Взрослая социальная сеть
 waif-cat Свободен |
01-04-2011 - 10:47 Дочка просила сказку. Для нее, конечно, была придумана другая сказка. Но почему бы не переложить "Красную шапочку" на новый лад?  Много специфических терминов, но посмеяться, надеюсь, есть над чем. КРАСНАЯ ШАПОЧКА МИЛИТАРИ ЭДДИШН Константин Хвостополосатов Вера Николаевна Шапкина была серьезной и, в общем-то, образованной девушкой. Многие бы могли опрометчиво назвать ее милой, мягкой и податливой, но часто эти мысли очень дорого обходились незадачливым простакам. Нет, в школе Вера Николаевна преподавала английский язык балбесам от десяти до семнадцати. В свободное же от серьезной работы время наша героиня увлекалась разными приятными мелочами, скрашивавшими ее скучный досуг. Вот и в этот вечер она проверяла состояние боевой пружины отобранного у пацанов в песочнице пистолета Люггера Р-08 в простонародье известного как «Парабеллум». Пружина была в порядке, значит, дело слегка осложнялось. - Доченька, - услышала она голос матери, - Веронька-а? - Да, мам, - отозвалась Вера, смахнув прядь вредных волос, постоянно норовивших залезть в глаза, - я в подвале, захвати кваску из холодильника. - Доча, - раздался через пару минут голос мамы на лестнице, - уважь старушку, отнеси ей пирожков. Ты как-то обещала, бабушка уже заждалась. Да и Новый год на носу, порадуй старушку. - Хорошо, мам, - согласилась Вера, хоть идти ей было откровенно лень. – Сейчас прямо и прогуляюсь. Обещание есть обещание. Пирожками у них в семье назывались контейнеры со старым добрым ЛСД. Бабушка с успехом толкала этот проверенный продукт в среде сраной интеллигенции, которой мнил себя офисный планктон, регулярно посещающий ночной клуб, где бабушка для конспирации подрабатывала уборщицей. Нет, контейнеры снаружи были оформлены как натуральные пирожки, никакой ментос не догадается. Да в прочем те пара пирожков-контейнеров была надежно упрятана между обычными и весьма съедобными пирожками с яйцами и луком. Вера не одобряла увлечения бабушки, так и не перешагнувшей в душе свою страсть к осчастливливанию окружающего мира, но понимала, что у старого человека не так уж много развлечений в жизни. А тут - какие-никакие деньги, да и секс перепадал изредка. После пары часов вечернего отдыха улизавшиеся в сиську прыщавые пацаны шугались от ночных мотыльков и лезли целоваться к бронзовой статуе какого-то многорукого божества со слоновьей башкой, которая стояла в общем предбаннике туалетов. Уже к двум часам пополуночи обдолбанных планктонов обоих полов можно было собирать пачками, укладывая в штабеля хоть плюс к минусу, хоть плюс к плюсу, а при желании и минус к минусу. Добираться до бабушки было не слишком далеко, можно сказать, что стоял ее домик на опушке «леса». Но идти пришлось бы не по обычному лесу, а по самым настоящим каменным джунглям. Помятуя о превратностях городских улочек, Вера готовилась к мероприятию с полной серьезностью. Еще подруга Белоснежка говорила, что лучше перебдеть, засунув светошумовую гранату в трусы, чем попасть голой задницей под раздачу ментовских свистулек с яйцами. Белоснежке просто не повезло, то ли граната оказалась бракованной, то ли она ее спутала с вагинальными шариками по сильной пьяни. В общем, теперь она вполне может подсветить замочную скважину, просто сдвинув в сторону трусы, а ее тихому шепоту завидует любой паровозный гудок. Слегка потертая пара «Глок семнадцатых» легла в набедренные кобуры, предварительно получив в пузо по снаряженной обойме и сыто щелкнув затворами. По две запасные обоймы были укреплены на каждой кобуре в удобной для быстрой перезарядки одной рукой позиции. Видок был от этого малость ковбойский, но эти понты были уместны для спасения порой столь необходимых секунд. Все ее друзья в голос твердили о серьезном автоматическом вооружении, но Вера до сих пор предпочитала ему надежные пистолетные системы. На ее взгляд более громоздкое оружие просто сковывало ее движения и полет фантазии. С небольшим сожалением она выложила неразлучную пару Эфок, заменив их на РГД-шку и свето-шумовую гранату. Рифленые яйца злобной курицы, конечно, кардинальное средство, но в городе бывает разное, можно и под свои подарки мягкой задницей угодить. Погода сегодня была не совсем новогодняя, мороз был детский, а снег еле-еле срывался вялой рахитичной перхотью небес. По этой причине Вера не стала надевать любимый плащик, утепленный наряду с мехом перуанского дятла еще и дополнительными полимерно-титановыми пластинами, ограничившись кевларовым костюмчиком, сделанным на основе современной нео-композинтой брони, которую в народе прозвали «скорлупа». Защита у этой одежки была, конечно, не ахти, но далеко не у каждого школьника в этом городе были бронебойные патроны со всякими изысками типа сердечников из обедненного урана. На пирожочные деньги ежедневного рациона школьника можно было купить едва ли парочку таких цацек. Венчал все это одеяние красный беретик с небольшой эмблемкой какого-то спецназовца какой-то армии мира, по глупости своей пытавшегося под алкоголем задрать юбку Веры в район ушей. Здоровый был бычара, успел свои дела сделать, да и не один раз, пока девять грамм из его же пушки не снесли в любовном экстазе крышу. Дня три наша героиня ходила, как императрица Екатерина после посещения полковой конюшни. Да-а-а. Человечка-то уже нет, а беретик-то вот он… - Лан, поехали, что ли, - сказала Вера сама себе, прикинув на руке вес небольшого заплечного рюкзачка с «пирожками». – Раньше сядем – раньше выйдем. Сгущающийся сумрак подкрашивал снег голубыми тонами, создавая некое мистическое ощущение подводного пейзажа. Легкие кристаллики снежинок лениво кружились, казалось, они совсем не падают. Подобно мельчайшим пузырькам воздуха, захваченным водой, они просто бурлили, добавляя свою лепту в нереальность картины. Вера пустила изо рта струйку пара, представив, что это гирлянда пузырей воздуха, выпускаемая аквалангистом. Парочка воробьев вспорхнула с осиротевшей песочницы под кровлю, видимо, изобразив шустрых коралловых рыбок. - Шарман, твою мать, - сказала сама себе девушка, отсчитывая шесть шагов двора. Прерываемая только легким хрустом и скрипом тишина, да благодать морозного воздуха заканчивалась за оградой. Именно там начинались стальные джунгли. Надежная бронированная дверь запечатлела поцелуй с уплотнителями каркаса, отрубив нашу героиню от безопасного мирка. Посекретничав перед выходом с системой внешних сенсоров, Вера была совершенно уверена в безопасности ее первых вдохов за пределами родного дома. Она успела пройти всего несколько шагов, как тишина лопнула под напором слишком знакомого шума. Уже в прыжке с перекатом Вера подсчитала выстрелы. Три одиночных выстрела, сделанных рваным темпом, утонули в стрекоте двух непрофессионально длинных «коротких очередях». - ТТ и МП-40, - узнала девушка по звуку – откуда такое старье-то? Музей что ли кто-то обчистил? Скорее всего, детвора, которая тянет все, с чем играть можно… - Слышь, ты, Бобик драный, я же тебе сказал, что это кошка, а не крыса! – послышался немного гнусавый голос с ломкими перепадами тембра. – Нафига стреляли, патроны спалили только? - Да пошел ты сам, охотник обдолбанный, - ответил ему юношеский басок. – Кошки, крысы, хомячки, какая нафиг разница? Нам их есть или на стенку вешать? С твоими жопоприделанными руками хоть бы в корову попасть! Поиграешь тут с тобой в спецназ. Организм постепенно приходил в тонус, отмеряя нужные порции адреналина и проводя плановую ревизию боевых стимуляторов. Подобравшееся тело расслабилось. Тихо шаркнул загоняемый в кобуру пистолет. Локти и колени были защищены накладками, так что происшествие можно было рассматривать просто как желание поваляться в снегу. За пирожки Вера не сильно беспокоилась, да и компактный подогнанный четко по спине рюкзак практически не касался земли при перекате. - Чертовы люмпены, - подумала девушка. – Ну почему им не играется в дочки матери? Раскатали бы две-три партейки на деньги, глядишь, на жратву хватило бы. На развалинах так и не достроенного элитного крольчатника сидело трое ребят, лицо одного из них Вере показалось знакомым. - Здравствуйте, Вера Николаевна, - поздоровалось немного смущенное знакомое лицо, пряча что-то за спиной. – А мы тут шашлыки жарить собрались… - Привет, привет, Васечкин, - усмехнулась