Оскал национализма или очередная тупая пиар-акция?

Письма 201 шуцманшафт батальона из Белоруссии.
Ув. guralyuk в своих заметках продолжает исследовать деятельность 201 шуцманшафт батальона («Нахтигаль» + «Роланд», ага) 62 полка 201 охранной полицейской бригады (дивизии) в Белоруссии. Настоятельно рекомендую с ними ознакомиться.

Мне, в свою очередь, удалось отыскать несколько документов, проливающих свет на то, как проходила у них «служба». Это письма шуцманов митрополиту УГКЦ А.Шептицкому, написанные на протяжении 1942 года. Хранятся в фонде греко-католической митрополичьей консистории (корреспонденция митрополита А.Шептицкого) Центрального государственного исторического архива Украины во Львове.

Итак, первое письмо.

Курінь ім. полк[овника] Євгена Коновальця.(так называли сами себя шуцманы-Н.)
Франкфурт-[на]-Одер[і]

13 березня 1942 [р.]

Ваша Ексцеленціє!
Залишаючи місце нашого кількамісячного постою та вишколу у Франкфурті, виїжджаємо на східний фронт у бій з більшовиками.
В тій так важливій хвилині для нас ми пам'ятаємо про Вас, нашого дорогого батька й опікуна. Не знаючи, яка доля нас там жде, чи всі останемо в живих чи ні, просимо Вашого батьківського благословення для нас на твердому нашому вояцькому шляху і для наших, родин, що остались без опіки у наших засніжених, студених селах.
Водночас, бо не знаємо, чи матимемо змогу своєчасно це зробити, просимо вас, Ваша Ексцеленціє, прийняти щиросердечні синівські побажання веселих свят Христового Воскресення. Нехай Господь дасть, щоб радісні цьогорічні Великодні були величним довгоожиданим воскресним закінченням нашого довголітнього страждання, нашого довгого, тяжкого всенародного «Великого посту» та щоб Ваша Ексцеленція ще поблагословила нас всіх, нашу цілу зболілу національну сім'ю на нове, радісне життя.
Ми дякуємо також за це, що Ваша Ексцеленція приділила нам священика для духовної опіки над нами.

Побігущий Євген, майор і курінний;
Роман Шухевич, сотник; М. Бригідний, сотник;
Павлик, поручик; Герман Омелян, ад'ютант;
В. Головацький, курінний лікар.

Ф. 201.- Оп. 1.- Д. 30.- Л. 13—14. Рукопись, оригинал.

Ф. 201.- Оп. 46.- Д. 2694.- Л. 126. Машинопись, оригинал.

В этом письме, за исключением естественного чувства «тоски по родине», также нет ни слова о какой бы то ни было фронде или недовольстве. Наоборот, я бы сказал, присутствует гордость за успешную службу, удостаивающуюся даже благодарностей немецкого командования.
На этих благодарностях стоит остановиться отдельно. Во-первых, эти слова Побигущего являются подтерждением слов Шухевича в письме тому же Шептицкому, написанному летом 1942 г.: «Ваша святейшая экселенция. У нас дела идут хорошо, немцы удовлетворены нашей работой» (их приводит в своей статье Л.Поддубный). А, во-вторых, судя по письму, немцы действительно были довольны службой украинских шуцманов, а от письменных благодарностей и до наград недалеко. Поэтому «Железные кресты», которыми, как утверждают просоветские историки, были награждены некоторые украинские шуцманы, в том числе и Шухевич, вполне могли иметь место.
Будем искать информацию дальше.

Зато разительно отличается от двух предыдущих писем третье письмо, написанное в промежутке между 30 сентября и 16 октября (получено Шептицким) 1942 года.

Ваша Ексцеленціє,
мій предобрий Батьку!

Аж соромно мені, що так довго не писав. Але якось важко було зібрати себе докупи, щоб собі наказати: пиши, це ж твій обов'язок. Сама поворотна їзда через Краків—Відень—Берлін—Білосток— Мінськ— Вітебськ була дуже томляча. Повна несподіванок і пригод, що їх створюють дикі обставини т[ак] зв[аного] «другого фронту». Залізничні шляхи бувають підміновувані, і то дуже часто нерідко бувають обстрілювані поїзди скорострілами. Цей останній місяць, то є вересень, був повний таких несподіванок. В останніх часах партизани, що тепер є правильними військовими формаціями, стали дуже агресивні.
Дня 30 вересня похоронив я в збірній могилі двадцять шість найкращих, найвідважніших хлопців з нашого куреня, з чотарем Кашубинським Романом на чолі. Цілу чоту, що конвоювала наших ранених з поля бою до місця постою, висікли партизани після довгого бою в пень. Не стало вже було [а]муніції. Страшенно важко і боляче було мені їх хоронити. Не такого фіналу наших змагань ми очікували. В добавку дальші упокорювання, все те витворює стан психічної депресії так в старшин, як і в стрільців. Не бачимо кінця. Березовими хрестами встелюємо наш вояцький шлях, що колись мав іти на Київ. Кочуємо аж по багнах Білорусії й надію вже тратимо, чи доведеться нам ще зобачити золотоверхий [Київ]; чи, може, прийдеться встелити молодим трупом чужу землю, за чужу справу. Я не годен до себе прийти, взяти себе в руки від тих похоронів. Довгий гроб ось перед моїми вікнами. Щоденно його бачу, і стає він докором переді мною. На днях їду в Могильов, а звідтам, правдоподібно,— в службову поїздку в Берлін. Може, вдасться мені звільнитися з тієї цілої історії. Маю досить вже того «війська». Хоча, з другої сторони, совісно покидати хлопців, які мене люблять і мені довіряють.
Вашу Ексцеленцію згадуємо всі при кожній нагоді. Не лише в Галичині, але й тут на Білорусії, де ще лунає українське слово, там Вас згадують і люблять, як батька. Для моїх хлопців та наших всіх старшин Ви, Ексцеленціє, найбільший авторитет. Недавно в розмові з союзниками впало менш поважне слово про єпископів. Наш старшина з місця зареагував, кажучи, що у нас інакші відносини, а найбільш поважним й авторитетним українцем є наш Митрополит (сказав це майор Побігущий). Наша молодь ще не зла. Хоча, може, мало здисциплінована і життєво не вироблена. Прошу простити мені так[у] довгу мовчанку.
Руки цілую Вашої Ексцеленції та прошу благословення для себе і моїх парохіян-жовнірів.
Вірний та вдячний син у Христі о. Всеволод.

Ф. 201.- Оп. 46.- Д. 2693.- Л. 40—41. Рукопись, оригинал.

