. Я немного добавил тут для яркости, убрал там для четкости... А СВАДЬБА ПЕЛА И ГУЛЯЛА. Было это дело на свадьбе одного из наших сокурсников. Мы туда попали с еще одним другом, как группа поддержки жениха. Свадьба была из разряда "для родителей и их знакомых". Молодежи было крайне мало, по пальцам пересчитывалась. Честно говоря, я думал, что будет унылая пора, когда все назюзькаются и перейдут к разделу "ты меня уважаешь?". Но оказалось, что в пороховницах еще завалялся порох вместе с ягодами в ягодицах. Папики и мамки когда наглушились выдали конкретного красного перца. Но повествование не о том. Нас посадили еще с парой девчонок, то ли чьих-то дочек, то ли из группы поддержки невесты, недалеко от близких родственников, типа "а вот это сестра невесты", ну или тетя... Друг с которым мы состояли в группе поддержки жениха был парнишкой смазливым и на этом фоне местами наглым. Он мог в лицо девушке сказать как бы в шутку типа "на флейте кожанной сыграй-ка мне романс, о дорогая Анжелика", в общем, при этом еще и глазками показать на какой флейте. Обычно девушки стеснялись и все такое. В общем, мы выпили и сами тогда по-взрослому. Вот он по расслабону и выдал тётеньке напротив эту фразу. Я малость офигел. Тетенька хоть и была выпимши нехило, но еще в своем уме. И что самое тяжелое, рядом с ней сидел ее муж. Для понятия ситуации, нам было 22 и 23, тетеньке было где-то под 40, а мужу еёному где-то 45, а то и 50. Так вот, тетенька очень сильно удивилась, услышав это дело. Муж еёйный хрюкнул, чуть не подавившись чем-то, посмотрел на жену и толкнул ее довольно сильно локтем по плечу и заржал, как осел-производитель. Тётенька сильно напряглась и раскраснелась, но после второго настойчивого тычка сделала нечто! За столом было народу уже мало, в основном все или отплясывали, порвав пиджаки или кучовались где-то. Мы за столом сидели чисто случайно, девчонки группы поддержки невесты и жених тоже танцевали, а молодая невеста под присмотром дружка сидела (она была малость в положении). И вот, эта тётя вся в таком бально-нехилом по деньгам платье, еще раз глянув на мужа, аккуратно отодвигает попу вместе со стулом и плавно сползает под стол. Дурган мой, видимо, подумал, что она просто по пьяни съехала и начал довольно громко смеяться, указывая на нее глазами. Смеялся он секунд пять, потом начал бледнеть, краснеть и руками под стол лезть. Дяденька-муж в это время очень серьезным взором "давил авторитетом" на моего друга. Я тогда сначала порадовался, что не на его месте, потом пожалел. В общем, парниша бледнел, краснел, синел, и дышал то робко, то громко. Что происходит, понятно было всем, дружок с невестой это видели еще лучше, так как с их стороны происходило собственно погружение под стол. Сказать честно, я сам чуть не обстрелялся, представляя ситуацию, тем более, что тётенька пару раз нечаянно и о мою ногу облокачивалась, тесно, видать было. Долго ли коротко, дурган наш перестал пищать и шипеть, а тётенька технично вылезла из-под стола, сразу же ухватившись за сумочку и спрятав там взор. Уверен, что остальные гости ничего и не заметили. Вот сидит она и красит губы, малость отвернувшись в сторону. Тут еёйный муж и говорит таким тихим, но хорошо понятным голосом: - Не знаю, дружок, как флейта, концерт был хорош. С тебя ответное культурное мероприятие, увертюра к опере "Борис Лизюков" нас вполне устроит". Тётенька чуть помаду не съела, повернулась к мужу и так убийственно на него посмотрела. Друг мой порозовел и срочно куда-то слинял. Тогда, я подумал, что на том все и кончилось, с сожалением потрогав стояк через карман штанов. Уже в конце свадьбы, когда мы решили расходиться, для продолжения "молодых гуляний", а именно, пойти на хату, которую подарили молодым, друг наш языкатый оказался в числе пропавших. Пошли мы его искать, честно говоря, думали, что упился и упал где-то. Нашелся он не скоро, мы уже практически в такси грузились. Вышел робко из-за дома, где ресторан был, а минут так я пяток спустя, оттуда же медленно прошла и наша заслуженная флейтистка. Как потом наш подпольщик раскололся, дама просто прижала его где-то в уголке и намекнула на должок, который образовался так неординарно. Как оказалось, они с мужем сильно поругались и он ей чуть не навалял дома, вот она и побоялась перечить, чтоб не получить на свадьбе под пьяную руку. Но нахальный молодняк за это унижение заплатит по самое "не могу". Друг говорил нам, что типа отнекивался, но ему намекнули, что муж еще тут и кое-кого разыскивал. В общем, дама утащила его через черный ход ресторана в подъезд. Дело было позднее, первый этаж в подъезде был без жилых квартир и закрыт на магнитный замок. Там-то дружок и исполнил увертюры и Лизюкова, и Ползюкова, и Пи..кова, и Толокнянникова, а может и еще кого-то. Жаловался наш бедненький, что дама пользовала его зло, оборотисто и напористо. Сказал, что в отместку скончался два раза внутрь тётеньки. Она явно почувствовала, но в глаза потом посмеялась над этой мелкой пакостью. |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:33 История не моя, мне ее рассказала одна дама и я использовал для написания одну из "затравок" в теме. Даме понравилось и я потом выложил в тему весь рассказ. СОБЛАЗН Жадно втянув носом горячий воздух, я спускалась по трапу самолета, вот он отпуск, вот она страна, где я давно мечтала побывать, наконец-то целый месяц свободы… Мечты, мачты… Месяц – это просто мечты, урвать, как всегда удалось «не вам и не нам», но две недели – это совсем неплохо, учитывая вечные завалы на рабочем фронте. Человек, выпав из привычной среды обитания, теряет груз давящих на его плечи условностей и запретов, он волен быть просто самим собой. Чужой город – это повод окунуться в стремнину развлечений и разных вкусностей, называемых ханжами глупым словом «порок». Что же можно сказать о чужой стране? Омут, куда можно упасть с головой, ведь, спустя каких-то четырнадцать дней, меня тут уже не будет и все что останется со мной – это воспоминания и легкая, к сожалению, проходящая эйфория вседозволенности. К моему удивлению, легко удалось урвать этот лакомый кусочек для себя лично. Парень, с которым я, то ли живу, то ли встречаюсь уже почти год, мне порядком надоел. Этот короткий глоток свободы должен был поставить все в моей голове на свои места. Как бы ни посмеивался мой «возлюбленный» над женским пристрастием погулять по магазинам, была в моем виртуальном блокнотике еще одна графа «мужчины». Конечно, она стояла после выведенного большими буквами «ШОПИНГА». Мы же с вами, девчонки, понимаем, что шопинг – это не приобретение вещей, а своего рода религия, дающая нам возможность раствориться в прекрасном. Эта хитрость женского восприятия жизни дает нам стать на секунду обладателем дорогущей вещи, понять, что она не совсем та, что мне снилась, разочароваться в ней и тут же избавиться… Да! И все это совершенно бесплатно! Вещи в номере довольно скромной «пятерочки», которая и на четыре звезды тянула не слишком. Легкий сарафан с высокой талией совершенно несерьезного красного цвета в крупных белый горох, чуть светлее и мельче горохом шелковая шляпка и удобные красные босоножки на классическом каблуке-рюмке. Последний взгляд на себя любимую в зеркало прихожки… Красота – страшная сила, а свободная красота – смертельная сила. И все же чего-то не хватает… А, вот! Показываю зеркалу язык, мысленно представляю покрасневшую физиономию моего домашнего мальчика с выпученными глазами… Нет, ему никогда не понять, почему мы, девчонки, так наряжаемся, собравшись на «шопинг». До города довольно далеко, такси, конечно, мне по карману, вернее по сумочке, но проще, да и доступнее автобус. У автобуса есть некоторые преимущества, медленное и солидное движение дает возможность лучше рассмотреть окружающие виды. Автобусы снуют довольно активно, но к моему удивлению их нельзя назвать свободными, хоть до толкучки родимого метро им не то, чтобы далеко, просто недосягаемо. Ладно, решение уже принято, нужно быть последовательной. В автобусе есть свободные места, а еще тут полно мужских взглядов, пытающихся ущипнуть за попку, обволочь мой скромный второй и проскочить под юбку. Не хочется случайно измять или запачкать свежий сарафан, лучше гордо постоим у окошка, тем более, что тут тянет игривый ветерок и видно лучше. Следующая остановка вплескивает волну студентов, водоворотом и какофонией голосов, как будто заполняющих автобус под самую крышу. Веселые загорело-бесшабашные, всегда готовые к неожиданностям и халяве. Эх, где же вы мои студенческие годы? С любопытством оглядываю публику, но ей не до меня. Возвращаюсь к окну. Автобус неспешно и солидно ползет в гору, ветерок, обессилевший от игры с моими волосами, ленится. К запахам слегка перегретой зелени и соленой нотки моря добавляются запахи дезодорантов «юнисекс», смеси молодежного парфюма, сдобренной пряной ноткой кожаных вещей. Я неосознанно улетаю в мои студенческие годы. От плавного парения по воспоминаниям нежно отвлекает мимолетное касание, потом еще и еще. Спина, попка, опять спина, плечико… Надо бы прижучить этого обнаглевшего студента. Хотя…. Зачем? Я же отдыхаю, а эти касания подогревают и будоражат. Нет, я не буду даже смотреть, пусть этот парень будет в моем воображении идеалом. Пытаюсь уловить его запах. Странно, не будь я любительницей «Аквавумен», могла бы и ошибиться, но нет, этот «мой» запах. На отдых я взяла фривольный «Кензо» и ударный «Ланком», надеясь пополнить коллекцию «Шанелью» уже тут на месте, значит это не от меня. Я уже порядком «подзабыла» это запах от Рошас, но не перестала любить. Ну да ладно, видимо ошиблась. Дерзай, студент, дерзай. Плавное колыхание автобуса и нежные, едва заметные прикосновения, совсем не похожие на наглую манеру привычных по родине любителей потискаться в метро. Предплечье, локоть, длинное, практически ветреное, скольжение по спине вдоль позвоночника. А-ха, приятно-то как. Мой наглый искуситель смелеет. Легкая рука скользит по талии, как бы невзначай плотно прилегает к попке и, отскочив, через мгновение, уже практически едва касаясь, крадется по моему животу, не скрывая направления. Почему-то от этого бестактного и совершенно неправильного в рамках автобусного флирта действия меня бросает в легкую дрожь. Я инстинктивно слегка отстраняюсь назад, плотно прижавшись к упругому бедру возмутителя спокойствия. Практически сразу тут же судорожно отстраняюсь. - Ох, что это я, как первокурсница-то!? Пытаюсь унять легкую дрожь в ногах. Все же чужая обстановка так содействует воображению. Ласковый нарушитель, плавно перебирая пальцами, снова осторожно двигается по ложбинке между животом и ногой в точку, известную нам обоим. - Ну откуда ты знаешь как надо и где у меня «кнопки»? Ладно же, иди наглец, посмотрим на сколько тебя хватит. Хватило. Нежная экспедиция доходит до холмика, немного выступающего у меня вперед, и, замерев на секунду, довольно резким мазком по моей «прическе» исчезает. Какое-то глухое негодование столь наглым обманом, переполняет меня. - Ой, да я порядком завелась. Легкая неописуемая тяжесть внизу живота колыхается легким коктейлем с едва уловимой истомой – предвестницей скорого всплеска адренолино-эндорфинной бури. Нет, не об оргазме речь, о настоящем желании! А ведь этот стервец довел меня до включения зажигания! Но где же он? Автобус останавливается и через секунду в нем становится пусто и тихо, так как море студентов выплескивается наружу. - Вот же невезуха, - думаю я, понимая, что очень хочу посмотреть на возмутителя моего спокойствия, - где же тебя разглядеть теперь в этом море лиц? На остановке творится природный процесс под названием «броуновское движение», новоприбывших и уже ждавших воссоединения. Лица, лица, улыбки, похлопывания и пожатия. Двое парней устроили шуточную потасовку, девчушка и парень демонстративно целуются. - Что же ты стоишь одна? – говорю я мысленно симпатичной девушке с довольно длинным черным хвостиком, - ты как будто молодая ива, обтекаемая водой, но не захваченная течением. Автобус трогается, я смотрю на девушку, она ловит мой уходящий на шопинг взгляд, наполняя его своей светлой улыбкой. Я улыбаюсь в ответ и машу рукой. Девушка подносит руку к губам и делает воздушный поцелуй. По моему телу проносится вихрь. Кровь отливает от лица, потом кидается к нему еще яростнее, мурашки размером с майских жуков поднимаются по спине. - Боже мой! – безмолвно шепчут мои губы, - как же так? Но тело живет своей жизнью, сдерживаемые желания срываются с цепи, устремившись неизвестно куда. Хорошо известное мне тепло поднимается все выше. Я чувствую, что губы мои сухи. Поворачиваюсь к выходу всем телом, чтобы запечатлеть образ девушки. - Боже мой! Это безумие! – думаю я, - я хочу женщину! Остановка скрывается за выступом здания, я отворачиваюсь к окну и закрываю глаза. В голове полный сумбур. Огромными буквами в сознание бьется мысль «Я ХОЧУ ЭТУ ДЕВУШКУ». По низу живота разливается уж совсем неприличное тепло. Я посильнее сжимаю ноги и чувствую проступившую на тонкой сеточке моего белья влагу. - Негодница! Я найду тебя! – обещаю я сама себе. – Интересно, как же это может быть с женщиной? |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:35 Случай реальный. Описан почти без искажения. :) ВОТ И СХОДИЛИ ЗА ВОДИЧКОЙ Дело было на диких пляжах в компании не совсем чужой. Мы культурно показывали задницы солнцу, периодически целомудренно прячась в тень тента, дабы не уподобиться к вечеру краснозадым обезьянцам. Группа активистов в лице меня с товарищем порешила сходить к родничку, который был не так чтобы сильно далеко. Вода у нас еще была, но там она была холодной. Что обычно желательно сделать попив на пляже... правильно " я пью и писаю". Затем я и отошел подальше от родника (сами понимаете не гадь там, где живешь). Тропинок к роднику вело довольно большое количество, одни выскакивали из чахлых кустов серебристых маслин(по крайней мере, мы называли эти деревца так), другие плелись вокруг небольших холмов. Я просто пошел по первой попавшейся. По причине того, что идти к роднику нужно было по местам с начавшей жухнуть травой на мне присутствовали шорты, которые я, развязав шнурок начал приспускать, заходя за небольшие кусты у холма. Как это часто бывает при спешке(не хотел, чтоб товарищ ждал меня), все приводилось в готовность на ходу. И вот мои два последних шага к блаженству за кустами были совмещены с окончательным спуском шорт и выниманием инструмента. В тот же момент я обнаружил, что прямо передо мной происходит весьма любопытное действие. У этого же холмика чуть в стороне от дорожки за кустами происходило таинство под названием "половой акт на природе". Дамочка лет чуть за тридцать находилась в положении "упор ногами и руками в грунт", парнишка, явно юного возраста(на вскидку чуть за 20) в положении "стыковка". Все это оказалось метрах в пяти от меня. Голова дамочки была опущена долу и ориентирована в мою сторону. Уж не знаю, почему они не встрепенулись раньше, может, ветер шелестел травой, а может, не до этого было. Я, если честно, ожидал боле спокойной реакции, все же дикий, почти нудистский пляж, настраивает людей на раскованный лад. Но нет. Дамочка, увидев меня, попыталась оттолкнуть своего молодого кавалера, но не тут-то было. Может он не увидел меня(вполне возможно), а может, подумал, что она решила помочь, но в результате он плотнее охватил ее и ускорился. Огромные, полные сложных переживаний глаза дамы еще мгновение смотрели на меня, потом она начала наливаться плотным красным цветом спелого томата. Судорожно крутнув попкой, она сказала приблизительно "Како..о-ой, ой, ОЙ.." и плавно начала оседать, повиснув на руках партнера. Подрагивая и попискивая что-то свое "о женском", она все же почти выскользнула из партнерских объятий, уткнувшись лбом в свои сложенные руки. Парниша от неожиданности окончательно выпустил плод своей страсти и, качнувшись, встал над дамой, прихватив свой стыковочный девайс рукой. - Оля, что случило... - сказал, он увидев меня. Дальше было уж совсем необычно. У парниши округлились глаза, он икнул и, пару раз сделав рукой движение туда сюда по стволу наслаждений глубоко выдохнул. И грянул выстрел. Оля, путаясь в спущенных узких джинсах, подобрала ноги к животу и замерла, а сверху на нее капали тяжелые белесые капли - отголоски просвистевшего рядом с волосами шального выстрела. Второй и третий - видимо выстрелы профессионального убийцы на добивание - попали в район виска и левой лопатки. Все прошло очень быстро, я даже не успел задуматься над ситуацией. - Ты кто? - задал глупейший вопрос парниша, сжимавший в руке практически орудие убийства, из ствола которого по аналогии с легким дымком свисала тягучая капля. - Поссать зашел, - ответил я, чувствуя странные ощущения в своей руке. Чуть прикусив губу, я сжимал в руке почти готовый явно не к гигиеническим процедурам свой родимый инструмент. - Слушай, ссы давай и вали отсюда, - раздраженно сказала Оля, с негодованием размазывая мужскую неожиданность по волосам. Вы пробовали писать со стоячим прибором? Если да, то пояснять не буду, если нет, то это вообще необъяснимо. Я добросовестно пытался тужиться. - Вот бл., Стас, ты меня обкончал! - прошипела Оля, - что, нах.р мы теперь скажем твоей? Пошли к роднику водички набрать? Мысль о том, что тут лучше не задерживаться молниеносно кинулась в мою вскипевшую голову. Руки в ноги, все сделаем дома... |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:37 Этот фантастический рассказ написал просто для собственного удовольствия. Я вообще очень люблю писать фантастику. Может быть больше, чем эротику. ФОРМУЛА АБСОЛЮТНОГО ТОПЛИВА, - Выпьем за любовь, - предложил старпом первый тост. Экипаж маленького грузового корабля сидел в баре перевалочной базы одного из добывающих комплексов. Повода, в общем-то, не было, просто очередное окончание очередного удачного рейса. - Ну Вы даете, - тихо удивился второй помощник из свежих кадров, - первый тост и сразу быка за рога. - За такое не грех и первый тост двинуть, - ответил вместо старпома капитан, - тебе, Стас, не понять, да нет, скорее, не поверить в правильность этого тоста. - Да ладно, за любовь, так за любовь, - с усмешкой согласился Стас, поглядывая на «старых волков» космоса. – У каждого свои традиции, зачастую нелепые или смешные. - Второй, мы тоже были скептиками, балагурами и весельчаками, - спокойно сказал старпом, - и все это благодаря тому, что однажды именно любовь дала нам взаймы теперь уже почитай век жизни. - Старпом, расскажи, - попросил капитан, - второму это, может, и покажется очередной байкой старых маразматиков, но Кирюхе и его девушке приятно будет, что мы о них помним. - Было это еще в эпоху, когда все дальние трассы космоса были в безоговорочном ведении «Факелов», - немного помолчав, начал старпом. - Это «плазменные горелки» что ли? – удивился второй, тут же слегка пожухнув под взглядом капитана. - Благодаря этим «плазменным горелкам» мы познакомились с космосом на «ты», приобрели опыт и друзей, - спокойно сказал старпом. – Прояви уважение, многие не смогли дожить до более комфортных времен. Транспортный корабль класса «Факел-дельта» с длинным регистрационным номером уходил в очередной рутинный рейс к обогатительному комплексу старой, как сама вселенная, и избитой языками звезде, возвращая все на круги свои. Для молодого экипажа эта рутина была своеобразной практикой перед настоящей жизнью. Нештатный рейс к новой базе подскока был далеко не первым в их трудовой карьере, но, пожалуй, самым необычным. Прыжок к звезде был трудным, да и сама звезда была, как необъезженная лошадь. Она постоянно выкидывала какие-то сюрпризы, приковав к себе внимание небольшой группы специалистов, старающихся понять и положить в цифры с формулами ее необычное поведение. Настроения не было совершенно. Экипаж был молодым практически в полном составе, даже капитану было всего-то на четыре года больше, чем самому молодому второму помощнику. По этой причине от рейса ребята отдыхали бурно, по возможности вливаясь во все доступные водовороты жизни. На новую базу подскока они привезли какое-то исследовательское оборудование. Персонала на базе было не много, так что прилет новых людей стал тут событием, отмеченным соответственно. На этой вечеринке Кирилл и познакомился с немного странной девушкой-арни. Арни были одними из приобретенных друзей человечества. Внешне эти существа очень походили на людей, кто-то даже поговаривал, что при некоторых дополнениях или допущениях эти два вида разумных могли ассимилироваться, получив жизнеспособное потомство. Все, конечно, понимали, что это скорее домыслы, чем реальное положение вещей. Тем не менее, постоянно находились земляне и арнийцы, которые умудрялись прикипеть душой к противоположному полу чужого вида. Спустя сезон страстей такие пары обычно становились закадычными друзьями. Но переболеть, получив иммунитет, было просто необходимо. Так случилось и с Кириллом. Почти неделя общения с Чианой подарила его душу и сердце необычной девушке. Девушка, похоже, тоже попалась на эту уловку любви, хоть приличия ее народа не позволяли выразить этого в словах. Это случилось за три дня до отлета. Чиана вместе с коллегой-землянином совершала очередной облет исследовательской аппаратуры, расположенной в непосредственной близости к звезде. Из-за нестабильного поля двойной звезды связь часто и надолго прерывалась. Приходилось периодически снимать данные с зондов, расположенных на падающих в звездную спарку астероидах. Теоретически полеты такие были весьма опасными, звезда периодически совершенно беспричинно выкидывала коленца, выводившие аппаратуру зондов из строя, что могло сильно навредить и экипажу небольшого исследовательского кораблика. Случилась как раз очередная каверза со стороны звезды, вероятность которой по прогнозам была ничтожно малой. На поверхности короны большей из звезд совершенно неожиданно случился какой-то катаклизм, породивший сильнейшие протуберанцы. Но причиной гибели экипажа малого исследовательского корабля послужили, конечно, не они. Сильнейшее комплексное излучение в миг вывело из строя практически все, что было возможно, на борту корабля. Из-за довольно большой длительности «луч» исправно выжег один за одним все имеющиеся дублирующие контуры систем. Кораблик стал еще одним астероидом, быстро приближающимся к звезде. Ни перехватить его, ни достучаться до систем корабля. Диспетчеры базы, как и все ее обитатели, хранили надежду лишь на то, что экипаж погиб в первую же волну излучения. Кораблик падал в огненную бездну еще почти двое суток. Второй помощник давно сменился с вахты, но продолжал сидеть в своем пилотском кресле, зло рассматривая погубившую его любовь звезду. Никто не гнал его, понимая, что в каюте воспоминания навалятся с утроенной силой. Старпом рассчитал маршрут к нужной звездной системе практически идеально. Корабль шел к наиболее удобной гравитационной складке пространства недалеко от буйной звезды, чтобы совершить прыжок к промежуточной звезде через странную структуру, которую раньше называли «подпространство», а теперь перешли к термину «иномир». Капитану, как и второму помощнику, в общем-то, было нечего делать в ходовой рубке, но он тоже созерцал через голографический сегмент звездный тандем, задумавшись о чем-то своем. Сбой почувствовали все, только толку от этого было немного. За полмгновения до погружения что-то произошло. Система корабля попыталась что-то предпринять, но даже быстродействия конгрессорных матриц, составлявших ядро логического центра системы, было недостаточно, чтобы отменить прыжок. Пространство, как это случалось много раз, расслоилось, подернулось призрачными тенями и растаяло, погасив на миг сознание экипажа. Зудящий сигнал тревоги нагнал экипаж уже после прыжка. Пространство обзорного сегмента подернулось фиолетовым цветом, отразив постановку защитного экрана. Старпом, невзирая на молодость, быстро определился в пространстве и даже успел выдать логической системе указания к действию в тупиковых точках. Транспортный корабль типа «Факел-дельта» с длинным регистрационным номером находился в критической близости к неизвестной звезде. Если сказать совсем просто, он медленно и неуклонно падал на эту звезду. - Мощность плазменного факела семьдесят восемь процентов, - доложил старпом через общую связь, находясь внутри виртуальной реальности корабельной системы. – Это максимум по экстренному режиму. Семьдесят три секунды до выхода на режим девяноста пяти процентов. Еще минута до сотни, можем проверить на вшивость режим запаса мощности. - Зачем ты это говоришь нам? – спросил капитан, оценив обстановку, – все очевидно. - Да, ребята, мы не выкрутимся, даже порвав отражатель на части при ста десяти аварийных процентах, - признался старпом. – Кто-то на нас сильно обиделся, подставив на выходе. У нас полно топлива, но просто не хватает сил. Двадцать часов, ни прощальных писем, ни вещей на память. Звезда просто не даст нам шанса даже пискнуть наружу. - Почему? – удивился второй помощник. – У нас мощнейший передатчик прокола, неужели звезда способна блокировать и его? - Видишь мириады вспышек по всему экрану? – спросил старпом. – Это искры аннигиляции наших плазменных потоков. Чуть погодя, когда наши выхлопы приблизятся к звезде, загорится ровное пламя. - Антиматерия? – удивился второй помощник, - но это же просто сказки. Это же просто научные выкладки. Человечество так и не нашло ни одной звезды, живущей по этим принципам. - То, что ты не видишь, не означает, отсутствие предмета наблюдения, - вставил капитан, - арни нашли такую звезду. Она обнаружилась над осью вращения нашей галактики. - Механиков будем поднимать из стазис-капсул? – спросил старпом, - они имеют право прожить последние часы. - Не нужно, - ответил капитан, - не стоит людям без нужды погружаться в пучину безысходности. Пусть уйдут в мир иной с миром в душе. Спустя десять часов экипаж испробовал и отбросил за неосуществимостью все возникшие идеи. Мы просто сидели и думали каждый о своем. - Там лицо, - тихо сказал второй помощник, указывая в обзорный сегмент, - нет, там фигура. - Это просто игра света аннигиляции между нашей плазмой и звездным материалом, - ответил старпом. – Но красиво. - Да нет же, нет, - не унимался второй помощник. – Это фигура, это девушка. Да это же Чиана! Второй помощник выскочил из ходовой рубки, как ошпаренный. На обзорном сегменте действительно висел белый огненный силуэт, сильно напоминавший хрупкую женскую фигуру. Фигура парила, иногда казалось, что она идет по дороге пустоты, делая изящные шаги. - Я выйду к ней, - послышался голос второго помощника по внутренней системе связи, - откройте мне сервисный шлюз. - Ты с ума сошел? – спросил старпом. – Там плазма, а за защитным полем антиматерия. - Пусть идет, - попросил капитан. – Чуть раньше, чуть позже. Он делает свой выбор. Возможно, это не самая паршивая смерть – сгореть в плазме своего звездолета. Светящаяся фигура на обзорном сегменте приблизилась вплотную к краям защитного поля, облегающего вырывающуюся струю высокотемпературной плазмы. Все больше этот силуэт походил на девушку, задумчиво стоящую в ожидании прихода любимого. - Я выхожу, - послышался голос второго помощника, - выключите движки, иначе мне не подойти к ней. - Гаси, - согласился капитан. – Пусть парень окунется в свою последнюю мечту. Ну потеряем мы пару часов из отпущенных, разве это теперь существенно. Активность двигателя плавно сошла на «нет», повинуясь согласию старпома с предложением капитана. Фиолетовая пленка поля накрыла звездолет полностью. Через полчаса на экране показалась маленькая фигурка в скафандре, планирующая к краю защитного поля на маневровых двигателях. - Однако смелый парень, - сказал старпом. – Все-таки страшно шагнуть навстречу огненной бездне практически голышом. Кстати, «девушка»-то дожидается своего избранника. Странно, что после прекращения плазменного потока аннигиляция не угасла полностью. Кстати, займи-ка штатное место, может сильно тряхнуть, мне тут не сильно хочется куковать почти семь часов одному. - Да, - согласился капитан, укутываясь в антиперегрузочную систему кресла. По мере приближения фигурки в скафандре к защитному полю свечение, да и сама призрачная фигура слегка таяли, уменьшаясь в размерах. Может, действительно антивещество заканчивало поедание нашей плазмы, а может, «девушка» соизмеряла размеры со своим другом. Второй, наконец, достиг кромки поля и завис там. Сверкающая фигура висела с другой стороны, как бы ожидая очередного шага нашего друга. - Удачи, Кирилл, - подбодрил старпом через скрип помех. – Чиана - действительно очень хорошая девушка. Второй уверенно коснулся рукой защитного поля. Фиолетовое сияние потянулось по скафандру и обняло всю фигуру. Светлая фигурка с другой стороны как будто тоже протянула руку, коснувшись поля. Пару ударов сердца Кирилл медлил, а потом, распахнув объятия, «шагнул» к своей Чиане. Долгие три секунды нам казалось, что две фигуры фиолетовая и ослепительно белая стоят обнявшись. «Девушка» положила голову на грудь Кириллу, а он гладил ее спину. Наконец фиолетовый ореол защитного поля стал таять, и через мгновение по контуру фигуры Кирилла побежали яркие дорожки аннигиляции, как бы срезая скафандр. Странное и совершенно нелогичное зрелище заставило нас сильно удивиться. Спустя несколько секунд, фигура Кирилла все же начала разгораться ослепительно ярким белым светом. На месте обнимающейся парочки возникли две светящихся спирали, переплетающихся на наших глазах в единый вихрь. И грянул свет. Голографический сегмент пошел рябью и тут же потух. Корабль дернулся, будто получил сильнейшую оплеуху. Виртуальную панель залили сигналы сбоя систем. Движки сами по себе «чихнули» и, выдавив почти без прогрева свои сто десять аварийных, зашкалили где-то дальше. Отовсюду доносился скрежет и скрип, как будто корабль стонал от непомерных нагрузок, жалуясь на суровое обращение с собой. Автоматика сбоила, постоянно переходя на резервные контуры. Теряя фрагменты обшивки, отражателей и огромное количество топлива, транспортный корабль «Факел-дельта» с длинным регистрационным номером «с мясом» вырывался из объятий звезды. Экипаж, потерявший сознание, не принимал никакого участия в этой борьбе. Но корабль уверенно шел оптимальным для прыжка в «иномир» курсом на ближайшую гравитационную складку пространства, как будто ведомый уверенной и опытной рукой. За кормой корабля в безумной борьбе с гравитацией звезды сплелись в единое целое, помогая друг другу, два ярчайших вихря аннигиляционного огня. Реальность треснула по швам, покорно принимая в свое тайное нутро израненный корабль. Как будто выполнив свою миссию, вихри окончательно стали одной спиралью. На прощанье полыхнув ярким светом, этот узор рассыпался мириадами квантов энергии. Огрызок транспортного корабля типа «Факел-дельта» с длинным регистрационным номером парил в пустоте бездонного космоса в планетарной системе какой-то звезды. Всеми правдами и неправдами выжившие системы боролись за существование экипажа. То ли по воле случая, то ли по чьей-то еще воле борьба эта постепенно склонялась к отметке «выжить». Сторонний наблюдатель мог с удивлением увидеть, как, немного похандрив, убитые контуры опять возвращались к жизни на грани смерти. Первым в сознание пришел старпом. - Чистый прыжок, - отрешенно констатировал он факт, оторопело пробежавшись плохо соображающим взглядом по показателям систем корабля. - Третья резервная, третья резервная, да мы - готовый металлолом. - Скажи спасибо, что пилотские кресла защищены по уровню «маразм», - пробурчал очнувшийся капитан. – У тебя четвертый резерв, у меня последний пятый. - Зато стазис-капсулы механиков без повреждений, - усмехнулся старпом, - ребята отделались даже без легкого испуга. - Отделаются, - пробурчал капитан, – если мы сможем залатать наш корабль. Старпом и капитан «с ногами» погрузились в виртуальную систему корабля, помогая ему прийти в себя после практически безнадежного сражения. - Топлива всего семнадцать процентов, - удивился капитан, - неужели мы сами выбрались? Что же это за топливо должно было быть? - Абсолютное топливо, - тихо сказал старпом. – Безумная любовь Кирюхи вытащила нас с того света, став на время абсолютным топливом. |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:39 В ОБЩАГУ Это было, скорее давно, чем недавно. Тогда еще в общежитиях было строгое разделение на женские и мужские, по мобильному телефону договориться было нельзя, а на выходе сидела вредная и совершенно недовольная особенно чужой жизнью бабища-выхтер. Был сезон каникул, в нашей общаге остались только те, кому хвосты жить не давали или домой по какой-то причине ехать не далось. Тесный кружок по интересам думал думу первоочередной важности «что делать?». За некоторым напрягом с деньгами вопрос стоял актуально, потому как надоело уже все, от футбола до фильмов по видику. Актуальными всегда были девушки, но они без денег были почти недосягаемы. Тоскливую атмосферу комнаты нарушил радостный возглас новоприбывшего. - Пацаны, я такое дело надыбал! – выдохнул Вася, - познакомился с девками из технаря. Они говорят, что в плане динь-дилинь у них там постоянно напряг, приглашали вечерком. - О-па! – обрадовался Коля, - так и в чем проблема? На бухло денег найдем. - Коля, ты в общаге был той? – спросил спокойный Серега, - там как на КПП военной части, вертушка, бабка-бультерьер и решетки на окнах. - Решетки только до третьего этажа, - обрадовано выдал Вася. – А там вдоль балконов по торцу фигурная фигня налеплена. Девки говорили, что там пацаны спокойно залазят, как стемнеет. Пошли, посмотрим пока не стемнело. Там такая Наташка! Ух! У нее сиськи, как дыни! Сказала, что под водку из меня последнее выжмет. Аргумент про Наташку побил все имеющиеся даже в рукаве козыри. Народ поднялся на Наташку. Как оказалось, Васю не обманули и подняться по этой лепнине было делом плевым, да и решетки оказались всего-то до второго этажа. Решено было идти. - Васель, ты хоть узнал какая у них комната? – спросил Коля. - Блин, не помню, сказали, что четвертый этаж, - почесал Вася репу, - да они вообще сказали, что с водкой можно в любую дверь стучаться, главное второй и пятый этаж не попутать, там семейные живут, могут вахтершу вызвать. - Ну ты муфлон, Васель, твоей немецкой морде ну нифига нельзя поручить, - удивился Серега, - уверен, что не попадем к вахрушке вместо тёлок? И все же победила молодость, которая в штанах. По случаю была куплена бутылка приличной водяры 0,7 и потом в довесок еще 0,5. Мы терпеливо сидели в засаде у забора, ожидая прихода темноты. Окошки в общаге уже начали призывно перемигиваться светом, рисуя в юношеском воображении орды женских тел в различной степени раздетости. Кое-где появилась музыка. И вот диверсионная группа пошла на задание. На удивление в здание мы попали действительно легко. Дверь на балконе выводила в общий умывальник, который в это время был пуст. Общага жила своей жизнью, обдавая нас своими извечными звуками. Время упало к десяти вечера, и большинство дверей оказалось закрыто. За нашими поисками лестницы нас чуть не прихватил бойцовский бультерьер-вахтерша, обходившая свои владения. Мы дружно щиманулись куда глаза глядят. Какая-то из одинаковых облезлых дверей оказалась открытой. - Маша, ты чего как корова ломишься, - послышался голос из-за занавески, - дверь выломаешь, шмара вокзальная. Следом за фразой из-за занавески в маленькую прихожую выглянула миниатюрная деваха. Одета она была в какие-то треники из разряда «три пузыря и одна дырочка» и вылинялую майку. Прическа отсутствовала, а страшненькое лицо было в сонной разметке. - Вы чё, офигели, лымари? – удивилась девица, - что за зоопарк? Шалавник тут вам что ли? Опухли совсем, как домой к себе ходите! Щас позову нашу Цепную, она вам быстро яйца на гвоздики развесит! - Чё бузишь, мочалка, - не вытерпел Коля, - не хочешь бухнуть, чего соплями трясешь? Не видишь, ошиблись! Сильно нам нужна твоя мокрощелка… Все же мы быстро ретировались под истошный визг девахи. Быстро проскочив на четвертый этаж, мы оказались в длинном коридоре среди закрытых дверей . Тут и там доносились какие-то звуки, музыка и голоса. - Ну что, Васель, куда нам яйца катить? – ехидно спросил Коля, - ты же, голубчик, за все договорился. - Давай спросим, - предложил Вася, - должны же их тут знать. Потыкавшись, мы попали в открытую дверь. Свет в комнате отсутствовал, как класс, оставляя щель от неприкрытой двери. Дым висел даже за занавеской в прихожке. В самой комнате были слышны голоса, повизгивания и маты. На наш настойчивый стук из дыма вынырнула растрепанная деваха. - Ой! Какая сука опять не закрыла дверь! – заверещала она. – Опять Цепную на наши жопы хотите?! - А кто там? – донесся голос какого-то парня. - Да пацаны какие-то? – чуть спокойнее ответила деваха, спросив уже нас, - чего завалили? - Пошли их хутор, - рассмеялся другой мужской голос, - у нас тут полный комплект палко-дырок! Га-га-га! Вон только в стенке одна осталась… - Да мы к девчонкам, - пробубнил Вася, - Наташа, такая большая, еще там с ней Оля и Таня, кажется. Мы договорились, да что-то с комнатой попутали. - Это мочалка такая белая? – спросила деваха. - Нет, она темная и с сиськами такими, - показал Вася. – У нее еще на руке вот тут родинка. - А. Ты про Колбасу, наверное, - облегченно выдала деваха, - так к ней хорек пришел, наверное, дерет ее уже по самое немогу. Странно, что она вас позвала. - Вот ля! – выдал молчаливый Серега, - пожахаемся под водку, козел немецкий! - Ну так и пожахайтесь, - усмехнулась девица, - если водки много, то проблем не будет. - А если мало? – вставил Коля. - Тогда лучше жахаться на ощупь, - рассмеялась деваха, - все валите, туда по коридору вторая или пятая с конца дверь и по той стороне шестая. Там наши скорые помощи живут. Нас споро вытолкали в дверь, щелкнул шпингалет. - Ну че за нах, какие шалавы? – возмутился Коля, - кого попало тыкать что ли. - Колун, шалавы – это тоже бабы, только пи-письки у них разработаны и постоянно в рабочем состоянии, - умудрено высказался молчун-Сергей. – Пошли, не подрынькаемся, так забухаем хоть. Первые две двери оказались закрытыми, за одной слышались голоса и смех. Какая-то там с конца поддалась. - Эй, водку заказывали? – спросил Коля. Из-за занавески выглянула неплохо одетая девушка. Серьезно оглядела нас и сказала в сторону комнаты: - Валюха, кажись кто-то из твоих приперся. Поднимай свои попинсы, а то мне валить пора. Валюхой оказалась весьма упитанная деваха небольшого роста с очень милым личиком. Возможно, ее упитанность была больше иллюзией из-за малого роста. Одета она была в приличный сарафано-халат в зеленых тонах. Она с интересом оглядела сначала Коляна, потом, слегка отодвинув его, нас в коридоре. - С чем пришли, красавчики? – спросила она почти игриво. - Водка, - лаконично ответил Вася, выставив руку с одной бутылкой. - Намек понял, - ответила девица с улыбкой. Мы сидели в небольшой комнате на кровати и пили водку под остатки колбасы, хлеб и яблоки. В придачу к Вале оказалась еще Света и Таня. Света была более приятна на фигуру, но вот «личико» было как раз для водки. Таня была из разряда «только для водки». К нашему приходу, девахи, видимо, уже чем-то размялись, потому как были веселы, шутливы и находчивы. Разговор прогнозируемо сдвинулся в сторону эротико-патриотических тем. Валя первой распустила руки, прихватив пухлой ручкой Колю за промежность. Он не остался в долгу, приложив пятерню к двойному бугорку пониже спины. Мне посчастливилось быстро приникнуть к груди Светы, застолбив место. Сергей и Вася смотрели друг на друга и хором на Таню. Водки было выпито еще недостаточно. Сергей сдался первым. Таня облегченно позволила посадить себя на колени и даже запустить руку себе под халат. Обстановка постепенно подогревалась. Вася заскучал, потом загрустил. Мы его понимали, но групповой секс для нас тогда еще был чем-то неприличным. Первой в соседнюю комнату, откуда уехали студентки, Серега утащил разомлевшую и бесстыдно поддающую попкой под его руку Таню. Валя быстро оценила ситуацию и, сказавшись что скоро, выскочила из комнаты. Вернулась она буквально через пяток минут. - Вася, ты того будешь? – спросила она, - девка симпотюга, правда, пьяная в сиську. - Ну, - промычал Вася. - Хорошо, пошли, - потянула его Валя, - я тебя в свободную комнату отведу и приведу Настю. Ты ее трахай без лишних базаров, только не кончай в нее, а то она полгода назад уже залетела. Да, и презик лучше не забудь, мало ли. Дверь не закрывай, а то ее тащить трудно., будут тут стучать, пол-общаги перебужу. Я тискал сиськи Светки под глумливую ухмылку Коляна. Светка делала вид, что смущается, но ноги не смыкала, позволяя моему пальцу елозить по мокрым трусам. И тут в коридоре раздался вопль, похожий на рев тревожной сирены. Светка икнула и пукнула одновременно, сжав мой палец сдвинутыми коленками. - Это Цепная, - тихо прошептала Света на немой вопрос Коли, - закрой, скорее дверь на шпингалет, Вальку она не тронет, а вас может в ментуру сдать. Вопли раздавались минут десять, что-то гремело по полу, к воплям примешивались еще какие-то голоса и шлепки по стене. Мы сидели, совершенно забыв о динь-динь. Минут через пятнадцать в дверь постучали, потом еще раз и испуганный голос Вали позвал нас. - Что там? – спросила Света, открыв дверь. - Цепная вашего Васю отловила, - прошептала Валя, - он дверь не закрыл, ее сквозняком приоткрыло, а тут Цепная со своим сраным обходом. Я не знаю, что там было. Минуты три ее не было, мы уж думали, Вася спрятался, потом она выскочила из комнаты юбка на голове, трусы на коленях, жопа нараспашку и начала орать, что ее кто-то насилует. А потом, видимо, обосрач ее прошел, и она кинулась опять в комнату. В общем, пока она вашего Васю тащила по коридору, всю спину ему веником отходила. Пиликан вашему Васе пришел. - И что теперь? – спросил Коля, - может, Васька сбежит? - Не, эта сука если вцепится, то все, бультерьер отдыхает, - грустно сказала Валя. – Вы уйдете что ли? - Да надо бы, - грустно сказал Коля, - Васька выручать. Тут в коридоре опять прокатилась волна воя и в двери застучали. Прошелся этот стук и по нашей двери. Мы сжались. Но, посидев минут семь под тихий шепот и потушенный свет, все же осмелели. - А Серега где, - спросил я, - его-то не замели? - Нет, у них с Таней дверь была закрыта, - ответила Валя, - я хотела забрать там одеяло. - Ну хоть это хорошо, - облегченно сказал Коля. - Она так кричала, - почему-то в голосе Вали слышалось смущение, - Сергей ваш, видимо ее до матраса пробил. А я тоже хочу… После крика Цепной у меня матка, наверное, аж в пятки упала… Пьяный голос Вали приобрел плаксивые нотки. - Ты что опухла, подруга, - шевельнулась Света рядом со мной, - мы еще тут бутербродом не жарились? - Да пошла ты, Светка, - прошипела Валя, - тебя вон три дня подряд мусолил твой…. Ой… Да пошла ты! Я хочу аж до икоты! У меня даже жопа мокрая от хотелки! Мы делали это в одной комнате. Настроение после Цепной у меня было совершенно утеряно. Друг долго не хотел подниматься на Свету, потом я бездумно тыкал ее, желая поскорее кончить и снять натиравший гондон. Света похрюкивала и дергалась во время оргазма. После третьего раза я просто бросил это дело, измочаленный гондон полетел под Валину кровать. Валя тихо стонала, но когда момент наставал, начинала скулить и звать маму, мамочку, Коленьку и еще кого-то. Коля пыхтел, тихо матерился и накачивал Валю с упорством парового молота. *** Через час мы стояли во дворе общаги на военном совете. Васю на наших глазах увезли в ментовском бобике. Решено было идти за старшим братом Коли, а потом в ментуру. - Ты хоть как? – спросил меня Коля по дороге. - Никак, - ответил я зло, - хрен стер до пяток и нифига. - Вот и я тоже, - грустно ответил он, - водяра, наверное, я такое слышал. А дырка у Вали горячая! Ее дерешь, а оттуда аж брызги летят… Я еще договорился. - О! И у Тани тоже аж с брызгами, - пьяно и весело промычал поддерживаемый нами Серега. – А сиськи какие упругие. Я чуть «палец» свой не сломал, думал что до ушей продеру. Правда презик забыл по пьяни и обкончал ее всю вдоль и поперек. - Хреново, - авторитетно заявил Коля. – Но не факт, что залетит. У ментуры мы были часам к двум ночи. Колин брат Володя уверенно зашел в отделение. Минут тридцать его не было. Мы уже подумали, что замели и его. Вышел он, чуть пошатываясь и показав пятерню, сказал: - Все по пять. Пузырь с вас и Васьман ваш свободен как сопля в полете. Менты там над ситуацией оборжались до поноса, на радостях напились, только вот не хватило. Заяву этой целки-бабушки они не отдадут, это – шедевр. Но Серегу отпустят. Только вот водяра ночью – это дорого! Водяру мы нашли. Володя под такое дело занял литровую бутылку у знакомого с точки. Но идти в ментуру он с нами отказался, ссылаясь на взятку, ответственность и безответственность малолетних. В отделение мы решили пойти все втроем, так было смелее. В окошке приемной одиноко несла дежурство брошенная фуражка. Дальше был сигаретный дым, шум и смех. На наш робкий стук появился расхристанный сержант. - О! Освободительные войска с гуманитарной миссией! – обрадовался он. – Раняйс! Смира! Заходи! Гуманитарку на-а стол! На-ле-е-во. К обезьяннику марш! Мы шли за сержантом, который на ходу чему-то своему посмеивался. В обезьяннике было сумрачно, но после того, как сержант включил свет, раздалось шуршание, тихие маты и женский истерический смех. - Выходи, проститут! – скомандовал сержант, открыв дверь одной из камер. – Так, шмаль, отпусти пацана, он тебе больше не коллега! Его спасательная миссия выручила. Из камеры робко выполз Серега. Мы дружно прянули к нему в порыве дружеского участия. Все же настоящий обезьянник, где бомжи, алкаши и уголовный элемент – это своего рода боевое крещение. Из дверей камеры на нас смотрели любопытные глаза трех расфуфыренных и разукрашенных девиц. - Нихохо себе! – вырвалось у Коляна, - это что за дела? - А-ха-ха-ха! – заржал сержант, закрывая дверь. – Эта целка-бабушка в заяве написала, что этот ваш проститут напал на нее в темном помещении и пытался склонить к сожительству на полу, обещая райское наслаждение. Ой не могу! Мы тут оборжались с ребятами! Забирай его с глаз долой! Мы его для большего смеху в камеру по профессии посадили. Ой, умру! Вы бы видели, как он голосил, что он девственник и за деньги не дается! На улице было прохладно. Вася хмуро смотрел на нас, мы на него. Первым не выдержал Колян. - Девственник, значит? – ухмыльнулся он. - Ты бы не обосрался? – зло ответил Вася. – Я хватаю эту «Настю», о которой Валя сказала, что вали без вопросов и с ходу. Валю ее на койку, зажав в подушку. Задрал юбку, запутался в каких-то слоновьих трусах. Жопа дряблая, как кисель, я уже не могу, хрен как шарик с водой, того и гляди лопнет. Только им к жопе прикоснулся, а это как заорет! У меня аж уши заложило. Я, наверное, от страха кончил на эту дряблую жопу. А потом пилюлец начался! Она вопила благим матом, лупила меня чем под руку попадет, все норовила по херу попасть. Хорошо, что он сразу упал. - Жестко, - еле сдерживая смех, сказал Серега, - ну ты даже меня перелюнул. Я думал, что Таня – это натуральная «скорая помощь» для страдающих спермотоксикозом. А ты ни много, ни мало известную всей общаге Цепную чпокнул, да еще в жопу. - Да пошли вы! Смешно вам! – выкрикнул Вася, - вы видели, куда меня посадили?! Вас бы туда! - А чё, девки хуже Цепной оказались? – душился Коля смехом. - Да ты хоть знаешь!? Да ты нифига не понял! Да они меня! – Вася наливался пролетарским кумачом. – Он меня… они, они мне все до самой скорлупы высосали! Блин, менты, Цепная, а тут эти со своими! - Они тебе хрен отсосали? – спросил Коля немного посерьезнев. - Два хрена! – сорвался Вася. – Они там меня по кругу хором обсосали! У меня теперь не хрен, а марлечка, болит, все натерто, яйца аж сводит до боли иногда. Да ты бы слышал, как они смеялись надо мной! Эта, болонка белая, сказала, что после этого обезьянника я год по бабам не захочу! А менты ржали, как кони, и ставки делали, на сколько меня хватит, подбадривая этих шлюх… - Угадали? – лятнул Серега. - Козлы, - прошипел Вася и быстро пошел к воротам. Мы догоняли его, периодически поглядывая друг на друга. Думаю, что нас всех посетила одна и та же мысль: - Вот бы не повезло мне с таким обезьянником! Это сообщение отредактировал waif-cat - 31-07-2011 - 07:39 |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:42 Рассказ был написан для конкурса "Цвет магии" (кажется так он правильно назывался). В общем, я малость не в теме был со своим мистико-патриотическим рассказом. :) ЦВЕТ МАГИИ - Ассоциируйте себя с магией, - всплыла надпись в голокубе компьютера. - Ты же машина, - ответил я вслух лениво, - техника и магия – разные ипостаси. - Глупости, - выдал голокуб, - техника – одна из разновидностей магии. Вам нужно выбрать себе правильное отождествление. - Зачем мне это, - ответил я, - разве игрушки не пойдут без моей принципиальной позиции по этому вопросу? Или мир изменится, если я окрашу себя в один из цветов магии. Что вообще за глупости, откуда вылезла эта надпись? - Это жизненно необходимо, - упорствовала машина. - Сейчас мы устраним эту необходимость, - пробурчал я, стараясь закрыть все лишние процессы, вызвав панель объемной архитектуры системной оболочки. Процессы были знакомыми, и ни один из них не сулил подлости и не нес камня за пазухой. Однако напоминая себе о том, что невидимость суслика не дает гарантии его отсутствия, я полез в структурный корень системы, там могли быть охвостки невидимых процессов. Система работала без сбоев, раскрывая передо мной лаконичную и тщательно минимализированную структуру, созданную мной-любимым. Да что там кривить душой, система была почти идеальна. - Явные глюки недосыпания, - подумал я. – Магия – шмагия, голубые-розовые. Да, спать нужно регулярно, иначе можно и до греха дойти, покраснеть, посинеть и стать фиолетовым в крапинку, главное, не заголубеть. Нет, точно не голубой , моя Аннушка меня просто не поймет. - Позиция по голубой магии принята, разновидность удалена из возможных альтернатив, - нагло вывалилась надпись прямо поверх структурного корня системы, - ассоциируйте себя с магией. - Да ты гонишь? – спросил я опять вслух, - белая, черная, но чтобы голубая? Ты – мой глюк. Я понял, согласился и даже примирился. Все, вали отсюда, честное слово, сворачиваю компиляцию и иду спать. - Ассоциируй себя с магией, - обновилась надпись, - процесс должен быть закончен до истечения текущего цикла вращения планеты. - Ну нет, я фантастику не разрабатываю, - почему-то обрадовался я ошибке моего собственного глюка, - это тебе к Штольману, он у нас всю эту мега-бластерную чешую рисует, анимирует и пестует. Я – фэнтэзишник. Все, уговорил, давай вали, я иду спать. - Ассоциируй себя с магией, - опять обновилась надпись. - Нет, ты конкретно, просто конкретнее некуда гонишь, - возмутился я. – Хотя, может проще согласиться и спать идти. Согласен! Выбираю фиолетовую в крапинку! - Ассоциативный ряд допустимых рабочих концепций нарушен, - вывалилась надпись, - ассоциация недопустима. - Слушай, ну не надо вот этих умняков, - возмутился я, - мы тут не о квантовых лазерах! Ну-ка выведи мне все рабочие ряды твоей концепции для цветных. Давай – давай, живее, спать хочу, ужасть! Оторопело я рассматривал таблицу, вывалившуюся на передний план, окончательно сделав структурную корневую матрицу фоном объемной заливки. Никогда не слышал, чтобы глюки были такими последовательными и продуманными. Настырными – да, но логичными – никогда. Хотя, что я мог знать о глюках графического творца-фэнтэзиника? Этот у меня, почитай, первый. Ну надо же, тут еще и розовая магия есть. - А что будет, если я дам неверную ассоциацию? – спросил я прагматично. – Можно выбрать первую попавшуюся и спать идти? - Неверная ассоциация дает лишь урезанную функциональность магу, - вывалилась надпись, - диапазон Ваших возможностей и способностей может резко сузиться в результате отсутствия должного уровня резонанса. - Так, не мути последние мозги, - сказал я. – Хорошо, я согласен, ты – солидный глюк разработчика и мне следует тебя уважать и с тобой считаться. Дай только пояснение. Вот, к примеру, какие атрибуты носит розовая магия и кому ее можно на себя нацепить? - Розовая магия – ассоциации: миловидность, женственность, мягкость. Сфера высших душевных чувств. Короткая формулировка: магия любви. - А красная? – полюбопытствовал я. - Ассоциации: кровь, насилие, секс. Сфера активных действий, направленных на живую материю. Короткая формулировка: магия тела - А лечить чем? – удивился я, - тело же и лечить нужно. - Магия тела не только разрушает, но и созидает, - вывалилась надпись. Я почему-то сильно торкнулся этой глючной идеей. Мне стало просто интересно, какая же магия подойдет мне, парню, создающему магию внутри виртуальных вселенных. Да нет, это вообще был серьезный вопрос! В какого бога верует бог? Я опять запросил таблицу и стал выбирать свою ипостась, периодически консультируясь с глюком. Ну смешно, ведь, сидит разработчик и ведет умные беседы со своим глюком. С другой стороны, мой глюк, что хочу с ним, то и делаю в свободное время. И все же читая строки таблицы, я ловил себя на мысли, что описания могут быть неточны, что магия одного цвета должна плавно вливаться в магию другого цвета. Нет белого без черного, иначе нам не понять отличия. Что же может подсказать человеку цвет его магии? Как определить свою сущность? Белую и черную я отбросил сразу, как две крайности, которые тут вывешены или для фанатиков или для любителей лозунгов. Я прекрасно понимал, что не достаточно бел для крыльев и недостаточно черен для комплекта «рога плюс копыта». Вообще, есть ли среди нас белые и черные? С другой стороны, это могут быть просто цвета-лозунги. Кто-то готов быть белым магом, просто потому, что он считает это правильным. Добравшись до конечной точки с описанием золотой магии, я понял, что ничего не понял. - Да плюнь ты на эти цвета, ищи ассоциации, - посоветовала очередная надпись. – Времени осталось … щас, а вот, полтора часа. Потом или ты на коне или под ним. В общем, не жалуйся, если будет больно и обидно за бесцельно проведенное время. - Ну конь – весомый довод, - согласился я. – Бум ассоциировать. Я не вижу себя праведником, борющимся за свет, бездумно проповедующим добро, похоже, ангельские крылья слегка не по моим плечам. Но и отбирать у детей последнюю конфетку не в моих правилах. На том и была закреплена обоснованность отказа от белого и черного. Что там дальше. Красное. Нет, я ни убийца, ни хирург, ни сторонник жесткого секса. Проезжаем. Оранжевое. Половина той же фигни, что и красная. Уси-пуси танцы-шманцы и оранжевые шаманцы. Извините, простите, мы уже прое-ха-ли. Желтая… И тут меня накрыло. Мир слегка изогнулся туда, потом обратно, реальность растянулась, вычленив цветовой полог. Это полотенце радуги висело передо мной. Концентрация на белом обожгла безумием какой-то идеи, попыталась увлечь куда-то, бросив все дорогое. Я с недовольством прогнал ее. Розовый цвет навалился истомой, разбивающей любое начинание, выворачивающей все мысли и намерения только на один лад. Мысленно вспотев, я отодвинул ассоциации любовных страстей. Я немного отстраненно глядел на цветовой матрас, боясь углубиться мыслями в его части. Все цвета казались холодными и чужими. - Неужели для меня нет места в магии!? – удивился я. Нет, вот он. Вот цвет, который не вызывает навязчивой липкости и перекрута сознания. Неужели серый?! Но почему? Я немного приблизил свое сознание к этому цвету. – Скромность, - проскользнуло на краю восприятия. - Пожалуй, что да, - согласился я, - никогда я не вожделел модной и безумно дорогой одежды, безбашенных автомобилей или всеобщего поклонения. Скромность – это мое. - Компромиссность, - уже увереннее обрисовалось в моем сознании. - Мое. Без этого никак в работе, – согласился я. - Не бывает только одной стороны медали. Их всегда две, а умные люди видят и больше, выбирая наиболее подходящую. - Печаль, - появилось практически перед глазами. - Ну уж дудки! – возмутился я. – Печаль я не приемлю к серому цвету. Печаль – это одна из ипостасей черного. Серый – это скорее глубокие раздумья, которые как весы балансируют из белого в черное и обратно. Мне показалось, или оттенок серого стал немного светлее. Нет, определенно, он сначала потемнел, когда я принял «скромность», еще сгустился, когда я согласился с «компромиссами». А тут посветлел. - Служебное положение. Серый казенный дом, - неуверенно проплыло в голове. - А еще серый - это цвет дождя, дарующего жизнь, стали, дающей смерть, - возмутился я. - Серый цвет – это с одной стороны обезличивание, с другой – нейтралитета. Нет, определенно, это мой цвет, я живу добром и злом, радостью и печалью, любовью и ненавистью. Во мне есть чуточку от всех цветов магии. Тем не менее, я не могу влиться в какой-то из них, отвергнув другие. Я – компромисс магий. Все цвета спектра дают белое свечение. Отсутствие света дает темноту. Я же – это тень на грани света и тьмы. - Серый, - уверенно сказал я, - подумав, что глюк зашел слишком далеко. Передо мной висел голокуб компьютера с развернутым древом системы. Никаких надписей, никаких намеков на сбои или глюки. Просто оптимизированная мной для работы система. Я с облегчением улыбнулся, касаясь виртуальной панели с намерением свернуть процессы, требующие присмотра и идти спать. Вдруг мое тело удивленно замедлилось, а потом и вовсе замерло. Движение застряло на полпути. Время натянулось, казалось, зазвенев. Потом реальность треснула. Одежда скукожилась, как будто ее высушило время, солнце и ветер, тут же распавшись каким-то мелким серым прахом, похожим на струйки цемента. По коже рук пробежали тени каких-то рисунков, оставив едва различимые контуры. Спустя небольшую вечность я почувствовал, что могу двигаться. Двигаться получалось только вперед и совсем не получалось назад или в сторону. Пришлось протискиваться в трещину какой-то зеркальной пленки с грубыми краями. Процесс был сложным и тяжелым. Края растягивались под моим нажимом, но норовили выкинуть мое тело обратно. Я почему-то понимал, что если сдамся – буду мухой, залитой в куске янтаря. И я выкладывался полностью, забыв о том, что тело мое вовсе не было телом атлета. Реальность лопнула. Яркая вспышка ослепила меня, заставив закрыть глаза руками. Тут же пришло спокойствие. Тело стало свободным, дыхание восстановилось, а мышцы налились упругой, как боевая пружина силой. Силой, которая не могла свернуть горы или передвинуть микроскопическую частицу с великой точностью. Но эта сила могла быть гибкой, верткой и текучей. Она могла проникнуть куда угодно и зацепиться даже за волосок. Я открыл глаза. Из-за вспышки я инстинктивно развернул голову вбок и даже подал немного назад все тело. Я смотрел в зеркальную поверхность, расположенную за моей спиной. Там стояло существо. Оно не было человеком, но у него были руки и ноги. Тело было похоже на свитую пружину, и в то же время эта пружина была чуть ли не ювелирной работы. Кожа существа была странного розово-серого цвета вся испещренная узорами, а над телом вились струи серого марева, напоминающие распахнутые крылья. Я отвел взгляд от зеркальной поверхности, передо мной расстилалась долина с замком. Этот замок был мне знаком до самых мелких закоулков. Это был мой замок и мой мир, созданный в свободное время для шлифовки навыков. - Я что, теперь тут за демона? – пришла мысль. - Маг, - всплыла прямо передо мной в воздухе серая с красными прожилками надпись, - серый маг. - И как же у нас дела с магией обстоят? – подумал я. Тело скрутило легкой судорогой, сильно заныли локти и зубы, внутри развернулась практически всеобъемлющее чувство мягкой податливой мощи в любую секунду готовой служить мне. Я закрыл глаза, перед моим мысленным взором клубился хоровод тусклых цветов практически всего видимого спектра, постепенно складываясь в плотную серую дымку. - Магия компромиссов, - понял я, - магия всего понемногу. Магия интеллигентного вмешательства, но не грубой силы будь она светлой или темной. Я снова обернулся к зеркальной стене. В тающем серебре отражающей поверхности стоял похожий на меня лицом человек в неприметном добротном сером плаще. Ноги человека были обуты в сапоги с голенищами до колен тоже серого цвета, а складки длинного плаща слегка топорщились от тонких ножен. |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:44 Рассказ был в конкурсе "Украинский стрелец". Когда писал, то не было времени его как следует отредактировать. Выкладываю облагороженную версию. ***** РАНЕНИЕ Константин Хвостополосатов. Анжела была фельдшером, даже можно сказать, что она была хорошим фельдшером. Она вообще всегда хотела стать медиком, просто объективно оценив свои силы, наша героиня не стала поступать в институт. Но призвание в землю не зароешь, как и талант, и со временем Анжела успела поработать на скорой помощи, в роддоме и в военном госпитале. К моменту истины наша героиня сильно обросла опытом, но больничная среда окончательно сделала из симпатичной чуть заносчивой девушки циничную стерву. Отношения с парнями у девушки носили характер игры в терпимость. Иными словами – ее тело на некоторое время получал лишь магистр терпимости. Правда уж этого редкого экспоната Анжела ездила за всех проваливших испытание претендентов. О семье фельдшер Анжела пока еще даже не думала, где-то глубоко в душе подозревая, что придется сильно поступиться своими стервочкиными принципами. Заработанных денег на красивую жизнь, конечно, не хватало, но родители до сих пор не оставили надежд увидеть внуков, и в гардероб Анжелики не часто, но регулярно захаживали породистые вещи. Кроме родителей были еще претенденты, список которых даже в плохие времена не падал до нуля. Некоторые парни из списка иногда вместо обычной мусорной дребедени дарили приличные и нужные вещи, спросив у вожделенного приза совета. Специальный контракт молодой и красивой медичкой был подписан исключительно по причине денег. Война, конечно, дело пренеприятнейшее и опасное, но надбавки делали пребывание на ней местами целесообразным. У Анжелы все же хватило осторожности не проситься в места боевых действий. Полевой госпиталь она разумно посчитала местом в меру опасным и в меру прибыльным. Чтобы не сложилась неверная картина, нужно сказать, что наша героиня всегда добросовестно относилась к своим обязанностям, хоть и не любила сюсюкаться с больными. В силу своей стервозности она четко разделяла обязанности фельдшера-медсестры и психолога-задушевника. Девушка могла в лепешку разбиться во время приемки скорбного пополнения госпиталя, перевязывая, ставя капельницы или зашивая легкие раны. Но с другой стороны, дать «сиську» или «носовой платок помощи» скулящему, как побитый щенок, бойцу с забинтованной рукой или ногой было выше ее морального кодекса. Промидол, морфий или что-то по тематике и сочувственное напутствие «терпи, воин, а то мамой станешь» было ее кредом. Нельзя сказать, что внутри сплоченного тяжелой работой коллектива Анжелику любили, но совершенно уверенно можно сказать, что ее ценили и даже уважали. Это отношение, правда, не освобождало фельдшера со стажем от всяческих дружеских шуток, которые по меркам обычного человека могли показаться безумно грубыми. И все же Анжела точно знала, что коллеги плохого не сделают и в беде не оставят. Да и что греха таить, циничная и по природе сообразительная медичка порой и сама не прочь была засунуть «пистон» кому-нибудь в штаны. Однажды госпиталь, где в поте лица трудилась Анжела, попал под шальной обстрел и хирург Георгий Андреевич схлопотал небольшое ранение в бедро. Прошедшийся по шкуре осколок, как скальпелем, рассек кожу и небольшое количество мышечных волокон. Наша героиня в тот момент оказалась ближе всех, и без суеты приняла на себя обязанности по оказанию экстренной помощи. Обезболив уколом пострадавшего, она быстро остановила кровотечение, благо серьезных сосудов задето не было. Пациент пострадал скорее морально от произошедшего, чем физически от самого ушиба. К вечеру пациенту полегчало, и Анжела решила в знак некоего уважения самостоятельно сменить повязку. Пациент отнесся к этому благосклонно, но явно позволил себе лишнего, погладив упругую попку и невзначай коснувшись груди девушки. Возмущаться при прочих коллегах Анжела посчитала глупостью, по этой причине она просто одарила Георгия Андреевича тяжелым взглядом, на что он опрометчиво усмехнулся и даже подмигнул ей. Хоть Анжела и относилась к тридцати четырехлетнему врачу с почтением, но такого издевательства над своей стервозностью снести попросту не смогла, оставив зарубочку на будущее. Из-за свежего поступления раненых все хирурги были нарасхват, так что накладывать швы на так и не «схватившуюся» рану Георгию Андреевичу тоже пришлось нашей героине. Как сказали коллеги, чтобы не менять коней на переправе. За карьеру медика дырок различной глубины, ширины и крутизны Анжела повидала немало и штопать их умела довольно хорошо, благо опыта было больше, чем нужно. Тогда-то и созрел план некоей легкой мести. Хитро улыбающемуся пациенту вместе с местной анестезией она вкатила и снотворное. И видит провидение, сделано это было не по упущению. Нет, зашила Анжелика рану с любовью и исключительной тщательностью. Скорее всего, рубец после заживления можно было бы показывать на выставке работ по номинации «виртуозность шитья крестиком». Небольшая же месть заключалась в том, что отошедший от «наркоза» пациент обнаружил себя перевязанным с особым усердием и исключительностью. После некоторых изысканий, случившихся позднее, Георгий Андреевич обнаружил, что его мужское достоинство со всей тщательностью и даже любовью было прибинтовано к бедру. Как обычно со сна пациенту сильно приспичило. И все бы хорошо, да вот сюрприз от госпитального кутюрье едва не стал причиной мокрого халата. Одаренный вниманием мстительного фельдшера нецензурно ругался, а присутствовавшие при освобождении «заложника» коллеги просто плакали. Однако, даже несмотря на непростую репутацию, и в госпитале у Анжелы не переводились претенденты в ухажеры. Только вот военные условия совершенно не давали им поблажек, так что симпатичная стерва по большей части оставалась недоступной манящей конфеткой. Однако ежедневное моральное напряжение и молодость требовали разрядки даже для столь вредной натуры, как наша героиня. Так в один из прекрасных, а может, ужасных дней ее избранником и стал один из прикомандированных к госпиталю водителей. Парень не блистал фигурой, но был веселым, а самое главное не мозолил излишне глаза, постоянно находясь в разъездах. Сначала Владимир даже не поверил в свалившееся счастье, которое практически открытым текстом объявило ему, что вечером у красивой стервы будет секс с водителем, которого зовут Вова Некрасов. Но потом молодой человек сполна смог осознать глубину своих приключений. Совершенно не стесняясь, Анжела брала от парня все и по самому, что ни на есть максимуму. По этой причине утренние предъявления добросовестно выжатого за ночь оздоравливающих женскую психику и либидо процедур тела стали уже притчей во языцах. Но наша история не об этом. * Одним довольно обычным и в меру погожим утром двух хирургов и медсестру госпиталя срочно затребовали в небольшую больницу на окраине чудом уцелевшего городка. Наша героиня с радостью согласилась. Нет, по большому счету Анжеле не было разницы, что там произошло, ей просто до ужаса необходимо было сменить обстановку. И вот побитый войной и жизнью микроавтобус рысью вез их к цели. - Вовка, сукин ты сын, - зло выплевывала шепотом в приоткрытое окно Анжела свое негодование. – Все чики-пики, никаких неожиданностей. Презервативы ему, видите ли, трут. И где, скажи мне, наглый кобель, тут аборт делать прикажешь в случае залета? Причиной столь неспокойного настроения нашей героини была досадная неприятность, выразившаяся в недельной задержке красных дней женского календаря. И хоть никаких угрожающих симптомов девушка пока не замечала, все же из-за этой мелочи она чувствовала себя на взводе. По известным причинам поделиться таким горем ей было просто не с кем, вот она и доверяла его пыльной дороге. Удрученная проблемой, наша героиня просто не замечала, что на лицах сидящих позади нее коллег большими буквами был написан живой интерес. Причиной была небольшая банальность, заключавшаяся в том, что они почти всё слышали и однозначно поняли, в чем суть обращенной к пыльной дороге речи. Нет, коллеги не были злыми, просто настырная и строптивая медсестра к моменту повествования успела всем слегка насолить, как говаривал один из старослужащих «насыпать скорпионов в штаны». Пыльная дорога равнодушно проталкивала заблудшую машину. От духоты и злого шепота Анжеле захотелось пить, и она потянулась к ящику из-под шприцов, где у них жила минералка. Взрыв был глухой. Машину приподняло и одним боком бросило в кювет. Совершив кувырок, пожилая колымага заскользила на боку по мелким камням. Как потом сказали саперы, медикам повезло, что устройство было любительское на основе самодельной взрывчатки. Но это было потом. В салоне микроавтобуса был форменный кавардак. В жирном черном дыму, смешанном с пылью можно было разобрать только силуэты. Да и общая картина была самая, что ни на есть военная. Один из бойцов охраны, сняв каску, неуверенно озирался и потирал голову около машины. Второй, которого выкинуло при взрыве в сорванную дверь, судорожно водил стволом автомата, прячась за придорожной кочкой. Кроме легкой контузии и ободранных локтей, парень, пожалуй, отделался только испугом. Ясность мысли после взрыва сохранил, пожалуй, только чудом оставшийся даже без царапины водитель, с усердием колотивший стекло задней двери пострадавшей машины. Люди постепенно приходили в себя. Один из докторов чихнул, смачно матюгнулся и сел на засыпанном битым стеклом борту автобуса, временно ставшем полом. - Юрасий, ты жив? – спросил он. - Порядок, Андреич, - послышалось из пыльного тумана. – Бубен, как после бутылки водки и все. Анжелка у тебя? - Тут она. Дышит, - ответил Андреич. – Кровь у нее. Что-то с ногой, может, и в живот ранена, не видно ничерта. Юрасий, давай ее на свет, течет сильно. Под дружным спаренным ударом задняя дверь распахнулась, а вот стекло, стоявшее насмерть, так и осталось на своем законном месте. Водитель и двое измазанных и оборванных докторов в остатках когда-то белых халатов вытащили девушку и уложили в тени машины. - А этот гроб не рванет? – спросил молодой врач у пристроившегося рядом водителя. - Нет, сынок, - ответил усатый дядька. – Дизелина, гореть и взрываться нечему, сиди спокойно. - Похоже, в живот ранило, - сказал доктор, откликавшийся на Андреича. – Кровь надо останавливать. Юрасий, вкати ей наркоты на всякий случай и иди, погляди, что там с бойцами. А я сейчас доберусь до раны, сделаю, что смогу и будем ждать наших. Молодой хирург для верности вколол двойную дозу запрошенного снадобья и, прихрамывая, пошел к залегшим бойцам охраны. Второй врач и водитель бережно уложили девушку на расстеленной стерильной пеленке, подложив под голову скомканный ватник. Водила зачем-то открыл фляжку со спиртом и сел на подхвате. Доктор осторожно попытался расстегнуть молнию сшитого по фигуре халата. Злобный зиппер и не подумал подчиниться. Плюнув на церемонии и модный халат, доктор достал из кейса с инструментом ножницы и вскрыл ткань халата до самой груди девушки. На красивой матовой коже медсестры обнаружилась лишь пара небольших ссадин, явно не угрожавших ее жизни, но вот по низу живота и бедру расползалось большое алое пятно, которое лично доктору Андреичу совершенно не нравилось. Хирург сначала попытался аккуратно приспустить белые хлопчатобумажные брюки, но ни они, ни тонкие кружевные трусики не собирались сдавать без боя целомудренность своей хозяйки. В ход снова пошли ножницы. Распущенные по шву и освобожденные части одежды опали. На Анжеле осталась только прилипшая к бедру и частично животу внутренняя часть штанов, выполнявшая в данный момент роль сдерживающего кровь материала. Шустро вскрыв и приготовив перевязочный пакет, доктор аккуратно приподнял край ткани в районе живота девушки. Отлепленная окровавленная тряпка тихо плюхнулась на пеленку. Следов раны видно не было, но когда-то белые кружевные трусики с плотной серединкой сильно набухли кровью. Не задумываясь, доктор разрезал и белье. Резинка тихо щелкнула, обнажив стриженый лобок с измазанной подсыхающей кровью полоской светлых волос. Похоже, рана была где-то ниже в паху. - Вот ведь не повезло девке, - сказал хирург, осторожно освобождая девушку от остатков белья и обмывая паховую зону октенисептом. – Ей еще рожать, а тут такое. - Дохтор, что-то мне сдается, что девке наоборот повезло, - хрипло сказал водитель, сделав глоток из фляжки. – Ее здоровье! Всю дорогу ругала кого-то, да похоже, зря. Не мрут бабы от месячных. Эх, красива молодка! - От месячных без сознания не лежат, - ответил врач, еще не веря, что все хорошо. - Шишку-то на голове посмотри, - усмехнулся водила, протягивая армейскую флягу со спиртом. – На тяпни тоже. Ей не твои железяки, а путная затычка нужна. Разлепив глаза, Анжела с удивлением обнаружила больничный потолок. Его трудно было с чем-то спутать. Состояние было не из разряда бодрых, но и сильной боли тоже не было, разве только слегка саднило локоть и коленку. Скосив глаза, она увидела посетителя. Рядом с ее кроватью на облезлом стуле сидел Юрий Николаевич, с которым они ехали на вызов. - Давно я тут? – спросила девушка. - Два часа, как привезли, - ответил коллега, почему-то хитро ухмыльнувшись. – Ты лежи, ничего серьезного. Мы тебе наркоты хлопнули, думали, что ранило. Часик-другой и можно