Вера в ответ. - Парашют спрячь, Штирлиц недожаренный, а то гильзами стреляными за полверсты несет. * Притихшие, было, ребята опят оживились после ухода Веры, она слышала их спор, даже прилично удалившись. Настроение у нашей героини почему-то стало радостным, не смотря на валяние в снегу. Ходить через стройку было не очень удобно, особенно в грязные сезоны года, кроме того, тут действительно водились какие-то огромные крысы, одну из которых Вера подстрелила по весне. Зверюга была размером с приличного кота. Кстати, говорили, что и коты тут стали попадаться размером с собаку. Котов этих Вера не видела, но слухи о них ходили упорные. Зато в этих недостройках по непонятным причинам никогда не шатались всякие опустившиеся элементы. Ночью тут вообще мало кто рисковал шататься. Не крысы, так люди, не люди, так зеленые человечки или белочки с бурундуками. Сиди себе дома, мил человек, и пей лучше всего чай. - Интересно, - подумала Вера, - где безопаснее прогуляться спокойным вечерком, по этим богом и властями забытым развалинам со шпаной, гопниками и опустившимся былом или по центру с продажными ментами? Ответ как-то не спешил появиться, теряясь в неоднозначности ситуации. Хоть, судя по маршруту, нашей героине предпочтительнее было первое. Она не была уголовницей, просто береженого «Глок» бережет, а на мента надеяться – свою жизнь не уважать. Рядом с облюбованной Верой дырой в заборе валялся канализационный люк. Сам по себе люк был делом обычным, если бы не огромная дыра почти в центре. Люк явно прилетел со стороны стоящих кирпичиков. Вера наклонилась рассмотреть дыру поближе. Серой пулей из-за люка выметнулась обычная крыса. - Фу, ты, напасть серая, - ругнулась Вера от неожиданности. – Да жри ты уже свои харчи, патроны еще на тебя переводить. Однако, дырочка-то приметная, 12,7 калибрик как минимум, а то, что она одна и почти в центре говорит о том, что это работа снайпера. Пройдись тут просто крупнокалиберный пулемет, участок было бы не узнать. На ОСВ-96 сильно похоже, только кто же такими цацками-то балуется по люкам? Штучка эта не дорогая, а архи-дорогая и патрончики специальные стоят аж до неприличия, а самое-то главное, не слышно было, чтобы в открытой продаже она была. Делают эту цацку для всяких ментообразных внутренних органов, будь они неладны. Неужели кто-то разжился такой снайперской дубиной в нашем районе? Вера немного нервно передернула плечами, как будто между лопаток «жег» кожу невидимый простому глазу инфракрасный маркер. Из такой диковины Вера, понятное дело, никогда не стреляла, да и видела всего раз. У нее тогда от близкого выстрела на полигоне чуть глаза с ушами не вывалились из головы. Чтобы стрелять из таких монстров, нужно было иметь стальные яйца с металлическими барабанными перепонками. Почему нужны именно стальные яйца, Вера не задумывалась, просто поверила на слово знакомому снайперу Никодиму Сусликову, который и пригласил ее тогда пострелять из старой доброй СВД. Опять пришли мысли вернуться за ПНВ, но для инфракрасного видения даже на окраине города было слишком светло. Засветка от эпизодических фонарей и прожекторов охраняемых периметров сводила на нет все преимущества такой аппаратуры. - Ладно, будем думать, что эта зверюга живет у наших плохих парней, а не у чужих, - сказала Вара вслух, быстро выглядывая из дырки в заборе и тут же прячась обратно. – Никого. И это радует. На удивление она без приключений миновала небольшую площадь для разворота троллейбусов, где по ночам обычно собиралась шпана из молодежной гоп-компашки, гордо называвшей себя «Парусники». Вера так и не поняла из сбивчивого повествования, откуда взялось это название и, чисто исходя из состава, сопливости членов и зелености члеников, называла для себя этот детский сад «Подгузники». Обычно подгузниковцы Веру не трогали. Получив один раз хорошую взбучку с вынесением огнестрельных предупреждений в ногу и две руки, урок усвоили на твердое «хорошо». Правда, потом оказалось, что нога была кибер-протезом, но руки были самыми что ни на есть настоящими. Скоротечная бочко-контейнерная перестрелка скорее позабавила нашу героиню, а подгузниковцев привела в некоторый шок. Еще бы, пятеро реальных пацанов с настоящими пукалками валялись на пузах в грязи и, обмочив штаны, пуляли в белый свет, как в копеечку, мысленно прося маму родить из обратно и не дать всадить в их розовые задницы по пуле. Худенькая, хиленькая и совершенно доступная девчушка оказалась на поверку верткой хладнокровной и совершенно бесчувственной стервой. Неприятный холодок в отношениях слегка рассеялся, уступив место, только легкой тревоге после памятного вечера, когда Вера, возвращаясь сильно выпившей со дня рождения подруги, перекинулась с подгузниковцами в карты. Протрезвев на следующее утро, она долго не могла понять по какой причине ее тогда не трахнули всем скопом сопливых боевиков. И ведь могло бы получиться даже не по причине их большинства, а по причине ее почти что согласия. Стало немного обидно, пока не вспомнились подробности. Сначала стало грустно, а потом весело. Сначала играли в обычного дурака и пили джин с тоником, потом играли в козла и пили снова джин, но без тоника. Потом играли во что-то на желания, а вот что пили, Вера уже не помнила совсем. Зато она четко вспомнила, что проиграв желание, она лихо спустила штаны и «прикурила» сигарету, вставив ее в те губы, что снизу. Подгузниковцы орали, свистели и аплодировали. Было немного не по себе. Правда в следующем раунде желание загадывала уже она сама, и один из мальцов вынужден был напрудить в стоявшую рядом цветочную кадку. Кадка была где-то в полутора метрах над землей, хилая желтая струйка явно не доставала, почем зря чертя снег. Мальцу пришлось отчаянно прыгать во время процесса, выпуская последние желтые пули. Попал таки. Было весело. Потом еще была чья-то задница, пердеж и зажигалка. Было интересно. А дальше она уже совершенно не смогла побороть хмельной туман. Проснулась Вера дома, и мама уверяла, что пришла она сама, в штанах и при оружии. Несколько загаженных переулков принесли ей легкое волнение и картину «Любовь проблем не понимает» из голожопого металлиста, печально и хмельно трахающего на первой ступеньке подъезда так же сильно обвешанную железками и негромким матом соседей девушку. В морозном тихом воздухе отчетливо были слышны мерные влажные шлепки плоти, скребущий железом по железу звук скользящих по двери заклепок и, собственно, сам постук металлической двери о металлический же косяк. Вместе с державшейся за нее из последних сил девушкой дверь тоже совершала ритмичные поступательно-колебательные движения. Приближение Веры совершенно никого не смутило. Металлист даже не повернулся и уж точно не сбился с природного ритма, а девушка, увидев Веру между своих и металлистских ног, тупо бросила «привет» и тут же потеряла к ней всякий интерес. Наша героиня была за безопасный и комфортный секс, но в трусах почему-то потеплело и даже тихонько плямкнуло. За дворами еще была старая детская площадка с остатками каких-то жутких ржавых остовов, видимо, в глубокой юности Петра Великого именовавшихся «качели». Света там практически никогда не было и это давало право ошиваться там совершенно любым отбросам от молодежных до пенсионно-патриотических. Площадку Вера не любила, но обходить ее было долго и тоже не сильно безопасно. На всякий случай она пошла тихо, стараясь не наступать на нетоптаный снег. За небольшой сваленной с постамента скульптурой послышался сдавленный вздох, потом шуршание и тихий сдавленный мат. Вера присела, сровняв свой силуэт с тенями останков качельного интерьера. Опять стало тихо. Очень походило на какой-то подвох. Но возвращаться было, пожалуй, поздно. Если ее еще не заметили, то это как раз и был хороший шанс выдать себя. Вдох-другой, метрах в десяти от упавшей статуи слегка дернулись кусты, уронив робкие струйки снега. - Черт, похоже, обложили, - подумала Вера, - знать бы еще кто. Двигаясь очень медленно, чтобы максимально слиться с темнотой и влиться в ночь, она встала на четвереньки и аккуратно двинулась, заходя с другой стороны от памятника, чтобы выстроить потенциальных охотников в одну линию. Развалины то ли небольшой оградки, то ли какого-то ларька дали ей возможность двигаться в полуприсяди. Статуя была позади и прямо за