Как следует из этого письма, в сентябре 1942 г. белорусские партизаны активизировали свои действия и благостная служба нахтигалевцев и роландовцев кончилась. Можно, кстати, идентифицировать и «сотню» 201 батальона, которой партизаны нанесли поражение. На одном из допросов упоминавшийся в предыдущем посте А.Луцкий показал, что в первую «сотню» батальона, которой командовал Шухевич, входили три взвода: первым командовал сам Луцкий, вторым-поручик Линда, а третьим-хорунжий Коцубинский, который погиб в боях в Белоруссии. Судя по всему, этот Коцубинский и упоминавшийся в письме Роман Кашубинский – одно и то же лицо.
Таким образом, партизаны «высекли в пень» взвод именно 1-ой сотни, которой командовал .Шухевич
Проясняются и последующие события. По всей видимости, понеся такие потери (напомним, батальон насчитывал всего 650 чел.) шуцманы не «взбунтовались» и не вышли из под немецкого командования (как утверждает украинский официоз) , а попросту сбежали из насыщенного партизанами района в укреплённый пункт возле Лепеля.
Здесь также следует остановиться и на результатах службы 201 шуцманшафт батальона. Украинские историки утверждают, что всего нахтигалевцы и роландовцы уничтожили около 2000 белорусских партизан.
Однако, как мы видим из текста письма, встреча с реальными партизанами вызывала у украинских полицаев «псыхычну» депрессию. Таким образом, вероятней предположить, что на самом деле шуцманы воевали не с партизанами, а проводили карательные операции по деревням, поддерживающим партизан, при этом тщательно скрывая свою принадлежность к ОУН. И жертвами их, в основном, становились не «агрессивные» партизаны, а мирное население этих деревень. Хотя, конечно, этот вопрос, как и количество жертв, требует ещё дальнейшего уточнения.

И, наконец, последнее письмо.

Постій, дня 30 грудня [19]42[р.]

Ваша Ексцеленціе!
Прошу прийняти щирі желання веселих свят та щасливого нового року. На жаль, не дозволяє мені здоровля залишитись тут, і тому вніс прохання о звільнення.
Щиро дякую за сердечні слова, якими дарили нас і скріпляли до боротьби проти більшовиків.
В наших мольбах просимо Всевишнього о здоровля й літа многі для нашого дорогого Князя Церкви.
Щиро відданий
Побігущий Євген.

Ф. 201.- Оп. 46.- Д. 2691.- Л. 78. Рукопись, оригинал.

Украинские историки утверждают, что причиной отказа шуцманов от подписания контракта на следующий год службы в 201 охранной полицейской дивизии и последующего расформирования батальона стало пренебрежительное отношение к полицаям немецкого командования. Это же утверждал на допросах и Луцкий: «Немцы не только не дали нам самостоятельности, а наоборот отодвинули на последний план». Думаю, что и историки и Луцкий лукавят. Как мы видили из предыдущих писем, немцы к украинским шуцманам относились вполне нормально, выписывая им даже благодарности, а, возможно, и кресты. Скорей всего, причиной отказа от дальнейшей службы, стало не пренебрежение немцев, а значительные потери, которые понёс батальон при столкновениях с реальными партизанами. Как указывал тот же Луцкий, Центральный Провод ОУН видел в 201 шуцманшафт батальоне «ядро будущей украинской армии». А с такими потерями, учитывая небольшую численность батальона, недолго было уложить в белорусскую землю и весь личный состав.
Косвенно об этом свидетельствует и последнее письмо Побигущего, указавшего в качестве причины отказа от дальнейшей службы в батальоне не недовольство немецкими порядками, а пошатнувшееся здоровье. Конечно, ситуация с Побигущим не может служить примером для всего состава батальона, так как он один из немногих продолжил впоследствие службу у немцев уже в дивизии СС «Галычина», а основной состав перешёл в УПА. И, тем не менее, он показывает, что недовольства политикой немцев в батальоне не было.

А именно, продолжаем во исполнение президентского указа «утверджувати в суспільній свідомості об'єктивну оцінку діяльності визначного військового та політичного діяча України» Романа Шухевича.
Сегодня я представляю вниманию ув.френдов протокол допроса человека, без упоминания о котором не обходится ни одна статья о нашем «герое». К сожалению, ранее его показания полностью практически нигде не публиковались, хотя отдельные фразы или небольшие фрагменты кочуют из статьи в статью.
Между тем, свидетельства этого человека по-своему уникальны и, невзирая на некоторые неточности, всё же позволяют пролить свет на тёмные моменты биографии «Нэскорэнного».
Немец, родившийся на территории Галиции, и успевший в молодости повоевать в рядах австрийской армии, а после занимавший командные должности в украинской галицкой армии. В 1940 – 1943 гг. был референтом по украинским делам при генерал-губернаторе Г.Франке и губернаторе дистрикта «Галиция» бригадефюрере СС О. Вехтере, руководил отделом "По делам населения и обеспечения в Галиции". С 1943 г. возглавлял Войсковую управу по формированию дивизии СС «Галичина». В 1945 г. был захвачен советскими войсками, осуждён как военный преступник, отбывал наказание в одном из лагерей на территории РСФСР, где и умер в начале 50-х годов.

Интересно, что в процессе следствия над полковником Бизанцем тема Шухевича не поднималась. Чекистов, прежде всего, интересовали вопросы создания дивизии СС «Галичина», участие в этом Украинского Центрального Комитета, личность проф. В.Кубийовича и т.п. Лишь позднее, в ходе активных мероприятий по розыску «Волка», сотрудники МГБ УССР заинтересовались «немецким» прошлым и связями Шухевича. В связи с этим, в 1949 году по просьбе украинских коллег сотрудники Второго Главного Управления МГБ СССР повторно допросили осуждённого Бизанца.
Вот с этими прелюбопытнейшими показаниями и предлагаю ув.френдам познакомимся. По ходу дела я позволю себе некоторые комментарии и дополнения из других документов.
РОТОКОЛ ДОПРОСА







осужденного БИЗАНЦА Альфреда Иогановича




от 23 ноября 1949 года


Об ответственности за дачу ложных показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.