до дому. Анжела кивнула и, прикрыв глаза, снова прислушалась к своему телу. Чувствовала она себя и правда сносно, только почему-то ужасно некомфортно. Сильнее всего ныла голова, на которой потом обнаружилась большая шишка, чуть саднили при сгибании коленка с локтем, да почему-то тянуло низ живота, который был чем-то плотно перехвачен. Отдавшись слабости, она снова закрыла глаза. Вскоре, наша героиня уснула. Проснулась Анжела, как обычно говорят, «вдруг». Сильно хотелось пить и в туалет. Как известно, пить – не писать, можно подождать. Внимая мудрости веков, Анжела поковыляла к туалету, который был общим и находился в конце коридора. По дороге понукавшее ее чувство необходимости стало настоятельностью, а потом и неотложностью. Девушка облегченно вздохнула, увидев свободную кабинку. Закрыв дверь и приняв слегка наклонную позу, Анжела приподняла подол необычно свободного халата и взялась за штанишки. Привычно ухватив резинку, она немного озадаченно поняла, что не смогла зацепить трусики, скользнув пальцами по каким-то бинтам. Страх пополам с тревогой резанул нервы, и девушка сноровисто сдернула штаны до самых колен. Ее взору предстала плотно забинтованная часть тела, которая в народе зовется «промежность». Витки бинта были с любовью плотно и красиво уложены вокруг ее бедер и низа живота, бахрома на торцах и кончиках была аккуратно подрезана, а в районе лобка из медицинского пластыря, раскрашенного зеленкой и красной шариковой ручкой, была прикреплена аппликация цветка, похожего на ромашку. Этот коллаж удивил ее до глубины души, но в следующий момент его пришлось выкинуть из головы, так как мочевой пузырь настойчиво напомнил о себе. Цепляясь ногтями и пальцами, она пыталась быстро стянуть бинты. Плотная повязка поддавалась медленно, попытка же сдвинуть ее в сторону вызвала только болезненное ощущение от придавленной нежной кожи промежности. Анжела судорожно боролась еще с полминуты. - Гады, - сказала она тихо, вложив при этом в простое слово всю ненависть облапошенной женщины. – Мерзкие глумливые ублюдки… Тут же по тугой белой повязке стало расползаться мокрое горячее пятно. Как наша героиня не выгибалась, стараясь уменьшить ущерб от «потопа», текло везде. Вскоре бастион напитанных влагой бинтов пал, и горячие струйки потекли по бедрам, заставив Анжелу срочно присесть. Тут же эти теплые мокрые негодницы переместились на свободную от бинтов попу. Щекоча дверку для резервного секса, они звонко капали в унитаз. Плюнув на неудобства, Анжела смиренно дождалась окончания процесса. Противный мокрый бинт сматывался еще хуже сухого. Он постоянно за что-то цеплялся и вообще вел себя в высшей мере возмутительно. Очередной сюрприз Девушка обнаружила, почти полностью освободившись от бинта. Её взору предстал небольшой листочек-отрывашка из плотной бумаги. Брезгливо взяв экзотическую записку двумя пальчиками, девушка прочитала на мокром слегка пожелтевшем клочке: «Анжи, мы чуть не умерли от переживаний за тебя. Крови было столько, что мы серьезно подумали о ранении в живот. Благодари прозорливого шофера, а то ей богу зашили бы. Твои обеспокоенные коллеги». - Извращенцы, - пробурчала Анжела, стряхнув бумажку на пол. – Неужели и шофер участвовал в этом позоре? Остатки глупой шутки отправились в урну, обнажив Анжеле плотно вставленный в ее нутро туго смотанный рулон стерильного бинта. Девушка взбешенно дернула это последнее издевательство. - Вова, я тебя убью, - прошептала она, наблюдая последствия розыгрыша. – Я тебя убью и надругаюсь над твоим тщедушным телом. Что мне за наказание с этой чертовой женской неожиданностью, получившейся в такой гадкий момент!? Теперь презервативом ты, скотина безрогая, будешь пользоваться, даже посещая туалет по малой нужде! Это сообщение отредактировал waif-cat - 19-01-2012 - 15:55 |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:50 Первая моя проба стиха. Вообще, я их не очень люблю. Участвовал в конкурсе "Любовь - это все". **** Ты был словно шторм, ты шел напролом. Огнем и мечом ты дорогу полол. От разума - шлак, в сердце страсти излом. Твой бытности мир хаос проколол. Ты с миром сражался, убив компромисс. Ты не был ни знатен, ни прав и ни чист. Зазубрился меч, щит разбит и обвис. Покой только снится, бой пророчит горнист. Дошел и увидел, почти победил. Казалось, жар-птицу за хвост ухватил. Но сердца огонь вдруг опал, закоптил, И сбился ты с шага, свой путь проследил Разбитая в клочья чуть тлеет душа За ней ничего, ни двора, ни шиша За дымом надежд с толстой сажей мечты Над шуткой любви вдруг задумался ты. Изначально я хотел выложить его на фоне картинки с танком, но я не знал, где она сделана. Кстати, ее название "Будни бронебойщика". Пришлось сделать на фоне руин 35-й батареи Севастополя. Хостинг фотографий  |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:53 Этот рассказ был написан для конкурса на магии, точно не помню, что-то "Колдун ты маг или чародей, кто сердцу Вашему милей". Проводила его дама с пламенным взором. ПОДРУГА. Александра приперлась как всегда некстати. Иногда меня даже любопытство вместо зла начинало брать, откуда она узнает, что вот именно сегодня ее присутствие будет наиболее нежелательным. С Сашкой мы знакомы с учебы в институте. Пагубная ее привычка, похоже, зародилась там же. Наверное, по этой причине у Александры были только приятельницы, любовники и я. Только особо настырный мужик мог вынести несносный Сашкин нрав, чтобы потом с гордостью поставить себе галочку в записную книжку побед, сбежав через день после свершившегося. Мне всегда было смешно, долетит ли очередная «птица» до середины Сашкиного «Днепра». - Маш, ну что ты опять колдуешь над этой фигней? – мягко, как могла только она, возмутилась Александра. – Эту белеберду же никаким приличным языком не произнесешь! Пойдем лучше поклубимся! - Саша, клубиться я сегодня не готова, да и надоел мне еще в прошлый раз этот твой супер-клуб. Вот когда сменишь его на что-нибудь приличное, тогда и вернемся, - ответила я. – И вообще, я как бы занята. - Маш, ну ты всегда занята, как я к тебе, - надула губки Сашка в проверенном приеме. - Саш, ну ты всегда ко мне, когда я занята, - скопировала я ее тон, показав язык. - Маш, ну сегодня девушек без денюшек пускают, - кокетливо махнула она кудряшками. – А с меня шампусик или сухарик… - Нет, подруга, сегодня меня ждут великие дела, - попыталась я отделаться по-быстрому. - Маш, ну я уже почти месяц, как с Пашей рассталась, - попробовала Саша другую тактику. – На тебя все мужики клюют, так что и мне перепадает. - Вася, ты гонишь, а гонишь ты именно потому, что ты Вася, - сказала я, серьезно посмотрев на Сашу. – Мужики всегда на тебя падают. И в первый вечер они, наивные, думают, что им ангел с неба свалился. - Фу, какая ты, - показушно надулась Саша. – Ты же знаешь, что без тебя я постоянно в истории залетаю. Не пойду я без тебя. Саша картинно уселась в глубокое кожаное кресло. Кресло было добротным и сделано в лучших мужских традициях. Севший просто утопал там с ногами. Особенно красиво смотрелось женское приземление, когда ноги витали на уровне головы. Краем глаза я видела только Сашины коленки, упакованные в колготки с рисунком в виде каких-то легкомысленных цветочков. Подумав, что Сашка скорее уйдет, если на нее не обращать внимания, я вернулась к прерванному занятию. - Маш, ты долго еще? – оправдала Сашка свое «божественное» предназначение. - В холодильнике пиво, сухое белое и перекус, - ответила я. – Туалет ты знаешь где. Дерзай. - Вредина, - прогнусила Сашка. – Чего ты там делаешь-то? - Теория магии, архитектура заклинания, построение и фиксация матричных заклинаний на уровне подсознания мага или архивационную структуру типа «амулет», - сказала я правду в надежде, что Сашка обидится и уйдет. Дудки. Сашка мило хихикнула и, издав серию богатырских пописков, выбралась из кресла. Позади меня потянуло ударной дозой «Черутти» под смущенное посапывание кучерявого «хомячка». Я даже и не подумала свернуть файл. Для несведущих людей начала двадцать первого века написанное там было филькиной грамотой. Это была теория магии, а не поваренная книга ведьмы, обычно трактуемая, как «Секреты черной и белой магии» или «Создание приворотных зелий». - Ты вот ради этого тут провисаешь вечера напролет? – удивилась Александра. – Ради этой тягомотины ты ставишь под угрозу мою личную жизнь? - Саша, твоей личной жизни уже давно ничего не угрожает, - усмехнулась я. – А эта тягомотина мне просто жизненно необходима. - Мы что ведьмой заделаться решила? – спросила моя «подруга» язвенно. - Магом, - просто ответила я. – Мы были, есть и будем есть. Ведьмы, милочка, достигают желаемого иными путями и способами. Я не могу сказать, что они слабее или менее элитны, просто они другие. - А ты у нас, значит, магистра, - усмехнулась Сашка. – Нет, ты у нас магиня, магуша. И звать тебя нужно Матильдой для солидности? На мой взгляд, что ведьма, что магистра – одна муть. Что-то я раньше не видела тебя за этой ерундой. - Ой, Саша, ну оно тебе надо? Надо оно тебе, запудривать свою белокуро-кучерявую прелестную головку такими вот делами? – мило улыбнулась я ей в монитор. – Маг и ведьма – это два разных подхода. Основа взаимодействия мага с миром магии сродни математике, а ведьмы взаимодействуют по уже готовым рецептам, используя природные компоненты, наделенные силой. - Маш, ну ты что, правда, в эту муть веришь? – спросила Саша. – Кстати, а волхвы там всякие и колдуны, они-то кто такие? - Саш, это все разные подходы к использованию сторонней силы, - ответила я. – Разные народы по-разному обращались к этому вопросу, вот и получилась масса методик. Волхвы, кстати, исконно русские корни имеют. И перцы это куда как сурьезные. Не знаю, правда, остались они где-то или нет. Волхв – это если просто священник для языческих богов. Опять же для Руси эти боги были родными, пока не продали Россию за девку в византийскую веру. - И чем они колдовали? – удивилась Александра. – Как наши попы народ от денег освобождали что ли? Или как Гарри Поттер волшебной палочкой? - Нет, как ты, волшебной дырочкой, - усмехнулась я. – Вообще-то, они использовали силу богов, которые могли сами сотворить вопрошаемое, послать для исполнения природные стихии или же наделить вопрошающего какой-то заемной силой. - Во как! – обрадовалась Сашка. – Машань, а сколдуй чего-нибудь. - Чего тебе, горе луковое? – спросила я немного утомленно, понимая, что отделаться опять не получилось. - Давай сухарика холодного и фруктов к нему, - даже малость причмокнула Саша. – Фиг с ним с клубом, давай тут примем. - Совиньен блан от «Санта-Риты» подойдет? – спросила я лукаво, повернувшись к подруге. - Подойдет, - хлопнула та глазами. – А это что за зверь? - Чилийское сухое белое марочное вино из сорта винограда «совиньен Блан», - сделала я лицо «уставший лектор», - обладает светло-соломенным цветом и приятным свежим вкусом с преобладанием цветочных ноток, бла-бла-бла. Ну что пойдет? - Что, прямо сейчас? - Сашка кивнула, судорожно сглотнув. - Нет, к рождеству, - сказала я голосом Дональда Дака. - Только елку поставлю. Пойду, подготовлю крысиные хвосты и собачий помет. Покачав по дороге головой, я прогулялась на кухню и выудила с верхней полки холодильника одну из трех припасенных там бутылок. Вино было мне хорошо знакомым, и я с удовольствием выпила бы его с Сашкой, тем более что вечер для науки уже пропал. Заодно я помыла гроздь белого винограда и нарезала кусочек сыра Маздам. Его сладкие нотки шли в симфонию вина как нельзя лучше. Уже поставив все на маленький поднос, я на секунду задумалась. Да, чего-то не хватало для полноты моего винного счастья. На поднос легла нарезка соленой морской форели. Все. Поехали. - Ассара-дара-чукара, - сказала я из дверей залы, показав Сашке «козу» в стиле металлистов свободной рукой. – Готово. - Ма-а-шка-а-а, - куксиво сказала Саша, растягивая буквы. – Ты меня надула, а я-то поверила. Выкатив из угла журнальный столик, я поставила на него поднос. Вилки, дегустационные бокалы в виде тюльпана, салфетки, блюдечки. Черт, открывашка! - Ну почему я ее постоянно забываю, - подумала я. – Наверное, это мужское дело – возня с пробками. Нет, не пойду. Лениво. Сашка возилась, пытаясь принять удобоваримое для приема столь аристократических яств положение в глубоком кресле. Понадеявшись на то, что она не увидит, я аккуратно сплела простенький узор на первом уровне изнанки пространства и, наполнив его силой из близкой «паутинки», отпустила. Хлопок возвестил об открытии бутылки. Сашка не подпрыгнула только потому, что кресло не предполагало таких вещей со стороны сидящего. - Это как оно? – удивилась она. – Я же видела, что ты не трогала. Как оно случилось? - Магия, - подмигнула я. - Нет. Ты дуру-то из меня не строй, - схватила она бутылку. – Я видела, что она сама и вот фольга тут не срезана, а порвана. Как ты это сделала? Я сразу поняла, что ничего не выйдет. Каждый раз она ловила меня на какой-то ерунде и тут же вцеплялась в меня, как клещ. Я не стремлюсь к широкому кругу общения именно по причине странностей, без которых моя жизнь давно уже стала тусклой. Но Сашка почему-то постоянно вьет из меня веревки. Она приходит, когда хочет, делает в моем доме, что ей заблагорассудится, приводит ко мне своих ухажеров, правда редко. Я сама себе удивляюсь, почему до сих пор для меня этот вопрос остается без ответа. - Саш, ну ерунда все это, просто фокус, - улыбнулась я обворожительной улыбкой, которая безотказно била, как белку в глаз, мужиков практически любого калибра. - Лапшу не вешаем, показываем еще раз, - тон следователя не оставил мне надежд, что мой взгляд успешно ушел в песок. – В магию я не верю принципиально, но дурой быть не хочу. - Ну почему она каждый раз вцепляется мертвой хваткой, как будто чувствует магическое воздействие? – задавала себе в очередной раз я один и тот же вопрос, сплетая одними пальцами структуру «сонной капли». – Опять мне танцевать тут польку-бабочку. Черт, опять пару дней на подсосе после этих манипуляций с «клеткой». Жаль, что у меня нет своего источника. Пора бы уже подыскать. Сашка упорно цеплялась за такие воспоминания, мне приходилось тщательно прятать их под тоннами других эмоций, которые у Саши были связаны лишь с одной темой. Оставив подругу дремать в кресле, беспомощно свесив красивые ноги, я отворила проход в комнату, притороченную к моему жилью посредством пространственного кармана. Комната была небольшой, так как того завихрения магических каналов, которое ее питало, едва хватило бы на создание пространственной уборной у лентяев, пользующихся только готовыми выкладками. Мне же пришлось полгода ковыряться, оптимизируя потоки и вплетая в них соседние паутинки. То, что вышло, можно было назвать подобием источника. К сожалению, это не был источник, конструкцию приходилось постоянно подновлять. Возни с вызовом было не много, в заклинательном покое потайной комнаты было много чего полезного. Прибывший инкуб был из знакомых. Чаще всего приходил именно он. Не знаю уж, что ему нравилось. В первый раз вызвала его для интереса. Тогда мой квази источник работал со сбоями, энергия иногда мерцала, в структуре «клетки» бегали энергетические белки, что доставляло пойманному существу некоторые неприятные ощущения. Инкуб пришел в человеческом образе. Наверное, он был бы просто неотразим, не будь «клетки» и кое-какой артефактной защиты. Мы поболтали, он оказался на удивление начитан и просвещен в делах нашей реальности. Мне почему-то тогда стало неудобно, за вот такое мое поведение. Жил себе демон, занимался своими демонскими делами и на тебе, тащат куда-то, заставляют душевные беседы вести. Чтобы как-то искупить неудобство, я скатала из своей личной энергии небольшое колечко и, очистив от своей персональной энергетики, подарила демону. - Спасибо, Мати, - сказал тогда демон, - дар не велик, но фактически без затрат. Чистая энергия женского начала, вкусссно. Каюсь, начитавшись, я вызвала инкуба второй раз, мне просто хотелось попробовать свои силы в создании защитных амулетов. На удивление пришел тот же демон. Он как-то по-дружески улыбнулся, когда я предложила ему войти, раздвинув «прутья». Демона звали Дриэл. В тот раз он потратил всего-то с десять минут, чтобы обойти мой амулет. Нет, я могла бы загнать его тогда в клетку силой, но что-то женское во мне просило эксперимента. Я сдалась. Два дня я была обычным человеком, хоть Дриэл взял только то, что я позволила. Тогда я на два дня пожалела о содеянном. Амулет я все же доделала, а потом опять впустила Дриэла в мой мир, поделившись с ним энергией, скажем так, естественным путем. - Зачем я все это делала? - можете спросить Вы. - Мне было интересно, - могу вам ответить я. – И у меня тогда долго не было мужчины. Просто любимое увлечение, просто лень приводить себя в порядок, просто не хотелось ответственности и разговоров на тему «продолжим». Теперь он опять стоял в «клетке», улыбаясь мне вариантом улыбки между «привет, подруга» и «давай уже раздевайся». - Привет, Дриэл, - улыбнулась я. - Привет, Мати, - ответил он. – Неужели ты надумала? Или подаришь мне очередное колечко энергии без своей сущности? - Нет, хочу предложить честную сделку, - улыбнулась я. – Сандру. - О! Эта белокурая верткая бестия со сладким запахом разврата, кислой толикой похоти, горчинкой мазохизма и терпкими полутонами лезбиянства. Я рад, что не поленился откликнуться,- поклонился он. – Ты всегда меня балуешь, госпожа Мата. - Прошу тебя, не выжимай ее, сними излишки, чтобы успокоилась на недельку, я хочу закончить кое-какие дела, - попросила я. – Кстати, не балуй там, в прошлый раз мне пришлось подчищать за тобой. Слышала, что демоны трепетно относятся к семени, ибо достается оно не даром. - Прости, Мата, не удержался, - опустил голову Дриэл. – Ты ничего не говорила на этот счет. Я не боялась выпустить Дриэла в наш мир. Он производил впечатление осторожного и солидного демона. Пребывание в нашем мире сильно тянуло из него силы. Так что, скачав энергию, демоны старались уйти в свой мир, где этой энергии им могло хватить иногда на годы. Демон бережно взял на руки освобожденную от сонных пут мою Сашку. Я не боялась, что она что-то вспомнит. Инкуб на время подавлял все воспоминания, предшествующие его приходу. Так что я убивала двух зайцев, а если подумать, то и трех. Сашка забывала очередной мой прокол, сбрасывала в приятной форме свое сексуальное напряжение, и с Дриэлом оставались хорошие отношения. Мне даже стало до ужаса завидно, как очнувшаяся Сашка обвила руками шею симпатичного мужчины, который для нее сейчас был каким-то из последних поклонников по имени Паша. - Мата, можно тебя спросить? – повернулся ко мне Дриэл. - Давай, - согласилась я, подумав, что он спросит, зачем я регулярно отдаю ему Сашку. - Зачем ты для нее вызов делаешь?- спросил он.- Я уже не юнец, чтобы приходить на вызов в образе похотливого козла. Уж не знаю, почему люди так думают, сами же облекают нас в эту форму. - А как иначе-то? – удивилась я. – Оно и ей и тебе впрок идет. Кто же ей еще инкуба вызовет? - Сама и вызовет, - ухмыльнулся Дриэл. В следующий миг он уже страстно целовал Александру, а я оторопело опускалась на пол. Все складывалось одно к одному. Сашкина вредность в отношении мужчин, предчувствия, да и инкуб в образе козла. Подобное к подобному. Моя подруга была природной ведьмой до сих пор не раскрывшей свою сущность. Именно ведьмой, а не магом. Головоломка, наконец, сложилась в картинку. Стихия мага - математический порядок. Стихия ведьмы – шабашная вольница. |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 17:54 Этот рассказ был написан для конкурса " Летние приключения" (не помню точно, как-то так) :) КАТАЛИЗАТОР Константин Хвостополосатов. Остался охвосток последнего курса, ГОСы и диплом. Я еще не знала, что будет моим делом после окончания, просто сама учеба уже надоела, и избавления от этих приевшихся хлопот хотелось просто ужасно. «Фармацевт», - иногда смаковала я слово на вкус. Моя подруга Лана – Светлана каждый раз смешно кривила носик, произнося его. Для нее это было что-то из разряда некультурных терминов типа имиджмэйкер, дегустатор или психиатр. - Любаня, ну я не знаю, это квадратное слово попахивает ханжеством, пробирками и одиночеством, - сказала она как-то, застегивая на своей ноге подарок моей мамы к моему дню рождения. – Белый халатик, куча журналов, журнальчиков, журналюшек и позолоченные очки. - Свет, может тогда не стоит примерять босоножки, я уже их носила, - серьезно сказала я. – Еще прилипнет к тебе что-то из этих фармагнусностей. Я же себе не прощу. - Нет, Любка, босоножки сегодня я носить буду, они мне к платью и сумке, как родные, - погрозила пальцем Светлана. – Гена сегодня обещал не опаздывать. - Ладно, подруга, все ради тебя, - согласилась я. – Даже фармакологию к твоим ногам кину. У меня, кстати, отличные туфли от Фенди застоялись. - Гена, Генусик, Геныч, - смаковала Лана на вкус имя своего нового дружка, которому со дня на день намеревалась подарить восьмое или девятое только намоем веку звание «второго». – «Фенди»!? А ну-ка дай глянуть! *** Светка, да еще Анастасия – единственные подруги, разделявшие мою точку зрения и сумевшие с ней найти общий язык. Точку зрения звали Олег. Олег был всего-то на восемь лет старше меня. Как-то два года назад я совершила глупость и попалась в сети его обаяния. Нет, я не прилипла к паутине, как муха, в первый же вечер. Этот хитрый паук затягивал петлю неспаша и грамотно. Он был, в общем-то, обычным мужчиной без броской внешности, но его обаяние в момент разговора накрывало все в радиусе сотни метров, укутывая и слизывая достоинства конкурентов. Вот уже два года вопреки недовольству мамы мы жили вместе на моей квартире. Быт был не обременен детьми и заботами, но в отсутствие Олега я понимала, что не хочу продолжать этого. Когда же мой паучок возвращался с работы, моя уверенность таяла и стекала в дренажную систему его уверенности и обаяния. Я понимала, что он просто пользуется моим молодым телом. Но так приятно было плавиться в его уверенных, знающих все мои трещинки руках. Плюнув на подколки подруг, я сама училась пользоваться моим партнером. Вот и остались у меня Светка и Настя. Светка любила ловить на себе обжигающие взгляды Олега. Я была уверена, что он, не задумываясь, сломил бы ее хлипкую стену женских выкрутасов, растянув безумную похоть моей подруги на всю ночь и вернув миру к утру взлохмаченную плохо соображающую женскую сущность с минимальным набором ужимок. Но с одной стороны Светлана, понимая это, старалась не оставаться с ним тет-а-тет, с другой Олег – банально оценивал мое тело выше. Настя же была другой ипостасью женщины. Она была синим чулком. Я даже подозревала, что к своим двадцати четырем у нее вообще не было мужчины. Зато она на равных могла конкурировать с Олегом на поле психологии, логики или физиологии. Его чары просто не находили в ней трещинок, целомудрие просто не знало, что такое страсть. *** Идиллия закончилась в тот вечер, когда Олег все же переступил грань баланса. По бегающим глазам укравшей хозяйский кусок собаки и бисеринкам пота на верхней губе я поняла, что Светкина глупость допрыгалась. Я не обиделась на нее, хоть именно этого она и ждала. Я не устроила скандала. Я даже не возненавидела Олега. Я просто захотела порвать эти порочные сети. *** Немного потрепанный самолет уносил меня в город у моря, куда я давно хотела поехать. А через двадцать шесть минут моя мама должна была сделать давно лелеемый в душе шаг – предложить Олегу покинуть квартиру с вещами. Ни я, ни мама не собирались смотреть, что заберет этот зажравшийся паук. Я даже надеялась после отдыха набраться сил и избавиться от всего напоминающего о нем. Грудь предательски ныла, наполненная противным холодком, но я понимала, что оперативное вмешательство в этом случае – лучший путь к выздоровлению. Со мной «за туманом» ехали еще две девчонки моего курса, с родителями которых моя мама договорилась. Мы ехали на турбазу по путевке в трехместный домик. *** Турбаза была немного обшарпанной, хотя это могло казаться из-за изобилия солнца. Тут оно было везде. В пыльных окнах, в отраженных бликах листвы, в пропеченных ступенях скрипучей лестницы. С ним могло соперничать, пожалуй, только море. Мои попутчицы были просто в восторге. Я же пребывала в какой-то меланхолии. Это море было далеко не первым в моей жизни и не могло заполнить предательскую холодную пустоту внутри меня. Пляж, столовая, бар, танцевальный зал – все это я посетила в первый день с ними, окончательно поняв, что это не та компания, которая мне прописана. Второй день расставил все точки над буквами. Не дождавшись поздней побудки, я просто ушла на пляж одна. Обеденное рандеву наполнило мою душу благодарностью к моим товаркам. Они все поняли и решили не мешать. Я даже удивлялась потом, вполуха слушая их щебет о мальчишках-спортсменах и танцульках, как будто мне было не двадцать с хвостиком, а без колесика сорок. - Неужели паук так состарил мою душу, - горестно думала я, пробираясь по неплановой дорожке среди жухлых трав и кустов, ведущей к дырке в заборе. – Неужели мне уже не нужны мальчишки-спортсмены? Или я просто переросла их и знаю, что они мне - не компания? Жутко захотелось проверить свои чары хоть на ком-нибудь. Пожилой дядька в полосатых плавках и полотенцем под мышкой подозрительно посмотрел на мою «обворожительную» улыбку и, что-то буркнув, сошел с тропинки за куст. Мне стало почему-то смешно и очень легко. Забор отделял солидный ландшафт турбазы от дикого затурбазья, а дырка в его бетонной плоти светилась, как окно в Европу. Перемахнув небольшой остаток вытертой арматуры, я закрыла страницу сомнений. Предо мной тянулась тропинка, плавно переходящая в асфальтированную дорогу, ведущую вдоль пляжа. Там в закатном солнце сновал разношерстный народ, на который я шла охотиться. Я хотела глумиться, стебаться и надругиваться над их ханжескими манерами и целомудренными устоями. Вышло как-то иначе. Атмосфера сама накрыла меня, оглушив необычайной вседозволенностью. Толстая тетка бальзаковских лет, совершенно не стесняясь выпавшей из лифчика груди размером с арбуз, жалась к худосочному мужичку, млея от его неуклюжих ласк. Парочка совсем юной молодежи околосовершеннолетнего возраста взасос целовалась у кустов с бледно-розовыми колосками цветов. Поросший шерстью, как племенной хряк, мужик горных кровей что-то бурно рассказывал двум от души смеющимся девицам. Иногда, забывшись, он почесывал рукой свои выпирающие под плавками достоинства, вызывая округление глаз и новые взрывы смеха у благодарных зрительниц - Какой прелестный бедлам, - подумала я, медленно дефилируя вдоль дороги. – И я внутри него. - А не по пути ли нам, красавица? – спросил нагломордый парнишка моих лет. Он пошел дальше, поняв по моему скупому жесту, что пути в моем направлении нет. Еще пару раз мне еще что-то говорили и даже приглашали, но моя душа была глуха. - Не охладите лимонад? – прозвучало рядом насмешливо. Я уже собралась сказать какую-нибудь из заготовленных колкостей, поворачивая голову к источнику звука. В шаге от меня шел молодой и какой-то на редкость обычный мужчина. А вот бутылка лимонада в его руке как будто парализовала меня. Он на полном серьезе просил меня охладить ее. - Ну Вас же не затруднит, - улыбнулся он, как-то сразу сгладив мою неприязнь. – Я иду за Вами уже минут пять и успел увериться в реальности Снежной королевы. Почему-то все мои колкости потеряли актуальность, как будто они находились в параллельном пространстве и никак не могли пересечься с этим улыбчивым человеком. Я силилась что ответить, но молчание затягивалось. - Ой, простите великодушно, Ваше величество, - вполне серьезно поклонился он, даже шаркнув ножкой, - возьмите меня под свое прохладное крылышко, оградив стеной холода от местной шпаны. Почему-то меня перестала напрягать мысль о собеседнике, а льдинка души пустила первую малюсенькую капельку. Он просто как-то почувствовал это и молча пошел следом, отставая на полшага, как верный визирь или телохранитель. Первое слово я осмелилась произнести, когда мы прошли метров двадцать. - Почему? – спросила я. - Тут всего одна Снежная королева, - опять вполне серьезно поклонился он. - Вас не напрягает это дурачество? – глянула я на него. – Не думаю, что вам двадцать. Как-то не солидно. - Помилуйте, матушка, - усмехнулся он. – Здесь никому нет дела до нас. Они посмеются и тут же забудут, увидев нового шута, а Вам приятно. Разве ж это большая плата за благосклонное отношение? Через десять минут я сидела в небольшой кафешке на берегу моря, болтая с этим нестандартным человеком. Все в нем казалось мне каким-то балансирующим на грани. Даже сама обстановка была двуличной, как божество римской мифологии. Крыша, набранная из сухого камыша, как и заборчик, тихо шелестела под ласковыми ласками ветра. Добротные столы и стулья из бамбука, тем не менее, говорили, что место это не случайное, а вполне обдуманное. Хоть оно и смотрелось так же, как соседние заведения, тут была солидная мебель, продуманная музыка и неплохой выбор напитков. Мы пили светлое пиво с выжатым туда собственноручно лимоном и закусывали сдобренными имбирным соусом сушеными креветками. Я бы никогда не попробовала сама этот абсурд. - Леопольд третий, - представился он с улыбкой на лице. – Но для Вас просто Игорь. - Люба, - изобразила я знак молчания, прижав палец к губам, - для Вас просто Люба, без титулов. - Понял, - сказал он, сдабривая очередной высокий бокал соком лимона. Сок тек по бокалу, оставляя на нем волокна лимона, но это не казалось неряшливым. Что-то завораживающее творилось тут на моих глазах. Какое-то укрытое маской обыденности таинство касалось меня своей заботливой рукой. Как будто мир приобретал более яркие, но все же пастельные тона. - Ваша светлость Леопольд третий? – произнесла удивленно вошедшая в кафе симпатичная и очень ухоженная дама, сделав грациозный книксен. Как будто увидев случайно Любу и жутко удивившись, она даже покраснела. – Ох, простите, ваше величество. Простите покорнейше, свет не дал разглядеть Вас сразу. - Всеволод Облосский, Ваше величество, супруга моя виконтесса Анна, - сдержанно кивнул статный молодой мужчина появившийся следом за с ухоженной дамой. – Позволите ли присоединиться к Вам? Я оторопело замерла с бокалом у рта. Я понимала, что тут какой-то розыгрыш, но лица людей были серьезными и немного напряженными. Глаза девушки продолжали оставаться широко раскрытыми и удивленными, лицо подернулось пунцом смущения, а над верхней губой выступила бисеринка пота. Все действующие лица этого спектакля застыли, как будто ожидая именно моего решения. Мне почему-то казалось, что абсолютно все вокруг замерли и смотрят на меня, замешанную в этой нелепой сцене. Эта нереальная чушь вывела меня из равновесия и заставила сердце пуститься вскачь. Как будто в замедленном кино я смотрела на добротный сарафан симпатичной женщины. Красные горошины его материи логично и компетентно перемигивались с крупными красными бусами и пухлыми губками. Темные, почти черные глаза, гармонично растворялись в крыльях медного краэ, сдобренного красной уже в белых горох шляпкой с коротенькой вуалью. - Боже, когда это я так пристально разглядывала женщин-то? – спросила я сама себя. – И ведь не симпатичного ее спутника в солидном льняном костюмчике, а ее-плутовку. Игорь тактично кашлянул, как бы напоминая мне о просьбе. - Да, конечно, - чужими губами прошептала я, почему-то обернувшись к Игорю. Все опять как будто ожило и пришло в движение. Девушка села рядом со мной в галантно отодвинутое ее кавалером кресло. Кавалер сел рядом с Игорем, перед этим благоговейно едва прикоснувшись губами к моей руке. Глаза его при этом смотрели в мое лицо с преданностью щенка. - Привет, земеля, ты такой же, как и раньше, - улыбка как будто проступила через его мгновенье назад серьезное лицо. – Шубутной, немного растрепанный и непременно при королеве. - Привет, ребята, жутко рад вас видеть, - теперь уже встал Игорь и от души с засосом поцеловал Анну в губы. – Люба, знакомься, это - Сева, а это - Анна. Мы когда-то вместе учились в школе. Эстетами и ценителями прекрасного они стали уже потом. Мне было совершенно не обидно за розыгрыш, в душе плескалась какая-то тихая радость. Меня разыграли, разыграли с пол-оборота, мягко и уверенно погрузив в сомнения. Сказать честно, я даже на миг засомневалась, а не сплю ли я. Анна расположилась в плетеном кресле с грацией настоящей герцогини, с легкой улыбкой изучая меня. Ребята же тихо шушукались. - Пивка с извращением? – спросил Игорь Анну. – Или чего затейливее? - Виски со сливками виконтессе, Гоша, - сделала она изящное движение ручкой. – Сами хоть воду с извращением потребляйте. Ты, надеюсь, не забыл пропорцию? - Как можно, Аннушка, как можно, - согнулся в поклоне Игорь. - Не смущайтесь, Люба, Вам может показаться все это странным, но у Игоря все девушки так или иначе королевы, причем не только на словах, - бархатным голосом пояснила Анна. – Мы просто помогаем ему по мере сил держать эту высокую планку. К моему удивлению официант принес не готовые коктейли, а небольшой красиво ограненный графинчик с соломенной жидкостью, маленькую рюмочку с темной вязкой жидкостью и специальный сливочник. Под слова Игоря «фирма веников не вяжет» был смешан коктейль из виски-сливок-сиропа. Подумав, он смешал такую же штуку и мне. - Что разрешено виконтессе, то не запрещено и королеве, - сказал он загадочно. – Приобщайтесь Ваше величество. Напиток оказался очень интересным на вкус, хоть первый малюсенький глоток я сделала, сильно опасаясь за свои рецепторы. Виски я уже пробовала, ничего хорошего о нем в душе не осталось. Как ни странно, данный напиток гармонично сменил пиво с извращением. В сгущающихся сумерках он был более уместен. Музыка стала более танцевальная, когда голова моя уже стала легкой, а в ногах появился зуд, требующий сбросить излишек алкоголя в движении. По моему мнению, я танцевала хорошо, это заблуждение блудило в моей голове, пока Анна не вышла на небольшой пятачок свободный от мебели. Я засмотрелась на нее, а в душе даже появилась легкая досада. Но очень скоро это ушло на второй план, оставив место какому-то восторгу. Сева танцевал немного угловато, но очень солидно. Движения Игоря были какими-то нелепыми, смешными, но потрясающе веселыми. Странно, но их можно было бы назвать уютными, будь это применимо к танцу. Анна была цветком, птицей и связующим звеном нашей групы. Мы танцевали, принимали напитки и смеялись у заборчика из камыша. К нам приходили и уходили разные люди, создавая впечатление какого-то званого бала. Некоторые из них почему-то тоже называли меня «Ваше величество». Воспоминания под давлением алкоголя стали дискретными, разделившись на небольшие картинки. Игорь под смех публики танцует что-то клоунское. Я выписываю плавные кренделя вместе с какой-то молодой девчонкой, бесстыдно задирая платье чуть ли не до плеч. Сева и Анна целуются в центре круга. - Давайте-ка потанцуем, Ваше величество, - мягкая, но крепкая рука подхватила меня под локоток. – Вам это понравится и будет полезно. - Анна? – удивилась я, добавив полную чушь. – Я же тебе не пара. - Вот и славненько, - не смутилась она, увлекая меня опытной рукой в водоворот танцевальных превращений. Дополненные ее грацией и намеками мои движения стали как будто идеальным дополнением ее посылов. Народ хлопал, потом свистел, а когда наши ноги стали поднимать подолы сарафанов на грань приличия, о пол звякнул первый медяк. Спустя минуту, по полу звенел дождь из металлических кругляшков. Потом музыка сменилась на медленную, но Анна не оставила меня, продолжив теперь уже плавное кружение в паре. - Почему виконтесса? – спросила я. - Мы в школе были любителями ролевых игр, - прижалась она к самому моему ушку, обдав запахом тонкого парфюма, почему-то бросившего меня в жар. – Я была лучницей и любила показывать «козу-викторию» из двух пальцев. Кто-то стал называть меня «Вика», а потом и «Виконтесса». Вопрос за вопрос. Ты - какая королева у Гоши? - Я? – почему-то удивилась я. – Снежная. - Ого, он не повторяется, - тихо хохотнула Анна. – Он у тебя никак не больше, чем второй, а вот ты у него – гарантированно первая. Были королевы зеркал, королевы страны чудес, шахматные королевы. Снежной не было. Танец продолжался, и я постепенно стала замечать, что руки Анны как-то по-особому нежно перекладывают меня и даже поглаживают. - Боже, она меня ласкает. Нет. Конечно же, нет. Я никогда не буду делать этого с женщиной, - подумала я, окончательно краснея. Мы целовались с Анной сначала взасос, а потом опустившись на шею и дальше. Меня бросало в жар и холод. Сначала от стыда я застыла и напоминала тряпочную куклу. Но постепенно заводная Анна то там, то тут, пробежавшись по моим ладоням, пробудила их. Ломая свои установки и глубинные запреты, я ласкала эту феерическую женщину. Спустя несколько ударов сердца после моего оживления, в ней меня стало возбуждать все: ее духи, ее руки, ее ноги, упругость груди и жесткая курчавость заветного холмика. Уловив момент, она сдвинула в сторону белье и ловко впихнула свой пальчик в меня, а мой в себя. Я просто совершенно потерялась, разрываясь между удовольствием и остатками запретов. Не могу сказать, сколько мы стояли у дерева. Откуда-то издалека донесся голос Севы. Я не помню, что он говорил, но Анна под его словами сжала ноги и, вцепившись в меня, стала оседать, тихо похрипывая. Мы опять сидели в креслах. Сева, ухмыльнувшись, ушел в компанию каких-то ребят. Нога Анны, оставив босоножку, блуждала по моему бедру, предательски приподнимая ткань сарафана. Было приятно и немного стыдно. Намокшее белье слегка смущало, хоть видеть его никто не мог. Блаженно улыбаясь, Анна отделила знакомый со мной палец и демонстративно понюхала. Улыбка перешла в ранг восторга, и она закатила глаза в показательном наслаждении. - Вкусненько пахнет, - сказала она томно. – Ты – сладенькая, наверное. - Анна, ну брось ты нюхать это, - тихо сказала я, наклонившись к ней. – Дай вытру. Засмеявшись, Анна убрала палец подальше. Я покраснела. Ну кто бы мог подумать еще день назад, что я буду заниматься таким непотребством. - Ну что ты ведешь себя, как девчушка год как за двадцаткой? – спросила она шутливо. – Будь, в конце концов, взрослой, дай себе немного свободы. - Неужели я – лезбиянка, - незаметно произнесла я вслух, почему-то стесняясь сказать, что мои «за двадцать» едва ли немного больше того одного, что назвала Анна. - Ну что ты, Любаша, - ответила Анна. – Ты – пчелка или би-бика. Вон Гошу ты взглядом периодически облизываешь, как леденец. Лезби так не делают. - Это как? – удивилась я новым терминам. – Я не люблю кусаться и жалить. - Глупыш, - тихо рассмеялась Анна. – И мальчики и девочки – твои игрушки любви. Вот и весь секрет. Пользуйся, пробужденная виконтессой девушка-би. - А как же Сева? – спросила я. – Он же все видел. Он не ревнует? - Не. Девочек он целовать разрешает, вот мальчиков – нет, - махнула Анна, добавив как-то заплетаясь. – Я ему тоже мальчиков позволяю, но он почему-то их не целует. А за девочек я его побью. Даже за тебя. Вечер самопроизвольно заканчивался, гулянье перешло в застольный тип, кое-кто собрался уходить, ребята пьяненько шутили и смеялись. Анна вовсю целовалась с Севой, кажется, забыв про меня окончательно. Но подскочившее с ней возбуждение не уходило, зацепившись за что-то внутри меня. Я украдкой понюхала пальчик, который плотно дружил с Анной. К моему удивлению запах был приятным и даже заставил кровь постучаться в виски. Пахло немного духами, чуть цветами, мыльными нотками и все это было закутано в запах мускуса. Подчинившись совершенно безумной мысли, я лизнула палец. Конечно же, он уже не нес той заветной влаги, язык ощутил лишь слабую солоноватую нотку. Первой мыслью было выплюнуть, но что-то удержало меня и я, как дегустатор, покатала вкус во рту, пока он не пропал совершенно. *** Я практически заставила Игоря, обезумев от произошедшего между Анной и мной. Он не хотел так начинать наши теплые и влажные отношения. Думаю, что он просто понимал, что алкоголь, песок и усталость – не та атмосфера, что покоряет девичьи сердца. Из произошедшей возни практически ничего не вышло. У меня осталось только легкое чувство злости на себя и воспоминания о заботливых, мягких и умелых руках Игоря. Пока мы шли в наш с товарками домик, он был задумчив. Не знаю, что его нагрузило. - Сколько тебе лет? – почему-то спросил он. - Двадцать три, - почему-то сдавленно ответила я. - Шутишь? – усмехнулся он. – Я никогда не любил молодых девчонок. С ними скучно и поговорить не о чем. Ты не вызываешь этих чувств. - Завтра увидишь моих однокурсниц, - ответила я. *** Он поверил безоговорочно, бегло лизнув взглядом моих попутчиц. Назвать его лицо удивленным было трудно, но в нем как будто целых три секунды что-то зрело. Наконец, взгляд его опять потеплел, и он протянул мне руку. День мы повели в прогулках по городу. Игорь был совершенно непрогнозируем. Его выходки иногда смущали меня, зачастую веселили и уж совершенно точно возбуждали. В каждой его выходке подчеркивалось, что я – женщина, что я – желанная женщина, что я – женщина, с которой вечером у него будет нежность. Это безумно возбуждало. Мы ехали в машине, под увлажнившимся настроением мне казалось, что мой запах заполняет всю машину. Я неловко ерзала на сиденье и думала о том, что было бы хорошо утром положить прокладку. Но мысль о том, что она нарушит гармонию красоты белья, опять убеждала меня, что я поступила верно. Игорь уже несчетное количество раз успел заглянуть под мою юбку, мне было бы почему-то жутко стыдно показать ему кое-как прилепленные к белью крылышки. - Тебя что-то напрягает? – спросил он просто, поглядев на меня через отражение лобового стекла. – Скажи. - Да все хорошо, - улыбнулась я, опять поерзав. - Не обманывай, лисица, - свернул он к обочине. Шутками – прибаутками он выведал причину и сразу предложил просто снять ее. Я густо покраснела, ужаснувшись такому предложению. Мне почему-то показалось, что тогда я потеряю какой-то последний, хоть и эфемерный бастион. Игорь был настойчив, и после пятнадцати или может больше минут я, немея от своего поступка, стянула трусики, попросив его отвернуться. Только потом я заметила, что он внимательно рассмотрел процесс в отражении стекла, прилежно отвернувшись. Это меня возмутило, одновременно жутко возбудив. Я сама себя не узнавала, нарушая раз за разом свои собственные заповеди. *** Мы колесили с полудня, ночь уже была в своих правах, и хотелось просто отдохнуть. Я даже не подозревала, где мы и далеко ли до турбазы. Я просто текла по течению по имени Игорь, целиком в душе уже отдавшись ему. Это было какое-то сооружение времен войны. Немного выщербленный ветром и побитый войной бетон все еще был местами гладким. Луна добавляла картине какую-то особую загадочность. - Что это? – спросила я. - Бункер какой-то, - ответил он. – Мы тут заночуем. - Где? – удивилась я. - На бетоне, - показал он. – Он теплый от дневного солнца. Постелем матрас, простынку и лафа с легким ветерком. Полтора комара за ночь нам точно не помешают. У меня все в багажнике. Сначала я не поверила, а потом немного оторопела. Ночь, залитый призрачным светом луны осколок прошедшей войны, и только звезды над головой. Почему-то дыры в бетоне мне стали казаться более глубокими, а мысли ужами полезли вглубь земли, рисуя останки погибших когда-то бойцов. От этих мыслей стало прохладно, и накатил легкий душевный озноб страха. Захотелось по малой нужде. Я вообще всегда была стеснительно девушкой. Меня в ужас приводила одна мысль, что мальчишки подглядывают, когда я сажусь на унитаз. Из-за этого я частенько долго не могла устроиться в общественных туалетах, а в трудовом лагере один раз намочила трусы, выбирая кабинку без подлых дырок. Но тут все мое существо почему-то было окутано страхом. Я элементарно дрожала от страха, представляя, что отхожу от купола спокойствия, созданного Игорем. Наверное, от этого захотелось еще сильнее. - Игорь, я в туалет пи-пи хочу, - пробурчала я. - Вон мягкая бумажка, вот фонарик, - показал он, расстилая матрас. – Далеко не отходи, тут никого нет. Я честно попробовала сделать это сама и бежала обратно с брыкающимся сердцем, чуть не пустив струю на ходу. - Игорь, я боюсь, - призналась я. – Пошли со мной. - С удовольствием, - хитро сказал он, - кто же из мужиков откажется от такого зрелища? - Ты что, смотреть будешь? – искренне удивилась я. - Конечно, - заинтересовано посмотрел он мне в глаза. – Всегда нравились такие зрелища из губ прекрасного пола. - Ну ты наглец, - искренне возмутилась я. – Еще чего тебе? - Ну нет и нет, - согласился он, хитро глядя мне в глаза. – Ты вольна сама сходить. Я так и эдак пыталась призвать его к порядочности. Победил страх. Несколько раз я пристраивалась, каждый раз подскакивая под лучом фонаря, кравшимся к месту действия. Желание уже плескалось в ушах, когда я сдалась. Быстро подняв юбку, я села, попытавшись закрыть все. Но желание было сильным, я просто побоялась намочить единственный сарафан. Закрыв лицо подолом, я сидела, как на приеме у гинеколога, и с удовольствием на грани трепета предавалась постыдному делу на глазах у мужчины. - Ну хоть фонарем не свети, - взмолилась я. – Извращенец! - Тогда не видно, - резонно сказал Игорь давясь смехом. Стыд пополам с возбуждением гуляли в моей голове, когда я подмывалась поливаемой им на руку водой из пластиковой бутылки. Мысли одна безумнее другой волнами накрывали мою грешную голову, порождая отголоски стыда. Почему-то главным мне казалось, чтобы мама не узнала. *** Второе близкое знакомство было для меня сильно волнительным. Я была совершенно трезвой, смущенной и возбужденной одновременно. Игорь был нежен и заботлив. Кроме того, его старательность доводила меня до безумия. Он постоянно делал все не так, как мне хотелось, как будто играя на моих желаниях. Но постоянно предложенные им ласки и методы выворачивали меня какой-то животной похотью наизнанку. Я хотела быстро и бесконтрольно металась, а он делал это медленно и даже с небольшими остановками. Я мечтала о сильных ударах, а получала тягучее медленное проникновение. Даже поцелуи его были совершенно неправильными, прикосновение его языка как будто слизывало с меня всю культурную шелуху, заставляя выть и скулить. От стонов болела грудь, и хотелось пить. Все тело куда-то улетело, оставив на земле только это дурацкое желание. Мне было лень пошевелить даже волоском на голове. - Чертов извращенец, ты выжал меня, как тренировочный коврик, - прошептала я непослушными губами. – Я хочу пить, только это убогое чувство держит меня на этой сраной земле. Напившись, я благодарно уснула, пожалуй, впервые в жизни не задумавшись, а получил ли, что хотел, мужчина, находящийся со мной. *** Каждый день я, удивляясь до глубины души, откалывала очередной кусочек моих принципов. Иногда это было правило не пить водку из горлышка бутылки, иногда – не поправлять трусики, въехавшие в попу на глазах мужчины, а иногда – не ехать на переднем сиденье машины без трусиков, высунув обе ноги в открытое окно. Каждый раз перед тем, как сделать очередной скол я говорила себе: «Ну нет, я этого не сделаю никогда». *** Ресторанчик был у самого моря. Раньше там была какая-то трибуна, возвышенная над морем на десяток метров. Вокруг еще остались лавочки-скамеечки для зрителей. Что проходило на этом импровизированном стадионе, сказать было трудно. Важно, что танцплощадка как бы нависала над морем. Мы с Игорем, Анной и Севой были тут частыми гостями, почти все официанты знали нас, а Анну узнавали даже посетители. Ее зажигательные танцы не могли не оставить в памяти неизгладимый след. Мои упражнения на этой ниве тоже дали плоды. Может, я и не придвинулась к мастерству Анны, но приобрела раскрепощенность и какую-то танцевальную фантазию, которая делала мои движения непредсказуемыми. Коктейли уходили без спешки, лишь слегка подогревая нас. Анна с Севой куда-то несколько раз исчезали, в конце концов, вызвав у меня интерес. - Аннушка, куда вы пропадаете? – спросила я на ушко. - Секс, - прошептала она в ответ, - экстремальный секс практически в центре города. Попробуй, незабываемые ощущения гарантированы. Первый раз я чуть не взорвалась на миллион маленьких Аннушек, искусав Севе весь воротник рубашки. - О чем ты? – уточнила я недоуменно. – Ты же не о туалете? - Там тоже можно, но только в дорогих ресторанах, - подмигнула она, - хотя, там бывает и камеры стоят. Мы предпочитаем улицу и удивленных прохожих. - Ты шутишь? – еще больше удивилась я. – Я могу понять малолеток, но ты же – солидная дама. Тебя это не напрягает? - Напрягает, ой как напрягает, - прошептала Анна. – А как от такого напряжения голову сносит, ты даже не представляешь. Сейчас Гоше скажу, чтоб просветил тебя. Я пыталась отговорить Анну, но хмель придал ей уверенности, и Гоша все же узнал тематику нашей беседы. Узнав же, начал штурм моего бастиона, который мог остаться чуть ли не последним. Мытьё, катанье, уговоры, лесть, да бог его знает, что еще было пущено в дело. Я даже не поняла, как мы оказались под площадкой клуба. От колонн, на которых стояла площадка, доносилась музыка и разговоры. Пляшущие огни и лазерные узоры давали постоянно меняющиеся блики. Иногда громкий смех слышался, как будто девушка стояла, чуть ли не прямо у нас над головой. Между колоннами и морем, даже не огороженным парапетом, было всего-то метра два ровной бетонной плиты. Игорь нежно гладил, мое уже начавшее плавиться под его прикосновениями тело. Переминания с ноги на ногу все чаще стали порождать легкие всхлипы. - Ну ты же не тут предлагаешь этим заняться, - сказала я, полагая, что все это шутка. - Именно это место и рекомендовала Анна, - прошептал он в ухо. – Расслабься, тут никому это не нужно. - Ты шутишь, - извивалась я в его теплых руках. – Это же беспредел. Нас тут обязательно кто-нибудь заметит. Прекрати, Игорь. Все случилось вдруг. Вот я млею от его объятий, и вот я стою с задранной юбкой и трусами, спущенными до босоножек. А горячий и юркий язык гуляет по моему животу, вызывая судорожные конвульсии мышц. Спохватившись, я опустила юбку, накрыв Игоря. Но он даже не подумал останавливаться. Кто-то завозился наверху, рядом в море полетел огонек окурка. Меня сковал какой-то страх. Казалось, что весь мир смотрит на это безобразие, творимое прилюдно. Но прошла секунда, другая, разговоры, пошаркивания и окурки продолжались, но никто на нас не показывал пальцем. - Давай, Любушка, повернись, чуть нагнись и оттопырь попку, - с ехидцей сказал из-под юбки Игорь. Я сопротивлялась еще две или три минуты, пока какой-то взрывной оргазм не снес мне голову. Я понимала, что никак нельзя кричать и душила в себе крик, задыхаясь, как рыба, застыв и окаменев. Теплая ладонь Игоря нашла мой рот, и я с благодарностью вцепилась в нее зубами. Я выплескивала в судорогах тела и этом укусе все свое возмущение, страх и бурю неизвестных эмоций. Привкус соленого металла во рту вернул меня на землю. Игорь даже не подал виду, что ему больно, мягко развернув меня к колонне. Я сделала все, как он нашептал. Обхватив руками неширокую колонну, я выгнулась к нему. Я просто не понимала где я, что я и почему я. Разговоры и смех над головой заставляли меня постоянно вздрагивать, пока твердая настойчивость Игоря не раздвинула меня внизу живота. Время дрогнуло и слилось в каплю меда, тягуче и безумно сладко текущую внутри меня. Я опять взорвалась. Тут не было заботливой руки, и я не смогла сдержать стон. Это было ужасно. Я думала, провалюсь сквозь землю, вот так в содроганиях убийственного оргазма по самую макушку уйду в бетон. Когда паника вместе с оргазмом стала отпускать меня, колонна, мое платье и плита, на которой мы стояли, вдруг озарились светом. Свет показался мне просто всепоглощающим, я невольно прижалась к Игорю, прячась в его тени и насадившись со страху, как бабочка на булавку по самое ушко. Это был всего лишь прошедший рядом катер. Может, там кто-то и увидел нас, но останавливаться не стал, скорее всего, только в моей голове абсолютно все смотрели в нашу сторону. Выдохнув испуг, я подалась вперед, отодвигаясь от Игоря. Что-то натянулось внутри и тихо щелкнуло. - Постой, сладенькая, пиджачок соскочил, сильно ты на мое второе я наехала, - послышался голос Игоря. – Нет, не могу. Наверное, колечко внутри осталось, не нащупывается. - Да фиг с ним, - в полуобмороке сказала я, - ты успел? - Нет, ты была быстра, как комета, - усмехнулся он, погладив попку под моей юбкой. – Не беспокойся, с него ничего не выльется, потом спокойно вытащим. - Давай в попку! – выдала я последнюю безумную фразу, которую обещала самой себе никогда даже не представлять. Я сказала и сама напряглась, сильно перепугавшись, что Игорь согласится. Он, видимо, почувствовал и тихо сказал, приобняв меня: - Нет, конфетка, пусть это останется изюминкой в тебе для кого-то другого. Я не хочу твоей боли, особенно здесь и сейчас. Мы стояли обнявшись. Со стороны можно было подумать, что двое человечков просто тискаются, не решаясь позволить большего. Это можно было бы сказать, если не заметить болтавшиеся на одной туфле ажурные трусики и приспущенные шорты мужчины, которые во тьме легко было принять в таком положении за бриджи. Я где-то витала, Игорь гладил мое все еще подрагивающее тело. Не знаю, сколько бы мы еще стояли, если бы кто-то не высунулся из-за колонны и не нырнул обратно, выгнав нас из укрытия. Анна все сразу поняла. И подмигнув, сказала так, что невольно услышали и наши ребята: - Поздравляю, посвящение в беспредел завершено. *** На следующий вечер поезд уносил мою временную попутчицу обратно в суету прошлой жизни. Где-то там оставался Гоша со своими нелогичными, смешными и местами пошловатыми шутками и проделками. Где-то там оставалась брошенная мной в нахлынувшей тоске фраза: «Поехали со мной, мы все устроим.» Где-то там оставался его мудрый и правильный ответ: «Нет, котенок, лучше пусть я останусь для тебя безумным по всем понятиям приключением, твоим потусторонним проводником в мир близких отношений, твоим щемящим душу прошлым. А ты для меня останешься одной единственной и неповторимой Снежной королевой». Попутчицы о чем-то шептались, периодически бросая фразы о поцелуях и посиделках. Все это мне казалось банальностью, истоптанной тысячей ног однообразностью, таким махровым детством, целую вечность назад оставленным в покинутом родном городе. Целая вечность по имени Игорь разобрала на части закомплексованную и наивную девочку Любочку и собрала просто милую женщину Любовь. Тянущее внутри чувство утраты опять наполняло меня. Но в отличие от холода, оставленного пауком, там было тепло, оставленное романтиком и мечтателем. Горячая слезинка скатилась по щеке. - Растаяла Снежная королева, - прошептали почему-то трясущиеся губы. |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 18:00 Рассказ... а вот не скажу.  БЕЗ ГАЛСТУКОВ День выдался трудным, оправдывая все мои прогнозы. Пыльная раздолбанная всеми видами транспорта, включая вьючных ослов, дорога лениво ложилась под колеса нашего фургона. Это была просто очередная поездка к очередному просто клиенту с дружественной миссией доставки заказанных медикаментов с оптового склада нашей благословенной компании. Слегка притомившееся от подходившего к концу трудового сезона солнце ранней осени выдавливало свои звездные слезы через мелкое сито перистых облаков на многострадальную землю. Спешить по такой дороге было сродни расчесыванию запущенного пуделя обычной расческой – толку ноль целых фиг десятых, а все зубы на предмете приложения усилий. - Дим, ты душу из меня вытрясти хочешь за ранний подъем? – спросила моя боевая подруга Маргарита. - Нет, Маргаритка, я и так еле ползу, тут доехать бы без ущерба для психики, - усмехнулся я, - я в этих кишлаках первый раз, вы же где-то на выставке раздобыли этого клиента? Могли бы узнать, как проехать партизанской короткой тропой, чтобы не топтать эти козьи тропы, по какому-то недоразумению именуемые на карте дорогой. - Ты не дуешься на меня? – спросила она, стеснительно состроив мне глазки вместо дежурной улыбки. - Да ладно, все равно по дороге было, - состроил ей глазки в ответ я. Строить глазки было нашей давнишней игрой. Общаясь с клиентом, моя боевая подруга часто забывала выйти из роли, продолжая картинно улыбаться и стрелять глазками после переговоров и в мою сторону. Маргарита Владимировна была старше меня по ее словам «на полкапли». Сказать честно, я никогда не пытался узнать у нее возраст, навскидку прибавляя к своим двадцати пяти еще пяток. Маргарита не относилась к типу женщин, которых можно назвать красавицы, но термин «броская» подходил к ней как нельзя лучше. Определенно, слово «ухоженность» было ее визитной картой. Так что редкий мужчина, мужик или мужичонка могли пройти мимо, не облизав ее взглядом. Нужно отдать ей должное, она никогда не строила из себя «бизнес-даму», как некоторые пичуги из отдела продаж. По этой причине наша рабочая пара давно оставалась «неразменным рублем». Нам было довольно легко работать вместе. Я всегда шел на встречу, отдавая ей составление маршрута, прекрасно понимая, что для нее важно показать себя в лучшем виде. Ущерб в виде потраченного времени всегда компенсировался хорошим настроением. За это Маргарита Владимировна ценила меня и платила искренним уважением. За тройку лет работы вместе мы побывали в разных ситуациях, видели друг друга в горе и радости, бодрости и похмелье, постоянно находя в себе силы подбодрить напарника, а не просто снизойти до него. В поездках я обычно брал на себя роль водителя и грузчика, Маргарита Владимировна – штурмана. - Не спеши, Дим, тут карта, видимо, с местностью не сверялась лет сто, - сказала она мне, задумчиво рассматривая GPS навигатор, спустя час. – Должен уже был показаться перекресток, а тут только ямы и ухабы. - Может, твоим клиентам позвонить? – спросил я с надеждой. - Бес толку, я уже уточняла у них, - ответила Маргарита, - они, похоже, дальше своего Козопасовска дорог не знают. Все по наитию: «налЭво, там бАлшой камэн, за ним апять налэВо», попробуй найти дорогу по таким ориентирам. Развилка показалась совершенно неожиданно, выскочив на нас, как партизан из небольшой рощицы. За облезлым знаком виднелись пропыленные и выжженные солнцем первые дома селения. На небольшой лавочке в теньке совсем недалеко от дороги сидела, даже скорее возлежала, фигура серо-фиолетового цвета. Объехав, видимо, тщательно охраняемый памятью предков ухаб, нам удалось разглядеть фигуру подробнее. В более близком рассмотрении фигура обрела очертания милиционера. При нашем приближении к развилке «человек с ружьем» лениво махнул в нашу сторону полосатой палкой, даже не утруждая себя потугами встать. - Это гризли после охоты или человек? – спросила Маргарита, сморщив носик. - Гроза воров и угонщиков, гризли живут в Америке - усмехнулся я. - Давай, ты сам с ним поговоришь, - Маргарита вынула папочку с документами и, держа ее манерно двумя наманикюренными пальчиками, подала мне, - я с детства боюсь диких зверей. - Кто же откажет такой прелестной даме, - я тихо рассмеялся, глядя на образ школьницы, захваченной врасплох у мужского туалета. Обутые в облезлые тапочки-шлепки ноги блюстителя закона, оснащенные воистину боевыми по размерам и цвету когтями послужили бы предметом зависти с шумной дракой у хищных пернатых. Форменные штанишки, похоже, были на размер меньше, чем нужно и пребывали в модной у молодежи позиции «на бедрах», обнажая в одном месте игривый краешек белья «от кутюр» в красно-сине-зеленый цветочек. Форменная рубашка, расстегнутая «на груди», с трудом сдерживала натиск богатырского торса, который колосился густым черным волосом, раздвигая ткань цвета светлого баклажана до самого пупка. Украшением этого волосатого арбуза был видавший виды АКМС (автомат Калашникова со складным прикладом), поблекшее воронение ствола которого было украшено полосатой подвеской в виде милицейского жезла. Довершала картину фуражка с высокой тульей, похоже, сделанная на заказ, которая была молодецки «прибита» к затылку. При моем приближении фигура все же приняла сидячее положение, а когда я был в досягаемости броска, проблеяла что-то с жутким акцентом, сложив в одно слово звание, фамилию и еще что-то состоящее из гортанных звуков. Я даже не стал уточнять, что бы это значило. Увидев на кармашке правильный жетон, просто протянул документы на машину и права с забытыми между ними двумя полтинниками. -Ай, маладэЦ, - радостно отреагировал блюститель порядка, - гость в дом – радость в дом. Куда путь держишь? Мы поболтали «о погоде» минут пять, фиолетовый аксакал на удивление толково объяснил мне дорогу до места назначения, оправдав на все сто процентов два синие бумажки. Мы расстались с улыбками на лице, даже пожав руки. Мое возвращение Маргарита восприняла подозрительно. Она хранила молчание до конца поселка. - И все? – удивленно выдохнула она. – Как ты умудрился? - Техника обольщения, - улыбнулся я ей клиентской улыбочкой. – У мужчин свои секреты. - Он что, голубой, - скривила она манерно носик. - Нет, он натуральный фиолетовый, даже чуток баклажановый, - усмехнулся я. Дела у нового клиента делались неспеша и солидно. Нас накормили, расспросили и угостили Маргариту какой-то наливкой, откровенно понравившейся ей. Проводили нас тоже солидно, дав в подарок две туркменские дыни, пяток арбузов и специальный приз зрительских симпатий в виде бутылки наливки Маргарите. Нужно сказать, что я просто диву давался, как Маргарита крутила нашими новыми клиентами. Солидные аксакалы практически растаяли под напором ее женского обаяния, смешанного в пропорции гремучей смеси с толикой жеманства, ложкой пендитности и ведром манерности. К счастью, это была последняя точка нашего захода, к сожалению - самая дальняя. Не зная, как получится «на этот раз», мы имели добро заночевать где-нибудь, благо руководство тоже не могло устоять под напором чар Маргариты Владимировны, подтвердив нам гостиницу. Обычно наши командировки укладывались в сутки, так как следующий день был «отсыпным» и провести его можно было с толком для тела. В этот раз мы решили тоже ехать домой без отдыха в гостинице. По моим расчетам мы вполне могли успеть домой к полуночи. Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Мы сильно запаздывали. Сначала, заплутав в спускающихся сумерках среди аксакалов, саксаулов и просто аулов, мы выехали на трассу за семьдесят километров от намеченной цели. Потом нас мурыжили на посту милиции, пробивая по угону, а может, намекая на деньги. Первые подступы к родному городу замаячили, когда часы упорно намекали на три часа ночи. С наступлением темноты Маргарита, как и подобает приличному штурману, убивала тишину. Мы болтали о чем-то, рассказывали истории. Я поделился своими школьными воспоминаниями, Маргарита ответила тем же. Мы посмеялись над своими первыми шагами в области сексуальности, рассказали о наших первых свиданиях. Все было как обычно, как это случалось уже десятки раз в наших поездках. Мы мчались в ночи, отрезая километры пустоты, разбавленной редкими светляками встречных машин и угольками попутных. Мы останавливались в уже привычных для нас местах отдыха и пили горячий крепкий кофе, налитый из термоса Маргариты. Мы смотрели на звезды и молчали, чувствуя плечо друга. Мы снова пребывали в состоянии пути, ограничив наш мир притушенными бликами приборной панели на лицах и легкой музыкой дорог в наших сердцах. Все было как обычно, пока не случилось странность. - Я устала, но не хочу спать и не хочу домой, - неожиданно закончила фразу из истории одного школьного приключения Маргарита. Я промолчал, стараясь понять, как себя чувствую я сам. Промолчала и Маргарита, почему-то оставив школьную историю без конца. Чуть опущенное стекло вошло в сговор с ветерком, приносившим первые признаки прохлады ранней осени. Пахло перегретой травой и асфальтом, остатками машинного дезодоранта и почти ставшей предметом антуража тонкой ноткой духов Маргариты. Чувствовалась усталость, но спать, действительно, не хотелось. Я уже давно ловил себя на мысли, что после поездок усталость была скорее морального плана, а вот тело было готово на подвиг, протестуя целому дню сидячей пытки. - Поехали к морю, - предложил я. - Я без купальника, - пошутила Маргарита, - и вообще, не хочу на море. Мы опять помолчали. Двигатель тихо мурчал песню дорог, а покрышки добавляли в нее свою нотку шелеста. Я посмотрел на слабо подсвеченное лицо Маргариты, ища в нем признаки усталости. Мы были спаянным экипажем, и я знал, устав, Маргарита становилась капризной и чуть раздраженной. Но лицо ее было не капризным, а скорее отрешенным. Оно, кажется, потеряло опыт прожитых лет и стало лицом задумавшегося о «серьезной» проблеме ребенка. Она совершенно неожиданно повернула ко мне лицо и спросила: - Дим, ты никогда не хотел меня хотя бы мысленно? Взять и просто трахнуть? Вот так без всяких обязательств и последствий? Без мыслей о «потом» и «зачем это надо»? Просто раздеть меня и посмотреть какая я без одежды? - Маргарита Владимировна, - сильно опешив, смог выдавить я. - Да или нет? – уточнила она с тем же отрешенным детским лицом. – И вообще, какая я тебе Владимировна? «Между небом и землей» - вполне подходящее название для заведения, находящегося где-то посреди трассы. Я до сих пор пребывал в легком смятении. Манерно оттопыренный пальчик Маргариты указывал в окно машины на вход гостиницы. - Сними номер, Дим, я чуть погодя буду, - сказала она, почему-то едва ли не в первый раз потупив взгляд. Номер был без претензий, но неплох для гостиницы у дороги. Ванная или душ и добротная двухспалка - пожалуй, самые важные аксессуары гостиницы. Здесь они пребывали в порядке, дополненные неплохими чистыми полотенцами и на удивление хрустящими простынями. Почему-то хорошей идеей показалось принять душ, наверное, я надеялся, что мои мысли войдут в нормальное русло. Чистое тело и полотенце вокруг бедер почему-то опять вызвали у меня глупые мысли. Мне почему-то показалось, что все это какая-то шутка и Маргарита Владимировна сейчас зайдет и спросит, почему я в таком виде. Я быстро оделся, сменив белье и носки. Прошло еще пять минут, мои мысли метались по комнате, как летние мухи. Наваждением накатило желание побриться. В раздумьях я стоял в ванной комнате у зеркала и держал в руках станок для бритья, вожделея мысленно только одного, чтобы эта неопределенность поскорее кончилась. - Не нужно бриться, так интереснее, - послышался голос в дверях ванной комнаты. Маргарита Владимировна стояла на границе беспристрастного света ванной комнаты и загадочного полумрака прихожей. Свету на откуп было дано немногое. Часть бедра с юбкой, обласканная черной вуалью колготок нога в туфле и рука с небольшой женской сумочкой. Остальные детали загадочно таяли, оставляя в полумраке только фигуру. Почему-то именно вид туфли снова погрузила меня в мысленный хаос. Эта была хорошо знакомая мне туфля с немного сбитым изнутри каблуком и шкодной царапинкой на острой мордочке. Маргарита любила снимать туфли в машине, когда мы выезжали на трассу, положив на пол мягкий матерчатый коврик. Туфли же либо висели на кармашке двери летом, либо стояли позади ручки переключения передач в другое время во избежание затяжек на колготках. Туфля приподняла носик, качнулась и исчезла в полумраке, вырвав меня из задумчивости. Маргарита Владимировна сидела на кровати, положив ногу на ногу. Она была одета в «клиентский» костюм, который обычно всю дорогу висел на вешалке и надевался перед въездом в город. На тумбочке в световом пятне, отрезанном абажуром лампы, стояла маленькая початая бутылочка коньяка и тарелочка с нарезанным яблоком. Я неуверенно обошел ее, примерился сесть рядом на кровать, но, постеснявшись, занял кресло напротив. Маргарита улыбнулась и покачала головой, качнув волосы своей короткой прически. Затем уверенно встала, вильнув бедром, как могла сделать только она, легко крутнулась, подхватила бутылочку и через мгновенье оказалась на подлокотнике моего кресла. - Выпей малость, Дим, расслабляет, - протянула она мне коньячный мерзавчик. – Нам уже никуда сегодня не нужно ехать. Я машинально взял бутылочку, мимолетно соприкоснувшись пальцами и Маргаритой. Жидкость масляно подмигнула мне через стекло отраженным светом. На горлышке угадывались нечеткие следы помады. Я по привычке понюхал. К запаху коньяка приятельски добавились ее нотки. - Вы…Ты… - начал я, пригубив коньяк, - будешь? - Дим, забей на все, - коснулась Маргарита моей щеки, - есть ночь, есть теплая комната, есть мужчина и женщина в ней, а весь остальной мир идет на время в сад с ромашками и незабудками. Давай сегодня побудем чуть больше, чем просто «без галстуков», а завтра к вечеру все опять станет на свои привычные места, позволив нам сделать вид, что ничего этого не было на самом деле. - Я порву в клочья твои колготки с трусами, - мои губы сами по себе сказали, поразив меня своей пошлой наглостью. - Хорошо, - согласилась Маргарита, - тогда ты будешь раздеваться первым. - Я не умею стриптиз, - сказал я без следов былой смелости. - Не надо уметь, я будут тебе говорить. Она снова легко встала, ловко сделав какое-то танцевальное движение, опустилась на кровать в свою любимую позу. Колено на колене, руки сложены на них. Губы в легкой улыбке смущения. А блестящие в приглушенном свете глаза делали ее похожей на школьницу, случайно зашедшую в стриптиз-бар. - Носки. Часы. На пол. Рубашку. Не спеши. Джинсы. Стой, пусть так! Повернись. Приспусти белье. Глаза Маргариты горели нездоровым огнем. Я чувствовал себя смущенным от нелогичности ситуации. Но гормональный теракт делал свое дело, снимая слой за слоем мои цепи. Наконец, увидев на кровати просто симпатичную женщину, я как-то совершенно легко взял себя в руки. Переступив через упавшие джинсы с полоской трусов, я сделал шаг навстречу. - Нет, я отвечу не менее изощренно, - подумал я, стоя коленом на уголке матраса рядом с Маргаритой. - С чего начнешь? – улыбнулась Маргарита, облизнув губы, - чулки или белье? - Не-а, - покачал я головой, - зачем портить хорошую вещь, заберу, как трофей. Я легонько толкнул Маргариту в оба плеча, предлагая лечь. Она повиновалась, движение было красивым и соблазнительным. Замешкалась она, только пытаясь сбросить туфли. Я мягко перехватил ближнюю ко мне ногу и, подхватив вторую, приподнял на уровень своей груди. В разрезе деловой юбки мелькнул белый клинышек непокрытого кружевной резинкой чулок голого тела. Первая туфля глухо стукнула о ковровое покрытие. Освобожденная ножка выскользнула из руки и погладила мое бедро. Юбка подалась вверх, уступая движению ножки. Черное с бежевыми вставками белье по-хозяйски завладело моим взглядом. Отпустив вторую туфлю, я сел на край матраса. Маргарита с любопытством смотрела на меня, гладя свободной ногой мою грудь и бедра, стараясь коснуться особо разгоряченной части тела. Улыбка совпала с медленным движением пальчика «иди-ка сюда». Я улыбнулся в ответ и начал нежно и медленно разминать пальцы на ее ноге. Нейлон чулка делал ощущения немного бархатными, призывно шурша под моими пальцами. Первый, второй, третий… Маргарита откинула голову, прервав нить насмешливого взгляда. Вторая нога замерла на моем бедре. Подушечки пальцев, стопа, ложбинка. - Ну надо же! – громко прошептала Маргарита, - ну кто бы подумал, что массаж! Вторую ногу я не переживу, или замурчу или покусаю! - Только после того, как порву чего-нибудь, - напоминаю я, перенося внимание на вторую ножку, - уговор еще в силе. Упругое шуршание нейлона, податливая ножка, чуть скатанная резинка чулка, снежная прогалина голого тела на темном фоне белья. Гулкие удары крови в голове, напряженная часть меня подрагивает в такт этому набату. Повергая меня в трепет, моя собственная рука ползет по стрелке чулка. Коленка. Маргарита, прихватив ногами мои плечи, резко придвигается. Ну как же удержаться?! Я целую эту рельефно обрисованную коленку. Запах нейлона, белья и тела. - Ты моей смерти хочешь? – прошептала Маргарита, - порви уже что-нибудь! Ножки, вырвавшись из моих рук, сомкнулись на шее, потом, ласково скользнув по плечам, повисли на сгибах локтей. - Ладно, верю, - сказал я. Мой палец четко накрыл ложбинку между нижних губ, слегка продавливая влажную ткань белья внутрь. Резкий выдох и судорожное движение ног выразили нетерпеливое согласие тела. Тепло и влажно. Пахнет симфонией здорового женского тела… Остаток ночи – череда картин и картинок. Совершенно непочтительно сброшенный на пол «клиентский» костюм. Лежащие по обеим сторонам подушки черные чулки. Распечатанная пачка презервативов на тумбочке. Единственный квадратик покинул пачку, но в целости и сохранности завалился в чашку сброшенного на пол лифчика. Легко и естественно мы отдали друг другу сокровенное до последней капли души, как догоревшие свечи. *** Утро – это когда проснулся, даже если уже подали обед. Рубашка аккуратно висела в открытом шкафу. Джинсы, трусы, носки – все сложено на стуле. Как будто ничего не было. Одевшись, я выглянул в коридор с надеждой узнать что-то о расположении ближайшей кладези съестного. Со второго этажа лестницы было видно окошко приема клиентов, у гламурных деловых людей именуемое «ресепшн». У небольшого журнального столика сидела Маргарита Владимировна с невесть откуда взявшейся миниатюрной чашкой кофе. Рядом стояла дежурная, принявшая меня ночью. - Передать вашему супругу… - уточняла девушка. - Коллеге, просто коллеге, - голос и лицо Маргариты Владимировны выражали сильнейшее удивление с чуточкой негодования, - с чего вы взяли, милое создание, что мы провели ночь в одном номере. Это сообщение отредактировал waif-cat - 28-07-2011 - 00:27 |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 18:02 При написании этого рассказа ни один персонаж не пострадал. ЕБАЛАХТУНГ Была у меня "боевая подруга" с которой мы нечасто, но очень давно знакомились тесным образом. Поскольку мы иногда просто погулять выходили и выезжали, то просьба, типа "отвези меня домой, а то муж напился" был в общем-то нормальной, если, конечно, у меня было время. Это и была одна из таких просьб. У боевой подруги была годовщина предприятия в соседнем городке. Я приехал за ней, благо ехать было не далеко. В общем, вроде все не предвещало секса совсем. Подруга была выпимши, но не излишне. Сначала она предложила по-быстрому смотаться на море. Однако 80 км мне под вечер душу не грели, и я предложил заменить поездкой к озеру, это было не по пути, но не далеко. Посидели, поприкалывались, она чуть добавила коньячка. В общем, как бы смеркаться скоро, там комары могут начаться, стали мы собираться. Глядя в сверкающие глазенки, меня посетила мысль, что просто так не уехать. Так и вышло. Подруга, видимо, дошла до кондиции. Все как по нотам, не в первый же раз. Но...