Вопрос к поддерживающим Путина:

Принято считать, что в XX веке Россия дважды, в начале и в конце, пережила крупнейшую политическую и социальную революцию. Однако если большевистскую революцию, вне всяких сомнений, можно считать и политической, и социальной, то сказать такое о перестройке и последовавших за ней катаклизмах язык не поворачивается. То, что это был политический переворот, не вызывает сомнений, а вот то, что это была социальная революция, кажется сильным преувеличением. Власть и собственность в России после перестройки фактически остались в руках того же класса (или мягче — той же элиты), который владел ими до переворота. Изменились лишь формы его политического господства.

К началу перестройки советская элита состояла из номенклатуры, верхушки интеллигенции и криминальных авторитетов. Они же собственно и составили костяк сегодняшней российской элиты. Никакой «социальной революции» в России ни в 90-е, ни в «нулевые» не произошло. Если уж искать настоящего революционера в этом смысле, то им окажется Брежнев, при котором произошло кардинальное изменение в положении «советского дворянства», отделившегося от государства и осознавшего свои особые (частные) клановые интересы. Главный из них состоял в том, чтобы защитить фактическое право распоряжаться государственным имуществом как своим собственным. Приватизация была тем способом, при помощи которого советская элита смогла превратить свое «право де-факто» в «право де-юре».

Апологеты приватизации пытаются поставить знак тождества между нею и признанием права частной собственности, без которого дальнейшее развитие российского (советского) общества было действительно невозможно. На самом деле приватизация в том виде, в котором она была проведена, не имеет никакого отношения ни к развитию института частной собственности, ни к развитию конкурентной рыночной экономики, ни к развитию демократии. Наоборот, всё, что за 20 с лишним лет было достигнуто в России в этих областях, было сделано не благодаря приватизации, а вопреки ей. Если говорить о демократизации общества, то пик этого процесса был пройден еще во времена Горбачева, а с началом приватизации как раз совпало сворачивание демократии. Новая Конституция была написана кровью российского парламентаризма на приватизированной совести нации.

Именно приватизация является демиургом современного российского общества и государства со всеми его проблемами и дисфункциями. Последствиями «ускоренной» приватизации стали парализующее общество социальное неравенство (нашедшее воплощение в постсоветской олигархии) и тотальная криминализация экономической, социальной и политической жизни. Приватизация замедлила все рыночные и демократические реформы в России, а некоторые из них сделала невозможными. Она стала крупнейшей социальной катастрофой со времен большевистской революции и Гражданской войны.