Вопрос: Кто известен Вам из числа украинских националистов по фамилии ШУХЕВИЧ?
Ответ: Из числа украинских националистов по фамилии ШУХЕВИЧ мне известно несколько лиц, а именно: доктор юридических наук ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, его брат ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, являвшийся прокурором, и сын последнего — ШУХЕВИЧ, имени и отчества которого не помню, украинский националист, возглавивший впоследствии деятельность украинских националистов в западных областях Украины. С доктором юридических наук ШУХЕВИЧЕМ я познакомился в 1919 году, в период моей службы в так называемой "Украинской Галицийской армии", где ШУХЕВИЧ командовал 4-й бригадой. После 1920 года ШУХЕВИЧ проживал в городе Львове, по улице Сикстусской, ныне Жовтневой, и работал адвокатом до 1939 года. С 1940 по 1944 года ШУХЕВИЧ работал адвокатом-защитником в городах Кракове и Львове.
При отступлении немцев из Львова, ШУХЕВИЧ выехал в американскую зону оккупации Германии, в Баварию и с 1944 года о нем мне ничего неизвестно. Об этом ШУХЕВИЧЕ мне известно еще то, что он состоял в организации украинских националистов и примыкал к мельниковскому направлению. В настоящее время ему около 70 лет.
Его младший брат — ШУХЕВИЧ, лет 67—68, известен мне также с 1919 года, когда он служил войсковым судьей в "Украинской Галицийской Армии". После 1920 года этот ШУХЕВИЧ проживал в гор. Львове и работал окружным прокурором некоторое время, затем ушел на пенсию. С 1940 года я его более не встречал во Львове и после этого о нем мне ничего неизвестно. Из трех сыновей, которых, как мне известно, имел ШУХЕВИЧ, я был знаком только с его старшим сыном, впоследствии ставшим "комендантом" так называемой "Украинской повстанческой армии".
Вопрос: Расскажите подробнее о Вашем знакомстве с ШУХЕВИЧЕМ, известном Вам как "комендант" "Украинской повстанческой армии"?
Ответ: С ШУХЕВИЧЕМ я познакомился в декабре месяце 1939 года в городе Кракове, в комитете украинских националистов, который возглавлялся заместителем главаря украинских националистов Андрея МЕЛЬНИКА — Романом СУШКО. Комитет националистов в Кракове помещался по улице Зеленой, доме 26, в котором с марта 1940 года был размещен "Украинский центральный комитет". В начале декабря месяца 1939 года я как заместитель председателя немецкого командования "по украинским делам в Польше" Ганса КОХА, принимал в здании указанного комитета группу украинских националистов во главе со Степаном БАНДЕРОЙ, освобожденных в сентябре того же года немецким командованием из польских тюрем. В этой группе националистов был и ШУХЕВИЧ, с которым я поздоровался и при этом вспомнил, что я близко знал его отца. Во время приема я опрашивал БАНДЕРУ Степана о содержании его и других националистов в польских тюрьмах. После этой встречи с ШУХЕВИЧЕМ, я его не видел и не слышал о нем ничего вплоть до августа месяца 1940 года. В 1940 годуя встретил ШУХЕВИЧА в городе Криница, известном курорте в Краковском воеводстве Польши, где он обучался в созданной немецкой разведкой диверсионно-разведывательной школе.
Вопрос: Расскажите подробнее об этой Вашей встрече с ШУХЕВИЧЕМ и немецкой диверсионно-разведывательной школе в Кринице, в которой он обучался?
Ответ: В мае месяце 1940 года немецким разведывательным органом в городе Кракове "Абверштелле-Краков" были созданы три разведывательно-диверсионные школы в городах Краковского воеводства Польши: Криница, Ясло и Вислок-Вельки. Официально эти школы назывались "рабочими школами" — "Арбайтсдиенстшуле" — и имели порядковые номера: в Кринице "Арбайтсдиенстшуле" № 1, в Ясло — № 2 и Вислок-Вельки — № 3.
Руководителем всех трех школ являлся капитан немецкой армии Эрнст цу ЭЙКЕРН, который одновременно был начальником отдела "Абвер-2" в разведывательном органе "Абверштелле-Краков". Заместителем ЭЙКЕРНА был профессор экономии, он же оберлейтенант немецкой армии ОБЕРЛЕНДЕР.

(Кстати, нам эти школы и офицеры уже знакомы – см. показания сотрудника Абвера, фельдфебеля А.Паулюса.)

Школой в городе Криница руководил немецкий фельдфебель, фамилии которого не помню. Кроме этого фельдфебеля, ни одного немца в школе не было, все преподаватели так же, как и личный состав школы, был из украинцев, уроженцев и жителей Галиции. В школе обучалось 50 человек украинцев-галичан, которые были отобраны для учебы заместителем главаря украинских националистов Андрея МЕЛЬНИКА — СУШКО Романом. Преподавателями школы были также украинцы-галичане, которые еще до 1939 года прошли подготовку в созданных немцами школах. Таких преподавателей было пять. Кроме них, в школе было человек 4—5 инструкторов, из числа обучавшихся, которые занимались с личным составом ежедневной строевой подготовкой. Таким инструктором являлся и ШУХЕВИЧ. Одновременно как имеющий высшее юридическое образование и за националистическую деятельность содержавшийся до 1939 года в польской тюрьме, ШУХЕВИЧ выделялся среди остальных учащихся школы и был там доверенным лицом. В школе в гор. Криница ШУХЕВИЧ находился с момента ее организации, т. е. с мая 1940 года, и до июля месяца того же года прошел там начальную подготовку. Начиная же с 1 июля по 31 сентября 1940 года, ШУХЕВИЧ вместе с остальными учащимися прошел трехмесячный курс обучения. В школе преподавались следующие предметы: военное дело, включая тактику, топографию, знание оружия, а также организацию, тактику и вооружение Советской Армии, разведывательное и диверсионное дело. Кроме того, преподавался немецкий язык, география, история Украины в националистическом духе и украинская литература.
В августе месяце 1940 года я посетил школу в Криницах вместе с вышеуказанным капитаном ЭЙКЕРНОМ и дважды видел там ШУХЕВИЧА, которого запомнил хорошо, так как хорошо знал его отца. ШУХЕВИЧ в то время, как все остальные учащиеся школы, был одет в светло-коричневые френч и бриджи, сапоги, носил пилотку со значком школы: скрещенные лопата и кирка. После этих встреч с ШУХЕВИЧЕМ, во время которых я с ним не разговаривал, я не видел его до 1941 года.

( Здесь нельзя не упомянуть ещё одну интересную подробность пребывания Шухевича в Кракове. Как указывалось в «Справке на руководителя оуновского подполья в западных областях УССР — члена Центрального "Провода" ОУН ШУХЕВИЧА Р. И.», подготовленной в Управлении 2-Н МГБ УССР 16 ноября 1949 г., « из показаний арестованной МГБ УССР участницы ОУН ГОРБОВОЙ Анны, жены б. члена Центрального "Провода" ОУН ГОРБОВОГО Владимира, устанавливается, что ШУХЕВИЧ в г. Кракове дважды организовывал банкеты в честь представителей немецких оккупационных властей в Польше, на которых присутствовали руководители гестапо на территории генерал-губернаторства доктор ФЕЛЬ, ГАЙМ и другие. На этом же банкете присутствовали члены Центрального "Провода" ОУН».)

Вопрос: Где Вы встречались с ШУХЕВИЧЕМ еще и что Вам известно о его деятельности после окончания разведывательно-диверсионной школы в Криницах?
Ответ: После августа 1940 года я периодически бывал в городе Криница, но в разведывательно-диверсионную школу не заходил. От заместителя ЭЙКЕРНА оберлейтенанта ОБЕРЛЕНДЕРА я хорошо знал, что окончившие школу украинцы-галичане направлялись затем с разведывательно-диверсионными заданиями за линию советско-германского фронта для подрывной деятельности в тылу Советской Армии, а также вели контрразведывательную работу среди рабочих польских фабрик и заводов и в лагерях среди польских военнопленных. ШУХЕВИЧ же, как это стало известно потом от него самого и от старшего лейтенанта ОБЕРЛЕНДЕРА, некоторое время еще находился в школе в Криницах, а затем в составе большой группы учащихся школы был направлен в высшую специальную разведывательную школу немецкого "Абвера" под Берлином.
Последующую встречу с ШУХЕВИЧЕМ я имел во Львове, где я с августа 1941 году работал начальником отдела "По делам населения и обеспечения в Галиции". Перед самым нападением Германии на Советский Союз, в начале 1941 года, немцами был создан и направлен в состав действующей немецкой армии батальон украинцев-галичан, который затем участвовал в боях против Советской Армии в направлении Львов—Тернополь—Проскуров—Винница. В составе этого батальона служил и ШУХЕВИЧ, в чине капитана немецкой армии, командуя ротой.
( Выделено мной.)