опа-на. Дело хотелось по-быстрому, но на даме почти бальное платье. Ее в таком наряде не природе разденешь - не оденешь, положишь - изомнешь. Мы-то сидели так, что я на бревнышке, она на коленках. Я уже предложил добраться до какой-нибудь гостиницы на трассе, но куда там. Кто видел женщину в стадии "вынь, да засунь", понимает. Стали перебирать где бы пристроиться. До машины идти метров 100, оказывается, далеко, так как меня уже активно теребили в плане избытка одежды и доступа к содержимому. По всем прикидам выходит, что только стоя раком на полную ногу с юбками на плечах, в прислонении к чему-либо. Вот тут и началось " нет, у дерева - не вариант, там корни, я каблуки собью, а у того кусты какие-то, колготки под 700 рэ, порвать можно..." В общем, я лихорадочно ищу место преткновения, а у меня пи-писку уже тянут, как большой огурец при этом весело хи-хикая. Плюнул я и говорю, давай уже сама покажи где, а то оторвешь или доиграешься. Дама выбрала молодое деревце. Смысл в том, что у него приблизительно чуть выше пояса была поперечная ветка прямо рядом с натоптанной дорожкой, типа и дама сыта и туфли целы. Мне бы подумать, да голова уже не в теме. В общем, прислонили даму на ветку, она уперлась в не грудью и руками взялась. Я какое-то время под смех задирал наверх юбки от платья, которые были с подкладом, как у балерин, для пышности, потом стаскивал жутко дорогие колготки до колен, потом мы выбирали устойчивое место для туфлей... Чуть не обкончался, еле в руках удержал себя. В общем, с помощью такой-то матери, вы соединились и плавно начали набирать скорость... Набирали мы ее хорошо в первые минут так пять полета. Дальше ветка стала сильно раскачиваться и попискивать. Сами понимаете, никто не задумался о ней, горемычной. Ну и повисела бы еще пяток - десяток минут, убыло бы от нее? Подруга моя вышла на цель и пошла в пике... Обычно у известной "Штуки" времен Второй мировой был вой, сопровождавший пике для морального давления... У нас это была сирена " а-а-а-а-с-с-с-с" с набором слов "мааа-мааа", "сссс-ильнее-не останавливайся" и еще кое-что в зависимости от положения звезд. Громкость, конечно, не во пример пикирующему бомбардировщику, но иногда впечатляет. Я обычно даю подруге разгрузиться и сам приговариваюсь ко второму или третьему разу. Так вот. Нужно же было этой сраной ветке сломаться именно в момент захода на пике. Как и бомбардировщик, набравший скорость, подругу из него вывести до полного сброса бомб практически невозможно. И моя проверенная в боях рухнула вместе с веткой, потянув и меня. Я все же еще был в своем уме и среагировал, высунув прибор, а вот дама поскуливала, стоя на коленках среди каких-то травянных кочек в офигенно дорогих колготках. Все бы ничего, я уже решил пристроиться, раз уж колготкам все равно ППЦ. Но тут до меня дошло, что кто-то рядом в кустах ржет в полный рост. Не знаю по чему, но меня это даже возбудило. Подруга же, малость придя в себя, начала ругаться довольно матерно и, стоя раком с юбкой на ушах, кидать в те кусты все, что попало под руку. Нужно, наверное, было присоединиться к ней в кидании, но я рассудил по-другому. Пока она была отвлечена, я опустился сзади и , выбрав момент, прихватил ее крепенько, задвинув по самый упор. Она дернулась, что-то пискнула и забрыкалась, отталкивая меня. Чтобы не упасть на задницу, пришлось встать. Но тут меня придавило, и я от души долбанул очередью в белый свет, как в копеечку. А потом меня пробрало. И поскольку в кустах кто-то продолжал умирать жидким стулом с этой ситуации, я тоже все сильнее и сильнее умирал от смеху. Подруга, увидев это, вскочила фурией и с криками "Ты прИдуууурок!!!!" хотела залепить мне пощечину или еще чего. Но то ли не попала, то ли я успел отвернуть, в общем, отточенные когти оставили мне на носу и лбу борозды торжества. Потом я со спущенными штанами пытался убежать, что почти удалось, так как жутко дорогие колготки были в районе колен дамы (чтобы не замазать нечаянно). Все кончилось тремя или четырьмя шагами, каблук застрял в трещине утоптанной дорожки. И моя прелесть в почти в бальном платье опять грохнулась на четвереньки. Потом были крики, слезы, один туфель - который с каблуком - улетел в кусты, второй почти попал в меня.... В общем, когда я уржался до соплей, стало понятно, что это даже не ППЦ, а просто полный провал. Дама ревела в голос. И ведь было с чего. Колготки аж за 700ры - две дыры на коленках, затяжки - хлам. Туфли - папа римский знает сколько рэ, но не меньше 5-8 тыров - хлам (один, который должен быть целым так и не нашли, может его обсосы, которые ржали в кустах унесли, как трофей). Платье почему-то не пострадало от кустов, но было в клочья расстреляно в районе спины из моей пушки. К моменту окончания боевых действий следы попаданий стали подсыхать и видок был, ну совсем не на тему "облили сметаной". Прическа в полном ахтунге и тоже с парой попаданий моей очереди...Сломан и ужасно болит один коготь. Тут-то мы и поняли, что это тот самый Гитлер капут, который мужу моей боевой подруги вряд ли покажется столь же смешным, как и мне. Не буду писать о наших жалких потугах привести все в подобие порядка. Пистонов получили все. Как потом оказалось, у моих штанов в районе внутреннего бедра застыл белый рикошет от моей очереди, а кресло машины было слегка подпорчено полувысохшими следами очереди на спине подруги. Она потом жутко дулась и даже купленные туфли с игривыми чулками долго не могли поправить дело.... Что уж там перепало от мужа она не сказала. Но, судя по тому, что мы все же не расстались, может удалось отбрехаться, а может, отработать :) Нет, я считаю, что этот секс был одним из незабываемых в моей жизни, но по тяжести провала мог быть хуже только волочащийся за Штирлицем парашют... |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 18:04 Этот рассказик обычно нравится дамам своей романтичностью. Дамы, для Вас!!!  ИСПОЛНИТЕЛЬ ЖЕЛАНИЙ Дорога нехотя стелилась под колеса жертвы российского автопрома 99 модели. Июль безапелляционно выжимал соки из праздношатающихся и игнорирующих взор его ока людишек. Цвет кузова "баклажан" плюс постоянно работающий с перебоями форточный кондиционер были слабой аргументацией в столь серьезном споре. По этой причине одна из симпатичных ножек девушки покоилась на боковом зеркале дверцы, а вторая, собрав венок ухоженных пальчиков на своей коленке, на сиденье. Да, в зеркало бокового вида видна была загорелая лодыжка с тоненькой серебряной цепочкой, но этот факт ни в коей мере не мешал управлению машиной, как собственно и периодически поблескивающий белизной треугольничек девичьего трепетного аксессуара, прикрывающего сокровенное. Обалдуй-ветерок нагло игрался с лоскутами юбки, делая процесс осмотра помех справа уж совершенно неприлично-приятным. Слегка обалдевшая от жары растительность стыдливо приоткрыла вид на вершину небольшой горы. - Ух-ты!!! А что это за развалюха? - любопытная мордочка попыталась протиснуться между мной и рулем в водительское окно, ощекотив мой нос волной пушистых волос. - Огрызок древнего монастыря, - сказал я, даже не глядя в ту сторону. - Хочу что бы мужского! - весело пропищал девичий голосок, - давай посмотрим? - Давай, - легко согласился я, сворачивая в какой-то переулок. Я, конечно, знал, что смотреть там особенно нечего, да и вообще, там жара была бы не в пример сильнее даже нашей баклажано-жертвы 99 модели... Но разве это трудно, может, человеку именно этого не хватит до призового воспоминания о проведенном отпуске? Хлипкая с виду церква была, как я и полагал, закрыта, осмотр остатков доступного архитектурного артефакта занял не более 20 минут, жара выкурила нас к подножию горы. - Ну как, ставим галочку, едем дальше? - слегка усмехнулся я. - Да, засушенную галочку... - весело кивнула девушка, - хочется пить и в прохладу. - Хочешь наколдую? - спросил я. - Вечером, - чмок в щеку, - но хотя бы воды, я бы попила, прохладной, - пальчик подвигался из стороны в сторону. - Как пожелаете, - сказал я максимально замогильным голосом, на стихающей нотке добавив - бесконтрольные желания могут завести не в тот рай... - Поехали, исполнитель желаний, - я был удостоен просмотра языка на сморщенной мордочке. Мы тронулись. Мы начали движение к желанию... - Пошли, - сказал я, открывая дверцу. - О, а где мы, собственно? - ножка покинула облюбованное зеркало бокового вида. - Следуй своему желанию, - сказал я, - и возьми в бардачке фонарь... - Ой! Мне уже страшно, - мне опять показали язык, - блин, эта дубина и есть фонарь? - Зря смеешься, - продолжил я мрачную тематику, - следуй за своим желанием... - Ну наконец-то меня нежно изнасилуют, - тихонько прохихикала девушка... Еле заметная, я бы сказал, натурально козья тропа вывела нас на довольно хорошо сохранившуюся площадку. Воздух стоял, как дотошный кремлевский курсант на посту. Слышалось нуденье мух и вжики шмыгающих стрекоз.Но доминировал над всем запах старой смазки, закрыв глаза, можно было подумать, что ты в ангаре с техникой. Приложив палец к губам в жесте молчания, я повел жертву желаний к их исполнениям. - Что это? - на меня смотрели два удивленных глаза величиной с тарелку. - Ты же хотела быть изнасилованной, - усмехнулся я, - самое место, безлюдно и глухо, как в катакомбах. - Я серьезно, - надулись губки. - Пошли, уж, любитель желаний, - погладил я пальцем внутреннюю сторону ладошки. Переход от света к полумраку и тьме был резким, как удар мясницкого топора. Два шага - тень, четыре шага - полумрак, девять шагов - почти идеальная тьма. Прохлада естественного природного кондиционера нежно накрыла плечи... - Чудеса... - послышался тихий шёпот. - Идем, - сказал я, - это половина желания. Луч "Маг-лайта", как игла джедайского меча, рассек тьму и, пробив во имя света пятнадцать метров бытия, уткнулся в стену тоннеля. Шаги гулко отдавались в оглушенных тишиной ушах, скрип мелкого камушка под каблуком сандалии казался скрежетом отпираемой двери. пятьдесят шагов - полет нормальный. немного нервное подергивание руки в моей ладони. Остановка. Поднятая с пола пылинки вспыхивают в расширенном луче фонаря. Игра новорожденных галактик завораживает, кажется, что для нас время остановилось и мы присутствуем при каком-то таинстве рождения вселенной. Краем глаза смотрю на девушку, когда-то голубые глаза стали двумя озерами ожившего темного хрусталя. Боясь нарушить момент, плавно тяну руку за собой. Сто, а может двести метров, ответвление штольни, игла вновь сфокусированного света выхватывает остатки ржавых дверных петель, вделанных прямо в тело горы. Потолок покрыт небольшими мутными сталактитами, кое-где видны даже небольшие сталагмиты. Прохлада, тем не менее, не становится ни сильнее, ни слабее, микроклимат пещеры взял нас на воздушное довольствие. Следующая за мной девушка не издает ни звука. Через несколько десятков метров слышится легкий шёпот воды и в симфонию воздушных ароматов вплетается четкая нотка воды. Еще десяток метров и мы на месте исполнения второго желания. Робкая струйка воды бежит по скальному пролому и, осмелев, совершает прыжок через полметра заканчивающийся в небольшой природной чаше. Края чаши покрыты налетом известняка, но вода в ней прозрачна и завораживающе красива. Каждая капля прибавляет в этой небольшой купели волнения. В расфокусированном луче волны похожи на перекат хрусталя. - Ее можно пить? - спрашивает голос андроида женского рода. - Конечно, - усмехаюсь я, - приступай. И вернись, наконец в мир живых. - А откуда ты знаешь об этом месте? - голос оттаивает. - Я тут вырос, - лаконично беру лицо в свои руки. Мы пьем из ладошек прохладную воду слегка отдающую мелом, но такую желанную в жаркий день. Тело уже остыло и совершенно не хочется умываться, хотя эта идея преследовала меня на протяжении всего пути. Девушка приседает около чаши. Поставленный у стены фонарь освещает отраженным светом ее фигуру. Горная эльфа. Вы думаете таких не бывает? Ошибаетесь. Световой пучок, отражаясь от пола игриво поднимается по ногами,спине и запутывается в светлых волосах. Зачерпнув воды, девушка смотрит на падающие в чашу капли и со стороны кажется, что это мелкие драгоценности падают в ларец. Вода ушла, эльфа встала и повернулась ко мне. Свет, забравшись по более светлым ногам под юбку играет театр теней, самый эротичный театр теней, который может подарить природа. Легкое движение и там вспыхивает и снова тухнет белый всполох, отраженный от белья. Расходящееся к низу летнее платье не дает свету пробиться выше пояса и там царит полумрак, выдающий очертания девичьей фигурки. На месте лица чуть более светлый провал, окутанный облаком подсвеченных пушистых чуть вьющихся волос, которые все же смогли отбить себе часть света, вырывающегося из-под прикрытия платья. - Желание исполнено? - звучит мой замогильный вопрос. - Да. - Полностью? - Да. - Ты готова оплатить его?! - чуть возвышаю голос. Молчание и застывшая фигура наводят на мысль о работе скульпторов античности. Я не удерживаюсь и начинаю тихо смеяться, протягивая к эльфийской статуе руки. Мы веселимся и обнимаем друг друга. Обратный путь я выбираю немного с подвохом.У штольни немного отводов и все они, кроме одного выходят на свет. Мы идем по тупиковому отводу... несколько раз сворачиваем в одну и ту же штольню... И наконец выходим к заваленному обвалом тупику. - Нас что, завалило? - звучит еле слышный шёпот. - Нет, конечно, - так же тихо отвечаю я. - Мы же не слышали грохота обвала. - А что же это? - Не знаю, - неуверенным голосом обманываю я. - Тут есть масса легенд о духах, уводящих людей в глубь горы. - Ну не ври уже, - голос такой же тихий. - ладно, пошли, может найдем выход. Мы делаем еще пару кругов по тем же переходам, видимо девушка слегка испугана, а то бы по некоторым приметным выщербинам могла бы увидеть, что мы кружим. Я останавливаюсь у развилки за которой будет прямой коридор к выходу, там даже должен быть виден небольшой светлый прямоугольник выхода в мир света. - Ты что остановился? - голос встревоженной маленькой девочки, которая увидела что-то во тьме под кроватью. - Не знаю, - вру я неуверенно, - что-то я не пойму, вроде иду туда, но не пойму, почему мы не выходим из штолен. Может, дух шалит? - Не ври, - меня легонько дергают за руку, - мне как-то не по себе и мурашки по коже... - Ну тогда все ясно, - говорю я с максимально наигранной обреченностью, - ты же слышала, что духи и призраки для просачивания в этот мир берут энергию из воздуха, он, естественно, холодает. - Не ври! - меня опять дергают за руку, - может, сквозняк. - Тут же нет сквозняков, вспомни, мы шли к воде, даже пыль не летела, а кружила на месте. Пока мы говорим, я потихоньку прижимаю девушку к себе, так, чтобы лицо было напротив моего. И мы маленькими шажками за разговором выдвигаемся из-за стены на перекресток. Как я и предполагал, там вдалеке виден крошечный прямоугольнику выхода, яркой звездой висящий чуть левее центра туннеля. Одной рукой продолжая прижимать девушку, как бы грея ее, я нажимаю кнопку фонаря. Легкий щелчок проходит незамеченным и теперь можно играть на плотности контакта. Фонарь вдруг начинает выдавать неровный свет, то притухая,то опять разгораясь. Я вижу глаза совершенно лишенные радужки, мне кажется, я переиграл слегка. Я улыбаюсь и забыв о кнопке отпускаю ее. Плотная и безнадежная тьма накрывает нас. Вопль на высокой ноте ударяет по ушам, фонарь чуть не выскальзывает из рук. Я прижимаю дрожащую эльфийку к себе и поворачиваю к выходу лицом. Второй вопль побил рекорд первого. Я судорожно нащупываю кнопку выключателя фонаря, обоснованно опасаясь, что третий вопль может оказаться последним для моего слуха. Я успел. Расфокусированный свет ударяет в стену. На меня смотрит лицо с омутами глаз, полных слез. - Успокойся, - я обнимаю девушку, шепча ей на ухо, - вон он выход. - Я боюсь, - шепчут онемевшие губы, - я помню, его там не было... - Мы вышли за поворот, - шепчу я. - Там его не было, - шепчут мне в ответ. Реанимация к свету была долгой, минуты текли, озаряя пыльные галактики в луче упавшего на пол фонаря. "Деревянные" губы постепенно сдавались моим ласкам, эльфийка теплела и приходила в себя. Обратно мы почти бежали, благо в штольнях почти не было хлама. Мы остановились на грани жары дня и прохлады рукотворной ночи. Эльфийка нежилась в моих объятиях, стоя ко мне спиной и тупо глядя в свет. Гуляющий у "порога" штольни ветерок щекотал мои ноги слегка развевающимся платьем и лицо кудряшками светлых волос... - Ты застранец! - было сказано уже уверенным голосом. - Это даже не требует доказательств! - Прости, - сказал я немного ошарашенный эффектом, ляпнув, - за желания нужно платить. - Я тебя укусю!!! - коготки вцепились в мои руки. - Нет, я тебя изнасилую!!! Прямо тут!!! Ты мне ответишь за мокрые девичьи трусы! - Правда? - удивился я, - Эротичнее будет поездка без них, я вижу, что платье не пострадало... На Южный берег Крыма мы выехали не скоро... солнце уже клонилось к отдыху, а штольня стала свидетелем злодеяния по согласию... |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 18:06 Этот рассказ обычно тоже нравится дамам... прямо затрудняюсь сказать чем. Дамы, это опять для Вас!!! НОЧЬ ОПАЛЕННЫХ СОЛНЦЕМ Было лето. Та его часть, когда еще нет убивающей все и вся жары, плавящей асфальт и сознание людей. Было море. Та его часть, когда вода дарует свежесть, но не липнет к телу, пропитывая его солью. Был конец отпуска. та его часть, когда сознание пропитано свободой, но еще не сидит на чемоданах. Закатное солнце лениво трогало лучиками воду, предвкушая скорое купание в море. Окружающий мир все больше принимал его правила игры, окутываясь оттенками спелого персика и шафрана. Передо мной лежал долгий спуск в три зигзага на пляж из трех волнорезов. Шла смена почетных караулов. Уставший и хорошенько прожаренный за день приезжий люд устало плелся в укрытие, уступая место коренному населению, наводнявшему прибрежное пространство в част таинства закатных красок. Вечер - не день, места на полупустом пляже всем достаточно, но моя ситуация напоминала хорошо известное выражение "свой среди чужих, чужой среди своих". Этот город не был мне чужим по праву рождения и прекрасной школьной поры, но я стал скорее чужим для обитателей этого участка земли. Почти пятнадцать лет прошло с тех пор, как я покинул его, наведываясь только в период скоропостижных и малопланируемых отпусков. В таком разрезе зрения не сильно хочется общаться даже со старыми приятелями. Нет, дело не в оскудевших отношениях, просто ритм жизни отдыхающего человека сильно отличен от обитателей трудовых будней. Мне нужна была душа, живущая в резонанс моему душевному состоянию. По понятным причинам мои мечты тянулись к противоположному полу, пытаясь осуществить обязательный пункт для каждого уважающего себя взрослого человека, находящегося вне родных для него пределов на отдыхе будь он Мэ или Жо по праву рождения. Если смотреть так, то потенциальных партнеров для общения было не так много, а самое главное, число их неуклонно уменьшалось. Практически поставив крест на затее, я поплелся к своему любимому участку пляжа, где в детстве мы любили нырять с камней. Теперь же в небольшом отгороженном волнорезом закутке был довольно уютный галечный пляж персон так на десять. Ба! Да тут люди! Стайка молодежи студенческого возраста явно собиралась, скатывая поролоновые коврики и стыдливо переодеваясь за пологами мокрых полотенец. Троица веселых мужичков и женщина резались в карты, периодически закатывая бурные смехопанорамы. Совершенно неожиданно тут оказался и подходящий моим мысленным посылам случай. Дама, с виду моих лет лежала на покрывале, читая одноразовую книжонку из серии "после прочтения сжечь". Закатное солнце подрумянивало бочок интересной незнакомки, придавая легкий медный оттенок светлым волосам, собранным в хвост. В этом месте обычно пушут, что фигура незнакомки была потрясающей, стройные ноги, ля-ля фа-фа. Для любителей приврать напоминаю о существовании такого индейского жилища пот названием "фигвам". Фигура у дамы была не без изъянов, но для своих лет смотрелась задорно и аппетитно. Все фетишные для меня части женского тела пребывали в гармонии с моими пожеланиями. Не знаю, нравилось ли ей чтиво, один пальчик крутил рыжеватую в свете светила прядку волос, а ухоженная ножка легонько отбивала по гальке такты только хозяйке известной мелодии. Извечный вопрос на тему "как завлечь внимание и что сказать, начиная беседу" был тут как тут. Сами понимаете, попытка была, скорее всего, одна. Потом широкие возможности отдыха летним вечеров в одиночку. Вообще, я - не охотник, которых теперь модно называть "пикаперы". На мой взгляд эти банальные коллекционеры - просто люди без принципов, совершенно неразборчивые в "еде" и уж абсолютно не затрудняющие себя вопросами пристрастий партнера. На мой небогатый, но все же имеющийся опыт, в таких случаях лучше сбить "приз" с толку, потом повеселить и сделаться приятелем. Пока пробирался по остаткам камней к пляжу, я продумал несколько ситуаций, забраковал и отбросил их. Время для принятия решения катастрофически таяло. Просто было как-то неуютно разыгрывать спектакль на людях. Решение пришло с первым моим шагом на гальку пляжа. Скажу сразу, это образ действия и мыслей не был мне родным - плагиатом взят у моего друга - по этой причине тело мое начало быстро наполняться адреналином. Я уверенно подошел к предмету моих мыслей, небрежно бросил рядом пляжный рюкзачок и, совершенно обалдевая от своей наглости, наклонился и поцеловал даму в соблазнительное плечико. - Привет, красавица, я тебя еле нашел, - сказал я, делая еще пару поцелуев в лопатку и шею между лопаток, - мы же договорились между первым и вторым волнорезом. Или ты решила не продолжать начатое вчера знакомство? Красавица на секунду застыла. Я немного отодвинулся, мало ли как оно пойдет, все же, как говорил поручик Ржевский "можно и ..., а можно и по морде получить". Очень медленно, скосив глаза, она повернула ко мне лицо. Мне стоило немалых усилий, чтобы удержать приятельскую улыбку и не рассмеяться. Взгляд был из тематики убивающих. Но в строгих карих глазах а-ля "учитель младших классов во гневе" угадывался загнанный в глубину демон страха.Я продолжал улыбаться, как улыбаются старому приятелю в стадии "почти друг". Сами подумайте, что мне еще оставалось. Только ждать хода со стороны. - Мы знакомы? - одна бровь немного приподнялась. - Соленая, - облизнул я губы, как ни в чем не бывало, соображая что сказать, - бар, вечер, танцы и аптека... Глаза потеряли испуг и часть строгости, выудив из карих глубин растерянность, приправленную толикой интереса. Незнакомка развернулась ко мне, опершись на локоть. На лице отразилась игра различных эмоций. Думая мысль "пошлют или не пошлют", я уселся по-турецки и улыбнулся чуть шире. Вчера я был в баре ближайшей турбазы, куда я собственно наведывался весьма часто по причине того, что хозяйничал в нем мой одноклассник. Так вот теперь, увидев лицо, я мог определенно сказать, что видел там эту милашку в шумной компании, похожей на девичник. - А... Привет, - выдавила девушка по-американски искусственную и очень неуверенную улыбку, - Ты, кажется, почти весь вечер танцевал с Танюшкой? Я точно помню, что вчера не такнцевал ни с кем по причине абсолютной трезвости. Одноклассник просил отвезти его после закрытия бара на дачу, так как он был уже выпимши. А зная мою слабость и податливость по отношению к друзьям, просто сел мне на голову, добившись моего "да". Вот и сидел я, попивая прохладный тоник, облизываясь в сторону намарафеченных женщин. Нет, я не патологический скромник, просто большинство пришло в бар потанцевать или выпить. А вот потом еще чего. Только вот мое "еще чего" было в обещании отвезти друга на дачу, а танцевать в трезвом виде я совершенно не любил. - Нет, мы с тобой танцевали раза три, потом еще целовались возле туалета, - еле сдерживая смех врал я, - ты же потом и предложила пойти на море на закате, как все местные делают... Лицо девушки сделалось печальным и озадаченным, улыбка скукожилась в гримасску. Она нахмурила брови, потом зачем-то закрыла книжку, заложив ее заколкой, почесала корешки волос на лбу, еще раз глянув на меня из-за пальцев. Я сидел, практически не шевелясь, и излучал улыбкой добродушие и обожание. - Я вчера была не совсем трезвая, - шкодно сморщила носик моя почти новая знакомая, - прости, я не помню, как тебя зовут. Мы что, правда целовались у туалета? И ... Глупо было надеяться, что дама не раскусит моей лжи, на мой взгляд, я уже и так втерся в беседу. Нужно было заканчивать розыгрыш. Вариантов было в общем-то два: прикинуться знакомым Татьяны или сказать правду. - И потом мы пошли ко мне, - подмигнул я, решив сказать правду. Взгляд незнакомки стал растерянным, кровь сначала отхлынула, а потом раскрасила видимое мне ушко в малиновый цвет. Я не выдержал и прыснул смехом, потом еще и еще. Девушка отвернулась под предлогом залезть в пляжную сумку. - Я, похоже, была жутко пьяна, неужели все было так ужасно, - прошептала она, видимо, сама себе. - Простите меня, - сказал я еле справляясь со смехом, - я вчера видел Вас с компанией в баре на турбазе, вот и решил составить компанию на пляже. Незнакомка на секунду застыла, вздрогнув, потом повернулась ко мне. Лицо выражало полную растерянность. На меня смотрели два огромных карих омута, до краев наполненные сомнением наполовину с непониманием. - Простите, ради бога, - опять сказал я, дотронувшись до ее руки, - Вы мне вчера очень понравились, но я не стал подходить и мешать вашему общему веселью. - Ужас... - выдохнула девушка, - ты меня разыграл. - Давайте искупаемся, пока солнце окончательно не село, - предложил я. Мы сидели около кромки воды, только что покинув ласковые объятия моря. Незнакомка, охватив коленки, смотрела пускаемых мной по воде "лягушек". - Как тебя зовут? - произнесла она, не отрываясь от моря. - Роман, - улыбнулся я ей. - Яна, - повернула она ко мне лицо. - Ты - настоящий злыдень, я тебя укусю. Бронзовая в последних лучах кожа моей новой знакомой была покрыта капельками воды, намоченный хвост волос оставлял на плече ручейки, обращенное ко мне лицо было с намеком строгости, но глаза улыбались. Я подвинулся ближе, так что наши головы стали рядом и прошептал в ушко: - Да, вот за ухо будет совсем хорошо. Неуверенный укус дал мне понять, что наказание понесено. Я в ответ лизнул плечико и, чуть повернувшись, шею. Яна лежала на подстилке, задумчиво глядя на море. Солнце окончательно предалось водным процедурам, оставив после себя розовеющую полоску облаков. Я откровенно пытался с ней заигрывать, то пробежавшись пальцами по спине, то еле ощутимо погладив бедро. Девушка не гнала меня, но и не подавала признаков заинтересованности. На очередной поцелуй она просто повела плечиком, как будто отгоняя насекомое. - Ладно, - подумал я, - неприсоединившиеся страны просто еще не поняли как лучше отдаться. Скажем честно, меня подогревал азарт, хотя по большому счету, я пока не чувствовал какого-либо возбуждения. Да и пляж, в общем-то, не был самым желанным местом для таких забав. И все же мое мужское начало толкало меня на авантюры, очередной из которых стало перо чайки. Распушеное водой и отбеленное солнцем, оно оказалось как раз вовремя под рукой. Сделав из него маленькую кисточку, я приступил к процессу растопки безмолвной красавицы. Тело вздрогнуло от первого прикосновения. - Зачем? - прошептала Яна. - Так принято, - прошептал я в ответ, - таинство вечернего пляжа. - Там люди, - указала она на единственную парочку в другом уголке закутка. - Да пребудет с ними сила воды, ветра и ночи, - прошептал я, наклонившись к самому уху. Яна улыбнулась, положив голову на скрещенные руки. Я приступил к таинству. Избегая традиционно щекотных мест, перо скользило сначала по спине, регулярно возвращаясь к пятачку между лопаток. По началу дама пофыркивала и пару раз засмеялась. Перо, погуляв по внешней стороне рук, шее и позвоночнику, робко спустилось ниже и, миновав поле материи, вышло на простор ноги. Дальше оно прошлось по внешним контурам ноги, избегая стоп, прокралось по середине икры и бедра, возвращаясь к ягодице. Проделало тот же путь по второй ноге. На первое же поползновение сунуть пушистый нос на внутреннюю сторону бедра в районе коленки последовало судорожное движение тазом вперед, прихватившее наглого возмутителя спокойствия. Отступив чуть назад, перо опять сунулось в интересные места уже выше по ноге, вызвав похожую реакцию. Над пляжем опускались летние сумерки, укутывая соседнюю парочку серым покрывалом и как будто даже гася звуки. - Перевернись, - я, как пес, несколько раз ткнулся носом в бок новой знакомой. - Не-а, - прошептала она. Я, чуть прикасаясь, провел пером рядом с подмышкой. - Ой! - фыркнула Яна, тут же перевернувшись. Она немного поегозилась, принимая удобное положение и, положив одну руку поверх другой, закрыла лицо. Небольшая грудь подалась вверх, а натянувшийся купальник очень четко обрисовал в остатках освещения ставшие упругими соски. Меня кольнуло чувство и, пробежав по спине, затерялось в голове. Не дав ему занять мой разум, я опять стал пером. Шея, руки, грудь. Даже материя нам не помеха, грудь еще больше подобралась, выпячивая соски. Яна судорожно выдохнула. Согласившись с ней, перо пошло дальше. Видимо, этим шаловливым пером был пройден какой-то порог, потому что мышцы живота постоянно сокращались под его невесомой поступью, а по коже пробегали мурашки. Намеренно не уделив внимания самому интересному холмику низа живота, перо пошло в обход ног. Раз пробежавшись по окружности бедер, оно смело залезло в ложбинку внутренней стороны бедра в районе коленок. Все спокойно. Но ноги снова судорожно сжались, когда перо двинулось вверх по внутренней стороне бедер, перескакивая с одного на другое. Опять проскочив ткань, перо пробралось по животу к соскам. Погуляв вокруг и опять укрепив в них веру и дух, оно снова пошло вниз. Покрутилось на стыке материя-тело внизу живота, постоянно вызывая движения живота и вырывающиеся вздохи. Потом исчезло. Я резко но несильно положил руку на выпирающий холмик. Яна выдохнула, резко накрыла мою руку своей и сжала колени, заключив ее окончательно в жаркий плен. Покоряясь, мое настроение совершило резкий скачок, особенно сильно выразившись в районе плавок. На момент Яна застыла, а вместе с ней и я. Потом она пару раз качнув тазом, убрала мою руку, оставив свою в районе пупка. Пока она пыталась безрезультатно рассмотреть парочку в другом углу закутка пляжа, я подвинулся ближе, так и оставшись в позе "сидя по-турецки". Я провел пером по лобку в том месте, где едва различалось в темноте углубление на холмике. Дама накрыла рукой перо и повернула лицо ко мне. - Хочешь? - спросил я. - Безумно, - честно призналась она. - Но не могу, я замужем. - Обитель пляжа на время освобождает тебя от этих обязанностей, - усмехнулся я, опять кладя руку на холмик под тканью. Сторожевая рука стремительно поймала и накрыла мою. Мы опять замерли в моменте перед истиной. Вот вторая рука моей новой знакомой нерешительно двинулась к моим плавкам, периодически замирая. Наконец, легкий толчок в мое упругое возвестил о подходе дружественных войск. Возвестил и тут же пропал. Мой палец стал не спеша пробираться ниже по расщелине между холмиков из ткани, нежно тыкаясь в бедра с намеком разойтись. - Подожди, - прошептала она. Я остановил движение. Яна отняла мою руку от холма Венеры, нежно погладила на весу, а потом, нашла мой средний палец и, накрыв его своим пальцем, уверенно направила между чуть раздвинутых ног безошибочно попав в нужную ложбинку. Вторая рука дамы наконец решилась и, уверенно отодвинув плавки в сторону, выпустила на волю мое продолжение, крепко охватив его. Не могу сказать, что было очень удобно, так как вторая моя рука была выведена из действия - я опирался на нее чуть позади, сохраняя равновесие, но я предпочел потерпеть. Одна рука Яны нежно и плавно обладала моим воспрянувшим мужским началом, нежно пожимая его и скользя по нему вверх-вниз в темпе медленного вальса. Моя же рука, ведомая опытным проводником, терла и мяла податливые губки через ткань купальника. Ощущался жар и частое напряжение мышц таза, пытавшихся помочь. Была и влага, только вот понять остатки ли это разогретой морской воды или эликсир желания было невозможно. Словно услышав мои сомнения, проводник сдвинул в сторону ткань купальника, позволив скользнуть нашему тандему пальцев на влажные поля любви. Мы продолжали скользить по верху, вызывая у женщины сокращения мышц и срывая дыхание. Трудно сказать, долго ли это продолжалось. Мой друг от столь медленного приложения стал твердый, напряжение разрывало его. Казалось, что еще чуть и он просто лопнет, но не струей оргазма, а как перегретый воздушный шарик. Движения таза моей подруги стали чуть более интенсивными, задержки дыхания более неравномерными. Вот она с силой прижала мою руку и вытолкнула из своих жарких угодий, нервно всхлипнув и часто задышав. Это явно был не конец. Я поднес палец к носу. Чарующий запах практически не доступный описанию в словах пробежал по моему сознанию и уперся в низ живота. - Потрясающе пахнешь, - сказал я. Бледное пятно лица с едва различимыми чертами повернулось ко мне. Секунда и, немного привстав, Яна, едва коснувшись, лизнула кончик моего центра напряжения. Я невольно дернулся, но чуткие и крепкие руки продолжали удерживать меня. - Вкусный, - послышалось в ночи негромкое слово. - Продолжим? - предложил я. - Не-а, я замужем. - Дружеский долгий поцелуй? - улыбнулся я. - Не-а - Ну не мытьем, так катанием, - я уверенно поднес руку, помогавшую мне в странствиях по ложбинам и длинно лизнул еще влажный палец, - потрясающе. Теперь можно по-взрослому? Ответом был смех. Я сначала улыбнулся, потом тоже засмеялся. И тут в забытом нами углу закутка раздался негромкий но протяжный стон, плавно переходящий в тихие всхлипывания, а потом затихающие вздохи. Мы на секунду замерли, слушая оду радости. Потом я обратил внимание на частое дыхание моей новой знакомой. - Дай, - поймала Яна мою руку, - пусть будет так. Уверенным движением она положила мою руку в раскрытую и влажную ложбинку и сильно толкнула своим пальцем мой вглубь себя. Я проник в обжигающее после легкой прохлады вечернего воздуха пространство. Девушка подобрала колени и сильно сомкнула их, потом ослабила "хватку" и несильно надавила но мою руку своей. Я нежно провел вверх-вниз по слегка ребристой стенке пещеры чудес, потом сделал два нежных поглаживания, вызвавших всхлип. Коленки опять сжались, охватив мою руку до локтя. Чуть усилив нажим, я коснулся маленького холмика с углублением по серединке. Коленки отпустили меня, а таз судорожно дернулся, потом еще и еще. Я нежно водил подушечкой пальца по этому небольшому холмику, сильно прижимая ладонь к влажным губам снаружи. Вздох перешел в тихий но протяжный писк. Я был зачарован. Люди бывают разные, для меня нет ничего лучше вида созерцания процесса улетающей в бездны космической радости женщины. Я на секунду отпустил холмик и нажал вновь. Все тело Яны дрогнуло, конвульсии бросили таз вперед, потом назад. Она вцепилась в мою руку, сильно царапнув коготками. Мой палец ощущал частые пожатия окружающего жара, как будто кто-то нежно и быстро ощупывал его. Яна пыталась что-то прошептать, но стиснутые губы выдавали только шипение и что-то похожее на писк. Рука девушки отпустила мой жезл и вцепилась в подстилку, сильно потянув ее к себе. - Не гаси эмоции, кричи, - тихо сказал я, - ради кого ты отказываешь себе в радости? - Ма-а-а... - громко простонала девушка. В тишине ночного пляжа это прозвучало как-то слишком уж громко. За волнорезом заржала какая-то компания подростков, в противоположном уголке закутка раздались приглушенные смешки, неуверенные хлопки, а потом тихо прозвучало: - Браво. - И Вам того же, - вполголоса ответил я. Яна продолжала судорожно вздыхать, зажав мою руку своими коленями. Я нагнулся к ней и нежно накрыл грудь, потом провел свободной рукой по животу, охватил коленку. Девушка отпустила скомканную подстилку, погладила мою свободную руку и плавно повернулась на бок, увлекая меня за собой. Мы лежали на боку обнявшись. На одной моей руке покоилась голова девушки, вторая же до сих пор сгорала во влажной ложбине женских страстей. Трудно сказать, сколько прошло времени. возможно минут с пять. Девушка потерлась головой о мою руку и ослабила хватку колен, потянув мою руку своей. Я поднес к глазам палец. В наступившей темноте едва угадывалась собирающаяся на его кончике капля. Палец сильно холодило после жарких недр девушки. - Что ты делаешь? - спросила Яна, увидев предмет моих созерцаний. - Эликсир всех времен и народов, - я аккуратно слизал каплю с кончика пальца. - Вкусно? - усмехнулась Яна, тут же схватив мою руку, - дай я тоже попробую. Девушка несколько раз лизнула мой палец. Я не удержался и прыснул смехом. Яна поддержала. Мы смеялись, прижавшись друг к другу. - Я, оказывается, кисленькая, - фыркнула девушка, - как тебе. - Ну, я бы сказал кисло-сладенькая, - серьезно сказал я, почмокав губами, как делают дегустаторы. Мы опять смеялись. Яна нежно нащупала мою пылающую жаром в ночи часть, нежно сжала ее. - Ты прости, - сказала она просяще, - я не могу, я обещала мужу. Давай рукой? - Да не надо, - попытался отстраниться я, - я и так от тебя получил больше, чем можно было просить. - Ну не льсти мне, я знаю, что это свинство, - пробурчала она, не отпуская моего друга, - как же ты ночью будешь? - Ерунда, - ответил я, усмехнувшись, - зато я точно могу сказать, что познал тебя. Мне понравилось, как ты сияла. - Ну уж нет, - тихо возмутилась Яна, - любое дело должно быть закончено. Масочку, опять же, хотелось бы. Мы оба рассмеялись. Потом нежные женские пальчики уверенно и требовательно сделали обещанное. Щека, подбородок, грудь, не удержавшись, она слизнула последнюю каплю. - Потрясающе! Сладкая с какими-то пряностями, - прошептала она, - у мужа обычно крахмал с горчинкой... - Кушай на здоровье... - рассмеялся я, - кормить нужно мужа правильно. - Знаешь, я завтра уезжаю, - грустно сказала девушка, - даже не знаю плохо это или хорошо. Проводи меня? - Конечно, - ответил я, поцеловав плечико прекрасной знакомой по имени Яна, подумав, - Ты подарила больше, чем можешь подумать. Был вокзал. Был поезд. Был нежный и горячий поцелуй, смутивший подруг и саму девушку. И была слезинка в уголке глаза, до глубины души поразившая меня... |
||
| waif-cat Свободен |
15-12-2010 - 18:11 В общем, на сей момент все. Что-то в конкурсах участвует. Что-то там зависло, пустив корни. Что-то подарено из рассказов. А без разрешения одаренного печатать не буду. А девушка с пламенным взглядом не захотела разглашать подарочный рассказ. Что-то можно печатать только на мясе... нефигасе... Появится что-то новое - выложим. В общем, не бейте, денег не надо, цветы в машину, а пинки - это не ко мне... мы тут красим-белим. |
||
| waif-cat Свободен |
28-12-2010 - 12:22 Рассказ участвовал в конкурсе "Новогодний ритуал". Чего-то там занял. Откровенно хотел порадовать голосующих, написал все в форме рассказа, добавил юмора в сюжет. Однако один человек повеселил, написав, что читать было просто лень. Вот такие они загадочные... РИТУАЛ. Константин Хвостополосатов. Сознание сильно болтало. Восьмой дзета поток по третьему нижнему слою всегда славился своей нестабильностью. Солидные люди сюда никогда не лезли, предпочитая комфорт потере времени. Дзета-восемь была очень быстрой, да нет, можно сказать, она была самым настоящим экспрессом. Только вот протиснуться тут можно было разве что одиночкам, которые не боялись в случае неудачного стечения обстоятельств оказаться в точке отправки в обморочном состоянии. И еще тут лихачили настоящие маньяки, для которых процесс был сродни прыжкам в пропасть на малом гравитационном крыле. Два человека, идущих спаркой в таких экстремальных условиях не были, ни маньяками, ни спешащими по делам любителями рискнуть. В них угадывался профессионализм, не имевший ничего общего с бесшабашной вольницей. Только расчет и обоснованный риск, который вырабатывался годами экстремальной практики. Да и в отличие от посредственных программных оболочек-матриц обычных пассажиров или «разогнанных» и «перекроенных» комплектов шифт-дайверов компоновка программных продуктов этой странной пары была воистину эксклюзивной. Нет, она не имела ничего общего с дорогими оболочками, которые продавались богатым туристам, где акцент ставился на комфорт и максимально чувствительную записывающую пси-структуру, компоновка парной команды была военной, а если уже быть совсем точным, то диверсионной. - Крим, поток очень странно лихорадит, напряженность гуляет в совершенно недопустимых пределах, - произнес один из специалистов, - прогноз, похоже, переплюнул самые скверные ожидания. Может, временно поднимемся на второй слой? - Сил, не вариант, - ответил напарник, - там нас слишком легко засечь. Лучше давай нырнем на четвертый. Знаю, что там может болтать еще сильнее, но иначе лучше вообще отложить все до лучших времен. - Крим, сам понимаешь, такого благоприятного шторма может не быть месяцами, - ответил первый специалист. – Давай, уже реализуем его. Пошли на четверку, дзета-три, проскочим этот клубок и опять на дзету-восемь тройки. Работаем. Четвертый был явным промахом. Удар встречного потока оказался настолько сильным, что пси-матричные комплексы разведчиков захлебнулись в лавине сбоев. Даже эксклюзивная компоновка пасовала перед разбушевавшейся стихией. Можно было бы сказать, что из людей вытряхивает души, если бы они имели тела. Сначала отключилось измученное сознание человека по имени Сил, а затем сдался и ведущий пары. Программные оболочки-матрицы тут же получили инструкцию на эвакуацию, но сила дисбаланса потока дзета-три четвертого слоя смежного пространства была столь велика, что надежнейшие матрицы спасательных программ проиграли схватку. Две едва тлеющих искры сознания уносились потоком, кидавшим их, как молодой пес любимую игрушку. ***** - Крим, ты цел? – послышался голос на канале связи ожившей пси-матрицы. - Порядок, - послышался ответ, - определяюсь. Пси-комплекс пространственных координат глючит. Точно могу сказать, что мы в шестом слое. Протестирую программу и можно искать путь домой. Придется поскучать, пробиты практически все контуры, мороки с наладкой дома будет выше крыши. - Ладно, занимайся, - ответил напарник, - я сливаю тебе свои мощности, оставлю только комплекс программ наблюдения, поглядим хоть, куда нас кинуло. Рамка-окно открылась с неохотой, показав внутреннее убранство какого-то помещения. Включив максимальную маскировку, проекция сознания Сила протиснулась в чужой мир. ***** Я сидела за компьютером и лениво гоняла мышку по просторам сети. На мой взгляд, последний день старого года – совершенно потерянный во времени промежуток между «еще» и «уже». Я откровенно не люблю все эти лихорадочные потуги запрыгнуть на отошедший поезд. Мечущиеся в предпраздничной суете люди, голосящие дети, необоснованная радость на фоне, в общем-то, простого события. Вот елку я люблю. Этот пережиток старых верований как-то неуловимо греет душу и создает в доме уют. Я не стремлюсь к помпезности, наряжая ее. Шары, гирлянда из тоненьких лампочек, несколько прядей блестящего «дождика» - вот, пожалуй, и все украшательства. Забыла, еще есть пара эксклюзивных вещей. Одна – это старинная игрушка в форме стеклянной фигурки оловянного солдатика на одной ноге, с незапамятных времен оставшаяся от бабушки. Другая – керамическая фигурка красивой девушки с развивающимися волосам и в бесстыдно распахнутом плаще. Фигурка схвачена как бы в момент прыжка. Руки распахнуты в стороны, одна нога вытянута вниз, другая немного подогнута. Как-то перед Новым годом ко мне зашла давняя подруга с дочкой. После нескольких минут созерцания ребенок сделал вывод: «Елка без красивой макушки – это неправильно». Мы с подругой долго смеялись этому серьезному изречению, а потом я с непроходящей улыбкой пыталась найти что-то на верхушку праздничного дерева. В одном из ящиков комода и была выловлена эта фигурка. Серебристая проволочка, охватившая пояс фарфоровой красавицы помогла ей остаться на вершине елочного мира. Сколько ни пыталась я вспомнить, откуда взялась эта прелесть, так и не смогла. С тех пор эта то ли фея, то ли ведьмочка постоянно смотрит на мою околоновогоднюю жизнь, проводя будние дни на гвоздике стены. На облюбованном мной форуме был полный предновогодний бардак. Большинство знакомых мне людей в сети не было, видимо, они пали жертвами праздничных приготовлений. Какая-то незнакомая молодежь откровенно дурковала, вывешивая похабно одетых, а скорее, даже раздетых снегурочек. На магическом форуме обсуждали новогодние ритуалы и гадания. Конкурсы закончились, даже свежих эротических рассказов не было. Скучно. Новый год я намеревалась встретить в гордом одиночестве. В родительский дом откровенно не хотелось. Может и принято этот праздник встречать в семейном кругу, но моя семья меня по многим причинам не понимала, а это вызывало легкую напряженность в отношениях. Мой любимый мужчина встречал Новый год со своей семьей. Я его ни в коем случае не винила. У нас были честные отношения, секс, культурные мероприятия и четкое понятие, что он – человек женатый. Если честно, мне это было очень даже удобно. Моя единственная подруга Александра собиралась поклубиться на новогоднюю ночь в знаковом для нее клубе, куда ее пригласил неожиданно вернувшийся из небытия и забвения старинный ухажер. Бутылка шампанского, соленая форель, два салата и хорошая телячья отбивная - вот и все убранство моего праздничного стола. Выглядело это скорее по-мужски, наверное, я никогда не была фанатом готовки. Меня всегда утомляло телевещание с его приставучей рекламой, так что, убивая время, я пыталась сначала смотреть какую-то молодежную комедию, потом что-то из фантастики. Кино не брало, меня почему-то постоянно не покидало чувство, как будто в квартире присутствует кто-то еще. Многие связывают с Новогодней ночью массу надежд и желаний, полагая, что она несет в себе какую-то необычную магическую энергетику. Я в эти чудеса не верила, по моим наблюдениям эта ночь на стыке декабря с январем ничем не отличалась от других, кроме людских переживаний, наполнявших мир различными вибрациями. Возможно, это было из-за того, что современный Новый год мы встречаем совсем не в то время, когда он начинается на самом деле. Минутная стрелка настенных часов отрезала очередной час жизни. Я подумала, что родственники под Новосибирском уже встретили Новый год. Скорее бы уже прошли эти оставшиеся часы. На мгновение мне показалось, что огоньки елки покрылись рябью, пересекаемые какой-то призрачной фигурой. Тут же прозвучал звонок входной двери, вырвав меня из состояния подозрительности. На пороге стояла Александра. Раскрасневшееся лицо пылало яростью, с которой совсем не сочетались легкая припухлость глаз и подпорченный дорожками слез макияж. - Маш, этот придурок все облажал, - проговорила подруга слегка подрагивающими, готовыми к потоку слез губами. – Он просто не смог нормально заказать место в клубе. У него даже не хватило ума сказать мне об этом заранее. Неужели он думает, что я пойду встречать Новый год в какую-то компашку мужиков с сальными глазами? - Может, у них глаза не сальные, а колбасные или медовые будут, - сморозила я первую попавшуюся на язык ерунду. - Машка-а-а-а, - по щекам Александры потекли слезы, - ну куда я теперь пойду-у-у? Не домой же мне к сестрам с их тупыми ухажерами-и-и-и… Уже ни в одно приличное место не попа-а-асть… - Ну, давай у меня, - вытерла я Сашкины слезы носовым платочком. – Я тебя накормлю, напою и спать уложу, моя сладенькая обиженная подружка. - Ну что мы у тебя в скукоте делать будем? – всхлипывания присевшей на пуфик Саши стали чуть тише. – Новогодняя ночь, а мы тут у придурошного ящика две бабы и ни одного мужика-а-а-а… - Да ладно тебе, подруга, - уверенно промокнула я очередную партию слез. – Хочешь необычного, это у нас есть. Ты вот когда-нибудь встречала Новый год по всем правилам с ритуалами и гаданием? Думаю, что нет. - Ритуалами? – глаза моей подруги на миг сверкнули удивлением. – Это фигня всякая, когда рухлядь старую за окно и для гадания сапогами кидаются? - Ну и так можно, - согласилась я. – Но мы же - продвинутые пользователи магии-шмагии, чего-нибудь оригинальное придумаем. Так, времени в обрез, за дело! Первый настоящий ритуал – это от пуза пожрать! Тогда и весь год у нас будет в достатке, давай, снимай пальтишко, мой руки и за готовку. У меня тут не ресторан, но с голоду не преставимся. Сашка сидела и хлопала удивленными глазами с остатками подсыхающих слез под мои энергичные потуги освободить ее от верхней одежды. Не знаю, что сыграло свою роль, но подруга ожила, встрепенулась и включилась в мою игру. - И что мы будем делать, кроме тематической обжираловки? – спросила Саша. - Во-первых, следовать приметам, - строго сказала я. – Их много, смотри не перепутай! Во-первых, если тебе в первый день Нового года в дом будет проситься бездомная кошка или собака, нужно ее хотя бы накормить от пуза, раз уж взять не сможем, потому что это наша удача. Во-вторых… - Ой, да ну их, придурошные приколы эти, - отмахнулась Сашка с робкой улыбкой на лице. Всегда ты шутки всякие придумываешь. - Почему же шутки? – спросила я серьезно. – Ты вот чего хочешь в Новом году? - Денег, - хищно улыбнулась Сашка мокрыми от слез щеками. – Много. И мужика толкового. С деньгами. Машиной и деньгами. В общем, и то и другое. - Тогда ты пришла по адресу, - рассмеялась я. – Делаем все по науке! Делать, в общем-то, было нечего, и я от души развлекала Сашку, вспоминая все подходящие ритуалы для привлечения денег. Сначала мы написали сами себе по письму и отправили их опять же себе-любимым в ближайшем почтовом отделении, по пути прихватив в магазине фруктов и пирожных. В конверт мы вложили по мелкой купюре, которая должна была стать нам в наступающем году привлекающим деньги талисманом, который, вроде бы пришел от кого-то по почте. Потом выяснилось, что на Сашке сегодня не надето ни одной новой вещи, что само по себе было выдающимся безобразием, ведь всем известно, что новая вещь, надетая на Новый год, должна принести в наступающем году удачу. Под это дело мы с шутками и пибаутками купили друг дружке по комплекту дорогого французского белья. Цена была не смешной, но такое дело бывает раз в году, да еще и с учетом новогодней скидкой. Немного покидавшись снежками, мы подобрали с лавочки пакеты и двинулись домой, нужно было еще пристроить обновки. - Машка, ты шизанутая, - смеялась Саша, подпрыгивая и пиная невысокие сугробы вдоль дорожки. – Ты самая шизанутая тётка в мире, но с тобой весело! - О! У нас очередной ритуал! – усмехнувшись, показала я на небольшой костерок из обрезанных по осени веток, который украдкой развела детвора на заснеженном газоне. – Идем! - И что тут делать нужно? – спросила Саша, глядя в чахлый огонек, лижущий сырые ветки. - Перед Новым годом полагается сжечь в огне все свои проблемы, невзгоды и печали, кинув в него какую-то ненужную вещь, - тоном настоятеля сказала я, показав язык примолкшей детворе. – Тогда в новом году удаче ничего не останется, как занять пустующее место несчастий. - У меня есть старый платок! – выкрикнул кто-то из детворы, и серо-коричневый комочек полетел в костер. Тут же в огонь полетели еще какие-то предметы, среди которых удалось разглядеть растянутую резинку для волос и поломанную расческу. Детворе этот ход понравился, и кто-то даже побежал домой за старой ненужной вещью, годящейся для костра. - Ну и что мне туда кинуть? – почесала сморщенный нос Александра. – Я даже сумочку у тебя дома оставила. - И у меня ничего нет, - сказала печальная девочка лет восьми, - а домой нельзя, загонят сразу. - Не беда, - улыбнулась я, доставая небольшую записную книжку и ручку. – Мы же не кто-нибудь, а настоящие маги! Будем сжигать символ! Берем по листочку и пишем на нем ненужные эмоции, эпизоды жизни, надоевшие вещи. Только выплюнь конфету, есть при проведении ритуала строго-настрого запрещено! У Сашки оказался карандаш для губ, а у девочки фломастер. Писали мы с шутками, пытаясь подсмотреть друг у друга написанные невзгоды. А потом три скомканные бумажки полетели в костерок. - Жаль, что больше нет ничего, - прошептала девочка. – Было весело. - Ха! Это же только полдела! – заявила я. – Теперь, чтобы закрепить результат нужно исполнить шаманский танец вокруг костра. - А прыгать через него можно? – серьезно спросил мальчик лет шести. - Можно, - заговорщически прошептала я, увлекая в кружение Сашку и девочку. Мы бегали вокруг костра, пищали, кидались снежками и прыгали через скромный огонь. Сашке, казалось, совсем не мешали каблуки, а детворе наша приличная разница в возрасте. Мы так увлеклись, что даже не заметили, как вокруг нас собрались ребята постарше и родители. ***** - Отпад, Машка, - радовалась раскрасневшаяся Александра, стряхивая расстегнутый сапог с ноги. – Я триста лет не прыгала, как укушенная коза. Ну ты тоже жару давала. - Сашунь, ты каблук поцарапала, кажись, - указала я на сапог. - Да ерунда, эти сапоги тоже можно было сжечь там под шумок, - рассмеялась моя подруга. До полуночи оставалось не так уж и много времени. Вволю насмотревшись на обновки, которые и были приобретены для Новогодней ночи, начали боевое облачение. Александра получила темно-красное белье с умеренными кружевами, я же себе выбрала полосатое черно-золотистое белье, выполненное в строгом стиле. Чтобы не испачкать вечерние наряды, стол накрывали в легком неглиже. Наверное, это весело смотрелось со стороны, как одетые в белье и чулки девушки накрывают на стол. Смотреть, правда, было некому. - Машань, а чего у тебя ёлка-то такая куцая, - спросила Александра. – Свистнула бы своим демонам, они б нарядили ее путем. Да и деда Мороза со снегуркой нет. - Нормальная ёлка, - пожала я плечами. – Кстати, демонов лучше не поминать. Есть поверия, что образ зимней ели пришел к нам от кельтов, и там она была совсем не радостным деревцем. - И что там было у этих кельтов не так с праздником? – спросила Саша, эротически облизывая испачканный в майонезе палец. - Кельтские друиды считали ель пристанищем лесного духа. Среди елового леса проходили кровавые обряды с жертвоприношениями, а на лапах старых елей развешивали внутренности, чтобы ублажить духов леса. Говорят, что позднее христианство боролось с этим и перенесло символ ели в свои ритуалы, сильно изменив его. - Отпад, - палец застыл во рту Александры. – Это вместо шариков почки с печенью, а вместо дождика – гирлянда из кишок… Вот те, бабушка, и новогодняя ёлочка… А добрый дедушка Мороз у них кем был? - Дед Мороз появился позднее, - пожала я плечами. – У кельтов была жестокая вера, и больше там было кнута, чем пряника. В ночь на стыке старого и нового года по избам ходил Великий старец Севера, собирая недополученные во время года подношения и жертвы. Сама понимаешь, после посещения такого ревизора в хатах оставались только вымерзшие трупы. Обычно друиды проводили обряд защиты для всего поселения, привязывая ночью обнаженную девственницу к еловому стволу на опушке леса. Наутро, сама понимаешь, у дерева была бледная и холодная девушка, овеянная дыханием вечности, сплошь в голубых и белых тонах. Есть подозрения, что она и была прообразом снегурочки. - Машаня, ну ты понапридумываешь всяких ужасов, - вышла из оцепенения Александра. – Не, я верю в доброго деда с бородой и сексуальную деваху во внучках у него. - Да верь в кого хочешь, - кинула я в подругу виноградиной. ***** Ко встрече Нового года мы были готовы. Стол накрыт в меру наших потребностей, для нас он был, несомненно, полной чашей. Комната тонула в полумраке, разгоняемом тремя свечами и телевизором. Новые вещи были должным образом надеты под наряды. Мою фигуру, а может быть и наоборот, украшало вечернее платье, Саша была в клубном костюмчике. Телевизор был включен в режим приема Кремлевских Курантов. У меня за отворотом матерчатой перчатки торчала купюра в сто рублей, у Сашки такая же денежка покоилась за резинкой чулка. Все приметы денежного года были налицо, дело осталось за малым. - Машань, а может, сейчас написать, вдруг не успею, - взмолилась Саша. - Нет, подруга, у нас сегодня ночь ритуалов, - пресекла я Сашкин скулеж. – Тут важно делать все по букве незримого закона. Пока бьют часы написать желание, сжечь, высыпать пепел в бокал и выпить. Вот тогда и будет счастье, иначе фирма ничего не гарантирует. - Ну давай тогда хоть шампанское откроем, - предложила Александра. - Ладно, давай так, я буду тренироваться в открытии бутылки, а ты в скоростном написании желания на маленькой бумажке, - подмигнула я подружке. – Иначе пузыри выдохнутся и магия тю-тю. Сашка усердно тренировалась писать на маленьких бумажках, а я в силу свое природной вредности давала умные советы. Первая скомканная бумажка полетела в меня минуте на пятой, вторая – практически сразу за ней. Ответом интервенту была скомканная салфетка. За развернувшейся баталией мы почти забыли о наступлении Нового года. Под речь президента продолжались боевые действия, в которые были вовлечены конфеты, виноградные ягоды и прочая попадающаяся под руку мелочь. Первый удар часов был для нас стоп-кадром. Бросив все, мы кинулись к столу. Я со своей запиской справилась быстро, благо писать было всего два слова. Александра пыхтела, кусала губы и постоянно смотрела на экран телевизора. Пузыристым оргазмом хлопнула бутылка, пробка вырвалась из моей руки и поскакала по стенам и полу. Сашка от неожиданности дернулась и толкнула своей прелестной попкой мою руку, пузыри несущую. От неожиданности я стукнула донышком бутылки о стол. Пенная струя соломенного шампанского, казалось, только того и ждала. Она прошлась по столу со свечами, изобразив пожарный шланг и, образумившись, вернулась к бокалам. - Вот черт, - пискнула Сашка, отряхивая руку, - еле написала, и чем теперь ее жечь? - Зажигалка на журнальном столике, - указала я на столик за креслом. Мы вместе потянулись за кресло к зажигалке и, понятное дело, свалились в кресло. А из этого кресла никто так вот сразу еще не поднимался. Мы каждой клеточкой кожи чувствовали, что часы отсчитывали последние удары, но поделать ничего уже не могли. Мне тогда почему-то подумалось, что люди, лихорадочно проживая эти последние мгновения старого года, подсознательно хотят получить власть над временем, как бы обрести над ним контроль. - Ну и фигли теперь с этой запиской? – указала сидящая в моих объятьях Сашка на кусочек бумаги в своих пальчиках. - Раз нельзя сжечь и выпить, ешь, - прыснула я. - Да пошла ты со своими ритуалами, вот сейчас как поцелую тебя! - Не-а, давай скорее бокалы, пока бьется пульс старого года, нужно выпить и пожелать друг другу здоровья, удачи и любви… Невероятным усилием Сашка достала неровно налитые бокалы, мы судорожно чокнулись и сделали глоток. Всего мгновенье мы смотрели друг другу в глаза наискось через стекло и пузыри шампанского. Потом Сашка порывисто оттолкнула мой бокал и ее немного сухие горячие губы прижались к моим. Время как будто лопнуло и застыло. ***** - А девчонки-то тут лихие, - послышался голос Крима на канале связи. - Хорошие девушки, - ответил Сил, - только им не повезло этим вечером. Я уже давно наблюдаю, мне кажется, что они обе немного одиноки. - Почему? – спросил первый разведчик. – Встречают себе праздник, я бы сказал, вполне весело так встречают. - По каким-то причинам они остались одни, ни семьи, ни любимых рядом, - ответил второй. – Сидят и загадывают глупые желания. Неужели в этом радость данного праздника. - Кто их знает? – ответил Крим. – Чужой поток, чужие устремления. Хотя, люди везде похожи. Эх, я бы отдохнул с ними, да назад пора. Что загадали-то? - Одна денег, вторая… не знаю, - ответил Сил. - Сил, ну так и будь ей добрым волшебником, - рассмеялся первый голос. – При тебе вся мощь диверсионной аппаратуры, способная взломать даже мозги. Насыпь девушке денег, у них же тут должна быть электронная система учета денег… Нам тут ни жить, ни работать, дерзай. ***** Долгий поцелуй сошел на «нет», когда за окном уже почти угасли отзвуки новогодней пиротехнической вакханалии. Кто-то кричал речевки, кто-то свистел, отчетливо слышался веселый лай собаки. - Это к новому другу, а может и жениху, - сказала я, опасаясь смотреть подруге в глаза. - Хорошо бы, - послышался немного хриплый шепот рядом. – А что рубль в моей тарелке значит? - Деньги, что же он еще может значить, усмехнулась я. - Ты в недоеденной записке не денег разве просила? - Денег, - немного смущенно сказала Сашка, - с мужиками один черт не везет. А ты? - У меня было всего два слова «Мужика Сашке», - рассмеялась я, наконец, осмелившись заглянуть в глаза подруги. Несколько минут мы смеялись, практически достигнув состояния истерики. Вспоминали и наперебой складывали словесную картину, пожалуй, самой необычной встречи Нового года. Сашка так и сидела у меня на коленях, ее грудь иногда чуть касалась моего плеча, и в такт этим касаниям меня почему-то покусывали вспышки внутреннего огня. Видимо, Сашка тоже почувствовала это, замерев взглядом на моих губах. Молчание начало стремительно наливаться горячей энергией страсти. В этой тишине писк Сашкиного телефона оказался каким-то просто потусторонним гласом. Наваждение пало, не знаю, спас ли нас телефон от падения или отдалил от взлета. - Посмотри, кто прислал СМС-ку, - предложила я, чтобы скинуть неловкость. - Да ну их, сейчас начнется, - пробурчала Сашка, потихоньку выкарабкиваясь с кресла. - Посмотри, - настаивала я, - у нас же ночь ритуалов. Первый знак Нового года должен быть важным. А ну как поклонник новый? - Офигеть! – Сашка даже села на подлокотник кресла. – Мамочки мои, ну и шутки. Я взяла из слабеющих пальцев подруги трубку мобильного телефона. На сенсорном экране был текст сообщения из банка о состоянии счета, гласивший, что на счет поступил перевод в триста тысяч евро. |
||
| waif-cat Свободен |
29-12-2010 - 15:14 Этот рассказ участвовал в конкурсе "СССР в 21 веке" на форуме ГРвСССР. Занял второе место. Сюрприз однако. Рассказ нужно было написать про кого-то из членов гильдии. Собственно, я ни с кем близко не знаком из этих людей, мякнул, типа написать просто рассказ про СССР в 21 веке. Сударыня Лиора намекнула, что можно про нее, но детали биографии не дала. Вот и получилась она в рассказе, как уж получилась. По крайней мере, я старался. ***** ЛИОРИНО УТРО. - Как же достал этот гимн в такую рань, - подумала Лиора, перевернувшись с боку на бок. – Даже подушка не помогает. И ведь нельзя просто отключить этот несчастный нетбук, ведомственный выделенный канал, будь он неладен, свежие сводки, отчеты отделов и планировщики пришлют разнарядку на день. А еще куча всякой вездесущей пафосной чепухи, которая по знакомству попадает в закрытые, вроде, ресурсы. И ведь спать еще можно и спать. Нетбук на пяток минут притих, а потом опять запищал, добросовестно оповещая хозяйку о приходящей информации. Лиора поворочалась, попыталась закуклиться в верблюжье одеяло, потом спрятать голову под подушкой. Ничего не помогало. - Вот ведь, черт, сегодня четверг, - сонно вспомнила она. – Будет ранняя планерка по конференц-каналу, нужно вставать и приводить себя в порядок. Хоть некоторые товарищи и не утруждали себя, появляясь периодически перед недремлющим оком камеры в помятом виде, Лиора таких вольностей не понимала и к своему виду относилась требовательно. Холодной воды не опять было, а из горячего крана текла чуть теплая робкая струйка. - Да чтоб вам сралось только стоя и обязательно на голове, - в сердцах выругалась девушка. – Ну почему всегда, когда у меня четверговая утренняя мозголомка, в котельной ночная профилактика, которая заканчивается только к восьми утра? Умываться горячей холодной водой нашей героине было не впервой. Тут главным правилом было практически государственное стратегическое планирование, только в объемах умывальника. Девушка тщательно просчитала последовательность действий, разложила щетку, пасту, мыло полотенца и включила быстро нагревающуюся воду. Она, конечно же, успела. Мало у кого и какой опыт был в жизни нашей советской действительности двадцать первого века, Лиора была мастером во многих специально-прикладных дисциплинах соцбытовухи, а уж в скоростном умывании равных ей, пожалуй, вообще не было. Отряхнув с рук остатки уже горячей воды, девушка подхватила полотенце, автоматически показав крану язык, в сердцах подозревая его в соучастии заговора водопроводчиков. - Так, чего тут у нас утром предлагает соцпотребкооперация? – спросила рыжая девушка своего друга холодильника. – Открывай халат, будем из-под полы отовариваться. Холодильник солидно молчал. Еще бы, это Вам не какой-то там туда-сюда «Сам ты всунь, сам ты высунь», Лиора была счастливой обладательницей новинки и гордости советского хладмашинпромпотреба. Новенький «ЗИЛ» блестел хромированными ручками и зелеными глазками сервисной компьютеризированной автоматики. Нарезанные кусочки хлебного кирпичика были сунуты носом в старенький, но еще рабочий тостер «Искра» магаданского завода электроприборов имени товарища Сталина, а высокий стакан с молоком в микроволновку «Электроника 2854 Бис-прима Элегия». Все. Можно было упасть на пуфик кухонного уголка и урвать у жизни пару минут сна до готовности завтрака. Закрытые глаза - не повод ко сну, об этом Лиора давно знала, но каждый раз пыталась обмануть свое естество. Ей опять думалось: - Интересно, сегодня планерку будет проводить зам по гражданской обороне или начальник отдела пятилетнего планирования? Лучше бы габоннник-оборонник, хорошее настроение утром – половина дня как по маслу. У Владлена Виссарионовича постоянно проскакивали одиночные, а иногда и стадные военные термины. Ну как можно было удержаться от улыбки, вспоминая его перл, произнесенный в прошлом месяце «Кто спит, Встать!! Что, Амалия Яковлевна, спите на планерке, а ведь это – почти рабочее место. Вот из-за таких антисоветских элементов Родина в опасности! Ближе нужно к идеалам революции быть, ближе. Подъем, сорок пять секунд на сборы, трусы в сапоги заправили и кросс на три километра. И чтобы грудь колесом, как у орла, а задница табуреткой, как у бобра. А то Вашу филейку даже из полнопрофильного окопа вражеский снайпер отстрелит по самые резинки на чулках. Распустились тут, нет на Вас товарища Сталина!» Воспоминание вызвало сначала улыбку, а потом и смех. Лиора живо представила себе бегущую в солдатском прикиде Амалию Яковлевну. Покрытое красными пятнами испарины надменное лицо, белые бабские трусы типа панталоны, заправлены в высокие черные кожаные сапоги, которыми бухгалтершу одарили смежники за какие-то заслуги, беленькая ночная рубашка в синий цветочек перекатывается, натягиваемая мощными шестыми размерами, а пролетарские нейлоновые чулки обрисовывают филейные части, помеченные красным кругом, видимо, для отстреливания вражескими снайперами. Когда щелкнул тостер, девушка уже вовсю смеялась, позабыв о тягостном утреннем подъеме. На самом деле дел сегодня было много. С самого утра нужно было накрутить хвосты снабженцам и отправить их в командировку к поставщикам, да чтоб на обратном пути выбили пару ящиков шпротов из давних должников с промбазы. А то, как печатные платы к ресиверам по блату доставать, так они тут, как тут. А как обещанное со своих смежников струсить, так три года жди. У всех план, между прочим, а от него премия зависит.. Но для этого нужно было поймать завскладом и руководителя производства, потом выпросить у главбуха денег. В общем, все как всегда, система отправки в командировку была отработана годами. Потом нужно будет заскочить в школу к дочке, у них намечена сегодня встреча с космонавтом Пуговкиным по линии комсомола, она просила договориться с комсоргом школы, чтобы быть в группе подающих цветы, авось хоть в местной газете фотка появится. Ну не в газете, так на городском Интернет-ресурсе точно будет. После школы нужно заскочить в автосалон, чтобы отметиться в очереди на вожделенный автомобиль. Лиора все же надеялась, что ей достанется не «Москвич-98654 Комби ультра», а приличное изделие Жигулевского завода. Сейчас как раз народ отрывал ВАЗ-2106. И не страшно, что сама модель была не новой, зато надежной и почти не ломалась. Да и что значит «морально устарела», если прошло с момента разработки всего-то сто тридцать три года. Глобальнее нужно мыслить, масштабами страны, а не личности. Эх, жаль, что на «Волгу» ей никогда не прогнуться. Черная «Волга» - мечта о солидности… Несбыточная. Так, заплатить за свет, там очередь не большая, за час успею, потом еще посмотреть, что в мясном отделе сегодня выкинули. Зайти отметиться в очереди на обувь и пальто. Да, еще Матильда из Снабстрой менеджментразвития обещала по знакомству джинсовый костюм подсуетить. Надо бы ей напомнить сегодня, а то уйдет еще через других знакомых, подбивай потом коны еще полгода. -Ах ты гадость! – в сердцах кинула девушка крышку от джемовой баночки на стол. – Потапыч же говорил, что сегодня ведомственной машины не будет, опять масло хлещет, обещали в следующем квартале выбить прокладки к магнито-индукционной камере. Придется такси вызывать, на трамвае просто не успею. Из кожзамовой сумки «под крокодила» был выужен мобильник «Заря-5511», ухоженные маникюром и закрытые в лак пальчики застучали по сенсорной клавиатуре. Девушка спешила, такси было дорогим удовольствием, но еще и крайне непредсказуемым. Придется доказать диспетчеру, что ей без машины просто никуда, дела государственной важности, как говорил граждано-оборонщик «Родина в опасности». Радостно и почти бодро дзинькнула микроволновка. Лиора с удовольствием съела намазанные маслом со сливовым джемом тосты, запивая это все молоком. Скупая слезинка скатилась с ресницы при мысли о голодающих детях Африки, но нам нужно жить, что бы строить. Вот когда коммунизм во всем мире, тогда мы им покажем! Утреннюю планерку перенесли на вечер, так что у Лиоры выдалось целых полчаса неучтенного утреннего времени, которое было с пользой потрачено на решение стратегического вопроса «Что надеть». - Нет, ну как там за границей живут люди-то? – Вот, не будь этого бардака, не перенесли бы планерку, не успела бы я решить какую блузку лучше надеть… Накинув черное каракулевое пальто и поправив выбившийся из-под песцовой шапки рыжий локон, девушка выпорхнула за дверь. - Щелк-щелк, - сказал замок. - Дзинь-дзинь, - сказали ключи в сумке. - Тук-тук, - сказали спешащие к лифту каблучки сапог. И только лифт ничего не сказал, он не работал уже вторую неделю. Ну, право дело, кто же будет спешить с ремонтом лифта всего-то в двенадцатиэтажном доме. Есть же дома и повыше. - Вот могут же у нас думать о людях, - тепло подумала девушка, - а вот где-нибудь в Америке поехала бы ремонтная бригада чинить лифт в пятиэтажке, заплати ее жители больше. Нет, люблю я СССР. Это моя РОДИНА!!! |
||
| waif-cat Свободен |