ней виднелась присевшая темная фигура сносно различимая на фоне остатков светлой штукатурки. Напрягая зрение, девушка пыталась рассмотреть притаившегося в кустах противника. Вот там опять тихо хрустнул снег и послышался тихий скрежет металла. - Однозначно вооружены, - сделала вывод девушка. – Только ведь могут и еще где-то сидеть. Жаль, что дальше открытый кусок пространства, не прошмыгнуть. Засаду неплохо организовали, место правильное. За статуей опять послышался какой-то сдавленный вздох и тихое позвякивание. Девушка подобралась, а пальцы выбрали холостой ход курков вместе с первой степенью защиты от случайного выстрела. И тут в кустах и раздался хлесткий металлический стук и резкий щелчок выстрела. Дальше тело сработало само. Два «Глока» в обеих руках сказали «бум-бум» в сторону кустов, где прозвучал выстрел, высветив на миг долгой двойной вспышкой кусок ночного пространства. Стук врезавшихся в ствол дерева пуль слился со следующей серией «бум-бум» и очередной вспышкой, выхватившей из темноты стоп-кадр грязной правды жизни. Желто-оранжевые сполохи пороховых газов обрисовали сидящего на корточках позади статуи юнца. Лицо его было покрыто гримасой, представлявшей собой хорошо перемешанную смесь какого-то страдания и страха. Одна рука, сжимала какой-то огрызок газеты, а вторая - пояс спущенных штанов. Глаза нашей героини еще не успели отпустить силуэт, а стволы обоих пистолетов уже были направлены в сторону подлой засады. Время выбирало последние мгновения, ожидая очередные выстрелы, а внутри нашей героини уже нарастала волна истеричного смеха. Она не стала сдерживать карающий дуплет, просто приняла метра на полтора выше. «Бум-бум» «Глоков» был не слитным, а последовательным. В желтых вспышках Вера увидела, как прямо с земли упругое тело взяло низкий старт, отправляясь в рекордный забег. Сильно ошибается тот, кто думает, что бегать в приспущенных штанах невозможно. Ошметки снега вместе с хлесткой темной струей и диким криком отметили этот чемпионский забег. Тут же вернулись звуки. В одну сторону удалялся истошный собачий визг, а в другую не менее истеричный крик «Твою-ю-ю ма-а-а-ать!!!» Вера облегченно смеялась, сидя в снегу. Под этот смех она сменила магазины, достала из кармашка горсть рассыпных патронов и добила обоймы. - Нет, такой цирк явно стоил шести патронов, - утерла она шарфиком выступившие слезы. – Я бы повторила этот шиздахум-поездахум. * Любое везение когда-то заканчивается. И сюрпризы часто выскакивают, как чертик из табакерки с самой неожиданной стороны. И хорошо, если они оказываются приятными или оканчиваются дружеской шуткой. Дорожка была из разряда малотоптанных, тут вообще редко кто ходил зимой, и уж точно тут не было смысла делать засаду. Может это сыграло свою роль, а может происшествие на площадке. Стук-брык-шлеп и она лежит мордашкой в сугробе, одна пара рук надежно и сильно блокирует позади ее руки, а вторая шарит по телу в поисках оружия. Злость. И эта злость на себя. Тем временем ее руки уже зафиксированы за спиной, морда в снегу, дышать кое-как еще можно, а кричать нет. Да и зачем? Кто поможет в ночи? Обе пары рук теперь путешествуют по девичьему телу. Одна профессионально изымает снаряжение и оружие, вторая же нагло исследует все ее «трещинки». - Ну надо же, классная телка, - послышался чуть хриплый голос. – Жопа, как орех, сиськи, а между ног-то как горячо. Давай уже скорее, а то у меня хрен лопнет прямо в штанах. - Не мельтеши уже, - перебил его глухой и немного знакомый голос. – Ты же не хочешь получить какую-нибудь шпильку в яйцо? Сейчас все опасное с нее снимем, разложим в палатке и будет тебе теплое и мокрое до скончания. Эти слова Веру скорее взбесили, чем напугали. Подумаешь, испугали ежика голой жопой. Но одно дело по согласию, на кроватке и с предохранением, а другое - хрен знает с кем, хрен знает где и хрен знает как. Хотя на счет «где» есть однозначный ответ - «в палатке». Еще только залететь от этих трахоломов не хватало. Все существо нашей героини было против таких развлечений. - Коза, ты не дергайся, целее останешься, - прозвучал глухой голос на рефлекторные попытки Веры дернуться. – Веди себя покладисто и страстно. Мы – не грабители. Отработаешь три-четыре смены в горячем мокром цеху, поможешь секс-гуманитаркой, так сказать, и свободна. Даже пистоли вернем, только без патронов, извини. - Банан, ты как хочешь, можешь по старинке свои мокрые цеха, а я ее в жопу трахну, - возмутился хриплый. – Такая телка, такая жопа, тащим скорее, уже штаны трещат. - Так, лейтенант Ухов, прекратить прикалываться над задержанной! – послышалось резкое высказывание глухого голоса. – Посмеялись вволю, полапал малость и хватит. Вернешься с дежурства - наймешь отделение шалав, там и реализуешь все свои пунктики. Тут же Веру мягко подняли, и у нее появилась возможность вставить свои «пять копеек». - Банан? – пискнула она из всех оставшихся сил. – Захаров, да ты охренел совсем! А ну-ка отпусти меня быстро! Я же тебя из-под земли достану, жлоб быковитый. - Шапка? – ее резко развернули, задав самый идиотский вопрос. – Верка? Ты как тут? - Пописать шла, вот заодно и покакала! – выплеснула Вера скопившуюся обиду. – Суки! Чуть не уссалась от возмущения! - Почему от возмущения? – спросил невпопад хриплый голос. - А чтоб Вам, козлам, трахать противно было! – выдохнула Верка. - Гы-гы-гы… - было ей ответом. – Всегда посмотреть хотел, как баба ссыт. Покажешь? * Палатка оказалась полноприводным грузовиком с кунгом. Внутри было тепло от печки-буржуйки. Банан с Ухом находились в, так называемой, командировке при командовании мотопехотным подразделением. Просто Веру угораздило прогуляться прямо на стыке участков наблюдения у штабной машины, вот ребята и решили разогреться. - Дровосек, я – щепка-восемь, прием… - послышалось из блока связи. - На связи, - бросил в ответ Ухо. - Четыре гражданских ММЖД без оружия, инструкции? Прием… - Проверьте документы и отпустите, - ответил лейтенант, - вряд ли они к Волчкам какое-то отношение имеют. И давайте там без прослабонов, руки от ширинок держите подальше. Волчков хоть и подрали, как овец на шерсть, но это вам не дворовая шпана. - Принято, Дровосек, щепка-восемь связь окончил… Секс по согласию – совсем не то же самое, что секс без оного. В кунге оказались даже элементарные презервативы и влажные дезинфекционные салфетки. Так что изголодавшиеся вояки столкнулись с не менее оголодавшей воительницей. Правда, победило все-таки количество дней воздержания. Сначала Банан комплексовал и решил подождать на воздухе, пока Верка с Ухом познавались, но потом замерз, зашел, да так и пристроился. Ну кто не мечтал трахнуть одноклассницу? Особенно, если она не против. Для того у нас и созданы были всякие «одноклассники» и «в контакте». Правильнее, конечно, было бы добавить слово «половом» между «в» и «контакте». Голодный мужской нахрап и сбитые поджарые тела сделали свое дело. Ее развели на все и на «в попку дать» и на «показать» и на «пососать». Да и был ли смысл отказываться? Тем более, слив по первой струе секс-мандража, ребята стали вполне заботливыми и внимательными. * Вера стояла рядом с машиной и смотрела, как Ухо упражнялся в пускании колец через приоткрытую дверь кунга, периодически сплевывая на истоптанный снег. Кольца были неплохо видны на фоне силуэта Луны. Ночь была в своих правах, и ее темный плащ был немного подпорчен лишь красным огоньком сигареты и подмигивающими зелеными глазками работающей внутри кунга аппаратуры. Рядом стояла теплая глыба мышц и мужского обаяния с налетом военщины по имени Саша и по кличке Банан, когда-то по совместительству бывшая еще и одноклассником Веры, теперь еще и секс-партнером. - Ухо, хватит нас демаскировать, забыл про снайперские винтовки с теплочувствительной оптикой? - прогудело рядом с ухом Веры. – Бери водилу и катитесь проверять ваши пехотные дозоры, бездельника-связиста со мной оставишь. Я его немного взбодрю, а то заспались совсем на службе. Через пяток минут две фигуры растаяли в темноте. - Вера, может, останешься до утра-то? – спросил Банан. – Что за безумные идеи шататься по ночам окраинами? Тебе проблем мало? - Саша, ночь – самое милое дело для одиночки, - ответила Вера, прижавшись к руке воителя. - Ночью у меня есть шанс пройти спокойно и незаметно. Мало кто из местной шпаны и