Командиром этого батальона был майор генерального штаба бывшей польской армии ПОБЕГУЩИЙ.
В сентябре месяце 1941 года немецкое гестапо произвело аресты руководителей так называемого "правительства Ярослава СТЕЦЬКО", созданного украинскими националистами в городе Львове. В связи с этими арестами в декабре месяце 1941 года из района Винницы, где дислоцировался вышеуказанный украинско-немецкий батальон, ко мне прибыл в качестве делегата ШУХЕВИЧ. О приезде во Львов делегата украинско-немецкого батальона я был перед этим поставлен в известность немецким представителем при этом батальоне — Оберлендером, который в тот момент имел чин капитана немецкой армии. Присланный ко мне ОБЕРЛЕНДЕРОМ ШУХЕВИЧ в начале декабря был принят мною в помещении бюро отдела "По делам населения и обеспечения в Галиции", в доме бывшего галицийского воеводства Польши.
С ШУХЕВИЧЕМ я беседовал около одного часа. ШУХЕВИЧ передал мне списки военнослужащих вышеуказанного батальона с адресами их семей и просил меня оказать содействие в охране членов этих семей от возможных арестов со стороны гестапо и от вывоза на работы в Германию. Кроме того, он просил обеспечить эти семьи положенным им пай¬ком и денежным содержанием, что было предусмотрено в свое время немецким командованием.
Во время беседы ШУХЕВИЧ сообщил мне, что произведенные немцами аресты украинских националистов во Львове, а также арест немцами в городе Кракове известного украинского националиста БАНДЕРЫ Степана вызвали среди военнослужащих украинского батальона большое беспокойство за свою судьбу.
( Здесь Бизанц явно путается в датах - «Нахтигаль» в декабре 41 г. находился уже во Франкфурте–на–Одере. Таким образом, либо этот визит состоялся раньше, либо Шухевич приезжал к Бизанцу уже из Франкфурта. Кстати, ниже Бизанц упоминает, что «Нахтигаль» участвовал в боях с Красной Армией именно до сентября 41 г., т.е. здесь фактаж совпадает. Но в данном случае интересно не это. В разговоре Шухевича с Бизанцем, как и в письмах 201 шуцманшафт батальона, вновь не упоминается какая бы то ни было фронда «соловьёв», политические требования, «меморандумы», отказы воевать и мифическое «интернирование». Как мы видим, будущих шуцманов беспокоит одно – как бы в связи с арестом Бандеры не пострадали они сами и их родня. Ну и деньги с пайком, куда ж без них. Всё, политикой здесь и не пахнет.)

На мой вопрос, где находился ШУХЕВИЧ в последний период времени, он ответил, что из разведывательной школы в Криницах, он вместе с другими учащимися был направлен в высшую специальную разведывательную школу в район Берлина.
(Выделено мной.)

Это было, насколько я помню со слов ШУХЕВИЧА, в конце 1940 года или начале 1941 года.
Вопрос: Расскажите, что Вам известно о периоде нахождения ШУХЕВИЧА в немецкой высшей разведывательной школе под Берлином?
Ответ: ШУХЕВИЧ рассказал мне, что высшая разведывательная школа, в которой он обучался, была организована немцами еще до 1939 года. Точное ее местонахождение я не помню, но, видимо, где-то неподалеку от Берлина. Со слов упоминавшегося выше ЭЙКЕРНА, я впоследствии, в 1943 году, знал, что в главном городе провинции Бранденбург — Бранденбурге немцами были собраны для обучения в находившейся там высшей разведывательной школе лица из числа многих национальностей Советского Союза, в том числе и украинцы. Поэтому я предполагаю, что высшая разведывательная школа, в которой учился ШУХЕВИЧ, могла быть именно Бранденбургской школой.
По словам ШУХЕВИЧА, он учился в этой школе с начала 1941 года почти до начала вторжения немецко-фашистских войск в Советский Союз. Школа была создана заместителем руководителя немецкого "Абвера" КАНАРИСА генералом ЛАХУЗЕНОМ. В школе обучалось свыше одной тысячи лиц украинской национальности и, кроме того, большое количество лиц других национальностей. Школа готовила шпионов, диверсантов и террористов для ведения подрывной деятельности на территории Советского Союза. Там преподавались военное дело, приемы шпионажа, диверсий, террора, подрывное и радиодело, имелись специальные офицерские курсы для подготовки командного состава для так называемых "национальных легионов", создававшихся немцами. ШУХЕВИЧ, по его словам, наряду с методами ведения агентурной разведки и упомянутыми выше предметами, преподававшимися в этой школе, окончил и специальные офицерские курсы.
(Выделено мной. Сотрудник Абвера Паулюс также упоминает в своих показаниях об этих курсах, а полковник Штольце подтверждает использование курсантов в подрывной и террористической деятельности против СССР.)

После окончания школы ШУХЕВИЧ был направлен командиром роты в созданный немцами батальон украинцев-галичан, в составе которого участвовал в боях против Советской Армии с начала войны до сентября месяца 1941 года.
О том, что ШУХЕВИЧ обучался в высшей разведывательной школе немецкого "Абвера" мне в сентябре 1941 года, т. е. еще до моего разговора с ШУХЕВИЧЕМ, рассказал упоминавшийся выше капитан ОБЕРЛЕНДЕР, который в том же году ездил в эту школу по приказу генерала ЛАХУЗЕНА в специальную командировку.
Вопрос: Кто присутствовал при Вашем разговоре с ШУХЕВИЧЕМ в декабре 1941 года, во время которого ШУХЕВИЧ рассказал Вам о своей учебе в немецкой высшей разведывательной школе?
Ответ: Кроме меня во время разговора с ШУХЕВИЧЕМ о его учебе в немецкой высшей разведывательной школе под Берлином в моем кабинете находился мой секретарь Шарлотта ЭРКЕ, лет 30, уроженка Берлина, проживавшая там в районе Шарлоттенбург. Ее местонахождение в настоящее время мне неизвестно.
Вопрос: Продолжайте о Вашем разговоре с ШУХЕВИЧЕМ при встрече с ним в декабре 1941 года.
Ответ: В присутствии ШУХЕВИЧА я продиктовал машинистке приказ всем немецким административным властям и финансовым чиновникам в Галиции. В этом приказе за моей подписью предлагалось до 1 января 1942 года снабдить семьи военнослужащих украинского батальона положенным денежным содержанием и пайком, а также указывалось на то, что эти семьи не подлежат вывозу на работы в Германию. Копию этого приказа я отдал ШУХЕВИЧУ для передачи его командованию украинского батальона. Затем я спросил ШУХЕВИЧА, куда он поедет после разговора со мной. ШУХЕВИЧ ответил, что имеет командировку в город Краков, после чего вернется в свою часть. О цели поездки в Краков ШУХЕВИЧ мне ничего не говорил. После этого он ушел, и я не встречался с ним до февраля месяца 1942 года.
Вопрос: Когда Вы еще встречались с ШУХЕВИЧЕМ и что Вам известно о его деятельности после 1941 года?
Ответ: После моей встречи с ШУХЕВИЧЕМ в 1941 году он продолжал служить в украинском галицийском батальоне вплоть до его расформирования немцами в феврале 1943 года. За этот период времени ШУХЕВИЧ был у меня несколько раз. В феврале 1942 года ШУХЕВИЧ появился в моем отделе во Львове вместе с главным врачом украинского батальона доктором БЕРЕЗОВСКИМ. В это время батальон, в котором служил ШУХЕВИЧ, стал полицейским батальоном и дислоцировался в Белоруссии, с задачей — борьбы с советскими партизанами и охраны "райхскомиссара Белоруссии" КУБЕ.
(Похоже, здесь Бизанц ошибается. Известно, что шуцманы, помимо своих основных функций, несли охрану командира 201-й полицейской дивизии генерал-лейтенанта А.Якоби. Если же Бизанц прав, то открывается ещё одна интересная подробность деятельности полицаев. В любом случае, ув.guralyuk на заметку.)