18-01-2011 - 18:35 Этот рассказ был написан для человека и о человеке, которого я знал. Жизнь свела нас немного странным путем. Мы были просто друзьями, она уехала и больше не объявилась. Рассказ долго лежал взабытьи, я просто не знал стоит ли его кому-то показать. Другой человек, который знает эту тему не по наслышке, сказал, что мои взгляды на этот вопрос немного не верны. Но сказал он и, что рассказ стоит опубликовать. Я не стал с ним спорить, я видел это все со стороны и мне показалось именно так. Рассказ исправлять не стал. Это просто моя память о хорошем человеке... ***** НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ ТВОИ, … Константин Хвостополосатов Посвящается людям, которым жизнь не оставила легких путей. Он был странным парнем, наверное, с самого рождения. И имя ему дали какое-то странное применительно именно к его жизни. Однажды он нечаянно услышал, как в разговоре с подружкой мать случайно обмолвилась о том, что она жутко хотела девочку поэтому и назвала сына Саша. Мужская жизнь не далась ему с самых первых шагов, мальчик рос инфантильным и робким. Жестокие на расправу дети часто шутили над ним и обзывали девчонкой. Друзей у него не было всю его подростковую жизнь. Ребята не хотели водиться с ним из-за его неуверенного девчачьего поведения и телосложения, а девчонки не брали в компанию по причине уже возросшего уровня женских секретов – им хотелось дружить с сильными, дерзкими и мужественными ребятами. Вот и получалось, что Саше просто некуда было тратить свое время, которое он отдавал учебе и книгам. Иногда, прочитав очередной героический рассказ, Саша рассматривал в зеркало свое тело. Оно совершенно не удовлетворяло его юношеских представлений о мужестве. Узкие плечи и какие-то по-женски широкие бедра не хотели рисовать образ спасителя мира. Его тело можно было назвать лишь одним словом «миниатюрное» и дать ему описание другим – «хрупкое». Саша пробовал заниматься с железом. Но, то ли от незнания, то ли по какой-то шутке природы, его мышцы стали просто немного рельефнее, совершенно не прибавив ширины. Поставив очередной крест теперь уже на карьере культуриста, Саша увлекся рисунком. Художественная школа не требовала от него железных мышц и наглого поведения. Так к верным друзьям книгам добавились карандаши. Именно простыми карандашами Саша любил творить больше всего. Из-под его руки выходили сначала безликие человеческие фигуры, потом герои мультиков и наконец, почти живые люди. Порой это были закаленные боями ветераны, небрежно державшие истертые частым употреблением стволы, порой - фантастические космические волки, непринужденно сидящие в рубке управления звездного скитальца. Но чаще всего карандаш рисовал изящные женские фигурки, одетые, а еще чаще раздетые в изящнейшие одежды различных веков. Подросток по имени Саша любил и страстно желал женщин, но не находил среди сверстниц должного отклика. Фантазии, положенные на ватман, и еще неумелые к тому времени руки уверенно вели его в интимную сферу бытия людей. Школу он закончил твердым хорошистом, что дало ему неплохую возможность выбрать ВУЗ. ***** Саша уезжал в плацкартном вагоне поезда в большой город строить свою взрослую жизнь, накрепко закрыв страницы своей детской трагедии. Вышедшая к тому времени в третий раз удачно и исключительно по любви замуж мать была даже рада его отъезду. Понятное дело, что с его хрупким телосложением пути в космонавты и моряки были закрыты, Саша выбрал экономику. Эта достойная наука сначала попыталась дополниться бухгалтерским учетом, а потом была задвинута на дальнюю полку под всеобъемлющим натиском мира цифр, виртуальных образов и реальных систем программирования. На службу его не взяли по причине неадекватного возрасту физического развития, сдобренного начинающейся язвой в какой-то кишке с мудреным названием. Нельзя сказать, что Саша обрадовался перспективе получения дырки в кишечнике, но отмазка от армии, которой он откровенно боялся, грела душу. Получив щедрый подарок от жизни в виде служебной амнистии, Саша серьезно занялся наладкой организма. Диеты плюс полезные, но очень противные вещи, типа картофельного сока, помогли молодому организму справиться с болячкой. Хищным военным знать об этом, понятное дело, было не за чем. Тогда-то в период неприятного и нудного лечения в нем что-то первый раз аукнулось. Студенческая среда была более лояльна и благодушна. Ребята, перескочив переходный возраст, стали более терпимы и уже не отталкивали неформатного человека. Практически с самого начала учебы Сашу приглашали на вечеринки и в компании, где он, как настоящие студенты, набирался опытом жизни, пивом и даже трогал потерявшихся во хмелю однокурсниц. Ему нравилось трогать податливое женское тело. Однажды это даже привело к долгожданному лишению девственности, которое обернулось большим конфузом. Разомлевшая от выпитого девушка, похоже, не понимала где она и с кем. Она хотела секса и готова была во хмелю отдаться кому угодно. Саша вовремя подвернулся под руку. Стянув в первый раз с вожделенного тела вместе с трусиками узкие джинсы, Саша даже замер от возбуждения. Девушка так соблазнительно пахла, незаметно отбивая у парня все рациональные мысли. Парень судорожно решал, как он будет трогать наконец-таки обретенное во временное распоряжение тело, изучая все его закоулки. Но мысли постоянно упирались в этот бугорок, украшенный темными, неровно остриженными и местами недобритыми черными волосками. Девушка лениво и как-то беспомощно двигала бедрами, видимо, призывая героя на подвиги. В такт этим движениям ее тело ниже поросшего темным леском холмика периодически давало бледно-розовую трещинку. Эта яркая щелка маленькими прозрачными слезинками орошала избежавшие бритвы волоски возле попы. Длинными ножками прозрачные капельки тянулись к нижним волосинкам, иногда они падали на почти свежую простыню. Слегка дрожащей рукой Саша обмакнул палец в малюсенькую лужицу и поднес к носу. Одуряющий запах женщины ударил в голову. На вкус палец оказался немного солоноватым. Осмелев или окончательно одурев, он положил подушечку пальца на самое начало розовой трещинки, вызвав этим у почти уснувшей девушки несколько судорожных движений тазом. Дальше мысли понеслись обезумевшими зайцами. В короткой схватке с самим собой он избавился от штанов, потратив потом несколько минут на вылавливание из пачки презерватива. Он зубами разгрыз упаковку и откровенно трясущимися пальцами вынул розовый чехол. Презервативы он и раньше надевал на свой скромный жезл, чтобы придать игре с рукой некую пикантность. По этой причине с надеванием проблем не возникло. Он аккуратно опустился сверху на почти безвольную сказку. Как только его тело коснулось чужой кожи, по низу живота пробежала предательская волна. Таз без участия Саши сделал три поступательных движения, а яички подобрались к телу. Он понял, что практически облажался и, собрав ускользающие остатки воли, попытался попасть в нужное отверстие. Когда поток уже сорвался с цепи, Саша все же проскользнул в запретный мир женского лона. Снова очнувшись от благого действия, девушка сделала выдох, закончившийся тихим стоном, а Саша ощутил жар ее нутра даже через стенку презерватива. Студентка что-то мычала и беспомощно двигала попой, понукая своего партнера, пока Саша как-то безвольно и судорожно дергался, исторгая в розовый чехол свои надежды на первый настоящий секс. Когда удар зверского оргазма отпустил его, он хотел вынуть остатки своего шестнадцатисантиметрового величия из первой в своей жизни женщины. Но его остановили. Девушка легко охватила партнера своими ногами, понуждая к продолжению. Саша попытался продолжить, но дело шло туго, ощущения были острыми на самой грани приятных. От этого жезл стал терять последние признаки твердости. Саша почувствовал, как с него соскочил презерватив. Он хотел сказать об этом девушке, но она была не здесь. Все, чего она желала, было продолжение этого белкового банкета. Возможно жар тела женщины, вплотную взявшийся в Сашин корешок, вернул ему желание роста. А может, непонятный шепот девушки вместе с ее движениями сделал свое дело, но корень жизни начал набирать силу. Саша взял второй раунд в познании женского тела. Если бы кто-то посчитал за Сашу его геройские взмахи, то их оказалось бы целых одиннадцать. Через одиннадцать почти уверенных движений Сашу потряс очередной приступ семяизвержения. Обычно, пользуясь для самоудовлетворения руками, Саша редко повторял действо после первого успешного раза. В этом втором разе было что-то особенное. Оргазм был скоротечный, но очень яркий. Он как будто иглой уколол мозг, выдавив взрослый истерзанный стон. Уколол и отхлынул. Сашины соки еще толчками выплескивались в партнершу, а кайф от этого дела почти откатился, оставив просто приятное звериное чувство оплодотворяющего самца. Не заметив конфуза, дама требовала сатисфакции, подыгрывая тазом. От окончательно сдувшегося шарика толку совершенно не было, и Саша, уловив момент, освободился. Девушка недовольно застонала, протянув к нему руки. Пришлось спешно заменить остатки своего достоинства пальцем. Палец легко ухнул куда-то вглубь, сильно удивив молодого мужчину. Прибавление второго пальца как-то скрасило картину. Совершенно не стесняясь, Саша тыкал двумя пальцами внутрь девушки, испытывая какие-то совершенно другие, но тоже приятные чувства. Он даже не заметил предшествующих стадий, как тело его пассии изогнулось, потом содрогнулось и отпрянуло. Через пару секунд это повторилось. Стиснув зубы, девушка с шипением выпустила воздух, сильно сжала Сашину руку своими и охватила в дополнение бедрами. Так он и сидел несколько минут, впитывая рукой малейшие движения отходящего от оргазма женского тела, боясь даже двинуться. Когда вконец разомлевшая от упадка сил и хмеля девушка уснула, он с каким-то неземным наслаждением ощупал все интересующие части ее тела. Саша бы делал это еще и еще, но рассвет уже входил в права, и ему нужно было немного поспать перед учебой. Учеба до сих пор оставалась для него самым важным и преданным другом. Кроме того, он откровенно опасался проблем, связанных с залетом его ночной партнерши. А его отсутствие утром на всеобщей побудке было почти гарантированным алиби. Мало кто мог по будуну вспомнить, что было ночью. И если парень не лежал на обнаженной девушке, уснув фактически частично внутри нее, сказать что-то определенное утром, пользуясь исключительно памятью, было бы весьма и весьма затруднительно. ***** Девушка не залетела, но Саша почему-то раз и навсегда поставил на себе, как на секс-партнере, крест. Он прекрасно понимал, что будь девушка в тот вечер хоть чуть-чуть более трезвой, посмешища ему не избежать. Не дай бог, его товарищи узнали бы, что он в свои неполные девятнадцать лет оставался девственником. После этого случая он не обозлился на женщин, он даже стал относиться к ним более трепетно. Сами его сексуальные мечты в отношении женщин немного сместились куда-то в бок. Он не понял, что именно тогда в нем поселилась какая-то идея. А ведь нет ничего заразнее идеи, от нее практически нет излечения. Саша перевелся со второго курса экономического факультета на специальность его новой мечты. Новые приятели опять отдалились от него, найдя себе более шумное общение. Он ушел в обучение и параллельно подрабатывал, создавая полезные программы для малого и среднего бизнеса. Кому-то нужно было настроить, кому-то создать базу данных. Пожалуй, впервые у него появились деньги. Идея тихо росла в нем, делая небольшие, но уверенные шажки. Он совершенно не замечал их, отдавая эскизы моделей женских костюмов на конкурс или размещая в Интернете рисованные картинки женских частей тела, одетых в прорисованное до мелочей белье. Все чаще герои со шрамами стали вытесняться красиво одетыми и раздетыми женскими фигурками. Он даже не заметил того, что его собственное тело перестало вызывать у него раздражение. К концу второго курса очное обучение стало тяготить его, и он перевелся на заочное отделение. Это стало просто мелкой вехой в его жизни, позволившей сменить бесплатную общагу на недорогую съемную квартиру. Времени стало больше, и он мог взяться за серьезные проекты, приносящие другие деньги. Занимаясь проектом, он заметил, что запускает свое жилище и тело, отдаваясь процессу. Вопреки многим деятелям виртуала, нашему герою это очень не понравилось и заставило задуматься. Поскольку работал он исключительно дома, это позволило создать удобную систему труда-отдыха. Поначалу отрыв от работы негативно влиял на процесс, но со временем молодой человек привык делать это без потерь. Потом Саша увидел, что, устраивая выходные, он совершенно неожиданно дает мозгу передышку, которая зачастую незримо помогает разрешить многие тупиковые ситуации в работе. Он часто общался с коллегами по работе, используя Интернет, это было само собой разумеющееся. Однажды наш герой зашел на какой-то подвернувшийся форум совершенно от нечего делать. Немного полазив по темам и разделам, почитав мысли и обсуждения, он почему-то захотел написать что-то свое. Для того чтобы смотреть фотографии, писать свои мысли и иметь доступ к каким-то функциям и разделам нужна была регистрация. Регистрация – практически автоматическая процедура для человека, работающего в основном с нелицензионным софтом и посещающего массу всяких мест сети. Но тут что-то застопорило процесс. Саша задумался на целую минуту, по окончании которой поставил в анкете пол «женский». Ему для этого не нужно было менять имя или что-то доделывать, он даже не понял, зачем сделал это. Так в бескрайних просторах Интернета родилась девушка Александра с ником «Эласта». В первый день Саша почему-то передумал писать что-то в форуме, хотя регистрация поначалу для того и проходилась. Зачем-то он оставил все на потом. Ему трудно было понять, что им руководила повзрослевшая и окрепшая идея. Он зашел на форум в следующий свой рабочий перерыв. Почему-то очень трудно было написать первое сообщение от лица женщины, вернее девушки. Ему казалось, что его сразу вычислят и поднимут на смех. Наш герой, конечно, понимал, что в Интернете полно толстых потных мужиков, сидящих у компьютера в порванных семейных трусах под никами «Элен-12», «Огненная Леди» или «Киска-345». Но это была ЕГО анкета. Немного нервничая, Саша написал свое женское мнение на какой-то женский вопрос, а через час кто-то согласился с ним. И это стало, пожалуй, началом его второй на тот момент жизни. Вскоре он заходил на форум, совершенно целостно чувствуя себя в тот момент женщиной. С ним соглашались, иногда нет, кто-то однажды обозвал его стервой, а кто-то попросил телефон. Однажды вечером, да скорее почти ночью, он увидел мигающее приглашение в личный чат. До сих пор он не пользовался этой опцией, просто не было нужды. Ник взывавшего к нему человека был «Сипулька». - Привет, - написал он - Привет, ничего, что я так поздно? - ответили ему. – Просто скучно, мужики вечно пишут какие-то гадости, а мне хочется просто поболтать с кем-то. Я тебя не напрягу? - Нет, конечно. Буду рада знакомству, - написал он. – Давай поболтаем. Они болтали почти четыре часа, до тех пор, пока его собеседница не спохватилась, что утром на работу. Попросив его не теряться, она отключилась. Его сильно увлекла беседа, хоть он и старался отвечать коротко, боясь нечаянно перепутать род в своих ответах, все же с самого детства он привык быть мужчиной. Но собеседница не обижалась на скупые ответы. Может, ей нужно было просто высказаться, а может, она не торопила событий, все же их знакомству на тот момент было не больше нескольких часов. Его новая знакомая была на год старше, звали ее Евгения, и она не очень любила это имя. Он сидел еще с полчаса после окончания беседы, чувствуя на вкус новые ощущения. Его не раскусили, в нем признали женщину по духу. Это было странно, но так интересно и приятно. В прихожей было большое зеркало, и Саше почему-то захотелось взглянуть на себя под соусом новых впечатлений. Скинув легкие шорты и огромную, наверное, на пару размеров больше футболку, он как-то стеснительно вышел к глазу другого мира. Он увидел худощавого подростка. Покачав головой, он опять попробовал поймать волну общения. Ничего не получалось. Вернувшись к компьютеру, наш герой открыл фотографии нравившихся ему девушек. В это раз он внимательно осматривал контуры их тел, руки и ноги, глазами портного, отбросив обычные мысли. Опять он вышел к зеркалу, выключив свет в прихожей. В полумраке, создаваемом отраженным светом в ванной комнате, виднелись не совсем ясные очертания фигуры. Ее с натяжкой можно было считать женской, слишком уж изящной она была для мужчины. Неплохие руки и ноги, попка немного суховата, но на удивление имеется талия. Осанка вполне хорошая, только вот грудь почти совсем отсутствует. Он не решился включить свет, побоявшись опять отвергнуть свой вид. Несколько раз, уже сидя в кресле, он думал на тему, зачем ему этот бред, но каждый раз бред побеждал. Он опять посмотрел картинки, и ему захотелось большего, но оргазм получился какой-то вялый и не интересный. Почему-то сильно захотелось примерить женскую одежду. ***** Выбирать женские вещи в магазине было неловко. Нет, это не было пошло в его понимании, но совсем неприлично в понимании общем. Но желание давило, и Саша легко придумал повод. Выбрав приличный магазин, где будут заглядывать в рот любому клиенту, он уверенно со снисходительной улыбкой зашел внутрь. Одна из продавщиц, встрепенувшись, подалась навстречу. Через несколько секунд ее взгляд притух, видимо из-за скромного вида посетителя. Да и нечасто заглянувшие мужчины что-то покупали в дорогих женских магазинах. Либо они заходили за своими зависшими тут подругами, либо прикупить что-то в подарок, типа трусиков или чулок. Немного хлипковатый, но симпатичный молодой парень, одетый в добротную, но всего лишь джинсу, не подавал больших надежд. Но девушка была профи и мило улыбнулась уже в следующий миг, предоставив клиенту самому задать вопрос. Парень не смутился, а улыбнувшись в ответ, сказал: - Хозяюшка, мне нужна Ваша помощь. Понимаете, у меня малость необычная ситуация. Я познакомился с девушкой, у нас завязались отношения, скажем так не совсем полные. Не знаю, что не дает моей подруге сделать решающий шаг, но ситуация как бы зависла. В шутку мы заключили пари, что она позволит свершиться этому шагу, если я сниму номер в президентских апартаментах и куплю ей соответствующую случаю одежду, начиная от плаща и заканчивая нижним бельем. С номером, в общем-то, проблем нет, но остальное ставит меня в глухой тупик. - Забавная у Вас знакомая, - еще шире улыбнулась продавщица, - я бы позавидовала ее воображению. Не хотелось бы Вас разочаровать, но Вы представляете, сколько может стоить такой каприз? - Кроме денег на номер у меня на карточке еще осталось порядка пяти тысяч долларов на эту шутку, - подмигнул Саша очаровашке-продавщице, - как Вы думаете, у меня есть надежда? - Вполне, - девушка тихонько кашлянула, опустив глаза. – Вам нужна моя помощь? - Всенепременнейше, хозяюшка, без Вас я просто не имею никаких шансов. - А Вы уверены в размерах Вашей подруги? – осторожно спросила продавщица, - знаете, даже угадав с размером, трудно быть уверенным, женская фигура – очень непредсказуемая вещь. - Скажем так, - напустил парень озадаченный вид. – Моя девушка фигурой и размерами не далеко ушла от меня. Только вот грудь и бедра немного отличаются. В общем, за рост можно взять меня, грудь, пожалуй, второй размер, может, чуть больше. Можно из одежды подобрать что-то не сильно зависимое от фигуры? Я не думаю, что в случае небольшой ошибочки в размере лифчика будут претензии, в конце концов, условия пари будут соблюдены, а эту часть женского туалета можно потом поменять на другой размер. В увлекательную процедуру были вовлечены обе продавщицы и даже одна из посетительниц, которая была жутко заинтригована процессом. Узнав его подлинную причину, она даже согласилась кое-что примерять, на счастье фигура ее не сильно отличалась от Сашиной. В конце полуторачасового представления было выбрано два комплекта нижнего белья бежевого и черного цветов на случай проблем в восприятии, пять различных по рисунку чулок и одни колготки. На фигурке добровольной участницы примерки очень красиво сидел костюм с юбкой, выдержанный в темных тонах, и парень рискнул его взять. Кроме него было решено взять длинное вечернее платье с вырезом на спине. Верхней одеждой были избраны красивое красное пончо с опушкой по краю и плащ-разлетайка в котором себя могла уверенно чувствовать любая фигура. Три дамы, увлеченные процессом, подсказали парню еще массу необходимых вещей. Так были порекомендованы перчатки, небольшой галстук для костюма и широкий бархатный ремешок на шею в цвет вечернего платья. К плащу была рекомендована шляпка. - Вы знаете, сумма оказалась большой, - извиняющимся тоном сказала продавщица, закончив считывание ценников, - Вы устроили нам, пожалуй, самый незабываемый рабочий день, мы сделаем Вам скидку, как постоянному клиенту в двадцать процентов. Если все же сумма и тогда будет неприемлемой, можете оставить что-то из вещей. - Сумма вполне удовлетворительная, - ответил посетитель, осмотрев цифры на окошке монитора, - я намереваюсь связать с этой девушкой свою жизнь, так что подарок, надеюсь, будет для моей будущей жены. - Ой, тогда, конечно, - мило приложила продавщица руки к зарумянившемуся личику. – Мы Вам еще подарим подвязку для чулок, как для новобрачных! Вы же не против? Это совершенно необходимая вещь на свадьбе. Он согласился. Хорошенько облегчив его банковскую карту, они болтали в ожидании заказанного продавщицами такси. Саша просто опешил от огромного количества пакетов, коробок и кулечков, получившихся в результате его безумной акции. Дома упаковки с вещами заняли свободный угол неотягощенной мебелью квартиры. Саша не стал распаковывать их, почему-то оставив все это на потом. Потом наступило не скоро, его сильно отвлекла сдача текущего проекта по разработке единой учетной системы для небольшого предприятия, занимавшегося экспедиторской деятельностью. Урвав свободный вечер, он рискнул купить обувь. Прошлый поход в дорогой магазин оставил сильный след, как в голове, так и в кошельке, но покупать дешевую обувь ему не хотелось. Он всегда предпочитал носить старую, но добротную вещь, периодически подновляя ее до следующей дорогой покупки, чем расходовать себя на дешевые одноразовые безделушки. Кроме того, заработки и отсутствие серьезных расходов уверенно пополняли его казну. Он купил две пары в дорогом магазине. Одна пара была практически классическими туфлями на небольшом каблуке-рюмке. Саша, конечно, хотел взять высокий каблук, но практично подумал, что ходить на нем не сможет. Второй парой оказались полусапожки из тонкой кожи на широком устойчивом каблуке. Из-за невозможности примерки, их потом пришлось обменять на другую модель с более удобной колодкой, но менее устойчивым, хоть и более красивым каблуком. Удержаться наш герой не смог и с какой-то ноткой похотливого трепета примерил обувь дома, даже не сняв куртку. Туфли приняли ногу уверенно и доброжелательно, она очень ласково скользнула в них и обосновалась, как будто навсегда. Аккуратно встав и сделав несколько шагов, он понял, что ничего сверхъестественного в хождении на каблуках нет. Было немного непривычно, но ожидаемых неудобств практически не было. С полусапожками дела обстояли хуже, на ноге они сидели неудобно, при ходьбе жали. Их он обменял в этот же вечер. ***** Прошло чуть больше недели ударного труда, практически во всех основных точках удовлетворившего заказчика. Предстояла еще большая работа по подгонке системы под конкретные пользовательские нужды, но у Саши появилось время. Пока будет проходить ознакомление персонала с новым продуктом и первичная обкатка системы, которая выявит требуемые точки вмешательства, пройдет не один день. Реально у него была как минимум неделя. Вечером он опять болтал со своей новой подружкой Евгенией, которая, то исчезала, то появлялась вновь, обосновывая это работой. Саша никогда не упрекал ее, ему было интересно общаться с необычной знакомой по-женски. Если честно, он просто боялся отпугнуть ее своими вопросами. Проболтав часа два, Ева, как она любила себя называть, похвасталась обновкой. Оказывается, она купила себе сапоги, на которые давно облизывалась и теперь, не снимая, ходит в них. - Представляешь, - писала девушка, - ну полный кабздец. Прикинь, вот сижу я голой попкой на кожаном кресле, а на мне ничего кроме цепочки и этих сапог. Кто увидит со стороны – подумает, что крышу снесло. Саша очень живо представил себе обнаженную абстрактную симпатичную девушку, сидящую голышом в черном кресле положив ногу на ногу в высоких, чуть выше колена черных кожаных сапогах. Что-то давно забытое зашевелилось в душе, отозвавшись внизу живота. Пока подружка писала ему очередное сообщение, он достал свои полусапожки и поставил один из них рядом с клавиатурой. Воображение тут же дорисовало светлую женскую ножку в этом сапожке. Настроение внизу живота мгновенно встало. Он вернулся в реальность, когда нерасторопные капли, проложив дорожку на его ноге, достигли даже каблука его неожиданного фетиша. Оргазм оказался каким-то небывало тягучим, как будто белые густые волны покидали его тело очень медленно, едва ли быстрее черепахи. Белая капля закончила путешествие по каблуку, коснувшись стола. Руки Саши мелко подрагивали. Он силился понять, что же вызвало такое необычное ощущение. Тщательно помывшись, он с легким зудом в душе переложил коробки с вещами к дивану. Саша распаковывал каждую вещь, тщательно смакуя ощущения. Шелк платья вызвал в нем волну странного восторга, чуть шершавая вязь чулок – трепет, а прикосновение к черным кружевным трусикам – возбуждение где-то глубоко внутри живота. Он ожидал, что его чувства снова встанут, но все ограничилось тем, что какое-то мягкое тепло разлилось внутри него. С замиранием сердца он надел женские трусики, вызвав где-то глубоко укол стыда, сразу же переросший в безумное возбуждение. Трусики тут же оттопырились. Немного поелозив вставшим настроением туда-сюда, он занялся чулками, поняв, что этот стояк на данный момент – неизбежное зло. Чулок легко лег на ногу, благо он много раз видел, как их надевают с экрана компьютера. Обтянутая вуалью чулка собственная нога показалась ему весьма привлекательной, и он погладил ее самыми кончиками пальцев руки. Ощущение было двойственным, и какое из них приятнее различить было очень трудно. Лифчик оказался как раз по окружности его груди, только вот сами чашечки остались пустыми. Немного помешкав с выбором, он надел вечернее платье. Волна прохладного и довольно тяжелого шелка стекла по его телу, вызвав ответную волну мурашек. Как зачарованный он стоял посреди комнаты и гладил себя руками по бедрам, периодически задевая некстати выпирающий холм внизу живота. Различные чувства гуляли в его голове, но одно подсказывало, что так долго продолжаться не может. Он тут же завозился, пытаясь поднять подол платья. Мысль, что он запачкает эту обновку, казалась ему кощунственной. Платье не поддавалось, скользкий шелк постоянно норовил съехать обратно вниз, еще больше возбуждая его. Когда уже по каналу текли первые порывы жарких судорог, он нашел выход. Быстро присев, Саша широко расставил ноги и задрал подол впереди себя. Первая струя ударилась в тонкие кружева трусиков, изрядно намочив их, вторая и третья частично выплеснулись, пробив тонкую ткань. Совершенно по-женски он сидел с задранным подолом длинного платья и катился в каких-то нереальных волнах неги, спустя чертовски долгое время после самого оргазма. Он даже не пытался понять, что происходит, и почему этого не было раньше. ***** С этого вечера он не на секунду не сомневался, что он – извращенец. Это осознание позволило ему с легкостью прошерстить форум для любителей такого рода страстей. А еще через день ему доставили заказанную по Интернету взрослую игрушку для анальных утех. До ее прихода он пробовал проникнуть внутрь себя пальцем, ощущения были приятными, но далеко не фантастичными, как утверждали некоторые люди с необычного раздела форума. С игрушкой оказалось интереснее, но тоже далеко не так радужно, как он ожидал. Он опять пообщался со знающими людьми на форуме, но их советы не приблизили его к цели, оргазм по-прежнему у него был связан только с чисто мужским органом. Саша просто поставил очередной крест, как это уже случалось не раз, подумав, что он из тех, кому не дано. И все же поставленный крест не означал, что нужно перестать доставлять себе приятное. Теперь он, совершенно не стесняясь, надевал женскую одежду каждый вечер, а иногда и днем. Костюм был ему в пору, хотя юбка сидела немного мешковато, и жакет немного висел в месте нахождения груди. И если подложенные в лифчик силиконовые проставки поправили дело с жакетом, то юбка так и продолжала топорно висеть. На каблуках Саша стал сносно ходить спустя всего три дня домашних упражнений, а через две недели чувствовал себя совершенно уверенно. И хоть он понимал, что на улице все будет немного сложнее, в нем окрепла уверенность в своих силах. Новые ощущения захватывали его все больше. Наш герой тщательно побрил лобок, сделав там стрижку «лепесток». С ногами было сложнее. Восковая эпиляция, да еще собственноручная, оказалась маленькой смертью, но победила «молодость», и его ноги стали вызывающе гладкими. Теперь, надевая женскую одежду, он с помощью специального бандажа, посоветованного опытными в таких делах людьми, прижимал своего «мальца» к промежности между своих ног. Были еще методики, позволяющие укладывать «сюрприз» практически без помех для жизни, но они ему пока не давались. Очень редко, но сюрприз пытался встать. В таком состоянии он доставлял некоторые неудобства, но не выпирал спереди. Кстати говоря, Саша заметил, что доставляемые неудобства заставляли его тело немного неестественно изгибаться, немного оттопыривая ягодицы. В таком исполнении его фигура значительно больше походила на женскую. Подмышки он тоже просто побрил наголо. Осталось всего две проблемы. Хоть волосы на лице у него росли вяло и редко, все же они были видны. С бровями проблем не случилось, а вот усы и борода оказались крепким орешком. Потратив уйму времени и слез, он пинцетом выдернул самые длинные из отросших за неделю волосков, остальные сбрил. Получилось сносно. Но лицо все же было слишком угловатым для женского типа. Вопрос прически решил дорогой парик из натуральных волос под стрижку «карэ» цвета темной меди под цвет его карим глазам. Однажды оглаживая перед зеркалом складочки своего вечернего платья, Саша подумал: «Не слишком ли далеко зашли его игры?» За секунду, оценив свою жизнь и продолжающую приносить доход работу, уверенно сам себе ответил: «Нет». Этот ответ самому себе и открыл следующую главу его жизни. ***** Саша, наконец, четко осознал, что хочет одеваться как женщина, вести себя, как женщина, позволять себе без оглядки ходить в женские магазины, если коротко – он хотел быть женщиной. Только вот секс с мужчиной до сих пор вызывал у него четкое чувство отвращения, которое не могли изжить даже анальные игрушки, ставшие его фаворитами в мире самоудовлетворения. Этому потворствовали непрекращающиеся сеансы общения с Евгешей. Они незаметно стали подругами, делящимися друг с другом иногда излишне откровенными мыслями. Саша уже много раз хотел попробовать выйти на люди в женской одежде, благо ее ассортимент немного расширился и он мог свободно носить все эти замечательные вещи. Но он боялся. Он даже не мог точно сказать, чего он боялся. Совсем недавно наш герой переехал в другую квартиру и в новом районе чужого города его едва ли кто-то мог знать. Но этот иррациональный страх пока был сильнее его. Окончательно поняв свое желание, Саша решил приблизиться к своему идеалу. Прочитав имеющуюся в Интернете информацию по смене пола, он навсегда поставил в этом вопросе точку. Более перспективной в его понимании была тема гормонов. Перелопатив кучу информации и даже переговорив с людьми, которые испробовали это на себе, он рискнул. Поборов в себе отвращение и страх, он посетил проверенного многими людьми врача. Сдав кучу анализов, наш герой получил рекомендации по приему и рецепт, выписанный на выдуманное женское имя. Конечно, все это было не так просто, и доктор триста и один раз предложил ему переговорить с психиатром, но упорство, как все знают, берет города. Особенно упорство, подкрепленное деньгами. Потянулись долгие месяцы приема, контроля и наблюдения. Первые признаки появились к концу зимы, спустя почти пять месяцев и пары законченных проектов, один из которых был для салона красоты. Саша стал замечать, что волоски на лице стали светлее и, пожалуй, тоньше. Само лицо немного округлилось, сгладив резкие углы. Были и другие изменения. Жесткий контроль выявил, что его бедра стали немного шире, кое-где появились небольшие складочки жирка, чего он не помнил с самого рождения. А самое главное – у него появилась грудь настоящего первого размера. Последнее событие было столь долгожданным, что он даже совершенно необоснованно разрыдался. Позднее доктор пояснил ему, что это обычная реакция, его психика частично приобретает женские черты. Труднее всего было с голосом. И пусть это никогда не был настоящий мужской бас, все же от женского он отличался весьма значительно. В очередной раз обратившись к Интернету, он нашел кое-какие рекомендации. И начались беспрерывные тренировки. Высота, резонанс, динамический диапазон, произношение, стиль, лексикон. Он в точности знал, чем отличается речь женщины от речи мужчины, но даже проверенные методики помогали слабо. Кроме того, каким должен быть голос, он узнал много полезного. Язык тела, стиль общения, походка, осанка, ноги, руки, волосы – все это должно было стать другим. Он тренировался все свое свободное время, иногда увлекаясь настолько, что в реальной жизни на него стали коситься. Прорыв с голосом произошел как-то вдруг. Вдруг он заговорил как женщина. Он говорил те же слова, что и раньше, те же фразы, но он говорил их по-женски. Он радовался этому событию, болтая сам с собой целый день без умолку. Потом случилось странное. Ему нужно было переговорить с клиентом, но мужского голоса просто не стало. Он очень сильно испугался, просто у Саши еще не было уверенности, что пора стать женщиной на совсем. Наш герой выкрутился, переговорив от имени сестры. Ночь прошла в трудах. А утром он, наконец, позвонил клиенту от себя-мужчины. Он не оставил тренировки и через два месяца мог переключаться с голоса на голос. Немного поэкспериментировав, Саша подобрал себе умеренно низкий томный голос с некоторой изюминкой и загадкой. Его петушок все реже подавал признаки норова, которые даже по утрам стали напоминать скорее сдутый шарик, чем твердый стержень. Ему даже стало казаться, что этот «сюрприз», как и шарики стали значительно меньше. Ласкать его рукой было по-прежнему приятно, но ощущения стали совершенно другими, зачастую оргазм выбрасывал едва белесую или вообще практически прозрачную жидкость. Посетив еще раз проверенного доктора, он получил немного подправленную рецептуру, которая больше отвечала его настоящему состоянию. Они переговорили о возможности несложной операции по удалению шариков, но тут случилась сложность. Для такой, вроде бы простой мелочи требовалось специальное разрешение. Саша никак не мог взять в толк, зачем для того, чтобы поступить со своим телом, как ему хочется, он должен просить у кого-то разрешения. - Александр, Вам стоит проходить осмотр со сдачей анализов хотя бы раз в полгода, а лучше чаще, чтобы четко следить за здоровьем, - напутствовал доктор Александра. – И ни в коем случае не начинайте курить! В нынешнем положении организм как бы находится между двумя плоскостями, балансируя на грани. Это может быть совершенно неопасно, но бывали и случаи серьезных нарушений. - Спасибо, Виталий Александрович, - поблагодарил Саша. – Я буду внимателен. - И еще, - доктор хитро посмотрел на пациента. – Вы бы сменили уже одежду. А то ваша как-то больше парнишке подходит. Солидная дама должна и одеваться соответственно. Вернувшись домой, Саша долго думал, нервно кусая ногти. Его волосы, тщательно ухоженные, уже вполне могли сойти за женские, поработай с ними настоящий мастер. И все же он был полный профан, как в теме косметики, так и в парфюмерии. А его, хоть и тщательно подстриженные ногти, могли повергнуть в ужас любую женщину. Евгеша была в сети и тут же откликнулась на зов своей подруги. Долго болтать она не могла, но успела посоветовать хорошего женского мастера и салон маникюра. Саша так и не рискнул одеться по-женски, но его облик для посещения индустрии красоты был уже и не мужским. Из любовно перенесенного в новую квартиру зеркала на него смотрело существо пока неопределенного пола. - Мы идем, чтобы исправить это досадное недоразумение, - уверенно сказал отражению Саша. С недавних пор у него стала получаться нужная композиция, когда уменьшенные гормональной терапией шарики помещались внутри паховых канальцев тела, а сюрприз с опустевшей мошонкой легко занимал ложбинку промежности. Бандаж он стал применять все реже и реже, предпочитая ему просто плотные трусики. Джинсы и кроссовки – одежда миллионов мальчишек и девчонок, топотящих по просторам нашего мира. Так что до салона красоты Саша добрался без каких-либо проблем. Спросив мастера, к которому его записала подруга, он получил недоумевающий взгляд в ответ. - А Вам зачем нужен Вадим? – моргнув, спросила администраторша. – У него сейчас посетительница. - Я записывалась на стрижку, - томным голосом ответил Саша. – Мое имя Александра, меня записала на стрижку моя подруга Евгения Шульгина. Мне подождать? - Нет-нет, - смутилась администраторша, - он Вас ждет, проходите. Вадим оказался мелким и пухленьким парнем, который постоянно улыбался, что бы ни делал. Сказать честно, эта улыбка даже надоела Саше за время стрижки. Быстро уяснив, что от него нужно, Вадим согласился с выбором «карэ» и начал процедуру. Приблизительно через час в отражении зеркала уже было милое личико хоть и не накрашенной, но все же девушки. Саша до глубины души изумился перемене, хоть она и произошла у него на глазах. Маникюршу ему пришлось немного подождать. Все это время он сидел в кресле, боясь посмотреть в зеркало. Ему казалось, что он опять увидит себя прошлого. И еще его сильно смущали оценивающие взгляды периодически снующих женщин. - Неужели они так придирчиво оценивают друг друга, сдирая с соперниц макияж и даже кожу? А говорят, что это только мужики могут раздевать взглядом, - подумал Саша. Маникюрша немого опешила, увидев состояние его ногтей на ногах и руках, но вышла из положения, сказав, что в жизни бывают командировки и подольше. Возилась она долго, особенно с мозолями. Саша открыл для себя, что их просто срезают бритвой, а он-то мусолил несчастную терку от «Ягуара», едва не сломав ей ручку. - Какой лак хотите? Может, рисунок сделаем? – спросила мастерица. - Красный. Нет, вишневый или бордовый, - перебил он сам себя, вспомнив цвет платья. Они подобрали лак, и Саша внимательно следил за движением мастера, запоминая процедуру его нанесения. Если он решил быть женщиной, то ему стоило ей овладеть. Макияжем занималась другая мастерица. Немного поболтав с Сашей о моде, она выдала на компьютере несколько наиболее подходящих ему вариантов боевой раскраски. Еще немного поболтав, они получил еще два компромисса. Спустя двадцать минут, девушка Александра покинула салон красоты, оставив там безумную по меркам мужчины сумму на это безделье. На ее флэшке лежали подобранные варианты макияжа, один из которых радовал взгляд прохожих. Вспоминая по привычке какие-то мелочи, Саша совершенно не стеснялся, хотя он уже осуществил свою давнюю мечту выйти на люди женщиной. Многие мужчины и даже женщины оглядывались или просто обращали внимание на стройную девушку с красивой прической, одетую в потертую джинсу. Покупка теней была вообще делом техники. Саша показал продавщице распечатку своих боевых окрасок и пока выбирал духи и дезодорант, девушка нашла ему несколько вариантов решения. Он взял большой набор теней, пару дезодорантов и дневные духи «Аква вумэн». Только дома, посмотрев в зеркало, он понял, что был на улице в образе женщины и зачем-то судорожно попытался вспомнить, не говорил ли с кем-то по привычке от лица парня. Лицо, отраженное в зеркале, подернулось тревогой, сердце почему-то пропустило удар, а потом припустило, наверное, в надежде нагнать упущенное. Саша быстро юркнул в комнату. Без спешки он еще раз осмотрел свои обновленные ногти, а затем и свой новый облик в зеркале. Нужен был настоящий окончательный по своей дерзости подвиг. Поглядев на необходимый когда-то бандаж для сюрприза, Саша с улыбкой положил его на место. Случаев беспокойства с его стороны уже давно не было. Умелые руки сами упаковали сюрприз, прикрыв его сверху плотными телесными трусиками с прокладкой. Сверху было надето черное кружевное белье, чулки с широкой резинкой, немного задержались в его руке, пока он думал, не будет ли холодно. Все же он надел именно их. Первый выход обновленной женщины того стоил. Он с ноющим в груди от предвкушения чувством надел деловой костюм, купленный еще в самый первый раз. Юбка в бедрах по-прежнему была немного свободна, зато вставка в лифчик сильно уменьшилась. Привычные уже туфли с классическим каблуком-рюмочкой обняли его ухоженные ножки. Из зеркала на него смотрела миловидная молодая женщина с едва уловимо знакомыми чертами лица. Она была симпатична, хоть и не могла тянуть на безоговорочную красотку, от которой невозможно отвести глаз. Александра в первый раз отчетливо подумала о себе в новом женском ракурсе. И, глядя на эту симпатичную женщину, она ощутила поднимающуюся откуда-то из глубины волну желания. Она хотела ласки, приятных ощущений и нежности. Под напором разгорающегося желания взгляд женщины в зеркале принимал какую-то махровость или томность. Саша, смакуя каждое движение и медленно виляя попой, пошла в ванную, где ее всегда ждали верные друзья – интимные игрушки. Немного приподняв юбку, она посмотрела на свои обнятые чулками ноги, и кровь сильнее забилась в ее голове, придав уверенности. Сначала были шарики, вставив которые, она медленно походила по квартире. Желание разрасталось, отчетливо хотелось уже почти забытого оргазма. И все же совсем не хотелось делать это по старинке, Саше казалось, что от этого только что пойманный образ женщины просто испарится. Юбку пришлось подкатить, а ноги положить на компьютерный стол. Плотные трусики опять были отодвинуты в сторону, чтобы обнажить немного потерявшее тугую плотность из-за игры с шариками отверстие. Вибрация, как это и бывало обычно, сместила ощущения немного в другую плоскость. Отдаваясь во власть мягкого удовольствия, Саша откинулась на спинку кресла. В потушенном мониторе тускло, но довольно отчетливо отражались потрясающие ножки в чулках. На заднем плане четко угадывался женский силуэт. Что-то новое добавилось к обычным ощущениям, как будто она обнаружила какую-то новую дверцу в комнате. Чуть добавив частоты вибратору, она отпустила его в самостоятельное плавание, ласково сжав чашечки лифчика. Мять грудь через лифчик было приятно, но как-то отстраненно. Расстегнув блузку, она коснулась руками напрягшихся сосков. Плавные волны чего-то приятного разливались внутри нее, как это бывало и раньше. Она сначала неуверенно, потом все активнее стала шевелить попой, помогая вибрирующей штучке касаться разных частей внутри нее. Приятные волны стали как будто реже, но их накат окреп. Такого не было раньше, она это хорошо помнила. Но теперь, глядя в немного неясное отражение женщины в потухшем мониторе, она чувствовала, как с каждым разом прилив становится немного, но все, же сильнее. Прелестные ноги незнакомки в тусклом зазеркалье иногда подрагивали, вызывая какой-то нереальный прилив возбуждения у Александры. Ей трудно было сказать, что так возбуждает ее, присутствие этой незнакомки или же ситуация, в которой за ней самой кто-то наблюдает. Саша активнее начала напрягать и расслаблять попу, помогая одной рукой своему вибрирующему другу. Ощущение волны уже заполнило ее, казалось, до краев. Но эта волна не собиралась отступать. В предчувствии чего-то неведомого девушка сделала вдох и затаила дыхание. Волна плескалась в недосягаемых ранее высотах, медленно прибывая. Наша героиня боялась сделать выдох, спугнув эту неведомую «птицу». Удушье надавило на грудь, заставив Сашу сделать небольшой вдох в довесок к первому. Волна резко поднялась, как будто подстегнутая этим вдохом. Второй малюсенький вдох повторил картину. Саша висела в какой-то нереальной паутине, которая колыхалась, вибрировала и душила ее одновременно. Последний малюсенький полу-вдох, казалось, распер легкие до предела. Через несколько секунд перед закрытыми глазами Александры пошли разноцветные круги, и она, сдавшись, уже собиралась сделать выдох. Но тут висевшая, казалось, уже над головой волна разом понеслась вниз, увлекая своего создателя в пучину какой-то неизведанной неги на грани безумного наслаждения и боли в груди. Саша пыталась сделать выдох, но легкие как будто кто-то заклинил. Ей показалось, что она умирает от небывалого чувства наслаждения. Тихий, но протяжный стон вместо планируемого выдоха раздвинул тишину комнаты. И тут что-то прокатилось по нервам. Сашу затрясло где-то изнутри. Она раз, потом другой беспомощно сжала коленки своих ног. Попка, казалось, жила своей жизнью, сокращаясь и расслабляясь по одной ей известной прихоти. Вибратор, вытолкнутый обезумевшими мышцами, упал на пол и звонко зажужжал. Саша еще раз протяжно простонала, подтянув обе ноги к животу и развернувшись в кресле боком. Огонь и сладкие спазмы где-то в глубине ее тела начали спадать. Она глубоко и часто дышала, чувствуя, как на лбу выступили капельки пота. Через несколько секунд разноцветные круги перед глазами исчезли, тело как-то в один момент стало ватным, а растревоженную попку начало слегка саднить. Это, конечно, был не самый яркий или сильный оргазм в ее жизни, но он, определенно, был самый необычный. Какие-то новые грани ее собственного тела приоткрыли для нее свои тайны. Немного повалявшись в неге на неудобном для этого кресле, Саша все же поднялась. Костюм был немного примят, чулки съехали, одна туфля осталась лежать на компьютерном столе. Сняв с некоторым трудом непослушными ватными руками юбку, Саша пошла в ванную, чтобы привести тело в порядок. К ее огромнейшему удивлению ее трусики были чистыми практически сухими. Смазка на водной основе лишь чуть увлажнила один их край. Сюрприз был немного помят и придавлен, но никаких следов его деятельности видно не было. - Сашенька, поздравляю тебя, - сказала она своему отражению в небольшом зеркале. – Похоже, неведомый зверь под названием «девичий оргазм» почтил тебя своим вниманием. Усталость как-то подозрительно быстро прошла, уступив место какому-то нетерпению. Саша вдруг вспомнила, что собиралась совершить не много не мало, а самый обыкновенный подвиг. Евгеша была на месте и Александра, немного поколебавшись, написала: - Подруга, может, прогуляемся? - Легко, - ответила Евгения, - я уж думала, что ты синий чулок. Фотографии у тебя нет, пиво ты не пьешь, по мужикам не ходишь. Правда, по ним я тоже не особо люблю, быдло они еще то. Где и когда пересечемся? - Знаешь, я не спец в развлечениях, - ответила Александра. – Давай на свой вкус, только без излишнего экстрима, я как-то отвыкла за работой от этого дела. - Хорошо. Полтора часа тебе хватит? – спросила Евгения. – Я уже собрана. - Ну, я практически тоже, - ответила Саша. - Хорошо, раз так…«Зверобой» знаешь? – спросила подруга. - Давай туда, буду на месте через полчаса, как прикатишь – пискни. Держи мой мобильник, а то не найдем еще друг друга. - Это который со стриптизом? – уточнила Александра. - Да, он самый, - подтвердила Евгения. – Да ты не комплексуй, подруга, тебя же не заставят раздеваться. Это сообщение отредактировал waif-cat - 31-01-2014 - 10:30 |
||
| waif-cat Свободен |
18-01-2011 - 18:36 ----- продолжение----- ***** Саша добавила к одеянию плащ и, взяв укомплектованную по мысленному восприятию новой женщины сумочку, вышла из дома. Сумочка немного мешалась в руке, слегка раздражая Александру. Но она понимала, что это просто вопрос привычки. Подъезд непривычно озвучило эхо стука ее каблучков. Эта мелодия и раньше будоражила сердце Саши, а теперь стала реальностью. Ноги иногда терлись друг о друга из-за некоторой неловкости, издавая легкий шуршащий звук, слышимый, скорее всего, только ее воображению. На улице было тихо и немного сыро. Это была уже весна, но еще не совсем вошедшая в свои права. Александра неспешно шла до остановки, где обычно дежурили таксисты. Ее переполнял какой-то необъяснимый восторг. Нет, если поискать, объяснение могло найтись, но стоило ли искать? Идти вот так в женском платье, не стесняясь и не боясь быть разгаданной, было верхом ее мечтаний в течение долгого времени. Она могла бы дойти так и до «Зверобоя», тут было недалеко, но Саша не была уверена в своих силах при ходьбе на каблуках. Первая машина была обшарпанной шестеркой. Горноносый водила плотоядно улыбнулся, провожая ее глазами, чем немного смутил нашу героиню. Она еле удержалась, чтобы не прибавить шагу. Третья машина ей показалась приемлемой. Она была хоть и не слишком новой, но иномаркой, за рулем которой виднелась вполне рязанская физиономия. Саша неуверенно остановилась рядом с задней дверцей, раздумывая, стоит ли доверяться праворульной машине. Задние места хоть и были безопаснее, но особым уютом никогда не отличались. - Едем, красивая? – спросил водила, чуть высунувшись из проема окна. - Ну, если дверь откроешь, почему же не поехать, - ответила находчивая девушка. - Такой красавице я не только дверь открою, - улыбнулся снисходительно водила. Настроение уверенно поднималось. Причиной этому была даже не учтиво открытая водителем дверь и даже не его неуклюжие комплименты. Александра почувствовала в себе ту недостающую часть уверенности, которая не давала ей переступить порог так долго. Евгению она увидела издалека, как только расчувствовавшийся водила опять открыл ей дверь, чтобы выпустить из машины. Саша уже видела фотографии подруги, но действительность сильно разнилась с ними. Женя оказалась на голову выше Александры, а ее плечи показались Саше широковатыми для вполне гармоничной фигуры подруги. Заплетенные же в хвост светлые волосы лучше бы смотрелись в прическе. Одета была интернетовская подруга в джинсовый брючный костюм, который, впрочем, очень эффектно выделял ее задние округлости. Не зная как поступить, Саша просто набрала номер телефона Евгении. Та как-то сразу обернулась и, окинув взглядом окрестности, безошибочно вычислила звонившую. - Привет, красотка, - радостно чмокнула Евгения щеку Саши. – Какая ты миниатюрная вкусная симпатяшка! - Здравствуй, Ева, - ответила Александра. – Или тебя тут лучше звать Евгенией? - Не, нормуль, все как я и говорила, - погрозила пальцем Евгения. – Никаких Жень, Женечек и Женюсек. Оставь это надоевшее имя на съедение моим родакам. Готова оторваться, хапнув обнаженных и разгоряченных тел? - Ты о стриптизе? – уточнила Саша. – Но зачем нам туда? - Стриптиз, бабтиз, нам же пофигу, мы идем отрываться, - поставила точку Евгения. – Там есть бар, бильярд, танцпол, куча диванов и дрочильня, то есть туалетные комнаты для мальчиков и девочек. Да не куксись ты так, подруга, ты же сказала, что тебе по барабану, вот я и не стала менять своих планов на вечер. Тебе еще там понравится, правда, мужиков голых сегодня не будет, они по средам. - Ну и слава богам, - подумала Саша, - еще я этих мужицких булок не рассматривала. Внутри оказалось сумрачно, шумно и немного накурено. Ева шустро скинула свою подбитую мехом кистеперой рыбы джинсовую куртку на стол гардеробной, чуть подтолкнув Александру, чтобы она не медлила. Саша сняла свой плащик и протянула Еве. - Ну ты даешь! Вылитая училка или директрисутка! – сделала подруга большие глаза. – Нет, прикид полный отпад, но как бы сильно официальный. Хотя, кому нафиг тут какое дело, мы, модные деффчонки, на всех клали, кладем и будем класть! - Прости, я прямо с работы, - соврала, извиняясь Саша. - Забей, - ответила Ева. – Нам все можно! Под руководством Евы девушки прошлись по всему клубу. Ева постоянно с кем-то здоровалась, целовалась в щечки и губы, показывала язык и разные пальцы. Народ к ней относился благодушно. В каждой компании находился и кто-то уделявший особое внимание новой подруге Евы. Саша откровенно была ошарашена таким поведением Евгении и общей атмосферой клуба. Даже в свою бытность мужчины она никогда не посещала таких шумных заведений. Поэтому наша героиня обычно отмалчивалась или немного стеснительно улыбалась. Наконец, пробежав галопами по «Зверобою», они уселись за столик с какими-то уже подвыпившими друзьями Евы. - Пацаны – полный отстой, но на бабло не жмутся и столик, как видишь, у самой сцены, - шепнула Евгения. – Не боись, от нас ничего не нужно, они, похоже, педики, мы просто по работе часто видимся. Александра внимательно посмотрела на двух довольно крепких ребят. В ее понимании педики должны были быть миниатюрными и женоподобными, как она в прошлой жизни. Но ребята практически лучились силой и здоровьем, постоянно погружая окружающую обстановку в раскаты смеха. Ева познакомила их, но Саша от некоторого испуга сразу забыла имена. Благо, ребята болтали в основном друг с другом и иногда с Евгенией. Неожиданно свет притух, зажглись узоры лазеров, и на сцену вышла вызывающе одетая девушка. Потекла плавная музыка, и представление началось. Александра смотрела на движения девушки, невольно оценивая, как бы она могла выглядеть на ее месте, и узнал бы кто-нибудь ее маленькую тайну. Когда девушка под восторженный вой публики сняла свой последний оплот, кинув в кого-то тоненькой полоской трусиков, Саша сделала неутешительный вывод: «Узнают». - Ай, подруга, - прошептала ей на ухо Евгения, чуть не вызвав приступ паники. – Сразу видно стопроцентную натуралку. Ты смотришь на нее, как женщина, оценивающе. Мужики же срывают с нее все еще до ее освобождающего движения. Они вожделеют ее, пуская слюни и в мыслях уже истрахали вдоль и поперек. - А ты разве не по-женски смотришь? – удивилась наша героиня. - Нет, - улыбнулась подруга, повернувшись к опять занятой сцене. – Один мой друг, заядлый бисексуал, имеет хорошую поговорочку на этот случай: «Девочки. Мальчики. Да какая, в жопу, разница?» Еще две девушки показали свои программы. Нужно сказать, что танцевали они очень хорошо и тела имели разные, но очень красивые. Саша даже завидовала их грации и телу, потихоньку отпивая заказанный Евгенией коктейль. Евгению же колбасило не по-детски, один раз она пробилась за соседний столик и, отпихнув чьи-то руки, залезла сама в трусы стриптизерше, оставив на лице последней удивление, а в трусах какие-то деньги. Мужики, увидев это дело, дико засвистели, еще больше подзадорив стриптизершу. Вернувшись за столик, подруга довольно сказала: - Классная девчушка, писюшка гладкая, как игрушка. Вижу, тебе поровну, а меня зацепило, аж в трусах хлюпает. Надо бы пойти попудрить носик, потереть соски и сменить ароматную прокладочку, чтобы штаны не намокли. Ты со мной? - Нет, я, пожалуй, тут посижу, - ответила Саша, отмечая окрепшее желание сходить туда же. - Черт, где же они, - пробурчала Евгения. – Блин, Сашунь, у тебя нет прокладки, а то я, похоже, эти гребаные крылышки где-то выложила. - Нет, - покраснела Александра, подумав, что полезно положить такие вещи в сумочку хотя бы для подруги. Евгении не было долго, Саша уже стала подумывать, что подвыпившая подруга осела где-то за другим столиком. Но она вернулась, притащив с собой какую-то лохматую и совершенно пьяную девушку. Выпив за дружбу народов, Евгения смело нырнула рукой в штаны припасенной девушке. Той, похоже, это понравилось. Александру бросило в жар. Понимая, что ей это тоже нравится и может случиться разное, она встала из-за стола и пошла в сторону туалетов. Туалеты были разделены на «М» и «Ж», что временно смутило нашу героиню. Немного постояв, она все же выбрала дамские комнаты. Глупо было в ее виде идти в другие, хотя, она видела несколько раз девушек, выходящих из «М» в компании ребят. К удивлению Саши женская туалетная комната оказалась не менее загажена, чем известные ей ранее мужские. Александра в некотором недоумении разглядывала заплеванный унитаз. Можно, конечно, было сделать это по-мужски, но вдруг ей вспомнились кадры скрытых камер из женских туалетов всяких заведений. Она была согласна, чтобы ее увидели обнаженной как женщину в любой позе, но это не гарантировало сохранности ее маленькой тайны. Переборов потуги организма, наша героиня вернулась в зал. Немного побродив по разным помещениям клуба, она вернулась к столику. Евгения уже пила пиво, закинув ноги в ладных туфлях на стол, а пьяной девицей вовсю занимался один из хозяев стола. Джинсовые штанишки жертвы были уже далеко за коленками, а в растерзанных огромной лапищей трусах громко хлюпало. - Ева, давай выйдем, - робко попросила Саша. - Отличная идея вместо калорий, - Ева с грохотом поставила на стол недопитое пиво. – Да и отлить давно пора. А то в этих гадюшниках только пальцем трахаться можно, а на очко даже встать страшно. Девушки вышли из душного здания клуба и направились в сторону парка. Зайдя в ближайшие кусты, Ева, совершенно не заботясь видно ее или нет, стянула штаны вместе с трусами и заняла позу орла. Задорное журчание чуть не свело Сашу с ума. - Ты чего попку мнешь? – спросила Ева, - садись, давай, и лей на клумбу. А черт, у тебя же каблуки. Ну, тогда заходи с той стороны кустов, там где-то должна быть дорожка парка. - Но там же могут люди быть! – удивилась Александра. - Ты ссать пришла или людей смотреть? – удивилась подруга. Трудно сказать, решилась бы Александра сделать это в другой обстановке или нет, в тот момент необходимость плескалась практически в районе глаз. Выбрав наиболее затененное место, наша героиня неуверенно присела, потом привстала, задирая непослушную узкую юбку. Юбка встала колом как раз где-то в районе трусов. Будь Евгения девушкой, она бы точно обмочила ее, не утерпев. Плюнув на все, она достала бережно упакованный хоботок и, придерживая его пальцами в нужную сторону, пустила на волю свою личную Ниагару. Яростное журчание, казалось, заполнило собой весь мир. - Ого, подруга, - удивилась Евгения, пьяно рассмеявшись и тихонько пукнув, - да ты не шутки шутить сюда пришла. Полковые лошади от стыда просто плодиться перестанут, услышав твои аргументы. Александра от неожиданности вздрогнула, немного обмочив вторую руку, ей почему-то показалось, что подруга совсем рядом и может увидеть ее пикантную особенность. Но все только показалось. С великим облегчением она закончила столь нежную процедуру, сноровисто закрепив свой секрет на положенном месте. Не решаясь брать описанной рукой юбку, она полезла в сумочку за салфеткой. Уже вытерев руку, она услышала от кустов мужской голос: - Колян, гляди, баба какая-то ссыт! Где твоя мобила, там вроде подсветка есть!? Александру пробил заряд ужаса. Она выпустила из рук сумку и, запутавшись в юбке, упала попой на дорожку. Только потом она поняла, что говорили не о ней, а о Евгении. - Чего ты фотографировать собрался-то, волк тряпошный? – донесся совершенно спокойный и даже веселый голос Евгении. – Я своей пилотки не стесняюсь, как на счет твоей свистульки? Давай ты мне – я тебе? - Фоткать что ли? – усмехнулись со стороны парней. - Ну фоткать - это вы лучше друг друга, - показалась над кустами голова Евгении. – Блин, что за мужик пошел? Ему практически открытым текстом секс-бартер предлагают, а он о каком-то гребаной фотоаппарате думает! Со стороны ребят раздался дружный смех и какие-то неразборчивые в его раскатах предложения. - Подруга, ты в порядке? – послышался взволнованный голос Евгении. – Ты чего сидишь? Плохо что ли? - Да нет, я споткнулась, - соврала Саша. – Все нормально, сейчас встану. - Дела-то все успела сделать? – бережно подняла Ева Александру под локти. – Ходят тут всякие обсосы, ни поссать, ни полизать не дают. Блин, негде что ли больше языком повертеть? Дай-ка я тебя малость отряхну с тыла. Рука Евгении вопреки опасениям Саши просто уверенно несколько раз отряхнула ее юбку. Оправляя которую, Саша немного повиляла попой. Юбка опять чуть залезла вверх, оголив резинку чулка. - О! Чулочки! Уважаю, подруга, - восторженно сказала Евгения. – Покажешь? - Да обычные чулки, - почему-то замерла Саша. – Ну не тут же, когда какие-то придурки рядом ходят? Вопрос был закрыт, и девушки вернулись в клуб. Дальше они посидели в какой-то компании, Евгения немного потанцевала с другими девушками, оставив Александре очередную задачу – научиться танцевать. Выпив еще один коктейль, подружки решили удалиться по домам, благо, время было уже за час ночи. Евгения жила довольно далеко, по этой причине она предложила проводить Сашу до ее дома и оттуда взять такси. В центре города всегда было спокойно, но наша героиня не отказалась от ночной прогулки, особенно теперь, совершенно свыкнувшись с каблуками. Девушки неспеша шли по улице и болтали о всяких пустяках. Совершенно неожиданно для себя Саша задала вопрос: - Ева, а как это с женщиной? Ты же, наверное, уже пробовала? - Классно. Не так, как с мужчиной, но классно. Да ты не комплексуй. Ты – моя подруга, и я не буду принуждать тебя к чему-то, тем более в тебе, похоже, сидит матерая натуралка. Кстати, покажи чулки. - Что, прямо тут? – искренне удивилась Саша. - А что тебе мешает? – прищурила глаз Евгения. – Просто приподними юбку, снимать-то ее не нужно. - Вот, - выполнила Саша пожелание подруги. – А что тебе в них так нравится-то? Вполне обычные чулки, у меня и интереснее есть, если хочешь, я тебе подарю, только размер нужный найду. - Святая наивность, - покачала головой Евгения. – Такие вкусные ножки да еще в чулках… Зачехляй от греха подальше, а то вон машина едет, еще врежется в столб. Саша резво запахнула плащ, вызвав взрыв смеха подруги. - Извини меня, Сашок, - промямлила Евгения сквозь смех. – Я когда пьяная – такая дура. ***** До самого утра Саша не могла уснуть. Ей вспоминалась Евгения, тискавшая у нее на глазах девушку, аллея парка, где она украдкой справляла малую нужду, слова Евгении, смотрящей на ее ноги в чулках. Возбуждение нарастало, наполнив ее жаром. Давно забытый сюрприз неожиданно набух, став довольно твердым, чего не случалось в течение очень большого времени. Но обладание им, как и предполагала Александра, скорее тяготило. Она вернулась к анальным игрушкам, спустив в скорости по недавно протоптанной дорожке все накопившиеся пары. Анальный оргазм опять оказался настолько сильным, что даже забытый стручок выплеснул свою почти прозрачную жидкость. Саша не расстроилась, доктор ей говорил, что для того, чтобы не случалось застоя в железах внутренней секреции, нужно периодически разряжать этот резервный канал. На Сашину радость канал сам разряжался приблизительно раз или два в месяц. Случалось это в основном по ночам во сне, сегодня первый раз за много месяцев это случилось по другой причине. - Прости, дружок, нам как-то неуютно с тобой вместе, - сказала девушка. – Не я в этом виновата. После посещения клуба «Зверобой» Саша, окончательно откинув все сомнения, утвердилась в том, что она рождена именно женщиной. Для ее работы зачастую не было нужды предъявлять документы, пару раз, когда деньги нужно было перевести именно безналичным расчетом, она оформляла работу на свое мужское имя, называя Александра своим братом. Имели ли на этот счет сомнения работодатели или нет, Сашу потом мало волновало. Главное, деньги были у нее на счету. Для удобства своего инкогнито она открыла дополнительную пластиковую карту к своему мужскому счету на имя своей матери, использовав ее паспортные данные. Порог операций по этой карте был лимитирован, но ее это устраивало. В конце концов, наличку с основного счета всегда можно было снять в любом банкомате. Их странно возникнувшая дружба с Евгенией успешно продолжалась. Они ходили в кино, на гулянки в клубы, пару раз Саша даже помогала Евгении пойти на свидание, когда ее снимала пара ребят. На таких свиданиях она сразу честно и откровенно говорила парню, которому не повезло, что она может предложить ему только компанию, дружескую беседу или понимание. Обычно парни не обижались, оценив жест честности. Правда, Евгения в таких случаях не могла понять, чем не глянулся подруге тот или иной хлопец. Наша героиня теперь смело посещала женские магазины, по понятным причинам избегая в них лишь примерки трусиков, была в курсе женских хитростей и сложностей. В ее сумочке регулярно подновлялся запас тампонов класса «супер» и прокладок с крылышками для Евгении. С некоторых пор там завелась еще и пачка презервативов, когда подруга Евгения две недели ходила сама не своя, ожидая залета по причине слившего пары прямо в нее дружка. А все случилось из-за банального отсутствия презервативов. Все чаще и чаще Саша стала забывать о прошлой жизни, которая напоминала о себе лишь изредка досадной колбаской в причинном месте. Нет, Саша не ругала колбаску, она заботилась о ней, как и обо всем остальном теле, уделяя этой его части достаточно внимания. Но все же ее тяготило, когда она вынуждена была отказаться от сауны или поездки на пляж. Опять же летом хотелось, как и всем женщинам, надеть коротенькие трусики, состоящие практически из малюсенького лоскутика материи. Но Саша никогда не теряла голову, поддерживая свою маленькую тайну за всеми возможными печатями. Именно из-за этой тайны жизнь молодой женщины была густо сдобрена одиночеством. ***** Этот заказ Саша решила взять, как побочный заработок и возможность подновить заброшенные знания. Небольшой компании нужно было сделать Интернет сайт, на котором в соответствии с изменением данных во внутренней базе данных менялись бы и цены на предлагаемую продукцию с услугами. Работа была практически по корневой специальности Александры, вдобавок, можно было вспомнить какой-нибудь из языков программирования, обычно Александра предпочитала простой и незатейливый «Перл». Директор, который курировал вопрос, хотел переговорить в обед, но встречу пришлось отложить из-за небольших, но срочных доработок предыдущего заказа Александры. В итоге встреча случилась в пятницу около семи вечера. Александра успела заскочить домой и переодеться в солидный деловой костюм, сменив удобный джинсовый наряд. В ее правилах на первые встречи и обсуждения серьезных вопросов было приходить в этом самом первом и очень дорогом как просто ее сердцу, так и по деньгам костюме. Это был своего рода талисман ее удачной сделки. В опустевшем офисе ее встретила немного нервная секретарша, сразу проводив в кабинет директора. Как оказалось, контора была не из бедных, офис был в двух уровнях почти в центре города. В кабинете был частично разграбленный сервировочный столик, большое количество грязных стаканов и тарелок. Опорожненная бутылка дорогого Гленфаркласа лежала посреди кабинетной красной дорожки, а вторая стояла на столе между двумя беседующими мужчинами. Оценив ситуацию, секретарша быстро юркнула обратно и закрыла дверь. Обстановка эта была крайне неделовая, но Александра не была новичком в делах бизнеса и обсуждала один раз сдачу работы в предбаннике. Наша героиня, выбирая дорогу среди каких-то объедков и столовых приборов, пробралась к директорскому столу. Она протянула руку для пожатия довольно молодому мужчине в директорском кресле, но тот, мазнув по ней взглядом, казалось, не обратил внимания. Секунду постояв, она поняла, что руководство пребывает в состоянии крепкого опьянения. Переступив в нерешительности с ноги на ногу, Александра решила покинуть кабинет, вернувшись к вопросу в понедельник. Тут сидевший ближе к ней мужчина в расстегнутом пиджаке и галстуке, висящем практически на поясе, услышал негромкий стук каблучка о паркетный пол. Он, встрепенувшись, бодро развернулся вместе со стулом, вывалив в расстегнутую до пояса рубашку свое волосатое пузо с толстой золотой цепочкой. - Сергеич, это твоя баба? – задал он вопрос человеку в директорском кресле. – Я в восторге! - Нет, определенно не наша, - ответил тот, собрав в кучу глаза. – У нас много симпатичных баб, но таких солидных ядреных кобыл нет. - Здравствуйте, Денис Сергеевич, - ответила Александра, снова развернувшись лицом к директору. – Меня зовут Александра, я пришла по договоренности, если не помните, меня рекомендовал Артур Вениаминович для решения Вашей проблемы с сайтом. Мы у него делали настройку складской базы данных. - Не, кукла, - ответил первый мужик, - У Артура этим занимался какой-то худой дрыщ с толстой задницей. Я его пару раз видел, он один работал. - Я его партнер, - соврала Александра, даже не моргнув глазом. – Времена меняются, люди находят себе помощников и партнеров. У Вас есть какие-то сомнения в моей компетентности? - Во загинает! – удивился расхристанный мужик. – Сергеич, твой зам правильный телефончик нам дал. Бабы у них и телом и задором берут за самую душу. Не успела Александра что-то понять, как мужик, протянув руки, сцапал ее поперек талии. Она не успела даже пикнуть, как воняющий перегаром слюнявый рот стер всю ее помаду. Она трепыхалась в чужих налитых силой руках, как бабочка в паутине. Несмотря на пузатость, хватка и напор мужика были железными. Ее вертели и нагло ощупывали загребущие «грабли», пресекая малейшие попытки освободиться. - Не, Сергеич, огонь, а не баба, трепыхается так, что я себя студентом опять почувствовал, - сделал заключение мужик, оторвавшись от Александры. – Чур, я первый! Александра попыталась что-то вставить, немного отдышавшись, но ее мягко, но сильно вздернули над полом. Тут же послышался звон сметенных приборов и жалобы покатившейся по полу полупустой бутылки. - А теперь помолчи, стрекоза, - мягко заткнул ей рот рукой мужик, - или тебе для антуражу кляп вставить? Хе-хе, веселый у тебя сценарий, ничего не скажешь. - Деушка, вы не бесспотесь, - попытался что-то выдавить хозяин кабинета. – Мы ссе платим по плной прграмме. И тебе ще чаевые стегнем. Александра вдруг ясно поняла, что ее приняли за какую-то заказанную дорогую проститутку, и никто не имеет желания ни слушать ее, ни верить в ее деловой визит. Скорее всего, Денис Сергеевич уже совершенно забыл в хмельном угаре о какой-то назначенной встрече. Она пребывала в оцепенении от растерянности, а алчущие лапы сноровисто стянули с нее пиджак и уже задирали узкую юбку. Она укусила руку и попыталась закричать. То ли укусила она слабо, то ли в пьяном самочувствии владелец руки просто не придал значения укусу, но мужик с удовольствием рассмеялся, поудобнее приладив ее спину на столе. - Высший разум! Если ты где-то есть, помоги мне! Я так устала прятаться и маскироваться! Пусть они делают со мной что хотя, путь надругаются, как вздумается над моим телом, но не дай им узнать, кто я есть! – страстно прошептала Александра совершенно бессмысленную ерунду, ожидая каждую секунду крика негодования, удара, да чего угодно. – Ну почему я - не женщина, даже изнасиловать меня этим пьяным скотам нормально не суждено!? Она еще пыталась освободиться, когда вторая пара рук мягко, но уверенно прижала ее плотнее к столу. Треск черных кружевных трусиков и резкая боль щелкнувшей по бедру резинки возвестили о падении последнего бастиона. Александра на миг обезумела, сильная боль обиды прошлась по всему ее сознанию, затем окатив какой-то нереальной болью все ее тело. Ее бросало то в жар, то в холод, тело ныло, а сознание ждало позорного окрика, ставящего ее на место в мир давно забытого мужского тела. Но вот бесконечная секунда прошла, и откуда-то издалека пришел голос: - Смотри-ка какая ладная щель, постриженная, побритая и видно, что не раздолбанная. - Что за извращенцы? – только и успела подумать Александра, - да им, похоже, нет разницы кого, в жопу, мальчиков или девочек. И тут ее тело в районе промежности сначала резко расперло, а потом резануло болью. Моментально боль распространилась дальше вглубь нее, наполняя и одновременно натягивая тело изнутри. Что-то двигалось в ней, бездушно таща эту боль за собой. - Неужели это так больно? – подумала Саша, - я же столько раз делала это с фалоимитаторами! Она резко дернулась, потом еще и еще. Боль не отпускала, по лицу потекли обильные слезы обиды, смешанные с вездесущей болью. Саша, на сколько могла, сильно укусила зажимающую рот руку, и когда она исчезла, заорала во всю свою силу. Она не орала так, наверное, с самого своего рождения, высказывая первое несогласие этому миру. Тут же ее тело оставили в покое. - Что за на! – удивленно пробурчал один далекий голос. – Она что целка? Или ты порвал ее по пьяни? - Да какая целка, Сергеич! Где ты видел целок в двадцать с хвостом лет? Да месячные, наверное, - откликнулся второй голос, добавив немного неуверенно. – Хотя, плотно там, как у младенца, может, и порвал чего. Где-то, практически в другом мире, зазвонил телефон. По мелодии звонка это была Ева. Размазывая по лицу слезы, Александра дотянулась до лежавшей прямо на столе сумочки и запустила в нее руку. Пакостная вещица никак не давалась, пища и трепыхаясь где-то рядом. Наконец, изловив подлеца, Саша ответила: - Ева, слушай и не перебивай! Я на улице Павлова двести десять. Там офисное здание всего одной фирмы, ты видела это здание, похожее на парус. Если через пятнадцать минут я не перезвоню, вызывай туда наряд ментов на тему изнасилования и покушения на убийство. - Ясно, подруга, - услышала она короткий ответ, сразу прервав контакт. В кабинете повисла тишина. Немного протрезвевшие мужчины пучили глаза, понимая, что что-то изменилось. Их усилия были направлены та то, чтобы понять что именно. Александра так и сидела на холодном столе, до сих пор ощущая боль в животе. - У вас осталось чуть больше десяти минут, чтобы сделать мое разочарование не таким сильным, - хриплым от крика голосом сказала Александра. – Для особенно тупых сразу перевожу: «Принимаются наличные в любой валюте». После десяти минут сидим и ждем приезда ментов, снимаем показания и разбираемся, чей хрен длиннее. Девочек по вызову не стоит путать с теми, кому назначена деловая встреча. Десяти минут вполне хватило, чтобы вывернуть карманы, кошельки, сейф и заначки. Александра нуждалась даже не в деньгах, а в сатисфакции. Видя, как не совсем отрезвевшие мужики судорожно пытаются решить проблему, ползая, как дети в песочнице, ее боль отступала. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что ей просто повезло, будь мужики трезвее или пьянее, могли бы ее просто послать, а то и вышвырнуть из здания. Считать собранные в пакет с веселой надписью «Поздравляем» потуги не было смысла. Саша с некоторым трудом встала со стола, оставив на нем подсыхающую лужицу крови, зачем-то подобрала и убрала в сумку истерзанные трусики и неуверенной походкой, морщась от боли, пошла к выходу из кабинета. Уже за дверью она набрала номер Евгении. - Ты где? – взволнованно спросила подруга. - Сейчас выйду, - прошептала в трубку Александра. - Давай, мы тебя ждем с Димоном, дверь закрыта, мы проверяли, - ответила Евгения. Пожилой охранник ждал у двери, по его хмурому лицу трудно было понять, что сказал ему шеф. Поскольку при ее приближении дверь открылась, Саша выбросила это из головы. С поднятой головой, максимально уверенным шагом она покинула проклятое здание. У дверей ее ждала Евгения, тут же обнявшая подругу. Странная тянущая боль вернулась и накинулась на тело, отбирая все силы и самообладание. По пути к машине Сашу чуть не вывернуло от очередного приступа боли. Едва дотянув до открытой дверцы, Александра упала на заднее сидение, совершенно не заботясь о дорогом костюме. А когда рядом упала Ева, она разревелась, как маленькая девочка, уткнувшись подруге в грудь. Евгения гладила ее по голове, что-то нашептывая на ухо. Руку что-то кольнуло но, увидев шприц в руках незнакомого парня, Саша опять уткнулась в грудь подруги. - Может в скорую? – спросил парень. - Не нужно, - прошептала Александра. – Это просто нервное. Отвезите меня домой. Машина ехала по ночному городу, плавно поедая километры грязного городского асфальта. Под этот шум пути Александра и погрузилась в сон, наслаждаясь тем, что боль отпускала тело. Очнулась она от легкого покачивания. Тут же ее тело кто-то подхватил и куда-то понес. Александра безразлично подумала, что пусть оно катится все к чертям, и отдалась на волю случая. Дмитрий бережно опустил ее на диван в квартире Евгении и куда-то исчез. Она свернулась уютным калачиком и опять закрыла глаза. Рядом послышался шорох, и кто-то мягко попытался снять с нее туфли. - Да у тебя кровь! – сказала Евгения. – Сильно они тебя? Может, все-таки скорую и ментру вызвать? - Нет, - покачала Саша головой. - Ну не дури, давай хоть промоем, - возмутилась Евгения, попробовав сдвинуть ногу Саши в сторону. Александра судорожно просунула одну руку между ног, закрывая свой секрет. Рука как-то непривычно легла в пустоту. Пошевелив пальцами, Александра наткнулась на странную и совершенно незнакомую расщелину в своем теле. Удивленная до глубины души и немного испуганная она вынула руку. Пальцы были в подсохших комках крови. Увидев это, Ева довольно бесцеремонно задрала узкую юбку подруги и сдвинула ногу в сторону. Две пары глаз уставились на испачканную кровью симпатичную женскую дверку. - Ну и шутки у тебя, господи, - подумала Александра, еще раз неуверенно трогая слегка раскрытую пещерку. – Или это бред или одно из двух. Кто бы ты ни был, благодарю тебя! Я – твоя должница на всю оставшуюся жизнь! - Больно? Может, к гинекологу поедем? – спросила Евгения, развеяв все ее сомнения. - Есть немного, - легонько скривилась Александра. – Вспомни, как сама потеряла девственность. Две самые настоящие девушки, которых теперь смело можно было назвать «подруги», даже не покривив душей, с явным облегчением долго смеялись в полумраке комнаты. ***** Я не злопамятная, просто злая и память у меня хорошая. Более того, я теперь - не мужчина и мне нет дела до мужского благородства. Через четыре дня в конторе фирмы, офис которой был похож на парус, накрылась компьютерная сеть. Больше полусотни машин были изнасилованы каким-то вирусным коктейлем, а сервер потерял большую часть данных. Несколько заслуженных хакеров получили неплохие гонорары за отдых на лоне чужой сети. Ничего невосстановимого не случилось, просто контора была парализована почти на неделю. Странное происшествие случилось еще десять дней спустя с давним другом руководителя пострадавшей от вирусной атаки фирмы. Какие-то злоумышленники сняли и выложили в Интернете несколько роликов порнографического характера о взаимоотношениях этого друга, имевшего приметное волосатое пузо, и девиц различного поведения, включая личную секретаршу. По совершенно случайному стечению обстоятельств эти же ролики пришли на служебную почту его жене, с копией всем имеющимся в домене адресатам, являющимся сотрудниками депутатского аппарата. В конце каждого ролика вываливалась лаконичная надпись: «Ни одно животное при съемке этих роликов не пострадало». |