прочих отморозков столь же хорош, как вы с Ухом. Кстати, кто такие Волчки? Я что-то не слышала в местной «пене» такого названия. - Это была довольно большое бандформирование, сидели они южнее километрах в ста, - ответил Банан. – О них мало точной информации, потому что внутри банды была жесткая дисциплина. Известно, что руководил бандой какой-то Волчок. Кто он и откуда информации нет. Есть разношерстные слухи, кто-то гундосит даже, что он негр. Банду две недели назад технично взяли не без помощи нашей разведки. Не знаю почему, но операция была войсковой, менты отказались ее проводить. Но вот Волчок и еще с пяток бандитов сумели выскочить, то ли не было их в расположении банды, то ли смогли откупить себе проход у каких-то мразюков. Сейчас, как видишь, вычисляем их. По большому счету их ликвидация – просто вопрос времени. Кому-то они сильно недодали денег или перешли дорожку. Мои ребята ведут разведку, а взвод Ухова мне вот подчинен, осуществляют ряд заслонных мероприятий. Так что ты осторожно, раз уж решила идти, не видел я этого Волчка в деле, но вполне может быть серьезным противником. - Спасибо за заботу, Сашок. * Шла Вера осторожно, мысленно остерегаясь даже намеков на проблемы. Задуманная разминка для организма в виде ночного похода с «пирожками» по окраинам оказалась даже более насыщенной, чем девушка могла предположить. На сегодня приключений ей было вполне достаточно, слава японскому городовому, они пока обходились без потерь, даже с неожиданным приобретением. Сашка-Банан очень хотел напоследок ее чем-то угостить. Патронов к «Глокам» у него не оказалось, пришлось взять пару дымовых гранат. На кой черт они ей нужны, Вера пока не знала, но от халявного снабжения отказывается только безумный. До бабушкиного ветхого дачного коттеджа Вера добралась без приключений, лишь по шугняку пристрелив в кустах какое-то зверье, судя по визгу, собаку. Да, видок у ограждения дачного участка был пошарпанный. Кое-где нужно было подправить концертину, местами ее вообще стоило заменить, да и таблички «осторожно, мины» стоило подкрасить, а то надпись на них можно уже было в сумерках спутать с банальной «по газонам не ходить». В остальном участок имел довольно ухоженный вид даже по зимнему запустению. Противопехотные мины, спарка списанных ДШК на салазочной станине с компьютеризированным дистанционным управлением, наведением и стационарным питанием на крыше, да датчики движения по периметру позволяли старушке наслаждаться заслуженным отдыхом в тишине. Сам домик весело смотрел на Веру светлыми глазами зеленоватых бронированных стекол. Дом, милый дом. Система распознавания дала «добро» на проход, и Вера, уже совершенно расслабившись, вошла в дом. Темный глазок уперся взглядом ей куда-то в живот, совершенно точно утверждая, что запас приключений на сегодняшнюю ночь еще не иссяк. Не поймите превратно, это был не коричневый глазок дырки от задницы, а самый настоящий черный прищур ствола надежной такой штурмовой винтовки по кличке «Абакан». Нет, конечно же, есть масса вариантов действий в такой ситуации, попрыгать по комнате, уворачиваясь от очередей, пока не опустеет магазин, молниеносно обезоружить врага, да все что угодно. В кино. В реальной жизни все это бесполезно. Не смотря на смехотворность калибра, даже при стандартном патроне со стальным сердечником эта «швейная машинка» наделает в Вериной «скорлупе» вместе с любимым пузиком столько маленьких дырочек, что через нее можно будет смело отбрасывать макароны. И никаких тебе отдач и уходов линии прицеливания. - Здравствуй, жопа, Новый год, - подумала Вера, ощутив еще и холодную кромку металла у своего левого уха. * Мелкий обросший черной слегка кучерявой щетиной джигит, который встретил Веру «Абаканом» вольготно развалился в стареньком кресле. Здоровый слегка синий нигер, который пощекотал ушко острым ножичком, стоял у стола со спущенными до колен штанами и зажатой в руке темной, почти черной «сосиской». Ну а Вера была, собственно, частично на том самом столе с такими же спущенными до колен штанами. Кроме того в отличие от вольготных поз других действующих лиц ноги девушки были со знанием дела привязаны к ножкам стола, руки - крепко стянуты за спиной, а животом и щекой она лежала на каких-то предметах столовой сервировки. Животу было еще туда-сюда, а щеку сильно давило. Все это походил на де-жа-вю. Опять кто-то хочет что-то засунуть внутрь ее тела. Да что же это за конченый мир-то? Нет бы пытать или грабить, так все ее только и рассматривают, как предмет для траха. Ну полнейший такой беспредел налицо! Мелкий джигит с интересом наблюдал за происходящим, пристроив автомат на коленях, его Вера видела хорошо, а вот синий нигер со своей полунадутой сосиской из поля зрения исчез. Однозначно, он что-то затевал, только вот какая гадость была на подходе, можно было лишь подозревать. Как насмешка практически перед ее носом лежала до каждой потертости знакомая ей и родная пара «Глоков». Как в той басне «видит око, да зуб не ймет». Вера аж вспотела от напряжения, вожделея ощутить знакомые рукоятки в своих руках. От мечтаний ее отвлекла вплывшая в поле зрения голубеющая сосиска. Эта штука набухла и из положения гордого висения перешла, пожалуй, в состояние робкого стояния. Вера никогда не видела так близко негра, а уж тем более его сосиску. Наверное, по этой причине ее сильно удивил тот факт, что немного оголенная головка этой голубеющей сосиски оказалась пошло розовой с малиновыми отливами. - Ну полная непруха, - подумала Вера, - даже нигер мне какой-то бракованный попался! Кстати, сосиска-то хоть и вяловата, да размерами-то впечатляет, правда, смешно она перекатывается под пальцами этой черно-синей лапищи, как будто наполненный водой презерватив, запомнившийся Вере по школьным забавам. Однако засунь такой водопроводный шланг в меня, пожалуй, и порвать может, главное, чтобы не встал окончательно. Тем временем нигер с джигитом перекинулись несколькими фразами на незнакомом гортанном языке и оба рассмеялись. Девушка почувствовала на себе их взгляды, а вместе с ними и что-то нехорошее. - Где же бабушка? – пришел вдруг в голову совершенно дурацкий вопрос. Часть голубого негра вместе с бракованной сосиской опять пропала где-то в тылах девушки, и тут же в район ее коричневой дырочки с каким-то пердящим звуком плюхнулось что-то жидкое. Слегка прохладная склизкая струйка медленно поползла по анальному глазку к ее бритым женским губам. Девушка всего-то раз успела инстинктивно сжать ягодицы, как в нее вошел палец. - Суки! Ну почему опять в жопу?! – подумала Вера, проскрежетав зубами. – Почему каждый кобель в этом гребаном мире норовит отыметь ее в жопу? Неужели нет такой замечательной бритой и мокренькой пилотки? Хотя, фиг с ним, больно, зато залететь шансов меньше… Палец неспешно и настойчиво ходил в девичьем глазке доставляя, пожалуй, даже некоторое удовольствие. Девушка в какой-то момент даже перестала мандражировать и немного сомлела, тут же с громким «Ой!» получив в те же ворота второй палец. Было опять не больно, просто туго. - А сукин сын, похоже, знает свое дело-то, - подумала наша героиня, легонько содрогнувшись где-то в глубине пониманию, что ее пилотка предательски замокрела, - жаль не спросился по-хорошему, может и выгорело бы чего обоюдное. Пальцы еще пару раз глубоко раздвинули ее нутро и пропали. Вера увидела обезумевшие глаза, скрюченные пальцы, раздувшиеся ноздри джигита и зажмурилась, мысленно прося кого-то где-то там, чтобы ее задницу не порвали по линии отреза. Сильные пальцы раздвинули полупопия ее ягодиц, совершенно обезоружив шоколадную дырочку. Горячее и большое нечто уверенно прислонилось к ней, заметно прогнув ее неуверенность внутрь. Плавно, но уверенно это что-то вдувалось в Веру. Появилась первая боль, по глазам резанули искры, выдавив слезы. Наверное, по этой причине она ничего и не услышала. Уже почти ворвавшаяся а Веру сосиска лихорадочно дернулась, на миг застряла и со звонким шлепком выскочила, вызвав очередной парад искр и боли. Зато появились звуки, и эти звуки были очень знакомыми. Несколько отрывистых одиночных выстрелов, судорожная автоматная очередь, еще одна, взрыв пехотной мины и уверенный чуть хриплый голос: - Да вы очешуели, уроды! Это наша корова и мы доить ее будем! - Ухов, ты выбирай выражения-то! – прервал его