ШУХЕВИЧ же с момента изменений функций батальона, т. е. с начала 1942 года, стал занимать должность заместителя командира батальона. Командиром батальона оставался упоминавшийся выше майор ПОБЕГУЩИЙ.
Во время этой встречи с ШУХЕВИЧЕМ между мной и им велись разговоры, касающиеся материального обеспечения семей военнослужащих батальона и сохранения их привилегий. Участвовавший в разговоре доктор БЕРЕЗОВСКИЙ, был моим хорошим знакомым, его приезд с ШУХЕВИЕМ был вызван необходимостью добиться положительного урегулирования всех хозяйственных вопросов, которые хотело решить командованием украинского батальона со мной и немецким командованием.
В мае месяце 1942 года ШУХЕВИЧ опять приезжал ко мне во Львов. Во время этой встречи я сообщил ему положительный ответ берлинской полиции на просьбы командования украинского батальона об обеспечении семей личного состава. Переговорив с ШУХЕВИЧЕМ на эту тему, я спросил его о деятельности украинского батальона в настоящее время. На это он ответил, что батальон участвует в карательных операциях немцев против советских партизан в Белоруссии. При этом ШУХЕВИЧ говорил, что его батальон уже несколько раз был в бою против советских партизан и имел некоторые потери в своем личном составе.
В ноябре месяце 1942 года ШУХЕВИЧ был у меня на приеме во Львове в связи с большим количеством дезертировавших из состава батальона. Ввиду этого я должен был исключить из списков обеспечения семьи дезертиров и оказать помощь семьям раненых военнослужащих украинского батальона. ШУХЕВИЧ рассказывал, что его батальоном проводились частые карательные операции не только против советских партизан, но и против гражданского населения Белоруссии.
(Выделено мною. Это к вопросу об «охране мостов», о чём пишет в «мемуаре» Побигущий, и вслед за ним дружно повторяют Кульчицкий и Ко в своём «Фаховом высновке».)

В феврале месяце 1943 года карательный батальон украинцев-галичан немецким командованием был расформирован в связи с ростом дезертирства и потерями от действий советских партизан.
(Как мы помним, капеллан батальона писал Шептицкому о том же – в ответ на карательные операции партизаны выкашивали ряды полицаев «в пень», что вызывало у них «псыхычну» депрессию. Таким образом, уже в двух источниках мы находим подтверждение, что реальной причиной расформирования 201-го батальона был не мифический бунт, а банальное дезертирство. И никакой политики. )

Рядовой и старшинский состав был распущен по домам. Офицерский состав батальона во главе с майором ПОБЕГУЩИМ и его заместителем капитаном ШУХЕВИЧЕМ должен был явиться во Львов к коменданту полиции. Однако в полицию города Львова явилась лишь небольшая группа офицеров и сам ПОБЕГУЩИЙ. Те офицеры батальона, которые являлись сторонниками Степана БАНДЕРЫ, в том числе и ШУХЕВИЧ, во Львов не явились, так как опасались ареста со стороны гестапо. Майор ПОБЕГУЩИЙ и явившиеся с ним офицеры украинского батальона были гестапо арестованы, но вскоре отпущены и включены в состав формировавшейся в апреле 1943 года украинской дивизии "СС-Галичина".
Что касается ШУХЕВИЧА, то он в феврале 1943 года появился у меня, в моем кабинете в Отделе "По делам населения и обеспечения" и, опасаясь быть арестованным немцами, разговаривал со мной не более 3—5 минут и просил меня ходатайствовать об освобождении из гестапо его жены, которая была арестована в том же месяце. Я пообещал ШУХЕВИЧУ походатайствовать об освобождении его жены, после чего ШУХЕВИЧ быстро ушел от меня. При содействии губернатора Галиции генерал-лейтенант СС ВЕХТЕРА, — моего личного друга, жена ШУХЕВИЧА была вскоре освобождена из гестапо.
В марте 1943 года ШУХЕВИЧ снова был у меня в отделе, одетый, как и во время февральской встречи со мной, в форму капитана украинского полицейского батальона. Разговор с ним длился несколько минут. ШУХЕВИЧ поблагодарил меня за освобождение из гестапо жены и сказал, что намеревается ехать в Пражский украинский университет, где надеется получить ученую степень доктора юстиции. С этого времени я ШУХЕВИЧА более не встречал и связи с ним никакой не имел. Как мне стало известно впоследствии, ШУХЕВИЧ ушел в подполье и стал организатором так называемой "Украинской повстанческой армии" — "УПА".

(Прежде, чем мы остановимся на этом из ряда вон выходящем случае, приведу небольшой фрагмент из протокола допроса чекистами жены Шухевича Натальи Березинской от 20-24 июля 1945 г., где она как раз и рассказывает о своём аресте и последующем освобождении.
«Вопрос: Вы когда-либо арестовывались?
Ответ: Да, арестовывалась.
Вопрос: Когда?
Ответ: 20 февраля 1943 года в гор. Львове.
Вопрос: Кем?
Ответ: Гестапо.
Вопрос: За что?
Ответ: За мужа — Шухевича Романа.
Вопрос: Расскажите подробно по этому вопросу?
Ответ: На этом допросе я уже показала, что в январе 1943 года, согласно приказу немецкого командования Шухевич Роман должен был явиться в его распоряжение. Он отказался выполнить этот приказ и ушел на нелегальное положение.
Вскоре, ко мне на квартиру по ул. Михальского пришли три человека: немецкий офицер гестапо и два в гражданском платье. Они произвели обыск, изъяли военные книги и фотографии Романа Шухевича.
После обыска один из гражданских остался в квартире до следующего дня и когда снова пришли два первых из гестапо, то арестовали меня и доставили в тюрьму на ул. Лонского.
Вопрос: Вас допрашивали в гестапо?
Ответ: Да, в помещении гестапо на ул. Пельчинского меня один раз допрашивал офицер гестапо.
Вопрос: Изложите содержание допроса?
Ответ: Офицер гестапо добивался, чтобы я сказала, где мой муж — Шухевич Роман, появляется ли он у меня на квартире и известно ли мне, где он скрывается.
На все эти вопросы я отвечала правдиво, указав, что последний раз был Шухевич в январе 1943 года, что его посещение было не более 10 минут, во время которого он оставил военные книги и, не говоря ничего, ушел неизвестно куда. С тех пор я его не видела до дня ареста.
После допроса я еще в течение двух месяцев содержалась в гестапо, а затем была освобождена.
Вопрос: Как же Вам удалось освободиться из тюрьмы?
Ответ: Офицер гестапо мне сказал, что они арестовали меня, как заложницу, пока к ним не придет Шухевич Роман. Поскольку последний в течение двух месяцев не появлялся, то меня освободили.
Вопрос: Вы получали задания от офицера гестапо?
Ответ: Да.
Вопрос: Какие?
Ответ: Накануне освобождения меня из тюрьмы, офицер сказал мне, как только придет на квартиру Шухевич Роман, то я должна немедленно вместе с ним явиться к офицеру гестапо, т. к. он хотел с ним о чем-то говорить.
Я дала согласие выполнить задание офицера гестапо и ушла домой.
Вопрос: Это обязательно было оформлено в письменной форме?
Ответ: Нет, в устной форме».