||
| waif-cat Свободен |
31-01-2011 - 15:32 Был объявлен конкурс тостов. Я, как и положено интересующемуся человеку, попытался принять участие. Но тут-то и был спрятан подводный камень. Как человек неместный, я не знал, что у Мясоедова общаются исключительно стихообразно. Долго пыхтел, переделывая тост в стих. Отослал из чистого принципа. Ну не мое это дело - стихи. Удивлению не было предела, когда мое творение заняло первое место. Наверное, просто сам тост понравился. ***** В далекий малэнький аул жиль доблестный джигит. Поднялься он нэ свет заря, чтоб с утро гаварить. Сказать ему, чтоб быль харошь и вэсел новий год, Гарель огонь, журчаль вода и дэрэво цветет. И что он видит? Двор, гора и снег гора лежит. Но паднебесье точка есть, арёль па нем летить. Летить арел несет баран в свой сильный цепкий лап, Барахтается блеет дичь под хищный злой сатрап. И как коньяк, горячий кровь взыграла голова. Решиль джигит добыть баран и сделать бастурма. Карамультук надежный быль, нэ раз бываль в дела, Рука нэ дрогнуль, глаз поймаль и выцелиль арьла. Бабах случилься, дым глаза и ухо заложить... Нэт мамай я клянусь, нэ мог абделаться джигит. И что же видит он? Арёль? Тот камнем в низ идёт, Прэзрэнный тольстый же баран продольжиль свой палёт... Так что же мой падруга ты с горящий яркий взор? Зачем баран арёль с джигит утроиль тот пазор? Давай нальем вина до край искрящийся бокаль Чтобы арёль не падал вновь, баран чтоб не леталь... |
||
| waif-cat Свободен |
05-02-2011 - 16:18 ЭФИРНАЯ ГОСТЬЯ Константин Хвостополосатов. Для Воспламеняющей взглядом Алины написано. Уже множество раз глупые человеки пытались постичь величие морской стихии. Они пытались обуздать его могущество, втереть в жалкие крупинки красок или заключить в клетку слов. Совсем немногие преуспели. Да, преуспели. Пожалуй, это были те, кто смог понять простую и, в сущности, банальную вещь, что обуздать или приручить эту стихию просто невозможно. Есть только один способ – раствориться в ней. Разными бывают мысли и настроения человечков, такими же разными бывают лики большой воды. Попав в резонанс, можно на какое-то время влиться в стихию, стать ее частью и коснуться «взрослой» мудрости. Имеющий уши – да услышит. Но нет у человечков нужных «ушей», нет просто нужного органа чувств, чтобы «услышать», но все же пытаются они из века в век пробудить в себе забытые знания прошлых эпох, хоть на малый миг коснуться утерянного… От энергетики моря зависит и манера общения с ним. Для далекой гостьи пусть будет игривый и ласковый на грани утренней неги прибой. Мягкая лазурь глубины истончается и блекнет, снисходя до нас по длинной песчаной дороге мелководья. Ее насыщенность растворяется в золотисто-коричневых бликах крупного волнистого песка, оставляя глазу только легкие полутона зеленого и голубого. Алине бы это понравилось. Нужно сесть у грани стихий на теплую, облизанную восходящим солнцем мелкую гальку. Тогда на режущей кромке водного острия могут появиться тонкие эфирные образы. Их поймет не каждый. Нелегко выделить хорошо забытое в звуке чужой стихии. Волна, посланница стихии, возникает всегда «вдруг». На кромке прибрежной глади как будто набухает незримый вздох, заставляя наблюдающего тоже затаить дыхание. И вот на берег уже устремляется сорвавшийся выдох. Небольшая лавина воды шустро бежит на берег. Негромко, но отчетливо постукивает прибрежная галька, как будто по ней перебирают сотни и тысячи небольших мягких лапок, в этот звук вплетается тихий нарастающий звук, похожий на нечто среднее между свистом и шипением. Именно так звучит разрезаемая материя воздушной среды. Финальный всплеск восторга и радостные отзвуки пузырьков шампанского в бокале. Цикл морского дыхания закончен, готовится новый вдох. В голос прибоя вплетаются сторонние звуки, тихо постанывает крупный ракушечный песок, протестуя об утраченном величии, поскрипывает и иногда громко вскрикивает крупная галька, даже самая тихая походка профессиональной «лисы» не спрячется тут, пространство на стыке стихий живет своими законами. И оно говорит, что к нам идет долгожданная гостья. На нее не нужно смотреть прямо, иначе она растает, как и любой эфирный образ, только боковой робкий взгляд даст некоторый шанс глазам. Легкие пошлепывания и постукивания говорят, что гостья идет обувшись. Вот более четкий и «тяжелый» скрип гальки возвестил о ее прибытии. Секунда, две, три, опять громкий недовольный скрип голышей, и стук упавшего предмета, затем второго, возвещает о временной свободе. На прибрежную гальку небрежно брошены немного потрепанные кожаные босоножки. Плоская, местами потертая подошва с едва выступающим широким каблуком, нехитрое немного потертое плетение тонких кожаных ремешков, опавших распущенными завязками по воле хозяйки. Добротная и в то же время легкая обувь – правильный спутник для похода на пляж. Коричневый цвет кожи у подошвы исписан серыми и белесыми автографами пляжной гальки, одна из подошв прихватила где-то небольшой букетик зеленой морской травы с тонкими коричневыми паутинками. И только три ярких голубых бусины гордо говорят: «Да, мы сопровождаем чудесную женскую ножку!» Нельзя фокусировать взгляд, хоть и хочется увидеть отчетливее эти атрибуты женской красоты… Более громкое ворчание гальки и рядом с обувкой появляются ножки. Волна голубой с крупными белыми горошинами ткани медленно спадает, открывая светлый бархат кожи все выше и выше. Стоит только догадываться, хозяйка ли играет сарафаном или сарафан хозяйкой. Но заострить внимание нельзя, уже выше моих сил будет отпустить этот загадочный образ. Гостья сидит рядом, слегка перебирая пальчиками мелкие камушки, как будто помогая шелесту моря, камушки тихим стуком возмущаются творимым беспределом, а легкий сорванец-ветер, нахально перебирает полы сарафана, пытаясь доказать миру свою бахвальную неотразимость. Море благодарно принимает помощь, продолжая призрачно дышать, и соблазнившаяся гостья распрямляет ножку, робко позволяя волне лизнуть ее. Шорох, всплеск, пузырьки шампанского, тихий вздох гостьи и нога убегает обратно, смешно стряхивая капли влаги. Мы сидим на берегу вечности, я и моя эфирная гостья. Едва соленый, практически лишенный запаха водорослей теплый ветер ласково продолжает свои попытки заигрывания с сарафаном. Умывшееся в рассветном море солнце уверенно встает, отбросив, наконец, утреннюю лень. Время рассветной магии моря проходит, скоро моя гостья отгородится от меня тугой преградой жары и расплавленного городского марева. Жаль. Я последний раз бросаю украдкой взгляд на ее чуть влажную ножку. Нужно запомнить эту бархатистую кожу с малюсенькими волосками, кое-где поднявшими любопытные носики, эти подернутые загаром щиколотки с остатками полосок от кожаных ремешков, эти трогательные пальчики с вишневыми бликами слегка погрызенного временем лака. Я отпускаю тебя, моя далекая гостья, спасибо, что пришла скрасить мои утренние грезы. Дымка, запах моря, полоска окончательно выдубленной солью кожи, голубой лоскуток пластикового пакета и россыпь немного вылинялых под солнцем ягод черешни… Нет, еще довольно большая и сильно истертая раковина с отколотыми краями. Улыбнувшись детским мечтам, я поднимаю раковину, встаю сам и, открыв себя морю и ветру, подношу неожиданный подарок к уху. - Спасибо… Спасибо за доброе утро, мой призрачный спутник… - едва различимо слышится в ней. |
||
Format C Влюблен |
09-02-2011 - 01:46
выходит, формула абсолютого топлива на удивленье проста - писать для собственного удовольствия. Отличный рассказ, сэр. Сильные образы  P.S. Тема вообще просторная, космическая - можно подумать в схожем контексте о воинской чести, служению науке, товарищеской взаимовыручке... А девушка - вслед за героем, туда же, в омут. Это сообщение отредактировал Format C - 09-02-2011 - 21:01 |
||
| waif-cat Свободен |
14-02-2011 - 14:30 Собственно, рассказ написан к дню святого Валентина. Правда не к этому году. Ну да это не меняет смысл песни. ЦВЕТ ЕЕ ДУШИ. Константин Хвостополосатов Трудно сказать, когда это произошло. Валентин так и не смог определить точки перелома. Зато он четко понял, что в таком цвете видит этот мир лишь он один. Этого не было в обычном мальчишечьем детстве, наполненном небольшими, но важными открытиями и еще мелкими проказами. Школа у него тоже была, как у всех. Самолетики, бумажные бомбочки с водой и спарринги на портфелях. Первые курсы института пролетели опять же без сверхъестественных потрясений. Общага, попойки с загулами и сессии с извечным недосыпом. - Когда же это произошло? – в сотый раз задавал он себе вопрос. – Неужели после безумного перепоя на студенческой свадьбе у Олега и Ирины? Из-за некоторого стеснения в финансовой сфере свадьба была общажного типа, когда затравка дается виновниками торжества, а дальше реакция идет сама по себе, втягивая в свою круговерть все новые и новые лица с совершенно неожиданными ресурсами. Валентин о той свадьбе помнил мало. Почему-то после момента начала застолья всегда вспоминалось одно и то же. Две пухлые, как сдобные булочки женские коленки, юбка в горошек и головная боль под утро. Он так и не смог вспомнить, кому принадлежали эти коленки в горошковой юбке. Лишь увидев свадебные фотографии, немного успокоился. Свежеиспеченные теща, свекровь и бабушка невесты были в строгих однотонных нарядах. - Нет, - сам себе ответил он. – Это было не там. Может, когда я упал с мотоцикла? Если сказать честно, то упал Валентин не с мотоцикла, а вместе с ним. Эндурник «Хонда АХ», наверное, не любил неумех, больше них он не любил, пожалуй, только самоуверенных оболтусов. Валентин, однозначно, был классифицирован им именно так. В воспоминаниях Валентина осталось чувство какого-то двойственного характера. Когда-то еще в школе он катался на древней «Яве», ему жутко нравилось. Сесть за приличный байк для него было чем-то сродни проникновению под юбку модной девице. Девица по имени «Хонда» к разочарованию Валентина отреагировала соответственно. Вместо пощечины был ощутимый удар головой о тоненький ствол молодой березки. Победила беспутная голова. - Нет, - снова сам себе ответил Валентин. – Тогда было обидно, и кожа рассеченной макушки долго саднила. Может, когда Серега с Дохлым откуда-то добыли целый десяток «марок»? Они тогда не знали, что это за зверь. Было только осознание того, что это не совсем наркотик и на все сто процентов не вызывает привыкания. Заложив в топку по первой, они ждали результата, наверное, целых три минуты. Отсчитав затуманенными мозгами всего лишь вечность, они пришли к выводу, что уже смеркается, а результата нет и нет. Всеобщим голосованием был осуществлен прием следующей партии «марок». Что было дальше, помнят смутно совершенно все участники мероприятия. Валентин отчетливо помнил, что почему-то обмочил штаны от испуга. Наутро его безумно мучила жажда после того, как он проклюнулся в привычный мир под диваном. - Не уверен, - на сей раз сказал сам себе Валентин. – Слишком мало фактов. Но я точно помню, как это проявилось. ***** В очередной раз, соблазнив выпивкой доступную практически всем однокурсницу Машу, которую на все сто процентов знала вся общага под кличкой «Скорая помощь», он увидел в ней нечто странное. Нет, с виду все было как обычно. Маша, выпив малыми аристократическими «наперстками» грамм двести водки, стала совершенно неаристократичной. Смешки невпопад, нечаянные задирания юбки до головы и подергивания низом спины, говорили о том, что пустоту внутри нее срочно нужно было чем-то заполнить. Валентин как раз и затеял все это мероприятие для банального заполнения пустоты, но что-то в Маше на этот раз было не так. Нет, она не стала красивее и ухоженнее, но ее тело как будто приобрело некий ореол из сплетения нескольких цветов. Первое удивление было настолько сильным, что наполнитель для Машкиной пустоты частично сдулся. Надо отдать Машке должное, она не выказала ни удивления, ни разочарования. Взяв дело в свои трудовые губы, сестра милосердия привела его в нужное место своего охваченного радугой цветов тела. Валентин знал Машку не понаслышке. Он уже не однократно заполнял ее ненасытную пустоту. Машка никак не трогала сферу его чувств, просто исправно исполняла очередную миссию «Скорой помощи». Кончала она по-разному. Обычно этот процесс был вялотекущим. Тело Машки начинало колотить мелкой дрожью, а пустота внизу ее живота почему-то сразу расслаблялась до такой степени, что наполнитель мог легко выскользнуть вместе с обильными потоками Машкиных радостей. На этот раз, пережив удивление, он видел, как в процессе наполнения Машки палитра ее цветовых воплощений постепенно менялась. Цвета то разгорались, то притухали. В палитре безоговорочно главенствовали три цвета: желтый, зеленый и оранжевый. Сначала основным фоном Машкиной «заливки» был желтый, который после приема вожделенной водки уступил место какому-то калейдоскопу из желто-зеленого с оранжевыми озерами кружеву. Валентин, широко раскрыв глаза, наблюдал за ее лицом, которое сегодня находилось в обрамлении на удивление чистых волос цвета спелой пшеницы. Будь Машка трезвой, такое поведение партнера могло удивить ее, но это было только гипотетическим предположением. Валентин ни разу не наполнял Машку, когда она была в трезвом виде. Возможно, какая-то тайная религия не позволяла сестре милосердия тыкать внутрь себя различными предметами, находясь в трезвом рассудке. В момент, когда вложение Валентина покинуло Машкины трудовые губы, прошло ритуал очехления умелыми руками и вошло в нужное русло, лицо девушки на миг озарилось оранжевой вспышкой. Оранжевый «рассвет» всего на мгновение заполнил весь силуэт девушки и тут же начал меркнуть, сдаваясь на волю желто-зеленого марева. Пока Валентин методом «насос» старательно утрамбовывал Машку изнутри, оранжевый цвет всплесками появлялся и опять растворялся в желто-зеленом. Парня даже стал забавлять этот процесс. Откинув мысли о несвежей водке, он отдался обычному предвкушению финального аккорда разгрузочного дня. Когда его наполнение было уже близко к финишной черте дружеского обмена, Машкино тело предательски задрожало, выкинув в цветную оболочку мириады оранжевых капель. Тело дрожало, и капли как-то нехотя сливались в оранжевое кружево. Вяло мигнув, оранжевое пятно начало растворяться в уже привычной желто-зеленой мешанине. Машкина пустота, полтора раза взбрыкнув, потеряла внутреннюю упругость. Валентин ускорился, стараясь не упустить свой момент истины, но разом прослабившаяся «спасательная капсула» с каждым движением насоса давала понять, что он не успел. При очередном качке вложение просто вывалилось из мокрых пределов Машкиной пустоты вместе с обильной струйкой чего-то горячего. Девушка вяло вздохнула и пошевелила попой на взмокшей простыне. Валентин не обиделся и, конечно же, не расстроился. Машка не зря звалась «Скорой помощью», никогда она еще не оставляла страждущего в беде. Она делала свою тяжелую, но совершенно необходимую работу, в любых условиях. Кроме традиционной методики оказания помощи практиковались способы искусственного дыхания, прием пациентов задним числом, применялось даже экзотическая восточная практика удушения грудью до полного истощения страждущего. Машку можно было упрекнуть в чем угодно, только не в халатности. Сноровисто перевернув сестру милосердия, Валентин с удовольствием помассировал руками ее сдобные булочки. Он не очень любил сдавать отчеты задним числом, вложение при такой методике отчетности обычно сильно натиралось латексной спецодеждой. Но нетерпение требовало продолжения «банкета». Двумя пальцами зачерпнув из жаркой девичьей пустоты благославенного сока, он удобрил точку приложения запретной для многих женщин тематики. Машкина расцветка мигнула оранжевым. Немного поиграв пальцем, Валентин приставил начало своего вложения к заднему окошку для приема отчетов. Попка судорожно дернулась, сжимаясь, а в цвета вплелся «холодок» синего цвета. Немного ослабив нажим, Валентин медленно поводил туда-сюда и опять поднажал, в некоторой тесноте все же просунув свой «отчет» в нужное «окошко». Машка сдавленно охнула, а ее призрачный окрас приобрел густой коричневый цвет. Валентин почему-то сразу понял, что Машке больно. Такой расклад его не радовал, и он быстро покинул зону неприятностей. Машка как-то благодарно вздохнула и даже провела пальчиками ноги по его ягодице. - Валенька, подожди чуток, - прошептала она томно, - я сейчас буду готова. Поддерживая упругость вложения, он мял Машкины булочки, которые охотно подмахивали его пожатиям. Спустя пяток минут вложение начало даже немного ломить от чрезмерного напряжения. Машка как будто почувствовала это и повернулась на спину. Он хотел тут же приступить, но девушка мягко придержала его рукой. Ее пися мокро «пукнула», выпустив лишний воздух. В Машке опять разгорелся оранжевый сполох, который у Валентина почему-то ассоциировался с возбуждением. Вложение опять заняло нужную позицию, включилась функция «насос». Производя заложенные природой движения, Валентин наблюдал, как оранжевое свечение опять уступает место желто-зеленой мути. Почему-то это его расстроило. Забыв о своих нуждах, он стал тщательно заполнять пустоту партнерши, пытаясь опять добиться оранжевой наливки. Тело Машки сначала неохотно, потом все отчетливее набирало дрожь. На фоне желто-зеленой мути опять всплыли оранжевые мириады капель. И когда они сплелись в довольно большую оранжевую кляксу, Машка судорожно дернула попой. Клякса цвета апельсина неуверенно сверкнула и начала растворяться. - Ну уж черта тебе лысого! – зло сказал ей Валентин. – Какого лешего ты так быстро сваливаешь? Неужели желто-зеленое безразличие тебе приятнее. Наплевав на нереальную глючность момента, Валентин мысленно потянулся к угасающей оранжевой кляксе. Зацепив мысленным «взглядом», он дернул ее наверх. К его полному удивлению клякса довольно охотно поддалась его потугам. Дрожь не покинула Машкино тело, как это обычно случалось после содрогания ее пустоты. Валентин с некоторой тревогой наблюдал, как поддерживаемая им клякса начинает расплываться, заливая предательские желто-зеленые разводы. Одновременно с этим процессом Машка активно задышала, периодически протискивая между вздохами какие-то щенячьи повизгивания. С великим удивлением Валентин почувствовал легкую усталость, а по шее скатилась капля пота. Но он не собирался уступать. Устойчивое оранжевое свечение заполнило видимую часть тела Машки. Само же реальное тело уже не дрожало, а извивалось. Дыхание стало сбивчивым, долгие задержки на вдохе чередовались с судорожными выдохами, сдобренными хриплыми стонами. Усталость еще ощутимее придавила Валентина, хоть он и оставался совершенно неподвижным. Но ему было интересно, чем это кончится, пришлось отдавать припасенные резервы. Оранжевое свечение еще несколько секунд держало марку, а потом яркая призрачная вспышка золотистого света реально ослепила глаза Валентина, утыкав мир разноцветными разводами и звездочками. Машка подобно обезумевшей свинье испустила полный истеричных ноток визг, который, достигнув нереально высокой ноты, оборвался. Пустота девушки, пропустив несколько пульсирующих движений, намертво сомкнулась вокруг Валькиного вложения. Мир цветов девушки потух, накрывшись черным покрывалом с проблесками золотистых искорок. А на Валентина свалилась липкая усталость. Он попытался вынуть свое вложение, но оно крепко удерживалось внутри пустоты, ставшей на удивление тугой. Так и не взбрызгнув случившееся событие, Валентин повалился на Машку сверху. Девушка была горячей и потной, но обессилевшему Валентину было даже как-то приятно от этого. - Наверное, черная пустота с золотистыми искрами – это настоящая усталость, - подумал он, закрыв глаза. – Трудовая сексуальная усталость… Видимо он выпал из действительности, погрузившись в скоротечный сон. Чья-то рука нежно гладила его по голове, перебирая прядки волос. Было безумно приятно. Сквозь приоткрытые ресницы он увидел опавший холм женской груди с расслабленным и даже немного впавшим коричневым соском. Лежать было мягко, но тело затекло. Ситуация прояснилась. Он лежал на Машке, которая, бережно обхватив его ногами, отрешенно гладила ему голову. Его вложение сдувшимся шариком лежало в мокрой лужице, образовавшейся под попой девушки. Мягко высвободившись, он увидел, что из необычно поджатых губ Машкиной пустоты свисает частично вынутый латексный чехольчик. Машка как-то необыкновенно нежно и мягко выпустила его из своего кольца ног. Голова ее покоилась на краешке скомканной подушки, а тело светилось каким-то новым светом. Цвет его был желтый, но не такой, как в желто-зеленой мути. Этот светлый солнечный свет медленно, но уверенно вытеснял густую черноту с золотистыми искрами. - Ты как? – спросил он севшим голосом. - Я умерла, - таким же посаженным голосом ответила Машка. - Нет, не умерла, скончалась от кайфа, возведенного в степень безумия. ***** Он встретил Машку через два дня. Она с однокурсницами общалась в коридоре учебного корпуса, не замечая Валентина. Проблески свечения стали заметны, когда он надолго задержал на ней внимание. В переплетении желто-зеленых доминирующих цветов прочно вошел золотистый. Он, конечно, не доминировал, как это было в тот вечер, но все же ясно прослеживался. - Бред какой-то, - подумал Валентин, - бред и галюны. Тем не менее, Машка, увидев его после второй пары, как-то совершенно искренне засияла. Она сама подошла к нему, и десять минут его жизни было наполнено разговорами ни о чем с намеком на вечер. Валентину Машка никогда не нравилась. Как и многие в общаге он просто время от времени пользовался ее сестринской помощью. Еще с неделю девушка периодически намекала о чем-то, но потом воспоминания, видимо, растворились в бесконечных спасательных миссиях. Валентин выловил Машку через полтора месяца. Все закрутилось, как и много месяцев назад. Водка под бюджетную закуску опять была необходимым атрибутом получения неотложной помощи. Валентин не искал в Машке призрачных цветов, но они сами нашли его. Желто-зеленый фон был щедро сдобрен оранжевым и к удивлению Валентина золотистым цветом. Динамика цветов во время операции «насос» походила на прошлый раз, но оранжевый цвет везде соседствовал с золотистым. Финал Машкиного выхода изменился. Тело так же мелко задрожало, но внутри Машкиной пустоты зародились волны, которые неторопливо и уверенно сжимали вложение Валентина. Перед самым наступлением цунами Машка стала тоненько постанывать, а во время финишной прямой откровенно и протяжно завыла. Цветовое сопровождение во время этого процесса залилось оранжевым озерцом с небольшими узорами золотистого цвета. В момент финального аккорда оранжевый омут разгорелся чуть сильнее и сдался, уступая место ровным золотистым разводам. Валентин не стал передергивать «колоду», просто наблюдая со стороны. Он уже был готов к плановому перекуру, но его вложение не вывалилось из Машки. Ее горячая пустота вздрагивала, пульсировала, но оставалась в тонусе. Удивившись, наш герой спешно продолжил и от всей души благодарно разгрузился в Машку. ***** Валентин продолжал видеть своеобразные светящиеся контуры вокруг женских тел. Нет, мир вокруг не стал пестрить разноцветными шариками, эти контуры становились различимы, только если взгляд на какое-то время задерживался на представительнице прекрасного пола. Для интереса он пробовал увидеть цветные шары вокруг мужских тел. Первый раз ничего не вышло. Второй раз его накрыло густое брезгливое чувство, как будто он залез в трусы к волосатому мужику. Больше он на эту тему не экспериментировал. Не нужно думать, что мир изменился. Мир остался таким же, как и был. Деньги, как и прежде, обходили нашего героя стороной. Он попробовал двух новых женщин, оставшись слегка разочарованным. И, наконец, он окончил институт, получив путевку в жизнь. Путевка обернулась поросшим гроздьями мха предприятием. Молодого специалиста испытательным сроком поместили в отдел снабжения мальчиком на подхвате, пообещав при положительных отзывах дать инженерную должность. Если зрить вглубь должности, то Валентин был чем-то средним и многофункциональным между курьером, разносчиком пирожков и лицом, представляющим интересы предприятия в экстренных случаях. Экстренными случаями считались командировки в такие экзотические уголки необъятной родины, как Мухосранск или Козодрищенск. Москва, Питер или Сочи к таким местам не могли относиться даже принципиально. Как водится, его величество Случай слегка подправил приоритеты, расставив их в понятном только ему порядке. Городок первого самостоятельного задания Валентина был маленький пыльный и унылый. В нем, кажется, совершенно ничего не было, кроме обогатительного комбината, который производил необходимое родному предприятию нашего героя гуано. Тем не менее, ушлые воротилы бизнеса даже тут не хотели упрощать жизнь русскому промышленнику. Все желающие разжиться качественными результатами работы предприятия загибались на закупку этого ценного продукта через мелкие аферистические конторки, которые модно именовались «трэйдеры». Все прекрасно понимали, что это просто прослойки, собирающие некоторое количество пены, ложащейся сверху на цену продукта. Все бы ничего, да толщина пены иногда зашкаливала. Случались в жизни и немногие счастливчики, которые имели возможность покупать ценное «гуано» напрямую с завода. Секреты такой удачи, естественно держались в тайне, хотя ничего нового под солнцем не было. Миром правили алчность, похоть и наглость. В этой командировке Валентину была поставлена святая задача - организовать покупку продукта напрямую от производителя. Ему даже было дано право предложить взятку в смехотворном размере от цены сделки. Все, включая самого командируемого, прекрасно понимали, что это, скорее всего, просто шутка. Валентина элементарно послали «туда, не знаю куда», чтобы поставить честную галочку в отчете. По агентурным данным интересующий Валентина вопрос мог быть положительно решен через трех работников предприятия. Это были во всех отношениях достойнейшие люди. Недосягаемый, как солнце, генеральный директор, обитавший исключительно в Москве или за границей России. Крученый, как поросячий хвост, коммерческий директор, который даже у мертвого еврея мог выдурить последнюю мятую десятку, отложенную на похороны. Главный бухгалтер – тридцатилетняя стерва, которая имела сносную фигуру, отталкивающую внешность, фантастическую зарплату, всех мужиков в пределах ее досягаемости и смутное представление о том, что бухгалтерия – это что-то связанное с деньгами. Выбор, скажем так, был невелик. Если честно, он равнялся голому нулю. Добиться фрикционных утех с главным бюстгальтером завода было не слишком тяжелой задачей, благо она предпочитала именно приезжих и командировочных жертв. Но мероприятие это ни в коем случае не гарантировало успеха поставленной задачи. С другой стороны генерального директора даже не все работники завода видели в лицо, а коммерческому директору не стоило делать даже смутного намека на желание приобрести продукцию завода. Так что нулевой выбор был очевиден даже невооруженным глазом. Но Валентин должен был хотя бы попробовать. ***** Главбушка по имени Гульнара с интересом рассматривала залетного мужчину. Она согласилась на встречу сразу, тем более что ее рабочий день был сплошной скукой, скрашенной журналами мод, пасьянсами и чатом на сайте знакомств. Валентин понимал, что сразу говорить о деле нет никакого смысла. Для знакомства у него была запасена дохлая, но все же правдивая легенда. Главбух его родного предприятия перед отъездом вручила ему пухлую пачку бумаг, и написала список требуемой макулатуры взамен. Валентин прекрасно понимал, что все это можно было послать почтой, но отказаться не посмел, слишком уж разные были весовые категории на ринге служебного положения у него и главбуха. Гульнара скривила носик и попросила положить пухлый конверт на стол. Дальше сам по себе завязался непринужденный разговор о погоде, проблемах экономики и околокультурных сплетнях. Пока шло обсуждение этих наиважнейших тем, Гульнара непринужденно прогуливалась по своему довольно большому кабинету. Она, то присаживалась на краешек стола, невзначай обнажая в разрезе дорогой костюмной юбки пухлую ножку в чулке с кружевной резинкой, то томно смотрела на него из своего главбушьего кресла, скрестив ухоженные руки с дорогим маникюром и видом на накладные ногти. Валентин чувствовал себя немного скованно, так как был уверен, что его уже раздели и употребили еще полчаса назад прямо на этом столе. Нечасто ему приходилось быть в роли добычи. Азиатская фигурка Гульнары выглядела действительно довольно аппетитной, хоть ноги были немного коротковаты, а щиколотки выделялись непривычной полнотой. Зато гитара ее попы дала бы сотню очков вперед любой худосочной подиумной вобле. Лицо тоже полностью оправдало свои описания. Оно было чуть более плоским, чем милые мордашки симпатичных глазу европейца азиаток, худые губы даже формой оказались далеки от идеала. Глаза сидели излишне широко и из-за этого казались маленькими. Но Валентина все это не сильно волновало. Во-первых, задание руководства, во-вторых, у него уже почти три недели не было никакой женщины, даже такой страшненькой. За время их глупой беседы он давно уже стал различать ее свечение. К его удивлению в нем преобладали мрачные темно-синие цвета, переплетенные коричневыми узлами с небольшими вкраплениями зеленого и малинового. Он в первый раз видел такой странный рисунок. Поболтав еще с полчаса, они договорились встретиться возле аптеки на углу гостиницы. - Ночь, улица, фонарь, аптека… - вспомнились чьи-то стихи, - кстати, аптека!!! Гульнара очень любила мужчин, но еще больше она не любила расстраивать своего отца, который устроил ее карьеру в приличном месте, а фактически до сих пор одевал и кормил. Поэтому на встречу с Валентином она приехала на своей тонированной машине с подходящим названием «Вульва», простите, через «о». Сделав для приличия круг по центру города, они свернули к окраинам. Нашего героического страдальца, собственно, не сильно волновал вопрос их маршрута, ибо взять с него в данный момент, кроме умеренно хороших анализов, было нечего. В вечернем полумраке лицо девушки различалось с трудом, ее же дорогие духи сильно будоражили его застоявшиеся чувства. Скорее всего, это была частная гостиница, так как для чьей-то дачи на территории заведения было слишком много машин и мало людей. Никто не остановил приехавшую на огонек сладкую парочку, а дверь номера Гульнара открыла магнитной карточкой. Номер был откровенно богат и неожиданно оформлен в чисто европейском стиле. Никаких восточных изысков, шикарная и немногословная функциональность. Наш герой стал прокручивать в голове варианты, что же должно быть сначала: душ, чай-кофе или же задушевная беседа. Но выбор был сделан за него. Даже не дав Валентину разуться, Гульнара набросилась на него, как будто он всю дорогу только тем и занимался, что делал девушке намеки сексуального плана, доводя ее до эротического кипения. Ее расторопные руки в один момент чуть ли не по локти погрузились в его штаны, ловко изловив заветный предмет. Удачливая охотница моментально порозовела лицом и часто задышала. На момент, нежно прильнув к нему, казалось всеми выпуклостями своей фигуры, уже в следующую секунду она тащила Валентина за собой куда-то внутрь номера в хорошо известном ей направлении. Такой напор привел бурильный агрегат ответственного работника в рабочее состояние, а психику наоборот положил на лопатки. Вопреки ожиданиям Валентина, Гульнара не стала утруждать себя путешествием в спальню. Слегка встав на носочки, она легла на массивный стеклянный стол с толстыми основательными ножками, находящийся практически посередине холла. Тут же натянутый ее требовательной рукой галстук заставил Валентина принять нужную позу, откинув его нерешительность. Стол как будто специально был изготовлен по заказу именно для занятий этим, именно для Гульнары. Буровой инструмент нашей жертвы коммерческих выгод, еще на пороге высвобожденный Гульнарой, туго уперся в ее кружевные черные трусики. Валентин пытался стянуть их, опираясь одной рукой о стол, но женщина нетерпеливо понукала его, судорожно дергая бедрами. В конце концов, из-за неудобства он просто кое-как отодвинул трусики в сторону, тут же под нажимом ее ног погрузившись в пещеру этой восточной Шахерезады. Ни о каком презервативе не могло быть и речи, хорошо, что умудренный опытом Валентин так вовремя вспомнил об аптеке, прихватив там и средство от болячек. Первые же проходческие потуги вызвали у женщины бурную реакцию со стонами. При этом свечение ее тела, залитое сначала их встречи малиновыми пятнами, стало приобретать оранжевые тона вперемежку с яркими, похожими на артериальную кровь полосами. В отличие от Маши женщина активно двигала, казалось, всеми частями своего тела. Она сжимала его ягодицы, плечи и спину ногами. Постоянно дергала галстук, так и оставшийся зажатым в одной руке. Шлепала, тянула, царапала и толкала его второй рукой. Ее спина и ягодицы при этом тоже ни мгновения не были в состоянии покоя. В ходе этого процесса в свечении девушки добавилось красных жгутов, а оранжевые пятна стали меньше. Странно, но со временем картина перестала меняться, как будто замерев в одной стадии. Как не старался Валентин, надолго его не хватило. Три недели воздержания хорошенько прополоскали молочной рекой пещеру главной Шахерезады завода. Превозмогая неприятные ощущения, Валентин какое-то время оставался внутри извивающейся Гульнары. Но скоро бур стал слабеть и вывалился из горящих похотью недр. Наш труженик на ниве бизнеса видел, что женщина даже на шаг не продвинулась к теме встречи, он уже приготовился к тому, что ее негодованию или разочарованию не будет предела. И он ошибся. Еще немного поизвивавшись на столе, Гульнара затихла. Только сильно вздымающаяся грудь выдавала в ней оставшееся возбуждение. С минуту он был сам не свой, пока, помахав Валентину ручкой, девушка приняла сидячую позу на столе. Расстрел откладывался. Облокотившись на руки на краю стола, главбушка, как ребенок, мотала слегка раздвинутыми ногами. Валентин сидел напротив нее в кресле, так и не расстегнув тонкий ремень свежеизмазанных костюмных брюк, и наблюдал за Гульнарой. Женщина как будто не ощущала неудобства и совершенно не высказывала недовольства. Ее телесное свечение опять вернулось к малиновым тонам, немного потеснив красные и добавив оранжевых. Кресло было очень низким и глубоким, и Валентин смотрел на сидящую Гульнару как бы снизу. Ему было хорошо видно, как под подернутыми жесткими черными волосами нижними губками девушки растекается белесая лужица его воздержания. Эта, как будто специально спланированная акция, подбодрила его. Женщина каким-то образом почувствовала его состояние, и через несколько секунд они занимались сексом в позе бегущего египтянина у кресла, на котором мгновенье назад сидел Валентин. Аналогичный позор случился еще два раза. Валентин почувствовал настоящее внутреннее опустошение, а Гульнара так ни разу и не добралась до финала, каждый раз останавливаясь на той же точке пути. Она отвезла его на место встречи, предложив завтра вечером продолжить. Валентин был озадачен. Женщина ему показалась совершенно удовлетворенной, хоть в понимании нашего героя их встреча окончилась его полным фиаско. С таким раскладом ему вообще не следовало начинать разговор о делах. Валентин надеялся, что следующая попытка будет результативнее. Следующая встреча состоялась по тому же сценарию за малым исключением. После, похоже, обязательной программы на столе, закончившейся практически так же, Гульнара предложила посмотреть кино. На экране девушка в остатках строго костюма занималась сексом на стеклянном столе. Что-то было очень знакомым в этом фильме. Всего с минуту понадобилось Валентину, чтобы понять, что это они с Гульнарой. Съемка велась из-под стола. Ракурс был удачным, так как скрывал лица, но выставлял напоказ все тонкости процесса. Это возбудило Валентина не хуже Гульнары, стекающей на стол после жаркого секса. К сожалению нашего героя-любовника его потуги остались лишь потугами и во второй раз. Он начал понимать, что очередное фиаско у него практически в кармане. Эта женщина не могла или не хотела финишировать. С некоторым трудом подняв свое достоинство на последний штурм, он решил что-то изменить. Уловив момент, когда женщина в очередной раз «зависла» в наивысшей доступной точке, он по имеющемуся опыту с силой потянул за кровавые струны ее рисунка. Главный бюст завода неожиданно замер. Красные лоскуты поддавались плохо, постоянно норовя вырываться из рук. Но Валентин гнул свою линию, истекая потом и двигаясь невпопад от напряжения. Наконец, алая лужа с рваными краями довольно сильно полыхнула, рассыпавшись искрами и обнажив темно-синюю подложку с разводами золотистого сияния. Как она кричала. Нет, она не кричала, она вопила. Она вопила и царапала спинку дивана. Она вопила и кусала кожаные складки того же несчастного дивана. Она вопила и билась в его стиснутых судорогами усталости руках. Она вопила и пыталась еще что-то сделать. Валентин устал. Он просто валился с ног, но зачем-то продолжал крепко удерживать беснующуюся плоть, совершенно забыв о своем давно сдувшемся буре. Наконец, фурия в его руках перестала биться, и он облегченно отвалился в сторону, облегченно выпустив из рук Гульнару. Женщина, бессильно покачнувшись, сползла по дивану на устланный ковролином пол. От усталости мысли победителя передвигались с грацией беременного бегемота. Внимание Валентина привлек один, потом другой тихий всхлип. Размазывая остатки косметики, сопли и слюни, Гульнара плакала, сидя на полу. Лацканы дорогого пиджака уже были подпорчены помадой, блузка закапана тушью, правый чулок с толстой резинкой получил длинную затяжку, а один из каблуков лежал отдельно от туфельки. Валентин привез подписанный коммерческим директором контракт на поставку ценного продукта по очень лояльным для рынка расценкам. Он до сих пор помнил три запечатленные в глазах «смотрящего» картинки. Первой было заплаканное лицо Гульнары, в первый раз за тридцать лет не понаслышке узнавшей, что такое оргазм. Второй – горящие злобой глаза коммерческого директора в момент подписания контракта. И третьей – совершенно растерянный, постоянно перепрыгивающий на Валентина, взгляд генерального директора его родного предприятия. Получив безумную по меркам молодого специалиста премию «черными» деньгами, постоянный контракт и солидный оклад, Валентин честно попытался трудиться на благо родного завода. Но через четыре месяца он покинул эти заплесневевшие стены, увидев массу других путей к существованию. ***** Жизнь била ключом по всем выступающим частям тела. Пробыв год в шкуре альфонса одной богатой, красивой и сволочной дамы, он был подарен за какие-то долги или обещания ее «подруге». Подруга была довольно молода, ухожена, слегка некрасива и совершенно неудовлетворенна в сексе. Через два месяца Валентин окончательно понял, что легкая жизнь альфонса - не такая уж спокойная вещь. Новая его «хозяйка» Юлия относилась к нему, как к породистому и в меру красивому фалоимитатору с досадным приложением в виде мозгов. Он пытался договориться с норовистой дамочкой относительно минимального уважения к себе, но это было выше уровня ее понимания. Она просто не могла понять, зачем фалоимитатору ее уважение и почему он вообще возмущается. Вспоминая предыдущую кормилицу, он иногда даже «кусал локоть». Валентин, наверное, даже ценил Елену Васильевну, хоть она и не стеснялась иногда дарить его на ночку-другую своим подругам. После таких предложений, отказаться от которых было невозможно, он спорил с ней, напоминая ей, что он - не проститутка. Она с улыбкой соглашалась заменить этот термин словом «содержанка». А потом душевно спрашивала, как мне показалась в сексе та или иная ее знакомая. Спорить в такие моменты было глупо. Кроме беспробудной наглости и цинизма, новой хозяйке он обнаружил странное исключение из правил. Его вмешательства в цвет Юлиного возбуждения носили лишь разовый характер. Каждый раз Юлия бурно кончала, плавясь, как воск под действием умелых манипуляций с красно-оранжевой частью спектра ее чувств. Но уже через несколько часов в ее цветах не оставалось и следа от золотистых всполохов счастья или удовлетворения, как их для простоты зафиксировал себе Валентин. С первой его госпожой Еленой Васильевной такого не происходило. Там практически все было иначе. Уже после первого сеанса она уверенно и бурно финишировала совершенно естественным образом. А после третьего вмешательства уверенность и легкость в достижении оргазмов Елены Васильевны приняли постоянный характер. Она фактически не зависела от своего необычного лекаря, а у нашего героя никогда бы не поднялась рука вернуть все на старый уровень. С Юлей он расстался без какого-либо сожаления. Девушка не сразу поняла, что без Валентина ее путь в феерический мир оргазма опять носит характер тяжелой горной тропы. На этой тропе можно, вымотавшись, достичь вершины, а можно и сорваться к самому началу. Она пыталась уговаривать, угрожать и даже открыть счет на приличную сумму в банке за бугром. Но Валентин никогда не был мотом, и подачки богатых хозяек, добросовестно откладываемые на черный день, составили вполне солидную сумму. На эту сумму он мог спокойно, правда, без излишнего шика прожить пару-тройку лет. Спустя неделю после разрыва с Юлей позвонила Елена Васильевна. Она мягко поинтересовалась, что произошло. Узнав причину, его первая «хозяйка» коснулась проблемы обострившейся Юлиной невменяемости, настигшей ее после ухода Валентина. Нашему герою пришлось выкручиваться и юлить, давая свои предположения, ну какой нормальный человек поверит в разноцветные пузыри женской «души». И все же опытная женщина давно почувствовала, что настоящая причина есть, хоть о ней ей остается только догадываться. Немного встревожено она спросила, не грозит ли ей возврат к «прошлой жизни». Он немного помолчал, откровенно наслаждаясь специально затянутым ответом. Несдержанный вздох облегчения дал Валентину понять глубину опасений, получившей счастливый билет женщины. Узнав, что этой стороны ей совершенно ничего не грозит, Елена Васильевна тут же успокоилась и как-то поспешно, как будто боясь упустить редкую дичь, предложила познакомить Валентина с одной приятной, но очень неудовлетворенной в любви дамой. Он просто переехал в другой город, оборвав все старые связи. ***** Новую жизнь он строил, расставляя приоритеты с особой осторожностью. У него были непостоянные заработки, случайные женщины и даже некоторые привязанности. В большинстве случаев от просто использовал женщин в прямом назначении, ограничиваясь лишь тем, что дано им от природы. Пару раз в порыве страсти он помог своим пассиям, тут же потеряв одну из них. И один раз загнал хамовитой гордячке алый цвет оргазма на недосягаемый уровень, банально воспользовавшись ее доступностью после сильного возлияния в одной компании. Молодую женщину резко настигло разочарование в сексе. Мужики в ее понимании стали полными сволочами, думающими только о себе. Мир стал серым, а жалкие по сравнению с прошлой жизнью оргазмы достигались только после неимоверно долгих упражнений с вибратором. Через восемь месяцев девушка стала самой настоящей злобной истеричкой. Валентин вовремя спохватился, увидев ее на дне рождения одно из своих старых знакомых. Превозмогая неприязнь, которая носила явно моральный характер, он за неделю добился близости с озверевшей от неудовлетворенности дамой. Что там произошло – останется их тайной. Валентин вернул отобранное, хоть для этого ему пришлось потерпеть две недели, вылившихся в несколько утомительных реабилитационно-половых сеансов. Потом он резко исчез из жизни этой девушки, дав себе слово, больше не наказывать женщин таким нечеловеческим образом, что бы они не совершили. Он видел цвет душевных порывов своих подруг, случайных знакомых и коллег по непостоянным заработкам. Он знал, что веселая хохотушка Леночка из отдела сбыта не сможет кончить, как бы ей этого не хотелось, а сорокалетняя скромняга Мария Аркадьевна из архива могла нырнуть в огненное безумие с половины оборота. Ему даже порой казалось, что эта невзрачная дама могла кончить, просто мысленно накрутив свое воображение. Это было иногда забавно, когда женщины пытались соврать, спрятав свои чувства. Иногда очень смешно, когда его партнерша пыталась имитировать бурный оргазм, оставаясь внутри холодной, как мороженое. А иногда печально, если его пытались тупо использовать, прикрываясь любовью, страстью, иногда похотью. Сначала Валентин думал, что он видит легендарные людские ауры. Но, почитав литературу, понял, что его цветные контуры никакого отношения к ним не имеют. Были еще кое-какие теории и гипотезы магистров и просто светил, но ничего внятного ему так и не попалось. Для себя он стал называть это странное явление «цвет души». Немного помыкавшись и попав в пару шальных передряг, он пришел к выводу, что нужно употреблять свои способности с умом и желательно пользой. За три года он заочно окончил факультет психологии в приличном столичном ВУЗе, попутно серьезно положив глаз на гипноз. Внушение с технической точки зрения было вполне понятно, но ни одна техника совершенно не давалась ему на практике. Сначала он вообще подумал, что с потенциалом у него глухо, пока в партнеры ему не попалась девушка. С ней дело пошло на лад быстрыми шагами. Каким-то образом умение видеть цвета души подсказывало ему ниточки, которые нужно натянуть или ослабить для достижения успеха в гипнозе. На остатки денег Валентин открыл кабинет психологической помощи. Клиенты у него отсутствовали, как само понятие, где-то два с половиной месяца. Первым клиентом хотел стать мужчина, но Валентин был не в духе и отослал его к своему однокурснику по ВУЗу. Второй по счету к нему забрела зрелая женщина, прочитав объявление в газете. Ей просто не с кем было поболтать на тему угасающего внимания со стороны сильного пола. Даже по его скромным расценкам она позволила себе всего четыре посещения. Ему оставалось уповать только на то, что люди в нашей стране просто не привыкли к понятию «психоаналитик». Еще две дамы приводили своих заблудших чад. Мальчику был строго прописан психиатр, куда Валентин его и направил. Девочке четырнадцати лет просто хотелось внимания со стороны родителей. И, наконец, прибыла именно его пациентка. ***** Надя была миловидной блондинкой двадцати шести лет с немного запущенной фигуркой вцелом, но весьма аппетитной попкой. За разговорами об апатии и потере душевного равновесия стали проступать знакомые образы обычной сексуальной неудовлетворенности. Валентину было интересно, отдает ли она себе отчет в корне своих проблем или просто тыкается носом, как слепой котенок в надежде получить помощь. Первый раз он даже не взял с нее денег. С финансами у нашего героя было вполне терпимо благодаря кое-каким халтуркам, оставшимся от первой специальности. Этот кабинет, переделанный из двухкомнатной квартиры, где он и жил, был скорее его хобби. Надя охотно пришла второй раз. Где-то в середине душевного разговора Валентин и задал ей вопрос об ЭТОМ. Надя густо покраснела, а цвета ее души налились зеленым тоном. Для нее, похоже, этот тон соответствовал смущению. Девушка смешно засопела, зачем-то достала носовой платочек и стала теребить его. Валентин терпеливо ждал, тепло улыбаясь одними глазами своей перспективной пациентке. Девушка так и не решилась продолжить тему, неуклюже перевалив разговор в другую сторону. Они еще поболтали на предложенную барышней тему. Попрощавшись, Валентин подумал, что это был последний визит Нади. Он ошибся. Девушка вернулась через три дня, предварительно связавшись по телефону. В отличие от привычного по первому и второму разу джинсового наряда девушка была одета в зауженную темно-синюю юбку с пиджачком того же цвета и бледно-голубую блузку со строгим довольно длинным воротником. Ноги были обтянуты тоненькими колготками и воистину украшены добротными дорогими туфлями. Удивленно хмыкнув в уме, Валентин предложил ей проходить. Надежда как-то нервно поерзала на клиентском диванчике и почему-то пересела в кресло. Нога на ногу, руки в замке поверх коленок – поза, пожалуй, наивысшей степени закрытости. - Я думала над Вашим вопросом, Валентин Аркадьевич, - сразу начала она. – У меня действительно проблемы сексуального характера. Скажу сразу, я посещала сексопатолога, йогу и еще кое-какие курсы любителей снять быстрые деньги. К Вам я пришла за обычной людской поддержкой. Это угнетает меня, а раскрыть душу мне больше просто некому. - Замечательно, что Вы решились, - ровно и солидно ответил Валентин. – Не обещаю чудес, но поговорить по душам у нас обязательно получится. - Знаете, у меня нет проблем в самом сексе и комплексов с ним связанных, - запинаясь, продолжила девушка, опять покраснев. – Я, как бы это сказать… У меня… Нет. Такое вот дело… - Просто скажите что есть, - подбодрил он. - В общем, я не могу кончить, - выпалила она, наконец, решившись, и тут же опустила глаза. - Двадцать процентов женщин солидарны с Вами, - привел Валентин чью-то статистику, хотя искренне сомневался в ней, дальше откровенно соврав. – Кстати, есть новая методика, которая сейчас активно проходит проверку. Можем испробовать ее с Вами, заодно поможете высокой науке. - Вы предлагаете? Ну вы же не будете… - пролепетала девушка, снова подняв на него глаза. – Я не готова вот так сразу. И как-то это неправильно. - Гипноз и внушение, внушение и гипноз, - сделал Валентин с улыбкой на лице несколько цирковых пассов руками. – Ловкость рук и никакого мошенничества. Весь процесс обязательно снимается на видео. Вы без сомнения убедитесь в моих чистых помыслах, да и для эксперимента это необходимо. - Тогда я согласно, - облегченно выдохнула Надежда. – Мне лучше лечь? - Как хотите, - развел Валентин руками. – Главное, чтобы поза была Вам удобна. Вашему телу придется довольно продолжительное время находиться неподвижно. - Лучше лягу, - решилась она, робко перебравшись на диван. Пока Валентин устанавливал на штативе видеокамеру, ему почему-то казалось, что Надежда в душе согласилась, что во время гипноза он возьмет ее, воспользовавшись моментом. По крайней мере, оранжевые нотки возбуждения переплетались с голубыми нотками опасения и красными нотками желания в ее цветовой гамме души. У разных женщин эти цвета могли выражать разные порывы, но с Надей он встречался уже в третий раз, кое-какие аналогии были проведены. Надя легко и как-то совсем покорно подчинилась внушению. Тревога ушла с ее лица, отпустив малюсенькие морщинки и вернув губам детскую припухлость. Цветовые вихри успокоились, оставив четкие и насыщенные узоры. «Опасение – возбуждение – желание», - говорили они Валентину. Удобнее всего корректировать узор оргазма было в состоянии, когда женщина находилась где-то рядом. Тогда вероятность ошибки была минимальна. Приятнее и действеннее всего это было делать самым естественным путем, но у Валентина было солидное заведение, да и узнал он с момента первого юношеского онанизма очень много нового. Так что нарушать врачебную этику не было никакой нужды. Наводящими вопросами и прорисовкой подходящих ситуаций он вел пациентку по пути сексуального возбуждения. Цвета души помогали ему в этом ювелирном процессе. Удобнее всего манипулировать этими красками было при непосредственном контакте, но с некоторым усилием это вполне было осуществимо и на расстоянии до метра. Валентин поставил кресло вплотную к дивану, но пациентки не касался. Надя, наконец, дошла до кондиции, в которой обычно готова была приступить к слиянию тел. Странно, но голубой цвет тревоги или страха так и не покинул ее палитру, нагло вплетаясь в оранжево-красный цветок. Введенная в состояние виртуального полового акта девушка елозила на диване, ее ноги то напрягались, то расслаблялись. То же самое происходило, собственно, и с самим телом. Она страстно желала финала, но он никак не мог произойти, пока в картине ее страсти, как ядовитая змея, шныряла голубая составляющая. Валентин уже некоторое время наблюдал за процессом Надиного сражения на поле боя оргазма. Наконец, он решился. Валентин аккуратно взял пациентку за руку, которая тут же вцепилась в его пальцы. Уверенным движением своей воли Валентин стал сматывать голубые ошметки, грубо и сильно топя их в глубинах заднего фона Надиной палитры. Надя в своем гипнотическом половом акте замерла, сверяясь с чувствами и боясь упустить их нить. Валентин уверенно манипулировал цветами возбуждения и желания, взбивая и перемешивая их. Они уже заполнили большую часть Надиного пространства, вытеснив большинство посторонних процессу добавок. Все было готово к последнему действу, но оно не наступало. Надя еле дышала, задавленная ожиданием. Валентин истекал потом, напрягаясь из последних сил. А маленький засранец просто не желал появляться. Отчаявшись, он мысленно резко погрузил обе руки в оранжево-красный кисель и с силой хлопнул. По киселю пробежала волна, он привычно полыхнул и стал исходить золотистыми цветами всех оттенков солнца. Надя дрогнула всем телом, выгнулась и застыла на диване. Не было и стонов, ни вздохов, как натянутая тетива лука, девушка застыла в своем личном рае. Несколько секунд длилось это оцепенение, потом дрогнула нога, затем попа, и наконец, Надя просто обмякла, безвольно, как переспелая вишня, опав на диван. С трудом и как-то совершенно беспомощно она поджала ноги к животу. Как свернувшийся в уютный клубочек котенок, она лежала в кожаных его глубинах. Легкие волны золотого прибоя степенно гуляли в цветах ее души, заставляя тело беспомощно подрагивать. Опустошенный Валентин откинулся в кресло, щелкнул пальцами, выводя пациентку из транса, и тут же забыл о ней. Видимо, он ненадолго уснул от усталости. Когда он вынырнул из полей Морфея, Надя мирно посапывала на диване. Поза осталась той же, только напряжение и заставляющий сладко ныть тело трепет ушли. Уютно свернувшись в калачик, она просунула обе руки между ног, от чего ее узкая юбка задралась. В просветах между руками виднелось фиолетовое белье, слегка оттененное тонкой вуалью черных колготок. Сначала Валентин выключил камеру, а уже потом с любопытством заглянул девушке под юбку. Обе руки безошибочно лежали на месте, где у женщин обычно находится лепесток розового лотоса. И хоть почти все интересное было прикрыто, наш герой увидел, что выступающий край трусиков, как и сеточка колготок, носят следы белых подсохших подтеков. Валентин нежно погладил Надю по голове. Девушка лениво открыла глаза и тут же дернулась. - Вы просто спали, Надежда, - тихо сказал Валентин. – Я сейчас поставлю пленку. Надя испуганно наблюдала за Валентином, скинув туфли и подобрав ноги на диван. Он включил просмотр и дал ей пульт. Сначала она смотрела все подряд, потом кусками перематывая пленку. Наконец, черты ее лица расслабились. - Но что же это было, - спросила она, спустив ноги с дивана. – Что Вы сделали? - Это было то, что Вам снилось, Надежда, - ответил Валентин. – Меня не было в Вашем сне, надеюсь, он был приятным. - Да. Да-да, приятным, - прошептала она, совсем тихо добавив. – Я бы не отказалась видеть их каждую ночь, это так невероятно. Надя зашла к Валентину спустя полторы недели. Лицо девушки светилось, а вместе с ним светились и золотистые сполохи в палитре ее души. Улыбнувшись, Валентин сразу понял, что все получилось. Совершенно не стесняясь и даже не краснея, она повисла на его шее, осыпав щеку поцелуями. - Спасибо, Валентин Аркадьевич, эта неделя была самым ярким событием в моей жизни, - сказала она. – Я просто не верила, что такое возможно. - Недели прошло целых полторы, - улыбнулся он ее спине, отраженной в зеркале. ***** Потом пришла следующая его пациентка - худенькая брюнетка Карина с карими глазами обиженного щенка. С ней Валентин провел целых три сеанса гипноза. Она не стеснялась, как Надя, она просто не верила даже в гипотетическую возможность успеха. Ее золотистое солнце разгорелось с большим трудом, разбрасывая какие-то кровавые брызги. Он даже опасался, что сделал что-то не так. Но через четыре дня она снова была у него, сверкая, как новая копейка. Цвета ее души цепко держали золотистые нити. Она приходила потом еще через неделю, потом еще через два дня. Так продолжалось, пока Валентин не сдался, проверив на практике ее золотой взрыв прямо на диване для пациентов. Они пили виски со сливками и улыбались. Она поблагодарила его за лечение и практическую проверку. Второе, по ее словам, ей было необходимо, так как стало просто навязчивой идеей. Дальше была юная блондинка Анастасия, которая просто панически боялась секса. С ней все было вообще просто. Крашеная брюнетка Жанна почему-то перестала разряжаться с мужем после семи лет совместной жизни. Валентин ей немного помог, а спустя три месяца она ушла к любовнику. Надменная мадам сорока лет с манерами светской львицы и утерянным на почве ревности оргазмом долго не могла поверить, что у нее все в порядке. Он просто прописал ей любовника. Она оказалась настойчивой и пришла еще раз, потом другой. Когда Валентин понял, что она не просто настойчива, а чрезвычайно настойчива, пришлось просто угостить ее коньяком и без аристократических ужимок заставить кусать обивку кресла, стоя у его спинки в позиции «упор головой». Опьяневшая, растрепанная, без юбки и всего в одном чулке она глупо улыбалась в гостевом кресле. Пришлось приютить ее на ночь. Валентину повезло, что она оказалась благоразумной. Отыскав молодого любовника, Наталья Валерьевна оставила Валентину визитку с мобильным телефоном, горячий поцелуй и обнаруженный позднее в столе конверт с пятью тысячами зеленых денег. Длинноногая рыжая Алена долго была для него загадкой, пока Валентин не понял, что в ее жизни что-то не так. Пытаясь увидеть цвет ее души, он видел только серую мглу и зря тратил душевные силы. Под напором намеков она созналась, что была раньше мужчиной. Операция по изменению пола принесла ей уверенность, но хотелось бы большего. А он-то думал, что его способность дала слабину. Валентин дико извинялся, отказывая ей. Ему и правда было жутко неловко, так как для него она была самой настоящей женщиной. Еще одной необычной пациенткой оказалась пышечка Алла. Ее проблема немного обескуражила Валентина. Молодая женщина слишком быстро заводилась и разряжалась. После второго, максимум третьего взрыва ее начинало трясти и о продолжении приходилось забыть на час и более. Это было удобно, пока она не вышла замуж. Муж относился к ее изюминке с пониманием, но она видела, что оральный секс ему уже в тягость, а к анальному она сама относилась с опаской. Валентину пришлось импровизировать. Но оказалось, что проблема легко разрешима. Добавив немного желто-зеленого к цвету ее оргазма, он подарил девушке гармонию семейной постели. Старые клиентки, загадочно улыбаясь, рекомендовали нашего героя своим лучшим подругам, привлекая к дверям его скромного офиса внимание совершенно разных слоев женского населения. Он мог помочь далеко не всем, так как не был богом, многие вещи в этом мире не зависели от цвета души. Он никогда не отказывал тем, кто был в стесненных финансовых рамках, как ни странно, получая потом выгоду совершенно в неожиданных местах. Возможно, он живет в вашем городе, и Вы его даже знаете, потому что родился он четырнадцатого февраля. Он – обычный человек, просто увидевший радугу. |
||
| Format C Влюблен |
14-02-2011 - 23:56 Просто хочу приподнять повыше этот топик. |
||
| waif-cat Свободен |
15-02-2011 - 12:27 Рассказ был написан для конкурса "Знакомство с магией". Тут выдумки не к теме были, описал реальный рассказ. Народу не очень понравился... Видимо, правда жизни ни у кого не вызывает восторга. Ну не буду судить сам. Рассказ, вроде неплохой получился. По крайней мере, я старался описать необычно обычное происшествие.  ***** ВЕРА И РАЗУМ Константин Хвостополосатов Многие люди могут что-то принимать на веру без всяких на то оснований, просто убедив себя, что это так. Многие люди могут согласиться с этим только после аргументированных совместных размышлений. А некоторые идут по пути порой ложных, но таких удобных для чистого логика понятий, как «увидел – поверил». Ну как можно увидеть, к примеру, мысль? А магию? Мы узнали друг друга шапочным знакомством, банально катаясь совместно на велосипедах. Он был, на мой взгляд, самым обычным парнем. До определенного момента я его видел в меру небрежным, в меру пошлым, в меру бесшабашным, в меру остроумным и даже в меру охочим до пива. Только до женщин он почему-то был охоч исключительно на словах. А самое главное, он всем это прямо заявлял, вызывая понятные в этом случае ухмылки. А еще его коронным ответом на эти ухмылки была фраза с многозначительным молчанием в конце: «Забухать я могу много с кем, даже со своей собакой, а вот пилотку лизнуть – это только с женой…» Мы просто встречались по вечерам после работы и шлифовали грунтовые дорожки с горками, а иногда и горами летом и слегка влажный от периодического дождя асфальт унылого в своей серости города осенью. Наша маленькая компашка, казалось, была скреплена только совместным пристрастием к велосипедам. Так было. Телефон заиграл мелодию, означавшую, что ради этого звонка можно остановить бег красного цепного пса и вернуться в обыденность. Звонил кто-то из своих. Выловив трепыхающегося засранца пальцами, затянутыми в полные перчатки, я сразу дал подтверждение приема вызова, затягивать время на смотрины звонившего было уже просто неприлично. - О! Здорова, Костя, - раздался довольно неожиданный голос Тимофея. – Ты на коне? - Да, только никого нет, скучно, - ответил я. – Я уже до хаты. - Ну и хорошо, - почему-то удовлетворенно сказал Тима. – Давай по пиву? Я с женой опять поругался, собаку она забрала, ну не рыбам же в аквариум водку лить за компанию. Ты как? - Да легко, - согласился я. – Только велик. - Да фигня, - не принял даже тени отмазки Тима. – Мы просто посидим, да поболтаем где-нибудь. Что-то на душе отвратно. Баклашка по-настоящему свежего пива, два пластиковых бокала, дворовая лавочка, густой от запахов палой листвы дворовой воздух, легкий пар от излишка влаги в нем и велосипед. Разговор шел уже с полчаса под медленное вдумчивое потребление напитка. Сказать, что я был удивлен – просто промолчать. Предметом удивления была тема. Солидно и чинно, даже со знанием дела, мы беседовали о том, зачем мы пришли в это конкретное бытие. Кто бы мог подумать, что этот балагур и сквернослов может задумываться на такие тяжелые темы. - Прикинь, Кот, вот пошел я в рейс, - спокойно вещал Тима. – Ты же был в теме, сам понимаешь, изо дня в день одни и те же сначала лица, потом морды, затем хари… Ну что там делать? Бухать – не вариант. Вот я и начал думать. Нет, ты вникни в вопрос. Мое тело само по себе делает какую-то голимую работу, стоит на вахте, ходит в кают-компанию, что-то там ест или жрет. Я порой даже не знаю, что оно делало - ело или жрало. Ты вник? А мозг все это время думает. Это состояние включилось в следующем рейсе приблизительно в момент, когда лица стали переходить в морды, а затем в третьем рейсе и вообще, всегда. Ты просто попытайся понять, сколько времени я провел за этим занятием. Я попытался представить. Из опыта вывалились обшарпанные переборки, душевая с дисстилятом вместо нормальной воды и тягостное ощущение загнанного в пустую бочку без надежды вылезти кота. Я мог все это представить, но не мог понять, как это было бы, если бы я отрешился от тела и постоянно все эти пять, или шесть месяцев думал. Кусочком сознания я увидел, как Тима поймал мой взгляд, направленный в себя. - Не, я вижу, ты просто не можешь это ощутить, - ответил он немного задумчиво. – Тебе не хватает внутренней безысходности для восприятия. Понимаешь, я передумал за это время все, что было в моей детской и юношеской памяти. Прикинь, сначала я в деталях вспомнил, что со мной было в школе, потом садик. Ты прикинь, я помню, что было в моей жизни, когда мне было год и два! Сначала я сам себе не верил, но потом уточнил некоторые детали у родителей. Я помню все, как будто оно было вчера! Да нет, лучше. С некоторым сомнением я посмотрел на Тиму, он с таким же сомнением – на меня. Мы отпили пива, глядя друг на друга. Скажу честно, я тогда вот в первый раз в жизни как-то сразу поверил практически на слово. - Ты прикинь, Кот, я сейчас помню, что я чувствовал в утробе матери, - сдавленно сказал Тима. – Я сам не могу в это поверить, но и проверить никак нельзя. Но я не помню, что со мной было, к примеру, на свадьбе. Я не помню дофига чего, что по логике, может, и не должен, но мог помнить. Но помню то, чего всякий нормальный человек помнить не может. И это все, похоже, от этих постоянных раздумий в рейсах… Ты прикинь?! Я опять попробовал войти в то состояние, когда ты уже долгое время сидишь на постылой посудине, вокруг обшарпанный быт, скрашиваемый изредка только приличной едой. Убогая однообразная работа, противная дисстилированная вода в душе после которой чешется вся шкура, пустые разговоры и постоянное состояние сексуальной неудовлетворенности. Ну не думалось мне там. Нет, конечно, думалось, но не так. Я скосил глаза на глядевшего мне в лицо Тиму. Что-то сместилось в голове, и я, как будто поймав и вытащив на чистое пространство прячущуюся в кустах мысль, понял, как это постоянно думать. Это помутнение сознания тут же прошло, оставив после себя легкую горечь о чем-то упущенном, о чем-то безвозвратно ушедшем, о том, что грубыми штрихами жизни замалевывается что-то очень важное и когда-то понятное. - Кот, мне нужно в Тибет, - неожиданно сказал Тима. – Даже не в Тибет, а в Сибирь к старым и действительно знающим шаманам. Понимаешь, меня толкает какое-то необретенное знание. Блин горелый, я даже сейчас думаю об этом. Под пиво и эту дерьмовую рэпню. Я оглянулся, на соседней лавочке метрах в десяти сидела компашка ребят, где-то лет до двадцати. Там трещали семечки, слышались смешки, шлепки, а изнасилованный еще несколько лет назад телефон действительно гнусил что-то из русского рэпа. Странно, но я даже не обратил бы внимания на этот фоновый шумок. - А с чего ты решил, что можешь обрести какое-то знание? – спросил я, не оборачиваясь, - С чего ты вообще решил, что такие знания доступны кому-то? Тогда и в магию и в параллельные миры поверить пора. Тима хмыкнул и шумно отхлебнул из бокала. - Без обид, Тимон, - сказал я, снова посмотрев на него. – Я как-то не верю в магию, да и во все эти божественные силы тоже. Я уж скорее буду верить в существование зеленых человечков и барсуков, приходящих к алкашам из-за сплошной занятости белок. - Да хоть в зеленые сопли верь, - хмыкнул опять Тима. – Давай еще налью. Мы все же допили баклашку. Разговор как-то плавно сошел на «нет». Странно, но лично мне было уютно сидеть посреди темного двора, невзирая на сырость и некоторое давление пива по клапанам. Я почему-то пытался опять осознать, как это «постоянно думать». Рядом как-то подозрительно равномерно посапывал Тима. - Ты что, спишь, зараза? – спросил я в темноту. - Да, блин горелый, что-то кунявит, - пробурчал Тима, - я же еще дома водки немного нагнул. Меня всегда от смешения стилей возлияния в сон тянет. - Пошли, я тебя на автобус провожу, - предложил я. - Нет, - он открыл глаза и потрусил головой. – Не хочу домой. Там собака, рыбки и жена. И это, черт подери, печально до самых гланд. Нужно взбодриться и продолжить дрейф в нейтральных водах. Да и молодежь эта уже просто захарила своим говнорэпом. Ну неужели ничего приличнее не нашли? - Ну пошли, раз достали, - предложил я, - в общем-то на работу завтра, уже почти нули на часах. - Щас, - немного зло сказал Тима. – Достали. Я был вампиром и рабом, я был сапером и говном…Вампиризм – это зло, но этот рэп – это вообще писец облезлый. - Тимон, да ну их, это же детвора еще, - сказал я с некоторым напряжением. Все же скандала в своем дворе не хотелось. – Да и в их пиве кровь обнаружить еще бОльшей проблемой будет, чем в кармане алкаша деньги. - Знаешь, - Тима как-то странно поглядел на меня. – Я думал… И это я попробовал просто из любопытства. Сначала я просто пытался поймать настроение и мысли людей, потом попытаться представить себя на их месте, потом мне стало казаться, что я вижу в них какой-то свет, а затем я стал чувствовать, что мне хорошо от этого. Я садился в автобус, совершенно вымотанным шабашкой, и выходил из него, как будто только что проснулся после суточного сна. Только вот один – два человека в автобусе едва находили в себе силы не уснуть. Потом я стал хулиганить и просто исходить баловством. Как-то я просто обожрался и мне стало очень хреново. Я тогда шел по парку, не открывая глаз, и меня мутило, как после безумной карусели. Я видел людей и животных, гуляющих в ночи, через закрытые веки, но это не удивляло меня, я просто пытался не сдохнуть. Пока я смотрел на Тиму и соображал, что мне делать с перепившим вело-маньяком, у соседней лавочки послышался голос: - Юлька, не спи. Да хватит уже дурачиться! Сначала ни я, ни компашка не обратили внимания, а потом музыка там сильно притихла, попав в чей-то карман, а среди молодежи пошли смешки и шушуканья. Несколько человек обступили поникшую фигурку. Кто-то хихикнул, потом послышался звук засоса. - Офигеть, Юла вырубилась! - Ты гонишь, она же пиво на дух не переносит! - Блин, теперь папикам чего говорить?! - Это - путь в никуда, - сказал Тима, в глазах которого как-то торжествующе блеснули отражения горящих электрическим светом окон. – Я давно завязал. Но ты – жуткий неверующий и упертый логик, доверяющий только своим глазам. Глупо. Скажи, ты когда-нибудь видел мысль? |
||
| waif-cat Свободен |