глухой знакомый голос. – Девушку чуть не изнасиловали, а ты тут со своими перлами! - Виноват, командир, - поправился Ухов, - доить не будем, мы что, извращенцы что ли… - Ну вот, драный лапоть, опять все испортили, - подумала Вера, разглядев среди цветных кругов встревожено-испуганную морду джигита. – Даже с нигером портахаться не дадут спокойно. - Нафига ты его пришил, Ухов? – спросил Банан, у него же в руках кроме хрена ничего не было. - Было – не было, он про пистолет на столе подумал, - уверенно и зло ответил Ухов. – Трое ребят, мать его растак, на этом козле. Погиб при задержании. Нет при попытке изнасилования во время задержания. Кто-то фыркнул этому бреду, отвязывая Верины ноги и, видимо, не утерпев, лизнул ее мокрую пилотку. Нет, было, конечно, приятно, но не в этой же конкретной ситуации. Возня с веревкой немного утихла, а пилотку уверенно облобызали. Тем временем кто-то из бойцов вытащил из-под кровати связанную бабушку Стасю. Старушка была связана по рукам, ногам и еще чему-то с надежным кляпом во рту. Двое бойцов лихо водрузили ее на стол рядом с Верой и споро срезали все путы. - Здравствуй, внученька, - как ни в чем не бывало сказала старушка, когда ей вынули кляп. – Эх, дело молодое, нет бы меня развеселить на столе, так под кровать, как старый чемодан… - Дровосек щепке-шесть, прием, - прокряхтела стоящая на столе рация. - Дровосек здесь, докладывай. - Периметр зачищен, шесть минусов, наши порядок. Волчка тут нет. - Да здесь он, - ответил Ухов. – Странно, но это действительно нигер оказался, хоть тут не соврали трепачи. Подберите на периметре железо и мусор. Шестерка с двойкой рассредоточьтесь и наблюдайте, остальные на уборке. - Принято, щепка-шесть связь закончил. Присутствующие у стола за разговором по рации как-то отвлеклись. В мир их вернули три слитных выстрела. Перед Вериными глазами в кресле на голой волосатой груди у джигита появились три дырочки. Не смотря на возраст, рука бабушки Стаси была верной, пули легли кучно. Тело выгнулось в кресле, глаза удивленно вылезли из орбит, а в районе ширинки штанов набухло мокрое пятно. - Вот ведь засранец, - искренне возмутилась бабушка, со стуком положив «Глок» обратно на стол. – Даже под конец нагадить умудрился. Все они такие эти чебуреки, наверное. - Бабуся, - только и смог удивленно выдавить Ухов. – Это вот зачем Вы сейчас намусорили тут? Хотя, фиг с ним, оба погибли при задержании, у этого вообще автомат был. Так, ставим на банде Волчка большой такой жирный АМИНЬ! - Так вот этот Волчком и был, - ответила бабушка. – Этот сукин сын меня обозвал прилюдно старой шалавой. Ну ладно шалавой, но что бы старой! А нигер - это какой-то наемник, звали его Мамба. Хачик любит Мамбу, Казбек любит Мамбу, Касым любит Мамбу, а Мамба – тот всех любит. Думали, не понимает никто их курлык-мурлык. Старый чекист все и всех понимает, особенно арабо-негритянских обсосов. - Однако, бабушка, однако, - покачал головой Ухов, разглядывая слитные три дырочки в груди Волчка. – Кучно сложили. - Однако – не однако, хорошая машинка, кстати, - кивнула бабушка на «Глок». – Я-то все по старинке наганом пользуюсь. Хотя тяжел он стал в обращении, да и патроны жуткий дефицит. Может, прикупить эту новомодную пукалку-то? Как думаешь, милок? Веру, наконец, отвязали, и она смогла натянуть штаны. За ее спиной оказались трое матерых бойцов, видимо, из разведки Банана. Глаза у всех были сальные, а морды глумливые. Кто из них баловался с пилоткой, сказать было трудно. Да и нужно ли, дело-то молодое. Девушка с некоторым сожалением посмотрела на кое-как прикрытый скатертью труп синего негра с вывалившейся из руки черно-синей сосиской. Первый негр в ее жизни так и остался не распробованным. Как ни крути, придется благодарить этих так вовремя подоспевших «дровосеков», слов-то из сказки не выкинешь. Многовато их, правда, ну да бабушка поможет. А будут носы воротить, так у бабушки же есть ее волшебные пирожки… Это сообщение отредактировал waif-cat - 27-10-2011 - 14:02 |
||||
| waif-cat Свободен |
05-05-2011 - 15:58 Рассказ, собственно, был написан для конкурса на магии и про магию. Сначала я вообще не собирался писать, ибо конкурс про чужое искусство, как бы не сильно-то и развернешься. Но получилось неплохо, хоть и без традиционного для моих рассказов эротико-патриотизма.  Занял первое место в тяжелой борьбе, что особенно приятно. СТАЖ ЭКРАНА Константин Хвостополосатов. В небольшой комнате небольшой квартиры у монитора сидела девушка. Воскресенье. За окном дождливая и унылая погода еще не проснувшейся весны. Кроме вездесущих котов ничего не напоминало моему организму о причитающемся по весне взрыве страстей. Форум бредил весенними обострениями тоже как-то совсем вяло. Теория магии не шла. Со своим мужчиной я слегка повздорила на поле его мнения «есть ли дружба после секса». Ситуация напоминала элементарную депрессию. Открытое окошко конкурса о магии в искусстве казалось каким-то гротескным намеком на мою жизненную ситуацию. Хотелось просто и незатейливо написать: «Магии нет, любви нет, секса нет, совести тоже нет, а Земля населена роботами». Из прихожей моей уже вот неделю холостяцкой квартирки послышался звонок. Как и положено, это было не к месту и не ко времени. Даже не нужно было быть провидцем или пользоваться магией, чтобы понять, что это моя подруга Александра. Если кто-то ломится в дверь, когда я в душе, если кто-то звонит на мобильник, лежащий на кухне в то время, когда я рассуждаю о вечном, сидя на «горшке», если … тут вместо точек можно поставить еще много чего, но суть не поменяется, ибо это – Александра. По опыту общения с вездесущей подругой я хорошо знала, что ей лучше отдаться «сразу», чем «потом» после особенно тщательного изнасилования всех доступных средств вынимания меня из себя. - Щелк, скрип, стук, - сказала дверь. - Заходи, - бросило мое обездушенное тело в пространство за дверью. - А если тут насильники? – удивился Сашкин голос . - Чудеса бывают, но не сегодня, - ответила моя спина. – Хотя, можешь изнасиловать меня, если без этого никак. - Ха! Вот еще! Я сейчас тебе такое расскажу, закачаешься! – все же не смогла вынести бремени своего очередного случайного счастья моя ветреная подруга. Я сидела в кресле у компьютера и безжалостно гоняла мышиный маркер по экрану, как будто мышь должна была ответить за все беды моего мира. Сашкин голос восторженно вещал среди судорожных кухонных звуков о свежее появившемся поклоннике ее очарования. Наконец, подруга осчастливила меня своим сиятельным образом. Поднос, две чайных кружки и вазочка конфетно-печенюшечного содружества пожаловали вместе с ней. - Чего это у тебя тут? – как всегда «деликатно» спросила Саша. - Личная переписка, признания в любви, просьбы о сексе, документ под грифом «совершенно секретно», - буркнула я. – Тебе не понравится. - Опять магия, да еще и конкурс, - разочарованно сказала Саша. – Ма-ша-ня, тебе мужика надо, а лучше двух и одновременно. И будет тебе самая правильная магия. А о чем конкурс-то? - Магия в литературе, искусстве, музыке, оральном и групповом сексе, - нудно пробубнила я. Как по команде свыше Сашка нырнула в монитор. Если бы я не прихватила ее за ноги, могла бы уйти в него совсем. Эта, в общем-то, прогнозируемая реакция подруги меня почему-то порадовала. Спустя несколько минут разочарованное и даже немного обиженное лицо женщины-чьей-то-мечты все в надутых губах почтило меня своим картонным негодованием. - Спорю на твой недельный минимум оргазмов, что ты возмущена отсутствием там двух последних номинаций, - уже более живо улыбнулась я. – Не печалься, в них тоже можно найти магические составляющие. - Зараза ты, Машка, - профыркала подруга, - за что только мужики к тебе еще ходят. - Уже не ходят, - показала я язык. - Ходят, просто ты их не пускаешь. - Раз не пускаю, значит, не ходят. - А что в искусстве или литературе может быть магия? – вернулась Сашка к форумскому заданию. - Конечно, - помахала я рукой, жестом человека, отгоняющего комара. - Глупости, - безапелляционно бросила подруга. - Хочешь поговорить об этом? – спросила я голосом пИсихолога со стажем. Сашка показала мне язык и вернулась к чаю со стратегическими припасами. Лицо ее без утайки сказало мне, что сейчас будет очередной водопад эмоций о ее новом и как всегда очень серьезном увлечении. Можете