А теперь представим себе ситуацию. Дезертир немецкой армии, разыскиваемый гестапо, ушедший в подполье и руководящий военной референтурой ОУН (которая, по утверждениям Кульчицкого и Ко, к тому времени уже развернула «антинемецкий» фронт), позволяет себе свободно являться в немецкие административные органы(!) к абверовскому полковнику(!!) и просить об освобождении жены(!!!). И, что самое поразительное, его не арестовывают, а, наоборот, освобождают жену(!!!!).
Здесь уместно вспомнить один эпизод, связанный с требованием полиции безопасности и СД к ЦП ОУН выдать перебежавших в УПА после поражения под Бродами летом 1944 г. дезертиров из дивизии СС «Галичина». Представитель Центрального Провода Иван Гриньох по согласованию с руководством готов был передать «дивизийников» немцам, лишь просил, чтобы им сохранили жизнь. Характерен немецкий ответ: «Командир обговорил этот вопрос с оберфюрером Бургом и получил справку, что дезертирство в любом случае карается смертной казнью, и что отступлений от этого положения быть не может».

Как видим, для Шухевича отступление сделали. И жену, кстати, освободили не под расписку с приказом донести о появлении «дезертира» - «подпольщика», а просто явиться с ним в гестапо под ручку, мол, офицеру «поспилкуватысь трэба».
Как правило, пытаясь объяснить сей «феномен», укроисторики сводят дело к личности самого Бизанца. Мол, хоть и немец, но в душе был украинцем, потому то и помогал. Но Березинская сидела-то не у Бизанца, а в гестапо, и освобождали её по указанию самого губернатора бригадефюрера СС Вехтера (которому наверняка доложили, кого освобождают). И дело тут не спишешь на дружбу Бизанца с Вехтером - дружба дружбой, а служба службой. Особенно с учётом немецкого педантизма и субординации.
Поэтому, наверняка существовали иные причины, почему высшее руководство дистрикта «Галиция» пошло Шухевичу навстречу.)

Вопрос: Опишите внешний портрет ШУХЕВИЧА?
Ответ: ШУХЕВИЧ в момент последней моей встречи с ним имел немного более 30 лет, был среднего роста, худощавый, с небольшой головой, рыжеватыми волосами и худощавым в веснушках лицом. Каких-либо особых примет в его внешности я не запомнил.
Вопрос: Где проживал ШУХЕВИЧ и его жена в период Ваших встреч с ним?
Ответ: Мне известно от самого ШУХЕВИЧА, что его жена в 1943 году проживала, до момента ее ареста гестапо, в городе Львове по улице Тарнавского, в доме № 10. Других адресов, по которым возможно проживал ШУХЕВИЧ или его жена, я не знаю.
Вопрос: Назовите все известные Вам родственные и иные связи ШУХЕВИЧА?
Ответ: Кроме отца и дяди ШУХЕВИЧА, о которых я указывал выше, являвшихся моими близкими знакомыми с 1919 года, его других родственников я не знал, ни лично, ни со слов других. Жену ШУХЕВИЧА я также не видел ни разу и не знал ее вовсе.
Из знакомых ШУХЕВИЧА мне известен доктор Ярослав МОРОЗ, лет 30, уроженец и житель города Львова, являв¬шийся по словам самого МОРОЗА, университетским товарищем ШУХЕВИЧА. МОРОЗ в 1941—1942 годах был официальным сотрудником Львовского гестапо, имел звание фельдфебеля "СС". В 1944 году Ярослав МОРОЗ служил в немецко-украинской дивизии "СС-Галичина", откуда в том же году дезертировал и проживал где-то в городе Львове. Где он находится в настоящее время, мне неизвестно.
Я знал, что ШУХЕВИЧ в период его службы в украинском полицейском батальоне по своим националистическим взглядам являлся сторонником Степана БАНДЕРЫ. Мне известно, что в апреле 1945 года заместитель БАНДЕРЫ доктор ГРИНИВ, (тот самый Иван Гриньох, бывший капеллан «Нахтигаля», член ЦП и «мостик» между немцами и руководством ЦП) находившийся в то время в городе Колин, под Прагой, поддерживал связь с ШУХЕВИЧЕМ, руководившим так называемой "Украинской повстанческой армией" в западных областях Украины. Эта связь осуществлялась ГРИНИВЫМ путем заброски связников-парашютистов и при помощи коротковолновых радиопередатчиков под контролем и в тесном контакте с немецким "Абвером" и командованием немецкой армии. Офицеры немецкой разведки "Абвера" — оберлейтенант Иозеф МЮЛЛЕР и доктор Вальтер ФЕЛЬ, находившиеся вместе с ГРИНИВЫМ в городе Колине, связывались с ШУХЕВИЧЕМ указанным путем, получали от него разведывательные данные о Советской Армии и давали ему в свою очередь указания по разведке, диверсиям и вооруженным выступлениям в тылу советских войск.
Кроме упомянутых МОРОЗА и ГРИНИВА, другие националистические связи ШУХЕВИЧА, я не помню.
(Здесь ещё раз прервёмся, и обратим внимание на некоторые моменты. Прежде всего, в этой части показания Бизанца полностью подтверждаются показаниями лейтенанта Абвера Зигфрида Мюллера. Похоже, Бизанц ошибся в имени, и Йозеф Мюллер и Зигфрид Мюллер – это одно и то же лицо. Кстати, на допросе З.Мюллер показывал, что по заброске диверсантов и координации действий УПА в тылу Красной Армии он работал в паре с проф. Даныливым – «Орлом», а это ещё один из многочисленных псевдонимов всё того же члена ЦП Ивана Гриньоха.
Кроме этого обращает на себя внимание ещё одна знакомое имя - Вальтер Фель. Скорее всего, это тот самый доктор Фель, которому Шухевич ещё в 1940 г. в Кракове устраивал обеды. Правда, по словам жены члена Центрального Провода ОУН В.Горбового, Фель тогда служил в гестапо, а здесь он упоминается как сотрудник Абвера. Видимо, либо Горбовая была не в курсе настоящего места службы Феля, либо имел место позднейший перевод из одного ведомства в другое (как было, кстати, и с тем же Зигфридом Мюллером).
Помимо этого следует упомянуть, что при освобождении Львова в здании полиции безопасности и СД были захвачены совершенно секретные документы об их переговорах и совместной деятельности с ЦП ОУН. Они хорошо показывают реальное отношение Центрального Провода к немцам в контексте «антинемецкого фронта», и я их обязательно позже размещу. Пока лишь замечу, что, как свидетельствует один из документов, в апреле 1944 г. (т.е. ещё за год до описываемых Бизанцом событий) на со¬вещании руководителей Абверкоманд 101, 202 и 305 армейской группы "Юг" начальник Абверкоманды 202 подполковник Зелингер докладывал, что он «продолжительное время имеет связь через посредника с Шухевичем и уже получил несколько человек для обучения». Далее Зелингер указывал, что предложение Шухевича вооружить все отряды УПА Галиции и постепенно перебросить их на сторону русских, он из-за предосторожности, не принял, но, тем не менее, он по договоренности с Берлином в ближайшее время на участке фронта Делятин—Станислав, непосредственно на переднем крае обороны, вооружит группы УПА около 100 человек и при помощи действующих там немецких частей перебросит их за линию фронта.