15-02-2011 - 18:42 Надеюсь, на форуме есть люди, которым нравятся мои рассказы. Большинство из них не решаются, а может, не считают нужным об этом говорить. Это, конечно, не проблема. Но есть люди, которые не стесняются и говорят об этом. За что им большая благодарность и уважение. Я стараюсь их замечать и чем-то радовать. Можно, конечно, подарить картинку, но это как-то не по нашему. Данный рассказ я публикую для одного такого человека, зовут его на этом сайте РОНЕЛИН. Спасибо, за то, что не стесняешься выделить понравившуюся вещь. И за щедрость души спасибо. Ну как бы рассказ называется тематично. Я, к сожалению, не знаю, что за предпочтения у тебя в этой жизни. Надеюсь, понравится. ***** ПОДАРОК Константин Хвостополосатов Жена собиралась в санаторий. Нет, она не жаловалась на что-то конкретное, просто жутко устала от «всех этих дел». Как у всякой порядочной и уважающей себя женщины, у супруги то тут что-то постреливало, то там что-то потягивало. Не зря же доктора говорят, что нет здоровых людей, есть недообследованные. Несмотря на мои потуги, ехать Яне пришлось самой. Трудно было сказать, хотела она изначально ехать вместе со мной или же это было компромиссное решение. Мое известие, что с отпуском пролет, ее огорчило совсем ненадолго и на мой взгляд скорее формально. Не подумайте превратно, отпуск я просил, даже писал заявление и попытался доказать руководству его жесткую необходимость. Руководство кивало, сопело и двигало кустистыми седыми бровями. В принципе, даже по тону солидного откашливания все стало ясно еще до первого произнесенного слова. Я умолчу о слезной трагедии сборов. Не знаю, бывают ли на свете женщины, способные совершить этот отчаянный подвиг без причитаний, жалоб и стонов. Лично у меня это процесс в исполнении ненаглядной вызывает печаль. Правда, на этот раз печальная журавлиная песня была приправлена новизной впечатлений и в мерном курлыканье проскакивали слова МРТ, сканирование или томография. Но сама тема мне успела надоесть еще за обедом, так что я слушал в этой обновленной песне только мелодию. Все было довольно банально. У подруги подруги мужа ее подруги была подруга, которая работала младшей сиделкой старшего вагоновожатого в заведении, где, собственно, можно было сделать томографию. По знакомству договорились за полцены, хотя заплатили, скорее всего, добрых полторы. Только не спрашивайте, зачем это нужно делать перед санаторием. Так посоветовала подруга, а это - закон. Ну и сами посудите, новая обстановка, новые впечатления, почти эротический процесс, да и после всего этого на память остался красивый диск, на котором супруге можно было посмотреть себя почти в разрезе. Вот Вы бы отказались? Опустим полный наставлений, указаний и вопросов процесс ожидания и посадки в поезд. Честное слово, провожая уносящий супругу вагон, я плакал. Плакал я от облегчения, что процесс провожаний пришел к концу и, пожалуй, самое главное, что мне не пришлось ехать в санаторий на машине. Может, я немного сгустил краски, так получилось из-за наложения друг на друга массы печальных лично для меня событий последней недели. В обычной жизни моя супруга - вполне милая, ухоженная и даже интеллигентная женщина с высшим образованием. Да чего там греха таить, она мне до сих пор очень и очень нравится, а особенно она мне нравится, когда «ноги-на-плечах». Так что все случившееся до отъезда – просто синдром дороги. Вдоволь намахавшись беленьким платочком в голубой горошек я поплелся домой. Квартира носила следы скоропалительных сборов глубоко уважающей себя женщины. Распихивать все забытые и не оправдавшие надежд вещи по местам было откровенно лень, да и нехорошая примета, говорят. Так и осел я с бокалом приличного виски на диванчике перед телевизором. Следуя заповеди, употреблялся напиток медленно и вдумчиво. Похоже, процессу я отдался настолько полно, что за раздумьями и уснул. Сон на неразобранном диване может быть во всех отношениях приятен и полезен только в ограниченном количестве случаев. Мой диван и мой случай к этому списку явно не подходил, а выпитого виски было катастрофически недостаточно. Выпадение в реальность произошло где-то глубокой ночью. Я несколько секунд не мог сориентироваться в точке своего бытия. Телевизор меланхолично гонял значок практически спящей вместе со мной проигрывающей аппаратуры. Комната была погружена во мрак. Затекло, казалось, все. У меня вообще закралась мысль, что кто-то превратил меня в конька-горбунка и выиграл на мне пару заездов на самых трудных трассах формулы-один. Поскрипывая сервоприводами и посапывая гидравлическими линиями, я доплелся до торшера. Гордость за себя тепло лизнула сердце. Все же я – не женщина, закрытая бутылочка стоит на журнальном столике, рядом на подносе стакан с жалкими остатками виски и тарелочка с порезанным яблоком и гордыми тремя ягодками винограда. И никакого бардака! Похвалив себя, я позволил окунуться в отдых аппаратуре и поплелся в санузел, нужно было совершить надлежащие ритуалы и занять надлежащее солидному отдыху телоположение. Шлепая босыми ногами, я в потемках добрался до кровати. Всегда предпочитаю на всякие ночные процедуры ходить без света. Глаза привыкают и можно сносно ориентироваться в пределах знакомой квартиры, а со светом же сплошная головная боль, включай его, выключай потом. В общем, до кровати я добрался без приключений. Они начались уже на месте. Совершенно не заботясь о том, что возможно осталось лежать после сборов на покрывале, я бесцеремонно откинул его. Все соберем завтра, если оно и помнется, то будет таким же чистым. Вот оно благословенное вертикальное положение на жестком в самую меру матрасе. Тем не менее, не спалось. Какое-то ощущение даже не тревоги, а скорее невысказанного предположения надоедливой мухой кружило вокруг меня. Я попытался отогнать его малой силой и перевернулся на бок. Эфирная муха не отстала. Я опять повернулся, раскрылся, снова накрылся. Методы явно не имели успеха. Мелкая ментальная негодница грызла мою сигнальную систему предчувствий, а потом окончательно запуталась в ней. Изнасиловав тело, я сел на кровати и открыл глаза. Задернутые тяжелые шторы цепко держали спальную комнату во мраке даже днем, потому что моя ненаглядная супруга всегда щепетильно относилась к малейшим признакам света во время своего драгоценного сна. Создавалось полное ощущение, что я так и не открыл глаз. Ментальная муха, видимо, почувствовав неладное, ринулась в последнюю безумную атаку. Мне не стало страшно или тревожно, просто предчувствия перешли в стадию устойчивого дискомфорта. Намереваясь встать и раздвинуть шторы, я передвинулся на половину кровати моей ненаглядной супруги. Рука тут же ощутила что-то лишнее. Пустота кровати была нарушена чьим-то телом. Оставалось надеяться, что живым. На несколько мгновений я завис. Потом мощные природные процессоры «прожевали» затор, и пришли мысли. Я не настолько сильно выпил виски, чтобы забыть о приведенной в дом женщине. Кроме того, я был человеком весьма щепетильным в выборе дам, да и было бы уж совсем полным уродством приводить стороннюю подругу в дом. - Нет, Семен Семенович, нет, только не говорите, что Вы привели в дом мужика легкого поведения, - сам для себя пошутил я. – Супруга Вам этого никогда не простит. - Можно подумать, девицу легкого поведения она бы простила, - сам себе ответил я. От этого маленького дурачества стало веселее и обстановка потеряла антураж фильма ужасов. Я даже тихонько прыснул смехом «в усы». Тем не менее, тело от этой шутки не исчезло. Радовало уже то, что под оставшейся на нем рукой чувствовались колебания, сопутствующие дыханию. Тело явно было живым. Оцепенение, вызванное удивлением, прошло. Я слез с кровати и, обогнув ее, приоткрыл штору. В нашем дворе всю ночь светили несколько довольно сильных фонарей, их блеклый желтый свет радостно нырнул в комнату. - Тетка Матрена любила Семена… - сказал я от удивления. На подушке лицом к окну лежала девушка и, судя по лицу, это была не кто иная, как моя собственная жена. Супруга, которая должна была катить в вагоне к своему санаторному счастью, мирно посапывала рядом со мной. Это так удивило меня, что я выпустил штору, которая мгновенно отрубила наглый хвост пробравшегося дворового света. Я уже собирался пробраться и лечь спать, когда понял, что эфирная муха продолжает трепыхаться в паутине моего предчувствия. Я опять приподнял штору. В тусклых отсветах фонарей под моим окончательно проснувшимся взглядом в облике моей супруги обнаружилось, по крайней мере, две странности. И если нечастый гость – благодушие на ее лице, я бы даже сказал, умиротворение, мог быть связан с каким-то вагонным приключением, то вот вторая странность грубо брала за обнаженную душу. - Неужели в поездах уже открыли парикмахерские и массажные салоны? – шепотом удивился я сам себе. На счет массажа в поездах, я, пожалуй, был неправ, но вот о том, чтобы кто-то из женщин производил покраску волос в полевых условиях вагонного туалета, я еще никогда не слышал. Не знаю, как у Вас, но у моей супруги этот процесс сугубо интимный, беззастенчиво отнимающий массу времени, а так же душевных сил. Я прекрасно помнил непослушные светло-соломенные завитки кучерявой шевелюры моей ненаглядной, девушка же на нашем супружеском ложе имела какой-то радикально темный цвет волос. Мало того, они были прямыми. Архипелаг Гулаг с ним, со скандалом, но я должен был выяснить правду. Отпустив штору, я потянулся к шнурку настенной бра со стороны кровати моей супруги. Тонкий направленный луч света, предназначенный для чтения, выстрелил в белое постельное белье, слегка потеснив мрак. Ошибиться с полутора метров в цвете волос было бы верхом неприличия. Улыбающееся во сне личико жены было обрамлено прямыми волосами цвета каштан с переливами какой-то красной меди. В задумчивости я помотал своей головой, как собака после купания, и попробовал внимательнее рассмотреть знакомый лик супруги. Ошибки быть не могло, вот родинка-мушка, вот малюсенькая точечка-шрамик, вот дырочка в ноздре, проколотая в угоду моде. Но как так можно? То ли свет, то ли мое пристальное внимание были причиной. Глаза супруги резко открылись. Увидев меня, она мило, даже лучисто, улыбнулась, потянула руки вверх, коснулась стены и резко повернулась на другой бок, свернувшись калачиком. По телу пробежали предательские мурашки, сделав меня на краткий миг маленьким мальчиком в темной комнате. Никогда моя супруга не соглашалась носить контактные линзы, отдавая предпочтение очкам, а ее рисунок радужки, нанесенный природой в голубых тонах, был известен мне до мелочей. Девушка же на кровати улыбнулась мне глубокими темными омутами. Спал я на диване. Можете смеяться, я не обижусь, но переступить, облизавший душу липкий страх я так и не смог. Тем не менее, после принятого на грудь дополнительного горючего спалось мне на диване спокойно и даже беспечно. Снилось что-то скорее эротичное, нежели ужасное. По крайней мере, утренняя палатка на укрывавшем меня пледе голосовала за первый вариант. Утро наступило внезапно, как только я проснулся настолько, чтобы вспомнить ночное приключение. После сна под спиртное меня стала донимать мысль, что все это мне вообще приснилось, не сходя с дивана. К нашей супружеской спальне я крался на носочках, совершенно не отдавая себе в этом отчета. Заметил эту смешную манеру ходьбы, только нечаянно наступив на кошачью игрушку. Событие одновременно заставило вспомнить всех родственников нашей кошки и развеяло тяжесть момента. На тихое шуршание отброшенной игрушки из кухни бодро выскочил, сверкая возбужденными глазами, шерстяной мешок по имени Сима. Вид привычной кошачьей морды окончательно успокоил, и я смело открыл дверь с полной уверенностью увидеть пустую кровать. Плотная штора окна дала небольшую огненную течь, и шкодный тонкий лучик утреннего солнца, играя с парой пылинок, уютно сидел в желто-розовой лужице на стене у изголовья кровати. Мне даже не пришлось включать свет, чтобы понять тщетность своих надежд на спокойную концовку сна. Миниатюрный холмик кровати на все голоса кричал, что мне все это не приснилось. С другой стороны в этом была и хорошая новость. Виски оказался не паленым. Мое проникновение в темный мирок спальной комнаты осталось гостьей незамеченным, и я решил взять небольшой тайм-аут для приведения в порядок моего пошатнувшегося мироощущения. В конце концов, раз неизвестная, косящая под жену, не исчезла после ночного акта моего запугивания, никуда она не денется и на время, пока я пью чай. Для пущей встряски сознания я выбрал кофе. Варить что-то в аутентичной турке было откровенно лень, я вообще никогда не понимал приверженности жены к этой моде, постоянно заваривая мелко помолотый кофе прямо в чашке крутым кипятком. Получалось, на мой взгляд, вполне сносно, хоть супруга, закатывая глаза, говорила что-то о северных варварах. На эту реплику я обычно очень медленно, давая ей хорошо рассмотреть это злобное кощунство, наливал в чашку холодного молока. С другой стороны, после такого надругательства над вырванными с кровью у кенийских аборигенов лучшими зернами, можно было быть совершенно уверенным в целости и сохранности моего напитка. Иногда мне было жутко жаль этих избитых представителями кофейной мафии аборигенов. Ну вот представьте себе этих плюгавеньких черненьких ребят, тщетно пытающихся с палками в руках защитить холщовый мешочек с жалкими крохами урожая от злобных откормленных белых мордоворотов с электрошокерами в руках. Жуть. Просто за душу берет. Да берет так, что немедленно тянет перейти на чай. За одой жалости к аборигенам я совсем упустил из виду объективную реальность нашей кухни. Только мельком глянув в темное стекло микроволновой печи, я заметил силуэт, находящийся за моей спиной в дверях. Очень медленно, как будто стараясь не расплескать свой опять проснувшийся холодок страха, я повернулся. В проеме кухонной двери стояла гостья. Теперь я был совершенно уверен, что это - не моя супруга. И уверенность эту мне давали не каштановые с оттенком меди волосы и не карие глаза и даже не блуждающая на губах улыбка. Гостья стояла босиком, попирая не такой уж теплый ламинат пола. Кроме того, ее фигурка была закутана в простыню, а поскольку простынь была все же с двуспальной кровати, то висела она абсолютно во всех местах. Гостья, поймав мой взгляд, улыбнулась всем лицом, даже немного присев от усердия, как делают это дети, и что-то промурчала в несколько слов. Лицо моей супруги в обрамлении темных волос было очаровательно непривычным для меня, от этого кожа казалась светлее, а ямочки на щеках отчетливее. Эта по-детски открытая улыбка купила мое расположение, не торгуясь, со всеми потрохами. - Мур-мур-мур, чего-то там еще, - сказал я, усмехнувшись, и указал на мягкий диванчик кухонного уголка, - проходите, очаровательная близняшка моей супруги. Вы случайно не сестры? Гостья еще раз улыбнулась, окатив меня волной карего сияния глаз, и невесомо в несколько коротких шажков с грацией балерины переместилась на диванчик. Она забралась в него с ногами и тут же обернула небольшие ступни простыней. Мне показалось, что гостья слегка замерзла, хоть в квартире и было вполне тепло. Кофе я заварил, но молока еще не добавил. Чтобы не тянуть время, я просто предложил кареглазой близняшке свою кружку. Моя супруга в такой ситуации, конечно, покривила бы носик, но от глотка горячего суррогата в моем исполнении не отказалась. Близняшка осторожно наклонилась к чашке, даже не вынимая рук из простыни, и не менее осторожно понюхала. Носик скривился, а на лице появилось выражение удивления. Я усмехнулся и придвинул пластиковую бутылочку с молоком. Бутылка стояла дальше от края, но Близняшка все же смогла выгнуться и понюхать ее содержимое. Улыбка скромности прогулялась по губам, и из простыней появилась рука. Потрогав бутылку, гостья убрала руку обратно. Мы сидели и смотрели друг на друга. У меня в руках была кружка с кофе, в руках Близняшки высокий бокал с весьма подогретым молоком. Почти синхронно мы делали небольшие глоточки. При этом я миллиметр за миллиметром ощупывал доступные к обозрению участки тела гостьи, рискуя получить перелом глаз, а она жеманно улыбалась после каждого малюсенького глотка. Как ни крути, убрать цвет волос и глаз, а так же необычную улыбчивость, ну и, пожалуй, добавить кучерявости - передо мной моя супруга. Но это совершенно точно была не она. Ни разу не видел я свою жену в простыне, а уж ходить босиком было просто верхом неприличия для ее ухоженных ног. Когда гостья допила молоко, я повторил процедуру прогрева и удалился, оставив Близняшку улыбаться молочному стакану. Негоже такому необычному сюрпризу мерзнуть, нужно было что-то подобрать из одежды. Поначалу мне вспомнились демоны, принимающие для всяких пакостных дел облик противоположного пола, то ли инкубы, то ли суккубы. Я не был знатоком в демоногологии, помнится, отличие было только в том, что одни были мальчиками, другие - девочками. Силясь вспомнить какие из демонов предназначались мужчинам, я добрался до барахолки супруги. Я не собирался урезать право жены на собственность, просто у нее была масса всяких вещей, которые она не надевала с первого пришествия, в их числе были и совершенно новые непонравившиеся вещи. Их постепенно переправляли маме, подругам и знакомым. Отодвинув зеркальную створку шкафа-купе, я перешел к закутку «забытых вещей». Через пяток минут колебаний я вернулся к неожиданной гостье. Махровый халат был совершенно новым, лишь один раз он удостоился чести попасть на глаза моей супруге. Тогда я лишний раз убедился, что мой взгляд на хорошее совсем не тот же, что у моей жены. Мой подарок к годовщине свадьбы отметил уже как минимум третью годовщину в шкафу. Для ног Близняшки я выудил такой же шкафный раритет – вязаные то ли из козьей, то ли из овечьей шерсти тапочки. Их, тогда еще моей невесте, подарила бабушка Маня. Тапочки были теплые и добротные, просто чем-то не приглянулись. Близняшка осторожно высвободила руку из простыни, потрогала халат, развернула его, потрогала второй рукой и посмотрела на меня. Я вышел из кухни. Девушка сидела в халате, подогнув под себя ноги, тапочки так и остались лежать на кухонном диване. Посмотрев на недопитый стакан молока, я задумался над самим завтраком. Была суббота и утренний кофе мог совершенно непринужденно перейти собственно в сам завтрак. Пока я резал хлеб, доставал масло, печенье и открывал маленькую баночку варенья, моя гостья внимательно наблюдала за мной с ужасно сосредоточенным видом. Это удивление и любопытство окончательно вытеснило из моей головы остатки опасений. Даже если это и демон, то выглядел он не только соблазнительно, но и забавно. - Кстати, нужно будет попросить жену, чтобы перекрасила волосы, - забил я себе шепотом зарубку на будущее, - может, будет эдакая пикантная изюминка. А можно просто парик купить, скорее всего, мое предложение с окраской канет в Лету. Гостья осторожно попробовала все. Больше всего ей понравились намазанные мной маленькие бутербродики из масла и варенья. Правда, сначала она попробовала отдельно масло и отдельно варенье. Хлеб ей, определенно, был знаком. Трапеза продолжилась. Я намазывал маленькие кусочки хлеба, а потом мы вместе с улыбающейся гостьей уплетали их, так продолжалось довольно долго. Потом просто кончилась оставшаяся со вчерашнего вечера половинка лаваша. Я заметил, что гостья в процессе дегустации несколько раз спускала ноги на пол, но потом опять подбирала под халат. Решив исправить дело, я взял в руки один из тапочек. Лично мне эти изделия бабы Мани всегда напоминали какие-то особенные кулинарные финтифлюшки. Форма тапочка была похожа на пирожок, только горловина, подбитая мехом кролика или, может, собаки, выдавала в нем нечто другое. Гостья немного удивленно и уж совершенно точно заинтересованно посмотрела на меня, когда я присел перед ней на корточки, держа в руке тапок. Она как-то смущенно улыбнулась, затем поежилась и укутала нос в воротник халата, как будто спрятавшись. - Дай мне ногу, - сказал я, указывая на прикрытую длинной полой халата ступню, - я надену это. К моему удивлению гостья осторожно протянула мне свою маленькую ножку. Мне всегда нравились миниатюрные ножки жены, я в шутку называл их мышиными лапками. Близняшка не вздрогнула и не отдернула ногу, когда я коснулся ее. Кожа моей гостьи была едва теплая, а из-за разницы тепла и холода по ноге пошла волна мурашек. Ножка уютно нырнула в тапочек. Гостья немного удивленно посмотрела на приобретение и высвободила вторую ступню. Потянувшись за вторым тапочком, я сел на пол, стало удобнее. Осмелев, я немного помассажировал вторую ногу незнакомки, перед тем, как обуть ее в тапок. Разгоняя кровь, я сначала погладил ступню, аккуратно перебрав пальчики, затем чуть интенсивнее размял ее, потер подушечками своих пальцев пятку, потом впадинку и надел тапочек. Подняв глаза на Близняшку я увидел нежащуюся в лучах солнца кошку. Лицо подбил легкий румянец, глаза оказались мечтательно прикрыты, губы излучали миру в улыбке свою благодарность. Наконец, обратив внимание на мое лицо, близняшка опять окатила меня кареглазой волной благодарного взгляда, а в освободившиеся руки ткнулась первая ножка, явно обделенная ласками. Взаимопонимание, пожалуй, было достигнуто. - Я благодарю тебя, - немного неуверенно сказала гостья, когда ножка опять нырнула в опушку тапочка. - Ты все же знаешь язык, - обрадовался я. – А то я тут начал думать черт знает что. - Близко могу, - сказала гостья фразу, в ее понимании все объясняющую. – Далеко нет. - И в чем же разница? – почесал я кончик носа, присаживаясь напротив. - Я беру слова к понятиям из твоего сознания, - просто улыбнулась Близняшка. - Читаешь мысли? – уточнил я беспечно, не поверив сказанному. - Нет, просто беру и использую твои ассоциации с миром, - смущенно пожала плечами гостья. – Не удивляйся, если в абстрактных понятиях я буду поначалу путаться. - Хорошая шутка, - откинулся я на спинку стула. - Вовсе нет, - опять улыбнулась гостья. – В твоем языке это называется, кажется, «эмпатия», но я могу и ошибаться. Я чувствую резонанс твоих ощущений, могу с ним слиться и многое понять. Мне кажется, что сейчас ты что-то хочешь спросить о своей женщине. - Да, - согласился я. – Угадала. Только не о ней, а о том, почему ты такая на нее похожая и откуда тут появилась? - Был зов, сильный зов, - смущенно ответила гостья. – Я сопротивлялась, но потом мне стало просто интересно. Звали именно меня, как будто кто-то знал мое собственное тело лучше меня самой. Как будто кто-то порой мягко, а иногда сильно и настойчиво касался одну за другой всех струн моего тела. Самое необычное в этом зове было то, что спустя некоторое время после его окончания тело продолжало изнемогать от какой-то мягкой истомы, пытаясь увлечь меня за своими ощущениями. Я выждала и заглянула по беспечно оставленному следу. В месте, откуда исходил зов, не было совершенно никакой опасности. Источником был обычный человек. Это было совершенно невероятно, такое мощное поле не могло иметь источником обычного человека. Испугавшись, я прервала контакт. Ночью мне снился сон, как будто я попала в чужой мир, позволив зову тела возобладать над моими страхами. Результат сна перед тобой. Она замолчала, с извиняющейся улыбкой глядя на меня. - Отпад, - еле выдавил я. - Я тут совсем не на долго, - сказала опять гостья. - Я не знаю, сколько у меня есть времени, зов родного мира чувствуется внутри меня пока слабо, но он настойчив и рано или поздно увлечет меня обратно. Прости, если причинила тебе какие-то неудобства. Я сидел, наверное, с открытым ртом, слушая эту историю. В другое время я бы уже начал улыбаться чьей-то не в меру разыгравшейся фантазии, но не в случае сидящего напротив меня сюрприза. Как бы ни было абсурдно сказанное моей гостьей, другого объяснения лично у меня не было. - Ты колдунья? – спросил я первое, что пришло в голову. - Я не могу однозначно осознать это понятие, - милое личико выдало задумчивость. – Я чувствую потоки энергии и могу с ними резонировать. Весь мир наполнен колебаниями и их резонансами. Наверное, близкое слово будет «экстрасенс». Мы посидели. Я заметил, что взгляд гостьи постоянно гуляет по кухне. По некоторым реакциям я смог понять, что большинство вещей ей либо известны, либо она поняла их назначение. Но многое было и в новинку. В такие моменты ее глаза застывали и наливались какой-то особенной глубиной, как будто она смотрела внутрь себя. - Как тебя зовут? – спросил я. – Наверное, это неприлично спрашивать, спустя почти час с момента знакомства. - Анна, - девушка сфокусировала на мне свой взгляд, вернувшись из неизведанных глубин. - Игорь, - ответил я, улыбнувшись. Мою супругу звали Яна, пожалуй, я даже не удивился, узнав имя заблудшей на огонек гостьи. Она как будто частично была противоположностью моей жены, являясь ее близнецом. Лаская ее ноги, я не мог полностью отделаться от мысли, что это розыгрыш, и супруга просто никуда не уезжала. Но в таком случае игра была настолько виртуозной, что мое мироощущение пасовало и снимало шляпу перед мастером своего дела. Добавив все «за» и убрав все «против», я поставил точку, убедив себя, что Яна уехала на отдых. Единственная вещь продолжала терзать мой разум. Я так и не смог для себя придумать приемлемого объяснения на счет появления «близняшки» в моей квартире. Я еще мог убедить себя, что сканирование на МРТ могло вытащить чье-то сознание из мифических глубин. Но чтобы тело – это было выше сил моего воображения. Молчание затягивалось, а гостья уже закончила осмотр достопримечательностей кухни, так ни разу и не задав вопроса о находящихся тут вещах. Как хозяину, мне стоило разрядить обстановку. - Может, прогуляемся? – предложил я. - У вас ходят на улице в этом? - гостья улыбнулась и опять спрятала нос в вороте халата. - Думаю, что мы сможем решить проблему с одеждой, - улыбнулся я в ответ. Практически не ношенные голубые джинсики, новая белая футболка, местами чуть потертый джинсовый пиджак со следами немного поржавевших пуговиц, белые гольфы и старенькие кроссовки, когда-то блиставшие безупречной белизной. Вот с нижним бельем я как-то не рискнул, но Анна даже не спросила о нем. Начало осени позволило нам просто гулять по степенным улицам города. Мы прошлись вдоль раскрашенного в родовые цвета юной модницы парка, постояли немного у хирургически чистой витрины автосалона, миновали ряд небольших фривольных кафешек, еще не перестроившихся на осенний лад. Моя неожиданная гостья любопытство проявляла довольно сдержанно, со стороны вообще могло показаться, что девушку мало что удивляет. Неспешная прогулка рядом друг с другом, минимум разговоров. Я как будто опять окунулся в атмосферу нашего первого свидания с тогда еще будущей женой. В то время мы тоже долго гуляли, практически не проронив ни слова. В те уж порядком забытые времена нас сильно ограничивало юношеское стеснение. Сейчас же такая манера поведения была для меня сильно непривычной. Все чаще и чаще ловил я себя на мысли, что взрослая женщина, идущая рядом со мной, притягивает мои мысли, постепенно делая их совсем нескромными. Меня все сильнее и сильнее выбивало из состояния морального равновесия противоречивое чувство, складывающееся из двух диаметрально противоположных позывов. С одной стороны это была какая-то отложившаяся в сознании доступность, создаваемая знакомым профилем супруги. С другой - прозрачная стена культурной дистанции с совершенно незнакомой женщиной, незримо формировавшаяся отливом волос и глубиной темных глаз. И, наконец, я даже отчетливо поймал в своей голове четкий рисунок юношеского томления, когда проходящие мимо симпатичные женщины порождают безумный взрыв желаний, оставаясь столь же безумно недоступными на расстоянии вытянутой руки. Надолго нас задержал магазин женской одежды. Это было довольно солидное заведение с модным названием «бутик», продававшее одежду крепкого финансового достатка. Моя супруга Яна всегда произносила это слово с модным прононсом, переплавляя его своими красивыми губками в нечто схожее с «бутцсик». Супруга прекрасно знала, что меня глубинно веселит этот термин пафосного гламура. В виде маленькой мести я называл облюбованный нами небольшой магазинчик, торговавший фирменной продукцией одного из мясокомбинатов, «колбасный бутик». Воспоминания о маленьких семейных хитростях развеселили меня, немного истончив прозрачную скорлупу дистанции с незнакомой женщиной. Анна с любопытством смотрела на выставленные манекены в строгих деловых костюмах. Потом ее внимание перекочевало на следующую витрину с клубными платьями вперемежку с вечерними нарядами. Девушка внимательно осмотрела каждый наряд и опять вернулась к витрине деловых костюмов. - Это какие-то знаковые одежды? – спросила она, немного смущенно подняв на меня глаза. – Их могут носить только люди определенного положения? - Нет, - немного удивился я. – Это деловые костюмы. Как правило, они используются для того, чтобы показать солидность момента. Их обычно надевают на деловые встречи. Хотя, многие женщины могут их носить и повседневно. Тут, пожалуй, дело привычки и стиля. - А я могу примерить такую одежду? – немного смутилась Анна. - Не вижу проблем, - улыбнулся я, кивнув в сторону входа в магазин. Уже внутри магазина, отвязавшись от вежливого продавца, я вспомнил об одной деликатной мелочи. Моей спутнице стоило приобрести некоторые детали интимного туалета. И если бюстгальтер девушке был необязателен, то элементарные трусики стоило все же добавить к ее гардеробу. А если мы собирались примерять деловые костюмы с юбками, то и колготки оказались бы совершенно нелишними. Так что осмотр галереи магазинов мы начали с отдела нижнего женского белья. Когда Анна рассмотрела продаваемые в отделе предметы, ее эмоции уверенно окрасили лицо. Сначала кровь добавила коже лица розово-алых тонов, а потом, отхлынув, оставила аристократическую бледность. Неуверенно бочком девушка отодвинулась от витрины, слегка прикрывшись моей фигурой. Я усмехнулся, невольно сравнивая поведение гостьи и моей супруги. Выбор полностью пал на меня. Не рискнув предлагать девушке кружевное белье, я купил добротный хлопчатобумажный предмет нейтрального черного цвета с маленьким логотипом, вышитым белой нитью и пару тонких колготок в цвет легкого загара. Потом не удержался и купил еще тоненькие белые кружавчики, которые и трусами назвать было бы излишне сильно, авось понравятся. Белье, конечно, простирнуть полагалось бы, ну да не в магазине же. А без него примерка срывается, нельзя же обмануть душевные порывы столь необычной дамы. Продавщицы Анну почему-то сильно смущали, то ли их дежурная улыбка, похожая на ухмылку мороженой трески, то ли излишняя навязчивость. Девушка не проронила ни слова, пока я не спровадил блондинистую приставалу. Видимо, меня она стеснялась меньше, так как дело сразу пошло на лад. Минут через десять у нас было три претендента: два костюма с юбками и один брючный. В комплект я прихватил консервативную белую блузку с небольшим стоячим воротником. Пока Анна находилась взаперти примерочной кабины, я гадал, справится ли она сама с примеркой или нет. Глупо, конечно, уж женщина-то всегда найдет, как облачиться в интересующий ее наряд, будь он хоть ретро, хоть авангард, хоть техно. Знакомая ручка тронула занавеску, а потом показалось розовое от удовольствия личико, сияющее под стать новой копейке. Костюм был с каким-то зеленым отливом. Цвет мне не нравился, но вместе с оттенком красной меди волос моей гостьи костюм смотрелся неплохо. Единственное, что сразу бросалось в глаза – некоторая совсем легкая натянутость в юбке. Она просто не села по фигуре, хоть размер своей жены я прекрасно знал. И еще. Девушка почему-то не надела колготки, а без них, да еще и без туфлей зрелище было совершенно незаконченное. - Анна, - немного замялся я. – Прости, что спрашиваю, ты надела белье? - Черное, - румянец проступил на щеках девушки. – Оно такое необычное на ощупь. - А колготки? – уточнил я. - Они мне малы, наверное, - замялась девушка. - Ты их натягивай на ногу с носка и постепенно вверх, - задумавшись, я показал на своей ноге, только потом уловив комичность момента. – Они очень прочные и хорошо тянутся. Надень, пожалуйста, без них такие костюмы не носят. Я сейчас туфли раздобуду. Отдел обуви в магазине тоже был. А вот с объяснением пришлось немного помучаться. В конце концов, я купил пару классических черных туфлей на небольшом каблучке, пригрозив продавщице, что верну, если жене не подойдут. С необходимыми добавлениями костюм стал смотреться значительно лучше. Анна с удовольствием и практически детским восторгом крутилась у зеркал, пытаясь то и дело поправить не ложащуюся на фигуру юбку. - Оставь ты ее, - порекомендовал я, улыбаясь, - она просто не по твоей фигуре. - Как красиво! – была, пожалуй, первая фраза девушки, выражающая отношение к одежде. – Я похожа на какую-то знатную даму. Правда, юбка совсем не солидная. Красиво, но у нас так засмеяли бы, сильно короткая. - Примерь лучше другой, - порекомендовал я. Второй костюм был из тонкой шерстяной ткани темно-синего цвета в едва заметную светлую тоненькую полосочку с небольшой опушкой черного меха на воротнике. На Анну он лег просто замечательно. Девушка пребывала в полном восторге. - Хочешь, купим тебе, - предложил я, холодея, подумав о возможной цене этого чуда и мысленно добавив себе в оправдание, - что же вы с нами делаете, женщины. - Нет, что ты! – прошептала Анна. – Не думаю, что в твоем мире это стоит сущих грошей. Это очень красиво, но скорее, красотой любимой настольной безделушки. Давай лучше я надену следующий. Мы примеряли еще три костюма, пока Анна насладилась собой в роли настольной безделушки. Продавщицы продолжали улыбаться нам в след чуть искривленными в легкой брезгливости губками разбалованных модниц. Магазин подвергся дальнейшему исследованию, окончившемуся у другого выхода длинной галереи. Девушка немного устала, но лучи счастья, то тут, то там пробивали ее образ, согревая мою душу. Я первый раз за долгие годы супружеской жизни ловил себя на мысли, что поход по магазинам не оставил у меня в душе совершенно никакого раздражения. Единственный взятый трофей солидно и как-то даже душевно облегал ножки медноволосой девушки. Туфли сели по ноге, как будто все время с момента рождения именно ее и ждали в этой пещере Али-Бабы. Я удивлялся сам себе. Мы пешком прошли почти весь центр города, завернув в пару кафешек. Очередная большая остановка случилась в одном из салонов красоты. Анна просто застыла у витрины, где одна симпатичная дама покрывала ногти другой симпатичной дамы лаком. Я внимательно рассмотрел ногти моей спутницы, благо она в задумчивости положила обе руки на стекло витрины. Ногти девушки оказались весьма ухоженными, но вот лак их, похоже, никогда не касался. - Не порядок, - сказал я сам себе. Начав коготками и покрасив их в вызывающий глубокий малиновый цвет, мы плавно перешли к вопросу прически. Анна сидела на кресле, как застывшая ледяная статуя, то ли боясь шелохнуться, то ли от вдумчивого созерцания процесса. По моим скромным подсчетам, все это могло затянуться надолго. Меня глодала блоха нетерпения. Хотелось чего-то необычного. Говоря простыми словами барона Мюнхгаузена «нужен был обыкновенный подвиг». И ведь душа-то была к нему готова. Идея была безумной, как раз под стать моим мыслям. Попросив Анну никуда не уходить, я вышел на улицу, доставая на ходу трубку мобильного телефона. - Батон, привет, говорить можешь? – спросил я своего закадычного кореша. – Дело есть. - Нет, сёня не поеду, - еле двигая челюстью, выдавил Серега. – Я тут возлияю. Компашка, деушки. Давай-ка собирай свои кости и пылесось к нам. С Надюхиной подружкой познакомлю, пока твоя на выезде. - Да ну тебя с твоими девицами, - усмехнулся я. – Дай моцик покататься. - Тю! Да бери, не убейся только, - легко согласился Батон. – Мож, потом? У нас тут пара деушек бесхозных… - Не-а. Не хочу. Слушай, а можно я твоего чоппера возьму? – спросил я с замиранием души. - Бери, для тя не жалко, только не дури, это тебе не эндурика по кочкам гонять. Чоппэ – штука солидная и требует уважухи! – выдал Серега. – Номера скрути, у тебя же прав на моцик нет. - Слышь, а можно я куртку твоей Надюхи кожаную и каску возьму? – совсем уже обнаглел я. – Понимаешь… - Понимаю, - прервал меня Батон, закашлявшись в пьяном смехе. – Бери. Сидуха чоппи – это правильный выбор. Не опрокиньтесь только в процессе прокачки организмов, колеса-то всего два. Вопрос был решен и я, поймав такси, покатил к гаражу Батона. Благо, ключ от батонного гаража у меня был по причине обитания там некоторых причиндалов к моему автомобилю, а так же видавшего виды эндурника Сузуки. На батоновом «Зюзике Боливарике» я ехал не в первый раз. Батон был моим другом и на такое дело не жался, периодически и он ездил на моей четвероногой Мазде, катая подруг в плохую погоду. Не могу сказать, что мне этот тяжелый мотоцикл так уж сильно нравился. Скорее, он вызвал какое-то чувство легкого опасения. Это чувство не мешало мне вполне сносно управляться с этой тяжелой машиной, но полной гармонии, как со своим стареньким эндурником, никогда не возникало. Этот зверь был не для легкомысленных покатушек, чоппер – это неспешная солидность, когда ты сам с себя чешуеешь и пупеешь, насколько ты крут и конкретен. Именно на таких суровых тачках красотки с обтянутыми тонкой тканью попками смотрятся как нельзя кстати. Номера снимать я не стал, просто взял весь пакет документов Батона вместе с правами. Ну кто по сумеркам сможет на небольшой фотке прав отличить одну бородатую морду от другой? Что на фотографии, что на мне морды были неплохо упитанными с довольно наглым взглядом и бородкой-эспаньолкой. Анна пребывала в полной эйфории от созерцания своей новой прически. Я опоздал к окончанию процедуры минут на пятнадцать, но как мне показалось, приехал слишком рано. Девушка увлеченно рассматривала журнал с прическами и периодически крутилась у зеркала, видимо, представляя их на себе. Я не силен в прическах. На Анне, похоже, была какая-то разновидность карэ. Сзади волосы были подстрижены повыше, а с боков свисали двумя довольно длинными медными крыльями. Девушка была сильно увлечена и ничего не замечала вокруг. Даже оплатив все процедуры, я не спешил оторвать ее. На удивление мне было приятно наблюдать за ней, стоя в дверях. Образ гостьи накладывался на образ супруги, которая придирчиво осматривает себя перед выходом в свет. На душе было тепло и уютно. Наверное, я замечтался, потому что совершенно неожиданно увидел улыбающееся лицо Анны прямо перед собой. Не знаю, что увидела девушка в моем лице, она тихо рассмеялась и, крутнувшись, сделала какой-то полупоклон, немного наклонив голову. Волосы распахнулись и тут же опали, практически закрыв лицо. Слова были совершенно излишни, Анна была ужас, как хороша. Негромкое сытое урчание движка, яркая полоса света, ветер, спускающаяся ночь, две крепко обнявшие меня ручки и негромкое сопение в левом ухе. Именно так выглядело для меня маленькое счастье очередного дня. Мысли были тягучими и ленивыми, они мне напоминали объевшегося сметаной полосатого дворового кота. Неспешно опять всплыла сценка на выходе салона красоты. - Покатаемся? – спросил я, подмигнув девушке. – У меня есть железный конь. - Ты имеешь в виду животное, но в твоих словах какой-то подвох, - прищурилась гостья. - Никакого подвоха, - сделал я суровое лицо, - металлом блещет лик его, характер тверд, как сталь, нутро горячее души сжигает страстью даль. Девушка с легкой опаской обошла припаркованный на тротуаре мотоцикл. Мне казалось, что она борется с желанием потрогать его, останавливаемая каким-то страхом. Наконец, она робко положила руку на кожу сиденья. - Он не живой, - посмотрела она на меня с улыбкой. – Ты пошутил. Он не живой и не одержим демоном. Странно, но ты именно о нем и думаешь. Как мы на нем поедем? - Он оживет, когда придет срок, - голосом заговорщика прошептал я. – Это старое волшебство, передаваемое из поколения в поколение. Куртку из толстой и немного грубой черной кожи Анна приняла с некоторой опаской. Вещь была тяжела, но хорошо защищала от ветра. Немного повертев на вытянутых руках довольно тяжелую и украшенную большим количеством молний-зипперов часть рокерской экипировки, девушка все же надела ее. К потертым джинсам куртка, несомненно, шла, правда, была великовата в плечах и поясе. Покрутившись, Анна вопросительно посмотрела на меня. Я утвердительно кивнул, протянув шлем. Спорили не долго, девушка наотрез отказалась его надевать. Пришлось из солидарности убрать и свой стилизованный под военную каску времен мировой войны шлем в седельную сумку. - Садись, - похлопал я по седлу позади себя, находящемуся немного выше основного и оснащенного небольшой спинкой. Анна колебалась. Сесть на заднее сиденье чоппера – своего рода интимная процедура, связанная с тесными объятиями. Мне было немного тревожно, что девушка откажется. Но желание новых ощущений уверенно брало верх. Девушка робко положила руки мне на плечи, потом прижалась ко мне и, слегка толкнув, оказалась в седле. Руки продолжали лежать на моих плечах, хотя остальное тело только угадывалось где-то рядом. Я пустил двигатель. Первый вопросительный рык сразу же перешел в басовитое урчание. Ручки на моих плечах дрогнули. Я немного подождал, но девушка так и не прижалась ко мне. - Совсем бардак, - подумал я, добавив вслух, - держись крепко. - Прости, ты не будешь возражать, если я обниму тебя, - послышалось рядом с левым ухом. - Возражать? - обернулся я, удивившись столь глупой просьбе. – Буду настаивать. Прижмись плотнее, так и теплее и удобнее. - Спасибо, - промурлыкала Анна и, похоже, хитро улыбнулась, медленно продвигая руки по коже моей куртки в сторону груди. – Я прижмусь, как ты и советуешь. Руки завершили пленение моей груди, спину несильно толкнуло тело гостьи, плотно прильнув к ней. Я дал газу, выводя движок из полусна. Новый утробный басовитый глас железного коня заставил вздрогнуть Анну всем телом. Тут же волна мягких волос прошлась по левой стороне лица, нежное тепло девичьего подбородка уткнулось в мою шею, а жар щеки слился с моей щекой. Удовлетворенно улыбнувшись окончательно достигнутой целостности, я аккуратно тронул благородного зверя серебристо-черной масти с места. Под мерный рокот железного зверя мы неслись между небом и землей по широкому лучу света, который, казалось, прямо за нами стирал эту призрачную границу, возвращая все на круги своя. Именно в такие минуты, двигаясь где-то «между небом и землей», я всегда остро ощущал одиночество. Луч света делал темноту плотнее, урчание двигателя и шум воздуха ограждали от звуков, а холод встречного ветра добавлял последний штрих холодной симфонии одиночества. Но на этот раз все было как-то иначе. Теплое дыхание почти полной копии моей жены изменило пограничные условия этой крохотной реальности. Как будто этот чужой мир обтекал нас с Анной, оставляя всех за бортом нашей уютной сферы, заставляя замедляться даже само безжалостное время. Жаль, что супруга панически боится этих «двуногих» монстров, отдавая предпочтение исключительно машине. Километры истончались, плавились и рассыпались прахом, попираемые поступью нашего железного зверя. Мир застыл, покоряясь какой-то древней магии. Как кролик из шляпы волшебника выскочил из темноты дорожный знак небольшого и хорошо знакомого мне городка. Я был просто шокирован. Больше сотни километров бесследно пропало в ночи, как будто кто-то сложил для нас ленту дороги незримой петлей, обрезав большую ее часть. Выезжая прокатиться, я даже не планировал столь длинную поездку. Только остановившись на заправке, я окончательно сбросил наваждение ночного магического пути. Чудесного коня нужно было покормить. Да и решить, что делать дальше, тоже было нелишним. - Ты устала? – спросил я продолжавшую тихо сопеть мне на ушко девушку. - Бесподобно, - промурчала она, даже не пошевелившись. - Поедем дальше, вернемся или заночуем тут? – спросил я, не дождавшись продолжения. - Как хочешь, - наконец, потянулась она, разорвав объятия. – Я бы съела чего-нибудь. В ресторанчике этой небольшой гостиницы мы с женой несколько раз останавливались. Она была хорошо видна с дороги, хоть и располагалась немного в стороне. Первый раз мы просто хотели перекусить чего-то теплого, а потом пришла мысль побывать тут еще раз. Сезон отдыхающих спал, и ресторан не гремел музыкой местного ансамбля, что отлично вписывалось в мое настроение. Кухню ресторана нельзя было назвать изысканной, самое подходящее этому заведению слово, на мой взгляд, было «добротно». Добротная мебель, не кричащая дешевой помпезностью обстановка, небольшой, скорее декоративный, камин и знакомые, пожалуй, с самого детства блюда, сделанные с душой, покорили наши души. Бутылка красного вина, печеные овощи, хорошо прожаренная телячья вырезка с зеленью, малюсенькие пирожки с капустой. Нужны ли изыски, когда просто хочется утолить голод? - Давай, никуда не поедем, - предложила Анна. – В таверне же можно остаться на ночь? - Тут нет двухкомнатных номеров, - улыбнулся я. - Нам хватит и одной кровати, - опустила глаза Анна. – Ты же постоянно соскальзываешь мыслью, называя меня в своих ощущениях женой. Я чувствую, что… Я хочу остаться. Она была права, я постоянно путал ее в мыслях с Яной, как будто со мной рядом была именно супруга, сильно поменявшая имидж. Бывало, я находился в компании других будоражащих мое воображение дам. В тесном мирке общения такого дуэта всегда был интерес, эротические фантазии, возбуждение, даже страсть. Но никогда не было состояния душевного уюта, когда ты знаешь, что все углы уже сточены, все зацепы убраны, нужно просто наслаждаться новизной ситуации, забыв об обмане, двуличии, нюансах и масках. Не хватало, пожалуй, двух вещей: танцев и цветов. Номер был не люкс, но слово «добротно» распространялось и на него. По крайней мере, кровать и постельное белье были в полном порядке. Заказанный мной цветок и бутылку игристого вина принесли, когда Анна осматривала туалетную комнату. Едва ее порозовевшее личико выглянуло оттуда, я протянул ей ветку лилии. Личико еще более зарделось. - Милый цветок, - пролепетала она, почему-то еще сильнее покраснев до глубокого малинового цвета. – Игорь, а куда… Нет, я так не могу сказать… - Все просто, сейчас покажу, - улыбнулся я, одной рукой мягко подвинув ее внутрь. Большая раковина, сделанная в форме лепестка, отделяла нас от зеркала. Лицо и часть фигуры девушки были освещены двумя небольшими бра, каштан и медь играли отблесками электрического пламени, создавая в моем воображении иллюзию теплого огня. Моя фигура полностью тонула во мраке, оставляя видимым только лицо, как бы нависающее из темноты над моей гостьей. Анна подобно мне, не отрываясь, смотрела в глаза зеркального партнера. Наши взгляды, наконец, соединились через бездну чужого пространства, называемого зазеркалье. Нам обычно трудно сказать что-то человеку в лицо, куда проще сделать это по телефону. Так и тонкая грань зеркального мира придала девушке смелости, отделив реальную жизнь от зазеркальной. Взгляд моей гостьи был глубоким, манящим и теплым, казалось, что я постепенно тону в карей глубине этого зовущего океана. Весь мир на тонкий миг застыл, оставив нас наедине со своими зеркальными двойниками, и только лицо Анны продолжало набирать огонь, окрашивая щеки томным румянцем. Когда карий цвет для меня, казалось, заполнил весь мой мир, девушка закрыла глаза и немного откинула голову назад. Этот первый поцелуй стал как будто логическим финалом моего падения в бездну. Небольшие пузырьки внутри янтаря игристого вина один за другим вспыхивали и падающей звездой проносились вверх. Казалось, только они и жили в данный момент реальности в безликом номере гостиницы. Неяркий кружок настольной лампы проливал отраженный свет на укромный мирок для двоих. Скомканная постель. Очертания свернувшейся в клубочек вместе с простыней женской фигурки, хитро смотревшей на мир поблескивающими в полумраке глазами. Спутанные в безудержном порыве в единое целое детали мужской и женской одежды. И упавший на коричневую лаковую поверхность журнального столика белый лепесток цветка. Все части этого полотна дополняли одна другую. Бытие гостиничного номера было пропитано запахом секса и лилий. Как грезы на этом фоне всплывали отдельные картинки и воспоминания. Трепещущее в полумраке, как дымчатый опал, девичье тело, оправленное в запах желания с проблесками томления и слегка пахнущее листвой осенней ночи с нотками мускуса, давно заняло все мои мысли. Ломая линию моих ласк, Анна порывисто освобождала нас от одежды, путая вещи и комкая движения. Весь путь нашего отступления к постели был усеян павшими в схватке со страстью «телами» рубашек, брюк и туфель. Лишь отмеченные парой затяжек колготки и черные трусики продолжали держать оборону, когда мы достигли вожделенного предела. «Бастилия» сдавала свои рубежи. Разгоряченная каменная кладка проседала, порождая шуршанием песка потусторонние стоны и вздохи. Теплые застенки раздвигали свои сомкнутые железной волей ворота, неся любопытному внешнему миру запахи животного мускуса и пагубных людских страстей. Темные, исходящие внутренним жаром входы, наконец, стали доступны, робко открыв подлунному миру свое влажное, чуть поблескивающее нутро. Она пала, выразив миру огромное облегчение и даже бурную радость, она пала, отдавшись на волю безграничного, освобождающего ее нетерпение полета, она пала, многократно излив благодарность своему освободителю. «Бастилия» пала. - Как хорошо, - сказала Анна банальную фразу, разлившуюся по моей душе теплым весенним ручейком. – Как необычно, как трогательно, как волшебно. Ну что можно ответить на такое? Только поцеловать под коленкой. Что я и сделал. Игра снова началась. Мне не хотелось спешить, хотелось наслаждаться творческим процессом неспешно. Анна оказалась ужасно стеснительной девушкой, но с удовольствием приняла мою затею. Ее тело, послушное моим знакам внимания, вздрагивало, млело, иногда напрягалось или покрывалось мурашками. Девушка с удовольствием погружалась в пучину взбиваемой мной пены чувств. С самого начала я заметил, что Анна сильно удивилась, даже попробовала робко избежать, а потом с наибольшим безрассудством упала в оргазм от моего далеко не братского поцелуя. Мне нравилась девушка, ее запах и вкус оказался практически точной копией моей жены за некоторыми маленькими исключениями-изюминками, делавшими этот процесс, пожалуй, только более пикантным. Я продвигался внутрь действа небольшими осторожными шажками. Двигаясь кругами, наскоками и отступлениями, прогулками вокруг да около, я приближал мою гостью к очередному падению в бездну извечных страстей. - Подожди немного, - послышался неровный, иногда срывающийся голос Анны. – Я хочу…Подожди. С неохотой я оторвался от процесса, уверенно идущего в гору, оставив свое минимальное присутствие для поддержания «температуры». - Ты открыл мне необычные, совершенно невероятные ощущения. Никто и никогда не шел тем путем, на котором я сейчас с тобой, - тихо и немного сбивчиво прошептала девушка. - Я хочу тоже тебе подарить нечто особенное. Если ты готов открыться, я подарю тебе оргазм. - Хорошо, - ответил я, длинно лизнув животик на стыке с ногой. – Обязательно, но позднее, когда ты получишь все цвета радуги. - Нет, нет… - девушка всхлипнула и безвольно дернула тазом на мою неожиданную выходку. – Я подарю тебе мой оргазм. Если ты выдержишь – это будет столь же незабываемо, как и твой подарок мне. - Хорошо, - совершенно не задумываясь, согласился я и тут же вернулся к прерванной церемонии восхождения на женский Олимп. - Ты только не сопротивляйся, - послышался разбавленный задержками дыхания голос Анны. – Мне и так потребуется много сил, не сопротивляйся… Зацепив последние еле слышные слова лишь краем сознания, я совершенно не придал им значения, с головой погрузившись в процесс. «Бастилия» снова была готова пасть. Об этом говорило слишком много признаков. Тут что-то и пошло не так. Мое сознание начало двоиться. Одна часть по-прежнему ласкала Анну, получая от этого иррациональное для мужчины удовольствие, а другая часть стала искажаться, постепенно превращая меня в какое-то иное существо. Я видел, слышал и плыл по мягким волнам. Тело, набравшее было вес, опять стало стремительно падать в невесомость. За ним вся Вселенная стала стремительно сужаться, как будто скатываясь в мягкий теплый шар вокруг меня. Легкий укол страха тут же растворился в море отрешенности и того, что люди зовут предвкушением. Процесс схлопывания моей личной вселенной скачкообразно ускорился, вырвав и поглотив мою первую часть сознания, ласкавшую Анну, внутри моей второй части. Мое Я стало терять привычные ориентиры. На краткий миг из темных закоулков сознания выскочила паника, тут же смытая сиянием нарастающего светло-желтого всепоглощающего света. На ничтожно малый миг все вокруг застыло. Самое подходящее ощущение – это задержанное до предела дыхание. Тот его момент, когда насильно запертый и из последних сил удерживаемый вдох ломает оставшиеся шаткие запоры, за которыми грядет «буря». Все внутри этого странного мира ждало бури. Пространство вокруг резко потемнело, как будто сознание уверенно проваливалось в беспамятство. Я даже не успел собрать остатки мыслей в кулак, как мир вместе со мной рухнул в бездну. Рухнуло все. Но самым глубоким было падение моего совершенно дезориентированного Я. Оно как будто упало на несколько этажей ниже, оставив абсолютно все переживания наверху. Тянущая пустота, какая-то нежная, практически похотливая тоска, да полная покорность – вот и все, что осталось мне. Угасающая мысль еще успела подумать о том, что, наверное, вот так и отдается воле мужчины измотанная в сексе женщина. И мир взорвался теплыми красками. Мою истосковавшуюся за миг по всем радостям жизни душу нещадно вырвало из провала. Вы когда-нибудь чувствовали себя взлетающей баллистической ракетой? Я был взлетающей ракетой, которая, изнывая от наступающей свободы, рвет на куски приземленные мысли планетарного притяжения. Безумное чувство легкости плавило все пределы моего сознания. Казалось, само сознание стекает с моей души обрывками расплавленных мыслей, тревог и радостей. Разве может быть еще ярче, теплее и легче? Может. Очередной взрыв красок, света и тепла вырвал какую-то сердцевину моей души из остатков растерзанного «тела», бросив ее далеко вверх, как будто баллистическая ракета сбросила отработавшую ступень. Ощущение безумного полета опять нарастало. Оплавившаяся от неги душа готовилась сбросить очередную выжженную оболочку. Я не могу осознать, сколько ступеней баллистической ракеты отбросила моя душа, отрываясь от оков унылого бытия, есть подозрения, что все. Сознание, наконец, стало всплывать из каких-то первобытных глубин, куда вопреки логике отправил его этот безумный взлет. Вскоре я смог осознать себя ничтожной, но очень счастливой мухой на стекле мироздания. Невзирая на свою ничтожность, все мое существо пело от легкости, счастья и радости, купаясь в оставшихся от любовного потопа лужицах неги. Я, наконец, стал ощущать свое тело. В голове слышались толчки какого-то мощного и уверенного прибоя, руки и ноги были ватными и слегка подрагивали, а во рту было сухо. Глаза открылись с большим трудом. Сквозь радужные разводы я увидел слегка размытое сплошь в теплых желтых искорках тело Анны. Лицо девушки светилось. Слегка прищуренные глаза дарили тепло, а губы таили легкую ухмылку. - Ну как он тебе, женский оргазм? – протиснулся между миров голос Анны. - Безумно, - еле-еле выдавили мои сухие губы. - Спасибо тебе, ломающий устои, я ухожу, - прошептали тающие в желтых сполохах губы девушки, послав последний воздушный поцелуй. – Все было не зря… |
||
| Format C Влюблен |
17-02-2011 - 19:08
на мой поверхностный, некомпетентный, дилетантский взгляд, эта доска (Проза) собирает только литераторов, да и то единичных. А литераторы - народ занятый. Им не то что Воннегута или друг друга, но и себя самих некогда перечитать. (Все новое, новое будоражит ум... Свой же рассказ недельной давности, вылитый на бумагу, уже не интересен!) Отсюда, как мне думается - имеем то что имеем. На форуме "Эротических рассказов" аудитория в 5 секунд на любую "фитюльку" (Проверено!) собирается, а если что-то боле-менее, так вообще триумф! (по тысяче просмотров и десятки ответов: "ждем", "ждем", "неужели тема уже сдохла?") А тут - академизм! Литераторам, как мне думается, было бы интереснее обсудить сам творческий процесс - "почему именно такие образы?", "почему такая концовка?", "почему такой слог и размер произведения?"? и т.д. С Воннегутом, например, так не поговоришь, а тут автор - вот он, рядом и может на все ответить. Но... даже для такой беседы надо оторваться на минуту от собственных опусов. Примерно так. А сказки в этом топике великолепные. Это сообщение отредактировал Format C - 17-02-2011 - 19:15 |
||
| waif-cat Свободен |
20-02-2011 - 10:11 Рассказ был написан довольно давно и затерялся в куче файлов. Собственно был найден случайно, немного подправлен и отправлен на конкурс про любофф. Ничего не занял. А мне все равно он как-то нравится.  ***** БИТЫЙ СЕКТОР Константин Хвостополосатов Он не испытывал чувств к процессу поездок в транспорте, он просто не замечал его. Это был просто процесс перемещения, сродни копированию большого файла, отнимающий время, но неизбежный, как охлаждение пива перед употреблением. Он не замечал пассажиров маршрутки, почти весь его мир был внутри другой реальности. Он не верил в любовь и судьбу, он не искал быстрых встреч и шапошных знакомств, он был человеком с машиной. Его машина была многоядерна и почти непогрешима, он уважал ее, она не подводила его. Мир делился на «там» и «тут», и ничего с этим уже нельзя было поделать. Даже друзья воспринимали его таким, как он позволял себе быть в данный момент, удивляясь его редким и всегда уместным репликам. Впервые она заметила его, обозревая сонным зимним взором коллег по несчастью маршрутного такси. Он показался ей довольно обычным пареньком с коммуникатором в руке. Короткая стрижка, аккуратные ногти и почти начищенные спортивного вида туфли говорили скорее в его пользу, чем о его привлекательности. Она спокойно относилась к походам в ночные клубы, но никогда не упускала случая вырвать у судьбы пяток часов корпоративной вечеринки. Она любила смотреть на пассажиров, мечтая о прекрасном. Почти весь ее мир был в другой реальности, книги она зачастую предпочитала бесполезной болтовне с однокурсницами. Мир давно поделился на «там» и «тут», но она страстно хотела что-нибудь изменить. Но подруги говорили глупости и мечтали выйти замуж, назойливо втискиваясь в ее мир боевым макияжем и убийственной атакой парфюма. Процесс копирования маршрута микроавтобуса был в самом разгаре. Он в кои-то веки выспался, сдав очередной проект. И просто с интересом смотрел на внутреннюю структуру транспортного файла, несущего его к работе. Тут были спины, руки, ноги и даже лица. Проскочившая на освободившееся место девушка оставила за собой шлейф нелинейности и загадочной неопределенности. Он с удивлением обнаружил наличие запахов. Прикрыв глаза, он ловил фрагменты ай-пи адреса, оставленного девушкой. Запах почему-то выбил его из колеи спокойствия, окунув в глубины забытых инстинктов. Что-то случилось, он понял это, несмотря на отсутствие видимых причин. У него, конечно, были женщины, но он рассматривал их, скорее, как боевых подруг, способных встать рядом с облегченной версией рэйл-гана. Их отношения носили чисто потребительский характер, спонтанно перерастая в бои местного значения. Девушка сидела немного наискосок лицом к нему. Он, пожалуй, впервые занялся таким бесполезным процессом, как осмотр пассажира маршрутки . Черные с серыми вставочками полусапожки нежно облегали миниатюрные ножки, ласково обнятые телесного вида колготками. На сведенных вместе и чуть наклоненных в сторону коленках собрались тени, подчеркивающие притягательность и неповторимость этой части женского тела. В свою очередь коленки, уступая место загадочной полутьме, прятались в складках короткого серого плаща. Черная с белой вставкой сумочка, расстегнутая пуговица, серый с голубым легкий шарфик, каштановое карэ волос и огромные испуганные глаза. Стоп! Глаза. Не понимая зачем, он вернулся к глазам. Темно-карие омуты смотрели на него почему-то с тревогой. Зависнув из-за пропускной способности собственной шины, он смотрел в эти омуты, наверное, с минуту. Девушка не отводила глаз, но глаза ее темнели, наполняясь чем-то другим. Он моргнул. Она судорожно поднесла миниатюрную, даже худенькую руку к лицу, коснувшись уголка глаза. Ее рука была напряжена, тонкие пальцы немного подрагивали. Матовая чуть бледная кожа, коротенькие носики ногтей, чуть блестевшие бесцветным лаком и голубая ниточка, зацепившаяся за ноготь мизинца. Зачарованно он поднял свой коммуникатор и сфотографировал сначала крупным планом ее руку, а потом ее всю. Она вздрогнула и почему-то спешно опустила руку к коленкам, протолкнув между них короткий плащик. Она сидела в заднем ряду марштрутки, сожалея о том, что не успела дочитать книжку, подчинившись заботливому Морфею. Она не любила это место, потому что сидящие напротив мужики пялились на ее коленки, а сидящие рядом зажимали ее широко расставленными ногами, невзначай щупали и иногда скверно пахли перегаром. И если она, как женщина, могла простить первые две вольности, то последняя напрочь повергала ее в агрессивное молчание. Нет, как любая женщина она не возражала, когда на нее смотрят, даже иногда весной специально надевала игривые чулки с кружевной резинкой, хоть и считала свои ноги малость худосочными, и лишенными особого шарма четырех промежутков. Она вовсе не была против мимолетных прикосновений к бедру и даже пожатий ее маленькой, но аппетитно-упругой попке, но она не в жизнь не пустила бы наглеца в святая святых. Увидев освободившееся место, она спешно шмыгнула туда. Он смотрел на нее. Нет, он в первый раз смотрел на нее! Раньше его взгляд отсутствовал, оставляя на сиденье маршрутки лишь оболочку. Взгляд голубых глаз был цепким, настойчивым и где-то глубоко удивленным. У нее внутри зародилась тревога, почему-то напитав ее тело адреналином. Она тонула под напором его голубых топазов, как маленькая мышка в тазике воды. Он, не отрываясь, продолжал смотреть на нее. У нее дрогнули руки, а потом предательски стиснулись коленки. Совершенно неожиданно тревога и испуг стали оседать в районе живота, зарождая там предательскую волну. Он моргнул. Она сразу же отвела взгляд, прикрывшись попавшей в глаз пылинкой. Закрыв глаза рукой, она продолжала смотреть на него, чувствуя смятение. Антиподъюбочный щелчок коммуникатора прозвучал, как рык кнута. Она не могла понять, зачем он фотографирует ее, почему-то стыд сдавил ее сознание, перехватив грудь и коленки. Он сидел за своей домашней машиной и смотрел на монитор, показывающий миниатюрную брюнетку в светло-сером коротком плаще. Он начал понимать одну простую вещь. Она была всегда. Он просто не замечал, как она присутствует на периферии его маршруточно-автобусной жизни. Нет, они не жили в одном доме, не учились в одной школе, даже не работали вместе. Просто они ездили в одном направлении. Он даже не смог бы вспомнить, во что она одевалась зимой или летом, тогда ее еще не существовало, как предмета созерцания. Это был какой-то битый сектор. Она сидела в любимом кресле и, бездумно уставившись в раскрытую книгу, думала, зачем же он ее фотографировал. Они никогда не видела в его глазах интереса не только относительно ее, но и относительно окружающего мира. Он часто попадался ей на глаза, но никогда не привлекал внимания надолго, как будто они существовали в разных реальностях. Она просто не могла понять, почему так бурно отреагировала на него. Они не всегда встречались в маршрутках, так как она жила на две остановки дальше него. Он, увидев ее, почему-то снисходил до этого мира. Она, заметив его взгляд, краснела и терялась, а потом весь ее день проходил на необычайном взводе. Он заметил, что она изменила макияж и стала чаще носить юбки. Она обратила внимание, что он выбрит и причесан. Он смотрел в зеркало на свое сухое тело и думал, может ли она находить его привлекательным. Он даже опять, как раньше, попробовал заняться своим телом, достигнув лишь окончательного исчезновения остатков скромного лелеемого пузика. Он начал задавать вопросы в холостяцких посиделках, совершенно смутив своих друзей. Он не мог понять, почему ее не было раньше. Она долго примеряла платья в магазинчике женской одежды, сетуя на то, что не может позволить себе купить «то самое». А потом дома внимательно изучала в зеркале свою облаченную в эротическое белье фигуру. Она пыталась представить, что же он думает о ней, и почему ни разу не попытался заговорить. Она вернулась в беседы подруг о моде и мужчинах, сделав вывод, что ее присутствие осталось незамеченным. Они смотрели друг на друга иногда украдкой, иногда в упор. Она не умела знакомиться первой с парнями, это всегда было их прерогативой. Он вообще не умел знакомиться, все его подружки были либо подружками подружек друзей, либо знакомыми по интернет-чатам. Она смущалась, когда он ловил ее неосмотрительно раздвинутые коленки. Он отмечал учащение частоты своего внутреннего процессора, ловя такие моменты. Однажды, готовясь к выходу, она потеряла равновесие от тормозного толчка. Он почувствовал прикосновение бугорка Венеры к своему плечу и автоматически приобнял ее за бедра. Она смутилась и замерла. Он почувствовал одуряющий запах летнего женского тела, слегка приправленного мускусом и желанием неосознанного. Он сидел на работе, вспоминая ощущения своих рук, чувствовал запах ее тела, закрывая глаза. Его система охлаждения давала сбой за сбоем, заставляя его дышать прерывисто. Он опять смотрел на ее фото, сделанное в порыве смелости четыре месяца назад. Он осознал, что хочет думать о ней. Она постоянно ловила на себе удивленные или заинтересованные взгляды сокурсниц, шепчущихся за ее спиной. Ее книги приобрели романтический и даже любовный уклон. Она ловила себя на том, что учеба стала неинтересной, а ночи сладостно-тяжелыми. Она старалась не думать о нем, считая, что безразлична ему. За окном была осень. Нет, это не та пора, когда уже противно, слякотно и бабушки клянут непогоду. Это была еще та робкая и румяная, но вполне созревшая для красивого обнажения красотка, любящая яркие цвета и влажные отношения. Он зашел в маршрутку и увидел ее. Она смущенно отвернулась к окну, думая, что он пройдет мимо. Он сел рядом с ней. Она целомудренно подвинула сведенные коленки к окну. Он вдыхал ее запах состоящий из парфюма, одежды и желания. Она рассматривала его нечеткое отражение в стекле, периодически задерживая дыхание. Он молчал. Она просила время помедлить. Оба они знали, что это ее остановка. Она посмотрела на него, скосив наклоненную вниз голову. Он понял, чуть сдвинув ноги. Она проскользнула мимо него, коснувшись его колена. Он смотрел на девушку с поникшими плечами у остановки. Она думала, что мир несправедлив. Он остановил маршрутку. Она шла, поддевая первые опавшие листья. Он бежал, стараясь успеть, пока она не скрылась из вида. Она остановилась у ствола дерева, заглянув в сумочку. Он, наконец, догнал и, слегка запыхавшись, обогнул ствол. - Привет Она, пожалуй, была счастлива. В этом слове ей чудился шорох открывающейся секретной двери в будущее… Он, пожалуй, был счастлив. Это слово запускало долгожданный процесс дефрагментации его души, выделяя битые сектора в слово «любимая». Это сообщение отредактировал waif-cat - 05-03-2011 - 14:19 |
||
| waif-cat Свободен |