назвать меня плохой подругой, но именно сегодня слушать этого мне ужас как не хотелось. Я нанесла упреждающий удар. - Лекция, - произнесла я тоном профессора в законе. – Самый простой и доходчивый вариант рукотворной магии – литература. Тут есть вообще простое объяснение. Есть же специфическая литература по магии, но разговор, конечно, не о ней. Лично мне кажется неплохим примером для этого дела главный герой романа «Парфюмер». - Жан-Батист Гренуй, - умудрилась поразить меня Александра знанием имени персонажа. - Да, - согласилась я. – Ведь как бы ни была история притянута к реализму иначе, чем магией это назвать невозможно. На мой взгляд, добыча этих чистых эссенций – той самой чистой воды ритуальное магическое действо. - А где все эти пляски с песнями? – скептически прыснула Саша. - Ты деревня, тебе простительно, - ответила я, сморщив носик. – Но литература – это очень просто, как собственно и живопись со скульптурой. - Ну картины еще куда не шло, - скептически почесала Сашуня кончик носа жестом придворной модницы. – Но скульптура-то с чего? Эти застывшие изваяния без рук, ног, голов и глаз. - Саша, ну ведь когда-то они были цельными, - не удержавшись, рассмеялась я. – В скульптуре воплощен не меньший заряд магической энергии. Кроме того, они могут быть сосудами для воплощенных в них божественных сущностей. И вообще, скульптура в виде статуй, статуэток и их фрагментов является основой ритуальной магии, особенно если она связана с каким-нибудь божественным эгрегором. Вот, к примеру, ты даже носишь небольшую скульптурку между прелестных грудей. Я, конечно, не берусь судить для чего она у тебя, но большинство верующих свято уверены, что этот предмет может защитить их от сил зла. - Ну это ладно, - почему-то легко согласилась Саша. – Вон у тебя на мониторе кошка лежит. В ней-то что магического? Обычный кусок дерева. Слабо ее в магический ранг посвятить? - А она там по этому делу и лежит, - изобразила я в сторону подруги гримасу злого демона. – Вот ты вместо реального хранителя экрана используешь всякие малопристойные картинки и анимашки с модным названием «скринсэйвр». А у меня на этот случай живет самый, что ни на есть настоящий страж. Она бдит, оберегая экран от меня и меня от экрана, питаясь в ответ моим искренним уважением и любовью. «Железо» у меня не ломается, вирусы не пролазят, поклонники и хакеры ценную информацию и фотографии не воруют, в отличие от некоторых присутствующих тут. - Ой ну ладно тебе уже, - сделала вид, что надулась, Сашенька-людоедочка. – Ну было пару раз, вывесили какие-то обсосы мои фотки в полунеглиже. Только не нужно мне тут про эту магию-перемагию, у тебя же антивирусник стоит и еще «факерволь» кажись. - Это все и у тебя стоит, включая последнее матерное, - состроила я глазки подруге, - только почему-то сетевой трипперок у тебя все равно постоянно гуляет. А все потому, что нет у тебя хозяина ни в компьютере, ни в голове. - Да ладно тебе обзываться, - надулась в кружку Саша, - чего там в твоей драной деревянной кошке магического? - Все, от кончика хвоста и до кончика уха, - ответила я. – Вот смотри. Кошки сами по себе животные магические, практически одни из немногих, кто может одновременно существовать и в нашем мире и в мире духов. У египтян кошки считались хранителями границ между мирами, и было принято считать, что духи их панически боятся. Сделана она из древесины пальмы. Кстати конкретно в христианстве, которым украшена твоя грудь, пальма является символом воскрешения и победы над смертью. Ну и напоследок, на пузике у нее вырезан египетский символ защиты от потустороннего зла. Так что именно у нас с этой кисой взаимная любовь и уважение на магическом и не только плане. - Христиане, кажись, кошек не того, - кривилось личико Саши. – Они их вроде слугами дьявола считают. - Сашуня, ну ты же знаешь, что я не являюсь рабыней этого бога, - злорадно улыбнулась я подруге, - да и вообще, слышала же крылатую фразу, что как лодку назовешь, так она и поплывет… - Ну ты и агитатор сталинской закалки, любую падшую женщину под видом девственницы в гарем продашь, - немного завистливо пробурчала Александра. – Пойду искать мониторного кота, а то что-то мне надоели уже намеки, стоячие в штанах Дениски, который мне постоянно комп чистит… *** В небольшой комнате небольшой квартиры на мониторе лежала кошка. Было воскресенье. Была какая-то погода за окном и какие-то проблемы перед ним. А кошка просто уютно лежала на самой вершине компьютерного мира небольшой квартирки и думала свои понятные только ей кошачьи думы. Зеркало компьютерного мира, которое почему-то у людей называлось «монитор» было слепо, подопечная кошке девушка болтала со своей ветреной подругой, граница миров с одной стороны была светла, как день, с другой – темна, как ночь. Страж в данный момент был просто символом. Кошка не требовался сон, она почти не нуждалась в отдыхе. Она думала. Она вспоминала, Она наблюдала. Кошка помнила свое рождение, вернее, она помнила свои ощущения с ним связанные. Нет, ее рождение не было исполнено мук или душевных переживаний. Все что она помнила до того, как прозрела, было скорее похоже на игру пустынного ветра с песком или морской воды с галькой. Процесс происходил на самой грани ее чувств и сознания. Плавные и уверенные дуновения ветра или шелест морской волны, все творилось где-то около, как будто ни ветер, ни волна еще не знали, кем будет новое существо и зачем оно придет в этот мир. Эти колебания мира были приятны и ненавязчивы. Кошка уже настолько привыкла к ним, что стала считать их неотъемлемой частью своего бытия. Понимание того, что у нее есть глаз было для нее совершенной неожиданностью. За первым появился второй глаз. Какой-то неведомый опыт веков и чужих воплощений подсказывал ей, что глаза даются для того, чтобы видеть. Она пыталась видеть, но не знала, как это делается. Что только она не предпринимала, зрение не приходило. Но вот как по божественному соизволению открылся один глаз, и стал свет. Кошка с восторгом рванулась в свет, но тут открылся ее второй глаз, и стала тьма. Это сильно впечатлило кошку, настолько сильно, что она какое-то время пребывала в полной растерянности. Она одновременно видела и свет и тьму, могла различить мельчайшие детали обоих стихий, но не могла ни отринуть, ни приблизить какую-либо из них. Прошло время и прошло удивление, пришло понимание и пришло знание. Кошка поняла: оба мира населены разными существами, оба мира живут по своим законам, оба мира пытаются повлиять один на другой, оба мира теснейшим образом связаны дуг с другом, оба мира не могут существовать один без другого. А еще кошка узнала, что она находится как раз на грани этих миров, а если уж совсем точно она от части и является этой гранью. Очень скоро кошка нашла много интересного и в одном и в другом мире и перестала делить их на сугубо хороший и сугубо плохой. И еще она узнала, что на грани миров силы ее хоть и не безграничны, но очень и очень велики. Пока кошка познавала миры и себя в этих мирах, минуло время. Прошли душные дни в тесной темной каморке, пропахшей древесной пылью, прошли запертые дни в небольшой коробке, наполненной шуршащей соломой и бумагой, прошли еще какие-то дни. И тут кошка всплыла на поверхность своего Я. Вокруг было очень светло и, пожалуй, неуютно. Что-то отчаянно блестело, что-то отчаянно белело, краснело, чернело или синело, что-то еще пыталось делать что-то и уж совершенно точно в сочетании со словом «отчаянно». А потом очень близко появились эти странные существа, которые называли себя «люди». Они солидно ходили вокруг, мудро дышали в кулачки, нервно покусывали губы, и постоянно о чем-то говорили, спорили или возмущались. Иногда кошку вырывали из ее спокойного созерцания, люди называли это «брать на руки». Первые руки несли в себе отпечаток небрежности и налет печали. Они были влажными и пахли болезнью. Кошке они совершенно не понравились, потому что через них сочились довольно мрачные и неприятные мысли и образы. Кошка облегченно «вздохнула», когда ее оставили в покое. Потом были спешащие и любопытные руки ребенка. Мысли этих рук были короткими и беспорядочными. Кошке от них было тревожно. Дальше еще были злые руки, продажные руки, пошлые руки и даже бесстыжие руки. Кошка даже на самом серьезном серьезе стала думать, что руки