Просто вопрос

Мне вся эта катавасия с обсуждением того, насколько жертва спровоцировала изнасилование, из которого напрочь выпадает фигура насильника, напоминает ситуацию "тортик съелся".

Вот есть семья, у одного из членов которой есть чудная привычка втихую самостоятельно съедать вкусное, предназначенное всем. При этом семья не особенно богатая, просто купить еще один тортик не выйдет. А любитель сладкого - полностью здоров и вменяем. И вот вся семья изощряется в том, как бы покупать тортик непосредственно перед съедением, куда бы его спрятать, кого бы оставить ночевать перед холодильником. Помогает слабо, потому что любитель сладкого очень изобретателен, а если нет тортиков, он переключается на борщик и вообще все, что плохо лежит.

Съел он в очередной раз общий тортик, предназначенный для празднования дня рождения бабушки, и вот глава семьи с пристрастием разбирает, достаточно ли хорошо бабушка прятала. Достаточно ли сил посвятила тому, чтобы уберечь тортик. Вдруг проявила неосторожность? Рассеянность? Внуки осуждающе смотрят, но тоже чувствуют вину. Подробно обсуждаются стратегии сохранения съестных припасов, причем стратегии эти таковы, что вся жизнедеятельность семьи вращается вокруг охраны тортика и прочего съестного. Нельзя расслабляться ни на минуту.

А любитель тортика сидит тут же и поддакивает - мол, ну да, она плохо прятала, она же вообще не старалась, она, можно сказать, и не прятала даже, она была так небрежна, что явно соблазняла меня этим тортиком. Любой на моем месте поступил бы так же! Поманила, раздразнила и вдруг в отказ. Не хочет, чтобы ее торты ели - ну пусть ведет себя адекватно.
Ему вяло цыкнут и дальше по много часов перемывают косточки бабушке, оплошавшей на прошлой неделе старшей внучке, да и отцу - не смог он организовать защиту тортиков, нехороший человек.

Каждому ведь понятно, что нужно сделать, чтобы тортики не "съедались", правда? Нужно наконец перестать обращать внимание на действия жертв и обратить внимание на действие виновника. С внятным объяснением ему, что тортики не съедаются сами, это он их съедает, лично, по собственному волевому решению. И не надо больше этого делать.

Означает ли это, что не будет эксцессов и тортики больше ни разу не "съедятся"? Не означает.
То, что эксцессы все равно будут, означает, что нужно сохранять ситуацию, когда жизнь всей семьи заточена под любителя сладкого?

В чем специфика ситуации "тортик съелся"? В ней есть подмена.
Воздействие на нас окружающей среды, в том числе негативное и нежелательное, можно разделить на две части:
- волевые действия других людей;
- обстоятельства, действие стихийных сил.

Волевые действия - это действия, осуществляемые определенным, конкретным субъектом. Насильник насилует, вор крадет, разбойник нападает, любитель сладкого съедает торт. Если насильник, вор, разбойник, любитель сладкого совершеннолетние и вменяемые, они делают это по собственной воле - приняли решение и сделали. Потому что захотели сделать.
Исключаем неосторожность, когда субъект не знал и _не мог знать_, что совершает нечто предосудительное, не предусматривал негативных последствий своего поступка и _не мог_ предусмотреть. Если мог знать, если мог предусмотреть, но как-то умудрился забыть, не подумать - о неосторожности не идет речи!
Любитель тортиков может рассказывать, что он искренне заблуждался. Он даже скорее всего будет рассказывать. Но почему он внезапно забыл, что сладкое предназначалось не только ему? Неужели настоящая амнезия? Вряд ли. Просто ему было плевать на всех остальных, на последствия своих действий для других и на то, что его действия причиняют вред.

Действие стихийных сил - землетрясение, цунами, наводнение, дождь, снег, животные, насекомые и т. д. Здесь понятно.

Стратегии избежания вреда от а) волевых действий других людей и от б) стихийных сил - принципиально разные.

У стихийных сил нет собственной воли, они просто действуют, случаются, происходят в соответствии с законами природы. Их нужно уметь предвидеть, угадать на основе изучения этих самых законов. Будет извержение вулкана? Эвакуируемся. Нам нужно работать с ядовитыми муравьями? Одеваем защитную одежду. Экстремальная жара? Поменьше выходим на улицу, покупаем кондиционер. Это единственный работающий, эффективный способ - изучаем, как это происходит, по каким законам, тренируемся и учитываем действие природных сил.