05-03-2011 - 14:34 Собственно, рассказ. Нет. Большой рассказ. Весь сразу не влезет, публикую частями. Зато одну за другой. терпеливый, да прочтет. ПЯТЬ ЖЕНЩИН, КОЛЯ И ВЬЕТНАМ. Константин Хвостополосатов - Вася, ну почему туда-то? – спросил Коля меня. – Неужели нельзя просто мотнуться в Турцию или Болгарию? Денег же в три раза меньше угрохаем. - Да потому, друг мой Вася, что эти провинции русского туризма уже надоели, - ответил я Коле. – А Вьетнам – это почти Тайланд, только дешевле. А деффки там на наш неопытный взгляд европейца те же самые. По крайней мере, колдовать своими дырочками они могут не хуже тайских волшебниц. Между прочим, я тебе это, как врач, говорю. - Слушай, я хотел нам Катюху с подругой пригласить, они как бы согласны, - жизнерадостно предложил Коля. – Давай с деффками и в Болгарию? По деньгам опять же. Ты как? - Друг, ты мне почти как брат, - укоризненно посмотрел я на боевого товарища. – Они-то согласны, кто бы сомневался. Только вот скажи мне, на кой фигвам нам в Тулу свои самовары брать? Катю ты и тут вдоль и поперек перепашешь, а подруги у нее с такими же заездами через Северный полюс, уж спасибо, я как-нибудь на санях или пешком, скорее будет. - Костя, ну на кой нам эта экзотика? – конюдил Николай. – Давай проверенными тропами. - Что-то я не пойму, ты проспорил или нет?- пригрозил я пальцем. – Проспорил, вот и доверься опытному. Дядя Костя все сделает, как доктор. И пропишет, и пролечит. - Котян, ну туда же на самолете, да еще и долго, - взмолился мой давний и проверенный друг. – Ты же знаешь, я их не то что бы очень. Давай я тебя не буду неделю Васей называть, а ты передумаешь на Болгарию? - Нет, Вася, нет. Доктору виднее, - сочувственно покачал я головой. – И про твое отношение к самолетам я знаю, да и задницу тебе еще к осмотру для прививок предъявить придется. Помнишь, как ты мне в школе подножку сделал? Так вот это все за нее. ***** Коля был моим другом со школы. Ростом он не выдался, что всю жизнь пытался компенсировать это занятиями с железом. Природа как будто решила окончательно посмеяться над ним, сделав его фигуру похожей на кубик. От этого со стороны он казался еще ниже. Добавить рыжей краски и бороду с косичками - перед Вами настоящий гном. Не смотря на это, нрав Коля имел довольно добрый, хоть и был весьма вспыльчив. Это проявлялось в основном в геройствах на фоне принятой выпивки. Тем не менее, за грань он никогда не переступал. Девиз Коли был прост и мог уложиться в трех словах, расставленных в следующем порядке: пиво, женщины, мотоциклы. ***** Нашу границу вспоминать нет смысла. Пожалуй, самый интересный казус произошел при досмотре одной из сумок. У кинопроектора «зри в корень» практиковала тетенька лет сорока, окрашенная в блондинку с яркой помадой. Весь ее вид говорил мегаваттным шепотом: «Спасибо, я сама знаю, что я - стерва». - А это у Вас что? – указала она розовым коготком на большую коробку презервативов. - Изделие номер два в написанном на упаковке количестве, - смотрел я в ее голубые со служебной поволокой глаза взглядом замороженной трески. – Думаете, не хватит? - Откуда я знаю, женщина я порядочная, пагубным современным наклонностям не подвержена, - стрельнула досмотровая тетя глазами с меня на Колю и, подобрав губки, добавила, - старая закалка, знаете ли. - В процессе закалки, знаете ли, главное не перекалить, иначе лопнет, треснет и песком рассыплется, - четко артикулируя, сказал негромко Коля. – Дедушка у меня – сталевар такой же старой закалки. - Закалка, кажись, не такая уж и старая, - ответил почти одновременно с Колей я. - Еще и перекалить время есть. Разогреешь такую вещь, отстучишь, как следует, молотом часик другой, глядишь, еще пользоваться и пользоваться. - Проходите, - поджала тетя губы еще сильнее практически до состояния ниточки и сделала обиженную в служебных рвениях мордашку, почему-то хмуро посмотрев на Коляна. – Еще голубых металлургов нам тут не хватает. Секрет был прост. Проверенные источники рекомендовали затариться изделиями у нас, так как местные изделия были в пору разве что большому пальцу руки. А без них в экзотических странах крокодил не ловится, и не растет кокос. Нет, это все ловится и растет, но у беспечных личностей в придачу ловится и растет потом масса необычных и трудноизлечимых подарков. По этой же причине на случай всяких неожиданностей детских и взрослых были прикуплены некоторые средства наружной дезинфекции. ***** Перелет был долгим, я успел посадить батарею на своем налодоннике, читая книжки. Но Николая это совершенно не касалось. Перед посадкой в самолет он скрупулезно прошел процедуру подготовки к полету, разработанную и проверенную лично им. Я в этой процедуре участвовал тоже не в первый раз, так что документы, как и весь контроль, перешли ко мне еще далеко до посадки самолета. Дальше изделие под именем «Николя» управлялось опытным и беспристрастным автопилотом. Обычно Коля был во хмелю довольно активным и местами буйным, но не в том единственном случае, когда была запущена программа «самолет». Единственный раз, когда он проявил свое присутствие, был при прохождении въездного контроля. Процедура была, в общем-то, чисто формальная. Улыбчивый таможенник, а может, пограничник или еще какой-то зверь в погонах, спросил меня на понятном русском, кто это со мной. Немного притомившись от безделья, я решил пошутить: - Буратино это, вот решил вывезти дрова на море, нос попарить, гвоздик поплющить. Моему удивлению не было предела, когда я понял, что представитель власти кое-что, а может быть, и все понял. Как оказалось, он где-то на просторах нашей необъятной Родины что-то закончил еще в бытность СССР. С Буратно он, похоже, был знаком не понаслышке. Мы целомудренно посмеялись над шуткой. Потом я уже на полном серьезе и уважении к власти представил Николая Васильевича Пашнина вместе с сопроводительными документами. Коля тут же встрепенулся, его раскрытые глаза обрели смысл и, шагнув навстречу маленькому вьетнамцу, он пожал ему руку, промямлив свое имя и «Ощнь прятно» вдобавок. ***** Гостиницу я заказал вполне конкретную, но через турагентство. В ее названии были какие-то лазурные причиндалы, которые из памяти моей сразу выветрились. Сервис, как и говорили побывавшие там знакомые, был неплох. Нас встретили в аэропорту, привезли, оформили. Я даже по большому счету ничего не делал при оформлении, не говоря уже о мирно улыбающемся рыбкам в аквариуме Николае. Оказия обнаружилась уже в самом номере. Не знаю, чем слушала девушка в туристической конторе. Возможно, у нее слово «друг» уже прочно закрепилось за женским полом, который то и дело скрашивает чьи-то одинокие дни на чужбине. В общем, номер был двухместный, как и просили, только с большим таким, практически супружеским ложе. Поменять его на раздельный тип кроватей конкретно в этот день не получилось, и я решил просто забить на эту мелкую неприятность. - Ну вот, Вася, стал ты мне практически женой, - ухмыльнулся я, укладывая друга поверх одеяла. – Сам понимаешь, кто трезвее, тот и муж. А теперь спи, набирайся сил и женственности. ***** Планы первого дня были, пожалуй, универсальны для всех туристов. Располагались приоритеты в такой последовательности: обмен денег, разведка мест обитания девочек, прогулка по городу. Первое, что убило нас наповал, было собственно царицей Зимой в субтропиках. Мы готовились к теплу, но нас накрыла вязкой пеленой духота перегретого зимнего воздуха. Рубашки и шортики строгих бежевых расцветок побурели и взмокли, принимая на себя часть кары, свалившейся на хозяев. Город кишел людьми, но не машинами, как это принято у нас, а пешеходами, велосипедистами, мотороллероводами – все в сторону убывания. Таких велосипедов и мотороллеров, как повсеместно попадались тут, лично я не видел никогда. Практически любой из них мог быть раритетом достойной коллекции. Еще одной небольшой проблемой оказался вьетнамский английский язык. Многие жители говорили на английском, но птичье произношение сводило на «нет» все знания языка с моей стороны. Вместо знакомых слов я слышал щебет. Смешные деньги под названием «донг» напоминали маленькие матрасики, а количеством нулей визитную карточку с номером телефона. С испугу обменяв три сотни долларов, мы стали обладателями воистину астрономической суммы денег. Небольшой курортный городок никак не тянул на центр достопримечательностей, но чужой стиль жизни, необычная страна и маленькие женщины делали его загадочнее сказочных пристанищ султанов всех мастей и расцветок. Ну и, собственно, женщины. Прекрасного пола представительниц тут было много, они как бабочки всех цветов и форм наполняли город. Долго искать нужных нам девочек не пришлось. Буквально покинув небольшой магазинчик, торговавший одеждой, мы наткнулись на двух улыбающихся птах, восседавших поверх вполне приличных мотороллеров. Немного поупражнявшись в распознавании щебета южных птиц, я понял, что нам предлагают подвезти нас до гостиницы или до дома с последующими вариантами. Цена вопроса оказалась двадцать долларов. С одной стороны это вполне подходящая цена относительно нашей Родины, но по информации проверенных источников, предложив десятку любой замужней даме на улице, можно было рассчитывать на ее благосклонность. Здесь подработка таким образом считалась чуть ли не солидной шабашкой. Мы, правда, еще не пробовали себя в роли шабашкодателей, но это было обязательной программой лично моего списка приключений. - Чего они? – спросил меня Коля. - Это, так сказать, такси с сюрпризом, - подмигнул я ему. – Если понравится поездка, одаряешь девушку двадцаткой зелени. - Они защечницы что ли? – переспросил Коля, в глазах которого появился интерес. - Вася, они возят к себе на хату и разрешают все, что можно разрешить за деньги, а потом возвращают на место, - пояснил я. – Могут и к нам прикатить, только вечером в гостинице еще надо будет договориться за проход. - Едем, - уверенно сказал Коля. - Вася, двадцать долларов тут можно назвать безумной ценой, - придержал я Николая. – Так что давай все по плану. Если что, добра этого на улицах до темноты ездит предостаточно. Пожелав девочкам удачной охоты, мы добрались до гостиницы, которая была в трех кварталах за углом магазина. На небольшом базарчике мы прикупили растительной экзотики благословенной Азии и повернули истерзанные непривычной духотой тела в сторону отеля. У небольшого кафетерия нас за руки стал хватать какой-то тощий мужичонка неопределенного возраста. На мой неопытный взгляд ему могло быть от десяти до тридцати. В его щебете даже Колян уловил манящее слово «девочки». - Котян, у них тут, похоже, притон. Давай поглядим, как оно в настоящем притоне, - пошевелил призывно Колян бровями. – Прикинь, настоящий притон почти в центре этого городишки. Хорошо, что мы пошли не по центральным улицам. - Сколько? – спросил я. - Доллар девочки, доллар комната, - прощебетал мужичонка на английском, добавив потом по-русски. – Хороший девочка, молодой. Цена была уж очень умеренной даже для окраин. На второй этаж вела узкая крутая и темная лесенка. Чем выше поднимались мы по ней, тем сильнее становился неприятный запах, напоминающий паленую траву. - Котян, да это травка, - вдруг замер на лестнице Коля. – Они тут травкой балуются. Во лафа, давай, возьмем и в гостинице дунем? - Николя, без этого никак? – спросил я. – Всяко может получиться, в некоторых странах за наркоту могут с легкостью посадить. Оно нам надо? - Ладно, тут курну тогда, за это не посадят, - в темноте лестницы Колины глаза скупо блеснули. – Травка, девочки… За дверью в конце лестницы нас ждал коридор. Дверь в ближайшую комнату была открыта, именно оттуда шел кумар, шум и какие-то повизгивания. Первым туда сунулся Коля. Он сунулся и замер на пороге. Мне пришлось заглянуть в комнату через него. Наверное, больше десятка грязных детей копошились на видавшей виды циновке. Девочкам даже на мой взгляд европейца было, наверное, лет по десять, а значит могло вполне быть и меньше. Я - не знаток вьетнамских типажей, но сильно уж по-детски они вели себя, да и неоформившиеся тела не оставляли права на ошибку. - Очешуеть, - выдохнул Коля. – Где тут женщины-то? Облезлый муфлон нам эту детвору предлагал что ли? Да им тут от силы лет по десять – двенадцать. Может, это дети проституток? На этаже было еще две комнаты, в которых были разложенные на полу пружинные матрасы. - Пойдем, я его убью, - глаза Коли тускло блеснули вновь. – Я прибью этого козла, если только он не убежал еще. - Колян, это гиблое говно, - согласился я. – Но это чужая страна и чужие обычаи. Не удивлюсь, если тут в четырнадцать лет девочка выходит замуж и рожает, а с двенадцати ее начинают пользовать во всех отношениях, готовя к взрослой жизни. Дверь с лестницы опять открылась и улыбающаяся физиономия зазывалы слегка притухла, когда он оказался вздернут за шкирку Колей. - Ля, давай этого муфлона в полицию отведем? - прошипел он, ухватив второй рукой мужичонку за нижнюю челюсть. - Коля, оставь его, - аккуратно потрепал я Колю по плечу. – Полиция куплена, как иначе мог тут возникнуть этот притон? Пойдем лучше выпьем. Рядом с притоном была небольшая кафешка на два столика. За одним сидело два местных франта в белых костюмчиках, на столе стояли две початые бутылки пива и высокие бокалы, где среди мелкого колотого льда торчали трубочки. Костя плюхнулся в плетеное из бамбука кресло. Заказ принесли мгновенно. Я заказал сделанное по лицензии пиво, а Колян - местное. Это было сделано им не из-за цены, которая была в пять или шесть раз ниже, а из любви к экзотике. Низенькая официантка с очень плоским лицом и большой попой на коротких ногах выглядела как колобок. Быстро постелив пластиковую ажурную скатерть, она выставила с небольшого подноса пиво и два стакана наполненных колотым льдом. Мы с любопытством наблюдали. Тут же из кармана выпорхнула открывашка, и бутылка лишилась пробки, а светло-желтая жидкость под изумленный вздох Коли потекла в лед. - Да ты что делаешь-то! – выхватил он у официантки бутылку. – Пиво водой? Официантка немного недоуменно похлопала глазами, поклонилась и засеменила внутрь кафешки. Я открыл теплую банку и засунул трубку внутрь. Пиво оказалось неплохим, но в нем чувствовался привкус каких-то трав. Колино лицо, перекошенное гримасской отвращения, оценило остатки местного пива на твердый «неуд». - Можешь не говорить, - ухмыльнулся я, высыпая лед в кадку с каким-то цветком. – Давай тебе отолью. Пиво теплое, я даже банку не осилю. Колина физиономия скривилась еще раз, попробовав мой вариант пива. - Что за компот? – удивился он. Добравшись до номера, мы поняли, что непривычная погода, перелет и все вместе превысило лимит прочности психики и тел. Николай отвалился сразу после душа, я же лениво совершил бросок черепахи к одному из ресторанов отеля прихватить ранний ужин. Пользуясь опытом предыдущих «Колумбов» мы заказали номер с полупансионом. Это номер, завтрак и ужин. ***** Мы чуть не проспали. Выручил только поставленный на всякий случай наказ горничной на этаже разбудить нас в полседьмого вечера. Смазливая мордашка горничной на пороге комнаты, которая должна была убедиться, что клиент встал, окончательно пробудила меня. Облизав взглядом ладную удаляющуюся фигурку, я оставил заметку на вечер. Девушка мне очень понравилась. В отличие от уличных красоток в ней было что-то солидное. Форма ли горничной, манера ли держаться, в общем, девушка меня зацепила. Пару часов сна оставили в теле только легкое недоумение о таком-то экзотическом издевательстве. Коля просыпаться не желал, пришлось его вразумить, напомнив о девочках. Проснувшееся тело Коли кое-как умылось и поплелось на ужин, которого еще оставалось целых полчаса. Уверенный в том, что Коля посетит после ужина бар в поисках пива, я мог прождать его полчаса или час в зависимости от наличия пива и девочек. По крайней мере, с самого утра Коля был очень решительно настроен в отношении проверки этого ресурса курортного городка. Решив не убивать время зря, я привел себя в презентабельный вид и, взбрвзгнув слегка пробившуюся элегантную щетину туалетной водой, пошел на разведку. В конце концов, Коля был взрослым мальчиком, да еще и в пределах гостиницы. Пропотевшую после разведки в городе шмотку мы с Колей оставили на попечение горничным. Я не был уверен, что ее уже привели в порядок, поэтому взял из сумки второй костюм. Натянув белую маечку и шортики, я выбрался из номера в надежде найти утюг или место для глажения. Горничные располагались в двух комнатах. Одна была похожа на кладовку, где на стеллажах лежало белье, мыло и всякий мелкий гостиничный скарб, вторая - на гардеробную. Там стояло две гладильные доски, и висела масса разной одежды. Там же притулились два диванчика и малюсенький телевизор. Горничных на смене было две. От дверей мне было видно, что во второй комнате одна из горничных гладит белье. Личико было милое, но глаза слегка широко посажены и фигурка полненькая. Вторая перекладывала белье со стеллажа на каталку, стоя на небольшой раскладной лесенке. Загорелые ножки в темно-синих туфельках-лодочках аппетитно приглашали на них взглянуть. В такт движению хозяйки юбка форменного костюмчика то приподнималась, то опускалась, приоткрывая периодически светло-коричневые глади ножек почти до самой попки. Интерес мой уверенно возрастал. Я не удержался и немного пригнулся. Под голубой с темно-синими вставками материей мелькнула белая полоска белья. Мою уловку увидела вторая горничная. Не отвлекаясь от глажения белья, она загадочно улыбнулась и позвала коллегу. Я еда успел принять пристойное положение. Девушка, придерживая юбку, спорхнула с лестницы и подошла ко мне. Я лихорадочно думал с чего бы начать. Если честно, я как-то даже не задал себе вопроса, что будет при встрече. Мне немного помогла вторая горничная, позвав коллегу. Они о чем-то перекинулись парой фраз, и пышечка вышла, прихватив тележку с бельем. Мы остались в комнате вдвоем. Девушка подняла на меня глаза. - Мы не могли бы повстречаться с тобой вечером, - вывалил я вертевшуюся фразу, решив проверить утверждения побывавших тут людей. – Если ты не занята. Девушка моргнув, продолжала смотреть на меня. - Ты меня поняла? – уточнил я. Она кивнула, еще раз моргнув при этом. - Нам нельзя отвлекаться во время смены, - ответила она. – Нас могут наказать. - Ну почему бы не прогуляться после смены в городе? – спросил я. - Почему я? – задала она неожиданный вопрос. – В городе полно девушек. Я могу тебе позвать кого-нибудь. Да тут в ресторане будут девочки, можно потанцевать и договориться с ними. Хотя, на улице будет дешевле. - Жаль, - искренне сказал я, покачав головой. – Ты мне очень понравилась. Ты очень красивая. - Я зайду вечером, когда сменюсь со смены после восьми вечера, - услышал я, собираясь покинуть помещение. – Давай, я поглажу твой костюм, его можно вывесить в прихожей и оставить на ручке двери указание. Мы погладим. Это включено в оплату номера. - Спасибо, - я опять заинтересованно посмотрел на потупившую глаза девушку. – А бар тоже включен? - Нет, ценник должен быть на холодильнике, - ответила девушка. – Вы его включить не забыли? - Да мы еще и не смотрели, - ответил я. – А можешь купить пива и фруктов каких-нибудь? Ну еще минералки, колы? Я денег дам. - Хорошо, - ответила она, с удивлением взяв в руки пачку местных денег по моим подсчетам с двадцать долларов. ***** Коля вернулся через час с лишним посвежевшим и радостным. - Котян, я все разведал, - радостно сказал он. – Тут на самом верху ресторан есть, там местные лебеди вечером будут. В общем можно попить, побузить и того тоже. Пошли, одевайся, они уже открылись. - Николя, ты иди, давай, а я тут по горничным попробую, - ответил я. - Котян, да им нельзя на работе, - стукнул меня Коля в плечо. – Пошли в бар, чего тут время терять. Я видел пару этих кисок, они так ничего. В дверь постучали, когда одевшийся в свежевыглаженный костюм Коля забрызгивался прафюмом и еще пытался уговорить меня. Под удивленные взгляды Коли в номер впорхнула наша горничная с довольно объемным пакетом. Девушка сменила форменную одежду на легкое голубое платье в горошек. Воспользовавшись Колиным замешательством, я аккуратно выставил его за дверь, пожелав удачной охоты. Девушка тем временем заменила содержимое холодильника, оставив сдачу на нем, и неуверенно мялась на пороге комнаты. - Заходи, что же ты стоишь, - предложил я. - Я сейчас, - прошмыгнула она к двери. – Унесу «бар» в подсобку. Дверь за ней закрылась, и я приуныл. Меня почему-то посетила уверенность, что она передумала. Вот ведь досада. И к Коляну теперь идти будет чистым обломом. Плюнув на Коляна и расстройство, я решил малость принять, а потом решить судьбу вечера. Мы с Коляном тоже кое-что прикупили. Колян взял на пробу по бутылке филиппинского рома и виски, а так же маленькую бутылку коньяка «Бисквит». Как он сказал: «Эти «духи» для девок, они к ним дюже неравнодушны». Я себе взял бутылку виски «Гленливит» по неприлично смешной цене. В первой комнате номера был журнальный столик, два кресла, диванчик, телевизор и холодильник. Тут я и уселся. Обследовав холодильник, я обнаружил очищенный и порезанный ананас, который тут же и был вынут. Еще там обнаружились цукаты, какие-то сушеные фрукты, небольшие шоколадки, печенюшки и конфеты, типа рахат-лукума. Все это я тоже вытащил на стол. Над холодильником, где раньше размещался гостиничный бар, был небольшой ящичек, где находился довольно неплохой арсенал стаканов, рюмочек, кружек и даже тарелок с ложечками и маленькими вилочками. Похвалив администрацию, я взял бокал похожий на коньячный и уселся в кресло. Пробковая крышка бутылки тихо чмокнула, а вместе с ней раздался стук в дверь. Немного удивленно я поставил бутылку и стакан на столик. На пороге двери стояла моя знакомая в форме горничной и с пакетиком в руке. - Заходил менеджер, я приняла душ и переоделась, чтобы он подумал, что я на смене, - оправдалась она. – Ты же не будешь против? Если хочешь, я могу переодеться обратно. - Не нужно, тебе идет, - пропустил я девушку внутрь комнаты. – Я думал, что ты передумала. Она опять потупила взор, задержавшись в дверях прихожей. Закрыв дверь, я нежно взял ее за миниатюрную талию и сказал в ушко: - Проходи, садись в кресло. - Ой, - выдохнула она, поддаваясь моему плавному натиску. Девушка сидела в кресле и нервно мяла кончик пояска. Она явно чувствовала себя некомфортно. К настольному содержимому добавилась бутылка «Бисквита» и еще один стакан. - Тебя как зовут? – спросил я, открывая коньяк. - Квэн, - ответила она. - Я никогда не пробовала такие крепкие напитки, можно, я возьму пиво? - Не стоит, - ответил я. – Я расскажу тебе, как его пить, тебе понравится. Первый опыт заставил девушку поморщиться, но она даже не закашлялась. По моему настоянию она съела несколько цукатов. Второй раз оказался более легким. Может, она, как и положено, смешала коньяк со слюной. Третьего раза не последовало. За десять минут, пока мы сидели, девушка успела сомлеть от коньяка. Лицо потеряло напряженность, она расслабленно откинулась на спинку кресла. Я подошел к ней сзади и поцеловал в шею, она тут же с готовностью откинула голову назад, освобождая мне простор. Дальше мы сидели в одном кресле и пили только сок. Девушка возбуждалась, кажется от одного разговора. Я неспеша гладил ее руки, ноги, спину. Не прошло и пяти минут, а она уже горела, как факел. Было немного странно, но она ни разу не убрала своих рук с моей шеи. Все, что она позволила, только иногда судорожно сжимать их. Я бережно пересадил ее на подлокотник, а потом поднял на руки. Она вздрогнула, когда я опустил ее на кровать, и сильнее охватила шею руками. - Можно, я сама, - попросила она, когда я расстегнул первую пуговицу ее блузки. - Нет, - ответил я. – Ты можешь помочь мне, если хочешь. - Я не могу, - ответила она мне в ухо, не разжимая рук. – Так нельзя. Я сильно удивился ее поведению. После недолгих уговоров она все же позволила раздеть себя, вздрагивая при каждом прикосновении к любой детали ее одежды. Когда я взялся за белые трусики, она оставила мою шею, прижав руки к ним: - Я сама. Дай я сама. Какой стыд, - шептала она, закрыв глаза. Когда я оставил ее, она так и лежала на кровати, прижав руки к треугольнику трусиков. Сняв все, кроме трусов, я опять подвинулся к ней. Прикосновение к руке заставило выгнуться ее тело дугой. Она, как рыба шумно схватила воздух. Я целовал ее тело в разных местах легкими прикосновениями, заставляя изгибаться. Когда дело дошло до живота, она позволила убрать руки. Белые трусики ее липли к телу, просвечивая темный холмик радикально черных волос. Не зная, куда деть руки, она постоянно перекладывала их то рядом с телом, то на живот, то на грудь. В этом процессе она и наткнулась на мой холмик, да так и застыла. В первый раз с момента первого поцелуя я увидел ее глаза. Они удивленно смотрели на моего друга. Я мягко и быстро освободил его. - Он большой, - сказала она тихо, что я даже не понял с первого раза. - Обычный, - ответил я, никогда не считая свое хозяйство большим. Обычный средний размер, никогда не был даже измерен в угоду любопытству. Я просто знал, что это обычный середнячок, который не вызовет у женщин ни удивления, ни смеха. Свою ставку я обычно делал на умение. - Я боюсь, - как-то подобралась девушка. – Я боюсь. Мне будет больно. Давай не будем. - Да ладно тебе, - удивился я. – Ты не бойся, если вдруг будет больно, прекратим. - Нет, нет, - шептала она. – Подруги мне рассказывали, что у белых большие, но я не верила. - Ты хотела попробовать, - спросил я. - Да, мне было интересно, - ответила она, - но я не хочу. Мне страшно. - Прекрати, - попытался успокоить я девушку. – Я не сделаю тебе больно. Я целовал ее тело, она вздрагивала, ловя мои руки. Остановившись на небольшой груди губами, я протиснул палец под трусики. Его тут же поймали цепкие руки. Но постепенно, уступая ласкам, хватка слабла, и палец пробрался за холмик волос. Девушка смешно засопела, когда палец наткнулся на клитор. Она то и дело резко перекидывала голову из стороны в сторону, судорожно выдыхая, когда я занимался ее телом. Дело двигалось прямо бегом. Казалось, не прошло и минуты, как она забилась. Под шумок я продвинул палец внутрь девушки. Там было плотно даже для пальца. Мышцы постоянно «мерцали», у меня даже возникла мысль об обоснованности ее страхов. Постепенно оргазм отошел, девушка немного расслабилась, а палец почувствовал себя значительно свободнее. Презервативы оказались цветные, так как их покупал Колян. Мне попался черный. Это однозначно тяжелое извращение чуть не довело меня до смеха. Девушка лежала на спине и смотрела на меня. Не знаю, было ли ей страшно, глаза светились остатками алкоголя и интересом. Квэн позволила приподнять и развести ноги. Когда я уперся в промежность, она опять вся сжалась. На время забыв о вопросе, я начал целовать ее миниатюрные ножки, то и дело проводя языком под коленкой. Девушка, забыв о страхе, изредка пофыркивала, щелкала языком, напоминая мне белку. Так за нестандартными для нее ласками мы и пришли к главному. Я не делал этого резко, боясь поранить и причинить боль. Аккуратно раздвинув пальцами ее губы, я вложил в них самый кончик себя. Немного добавив силиконовой смазки, с которой Коля, казалось, не расставался даже на работе, я добился нужного результата. Чуть раскачавшись, «процесс» плотно зашел на две трети, мягко достигнув дна. Я плавно подал «коня» назад. Девушка как-то сразу поверила мне и перестала постоянно вздрагивать. Освоившись, она доходила до конца подобно спринтеру. Я так ни разу и не смог уловить момент, чтобы кончить, совершенно измотав девушку. Она очень расстроилась, узнав, что ничего у меня не вышло. Пришлось дать ей дело в руки. Жмурясь и почти мурлыкая от какого-то известного только ей восторга, она довольно ловко закончила с этим вопросом. Потом она делал мне массаж, мы мылись под душем и пили сок. - Давай я тебя провожу, - предложил я. - Нет, - ответила она. – Я живу рядом. Меня никто не обидит, я тут недалеко живу. - Возьми деньги, - показал я на холодильник. Она, сомневаясь, посмотрела на них, но не взяла, с грацией белки прокравшись к зеркалу в коридоре. - Почему? – спросил я. - Не хочу, - ответила она. – Мне было просто интересно. Не провожай меня, пожалуйста, за мной может прийти муж. ***** Колян пришел пьяный и жутко недовольный. Оказалось, дамы в ресторане имели нехилые аппетиты в плане денег. Колян просто не захватил с собой нужную сумму. Счастье ему опять почти улыбнулось, правда, с небольшой издевкой. Напоив в баре какую-то солидно одетую барышню, он склонил ее к продолжению. Дама оказалась честной женой какого-то местного бизнесмена и согласилась, что выпивку можно и поощрить в нумерах. Номер у нее был из разряда «люкс», и все уверенно шло в нужном направлении. Обувь в беспорядке валялась в «зале» номера вперемежку с деталями одежды, момент «Ё» наступал с неотвратимостью горной лавины. Но, увидев «трудовой» размер Коляна, барышня побледнела и стала активно отпираться. После сеанса прикладной психологии «уговори девушку» пришлось сойтись на благодарности, сделанной в устной форме. Тут дама оказалась практически виртуозом, только вот сама забава никогда не была коньком моего друга. - Прикинь, Котян, она только пальцем поелозить далась, - жаловался выпивший Колян. – Ну что это за отдых, если все бабы тут будут меня шугаться. Ладно был бы монстр какой, обычные семнадцать без излишеств. Ля, пошли побухаем в городе. Город после полуночи был пустынен. Огромная сеть маленьких кафешек и забегаловок была закрыта. Улицы освещались скупыми фонарями. Идти было грустно, а возвращаться рано. Спать совершенно не хотелось из-за смены часового пояса. Свернув за небольшой пригорок, мы услышали совершенно необычную для этих мест вещь. На освещенном несколькими огнями пятачке работающей кафешки у пляжа полоскались звуки и слова банального одесского блатняка. Кто-то, кося под ЗК, скорбел и оплакивал потерянную волю. Ни я, ни Колян не были любителями этого жанра, но любопытство взяло верх. На бетонном помосте кафешки стоял лишь один столик. Сидели трое. Мужик с типичным пивным пузом лет под пятьдесят и две дамочки между двадцать пять и тридцать. Вся троица не оставляла сомнений в своем происхождении. На столе теснились вперемешку жестяные банки от «Тайгера» и креветочная шелуха. Окрестности стола тоже живописно были приправлены этими компонентами. Рядом с ноги на ногу переминалась уставшая официантка, а в дверях рядом с хрипящим на максимуме музыкальным центром виднелась физиономия хозяина. Не смотря на неурочную работу, все, вроде, были довольны. - Привет, земляки, - помахал ручкой Колян. – Мы тут рядом были, решили поздороваться. - Вы хто? – спросил мужик, собрав глаза в кучу. - Да так, отдыхаем, - ответил Колян. - Так вы русские? – почему-то удивился он очевидному. - Есть такое дело, - согласился Колян. - Тогда сюда давай! – махнул он рукой. – Ля, с этими куклами нормально и пиво не попьешь, знал бы, прихватил бы педиков. Дамы аристократично скривили носики, но ответить не посмели. Пузатый мужик в цветастой рубахе замахал руками хозяину и на обычном русском стал объяснять, что нужно. Одна из девушек споро переводила на английский. Через пару минут нам были принесены плетеные кресла, которые пузатый мужик показал поставить рядом с собой, бесцеремонно подвинув девушек. Мужик представился просто Петя. - Ща, треснем по-взрослому, - обрадовано махал он рукой официантке. Официантка принесли упаковку пива в банках, тут же наполнив наши стаканы. А чуть погодя, хозяин принес специальное приспособление, где верхний лоток с четырьмя большущими тигровыми креветками подогревался снизу спиртовой горелкой. Улыбающийся вьетнамец тут же был ловко пойман за ухо. Красные, слегка выпученные глаза пузана по-бычьи глядели ему куда-то в лоб. - Ля, мужик, ты чё это гонишь, что ли? – спросил он на чистом русском. – Ты, мушило, считать умеешь? Маленький хозяин не возмущался и удивленно смотрел на пузана. - Раз, два, три, четыре, - сосчитал Петя креветок, продолжив счет сидящих за столом. – Раз, два, три, четыре, пять. Понял? Дамы ничего не переводили, но хозяин, видимо, понял и начал что-то лепетать о том, что всех больших креветок уже съели и остались только маленькие. Дамы молчали, обиженно поджав губки. Я перевел Петру проблемы заведения. - А мне по барабану. Я тут у тебя полугодовую выручку делаю. Если через десять минут ту не будет креветок, я завтра вот к нему пойду. - Сказал Петя отпущенному хозяину, указывая на закрытое в данный момент соседнее заведение. Хозяина сдуло. Не знаю, что и где он делал, через двадцать минут рядом поставили еще один маленький прибор с одной тигровой креветкой и большую тарелку с кучей креветочных хвостов, запеченных в кляре. К этому моменту мы пропустили по паре банок, и Петя напрочь забыл про креветок. Девушки же охотно взялись за хвостики. - Вот это дело! – радовался Петя, потребляя пиво. – Вот это по-нашему. А то взял, блин, решил тряхнуть стариной. Да еще с подружкой. Ну какой с меня Казанова-то? Блин, пиво – вот за чем ехать нужно. Дамочки опять скривили носы. - Петя, ну разве ты не доволен? - спросила светленькая. – Мы же тебе и массаж, и вообще. - Да ладно, не ластись, Ирина, - отмахнулся Петя. – Вон мужики со своими-то не поехали, такого добра и тут полно. О! Мужики, а хотите этих вертихвосток на денек? А то за все уплачено, а с меня толку, как с утопленника? Мы с Коляном переглянулись недоуменно, как и дамы. - Да не бздите, - загоготал Петя. – Перепашете им борозды, как следует, да и вернете обратно. А то маются бабенки, какая им радость мне пятки-то чесать? А чё, давайте вон на песочке прямо сейчас, да и я погляжу, молодость вспомню. - Петь, ну ты чего? – плаксивым голосом сказала темненькая. - А ничего, - в голосе Пети зазвенела сталь. – Вам все обеспечено, как обещано? Так и с вас, кобылы, работенка. Быстро на песочек в ряд и ноги кверху! - Петенька, - вступила Ирина. – Ну как-то при посторонних, да и ребята против, наверное. - Кто это против!? – блеснули глаза у Коляна. – Мы что ли? Мы - за. Я вот с тебя бы и начал, люблю блондинок. Петя рассмеялся, как конь, я сглотнул от неожиданности, а обе девушки замерли с открытыми ртами. Ситуация накалялась повисшей тишиной. - Ну? – напомнил Петя. – Будем отрабатывать или глазами стрелять? Дамочки заерзали в плетеных креслах под тяжелым взглядом Петра. - Петь, ну тут эти, - указала Ирина на хозяина с официанткой. – Может потом? - Нет, козы, - погрозил он пальцем. – Сейчас. Прихватив две упаковки пива и оставив хозяину распоряжение ждать вместе с двумя сотнями долларов, Петр неверной походкой пошел к морю. Дамочки, переглянувшись, посмотрели на нас. - Ну что, красавицы, идем, - подмигнул Коля. – А то Петя обидится, будет ругаться. - Да вы офигели, ребята, - высказалась темненькая. – Катитесь, пока Петра нет. - Ты зачем такая грубая? – спросил немного опешивший Коля. – Мы тут от всего сердца, хочешь, бабок отстегнем? - Да валите уже, козлы! – взвизгнула светленькая Ирина. - Нет, подруга, ты не права, - начал закипать Коля. – Могла бы и нормально попросить, ушли бы. А таких понтовитых лебедей надо на место ставить. Пожалуй, я с тебя и начну. - Размечтался! – выкрикнула светленькая девушка, закинув ногу на ногу. - Ага, - подмигнул ей Коля. – Пошли, друган, к Пете, чтобы он не передумал. Сейчас эти наглые крошки догонят нас. Правда, девушки? Петя сидел на песочке у самой воды и кушал вторую банку пива. Мы присели рядом, поставив прихваченные со стола четыре банки. Клапан открываемой жестянки жалобно пискнул. - О, мужики, - оживился Петя, - давай по пивку. А козы эти где? - Да там отстали где-то, - ответил я. – Ты как-то круто с ними. - Да офигели они в край, - отмахнулся он. – Совсем совесть потеряли, тля. - Ну с последней шуткой ты их совсем уделал, - продолжил я. - Какие шутки, блин тамбовский, - удивился Петя. – Вы что передумали? - Нет, - усмехнулся рядом Колян, - девушки не надумали еще. - Ну пусть еще подумают с полчаса, я им тогда устрою спа-процедуры, - зло сказал Петя. – И на кой хрен я послушал Волдыря. Тут своих простидеток, как грязи. Девушки, видимо, понимали, что шутить с Петей – идея крайне опасная, шорох песка подсказал, что они присели чуть левее своего благодетеля с другой стороны от нас. - Ну Петь, чего на тебя напало-то? – опять куксиво спросила блондинка. – Ну мы же в стельку раскатываемся, чтобы ты себя комфортно чувствовал. - Оленька, - жестко ответил Петя. – В стельку не надо, в беленькую подстилочку, пожалуйста. И пойми меня правильно, это последнее вьетнамское предупреждение. Оля промолчала и с грацией обиженной королевы полностью опустилась на песок. Ирина продолжала сидеть, нервно теребя какую-то веточку. Петя отбросил пустую банку и с хрустом открыл следующую, повернувшись в сторону девочек. Его тяжелый взгляд ощутимо давил. Под бликами почти полной луны Ирина тоже робко опустилась на спину, вытянувшись на песке, а Оля поставила ноги на песок и сноровисто подобрала юбку светлого платья до попки, облив серебристым светом ровные ноги с немного полноватыми валиками у светящейся полоски трусов. - Ну что, орлы, по кобылам, коль не передумали, - скомандовал Петя, на манер полководца махнув рукой, что выплеснуло часть пива на песок по направлению планируемого броска. – Люблю групповушки, в последнее время, правда, все больше со стороны. - Давай, Петро, - чокнулся Николя с Петей пивными банками. – Сейчас разыграем эротическую атаку Буденного. Поставив банку, малость протрезвевший от откровенно возбуждающей ситуации Колян уверенно подошел к Ирине. Остановившись так, что его ноги были у сведенных колен девушки, он несколько секунд смотрел на нее, нависая, как кочевник над плененной горожанкой. Потом он обернулся, поймал мой взгляд и призывно мотнул головой. Когда я опустился на песок рядом с Олей, Колян уже стоял на коленках над Ириной, а плотно сжатые ноги девушки были под ним. - Ну что, красавица, ножки сама сложишь в лотос или помочь? - спросил он, похлопывая ее легонько по бедру. – Давай, солнышко, будем это делать в охотку и красиво. Порадуешь своего покровителя, он тебе шубку купит из меха перуанского дятла. Ирина молча лежала без движения, пока Коля не погрузил руки под ее темное свободное платье. Видимо, Коля добрался до развилки, потому что руки Ирины дернулись к поясу, но, остановившись на полпути, плотно обняли плечи девушки. - Вот те на, - тихо удивился Коля, - Иришка-то мокрая, как выдра. А чего взбрыкиваешь тогда? - Пошел ты, - прошипела девушка. Ножка Оли немного дрогнула под моим прикосновением, коленки, было, дернулись навстречу друг дружке, но практически сразу расслабились. На какое-то время я перестал следить за Колей, периодически лишь улавливая рядом какие-то пофыркивания и тихие возмущения Ирины. Белье Ольги к моему удивлению тоже было сильно влажным. Девушка глубоко задышала, под моими поглаживаниями, спускавшимися в область аппетитных валиков и податливой промежности, обтянутой плотным кружевом белья. На мое высказанное шепотом предложение снять трусики девушка никак не отреагировала. Ее голова судорожно откинулась в сторону, когда мой палец, отодвинув влажную полоску, скользнул по всей длине ее разлома. Третий проход пальца по краю оттянутых трусиков, который я использовал в роли направляющего лекала, вызвал движение таза, а руки скомкали находившийся в них подол платья. С презервативом пришлось немного повозиться, но глаза не видели, а руки делали. Перед тем, как осуществить спланированную Петром атаку, я ласково приподнял попку Ольги и, выцарапав из сжатых пальцев платье, поддернул его под нее. Песок – главный враг секса на пляже. Минут пять Ольга сопротивлялась, делая вид, что это просто прихоть Петра, потом возбуждение отодвинуло гонор и разум. А еще через пару минут она охватила мою шею и прижалась к моей голове своей. - Давай, да, давай, - шептала она, - с этим Петром скоро на стенку лезть буду… После Квэн, которая была, как хрустальная ваза, Ольга была чем-то привычным и надежным. В нее можно было смело нырнуть, не боясь негативных последствий. Только теперь я понял, что маленькая вьетнамка скорее раззадорила меня, чем удовлетворила мои потребности. Где-то на заднем плане обитала мысль, что я использую девушку хоть и по назначению, но как-то некрасиво и немного подло. Но, невзирая на эти моральные пестования, я делал это вдохновенно, щедро растрачивая сэкономленные на горничной силы. Как ни крути, а в этом случае Ольга помогла мне выпустить излишнее давление моей неудовлетворенности. Нет, эта девушка не была спринтершей, Ольга оказалась довольно тугой на оргазм, заставив меня потрудиться, несколько раз откладывая свой финал. Потом она кричала, царапалась и даже укусила за мочку уха, а песок вокруг оказался, как будто перерыт бульдозером. - Вот это штучка, - услышал я смешок Колька. – Дай-ка приобщиться. - Эй, мужики, пивка? – кинул Петр пару банок рядом с нами. – Ну порадовали, блин. Щас еще погляжу и тож к какой-нибудь пристроюсь. - Подвинься, - несильно ткнул меня в плечо Колян. – Хочу и твою чернявую, раз так щедро угощают. Блин, ну ехали во Вьетнам, а пашем на родном поле… Колян завозился пристраиваясь к покорно раздвинувшей коленки Ольге. - Эй, старатель, ты что, без презика что ли? – спросил я, не заметив знакомых манипуляций. - Да наши ж бабы, там и зараза наша, коль что, - ухмыльнулся Колян, - лень возиться. Я в эту недотрогу слил всю неделю запасов еще с нашей Родины придержанных. - Слушай, не уподобляйся козлам, - придавил я запечатанный презерватив к его лбу. – Девчонки, может, и хотели халявы отгрести, но зачем им проблемы-то делать? Сопя, Коля облачился в спецодежду. Я присел рядом с Ириной, которая лежала на боку, сжавшись в комочек. Голые симпатичные ноги были хорошо прорисованы луной на фоне темной матери платья. Я уже не сильно хотел секса, все же за сегодня этого у меня было достаточно. Но просто не смог удержаться и погладил прелестную в лунном серебре ножку. Ирина ногу не отдернула и вообще не пошевелилась. Я гладил ее ноги, чуть более миниатюрную, чем у Ольги попку, спину, волосы. Девушка не шевелилась. Я мягко размял ей мышцы шеи и перешел на спину. Она шелохнулась и повела головой из стороны в сторону. Маленькие светлые ступни в свете луны выглядели хрустальными туфельками. Я склонился и ласково стал массажировать ту, что была сверху. Через минуту девушка вытянула ногу, позволив делать это с размахом. Ее тело немного расслабилось. Я даже немного вздрогнул, когда ее рука коснулась моего колена. Колян с Ольгой и производимый ими шум как будто отодвинулись куда-то далеко. - Если ты не хочешь, я просто поглажу, - прошептал я, наклонившись к ее лицу, закрытому светлыми с серебристой искрой луны волосами. - Давай уж, а то Петр бузить будет, - с издевкой ответила она. – Вы же хотели податливых женщин. Может, ты будешь чуть внимательнее первого гамадрила. - Забей, - шепнул я. – Мы Петю напоим. - Петю? Напоите? – раздался тихий смешок. – Да он десяток таких, как вы перепьет в пивной баталии, даже если сейчас начать. Давай уже, не отлынивай, руки у тебя заботливые. С Петром бухалово одно, никакого секса. Знала бы, не в жись не поехала б сюда. Нет. Поехала бы все равно, сильно хотелось Азию повидать. В отличие от довольно напористой и тугой на взвод Ольги Ирина была податлива, горяча и более опытна. Она грамотно и красиво помогала партнеру, но практически не выказывала знаков страсти. Я уже подумал, что вторую «тугую» дамочку могу и не потянуть, как Ирина несколько раз глубоко и шумно вздохнула, выпустив воздух с шипением сквозь зубы. Я немного поддал, подумав, что девушка на пути. - Подожди. Пожалуйста, подожди, - сдавленно прошептала она. – По нервам бьет. Дай пяток минут, потом продолжим. Девушка лежала, уткнувшись мне в грудь и крепко обхватив мою шею руками. Тело ее иногда совершенно без причины подрагивало, а дыхание порождало какие-то всхлипы. - Пожалуйста, сделай еще раз, - услышал я тихий шепот. – Я уже забыла за две недели, как это быть женщиной. Мы продолжили, и я опять не уловил приближения, поняв лишь по шипению о финишном рывке девушки. Пот градом катил с меня, все же субтропики - не моя родная стихия. После второго раза девушка не остановилась, но по движениям ее тела было понятно, что по нервам это продолжение все же бьет. - Может, хватит, - прошептал я в ушко Ирины. – Мне кажется, что ты через силу уже идешь. - Как хочешь, - потерлась она о мой нос волосами. – На Ольге облегчился, меня уже не хочешь? - Не успел, - прошептал я, - Колян, как с цепи сорвался. - Да уж, педантичностью и пунктуальностью в сексе он не отличается, - с легкой горечью сказала Ирина. – Я бы назвала его свиньей, если ты не обидишься. - Не обижусь, - сказал я. – Слушай, Колян в тебя, в общем, без презика, Он, вообще, не придурок, просто выпил. Проблем не будет? - Все вы придурки, когда выпьете, - усмехнулась она как-то невесело. – Проблем не будет, удивительно, что тебя это заботит. И вообще, спасибо тебе. Мне давно мужчина был прописан, но с твоим дружком сплошная антипатия вышла. С таким настроением любое хотение побоку пойдет. Сам-то не хочешь разговеться? - Мы как-то не рассчитывали на секс, - сбивчиво сказал я, - презиков нет больше. А этот уже как мочалка. - Да забей ты на них, - ответила со смехом Ирина. – Если твой Колян заразы мне не налил, то все чики-пики. Можем потом хорошенько помыться, у меня хлоргексидин есть. Приход к развязке Ирины я опять упустил, хоть и держал свою арию как раз для ее увертюры. Так что делать это мне пришлось почти «на бис». Немного повозившись, мы сменили позу. Теперь прекрасные точеные ножки были у меня на плечах. Они как будто в какой-то эротический капкан поймали мою голову. Это сильно возбуждало и подстегивало. Девушка старательно помогала мне грациозными выверенными движениями. Кончать в нее было чертовски приятно. И делалось это с каким-то странным трепетом в душе. Все-таки это сильно возбуждает, когда женщина сама просит тебя влить твое сексуальное напряжение до самой последней капли именно в нее. Есть в этом что-то от таинства жизни, от забытых ритуалов продолжения рода, я бы даже сказал от нежности. Казалось, Ирина пристально наблюдает за мной, впитывая широко раскрытыми глазами каждый миг моего финала. - Почему так смотришь? – спросил я. - Нравится когда симпатичный, чувствующий меня мужчина делает это в меня, - ответила она и добавила, улыбнувшись. – Мне очень нравится смотреть именно в этой позе. Кажется, что ты у моих ног. - Ладно, я ведь, и вправду, у твоих ног, - улыбнулся я. – Ты извини, что так. - Да ладно, - потрепала она меня по руке. – Мужики нам с Ольгой давно нужны были. Петя – он не жлоб и не придурок, в общем-то. Только любовник из него, как из тыквы карета. Постоянно заставлял нас с Ольгой друг друга ласкать, как спиртное в руки попадет. Особенно его заводила поза шесть-на-девять, когда две девушки лижут друг дружку. Звуки возвращались вместе с окружающим миром. Рядом постанывала Ольга, периодически посмеиваясь. Колян, сидя рядом с ней, рассказывал что-то веселое и беззастенчиво лапал, где придется, ее податливое после секса тело. Петя лежал на боку, внимательно созерцая всех нас, неразлучно с банкой пива. - Пошли купаться? – предложил я. Купаться пошли все, даже Петя. Его пузо в прибрежной воде ночи казалось каким-то надувным мячиком или спасательным буйком. Процедура однозначно сплотила народ. Ирина перестала грубить Коле, пару раз я даже заметил на себе ее заинтересованный взгляд. В воде Петр с зажатой в руке банкой пива прижимал к себе свободной рукой то одну, то другую девицу, периодически оглашая раскатами басовитого смеха округу. Мы просидели на пляже до того момента, когда рассвет стал лизать небо. Не успели мы одеться, как уже стало совсем светло. - Ох, мужики, порадовали вы меня, такого живого и трепещущего действа ни в одной немецкой порнухе не увидишь, - сказал Петя, натягивая свою гавайскую рубашку. – Вижу и девки повеселели. Жаль, завтра ночью мы сваливаем. Где вы раньше-то были? Простились мы друзьями, местами даже родственниками. ***** Я проснулся, значит, уже утро. Настенные часы показывали второй час пополудни. В теле чувствовалась некоторая усталость, но спать не хотелось. Акклиматизация все еще не прошла. Завтрак мы беззастенчиво проспали, если честно, то мне не хотелось даже обедать. Рядом, пуская пузыри, дрых Коля. Из-под его одеяла торчала волосатая нога в полуспущенном носке. Изнасиловав мозг, я так и не смог в деталях вспомнить, как мы вернулись в номер. Пока душ, да тело, проснулся и Коля. Он сидел в одном носке на краю кровати, баюкая голову. Тусклый взгляд обращенного ко мне лица был пуст и печален. - Котян, ля, дай мне банку пива, а то меня пипец придавит окончательно, - пробурчал он тусклым голосом. Я взял две. Колян пил жадно, периодически давясь и шумно отрыгивая. Осилив обе емкости, он обессиленно упал обратно на койку. - Блин, эта Ольга меня всего наизнанку вывернула, я, похоже, расстрелял годовой запас семян, - пробурчал он, оживая. – На потрахушки она, конечно, никакая, да и не далась без «шарика» второй раз. Зато минет – ее призвание. А жопа! А сиськи! Блин, вот баба так баба, берешь в руки – маешь вещь! - Нормальная деваха, - согласился я. - Слышь, ты извини, что я тебя согнал с нее, - приподнял он голову. – Эта Ирка, блин, как собака злая, худая и вредная. У тебя же вон горничная уже была до них. - Иринка тоже нормальная девушка, - не согласился я с Колей. – Кстати, более заводная и в сексе куда как находчивее Ольги. Мне она безоговорочно понравилась. - Ну ты даешь, - удивился он, тихо присвистнув, - мы что, о разных бабах говорим? - Нет, баба одна, - усмехнулся я ему, - зовут эту прелестную девушку Ирина. - Да и ладно, - махнул он рукой. – Нет, ну ты прикинь как мы попали! Блин, нарочно не придумаешь! А этот Петя. Вот, блин, пивное пузо. Нафига он девок вообще брал, если ему кроме пива ничего не нужно. Основательно выдоенный Ольгой Коля на время угомонился, и мы решили опять прогуляться по городу. Нужно было присмотреть сувениры на будущее, перекусить чем-нибудь экзотическим, да и просто поглазеть на чужую жизнь. Погода была та же, но лично я стал ее переносить чуть легче. Для солидной прогулки мы и оделись солидно. Льняные брюки, рубашки с коротким рукавом. Пожалели мы, даже не успев отойти от отеля. Если раньше попрошайки изредка донимали нас, то теперь только ленивый вьетнамец не считал своим долгом протянуть руку. Закончилось это, только когда мы нырнули в заведение с табличкой «ресторан». Попив пива и сравнив впечатления, мы решили вернуться в гостиницу, чтобы переодеться. На пути в гостинцу и случилось «это». Какие-то оборванцы попытались выхватить у Коли барсетку. Наверное, они надеялись спастись бегством, только убежать смог всего лишь один из парочки. От рывка за ремешок барсетки Коля только немного пошатнулся, а похититель чуть не упал. Тут-то и попал воротник его футболки в цепкие руки «гнома». Футболка оказалась на редкость крепкой, и неудавшийся похититель балансировал на носочках, приподнятый Колей. - Вот, ля, - искренне удивился Коля, - ну что с ним делать? Морду бить страшно, еще коней двинет. Отпускать как-то неправильно. Решено было отвести его в полицейский участок. Лично я был против, но в Николае взыграла справедливость. Благо, указатели в центре города на полицию были. Схваченный за собранную в узел на спине футболку воришка пытался иногда вырываться, что только смешило Колю. Участок утопал среди каких-то кустов. Здание было старым, хоть и тщательно выкрашенным. Тем не менее, отстававшая штукатурка и неровные слои краски сразу говорили о казенности этого дома. К нашему удивлению никого в маленьком вестибюле не обнаружилось. Парочка сонных полицейских с интересом выползла откуда-то из соседней комнаты на наш требовательный стук. |
||
| waif-cat Свободен |
05-03-2011 - 14:37 ---продолжение--- Урезанный вариант английского с допущениями был доступен только одному из служителей закона. Чуть ли не на пальцах ему пришлось объяснять суть нашего дела. Узнав после долгих объяснений, что ничего не пропало, офицер предложил просто отлупить воришку и отпустить, поясняя, что держать его в камере совершенно глупое занятие. - Не понял я, - удивился Колян. – Он нам что, предлагает просто накостылять этого фрукта? - Да, - ответил я, а полицейский почему-то кивнул. - Офигеть! – выдохнул Коля. – Да стоило тогда тащиться-то? И лупить этого как-то стремно, откинет еще копыта. Ну, блин, и порядочки у них. - Что он говорит? – спросил меня полицейский. - Говорит, что самим колотить вора – это неправильно, - перевел я. - А, - почему-то обрадовался полицейский, - нет проблем. Буквально через секунду оба служителя закона в две резиновые дубинки отхаживали воришку под нашими потерянными взглядами. Коля настолько опешил, что даже не смог ничего сказать. Экзекуция продолжалась не долго, но было видно, что люди относятся к своему делу в высшей степени профессионально. Буквально через пару минут один из полицейских отволок воришку к порогу и втолкнул его, что-то сказав в след. Несчастная жертва неудавшегося воровства, прихрамывая, шустро припустила к калитке в заборе. - Нет проблем? – вопросительно сказал понимающий по-английски полицейский. - Нет проблем, - ответил ему Коля. Участок мы покинули в полном недоумении и молчании. Обернувшись у калитки в заборе, я увидел радужно улыбающихся нам вслед парочку полицейских. Переодевание спасло нас от большей части попрошаек, добавив свободы и раскованности. Но исследовательское настроение куда-то сбежало. Мы посидели «там», выпив пива и покушав запеченных креветок. Посидели «тут», отведав запеченных в кляре птиц, походивших на обычных воробьев, опять же с пивом. Снова посидели где-то «здесь» под что-то с палочками и пивом. Совершенно непристойно и неожиданно я обнаружил, что сидим мы в заведении в гордом одиночестве, а за окном уже ночь. Почему-то вспомнился Петя с пивом и креветками, а за ним и Ольга с Иринкой. На выходе я с облегчением обнаружил, что находимся мы на набережной. Оставалось только узнать в какой стороне наша гостиница. Как и положено, Коля был немного пьянее меня и ему срочно требовался подвиг. На мое счастье все заведения по дороге к гостинице были закрыты, а народу на улицах было совсем мало. Так под скорбные причитания Коли мы и добрались до нашей гостиницы. За квартал до требуемого здания я увидел какое-то необычное для этого времени суток скопление народа. На расстеленной циновке сидело чуть больше десятка вьетнамцев. Они что-то весело обсуждали, вставали, пересаживались и смеялись, переходили и снова садились. Неподалеку рядком стояли вело- и мото-рикши. Невооруженным взглядом оказалось возможным определить, что на циновке находятся именно водители этих транспортных средств. - О, пшли пбщаемся, - пьяно предложил Коля, начав боевой разворот. Дело было практически рядом с гостиницей, и я не стал утруждать себя напрягами. Мы просто подошли к компашке. Компания слегка притихла, но испуга в лицах не было. Слово за слово, оказалось, что практически все более-менее говорят по-английски, трое сносно понимают русский, а один даже может кое-что сказать. Оказалось, что тема сборища была банальной. Ребята просто выпивали ввиду явного отсутствия работы. Сам процесс был весьма необычен. Видимо, полиция не поощряла таких вещей, так как посредине циновки стояла жестяная банка колы и с пяток стеклянных рюмок-наперстков. В жестянке из-под колы оказался местный самогон, который водилы и потребляли, разливая в «наперстки». Жестянка же периодически наполнялась из пятилитровой пластиковой фляги, лежащей в ближайшей мото-рикше. Во фляге что-то плескалось на дне, на мой взгляд там оставалось что-то около полулитра. Нам предложили выпить за дружбу. - Запрста, - согласился Коля, хлопнув с легкостью мизерный наперсток, добавив, вытирая рот, – Нормалек, почти водка. Вокруг уважительно зашушукались. Оказывается, полный наперсток – это солидная доза. Закуской служили какие-то неизвестные лично мне растительные изыски. Пропустив по кругу по наперстку, водилы продолжили общение. Мы были, как водится, в центре общения. - Давай еще, - сказал Коля, показав рукой на банку. – Котян, пожрать бы. Может, метнешься кабанчиком в нашу хату, там какие-то огрызки были. Ты, сам понимаешь, трезвее. Обстановка была тихой, ребята - положительными, Коля - спокоен. Отобрав у него барсетку, я пошел в номер. По возвращении у меня в руках были две взятых на всякий случай в местном супермаркете банки консервированного тунца и булочка рисового хлеба. Народ оживился. Банки тут же открыли, а хлеб поломали. Началась дружба народов. Коля показывал братьям меньшим, как пьют настоящие подводники. Наперсток поднимался с тыльной стороны ладони, с локтя и даже брался губами с циновки. Кто-то метнулся с пластиковой канистрой за дополнением. На удивление самогон оказался довольно вкусным, хоть и малость уступал водке по крепости. Общее веселье было заразительным и к нам присоединилось еще несколько проезжавших водил. Пьянка была, вроде, обычная, необычной была обстановка. Чужие люди, чужой город, чужая страна, а главное, совершенно чужая жизнь. Пяток водил, сидевших с самого начала, уже мирно посапывали кто на циновке, кто в своей рикше. Остальной народ был тоже сильно напит. Время незаметно шло к очередному утру. На мой взгляд, уже давно пора было выдвигаться в нумера. Да и Коля уже сам еле ворочал языком и конечностями. Я попытался объяснить компании наше намерение выйти из гулянья. Компашка дружно возмутилась, мотивируя отказ тем, что нужно допить оставшееся «горючее». Кто-то даже не поленился и сбегал за канистрой. В ней плескалось что-то жалкое, что даже остатками было назвать трудно. Тут же все было перелито в жестянку. - Значит, если мы все это допиваем, то по домам? – уточнил я. Все согласно закивали. Я, немного сосредоточившись, поднял жестянку. В ней было по весу почти до верха. Грамм двести пятьдесят, а то и триста вполне могло находиться внутри. Сидеть в компашке больше не хотелось, сон постепенно накрывал меня, а Коля уже откровенно спал на циновке. Выход сверкнул яркой вспышкой. - Я это выпью и мы уходим, - сказал я, решительно приподняв банку и поглядев на посидельцев. – Или мы уходим, а вы тут сами? Народ на несколько секунд притих, потом зашушукался и, наконец, все закивали. Я взял лежавший на циновке нож и расширил дырку до приемлемых размеров. Благодарные зрители, скептически шушукаясь, ухмылялись. Завершив расширительные работы, я смело вдохнул и в четыре больших глотка вылил в себя банку. Все прошло как-то совсем легко и просто. Занюхав кусочком хлеба, я выдохнул. Небрежно кинув банку на циновку, я приподнял Коляна. Стоять он не совершенно желал. Пришлось закинуть его на плечо. Не совсем уверенно я пошел к входу гостиницы, оставляя позади себя удивленную тишину. ***** Как мы добрались в номер, я опять не мог вспомнить. Моя простыня была вся потная и скомканная. Рядом поверх одеяла прямо в одежде пускал пузыри Колян. В номере стоял жутчайший запах перегара. - Опускаемся, - подумал я, глядя на неразобранную койку. – Однако, я-то сам смог, а на Коляна, похоже, сил не хватило. Душ шел плохо, ситуацию не смогли исправить ни почищенные зубы, ни пиво. Голова почти не болела, но тело было ватным и неподатливым, а изо рта по-прежнему перло обгадившимися кошками. Я сидел в кресле под кондишкой, обернувшись полотенцем. Было лениво даже пальцем шевелить. Кто-то неуверенно постучал в дверь. - Не пойду, - сказал я вслух самому себе. Лень и вообще. Стук опять повторился. Потом еще раз, а затем дверь тихо приоткрылась, и послышалось на птичьем английском со знакомыми интонациями: - Добрый день, это горничная, у Вас не висит табличка, можно войти для уборки? - Заходи, красивая, - ответил я, - заходи, милашка Квэн. Девушка стеснительно зашла и, увидев мое одеяние, тут опустила глаза. Постояв пару секунд, она опять ожила и вернулась к дверям за тележкой. Уборка шла своим чередом. Девушка педантично делал свое дело, периодически поглядывая на меня. Мне было приятно смотреть на нее. Занимаясь работой, она показывала мне то оголенную ножку, то миниатюрную грудь в разрезе форменного халата, а иногда и белую полоску трусиков. Случайно заметив, что я наблюдаю за ней, она густо покраснела, но работу не прекратила. Заковырка случилась в спальне. Ей оказался Коля. Квэн озадаченно подошла ко мне с этим вопросом. - Нужно поменять простыни, - сказала она, глядя в пол. – Там Ваш друг. - Да, это проблема, - согласился я. – Пошли попробуем. Коля вставать не собирался, отчаянно всхрапывая и пуская пузыри. После разных вариантов, я просто спустил его кое-как на пол вместе с одеялом. При этом я и не заметил, как мое полотенце давно слетело. Квэн стояла, замерев, с прижатыми к груди простынями. Поглядев на нее, потом на себя, я улыбнулся и прошел к ней. - Готово, - показал я на кровать. – Можно поменять. Она кивнула и нерешительно двинулась бочком к кровати, обошла ее, посмотрела на раскинувшегося по полу Колю и опять остановилась, стрельнув по мне глазами. Новая порция румянца подновила окрас ее лица. Мне почему-то стало смешно. Квэн опять робко обошла кровать и встала ко мне спиной. Постояв еще несколько секунд, она снова робко оглянулась и тут же приступила к своей работе. Кровать была большой, и девушке приходилось постоянно наклоняться и вытягиваться, обнажая то ноги, но трусики. Зрелище было просто потрясающим. Пикантности моменту добавляло сама Квэн, периодически оглядываясь на меня. Как-то совершенно неожиданно для самого меня настроение поднялось. В очередной раз оглянувшись, девушка обнаружила это. Данное открытие совершенно странно сказалось на ней. Она судорожно стала метаться, стараясь как можно скорее закончить перестилание кровати. Я рассмеялся и ушел в соседнюю комнату. Хоть инструмент и прогрелся, секса не хотелось. Может какая-то слабость в теле после попойки, а может, банальный запах изо рта сводили мое желание на «нет». Закончив, девушка смущенно встала в дверях. - Я все сделала, - зачем-то сказала она. – У Вас тут пахнет плохо. Можно открыть окно? Я кивнул из кресла. Квэн выключила кондишку, затем открыла оба окна номера и балконную дверь, впустив липкую духоту, которая сейчас была однозначно лучше спертого, хоть и прохладного воздуха номера. - Я могу уйти? – для чего-то спросила она. - Конечно, - подтвердил я. – Заходи, как захочешь. Всегда рад тебя видеть. Она вернулась минут через сорок с пакетом в руках. - Вот, - протянула она мне, пряча взгляд. – Это нужно кушать, тогда голова болеть не будет. - Спасибо, - взял я пакет, погладив руку девушки. Она робко отдернула миниатюрную ручку. Прошедшие перед возвращением Квэн сорок минут вернули меня к жизни. За это время я опять включил кондишку, еще раз принял душ и почистил зубы. Жизнь стала казаться немного лучше, чем с утра. - Ты все закончила? – спросил я. - С уборкой да, - ответила девушка. – Днем гостиница пустая, все в городе, так что дел не много. Погладить что-то, постирать. - Может, присядешь? - спросил я. – Поболтаем. - Нет, меня могут искать, - почему-то покраснела она, не предприняв даже попытки уйти. Ну разве не возбуждали Вас ситуации, разыгранные в порноэтюдах с горничными и медсестрами? Вот и меня это не обошло стороной. В голове начала отбивать такты кровь. Я встал. Плохо закрепленное полотенце осталось в кресле. Легко и нежно – были синонимы того, как случилось действо, закончившееся в кресле с девушкой на моих коленях. Лицо Квэн пылало, она не знала, куда пристроить руки. Пришлось помочь ей, уложив на мои плечи. Единственные раз она робко сказала «нет», когда моя рука начала красться под подол ее служебного халатика. Потом она просто дышала мне в ухо, вцепившись в шею, как в спасательный круг. Белье было мокрым, а колени плотно сжатыми. Когда мой нахальный палец раздвинул их, девушка тихо всхлипнула. Презервативы были в тумбочке. Я с трудом оторвал ее руки от шеи. Она так и сидела в кресле, целомудренно сложив их на коленях. - Мне надо идти, - сказала она тихо, увидев в моих руках квадратик презерватива. – Я не могу тут долго. Может понадобиться что-то клиентам. - Мы быстро, - ответил я, надевая «пиджачок». Нежно, как хрустальную статуэтку, я поставил ее, нагнув к спинке кресла. Миниатюрная аппетитная попка в служебном халатике – ожившая мечта. Девушка стояла, покорно опустив голову на сложенные руки, тело слегка вздрагивало. Чтобы не измять форменный халат, я аккуратно поднял его подол на спину. Девушка помогла снять белые трусики, на миг сдвинув ноги. Чтобы было удобнее, я немного присел, что позволило мне в деталях рассмотреть, как за влажным бельем потянулась обильная прозрачная «ножка», постепенно истончившаяся и лопнувшая. На ее конце осталась прозрачная капелька. Постепенно набухнув, она оторвалась и проследовала к мокрому белью. Заворожено я дотронулся до мокрой ложбины. Квэн сдавленно пискнула, сжав ноги. На этот раз девушка не боялась, по мокрому делу все пошло легко и непринужденно. Всего-то десять, максимум двенадцать секунд. Девушка снова сдавленно пискнула, быстро-быстро задышала и обмякла. Колени подогнулись, и она повисла на спинке кресла, сминая накрахмаленный подол халатика. С минуту я гладил ее отвечающее на мои руки тело, потом взял со столика влажные салфетки для гигиены и, вытерев горничную, вернул белье на место. Она не возразила, но мой поступок явно смутил ее. Квэн немного неуверенно встала с кресла и, поглядев доверчиво в мои глаза, потерлась носом о мою грудь. Без единого слова она покинула номер на слегка заплетающихся ногах. - Ну и ладно, - сказал я сам себе, постояв с минуту, - главное не сломалась и не рассыпалась, статуэтка вьетнамская. - Оригинальное применение презерватива, – послышалось сбоку ворчанье Коли. - Неужели помогает от похмелья? - Горничная однозначно помогает, - сладко потянулся я. – Жаль, тебе проверить не удалось. - Если бы не пошорканный презик, не поверил бы, - замучено пробурчал Колян по пути в санузел, - У кого рано встает, тому и бог дает… ***** - Давай, сегодня не будем бухать, - сказал Коля, вяло пнув какую-то бумажку. - Давай, - согласился я, - чего делать-то собираешься вместо этого серьезного дела? Деффки? - Не-а, не хочу, - покачал головой Коля, - фигово как-то после бухалова. Голова потрескивает. - Слушай, Колян, а давай на рыбалку махнем! – пришла мне в голову мысль. – Я видел по телевизору, как тунца и всякого там мерлина ловили с катеров. Тут же должна какая-то культурная программа на это счет быть. - Ты моей смерти хочешь? - посерело лицо Коли. – Мне даже от одних твоих мыслей муторно становится. Я бы сейчас и на любимый мотоцикл не смог бы залезть, а ты о каких-то джонках. - Да тут не только джонки могут быть, хотя, проехали, - согласился я, глядя в страдающее лицо Коли. – Я вот никак не могу понять, как ты вообще на мотоцикле-то умудряешься ездить с такими штормами в душе? - Сравнил, тоже мне, - пробурчал Коля. – На моцике я бы, пожалуй, прокатился. Только тут, похоже, одни тарахтуны в ходу. Да и понятно это, хороший «конь» денег стоит. - На велике пойдет? – подколол я Колю. – Этого добра тут хватает. - Самокат себе возьми, извращенец, - покрутил Коля у виска. За праздными разговорами мы прошли набережную залива, и вышли к небольшому мысу, за которым где-то вдалеке должен был начинаться уже настоящий океан. Культурная часть городишки закончилась. Пальмы, кустарник, кое-где проплешины травы на песке, кочки бурой почвы. Пейзаж был экзотическим, но не слишком веселым. - Прогуляемся? – спросил я Колю. – Говорят, морская прогулка от похмелья лечит. - Давай. Только пожрать чего-нибудь возьмем, - согласился Коля без энтузиазма. – Утром ничего в пузо не лезло. В малюсеньком магазинчике, больше похожем на гараж, ассортимент был не то что бы скудным, он был просто убогим. Нам удалось купить рисового хлеба в маленьких булочках, четыре бутылки местного пива, полторашку питьевой воды и несколько пакетиков какой-то сушеной рыбы. Было еще что-то в россыпь, но мы благоразумно отказались от столь сильного экстрима. Еда была не ахти, но мы на большой маршрут и не рассчитывали. За поворотом мыса была полоса бледно-желтого песчаного пляжа. Вернее пляжем это было в нашем понимании, для местных жителей это был просто берег. Ленивый нежно-голубой с белой пенкой накат длинной океанской волны размеренно лизал прибрежный песок, оставляя на нем влажные узоры. Вдоль кромки воды тянулись многочисленные цепочки следов. Песок дальше от кромки был усыпан какими-то щепками, палочками и ошметками сухого пальмового листа. Пластикового и прочего мусора к моему удивлению было совсем немного. То ли его убирали, то ли собирали и куда-то сдавали. Мы лениво проковыляли до следующего небольшого мыска, за которым вился легкий сизый дымок. Прямо за мыском на пляже находились три длинные деревянные лодки с моторами. Две были просто уткнуты носами в берег, а одна вытянута полностью. В лодках виднелась какая-то разноцветная поклажа, небольшие пластиковые коробки и белые канистры. Обшарпанные темно-коричневые борта говорили о регулярном тесном знакомстве с морем. На берегу метрах в двадцати от моря расположилась группа местных жителей. Они сидели на расстеленных циновках, о чем-то болтая. У небольшого костерка стояла пустая тренога, и хлопотали три женщины. - Пошли к аборигенам, - предложил Коля, - у них там, похоже, пикничок. - На рыбаков похоже, - разглядывал я людей, - странно, что они не в море. Наше приближение не вызвало совершенно никакой реакции. Пока мы не поздоровались, нас как будто просто не существовало. После приветствия семь пар глаз с недоумением уставились на нас. Я испробовал английский, русский и кое-что из испанского. Люди с любопытством продолжали смотреть на нас, женщины даже прекратили возню с пятилитровой жестяной консервной банкой, к которой была приделана проволочная ручка. Язык жестов тоже не добавил взаимопонимания. И мы, сказав на всякий случай «до свидания» на двух языках, отошли. Идти дальше почему-то расхотелось, и мы уселись прямо на песок метрах в тридцати от рыбаков у кромки моря. После нашего ухода в стане рыбаков опять возобновилась привычная возня. Минут через пять со стороны берега пришел еще один мужчина, и, прихватив пару помощников, проследовал к вытащенной на берег лодке. Консилиум из трех горе-механиков начал шаманские танцы у двигателя лодки. После нескольких минут копошения один из них начал усердно дергать веревку стартера. Двигатель изредка чихал сизым матом, но заводиться не собирался. Консилиум шаманов опять что-то станцевал и повторил операцию. На этот раз даже сизого дымка видно не было. - Котян, пойдем, поглядим, что там у этих чингачгуков случилось, - предложил Коля. – Все равно скукота. Коля уверенно подошел к ремонтной бригаде, я же просто остановился у борта лодки. Как там и о чем изъяснялись аборигены с Колей, я не знаю, скоро он, скинув рубашку, вошел в их шаманский кружок. Я продолжал осматривать лодку. Лодка была длинной, метров пятнадцать в длину. В ней было несколько поперечных скамеек-банок, а в носу и на корме большие площадки. В лодках кроме весел, сетей, каких-то металлических клетушек и веревок было еще много всякого бытового хлама. Пластиковые канистры большие и маленькие различных цветов, как будто собранные для коллекции, батарея пластиковых двухлитровых бутылок, связанных в какую-то конструкцию, какие-то коробочки и мешочки. Сильно походило на то, что в этих лодках не только выходят за уловом, но и просто живут. Со стороны кормы послышался громкий чих движка, который, пробулькав пару секунд, опять заглох. Его звук сменился знакомыми крепкими словами русского языка. Но буквально чрез несколько секунд движок опять чихнул и, выпустив сначала черный, потом сизый клуб дыма, неуверенно зафырчал. Его стук был нерегулярный с какими-то провалами. Постепенно подчиняясь матерным словам и рукам Коли, дело пошло на лад. Двигатель заглушили и пустили опять. Второй пуск прошел увереннее, но тоже через клубы дыма. - Говно, - резюмировал подошедший Коля. – Нет. Антикварное говно. Странно, что еще работает. Двухтактник с мотоцикла да еще с воздушным охлаждением. Этот двигун не для моря. Было просто интересно, работает ли он вообще. Коля неспеша оттирал у кромки прибоя влажным, потом сухим, потом опять влажным песком испачканные маслом руки. Рядом тарахтел спасенный движок. У лодки остался всего один мужичок, видимо, так и не поверивший в случившееся чудо. Закончив с крупной грязью, Коля шлифовал чистоту рук влажной салфеткой, когда к нам подошла женщина. Мы ее приметили издалека и хорошо рассмотрели. Ошибиться было трудно, женщина была пожилой, а если учесть особенности внешнего вида азиатов, то могла быть и очень пожилой. Седые волосы были прикрыты серым платком, тело было прикруто когда-то черными, но сейчас основательно вылинялыми свободными штанами и коричневой рубашкой с рукавами чуть ниже локтей. Картину завершали плетеные из бамбука или какой-то иной лозы вьетнамки. Теперь я четко понял, почему эти тапочки, состоящие из подошвы и разветвляющейся резинки так называются. - Анх. Анх бан, чоп-чоп, - пролепетала она что-то в этом роде. Мы переглянулись. Почему-то мы даже не удосужились взять в путешествие разговорник, свято веря, что русский плюс английский – лекарство от всех болезней. - Есть идеи? – спросил я Колю. - Чоп-чоп, - показала женщина, как будто что-то ест с руки. - Кажись, она просит что-то поесть, - предположил Коля. – Угостим? Коля придвинул пакет с запасами и вынул хлеб. - Чоп-чоп, - опять пробормотала женщина, указывая в сторону «пикника». – Бан, чоп-чоп. - Кажись, нас приглашают, - предположил я. – Пойдем? - Да пошли, - согласился Коля. – Поглядим, только пить не будем. Скажем честно, стол не блистал разнообразием. Однако циновка была чистой, да и предложенные блюда вполне могли оказаться съедобными. Собственно, из блюд были вареные крабы, запеченная в глине рыба, вареный рис, какая-то зелень и батарея зеленых кокосов. Переглянувшись, мы достали свои припасы. После попойки в стане водителей рикш мы могли считать себя обстрелянными воробьями. Мужчины ели чинно, неспеша, почему-то не трогая наши продукты. Женщины суетились у костра, не принимая участия в трапезе. Все происходило в тишине по одной простой причине – незнанию языка. Плюнув на все условности, мы сидели на циновке, подкатив рукава, и вкушали незатейливые дары моря. Крабы были больше тех, что я ловил в Черном море, да и панцири у них оказались значительно мягче. Так что дело у нас шло споро. Судя по шевелящемуся у костра мешку, добра этого у рыбаков было в достатке. Коля ограничился крабами, которых он запивал прозрачным соком зеленых кокосов. Аборигены откуда-то натащили их целую кучу и открывали с помощью большого ножа, похожего на мачете, чуть ли не как европейцы пивные банки. Я еще попробовал запеченную рыбу и какие-то ксило-сладкие светло-зеленые клубни, а может, ягоды. Сидя на драной циновке в компании простых и совершенно незнакомых мне людей, с которыми у меня не было и не могло быть каких-либо дел, я думал о таком простом понятии, как отзывчивость. У римских легионеров, говорят, была поговорка «всем, сколько можешь, помогай». Наверное, в том и заключено зерно взаимопонимания между людьми, что помогая кому-то совершенно бескорыстно, ты потом получаешь такую же бескорыстную помощь в том месте, где ты ее совершенно не ждешь. Странно сказать, но «душа» этой ситуации была настолько экзотична, что я бы с легкостью променял обед в дорогом ресторане на эти неожиданные посиделки. Это был взгляд с изнанки на жизнь этого непонятного народа этой нереальной страны. Такие частички чужой жизни практически невозможно купить за деньги, они сваливаются на достойного их только сами. Мужчины, закончив трапезу, что-то пробормотали и потянулись к лодкам. Женщины долго не решались сесть рядом с нами. То ли голод, то ли отсутствие времени подстегнуло их. Они ели быстро и жадно. Коля придвинул к ним так и не тронутые «наши» продукты. Сначала одна робко взяла булочку хлеба, топот вторая банку пива. Через пять минут они смели все, кроме сушеной рыбы. А еще через двадцать минут три лодки отходили от берега. О пикнике напоминали только небольшой красно-бурый кругляш обожженного песка с горсткой пепла, россыпь зеленых кокосовых орехов и составленные одна к одной в ряд две пустых, да две полных пивных банки. Крабовую шелуху аборигены зачем-то собрали и унесли с собой. Ни мы, ни они не сказали на прощанье ни слова. Лишь две женщины, что помоложе помахали нам с носа лодки руками в ответ на Колину энергичную отмашку. ***** Поздно вечером Колян пропал. Нет, он не потерялся, не заблудился, он сгинул в немецком плену. Вечером после прогулки, заглянув на ужин, мы обнаружили два новых лица. Дамы были чопорны, надменны и говорили только по-немецки. Это было тем более странно, что одета одна из них была в бело-розовый спортивный костюмчик, а вторя в цветастую гавайскую рубашку и светлые шорты. - Это хто? – спросил Коля. - Немчура, наверное, - ответил я, не смотря в сторону предмета разговора. - А та, что помоложе – ничего себе, - неожиданно сказал Коля. – Я бы в ее шахте отработал две сврехурочные. Смотри, как сиськи под костюмом катаются, прямо шары для боулинга. Через пару минут я посмотрел на новеньких. Даму в костюме после внимательного осмотра можно было даже назвать девушкой. Просто из-за некоторой помятости лица и отсутствия макияжа она выглядела старше своих «около тридцати». Вторая дама имела за тридцаткой еще с пяток годков, но выглядела вполне свежо. - Ты что немецкий стал размовлять? – спросил я Колю. – На каком общаться будешь? Твой уровень английского даже начальным не назовешь. - А ты на что? – ухмыльнулся Коля. - А я не на что в этом случае, - ответил я. – Дамочки не в моем вкусе, да и ведут себя вызывающе. Зачем нам еще и немецкие тараканы в коллекции-то? Чуть вечерее мы встретили этих же дам в баре на последнем этаже гостиницы. Выглядели новенькие уже значительно аппетитнее, даже я остановил на них свой взгляд. Обе женщины надели шелковые сарафаны и туфли на каблуках. А макияж и прически были как для приема у королевы. Тем не менее, надменность во взглядах не пропала. Пока мы для ознакомления с обстановкой сидели у барной стойки, я обратил внимание, что девушки спросом не пользуются. Не знаю, что было причиной, надменный ли вид, немецкая речь или довольно высокий для Южного Вьетнама рост. Но дамы и сидели, и изредка танцевали в гордом одиночестве. На миг мне даже стало немного жаль их. Душа поэта по имени Коля все же не выдержала, и он потянул нас к столику немок. Пришлось переводить. Дамы не возражали против нашего общества и с интересом разглядывали нас. В их немного хмельных взглядах отчетливо загорелся огонек похоти. Правда его свет так и не смог развеять холод надменности. А когда над столом прозвучала фраза, что мы из России, дама постарше на миг даже брезгливо поджала губы. - Вот, так вас растак, - подумал я. – На бобах сидим и апельсинами брезгуем! В беседе же некоторое презрение никак не выразилось. Постепенно алкоголь, чужая обстановка и вседозволенность разожгла огонек в глазах молодой девушки ярче, она даже периодически стала выказывать чисто человеческие порывы души. Старшая же подруга оставалась внешне холодной и неприступной, лишь огонь в глазах стал ярче. После очередного тоста дамы переглянулись и, вежливо извинившись, отпросились на минутку. - Ну чё, Котян, давай их в оборот! – вальяжно и пьяно сказал Коля. – Если ты не против, я бы молодой занялся. Ее, кажется, Эмма зовут. - Эрма, - поправил я. – Знаешь. Я что-то не впечатлился. Лучше по местным пробежаться. - Да ладно тебе, бабенки уже созрели, - ухмыльнулся Коля. – Чего нам тут не оттянуться?! После возвращения дам, мы еще посидели, малость поболтали, даже потанцевали. Эрма уже вовсю начала строить глазки и улыбаться Коле, я даже заметил, что ее ножка прогулялась по его коленке. А Катрин все так же, истекая похотью в глазах, оставалась надменной и по-прежнему изредка морщила носик. Коля потащил Эрму танцевать в очередной раз, а Катрин совершенно неожиданно предложила