не бывают приятными, по крайней мере, они не бывают приятными лично для нее. У кошки был друг, который был котом. Он был деревянным котом очень похожим на кошку, но цвет его шкурки был немного темнее и сдобрен двумя более светлыми пятнами. Они успели подружиться и, возможно, у них бы возникли и более близкие чувства, если бы кота не забрали. Просто взяли и не вернули. Так кошка была опечалена первый раз в своей жизни. Но однажды ее приняли очередные руки. Руки были пытливыми, знающими и почему-то теплыми. Кошка сильно удивилась этому необычному ощущению, она тут же захотела остаться с ними навсегда. Тут же ее лизнуло чувство близкого разочарования, которое говорило о том, что скоро ее вернут на полку. Но руки бережно погладили ее спинку, обвели задумчиво сначала одно, затем другое ушко и уютно укрыли, заключив в лепесток из пальцев. Так кошка обрела свой первый настоящий дом и настоящее место в этом доме. Первое время руки очень часто гладили и ласкали ее, а потом возвращали на отведенное место. Потом это стало происходить реже, но кошка все равно продолжала постоянно ощущать на себе их ласки. Кошка узнала, что хозяйку этих замечательных рук зовут Маша, и тут же влюбилась в нее, взяв под опеку. И Маша, похоже, платила ей тем же. Каждый раз, когда Маша смотрела на кошку, кошка ощущала на себе ее заботливые руки. Иногда к Маше приходили какие-то люди. Люди приходили к Маше, люди общались с Машей, люди уходили от Маши. Не всегда это случалось быстро. Как правило, после посещения людей Маша очень сильно «пахла» эмоциями. После пожилой женщины Маша пахла сожалением и неуверенностью. После молодого и непоследовательного молодого человека Маша пахла тревогой и разочарованием. После солидного и обстоятельного мужчины Маша пахла лучше всего. Этот запах трудно было описать в двух словах, но люди умудрялись обойтись одним - «секс». Кошка хотела бы, чтобы мужчина остался тут навсегда, но этого не хотела сама Маша. Но самым частым, самым непостоянным и самым шумным гостем была подруга Александра. Александра тоже сильно «пахла». Ее запах был сумбурен, доверчив и даже местами невинен. Кошка не могла сказать, что хотела бы жить с Александрой, но все же тоже взяла ее под опеку… *** В небольшой комнате небольшой квартиры сидели две девушки, одновременно живущие в одном мире и одна кошка, живущая одновременно в двух мирах. Возможно, Вы скажете, что так не бывает, и я с Вами не буду спорить. Просто у каждого человека есть шанс познать истину. И у каждого этот шанс свой. Это сообщение отредактировал waif-cat - 05-05-2011 - 16:01 |
||||
| waif-cat Свободен |
12-05-2011 - 15:11 Рассказ был написан для конкурса, который так и не разродился. История практически без сильных изменений снята с реального случая не из моей, но все же из настоящей жизни настоящего человека. ВЗЯТИЕ РЕЗИНОВОГО ЯЗЫКА Константин Хвостополосатов Почему у меня появилась мысль, что мне нужен презерватив, сказать было сложно. У меня не было на тот момент женщин, зато еще в полной мере присутствовало понятие «девственность», если его можно применить к мужскому полу. Просто постоянно в голове крутилась мысль, что презерватив – это атрибут секса. Иногда сама эта мысль возбуждала, заставляя принимать комплекс мер по утаиванию «палатки» в штанах. Ну а раз так, эта необходимая штуковина обязательно должна быть у мужчины. Первый презерватив мне удалось заполучить, просто выпросив у более взрослого друга. Нужно ему отдать должное, это было небольшое пожертвование с его стороны. Во времена моего девственного юношества изделия номер два были не таким уж свободным товаром. Тогда уже не было убогих кружочков, пересыпанных тальком, но аптеки не пестрили небольшими квадратиками и прямоугольничками с околосексуальной атрибутикой. Тогда еще слово «презерватив» употреблялось с некоторой буржуазной издевкой. В общем, друг от сердца или правильнее сказать от… Нет, говорить не будем. В общем, оторвал он мне заветный овал красно-бело-черной расцветки с гордой надписью «проверено электроникой». Этот немного сплюснутый до овала чехольчик бессменно пребывал в небольшом кармашке моих джинсов. Я иногда доставал его, испытывая эротический трепет. Но всему, часто употребляемому по назначению или нет, приходит конец. Сначала облезла бумажная облицовка, а затем прохудилась и серебристая капсула. Нужно честно признаться, что за тот месяц с небольшим, пока я занашивал презерватив в кармане, у меня так и не случилось ни одной женщины. Факт сам по себе был весьма печальным в шестнадцать-то лет. Чего греха таить, хотелось примерить его, но в тот момент мой жизни этому не суждено было случиться. Из-за нарушения герметизации смазка высохла, а оболочка стала ломкой. Необходима была замена. Аптека. В те времена это было единственное место, где была открыта охота на эти презренные изделия для секса, которого в Совке еще не было, а в пост-Совке он еще не вырос. Но аптека – это еще и пристанище бабушек и сердобольных тетушек всех мастей и расцветок, любящих часами вести задушевные беседы о своих не менее задушевных болячках. И горе всем, если за прилавком аптеки стояла такая же сердобольная бабушка. Беседа с покупателем могла затянуться навсегда. Первый разведывательный рейд я провел, как и положено без акцентирования внимания на целях и задачах разведки. О-ужас!!! Необходимого изделия в продаже просто не оказалось. Это известие заставило меня метнуться к следующей, а потом к очередной аптеке. Так что, когда я все же увидел на витрине вожделенное изделие, конспирационные законы разведки были жестоко попраны. Я бессовестно уставился на «пулеметную ленту» красно-бело-черных овальных капсул, совершенно не обратив внимания на окружение аптеки. От созерцания меня отвлек сдавленный смешок. Тетка лет так тридцати глазами указывала на меня своей подруге. На лицах обеих женщин были саркастические улыбочки. Ну а поскольку на полке резинотехнических изделий кроме вожделенных предметов «номер два» были какие-то длинные желтые резинки, мотки жгутов и почему-то калоши, точка моего преткновения оказалась очевидной. Я густо покраснел и даже слегка оцепенел. - Мальчик, ты зачем пришел? – послышался голос такой же «пожилой» аптекарши. Понятие «вылететь пулей» можно трактовать по-разному. Похоже, я вплотную приблизился тогда к пониманию этого действия в прямом смысле. Не знаю, долго бы мои пылающие уши озаряли сумрак ближайшего подъезда, меня спугнули какие-то люди спускающиеся сверху. Передислокация в какие-то кусты сирени, способствовала принятию уравновешенной позиции в настроении подростка. Думаю, не стоит говорить о том, что аптеку первого боевого столкновения я обходил стороной еще некоторое время, благо она не была ближайшей к дому. Вторая вылазка была осуществлена с большим профессионализмом. Они были там, покоясь среди прочей резинообразной аптечной ерунды. Я сделал безразличное лицо, осмотрев попутно полку бинтов, ват и прочей перевязочной белиберды. Аптекарша была в моем тогдашнем понимании просто бабушкой. Уж не знаю почему, но именно бабушек я стеснялся тогда больше всего. Разговора о покупке даже не шло. Но в этой вылазке я узнал цену, которая оказалась вполне по зубам моим сбережениям. Начались долгие и упорные ожидания свободного окна в аптеке. ***** Молодая аптекарша сама немного румянилась, видимо от того, что это было одно из первых ее самостоятельных дежурств у прилавков. Я уже видел ее в окно, работающую под присмотром старой грымзы. Нет, грымза и теперь была в аптеке, только где-то внутри ее сумрачных лабиринтов. Девушка в моем тогдашнем понимании была «взрослой». Наверное, ей было лет около двадцати трех – двадцати пяти. Милое личико с курносым носиком и россыпью веснушек сильно реагировало на смущение, оттеняя рыжие пряди завитков волос красными всполохами. Очередная покупательница вышла в простор весеннего солнца, оставив аптеку пустой. И я решился зайти. Но на том вся моя решимость и кончилось. Я стоял у окошка прилавка, нервно перекатывая в кармане жутко модных в ту пору джинсов тихо позвякивающие монетки. Девушка, слегка порозовев, смотрела мне прямо в глаза. - Тебе что-то надо? – прозвенел практически похожий на моих одноклассниц голосок, совершенно не ассоциировавшийся со взрослостью продавца. - Да, - ответил я сдавленно и замолчал. - Тебя послали