Закон Парето в любви

– Вот эти тоже ваши враги? – спросил Баудолино.
– Никто никому не враги, – отвечал Гавагай. – Ты видишь, все тут со всеми совместно продаешь, покупаешь, по-свойски, по-христиански. Потом каждый вернешься в свой дом, не будешь с другими ни есть ни спать. Всяк думаешь как себе пожелаешь, даже кто думаешь худо.
– А великаны думают худо?
– О! Великаны так худо, что хуже невозможно! Они артотириты! Думаешь, будто Христос на Тайной Вечери пресуществил хлеб и сыры. Они говоришь, что это нормальное питание древних патриархов. Так они богохульно причащаешься хлебом и сыром и считаешь еретиками всех, кто пьет пресуществленный бурк. Да вообще у нас тех, кто думаешь худо, большинство. Кроме только одних исхиа-подов.
– Ты говоришь, что в вашем городе есть и евнухи? И они тоже мыслят инако?
– Я не говоришь про евнухов. Евнухи слишком сильны. Не чета простецам. Но и они мыслишь инако.
– А за вычетом инакомыслия, по-твоему, и евнухи такие самые, как ты?
– А что, у нас что-то разное?
– Да ты, попрыгун дурацкий, – неистовствовал Поэт, – ты с феминами-то знаешься?
– Знаешься. С исхиаподскими. Они не мыслят инако.
– Так значит, ты засаживаешь этим исхиаподским феминам этот самый твой дрюк, только где же он у тебя?
– Под коленкой, как у каждого.
– Хоть у меня он вовсе не под коленкой, и хоть мы видели давеча, что у кого-то он над пупом, но мне сейчас интересно только, знаешь ли ты, что у евнухов его вовсе нет и что с феминами они не спознаются?
– Ну, наверное, евнухам не нравишься фемины... Наверно, потому, что в Пндапетциме не найти фемин евнухов! Бедные евнухи, не находишь себе фемины и не можешь спознаваться с феминами блегмов или паноциев, ибо те мыслишь инако!
– Ну, хоть глаз-то, глаз-то у великанов один, а у тебя два!
– И у меня один. Вот я закроешь глаз и имеешь один глаз.
– Держите меня, я его убью, – скрежетал Поэт зубами.
– Ладно, – сказал на все это Баудолино. – Блегмы мыслят инако, великаны мыслят худо, все на свете мыслят худо, кроме вас, исхиаподов. А что скажешь насчет мыслей Диакона?
– Диакон не мыслишь. Он повелеваешь.