Взрослая социальная сеть
 42-Й Женат |
02-05-2015 - 17:57 Стон. Непривлекательно и "недуховно" лицо человека ; он - сама квинтэссенция боли, неизбывной и неизлечимой. Его боль запредельна; он стал животным (правая рука - как мощная лапа с когтями), но он человек. Наверное нельзя найти аналогов столь экспрессивного изображения ужаса и боли. Знаменитый "Крик" Мунка схематичен и бездетален; его экспрессия абстрактна и основывается на некоей кьеркегоровской идее вселенского кошмара. Глаза у кричащего открыты - это может быть только от страха перед чем-то внешним (подобное выражение впоследствии активно использовалось в фильмах ужасов). У Шульженко боль - внутренняя; глаза закрыты; его стонущий конкретен и даже узнаваем. Как и предельная ненависть к чужому, это лицо может быть помещено в мировую галерею человеческих состояний, если бы таковая существовала, под рубрикой "Боль предельная, внутренняя (русский вариант)".(с) |
42-Й Женат |
02-05-2015 - 18:04 Провинция. Провинция(и картина"Продавцы картофеля) не нуждаются в особых комментариях. Можно попытаться вспомнить (и очень вряд ли), где бы с такой силой передвижники или кто-то еще показали всю безысходность и необратимость нищеты. В "Бурлаках на Волге" не встретишь такой беспросветности. скрытый текст |
| 42-Й Женат |
02-05-2015 - 20:10 Сатир-пастух. Сатир заматерел, судя по одеянию. Его ярость и мощь, однако, первозданные, гомеровские. Он царит над бедными коровками, которые где-то совсем далеко, его кнут, как молния Зевса, достает до самой распоследней из них, он аж возбудился немного от ярости. Как и герой Мясокомбината , он полновластен над вверенной ему тварью. Размещение В. Шульженко в какую-то группу в существующих классификациях живописи и тем более на какое-то место внутри этих групп по принципу "лучший-худший" - задача сложная и не вполне разрешимая. В первую очередь надо иметь саму эту классификацию и способы работы с ней, чего нет в современном искусствоведении. В его творчестве присутствуют элементы гротеска, пародии, реализма, магического (фантастического) реализма (как совмещения несуществующих вещей с существующими), сюрреализма (как сталкивания существующих вещей в необычных сочетаниях и контекстах). (с) |
| 42-Й Женат |
02-05-2015 - 20:18 Драка пастухов. Вот он же, но в штанах и, оказывается, есть чего гневаться: другой, с такой же длины кнутом, стоит в такой же царственной позиции над миром и пышет такой же ненавистью, но уже к нему самому. Борьба титанов! Гнев и ярость! Мир трепещет. Пусть историки разбирают потом, то ли русский мужик вдруг снял штаны и "осатирел", то ли греческий сатир их надел и обрусел. Ход мыслей В.Ш. наметил. |
| 42-Й Женат |
02-05-2015 - 20:27 Амур. "Амур" бесподобен. Если вдуматься во все множество ассоциаций, навеваемых этим образом - то можно в них раствориться. Женщина явно поддает и, похоже, что продается - уж больно строго, хоть и поощряюще глядит на кавалера. Он как-то тяжело проникается "чувством любви", навеянным невидимой стрелой амура. Амур, как достойный сын Венеры, повзрослел за долгие года, заматерел и пообтесался в суровых русских кондициях, не сразу распознаешь в нем того беспечного шалуна Боттичелли или Ватто. Вот и любовь соответствующая, "другой любви у меня для вас нет", так сказать. Пейзаж благочестивый, любовь освящена церковью. Вот подстилки никакой нет - ну, что ж теперь, зато совсем близко к природе (кстати, тема отсутствия подстилок под голое тело у В. Шульженко постоянная - их нет нигде, а ведь и классики не чурались. Наверно, это означает то, что с родной землей прямой контакт - самый лучший). (с) |
| 42-Й Женат |
02-05-2015 - 21:19 Спящие. “Cпящих” можно было бы как-нибудь сфотографировать - только горизонт выдает "руку художника". И плывут над землей заснувшие тяжелым сном люди, и нет в их сне отдохновения, а есть покорное приспособление к неудобным условиям. Сон беззащитен; видно все что накопилось за годы жизни: тяжелый труд, бедная одежда, натруженные руки, затурканность сознания . Россия ли спящая вместо мчащейся, на теплоходике вместо тройки? Не дает В.Ш. ответа. Можно по-разному добиваться схожих эффектов. Подобные работы В. Шульженко, может быть, наиболее близки к некоторым вещам Н. Нестеровой (примерно тех же лет), где также некомплиментарно изображен "простой народ". Но вот принципиальная разница: Нестерова использует гротеск; ее лица, тоже непривлекательные и "массовые", тоже тяжелые и мрачные, лишь намечены и шаржированы. Есть некая идея "безликой толпы", но это лишь идея. Как и любая сатира и тем более карикатура, работы такого рода создают некий срез реальности, один из многих, сколь угодно порой остроумных, но лишь срез. Они не тотальны; в любой карикатуре или гиперболе есть возможность развития в силу ее одномоментности - поэтому умные люди на карикатуры на себя не обижаются. Шульженко никогда не шаржирует своих персонажей, он их берет непосредственно из жизни, как самый примерный реалист. Но способ подачи материала таков, что вот эти сверхузнаваемые лица становятся живыми - и тогда видно, что развития нет и не будет, есть то что есть.(с) |
| 42-Й Женат |
02-05-2015 - 23:57 Предательство. Христианская тематика здесь переосмыслена так же как и любая другая. Тут показаны не столько переживания Христа (их нет), сколько какая-то необузданность его поимщиков. Если Босх и другие демонстрировали обычно уродливость и отвратительность окружающих Христа лиц, то В.Ш. показывает в первую очередь персонифицированную ненависть: "своих" к "чужому". Их черты напоминают всех прочих героев, ранее виденных; окурок во рту "римского легионера" сильно похож на таковой во рту героев в его картинах. Изображение фронтального персонажа является шедевром своего рода - там передана настолько нескрываемая ненависть, что он не контролирует движения губ (правда, если это Иуда - то такой образ сильно не вяжется с евангельским; Иуда не только не ненавидел мастера, но и от раскаяния впоследствии повесился). Тот кто указует пальцем в гневе - тоже очень самозабвенен.(с) |
| 42-Й Женат |
03-05-2015 - 00:06 Распятый". "Распятый" порождает не меньше ассоциаций, чем "Нарцисс" и другие символические работы. Здесь В.Ш. применил нетипичный для него прием - фигура на кресте намного больше других; распятый парит над раскинутой внизу страной, а мелкие людишки внизу занимаются самыми непотребными (или типичными?) делами: едят, разливают, пьют, испражняются. O. Торчинский видит в распятом символ загубленного в годы советской власти работяги; мне это представляется куда универсальнее. Насилие как неизбежный и повседневный элемент жизни, не более значимый чем все другие; полное безразличие к тому что вокруг - и, в частности, к распятому; более того - к смерти как идее. Даже если считать, что распят какой-то преступник, а люди внизу - некие кафкианские надсмотрщики (хотя при чем здесь женщины?), которым по статусу и не положено проявлять сочувствие, то и тогда интерпретация сохраняется. Рядом - боль больше чем жизнь, но плевать, разольем и закусим, это важнее. Страдание, какое бы ни было, никого не спасет в этой стране. Может быть, эта работа - самая трагическая и самая пронзительная. в творчестве Шульженко.(с) |