мне выйти подышать воздухом. Большая лоджия, местами переходящая в балкон, куда был выход из бара, тянулась по периметру всего верхнего этажа. Практически по всей длине стояли кадки с растениями, небольшие скамеечки и сложенные на ночь шезлонги. Публика из бара обычно собиралась у самых дверей, там было хоть какое-то освещение. Парочки же желающие уединиться просто отходили подальше. Этим вовсю пользовались местные путаны. Пойманных клиентов они просто тащили на просторы балкона. Катрин шла впереди, даже не оглядываясь на меня, как будто ей было безразлично, иду я следом или нет. Мы немного постояли у перил балкона, вглядываясь в тусклые огни побережья. Потом дама так же молча развернулась и пошла. Меня немного удивляло такое поведение. Но я пошел следом. Миновав вход в бар, она направилась вдоль балкона. Пару раз нам попадались какие-то парочки, один раз кто-то постанывал в густой тени кадки с растениями. Свернув за угол, Катрин исчезла из виду, погрузившись во мрак. Свет из окон бара туда уже не доставал, и я не сразу увидел ее фигуру. Она так и продолжала идти, не заботясь, поспеваю я за ней или нет. Откровенно хамское поведение немного возмутило меня, даже возникла мысль вернуться, но все же я пошел дальше. Место, где она остановилась, я прошел. Только увидев в отражении огней города пустой балкон впереди, я занялся поисками. Катрин безмятежно смотрела на город, облокотившись на перила. Здесь стороннее освещение было ярче, и я даже смог различить цвета ее сарафана и блеск глаз. Так же безмолвно я остановился рядом, прислонившись боком к перилам. Стояли мы с минуту. От Катрин пахло хорошим парфюмом, смешанным с запахом тела. Все же она была хоть и стервозной, но симпатичной женщиной. Не видя ее надменного вида, я позволил себе кое-какие романтические мечты, от которых определенная часть тела робко шевельнулась и приподняла голову в моих легких льняных штанах. В мечтах Катрин перестала быть холодной треской, перевоплотившись в обычную милую девушку. Не знаю, хотела ли она просто пойти дальше, может, пошатнулась или неудачно переступила с ноги на ногу, но ее бедро уперлось аккурат мне между ног. Тут же ее лицо окатило меня различимой даже в полумраке надменностью, полностью убив образ моей мечты. Глаза как-то яростно сверкнули, вызвав у меня какое-то дурацкое смущение. Дальше произошла совершенно неожиданная вещь. Не убирая с лица маску возмущения, она уверенно и сильно дернула пояс моих брюк к себе. В полном молчании с какой-то циничностью умелая рука буквально за секунду уверенно расстегнула молнию и вцепилась в наполовину напряженный корень моего естества. Не успел я что-то сказать или сделать, как мое второе «я» было вынуто из трусов и начало предательски твердеть. - Что это? – спросила она отчетливо по-английски, слегка дернув на себя мой корень. – Ты что это делаешь? Согласитесь, трудно ответить на такой простой вопрос в подобной ситуации. Я удивленно молчал, даже не пытаясь как-то отстраниться. Безумная ситуация сильно удивила и озадачила меня. - Ты что, собираешься трахнуть меня вот этим, русская свинья? – продолжила она. Я почему-то подумал, что у нее не все в порядке с сексуальной стороной жизни, и дама - мужененавистница. Но довольно мягкие пожатия и почти нежные перемещения крайней плоти туда-сюда, совершенно дезориентировали меня. Как будто дожидаясь ответа, она как-то хищно облизнула губы. Тут же, ухватив мое хозяйство у корня вместе с шариками, Катрин снова несильно, но уверенно дернула к себе. Хозяйство окончательно окаменело и уперлось ей в бедро. Я протянул руки к ее плечам, но к моему удивлению, она скинула их резким движением. - Что молчишь, животное? – опять произнесла она. – Ты думал меня трахнуть тут? Я опять в полном молчании попробовал прикоснуться к ней теперь уже в районе груди. Но опять моя рука была откинута движением плеча. Тут же я почувствовал, что пояс моих штанов ослаб, и они начали сползать вниз. Плюнув на все, я уверенно и резко схватил ее за талию. Под небольшими мягкими валиками чувствовались довольно упругие мышцы. Не дожидаясь следующей выходки, я переместил руки на мягкие ягодицы и придвинул Катрин к себе. Ее глаза расширились то ли от возмущения, то ли от возбуждения. На миг она задохнулась, а потом, чуть повысив голос, злобно прошептала: - Быстро отпусти меня, грязное животное! Убери свои руки, слышишь!? Что бы ни говорила она, ее рука довольно нежно массировала мои шарики, а вторая, отпустив пояс, перебралась на ствол моего естества. Она еще что-то говорила, а я без всяких церемоний залез обеими руками ей под подол сарафана. Она сильно сжала ноги, когда я коснулся ее лобка. Ткань трусиков была горячей, у краев немного влажной от пота, но никаких признаков нужной мокроты не было. Это было как-то непонятно, и я отпустил ее. - Грязная русская похотливая свинья! – отчетливо, хоть и не громко проговорила она. В следующий момент одна из рук отпустила мои шарики и закатила мне звонкую пощечину. Я совершенно потерялся. Одной рукой эта ненормальная женщина довольно умело пожимала мой напряженный корень, а второй лупила меня по лицу. Кровь стукнула в голову. - Да ты охренела, - четко сказал я по-русски. – Очешуевшая немецкая овца, ты что, нюх потеряла окончательно!? - Молчать, - прошипела она, опять несильно дернув меня за корень к себе. Не знаю, может у мазохистов или садистов, или еще каких любителей изюминки распространены такие игры, я в данный момент не понимал в чем прикол сценария. Не слушая больше ее слов, я легко развернул ее спиной к себе и задрал подол сарафана. Она пыталась упираться, но я не собирался снимать с нее зажатые трусы. Ухватив за шею, я заставил мою шизанутую любительницу непонятного прогнуться. Второй рукой я, сдвинув в сторону полоску трусов, немного помог себе попасть в нужное отверстие брыкающейся фрау. Она охнула и что-то затараторила, путая английские и немецкие слова. - Тихо, я тебя трахаю, как ты и хотела, - довольно громко сказал я ей после нескольких поступательных движений. – Сбылась твоя мечта о русской свинье. Из-за неформатной ситуации я забыл и о приличиях, и о презервативе, просто выплескивая накопившуюся на эту стервозную зануду злость. Она практически сразу перестала трепыхаться, умело подмахивая. Текст высказываний перешел в незнакомый немецкий диапазон и стал тише. Там изредка проскакивали знакомые «русиш швайне», «гут» и «шайзэ». Подмахивания стали сильнее, а болтовня тише уже через полминуты. Иногда мне даже приходилось отступать на полшага назад, чтобы удержать равновесие под встречными выпадами ее настойчивой задницы. Перед наступлением большого немецкого полового счастья Катрин замерла, прекратив совершенно все движения, мышцы ее живота заходили, задергались и, испустив протяжный полу-стон полу-вздох, она опять что-то быстро затараторила по-немецки. Тело мелко задрожало, ноги разъехались, но я удержал ее тылы на нужном рабочем уровне. Даже такое благое дело, как женский оргазм не развеяло мою злость. Я продолжал сильно и настойчиво вдалбливать в ее немецкое нутро вежливость от русской свиньи, никак не приближаясь к нужной кондиции. Она уже безвольно висела на перилах, что-то продолжая сквернословить по-английски, когда я все-таки сделал это. Честно. Не очень-то и хотелось, но тут было дело принципа. Я никогда не был сволочью, но злость – плохая сестра милосердия. Даже не вытираясь, я натянул трусы, затем штаны и пошел в сторону бара. За спиной слышалась немецко-английская ругань: - Шайзэ! ШАЙЗЭ!! Сукин сын, ты обкончал меня! Грязная русская свинья, ты облил меня своей гнусной пакостью! - Катрин, ты же безумно хотела этого, - сказал я перед тем, как свернуть за угол. Проходя через зал, я не увидел ни Николая, ни Эрмы. Злость до сих пор гуляла по моему сознанию, периодически концентрируясь совершенно на безобидных вещах. Еще ни одна женщина не вела себя по отношению ко мне столь цинично. Вечер был подпорчен. В номере я долго мылся хлоргексидином. Мало ли что там говорят о педантичности немцев, болеют они от этого всякой гадостью нисколько не меньше. Злость ушла, ее место заняло какое-то чувство вины. Но от него быстро нашлось лекарство, просто достаточно было вспомнить надменное лицо Катрин с брезгливо поджатыми губами. ***** Именно тогда Колян и пропал. Я прекрасно понимал, где он, но идти туда из-за возможной встречи с Катрин, как и звонить не хотелось. Я увидел его на ужине, где его счастливое лицо изволило уверить меня, что все хорошо, что Катрин не держит на меня зла, и вообще, пришел бы я в гости что ли. - Давай зажжем, - пьяненько ухмыльнулся он. – Немчура, кажись, на все готова. Сделаем ночь большой выпивки и легкого секса. Давай, Котян, само в руки идет! - Не, Коль, я что-то не сошелся взглядами с фрау Катрин, - даже немного скривился я от скверных воспоминаний. – Твоя Эрма, может, и нормальная баба, но эта грымза меня до смертоубийства доведет. Оттягивайся сам, если хочешь. - А ты? – искренне удивился Коля. – На кого же я тебя-то оставлю, понимая, что мы тут с пивом, а ты там – и без него?! - На горничную оставь, - пошутил я. – Ее маленьким и теплым ладошкам я и без пива доверяю. - Вот ты конь, Котян, - покачал Коля головой, - Я с тебя вообще валяюсь. Никогда бы не подумал, что бабы на тебя сами вешаются. Скромняга, блин. - А они и не вешаются, - прихватил я палочками кусок рыбы с тарелки Коляна. – Точный расчет плюс тактический маневр, друг мой сердешный. Голова – залог успеха. Коля уехал с немецкими барышнями на какую-то достопримечательность. Дамочки еще утром прошлого дня договорились снять на день машину с водителем. Я же был поставлен перед вопросом досуга. Ковыряя свой завтрак, я краем уха услышал разговор о поездке в славный город дядюшки Хо. Четыре «девицы» за пятьдесят в шкодных шортиках, которые смотрелись на дородных попинсах немым упреком гамбургерам, спешно уплетали круассаны, запивая их кофе с молоком под живое обсуждение, что следует взять с собой, кроме фотоаппарата на экскурсию. Из их явно европейского английского я понял, что за ними скоро должен приехать экскурсионный автобус. - Мистер Фикс, у Вас есть план? – спросил я сам себя, самому себе и ответив. – План-то есть, да только вьетнамский нам тоже не помешает. Что неженатому одеться? Правильно, только презерватив в карман положить. Через семь с половиной минут я сидел в засаде вестибюля гостиницы. По дороге через холл гостиницы я заметил округлые формы знакомых мне по завтраку экскурсанток в окне. С солидной неторопливостью они вносили свои округлые формы в обосновавшийся рядом магазин, торгующий одеждой, обувью, сумками, да и, наверное, вообще всем, что можно было втюхать туристам. Меня постигли смутные сомнения, а правильно ли я понял на счет именно сегодняшней экскурсии. Принципиально она могла быть и завтра, и послезавтра. Для себя я решил ждать дичь в течение получаса, затем менять свои планы. Но охота, можно сказать, была отложена. На площадке возле гостиницы появился несвежий, но еще живой автобус. На нем гордо висела немного потертая сменная вывеска какого-то туристического агентства. Тогда мне казалось, что счастье сжалилось и улыбнулось мне. Переговоры с ушлым экскурсоводом зашли в тупик из-за непомерных аппетитов последнего. Я зачем-то сидел на лавочке возле стоянки автобуса, в душе моей скука боролась со скупостью. Нет, я бы отдал эти несчастные восемьдесят долларов за экскурсию, но смутные сомнения подсказывали мне, что за эти деньги я спокойно смогу добраться в город дядюшки Хо значительно скорее и комфортнее на такси. Да и с экскурсоводом я договаривался просто о доставке в Хо Ши Мин, сама же экскурсия меня мало интересовала. Поездка в культовый город вьетнамского коммунизма висела на волоске. Не помню, сколько я просидел у автобуса, в какой-то момент мое внимание привлекло довольно шумное роптание внутри него. Разноголосый хор чего-то требовал. Тут же мимо меня в сторону входа гостиницы метнулся экскурсовод. Не было его минут десять. Вернулся вьетнамец с молодой симпатичной дамой, которая тоже оказалась в группе. Ожидание продолжилось. Мало-помалу автобус стал покрываться «мхом» застоя, туристы матерными словами разных народов мира, а экскурсовод красными пятнами. Все оказалось просто. Отсутствовали четверо туристов и, похоже, это были мои знакомые «колобки». А поскольку автобус был почти пустым, экскурсоводу сильно не хотелось терять три с хвостом сотни долларов, ведь расчет велся банальным налом при посадке в автобус. - Мистер Фикс, не кажется ли Вам, что наш план еще может сработать? – спросил я сам себя. Экскурсовод сразу воспрял духом, когда я объяснил ему, что могу быстро отыскать недостающих любителей туризма. Но следующее мое предложение ввергло его обратно во вселенскую тоску. Предложение-то в сущности было простым. Всего-то нужно было подбросить меня по пути до города дядюшки Хо. Хитрый вьетнамец никак не желал расстаться со шкурой неубитого крокодила. Я не знал, долго ли «колобки» просидят в магазине, и решил поторопить экскурсовода. Ему был скормлен намек, что времени на болтовню у меня уже не осталось, и если ему не нужны три сотни баксов вместе с четырьмя туристами, то я готов пожелать ему счастливого пути. Я даже развернулся и позволил ему подскочить, как ужаленному. - Хорошо, нет проблем, хорошо, - лепетал он. – Поездка в Хо Ши Мин будет для вас стоить всего двадцать долларов. Нет проблем? - Нет проблем? – спросил я, показывая ему одинокую бумажку с гордым портретом Линкольна. - Окей, - понуро согласился мой оппонент, принимая из моих рук пятидолларовую купюру. Упитанные попы моей дичи обнаружились в отделе галантереи. Нет, ну на кой черт им понадобились в субтропиках кожаные перчатки, я понять не смог бы даже после ударной дозы водки. Когда я вежливо спросил их, не они ли собирались ехать на экскурсию, двое из них синхронно поднесли руки с часами к лицу. И грянул шум. Они метались и кудахтали, как натуральные куры. Нужно было поправить, как американские куры. Одной даме даже потребовалась вода. Пришлось взять дело в свои руки. Из магазина я вышел с выводком колобков, которых, как квочка со стажем, проводил к автобусу. Дорога была паршивая. Дряной автобус без кондиционера, как результат – жара с духотой, постоянные ухабы и небольшие остановки у каких-то достопримечательностей уже почти заставили меня пожалеть о поездке. Да еще я второпях забыл в номере бутылку с водой. Улыбающийся в девяносто шесть зубов - ибо у акул их в три ряда – экскурсовод предложил мне полулитровую бутылку воды всего лишь за доллар. Я в ответ ему улыбнулся самой обворожительной из своих улыбок. Как ни странно, одна дама из клуба «колобков», сидевшего рядом со мной, услышала и чуть ли не с обожанием угостила меня такой же бутылочкой совершенно безвозмездно. ***** В городе дядюшки Хо мы были за два часа до полудня. Автобус остановился в цивилизованном центре города. Дальше наши пути кардинально разошлись. Этот самый культурный центр я облазил часа за два. В сущности, в этом центре были дорогие магазины, дорогие гостиницы, дорогие рестораны и что-то еще, несомненно, дорогое. Решив выйти к более демократичному центру города, я наткнулся на базар. Базар был, пожалуй, одной из немногих вещей, не вызывавших удивления. Лотки, лотки, качественные майки по доллару, опять лотки, опять майки. Майки были хорошие, настоящие вьетнамские. Наверное, именно поэтому их продавали на базаре повсеместно. Немного притомившись, я решил поискать место для отдыха. Заведений с кондишкой почему-то не попадалось. Я зашел в небольшую кафешку просто попить водички. У стойки стояло трое крепких ребят, которые почему-то показались мне безумно родными. Подходить я не рискнул, присев за столик у входа. О чем и на каком языке у них шла беседа, было не понятно. Мои сомнения развеялись, когда ребята, чокнувшись, взяли на грудь по маленькой стопке, предположительно водки и запили остатками чего-то из высоких бокалов, предположительно пива. «Земляки», - потеплело у меня на душе. Ребята оказались водоплавающим контингентом одного из судов, которое грузилось рисом в порту. Они, собственно, вышли в город по исконно русской привычке пропустить и на базар. С первым проблем не случилось, а вот второе им так и не повстречалось. - Пошли меня матом в родные пенаты, - сказал один из ребят, когда я робко поздоровался. - Слово из трех букв из репертуара назаборного жанра подойдет? – спросил я, ибо посылать земляков на трезвую голову как-то язык не поворачивался. - Ага, наш человек, - обрадовался вопрошавший, - каким ветром тут? Поболтали мы уже по пути к базару. Базар моих земляков почему-то разочаровал. Мне показалось, что кроме вездесущих футболок ребята ничего и не взяли. То ли с горя, то ли в спешке, один из компанейцев покинул нас, оставив в высокоидейном питейном количестве, именуемом «троица». Как все прекрасно знают, у отдыхающего люда все дороги ведут в кабак. Там мы все и очутились, спустя часик болтания по окрестностям базара. Заведение вполне могло рассчитывать на звание «кафе», хотя надпись на вхоже безапелляционно утверждала «ресторан». По крайней мере, тут была приличная мебель, неплохая музыка МТВишного покроя и меню с вариацией на английский язык. Правда солидности заведения на официанта не хватило. Её английский ограничивался, как в том анекдоте «да, нет, пошел нафиг». Пока мы рассматривали довольно обширное меню в разделе «закуски для пива» к нашему столику подошла миленькая девушка, которая скромно предложила свою компанию и помощь. Водоплавающие хитро переглянулись и практически в унисон кивнули. Девушка представилась Фионой, хотя и ежу было понятно, что это не ее природное имя. Девушка была миниатюрной, воронова крыла волосы имели свежие следы вмешательства в виде модной короткой стрижки, чем-то напоминающей карэ, на девушке был довольно строгий костюмчик глубокого синего цвета в тонкую полосочку, а на ногах туфли на довольно высоком каблуке. Милое личико «китайской фарфоровой куколки» светилось доброжелательной улыбкой. Ну как было отказать такой милашке? Девушка действительно помогла разобраться в мудреных блюдах меню, так как перевод на английский был осуществлен через задний проход, как я понял, просто для солидности заведения. Пиво принесли сразу, а минут через пятнадцать появились горячие закуски с рисовой водкой. Водоплавающие дружно ударили по водке, немного удивленно посмотрев на мое пиво. Девушка вообще отказалась от спиртного. После пары-тройки рюмок морячки стали путаться в английских словах и совершенно перестали понимать местный вариант птичьего английского языка, а вскоре окончательно перешли на русский. Девушка мило улыбалась, но не выражала неприязни. Я был как бы буферным звеном, которое говорило и на русском и на птичьем английском. Как и случается обычно, после определенного момента Фионе были сделаны намеки столь же определенного плана. После моих пояснений девушка почему-то слегка покраснела и ответила, что она не проститутка, но организовать девочек легко поможет. Все мужчины за столом, включая меня, дружно переглянулись и сильно удивились. Из расспросов стало понятно, что роль Фионы в ресторане - собеседник и помощник. Девушка помогает клиентам с заказами, развлекает их беседой или танцами, а за это хозяин отдает ей скромный процент от потраченных посетителями денег. Это было весьма странно, лично я с такой постановкой дела встретился в первый раз. Еще более странным было то, что девушка не раскручивала нас на новые заказы, да и себе ничего не просила, только соглашалась или нет с нашими предложениями. Девочки, вызванные Фионой, прибыли довольно быстро, как будто ждали заказа. Сначала в «ресторан» зашли три девицы, еще одна появилась буквально через минуту и последняя еще через пяток минут. Именно последняя немного удивила меня. На фоне вьетнамских «дюймовочек» ее приблизительно сто семьдесят сильно бросались в глаза. Фиона пояснила мне, что это - северянка. К моему огромному удивлению я узнал, что в Северном Вьетнаме такого роста жители далеко не редкость. Мне тогда еще пришла в голову забавная мысль. Как известно во время противостояния с американской армией Вьетнаму оказывал посильную помощь СССР. Не наши ли ребята добавили своих высокорослых кровей на северах, подумалось тогда мне. Видать, сексуальная помощь Америки впрок не так сильно пошла, как наша. Девушки не кинулись к нашему столику, а разместились кто у барной стойки, кто на небольших скамеечках, стоящих кое-где в районе танцпола. Скорее всего, вечерами в этом заведении, находящемся практически в культурном центре города, было более людно. Мы с ребятами дружно скинулись и расплатились с заведением. Потом без всяких сложностей Фиона пригласила к нашему столику двух понравившихся девушек, и соглашение было заключено. Попрощавшись, мои неожиданные соплеменники пересели из-за стола на мопеды элитных проституток вьетнамской столицы. - Почему ты не выбрал девочку? – спросила Фиона. – Неужели среди них никто не понравился? Хочешь, я позову еще кого-нибудь? - Да нет, девчонки симпатичные, - ответил я. – Просто не хочу. Давай пообщаемся? Может, прогуляемся, если у тебя есть время. Мы посидели еще с часик. Я угостил девушку безалкогольным коктейлем, а она рассказала мне, что учится в институте на агронома. В общежитии института жить очень неуютно, вот она и подрабатывает, как может. Обычно денег этих хватает и на съемную квартирку на окраине города и на пропитание, даже на кое-какие вещи еще остается. Настоящее имя девушки было Фыонг, что переводилось, как «феникс». Она была третьим ребенком в семье, двое старших братьев уже были совсем взрослыми и имели свои семьи. От нее же я узнал, что имя Квэн, скорее всего, обозначает «птица» и правильнее его будет произносить «Куен». Пока мы болтали в заведение прибыли две азиатские дамы, потом азиатская парочка и двое черных ребят, видимо, тоже с какого-то торгового судна. Взгляд моей новой знакомой стал тревожным. - Работа? – спросил я. - Да, - немного смутилась Фиона. – Но я могу посидеть с тобой еще. - Не нужно, - улыбнулся я. – Давай погуляем вечером? - Я поздно заканчиваю, - посмотрела она мне в глаза. – Да и ночной подругой тебе не стану. Не обижайся, ты красивый, но моя семья очень строгих правил, я должна ждать мужа. - А как тут с такси? – спросил я. – Мне в другой город нужно будет ночью ехать. - Были бы деньги, - улыбнулась моя знакомая. – Они поедут хоть куда. Только заказывай государственное такси, у них такие специальные значки есть, и каждая машина номер имеет специальный. Это, конечно, дороже, но зато совершенно безопасно. - Так во сколько ты заканчиваешь? – спросил я еще раз. - Обычно к десяти вечера, - пожала плечиками девушка. – Сегодня будни, так что если не будет посетителей, я могу и к восьми освободиться. - Давай в девять? – предложил я. – Погуляем, я тебя свожу куда-нибудь. - Хорошо. Площадь у отеля «Рекс», ты туда на автобусе приехал, - легко согласилась Фиона, тут же выпорхнув из-за моего столика. ***** На нашу встречу девушка пришла, успев даже переодеться. Строгий костюм сменился легкомысленным светлым сарафанчиком в полосочку, ноги были отданы во власть немного побитых жизнью, но все же симпатичных, черных туфелек, а ножки обняла тонюсенькая вуаль колготок. Сидя на залитой огнями отеля «Рекс» площади, я до сих пор ощущал бесплатное приложение субтропиков – жару, так что замеченные на девушке колготки не только озадачили меня, но и бросили в жар. Я живо представил себе, как бы это было, если б на мне сейчас были бы надеты шерстяные штаны. Позднее, сидя в кафешке, я спросил девушку об этой прихоти, на что она мне ответила: «Так зима же, прохладно на улице». Мы гуляли по залитому светом огней центру города, болтали о каких-то пустяках. Мне пришлось вспомнить кое-что из моей студенческой жизни, обсудить и сравнить кое-какие аспекты мировоззрения. Потом мы опять сидели в какой-то кафешке опять же с гордой вывеской «ресторан», пили холодную кока-колу и ели мороженное. Дальше был на удивление очень хороший местный кофе и танцы. Нужно сказать честно, что эта «фарфоровая барышня» сильно зацепила мои мужские струны души. Танцы как нельзя лучше сопутствовали этому. Видимо, Фиона тоже почувствовала это. Она весьма сильно смутилась и даже покраснела под моим взглядом, когда мы вернулись за столик. С этого момента разговор клеился плохо, девушка постоянно опускала глаза и замкнулась в себе. - Фиона, ну не делай из этого проблему, - сказал я тихо. – И я, и ты - взрослые люди. И то, что мое тело реагирует на тебя, не значит, что какое-то продолжение обязательно должно быть. И у тебя, и у меня есть свои жизненные приоритеты и сексуальные предпочтения. Это нормально. - Прости, - пролепетала Фиона. – Я в порядке. Просто я не могу. Понимаешь, моя семья очень строгая. Я даже не могу себе представить, что будет, если они узнают, что я потеряла девственность до замужества. Теперь настала моя очередь сильно смутиться и даже местами упасть в лапы недоумения. Я не спрашивал, сколько моей знакомой лет, но по всем косвенным данным выходило, что никак не меньше восемнадцати-девятнадцати, а вполне могло быть и двадцать. И описанное Фионой положение вещей немного не стыковалось с какой-то вседоступностью встреченных мной во Вьетнаме женщин. Фиона, возможно приняла мою задумчивость за огорчение и окончательно покраснела. - Хочешь, мы пойдем на студенческую вечеринку, - совершенно неожиданно сказала она, просветлев лицом. – Там будут мои однокурсники. Там много моих подруг и они тебе не откажут. Ты красивый, а они уже давно занимаются этим. Я всегда любил увидеть изнанку чужой жизни. А такое предложение было мне очень по душе. Единственное, что меня немного смущало – это небольшой укус осторожности. Насколько я слышал, Вьетнам – далеко не такая безобидная страна, как сказано в путеводителях. Тут тоже могли и избить и ограбить. Собственно, грабить у меня было особенно-то нечего. Наличности оставалось чуть больше десяти долларов в местной валюте, да еще была двадцатка и десятка долларов. Самое ценное – мои документы и банковская дебетовая карточка. - Ты не бойся, - как будто поняла мои сомнения Фиона. – Тут не далеко. Да и полицейский участок рядом. Кроме того, ты на вечеринке будешь со мной. Никто на тебя не будет там смотреть косо. Хотя, много денег с собой брать не стоит. Документы и тридцать долларов были надежно упакованы в закрывающийся молнией карман рубашки, и мы выдвинулись в сторону приключений. До места мы добрались действительно очень быстро. Мото-рикша довезла нас всего-то минуты за четыре. Ночные улицы города были практически пусты, а когда мы покинули «европейский» центр, освещение тоже свелось к необходимому минимуму. Фонари на тех улицах, где они были, светили через один, вывески магазинов могли позволить себе лишь несколько лампочек или гирлянду, а окна домов в большинстве были слепы. Вечеринка была организована на берегу реки. Это была какая-то малюсенькая кафешка при чисто вьетнамской гостинице. Как я успел потом рассмотреть, гостиница состояла из пяти коттеджей по три номера в каждом, которые стояли полукругом около речного берега. В центре этого полукруга и стояла кафешка. Коттеджи не утопали в растительности, хоть вокруг них и виднелись пальмовые стволы, в между ними росли кусты почти с мой рост, как бы отгораживая внутренний дворик от дороги. Довольно свежий музыкальный центр с хорошими колонками уверенно накрывал пространство между коттеджами и рекой своей милостью. Музыка была незнакомая, но явно не местного фольклора. В ней слышался то английский, то немецкий, то испанский слог. Молодежи было довольно много. Несмотря на то, что время было уже за десять вечера, большинство парней и девушек отдавались танцам. Три столика, имевшиеся в кафешке, были густо уставлены бутылками и банками в большинстве принадлежавшими кока-коле и местному пиву, закуски совершенно терялась среди стеклянных и жестяных памятников жидкости. Я лично заметил нарезанные тонкими колечками почищенные ананасы, какие-то сухарики и полоски сушеной рыбы или кальмаров. Парней в компании было немного больше, но, как и положено, отсиживались они чаще. Так что я имел хорошую возможность насладиться девичьим цветником в движении. Небольшие клубы по интересам сидели на циновках под пальмами, на каких-то полиэтиленовых пакетах, да просто на песке. Наше появление поначалу не вызвало интереса, только позднее народ начал обращать внимание на мою не совсем привычную для этого места внешность. На поверку они оказались обычными и даже почти привычными для меня людьми, мне даже показалось, что я на момент выпал из очарования чужого мира. Эти молодые люди жили и дышали привычными для меня понятиями и вопросами, они легко понимали мои шутки, а я их остроты. Как будто ночь сделал невозможное, переместив меня на родные просторы в компанию молодежи казахских или калмыцких кровей, живущей в крупном городе. Скорее всего, объяснение было простым, практически все эти люди были студентами. А как показала лично моя жизнь, среда студенчества сближает, расширяет пределы мировоззрения и мироощущения. Мы танцевали, болтали, шутили и просто дурачились. Я перестал с трудом вслушиваться в напевы птичьего английского местной молодежи, сознание подстроилось под его тембры и интонации. Хоть девчата и строили мне чуть позднее глазки, на что-то серьезное я не решился. Было как-то неуютно, все же слишком много ребят было вокруг, просто не хотелось кому-то сломать надежды на вечер. Вечер как-то незаметно перешел в ночь, а студенты куда-то разошлись, оставив в загадочной темноте только самых упертых. Девчата из компании Фионы, видимо, не получив с моей стороны каких-либо намеков позволили увести себя своим друзьям. Возможно, они посчитали, что у Фионы на меня планы. Ехать в мою гостиницу было как-то неохота, да и поздновато. Я уже имел случай убедиться, что местные водилы даже при свете дня не сильно-то аккуратны, так что ночью шанс приехать на место целым становился еще ниже. - Как ты думаешь, можно тут на комнату рассчитывать? – спросил я у Фионы. – Я не хочу ехать ночью. Думаю, лучше переночевать тут, а утром уже ехать. - Конечно, - удивилась девушка. – Сейчас гостиница полупустая, не сезон же. - Давай я тебя провожу? – предложил я. - Нет, лучше ты тут оставайся, я тебя утром провожу к центру, - опустила глаза Фиона. – Ночью тут все же не стоит одному ходить, можешь заблудиться. А я с ребятами пойду. Они в общежитие идут, моя квартира по пути. Номер в гостинице стоил целых пять долларов. Я сначала не понял, пошутила консьержка или нет. Расплатившись остатками местных денег, я был препровожден к нужной двери. Апартаменты были довольно неплохими, по крайней мере, кровать была достойна похвал. Хоть в длину она и была мне впритык, зато ширина была явно под те же два метра. В номере еще был диковинный санузел, который представлял собой не большой закуток за плотной циновкой из пальмового листа. В закутке был небольшой постамент с дырочкой, уходящей наклонно куда-то в сторону, видимо туалет, а весь пол был устлан большой пластиковой подстилкой грубого плетения, под которой виднелась небольшая дырочка для стока воды. Сама же вода находилась в большой деревянной бочке с металлическими обручами. На краю бочки висел ковшик и лоточек с мылом. На удивление никакого туалетного запаха не было. Потом я узнал, что наклонный лоток от «насеста» ведет к ведру, которое персонал периодически меняет, а лоток и сам санузел регулярно убирается. Вода была, естественно, комнатной температуры и слабо пахла какими-то цветами. Полотенца висели тут же около небольшого зеркала со слегка подпорченным отражающим слоем. Все это освещалось небольшой бра в малюсеньком предбаннике. - Миленько и даже чистенько, - сказал я вслух. – Интересно, из чего тут стены? |
||
| waif-cat Свободен |
05-03-2011 - 14:38 --- продолжение--- Стены оказались довольно толстыми, скорее всего, каменными, но потолок в виде купола оказался с сюрпризом. Фактически между потолком и стенами была щель, на мой взгляд, где-то сантиметров десять-пятнадцать шириной. Вентиляция была естественного типа. Хорошо, что ночи не отличались холодным нравом. Я с удовольствием вымылся и завалился на кровать, которая даже не пискнула под моим весом, заслужив похвалы хозяевам. Одеяло я сразу отодвинул на самый край, были вообще сомнения в необходимости даже простыни. То ли от мыла, то ли от простыней шел вездесущий легкий запах каких-то цветов. Скинув полотенце, я вольготно растянулся на кровати. Ловя звуки внешнего мира, я вспоминал Фиону и ее подруг с недавней вечеринки. Сон неспешно начал свою вечную песню, погружая меня во владения Морфея. ***** Мне снился сон, в котором кто-то гладил меня. Было хорошо, даже местами сексуально, пока я не увидел кривившееся брезгливой улыбкой лицо Катрин. Настроение сразу ушло в ранг тревожных, а я невольно проснулся и сел на кровати. В комнате кто-то был. Я не мог увидеть в темноте чужака со сна, но все мои предчувствия говорили именно об этом. Мне не было страшно, наверное, я еще не отошел ото сна. Не придумав ничего лучшего, я просто продолжал сидеть. Не могу сказать, сколько прошло времени с момента, когда я уснул. Практически полная тьма номера на фоне неяркого блика луны на стене, казалось, остановила все процессы в мире. Что-то робко коснулось моей руки. Сначала мне показалось, что-то неживое, но потом я различил, что чьи-то прохладные пальчики, слегка подрагивая, перебираются по моей руке в сторону кисти. Совершенно не было каких-либо предположений. Фиона ушла к себе, подружки ушли в компании сокурсников, заспанная консьержка тоже мало готова была к таким приключениям. В моей голове симпатичные миниатюрные красавицы периодически сменялись гнусно улыбающейся Катрин. - Прости, Кэт, я тебя разбудила, - послышался, наконец, знакомый голосок Фионы. – Я не хотела тебя будить. Хочешь, я уйду? - Не говори глупостей, куда ты пойдешь теперь одна? - сказал я, до сих пор не веря в присутствие Фионы. – Может, мне снится? Ты же ушла домой. Девушка молчала, смешно сопя, как рассерженный хомячок. Ее рука дрогнула и пропала. Я не стал искать ее в темноте, хотя глаза уже обрисовали немного расплывчатую фигуру рядом со мной на белом контуре кровати. Мое терпение было вознаграждено, прохладная ручка вернулась обратно на мое предплечье. Вела она себя неуверенно, пальцы продолжали подрагивать. Девушка, явно испытывала сильное волнение. - Ложись, хочешь, я тебя укрою? – спросил я. – Похоже, тебе холодно. - Нет, - пришел тихий ответ. – Давай я лучше сделаю тебе массаж. Предложение было бы уместным, не расскажи мне Фиона о строгих нравах ее семьи. Так же это вызывало только удивление. Я плавно лег на живот. Практически сразу по моей шее, спине и плечам запорхали ловкие прохладные пальчики, как будто они были сами по себе. Затем девушка прижалась к боку, потом к плечу, затем какой-то частью тела скользнула по ягодице. Пальчики перестали быть прохладными. Похоже, такая поза утомила девушку, и она придвинулась ко мне поближе. Теперь моего бока постоянно касались ее ноги и еще какие-то части тела. Ее ручки порхали по телу, но это был не массаж, а скорее поглаживание, силы ее рук просто не хватало, чтобы промять мои, пусть и не спортивные, но все же находящиеся в относительно хорошем тонусе мышцы. Ручки уделяли внимание спине, рукам и ногам, робко перескакивая ягодицы. Видимо увлекшись, Фиона подвинулась и устроилась на моих ногах в районе щиколоток. После прохладных пальчиков часть тела, которой она сидела на мне, была просто обжигающей. В такт ее движениям облаченные в тонкие колготки бедра Фионы то сжимали мои щиколотки, то опять отпускали их. Немного более жестким и теплым тоном выделялись неровности белья, видимо давали о себе знать какие-то швы или кружева. Правда, длилось это не долго, девушка спохватилась, тут же разлучив мои щиколотки со своим укромным теплом. Пользуясь этим делом, мой свисток стал подумывать о том, что он вполне может быть горном. Лежать на животе стало малость неудобно. Я аккуратно перевернулся, снова спугнув пальчики. Фиона замерла, я тоже. Трудно сказать, сколько мы сидели, пока пальчики возобновили робкое путешествие, начав его с моей груди. - У тебя тут так много волос, - первое, что я услышал после начала процедуры. – У тебя вообще так много волос на теле. Это был не вопрос, так что я промолчал. Пальчики совершенно избегали всего, что находилось ниже пояса, как будто там было священное место нанайских хлеборобов, посещение которого настрого запрещено. Сначала это забавляло меня, но постепенно, мой горн утвердился окончательно, и забавное чувство перешло в другое качество. Мысли полностью свернули на эротический лад, напрочь вытеснив Катрин с ее гаденькой улыбочкой. Мы оба с Фионой понимали, что массаж малость затянулся и потерял актуальность. Я плавно и очень «тонко» коснулся коленки девушки, которая была рядом с моей рукой. Девушка тут же замерла. Я тонкими плавными движениями погладил коленку и сделал маленький шажок, потом другой в сторону белевших в темноте складок юбки. Третий шажок переполнил чашу терпения. Коленка плавно выскользнула из моей руки. Я просто лежал, представляя эротические виды Фионы. Снова растерявшие тепло пальчики коснулись моего живота. Они пробежались по остаткам когда-то имевшихся кубиков в верхней части, плавно перебрались через маленькую складку «трудовой мозольки» в нижней и замерли, уткнувшись в облагороженные машинкой коротенькие насаждения низа живота. Я расслабился, чуть ли не мурлыча. В это момент вторая прохладная ручка обвила мой горн. От неожиданности горн дернулся раз, другой, ручка скользнула по нему вверх и, немного сжав головку, пропала. Я опять дотянулся до коленки. Девушка снова немного отодвинулась. А когда я попытался достать ее еще раз, отодвинулась почти на край кровати. Я лег обратно. Горн немного подрагивал в такт напряжения каких-то известных ему мышц или току крови. Мысли куда-то исчезли. На краю кровати послышалась тихая возня. Похоже, Фиона собиралась, чтобы покинуть меня. Мне хотелось остановить ее, но я понимал, что это бесполезно. Так и лежал я, вглядываясь в расплывающиеся очертания, пока миниатюрное гибкое тело не метнулось ко мне. Обнаженная «фарфоровая статуэтка» прижалась ко мне, уткнувшись лицом мне под мышку, а ногами вжавшись в мой бок. Она и правда полостью походила под этот термин. Практически все тело девушки было прохладным. Кончиками пальцев я дотянулся до простыни и накрыл Фиону. Под простыней я потихоньку гладил плечи, шею и спину моей неожиданной знакомой, вызывая постоянно лихорадочные вздрагивания. По этой причине робкий поцелуй, попавший в низ моей груди, сильно удивил меня. Эта капля, как будто прорвала плотину. Фиона приподнялась и начала покрывать почему-то мою руку чуть ниже плеча маленькими поцелуйчиками. Ее собственные руки при этом никак не участвовали в процессе. На одну она облокотилась, вторая просто лежала у меня на животе. Я скользнул к груди. Она оказалось небольшой, моя «домашняя» подруга называла такую грудь «условно первый размер». Сосок под моим прикосновением сразу затвердел. Девушка немного напряглась, но длилось это всего лишь миг. Я продолжил ласки, но постепенно мне стало казаться, что они не так уж сильно и действуют на мою гостью. Куда как активнее она реагировала на прикосновения к шее. Плавно маленькими шажками пальцев моя рука пошла в сторону живота. О! Живот очень ярко реагировал на мое шествие, он то вздрагивал, то взбрыкивал, то втягивался. Рука плавно скользила по любой части тела Фионы, как по самому настоящему фарфору, казалось, что на теле этой девушки просто нет волосков. Первым оазисом был довольно густой куст на холмике Венеры. Фиона как-то судорожно дернула ногами в попытке подобрать их и несильно куснула меня за плечо. Видимо, испугавшись этого происшествия, она опять уткнулась в подмышку, замерев там, как испуганный зверек. Я оставил холмик и перешел к ногам. Миниатюрные ноги тоже были совершенно гладкими. Их форма вызывала у меня острые ощущения, которые было очень сложно описать. Как будто передо мной было до безумия желанное женское тело, которое я просто не мог взять подобающим образом. Я готов был укусить его, целовать взасос, мять до потери собственного сознания, растянуться по каждому его миллиметру, слизать его аромат и впитать запах. Но всего этого было совершенно недостаточно, чтобы взять этот подарок подобающим образом. Это жуткое чувство бессилия, когда у тебя в руках находится мечта, ты можешь ее съесть, выпить или надеть, но ты просто не способен сделать именно то, чего подспудно желает твое сознание. Как будто какие-то возможности, ранее доступные моему прошлому воплощению просто отсутствовали в данной модификации. Из области попыток укусить собственный локоть меня вернуло прикосновение уже теплых пальчиков к моему горну. Горн опять послушно дернулся. Пальчики чуть сильнее сжали его. Дыхание Фионы опять перешло в фазу «хомячок». Немножко неуверенно она подала кожицу вверх, потом вниз. Повторив движение несколько раз, она резко перенесла руку на самый верх. Ее пальчики осмелели, перебирая складку кожи одними подушечками, они, казалось, залезли в каждую щель, потрогали каждый бугорок, осмотрели каждую складочку. Как зачарованная девушка приподнялась и села. К первой руке добавилась вторая. Пользуясь случаем, я обвил своими руками ее небольшую и местами мягонькую попку. Девушка продолжала свое познавательное путешествие. Ее дыхание, так и не выходя из стадии «хомячок», стало немного сбивчивым, послышался звук облизываемых губ. Мне казалось, что она вот-вот сделает это. Но вопреки моим ожиданиям Фиона вдруг отстранилась и потянулась к своим вещам. Впрочем, ее попка осталась в моих руках, значит, это было нечто другое, нежели попытка уйти. Это был презерватив. Я сначала не понял, что шелестит у нее в руках. Были мысли про салфетки, жевательную резинку и леденец, но вот вершины моего горна коснулось что-то округлое и влажное. Фиона совершенно не знала, как это делается. Она пыталась надеть латексный пиджачок прямо поверх кожицы, даже не оголив головку. От того, что дело не идет, сопение «хомячка» стало сильнее. Пришлось отпустить сладенькую попку и помочь. Своей рукой я накрыл ее руку, державшую ствол горна и плавно подал вниз, оголяя головку. К моему удивлению, лучше не стало. Пиджачок никак не желал даже при таком раскладе налезать. Я попробовал сам. Все оказалось просто. Пиджачок был местный и годился разве что на большой палец руки, ну с некоторым напрягом – ноги. Пришлось выудить из рубашки нужный размер. Надел я его сам. Затем, стерев платком смазку, положил руку девушки на головку. Это был самый «детский» случай в моей жизни. Фиона лизала его, как леденец, потом пыталась сосать, понятное дело, что вложить сильно далеко в рот у нее не было ни опыта, ни возможности. Нет, мне было приятно, но скорее это ощущение было чисто морального плана. Вообще этот метод я рассматриваю скорее как предварительные ласки, чем основу отношений. Девушка же отдавалась первым новым ощущениям с полной силой. Уловив момент, я скользнул к ее укромным вратам. Когда мой палец коснулся самого края губ, девушка сдавленно пискнула и резко присела, придавив мою ладонь своей попкой. Любопытный же палец скользнул вдоль овражка. Я когда-то слышал от друзей, что у женщин черного цвета кожи имеется проблема со смазкой. Ее сильно не хватает, так что приходится использовать сторонние средства, чтоб не растереться в муку. Сам я никогда не был любителем темной экзотики, так что проверить случая не было. Могу сказать точно, у женщин азиатского цвета кожи с этим все в порядке. Фиона была хорошо увлажнена и весьма горяча. Поскольку моя рука не проявляла признаков активности, девушка опять приподнялась и вернулась к прерванному занятию. Было видно, что она увлеклась им весьма сильно. Второе прикосновение вызвало только судорожное сжатие ног, прихватившее мою ладонь. Дело пошло спокойнее, когда я дал понять, что не собираюсь проникать внутрь. Круговые экскурсии по большим губам вызывали колыхания всего тела. Иногда мой горн сильно сжимался ее миниатюрными ручками. Аккуратно подняв смазку к «шоколадному окошку», я на длину ногтя погрузил в горячее нутро средний палец руки. Девушка опять тихо пискнула, ее окошко сжалось, потом разжалось, девушка втянула попу, погружая мой палец чуть глубже. Таз сделал несколько хаотичных движений, а на сгиб моей руки капнула теплая капелька. После нескольких секунд трепыханий моя гостья замерла. Подождав, пока мышцы чуть ослабнут, я немного подвигал пальцем по кругу. Спазмов больше не было, «хомячок» задышал ровнее и чуть активнее. Одна рука девушки уперлась в мое предплечье, как бы ограничивая меня, вторая же как-то бессистемно гоняла шкурку горна, то ускоряясь, то замирая совсем. На сгиб локтя упала еще одна теплая капелька. Когда Фиона немного успокоилась и даже выгнула спину, я плавно вынул палец. После шоколадного окошка ощущалась прохлада. Девушка от этого движения подалась вперед. Поглаживая ее выгибающееся под моими руками тело, я безымянным пальцем добавил смазки и снова проводил внутрь оконца средний палец. Девушка спокойно позволила сделать это, даже когда я проводил палец почти до средины длины. Она как бы смаковала на вкус новое ощущение, на время даже забыв о моем горне. Спустя несколько поступательных движений она даже попробовала неуклюже подмахнуть моему пальцу. Я подбодрил ее, погладив талию второй рукой. Движения стали более уверенными, но такими же глупенькими. Решив, что пора, я положил самого большого брата среднего пальца на створки ворот Фионы. Она даже не перестала подмахивать. О наступлении «новой эры» говорили только появившиеся всхлипывания. Первое же прикосновение к носику мышки, бусинкой торчавшему из норки, вызвало яркую реакцию. Девушка опять прижала попку к кровати, сильно сжав мою ладонь. Средний брат остался в окошке, а старший невольно проскользнул мимо, уткнувшись куда-то выше в лобок. - Надо быть аккуратнее, - подумал я. - Как бы пальцем девственности не лишить. Немного «потанцевав» на хаотичном сокращении мышц таза, Фиона опять робко подняла попку. Дальше все пошло немного спокойнее. Кончила она так же неумело, как и пыталась сосать «леденец». Пожалуй, ее попытка вообще могла бы быть незачтенной, если бы не внимательный ассистент. Добравшись до «верха», моя гостья просто не знала, как быть, прыгнуть, бежать или ехать. Пришлось подтолкнуть. Она лежала на моем животе, громко всхлипывая, как обиженный ребенок. Ни стона, ни протяжного вздоха, ничего, что в лучших моих подругах ассоциируется с оргазмом. Пока она была в сытой нирване, я аккуратно продвинул большой палец вглубь ворот. Очень скоро он уперся в упругую преграду, а девушка вяло повела попой, избегая нажатия. Не могу сказать, что я не поверил Фионе, скорее это было мое мужское любопытство. Эта несдержанная выходка очень просто развеяла мои сомнения. Делать моему горну в этой теплой расщелине было совершенно нечего. Даже большому пальцу там было бы не сильно-то вольготно. Окончательно вынув оба пальца из девушки, я плотно прижал свою руку, максимально покрыв пространство страстей от холмика Венеры до конца шоколадных владений. Мне показалось, что девушка сразу расслабилась, окончательно и благодарно нырнув в сильные ощущения. Постепенно сгиб локтя стало холодить и я, вспомнив, накрыл прекрасное тело гостьи простыней. Негоже девушке мерзнуть. Только тогда я и обратил внимание, что на сгибе моего локтя проходил ручей бурной юности, оставивший на нижней простыне мокрое пятно. Аккуратно я поднес у носу большой палец. Пахло молодостью, страстью и сексом. Палец чарующе пах женскими секретами, которые только в считанные мгновения становятся почти полностью открытыми мужскому восприятию. Без всяких угрызений совести я вытер руку о похрустывающий край простыни. Хотелось сделать этой миниатюрной девушке что-то нежное и ласковое. Мягко я положил ее на кровать. Она доверчиво раскрыла ноги, пустив к себе полумрак и меня вместе с ним. Мне хотелось поцеловать ее, но я не забыл об экзотике микробов Азии. Идея пришла быстро. Я взял так и не раскатанный пиджачок местного производства и зубами надкусил колечко. Раскатав его, я получил этакий латексный носовой платок. Заботливо я положил его на горячие губы. Девушка даже не шевельнулась, хоть нирвана уже покинула ее мысли. Подождав, пока «платочек» сольется и прильнет к горячей влаге, я нежно провел по нему пальцем, чуть утапливая его внутрь. Сам понимаете, это был жуткий суррогат, но мне было приятно и так, а Фиона сначала робко, потом уверенно купалась в лучах новых ощущений, постоянно теребя мои короткие волосы на голове. Конец пути заставил ее сильно сжать мою голову ногами. Под латексом все ходило ходуном, вызывая у меня жутчайшие позывы, снять эту тонкую преграду. Девушка так извивалась, что кончик носа и борода все же урвали свою порцию женских атрибутов нирваны. Можно назвать меня перестраховщиком, но это так и останется только Вашим правом. Мы все же зажгли свет, перед тем как идти в диковинный санузел. Оказалось, что у небольшой ротанговой или бамбуковой тумбочки на стене висит ночник. Его свет добавил черным краскам все полутона оранжевого, как будто мы собирались проявить старую пленку. Оказалось, что Фиона завернулась в простыню перед тем, как его включить. Смотрелась она потешно, я показал ей, как это нужно делать, скрестив простыню на груди и завязав кончики на шее сзади. Она доверчиво отдала свое тело в мои руки. Я не удержался и все же бегло осмотрел тело моей «фарфоровой статуэтки» через притушенный простыней свет и без того тусклого ночника. Девушка поняла это сразу, но возражать не стала, просто отвернулась и спрятала глаза от стыда. В санузле оказалась небольшая бамбуковая скамеечка, назначение которой для меня при первом посещении оказалось тайной. Вот на ней я и сидел, поливаемый водой комнатной температуры из бочки. Фиона делала это, стараясь максимально отставить свое тело. Я подозревал, что для нее вода была просто слишком холодной. Тем не менее, она, предварительно намылив, старательно разминала и поглаживала мое тело. Это было скорее приятно, чем эротично, но мой горн так и не сменил ипостась в свисток, оставаясь готовым к неудавшимся подвигам. В санузле свет и без того тусклого ночника давал просто «толстые» намеки на видимость, тем не менее, это был уже не полный мрак. Девушка тоже старательно пыталась разглядеть сильно интересующую ее часть моего тела, и ее попытки скрыть это были довольно неуклюжими. Мне стало просто интересно, как она будет вести себя при свете. Я встал и попытался найти выключатель. Это был провал, я ощупал все доступные моему пониманию места, выключателя не было. Девушка тихо хихикнула у меня за спиной. - Включи свет, пожалуйста, - сдался я. Ларчик открывался просто, если бы было что открывать. В санузле просто не было света. Фиона включила тусклую лампочку, которая оказалась на стене комнаты. И все же все стало довольно хорошо различимо. Девушка не спешила возвращаться. - Иди же сюда, где ты там прячешься, - позвал я. – Кто-то же должен потереть мне спину. Она зашла, робко потупив взгляд, и пристроилась позади меня. Я успел разглядеть в приемлемом освещении лишь только миниатюрные ступни, плечи спрятанных за спину рук, собранные в какой-то бутон на голове практически черные волосы и пылающее даже в слабом освещении лицо. - Почему ты стесняешься? – спросил я. – Неужели никогда не видела мужчину. - Видела, - тихо ответила она из-за моей спины. - Ну и в чем дело? – спросил я. - Не так близко, - был ответ. – Не касалась. - Неужели ни разу? – уточнил я. - Так ни разу. Она терла своими маленькими ручками мою спину и плечи, казалось, задавшись целью протереть там дыру. Я поймал ее скользкую от мыла руку далеко не с первого раза. Все же она позволила это сделать, и я как стесняющегося ребенка вывел ее из-за спины. - Сколько тебе лет? – спросил я. - Двадцать. - Однако кто бы мог подумать, - сделал я себе заметку мысленно. Она терла мою грудь, колени и бедра, протирая дырку ниже только взглядом. При этом она старалась максимально отстраниться от меня. Я вычислил момент и поймал обе ее руки за запястья, чуть придвинув к себе. Она продержалась секунд пять и присела. Я положил ее руки на свои бедра, выпрямил спину и, слегка раздвинув ноги, дал ей опять свободу. Неподвижность длилась довольно долго. Робкая маленькая ручка коснулась моего горна. Ощущение было каким-то неверным. Забытый пиджак, немного приспущенный, так и болтался на горне. Фиона неуверенно охватила ствол и сделала рукой «туда-сюда», вопросительно посмотрев на меня. Ее лицо опять начало наливаться густым пурпуром, и она попыталась нагнуться к горну. - Не нужно, - остановил я ее. – Сними это и просто помой. - А ты? – спросила она, глядя на слегка подрагивающий горн. - Я в порядке, снимай. «Боже, боже, боже…» - сказал бы герой мультика про охотников на драконов. Она ухватилась за кончик латексной пимпочки и потянула на себя. Нет, было не больно, просто, таким образом вряд ли можно было осуществить задуманное. Мне стало по-настоящему смешно, но я не прерывал ее попыток. Кипевшее, чуть ли не светившееся в полумраке лицо Фионы стало еще и озадаченным. Она немного ослабила и опять натянула пиджачок. Я наблюдал, чуть ли не давясь смехом, от этого мой горн бессистемно подскакивал. Девушка, решив помочь себе, положила вторую ладошку на резиновое колечко. Перед тем как предпринять активные действия она сверилось с моим лицом. Может, она хотела убедиться, что мне не больно. Ее серьезное пылающее от смущения лицо разрушило мои баррикады. Я рассмеялся. - Тяни, - только и смог выдавить я. Преданно глядя мне в глаза, она потянула, потом еще и еще, пока громкий щелчок не возвестил о ее успехе. Поскольку пиджачок был тоже намылен, пена щедро забрызгала теперь уже удивленное личико моей неожиданной знакомой. Глаза девушки немного удивленно хлопали, одна рука держала обмякший пиджачок, а вторая ствол освобожденного горна. Я плакал. Плакал не от горя или боли – от смеха. Личико девушки казалось озадаченным, даже скорее обиженным. Надутые губки напоминали детское преддверие к слезам. - Все нормально, - поспешил успокоить я Фиону. – Мне не больно. Я накрыл ее руку, держащую мой горн своей, чтобы девушка не убрала ее. Понемногу обида опять уступила место интересу, к моему удивлению, забрав с собой большую часть смущения. Девушка немного неуверенно начала водить руку туда-сюда, и я смело дал ей свободу. - Зачем тебе это? – спросил я. – Мне и так хорошо. - Интересно, - ответила она, добавив немного жалобно, - пожалуйста. Как тут было отказать? Она немного утомилась, наверное, поэтому все случилось совершенно неожиданно для нее. Она даже дернулась от неожиданности назад. Скорее всего, именно по этой причине первое послание оды радости попало ей на подбородок, шею и частично на простыню, которая была на ней. Второе, третье и дальше до затухания покрыли дорожками и лужицами вытянутые перед собой руки девушки. Фарфоровая статуэтка застыла, наблюдая широко раскрытыми глазами светлые дорожки на своих руках. Я ждал, с удовольствием наблюдая эту картину. Меня накрыло не сильно, скорее формально, всего на несколько мгновений затмив вспышкой предмет моего наблюдения. Фиона наблюдала необычную жидкость, периодически касаясь ее пальцами, а я наблюдал ее. Девушка робко понюхала покрытый блестящей каплей палец, стрельнув украдкой по мне взглядом. - Ну и как пахнет? – спросил я. - Необычно, - ответила она, и, кажется, совершенно неожиданно даже для самой себя лизнула. Личико фарфоровой статуэтки скривилось в мордашку. Девушка смешно почмокала губами и облизнула языком верхнюю губу. - Не вкусно, но и не противно, как рисовый отвар, - наконец нашла она слова. Она с интересом посмотрела на так и не потерявший боевой дух горн. Совершенно не замечая стекающей по рукам жидкости, она вплотную придвинулась. Мою подрагивающую головку с белесыми потеками она наблюдала, наверное, с минуту, иногда хмуря брови или облизывая верхнюю губу. Затем совершенно неожиданно она закрыла глаза и фанатично лизнула, охватив языком горн чуть ли не от середины ствола до самой дырочки. Лизнула и тут же метнулась в комнату. Я смыл остатки пены, справил нужду и вытерся. В комнате скомканная простыня лежала у торца кровати, а девушка пристоилась на самом краю, завернувшись в одеяло. Я лег рядом, легко обняв и придвинув ее к себе. Я уснул под пофыркивания возбужденного, но, похоже, не желавшего продолжения «хомячка». ***** В родную гостиницу я вернулся после обеда. Утром моя девушка-загадка была сильно смущена, скована и неразговорчива. Я даже стал думать, что обидел ее чем-то. Только перед посадкой в такси она робко поблагодарила меня и поцеловала в щеку. Обильный румянец опять залил ее лицо. Девушка просто была совершенно и всепоглощающе смущена. После безумного таксопробега я принял законные два по пол-литра пива в баре и забрался в душ. Прополоскавшись с полчаса, я вылез на свет почти новым человеком. Следов пребывания Коли в номере практически не было. О его скором посещении говорила лежащая на кровати развороченная коробка с презервативами. Пожелав ему не стереться на немецких нивах, я спихнул коробку на пол и завалился в койку. После жары и духоты благословенная кондишка номера была чем-то запредельным. Закутавшись в прохладную нирвану номера, я уснул. Кто-то довольно ощутимо постучал в дверь. Похоже, это было уже не в первый раз. По напору я не смог предположить кого-то еще кроме моего друга. - Неужели Колян нажрался и не смог справиться с ручкой или его вообще принесли? – подумал я, добавив вслух. – Николя, заползай уже, открыто. Неужели ты думаешь, что я буду опять таскать тебя по номеру. Дверь открылась, и чей-то неуверенный голос от порога сказал: - Привет, можно войти? - Вот на…, - ругнулся я, стряхнув полотенце со спинки кровати, и вышел из спальни. – Входите. В комнату немного неуверенно вошла Катрин. Не знаю, что было на моем лице, скорее всего жуткое недоумение. Лицо немецкой туристки обрело уверенность и хитрую улыбку. Она грациозно опустилась в одно из кресел. - Кость-я, я просто зашла сказать, что с твоим прелестным другом все в порядке, - промурлыкала она. – Мы ездили на экскурсию. Он был доволен. - Чудесно, - ответил я. - Почему ты не заходишь к нам? – спросила она, поглаживая рукой одну из ухоженных ножек. Совершенно лишенная волос гладенькая и явно ухоженная нога была хороша. Коротенькие шортики, конечно, не могли скрыть кое-каких излишеств и беспощадного хода времени, но эта ухоженность зрелой и знающей себе цену женщины затмевала все. Если бы еще не гаденькая улыбочка и отвратительные воспоминания. - Неужели ты до сих пор стесняешься своей свинской выходки на балконе? – удивилась она, картинно выгнув брови. – Ты – плохой мальчик, и заслуживаешь хорошей порки, но я тебя готова простить. - Простите, фрау Катрин, - только и смог выдавить я, совершенно, даже просто тотально офигев от сказанного. – Пожалуй, я воздержусь, передавайте привет и презервативы Николаю. - Ну же, Кость-я, брось ты смущение, приходи, мы будем проводить время весело, - одарила меня Катрин очередной гаденькой улыбочкой, жадно осматривая мое тело, как будто выбирала кусок мяса в магазине. – Познакомишься поближе с Эрмой. Я молчал и хмуро смотрел на стильную, красивую и поразительно противную лично для меня даму, не зная как ее выставить. Катрин поднялась с кресла, прошлась по комнате, специально довольно ощутимо задев меня два раза. Потом остановилась напротив меня и хищно ухмыльнулась. - Ты хороший жеребец, - лучезарно и холодно улыбнулась она снова. – Не теряй момент. Потрепав меня за щеку, как ребенка, она выгнула спину и, виляя бедрами, вышла в прихожую. Стукнула входная дверь. - Растудыт-твою дивизию, - прошипел я. – Да пошла ты огородами кучерявыми через задний проход с вывертом! Да что ты о себе там возомнила, извращенка немецкая! Ну не в морду же ей было дать за такое свинское поведение. Женщина все-таки, да еще и красивая. Скидывая раздражение, я сильно пнул валявшуюся у кровати коробку с презервативами. Она подлетела и стукнулась о косяк, рассыпав веером разноцветные квадратные упаковки. Хотелось кого-то порвать. - Ля, надо было опять загнуть ее прямо тут и, натянув на голову гребаные шортики, отходить ее потерявшую стыд дырку, чтобы ноги потом не сходились неделю, - пришла злая мысль, тут же оставив осадок брезгливости в душе. Нет, теперь я был точно уверен, что Катрина мне противна. Наклонности же садиста во мне были не настолько сильны и самое главное желанны, чтобы с наслаждением ломать ее хамские манеры. ***** День дальше пошел наперекосяк. Сначала оказалось, что по какой-то причине отсутствует мой костюм, который я оставил для глажки. Горничная новой смены, испуганно хлопая глазами, сообщила, что невыспавшаяся горничная прошлой смены, видимо, погладив мой костюм, отнесла его в другой номер. Послали гонца к горничной домой. Потом оказалось, что в том номере изволит отдыхать постоялец, вывесив табличку «не тревожить». Пришлось искать администратора, который попытался мне заговорить зубы и погладить какой-нибудь другой костюм. У меня был другой костюм, и я даже мог его сам погладить, но мне хотелось чьей-то крови. После того, как мой взгляд потемнел до критической отметки, администратор все же нашел в себе силы потревожить постояльца, но обнаружилось, что костюма в номере нет. Мне стало даже немного смешно, когда обнаружилось, что все это время он преспокойно пролежал так и не поглаженный в корзине с чистым бельем. И все же гадкое настроение было возвращено на место, когда я обнаружил в санузле номера лужу, намочившую мне ноги. Подтекала труба сливного бачка унитаза. Злоба перешла в разряд тупого безразличия, видимо, спалив выброшенный организмом адреналин. Притащившей глаженный костюм горничной я показал текущую трубу, оделся и вышел в город. Я шлялся на каких-то окраинах городка, совершенно не заботясь о своей безопасности, где-то на задворках сознания все еще бродила мысль, что кто-то пристанет ко мне и можно будет с легким сердцем организовать уютную драку. Возможно, мое желание отражалось на лице, так как ко мне даже ни разу не пристали охочие до милостыни попрошайки. Становилось скучно. В каком-то огороженном дворике, отдаленно напоминавшем гостиницу, где кутили однокурсники Фионы, слышались довольно громкие английские реплики. Любопытство привело меня к забору. В небольшом дворике довольно рослый покрытый рыжими волосами мужик в шортах и пестрой гавайской рубашке держал за руку девчушку и выговаривал, что-то обильно жестикулируя, окончательно пожелтевшему от напряжения довольно молодому вьетнамцу. Мужик обильно потел, о чем говорила взмокшая на спине рубашка и капельки пота на лбу. Практически раздетая девчушка, которая еле касалась земли ногами из-за того, что рыжий мужик держал ее практически навесу, свободной рукой судорожно пыталась удержать какие-то вещи, похожие на одежду. Все оказалось просто. - Я заплатил тебе деньги, сколько ты просил! - вещал волосатый мужик вьетнамцу. – Ты привел мне проститутку, которая убежала скорее, чем я успел снять до конца штаны. Ты, сукин сын, опять привел мне девку, которая снова изображает из себя невинную невесту! Эта сучка не дает мне ни сзади, ни спереди! Я тебе клянусь, если ты сейчас же не отыщешь мне подходящую дыру, я трахну тебя самого в задницу, да еще и деньги потом вернуть заставлю! - Тяжела судьба честной проститутки, - почему-то подумалось мне. – Тяжела и терниста. Мужик, выслушав что-то в ответ от горе-сутенера в следующий момент уже держал второй рукой за шиворот и его. Из соседнего домика выглянул еще один здоровенный по местным меркам детина, видимо товарищ рыжего. Увидев картину, он усмехнулся и снова исчез за дверью. - Камрад, - позвал я из-за забора. Рыжий мужик и на меня поглядел возмущенно. - Ты зря шумишь, - спокойно сказал я ему. – В их дырки величиной с карандашную точилку только карандаш и влезет. Не третируй девок, порвешь еще. Попроси, чтоб этот стручок приволок тебе дамочку постарше, которая уже разродилась хотя бы раз. Как ни крути, шанс у твоей европейской балды только там и будет. Мужик еще момент смотрел на меня затуманенными алкоголем глазами, а потом что-то сказал сутенеру. Я не расслышал сказанного. Вьетнамец, услышав рыжего детину, так усердно закивал головой, что, казалось, она сейчас оторвется. - Ну вот, доброе дело, - грустно подумал я, отваливая от забора. Ноги привели обратно на набережную. Море, заходящее солнце и порхающие в своих разноцветных ярких одеждах женщины сделали свое дело. От сердца отлегло. Поздно вечером, сменившись со смены, мою практически холостяцкую келью навестила Квэн. Девушка охотно вытребовала свою долю ласки. К моим размерам она уже вполне адаптировалась, и процесс шел слаженно, доставляя удовольствие уже обеим сторонам. Провожать, как обычно, я ее не стал. Пожалуй, это было первое хорошее событие за день. И хорошо, что случилось оно, на ночь глядя. ***** Утро нашего последнего дня пребывания в гостинице для меня было хорошим. Ночь я просто спал. Женщины не снились совсем. Напрочь отсутствовала и утренняя «палатка». Что и не говори, девки за эти дни капитально выдоили меня. По этой причине тихий стук в дверь в девять с четвертью утра меня немного озадачил. Вот совершенно не хотелось мне видеть нахальную физиономию Картин. Коля бы вошел и без стука, значит, это был не он. Глазок на двери отсутствовал, пришлось открыть на удачу. На пороге стояла Квэн, появившаяся тут в совершенно неурочное время. - Заходи, - открыл я дверь немного удивленно. – У тебя что-то случилось? Она зашла в прихожую и остановилась, замявшись, как школьница. Посмотрев на нее, я прошел в комнату. Спустя десять секунд, я опять заглянул в прихожую, не увидев гостьи. Она так и стояла в прихожей, нервно теребя в руках подол своего светло-голубого сарафана. - У тебя что-то случилось? – опять спросил я. - Нет, - коротко ответила она, тут же добавив, как будто боялась, что уже не сможет начать, - забери меня с собой, я знаю, что ты скоро уедешь! Повисло неловкое молчание. Я с недоумением пытался осознать, что произошло, а девушка с мольбой в глазах смотрела на меня. - Тебя муж выгнал? – спросил я осторожно. - Нет, она старый, он меня любит, - продолжала она смотреть на меня с надеждой. – Я хочу уехать с тобой. Я буду тебя любить, я хорошая, я все могу делать по хозяйству. - Прости, но у меня жена, - соврал я, немного опешив от такого оборота дел. – Я не могу. - Я буду ее любить, - с надеждой ответила девушка. – Я буду ее слушаться, я буду убирать и стирать. Если она будет ругаться, я могу жить в другом месте. - Прости, я, правда, не могу, - ответил я. – Ты хорошая девушка, но слишком много проблем. - Я знаю, - опустила она голову, - я знаю. Прости. Тогда сделай мне ребенка. Я не болею. У меня есть медицинская книжка, я сдаю анализы каждый месяц, а муж старый, он меня не трогает уже давно. Я хочу ребенка. Я вертел в руках официального вида книжку с логотипом гостиницы и кучей каких-то отметок внутри и думал о непростой судьбе этой милой девушки. Это была чужая жизнь, это были чужие нравы, это была чужая страна, и мне откровенно было жаль ее. Внешне такая довольная жизнью девушка оказалась далеко не так счастлива, как показалось на первый взгляд. - Неужели нельзя завести ребенка от кого-то из твоих знакомых? – спросил я, - это не так сильно будет бросаться в глаза. - Нет, ты не понял, - посмотрела она мне в глаза и быстро-быстро затараторила, иногда коверкая слова. – Я хочу ребенка от белого. Такие дети очень красивые, у них обычно больше шансов хорошо устроиться, а девочек охотно берут в жены, даже увозят к себе. Ты не думай, муж согласен, он меня любит. Он вообще добрый. Я оставлю ребенка, даже если первой будет девочка, хотя у нас так не делают. Муж сам сказал, что пусть будет даже девочка. Пожалуйста. У меня сегодня и завтра самые хорошие дни. Пожалуйста. Я озадаченно смотрел на нее, она с надеждой на меня. С одной стороны мне было бы совершенно нетрудно и даже приятно сделать это, с другой – знать, что где-то бегает мой отпрыск, было бы весьма напряжно для моего мироощущения. Девушка, наверное, поняла, что ее просьба мне не по душе и опустила глаза. - Вот черт, ну не выполнить просьбу, так хоть утешить, - сказал я сам себе, подхватив легкую и податливую Квэн на руки . Девушка совершенно перестала бояться меня. Видно, что процесс теперь доставлял ей немалое удовольствие, потеряв окраску страха. Любимой позой оказалась «наездница». Видимо, сверху она сама контролировала глубину и силу, что придавало ей больше уверенности. И все же сквозь радость секса чувствовалась напряжение скорой утраты. То и дело я замечал на ее лице тень печали, облако задумчивости или пятнышко сожаления. Даже исполнив последний аккорд симфонии, она оставалась печальной, а в уголке глаза угадывалась зарождающаяся слезинка. - Не расстраивайся, - попытался утешить я девушку. – Ты симпатичная, у тебя получится. - Я - некрасивая, - прошептала она. – Я – некрасивая, никто не обращает на меня внимания, ты единственный, кто у меня был. Наши девушки постоянно находят тут мужчин, даже во время работы не боятся делать это за деньги. Меня никто никогда не хотел. Квэн окончательно разревелась. Я - просто мужчина, женские слезы для меня – такое же запрещенное всеми конвенциями оружие, как и для всех остальных. В душе у меня что-то сильно хрустнуло и дало течь. Знаю, что глупо. Тем более глупо, что до сих пор ни одна соотечественница не смогла уговорить меня на такую глупость. Я не собирался еще ни жениться, не заводить детей, хотя моя мама уже давно выедала мне плешь словом «пора». Будь оно неладно, я сделал все по правилам. Самая лучшая поза, самое лучшее время, даже самый лучший момент. Ноги Квэн трепетали на моих плечах, придерживаемые рукой. Подождав, когда волна накрыла девушку, чтобы открылась шейка матки, я сделал то, чего она так сильно желала. Однако все оказалось далеко не так, как раньше. В душе, как и в тот раз на пляже с Ириной, разлилось необычное чувство. Все же есть что-то чарующе особенное в оргазме лично для меня, когда девушка просит осуществить это именно в ней. «Фарфоровая статуэтка», которую отчасти можно было теперь назвать «моя», лежала на спине, закрыв глаза. Ноги ее еще безвольно подрагивали, поддерживаемые моей рукой у моих же плеч, руки комкали свернутую на груди простыню, а лицо сияло светлой улыбкой, которую не портили даже слегка подкрашенные тушью дорожки слез. Начав дело, я обычно довожу его до конца. Я продержал Квэн в положении «чашка-лодочка» еще минут пять. Раз уж она получила надежду, пусть она сбудется событием. Потом мы стояли в душе, нежась под струями. С какими-то угрызениями совести, выпроводив девушку, я скрупулезно вымылся Колиным «Миромистином», так как мой «Хлоргексидин» закончился. Странное было чувство, как будто я чем-то обижаю ее память таким поступком. Когда я вышел из санузла, Квэн уже была одета. Немного измятый сарафан, пожалуй, слегка выдавал ее. Поцеловав меня в щеку и заглянув лучащимися счастьем глазами в мои глаза, она выпорхнула в чужую жизнь. ***** Коля был мрачен. - Ля, Котян, не доставай, - попросил он прямо с порога. – Я в глубокой печали по причине того, что не могу понять, что болит сильнее башка с перепою или хобот с переклепу. Оказалось, Колю сопроводила к нашему номеру Эрма, которая немного смущенно топталась за дверью. Лицо у знойной брюнетки было тоже немного подмятым, а в глазах имелись наметки печали. Я даже удивился, подумав, что у них тоже принято печалиться, а не только хамить. - Пива хочешь? – спросил я. – Заходи, надеюсь, ты без Катрин. - Почему ты ее так не любишь? – спросила Эрма, принимая у меня из рук открытую банку пива и высокий бокал. – Она красивая и тебя постоянно вспоминала. - По кочану, - ответил я на русском, стараясь закончить разговор. Эрма сказала фразу по-немецки, немного смутившись под моим взглядом. - Что? – спросил я на английском. - Ничего, - ответила девушка, слегка покраснев. Мы пили пиво и смотрели на лениво ползающего по номеру в потугах собрать вещи Колю. Странно, но эта фрау у меня не вызывала негатива. Симпатичная, в меру вредная девица вполне подходящая для нормальной компании. По крайней мере, так мне подсказывало чутье. К моему величайшему облегчению Катрин не вышла нас провожать. Эрма же совершенно без стеснения целовалась с Колей взасос, пока кроме нас никого на автобусной площадке не осталось. Водила не сигналил, народ не роптал, да, это была - не Родина. Оборвав поцелуй, она смахнула скупую слезу и быстро пошла к гостиничному входу. - Эх, Эрма, фрау Эрмитаж, - протянул Коля с сожалением в голосе. – Спасибо, чертовка немецкая. Помнить буду, не забуду. - Хорошая девушка, - почему-то согласился я. - Елки-метелки, - сказал Коля голосом какого-то мультяшного героя, посмотрев на меня. – Опять в самолет. Нужно готовиться. ***** - Котян, ну ты прикинь, у меня были две русские бабы, две немчуры охренеть сколько раз и ни одной азиатской куклы, - разочарованно сказал Коля, сидя на диване у меня дома. – Ля, Котян, это же глобальный поездец. Поехали, называется во Вьетнам. - Ты и Картин успел обаять, - скривился я, вспомнив наглую фрау. - Есть такое дело, - замялся Коля. – Правда, точнее будет сказать, что в первый раз она меня поимела. Потом уже трио случилось. Зря ты не присоединился, погоняли бы полным приводом в четыре колеса. Блин, ну какой облом-то с вьетнамками!!! - Ничего, Коля, хоть ты и Вася, но вполне сможешь снять тут казашку или калмычку, - утешил я друга. – По пьяной лавочке никакой разницы не увидишь. Это сообщение отредактировал waif-cat - 06-03-2011 - 22:28 |