Вопрос: Кому, кроме Вас, известно об обучении ШУХЕВИЧА в немецких разведывательных диверсионных школах в городе Кринице и под Берлином?
Ответ: О том, что ШУХЕВИЧ обучался в немецких разведывательно-диверсионных школах в городе Криница и под Берлином, кроме меня, знали следующие лица: мой секретарь отдела "По делам населения и обеспечения" во Львове Шарлота ЭРКЕ, упоминавшиеся выше офицеры немецкой разведки Эрнст цу ЭЙКЕРН и ОБЕРЛЕНДЕР, командир украинского полицейского батальона ПОБЕГУЩИЙ, университетский товарищ ШУХЕВИЧА — Ярослав МОРОЗ. Кроме того, об этом знал агент Львовского филиала немецкой разведки — "Абвернебенштелле-Львов" — СОЛЯТИЦКИЙ, имени и отчества которого я не знаю, СОЛЯТИЦКИЙ был заместителем известного главаря украинских националистов Романа СУШКО, вместе с которым занимался отбором украинцев-галичан в немецкую разведывательную школу в городе Криница, в связи с чем знал и ШУХЕВИЧА, которого направил на учебу в эту школу.
О месте нахождения вышеуказанных лиц в настоящее время мне ничего неизвестно.

Показания с моих [слов] записаны верно, мне вслух про¬читаны, в чем и расписываюсь.

Допросил:

СТ. ОПЕРУП. ОТДЕЛА 2-Н 2 ГЛ. УПР. МГБ СССР
Гв. капитан Кузнецов

Из книги:

*Злодеяния против мирного населения*

Еще одна страница в истории УПА и ее командира Романа Шухевича - это участие повстанцев в геноциде мирного населения Украины, Белоруссии, Польши, России.

При рассмотрении этого вопроса необходимо учитывать социальный состав армии бессмертных, то, что ее наиболее боеспособное и фанатично настроенное ядро составляли бывшие полицейские, причастные к уничтожению еврейского населения, а также бывшие активисты дивизии СС Галичина.

Если принять за основу данные отечественного ученого, профессора В.Масловского, подсчитавшего, что в Галиции в подразделениях вспомогательной полиции насчитывалось 12 тыс. предателей своего народа, а на Волыни, соответственно, 8 тыс., то можно с полным основанием утверждать, что шуцманы составляли главную, наиболее жестокую, часть вояк УПА.

Так, один из руководителей Торчинской районной полиции В.Кревский в УПА был назначен заместителем шефа СБ провода ОУН Москва. Унтер-офицер 103-го Мациевского шуцманшафт-батальона Д.Корейчук стал шефом военной референтуры Колковского надрайонного провода ОУН, получив клички Ткач и Ярош. Комендант Острожецкой районной полиции А.Шпак впоследствии вынырнул в качестве одного из руководителей УПА под кличками Осыка и Моряк. Унтер-офицер 105-го Тернопольского шуцманшафт-батальона Ф.Янюк возглавил Гороховский районный провод ОУН под кличкой Захаренко.

Полицай из поселка Ратно Волынской области А.Кошелюк в период службы у немцев собственноручно расстрелял около сотни мирных граждан. Принимал участие в уничтожении населения села Кортелисы, получившего в народе наименование украинского Лидице. Позднее ушел в УПА. В полиции и УПА был известен под кличкой Дорош (см.: Яворiвський В. Вiчнi Кортелiси. К., 1981. С. 79). Полицай из Ковельской районной полиции Д.Степанюк стал шефом СБ районного провода ОУН... Список этих фашистских приспешников может занять многие страницы.

В ходе чистки УПА от неблагонадежных элементов, проводившейся по требованию Чупринки, уповцы из категории бывших полицейских, сотрудников немецких оккупационных админорганов не только не пострадали, но даже заняли более высокие места в оуновской иерархии, освободившиеся после ликвидации врагов Украины. Стоит ли напоминать читателю, что руки таких достойников, пополнивших УПА, были обагрены кровью сотен тысяч евреев, цыган, поляков и украинцев, убитых при установлении в Украине нового мирового порядка.

Но убивали не только бывшие полицаи. Убийство по политическим, этническим и чисто криминальным мотивам было обычным делом для уповцев. По крайней мере так считают многие исследователи.

Как уже отмечалось, летом 1943 г. на северо-западе Украины усилились этнические чистки польского и остатков еврейского населения. Основанием для их проведения силами УПА стали решения 3-й конференции ОУН, состоявшейся в феврале 1943 г. Антирусизм, антиполонизм, антисемитизм и антисоветизм легли в основу целого ряда постановлений конференции, регламентировавших отношения с инородцами.

Конференция одобрила намерение лидеров ОУН активизировать борьбу по устранению чужаков с украинских этнических территорий, что послужило оправданием многолетних кровавых злодеяний УПА на территории послевоенных Польши и Белоруссии. По указанию Чупринки многие документы, утвержденные на конференции, а также на 3-м большом сборе ОУН, будут уничтожены, поскольку они слишком компрометировали перед мировой общественностью украинских националистов. Во исполнение этих решений руководители ОУН-УПА издавали и рассылали своим подчиненным указания, ничего хорошего не сулившие представителям национальных меньшинств.

Главным организатором геноцида поляков и евреев в этот период стал Чупринка, издавший специальный приказ, который гласил:

К жидам относиться так же, как к полякам и цыганам: уничтожать беспощадно, никого не жалеть... Беречь врачей, фармацевтов, химиков, медсестер; содержать их под охраной... Жидов, использованных для рытья бункеров и строительства укреплений, по окончании работы без огласки ликвидировать...