Можно ли так же строить стратегию работы с негативным воздействием чужой злой воли? Нет. Действия субъекта носят волевой характер, их нельзя однозначно предсказать. Если субъект _хочет_ сделать нечто вам во вред, а себе на пользу, он не будет действовать предсказуемо, всегда в одной и той же манере. Он не муравей и не ограничен инстинктами. Он не цунами и не движется в строго определенном направлении. Он движется в ту сторону, которая приведет его к достижению цели. Если для достижения цели нужно развернуться на 180 градусов - он разворачивается. Представьте цунами с личной волей, которое хочет причинить вам вред, потому что ему это нравится, цунами, которое может развернуться на 180 градусов.
Любитель сладкого съедал тортик из холодильника и вы переставили тортик на балкон? Любитель сладкого разумен и хочет тортик. Взять тортик с балкона немногим сложнее, чем достать его из холодильника. Количество усилий, которые он готов затратить на то, чтобы достать тортик, прямо пропорционально ценности для него этого тортика. При этом не стоит переоценивать количество этих усилий. Это семье любителя тортика приходится прикладывать невероятные усилия и всю свою жизнь коверкать, а тот, из-за кого все эти усилия, не будет так уж сильно напрягаться.

Представим, что стихийную силу воспринимают как субъект, имеющий волю. Попробуем уговорить дождь, чтобы не шел. Погрозим дождю. Соберем воду из луж и посадим ее в тюрьму.
Иногда тучи будут собираться, мы поугрожаем дождю, тучи и разойдутся. Конечно, это дождь испугался, ага.

Примерно так же выглядит стратегия работы с чужой волей, когда она воспринимается как стихийная сила. Немного здравого смысла и много-много "магии". Не будем ходить ночью в короткой юбке и ничего плохого не случится. Есть здравый смысл? Есть.
Но часто от него мало что остается, потому что он заменяется "колдунством" недалеко ушедшим от угроз дождю. Мы переставили тортик на балкон и не подействовало, любитель сладкого все равно его съел? Ну так ищем, в чем мы неправильно и некачественно переставляли. Ведь если бы мы все сделали правильно, тортик остался был цел, конечно-конечно.
Если женщину все-таки кто-то изнасиловал, ищем, в чем она действовала неправильно, думаем, как бы нам не поступить так же, как она, ведь причина изнасилования в том, что она неправильно действовала.
А причина того, что "тортик съелся", в том, что его плохо берегли, да-да.

И это не имеет никакого отношения к разумной осторожности, как не имеют отношения к осторожности действия семьи любителя сладкого. Разумная осторожность выглядит совершенно по-другому.
В ситуации с тортиком это хорошо видно, не так ли? Когда речь идет об изнасиловании, мы автоматически, в силу привычки и психологических защит делаем подмену. В результате мы искренне называем осторожностью то, что ею вовсе не является. И когда обращают наше внимание на то, что дело-то не в жертве, а в насильнике, искренне считаем, что нас призывают отказаться от осторожности.

Единственный способ эффективной работы с чужой злой волей - воздействие на эту волю. Все.
Любитель тортиков должен понять, что больше ему не следует вести себя прежним образом. Через уговоры, объяснения, угрозы или наказание (желательно - по возможности неотвратимое или хотя бы очень вероятное).
До тех пор, пока он считает, что является чем-то вроде стихийного бедствия - он будет только наглеть. До тех пор, пока он считает, что это дело жертв всеми силами беречься и придумывать способы избежать его злой воли, а не он должен перестать - он будет продолжать делать то, что ему хочется. Чтобы перестать делать то, что делают по свободной воле, нужно сосредоточить внимание именно на воле. Насильник в этом не заинтересован, в этом заинтересовано общество. Но общество из-за страхов, предубеждения и, чего греха таить - из мелочного желания самоутвердиться на фоне "непутевой" жертвы, ведет себя так, будто и оно не заинтересовано в воздействии на волю насильника.

И насильник будет считать себя стихийным бедствием до тех пор, пока так его воспринимает общество. Он не в вакууме живет и не с Марса падает. Он слышит все эти разговоры и читает все эти обсуждения.
До тех пор, пока семья будет увлеченно обсуждать, достаточно ли бабушка постаралась, чтобы спрятать тортик, тортики будут "съедаться". Как бы сами.

До тех пор пока в инетернетиках, на скамейках и в офисах будут перемывать кости жертвам, потенциальные насильники будут приходить к выводу, что дело жертвы беречься, а он тут _вообще ни при чем_. Ну вот перед ним девушка, она явно не береглась (у насильника могут быть какие угодно представления о том, что такое "достаточно беречься", и они вряд ли совпадут с представлениями жертвы). Как же ее не изнасиловать? Любой бы изнасиловал. Это ж не волевое действие, не выбор - насиловать или не насиловать. В глазах насильника выбирает жертва - быть ей изнасилованной или нет.

И мы сами учим их так думать.