(Prus E. Holokost po banderowsku. Wroclaw, 1995).

Подобный приказ Чупринки, имевший целью уничтожение поляков, предусматривал:

В связи с успехами большевиков следует поспешить с ликвидацией поляков, под корень вырезать чисто польские села, жечь села смешанные, только польское население уничтожать. Здания польские жечь только в том случае, если они удалены от украинских зданий не менее чем на 15 метров... За убийство одного украинца поляками или немцами расстрелять 100 поляков... Вести разведку среди поляков, выяснять силу сопротивления и степень вооружения. Для разведки использовать калек и детей... Если во время убийства поляков ошибочно будет убит украинец, виновник будет наказан смертью... Пароль: Наша ночь, наш лес.

(Plus E. Armia powstancsza csy kurenie rizunow? Wroclaw, 1997. S. 99).

Для практического осуществления подобных приказов бандеровским руководством была разработана специальная инструкция. Приведем выдержку из нее:

Проводить чистку всего элемента, который будет представлять угрозу в подсоветской действительности. Использовать фронтовой хаос с целью массовой ликвидации враждебных элементов, а ими в первую очередь являются: а) организованные члены большевистского подполья, б) партизанские отряды, в) активные симпатики большевиков, г) москали-пленные, которые политически активизируются, д) польский способный к борьбе руководящий элемент, который станет помогать советской оккупации...

(Государственный архив Ривненской области (далее ГАРО). Ф. Р-30. Оп. 2. Д. 16. Л. 112-114).

Ужасным мучениям подвергали герои национально-освободительного движения простых людей, попадавших в соответствии с фашистской идеологией в разряд врагов нации. Обратимся к конкретным фактам, приведенным исследователями и очевидцами массовых преступлений ОУН-УПА.

9 февраля 1943 г. бандеровцы из банды Петра Нетовича под видом советских партизан вошли в польское село Паросле близ Владимирца Ровенской области. Крестьяне, ранее оказывавшие партизанам помощь, радушно встретили гостей. Вдоволь наугощавшись, бандиты начали насиловать женщин и девушек. Перед убийством им обрезали груди, носы и уши. Потом стали мучить остальных жителей села. Мужчин перед смертью лишали половых органов. Добивали ударами топора по голове.

Двум подросткам, братьям Горшкевичам, пытавшимся позвать на помощь настоящих партизан, разрезали животы, отрубили ноги и руки, обильно засыпали раны солью, оставив полуживых умирать в поле. Всего в этом селе было зверски замучено 173 человека, в том числе 43 ребенка.

Когда на второй день в село вошли партизаны, они увидели в домах сельчан груды обезображенных тел, лежавших в лужах крови. В одном из домов на столе среди объедков и недопитых бутылок самогона лежал мертвый годовалый ребенок, голое тельце которого было прибито к доскам стола штыком. В рот ему изверги засунули недоеденный квашеный огурец.

Осенью 1943 г. вояки армии бессмертных убили десятки польских детей в селе Лозовая Тернопольского уезда. В аллее они украсили ствол каждого дерева трупом убитого перед этим ребенка. Как утверждает западный исследователь Александр Корман, трупы прибивались к деревьям таким образом, чтобы создалась видимость венка. Эту аллею надолго запомнили местные жители. Свидетельница Т.Р. из Польши: На село Осьмиговичи 11 июля 1943 г. во время службы Божьей напали бандеровцы и поубивали верующих. Неделю спустя напали на наше село... Маленьких детей побросали в колодец, а больших закрыли в подвал и завалили его. Один бандеровец, держа младенца за ножки, ударил его головой о снету. Мать того младенца орала, пока ее не пробили штыком.

Ч.Б. из США: На Подлесье, так называлось село, бандеровцы замордовали четверых из семьи мельника Петрушевского, при этом 17-летнюю Адольфину тянули по каменистой сельской дороге, пока не умерла.

Ф.Б. из Канады: На наш двор пришли бандеровцы, схватили нашего отца и топором отрубили ему голову, нашу сестру прокололи колом. Мама, увидев это, умерла от разрыва сердца.

Ю.В. из Великобритании: Жена моего брата была украинкой. За то, что вышла замуж за поляка, 18 бандеровцев насиловали ее. Из этого шока она уже не вышла... утопилась в Днестре.

Ю.Х. из Польши: В марте 1944 г. на наше село Гута Шкляна, гмина Лопатин, напали бандеровцы, среди них был один по фамилии Дидух из села Оглядов. Убили пять человек, рубили пополам. Изнасиловали малолетнюю.

(Полiщук В. Гiрка правда. Злочиннiсть ОУН-УПА. С. 308-309).

А вот данные из книги польских исследователей Ю.Туровского и В.Семашко под названием Преступления украинских националистов, совершенные в отношении польского населения Волыни 1939-1945 гг., изданной в Варшаве в 1990 г.:

Март 1943 г. В околицах Гуты Степанской, гмина Степань, уезд Костополь, украинские националисты обманом выкрали 18 польских девчат, которых после изнасилования убили. Тела девчат положили рядом, а на них положили ленточку с надписью: Так должны гибнуть ляшки (С. 32).

11 июля 1943 г. Село Бискупичи, гмина Микуличи, уезд Владимир-Волынский. Украинские националисты совершили массовое убийство, согнав жителей в школьное здание. Тогда же зверски убили семью Владислава Яскулы. Палачи ворвались в дом, когда все спали. Топорами убили родителей и пятерых детей, положили всех вместе, обложили соломой из матрасов и подожгли. Чудом спасся только Владислав (С. 81).

12 июля 1943 г. Колония Мария Воля, гмина Микуличи, уезд Владимир-Волынский. Около 15.00 ее окружили украинские националисты и начали мордовать поляков, применяя огнестрельное оружие, топоры, ножи, вилы и палки. Погибло около 200 человек (45 семей). Часть людей, около 30 человек, живьем бросили в колодец и там убивали их камнями. Кто бежал, тех догоняли и добивали. Во время этой резни приказали украинцу Дидуху убить женщину-польку и двоих детей. Когда он не выполнил приказа, убили его, жену и двоих детей. Восемнадцать детей в возрасте от 3 до 12 лет, которые спрятались на хлебных полях, преступники переловили, посадили на грядчатую телегу, завезли в село Честный Крест и там поубивали, пробивали вилами, рубили топорами. Акцией руководил Квасницкий (С. 91).

Отчет полицейско-исполнительного отряда СБВР (служба безопасности войскового района) Озеро за период с 13.01 по 4.05.1944 г. ...11. Арестовано 307 лиц:

а) за коммунизм 111 лиц,

б) сексотство 59 лиц,

в) НКВД 67 лиц,

г) семьи 70 лиц.

Вместе 307 лиц.

Предано казни 306 лиц. Освобождено из-под ареста 1 лицо. Все вещи ликвидированных переданы господарчему под расписку, часть отдана в отряд.

Слава Украине! Героям слава!

Ставка, 5.05.1944 г. Черный

(ГАРО. Ф. Р-30. Оп. 2. Д. 31. Л. 51).