родители? – неуверенно предположила она, - наверное, дали список или бумажку с названием. Давай ее мне. - Нет, - опять односложно ответил я, сильнее забренчав мелочью. - От чего нужно средство-то сказали? – спросила она с надеждой. Я совсем замолчал. Ну от чего было то средство, за которым я пришел? Не знаю, может, она догадалась о чем-то, а может, в ее мыслях тоже был сплошной ураган молодых гормонов, юная аптекарша сначала робко, потом увереннее залилась краской. Мои уши, поддавшись ее порыву, тоже стали разгораться. Входная дверь хлопнула. Девушка вздрогнула, моргнув светлыми ресницами без намека на какую-либо тушь. Я резко развернулся и пошел к выходу, сожалея об упущенной возможности, своей неловкости и костеря на все лады забредшего так не вовремя посетителя. В тени дома, в полуподвале которого была пристроена аптека, было прохладно. Я сидел на нагретом ушедшим за дом весенним солнцем бордюре и проклинал себя за неуклюжесть. Мысли вертелись между презервативами, рыжей аптекаршей и сексом. В джинсах стало туго. - Ты почему сбежал? – легкая рука коснулась моего плеча. Я бы, наверное, вскочил, не встань у меня в штанах кол. Рыженькая аптекарша вышла с черного хода на улицу и подошла ко мне сзади вдоль стены здания, где была узкая дорожка у фундамента. - Почему молчишь? – присела она рядом со мной на корточки, овеяв меня легким порывом колыхнувшейся юбки, запахом женского тела и чем-то цветочным из мира женского парфюма. – Чего ты стесняешься? - Ничего, - кровь сильнее ударила в голову, сделав все окружение совершенно нереальным. - Александра!? – раздался противно брюзжащий вопль со стороны входа в аптеку. – Где тебя черти носят! - Десять хватит? – спросила рыжая аптекарша, - помнишь, сколько они стоят? Я судорожно кивнул. - Я заканчиваю к половине девятого, - тихонько пожала она мое плечо, робко улыбнувшись, – встретишь меня, если, конечно, твоя девушка не заревнует. Я тебе отдам. - У меня нет девушки, - выдохнул я. - Ну нет, так нет, - легко встала рыжая аптекарша. – Полдевятого. Мне нужно идти, пока эта авиационная сирена не подняла на уши половину квартала. Она легко скользнула за спину, исчезнув из поля зрения. Но кое-что от ее присутствия все осталось. Легкий запах цветочных духов, тающая тень веснушчатой улыбки и врезавшиеся в причинное место узкие джинсы… ***** К восьми я был у подъезда, куда выходил черный ход аптеки. Александра показалась в дверях подъезда минут в двадцать десятого. Личико девушки было расстроенным, а под глазами даже имелись небольшие тени. Я, в общем-то, даже не заметил, на сколько она опоздала, просто боялся, что она вовсе забыла обо мне и вышла, к примеру, через парадный вход. - Привет, - я шагнул ей на встречу. - Ой! Прости, пожалуйста, - всплеснула она руками, увидев меня. – Я забыла. Меня заведующая за отлучку пропесочила и заставила ревизию в отделе перевязочных материалов сделать. Давай завтра? - Ладно, - на меня почему-то накатила грусть, которая была следствием обломавшейся надежды на немедленное обладание. - Прости, - легкая ручка коснулась моего плеча. – Тебя как зовут-то? - Саша, - вздохнул я. Почему-то стало легко и просто. – Да ладно, ерунда. Нет у меня девушки. А эти, в общем, эти нужны для порядка. - Ой, тезка! - легкая ручка робко погладила мое плечо. – Это правильно, ты – молодец. Завтра, хорошо? - Договорились, - согласился я, смотря сверху вниз в ее немного припухшие глаза. – Ты плакала? - Не важно, - девушка отвернулась, убрав руку. Я стоял рядом с самой настоящей взрослой женщиной, которая немного стеснялась меня. Голова была, как будто надута чем-то. Мысли начали сталкиваться друг с другом, высекая искры в глазах. Уши нагревались с каждой секундой, рискуя залить малиновым светом весь двор. Нужно было срочно хоть что-то сделать, иначе бездействие грозило разорвать меня на тысячу маленьких Сашков. Меня нереально сильно тянуло к ней, но она была «взрослой». - Давай я тебя провожу, - выдавил я чужими губами. – Уже темнеет. Она опять подняла на меня глаза, в которых блеснули остатки слез. ***** Мы шли рядом по едва освещенным улочкам сначала робко, а затем более уверенно переговариваясь о чем-то несущественном. Просто не было у нас общих тем. Спасли анекдоты, которых я знал просто тьму. Сначала они были приличными, потом не очень. Александра искренне смеялась, а потом даже взяла меня за руку и в порыве смеха прижалась ко мне. Невидимая волна прошлась по месту соприкосновения, заставив нас замереть. Остановившись, мы как-то робко замолчали. Мы стояли, молчали и смотрели друг другу в глаза, наверное, минут пять. - Полоумная завушка сказала, что не будет у меня премии, - вдруг сказала Александра. - Это из-за того, что ты вышла ко мне? – спросил я. - Не знаю, - пожала Александра плечиками, выпалив потом очередью. – Хочешь, вина выпьем? Ой! А тебе лет-то сколько? Прости. - Шестнадцать, - у меня опять начали краснеть уши. - Да фиг с ним, - прищурилась она, - ты же никому не скажешь? Ой, уже поздно, наверное… - Нет, маман в третью смену работает, а я сказал, что у друга буду допоздна, - ответил я деревенеющими губами, не веря в происходящее. - Тогда нечего стоять, в путь, - дернула меня за руку Александра, видимо, выводя себя этим движением из стеснительного положения. – Мы немного, так для пробы. У меня отец делает хорошее выдержанное вино. - А родители твои не будут ругаться? – спросил я подозрительно. - Смешной ты! – опять дернула она мою руку. – Они на даче живут сейчас, до самого ноября там будут, пока не похолодает. ***** Вино было противным. Я его попробовал просто для законченности момента. А вот обстановка напрочь сносила разум. Губы Александры трепетали и звали. Девушка, так и не дождавшись от меня инициативы, сама сделала первый шаг. Все смешалось в один большой хоровод в моем сознании: смущение, безумное желание, боязнь фиаско, страх перед тем, что я могу показаться смешным. Но Александра, разгоревшись, просто и бесхитростно отметала все мои неуверенные трепыхания своей раскрывшейся пламенным цветком страстью. - А как же без него? – дернулся я, когда настойчивые ручки потянули меня к себе. - Ты же в первый раз? – скорее утвердительно, чем вопросительно прошептала Александра. – Я вижу, что я твоя первая. Нафиг эти резинки! Только ты, только я, только изначальный замысел природы! Первый раз ты должен запомнить навсегда! Потом, если захочешь, я тебе надену все резинки мира, куда придется… ***** В голове предательски шумело, руки почему-то тряслись, а ноги замерзли. Впервые я был унесен из этого мира страстной рыжей ведьмочкой. Она заставила меня быть мужчиной, но не мальчиком, поверить в себя, поднять упавшее и довести дело до задуманного природой обоюдного конца. Как говорила девочка в анекдоте: - Не знаю, мам, что это было, но это – хобби на всю жизнь… Прошел час после окончания третьего этапа прощания с невинностью, а я до сих пор не мог поверить, что это случилось. Нет, это не случилось, а случалось на протяжении более двух часов. И самое главное мифический «презерватив» никак не участвовал в этом действе, хоть я уже почти «на все сто» стал уверен, что без него никак. - Глупый, ну на кой нам эти резинки? – шептала Александра где-то между первым и вторым прощанием. – У меня не залетные дни, а на счет болячек меня проверяют чаще, чем собаку Павлова на рефлексы. Вот будут у тебя другие тетки, их и остерегайся. ***** Она стояла в дверях, нежно положив руки мне на плечи. К семи мне нужно было быть на тренировке, а к половине девятого в школе. Я не знал, как на мне скажется ночь без сна - тренировка должна была расставить все на свои места - но сейчас я готов был достать рукой до небес, пробежать на одном дыхании домой и обратно и все время по потолку, да вообще, просто выпрыгнуть из собственных штанов. Хотелось взорваться, свернуть горы, порвать в клочья какую-нибудь грелку, но я просто не мог оторваться от первой женщины, подарившей мне знание. - Постой! – встрепенулась Александра, когда я все же потянулся к ручке двери. – Совсем забыла. Я же обещала, а обещания – это святое. Она упорхнула куда-то в глубину комнат и вернулась буквально через мгновение. Мне в руку легла небольшая квадратная черно-золотистая коробочка с яркой надписью «SICO». - Вот, держи, - прошептала Александра, дотянувшись мне до уха. – Чтобы чужие бабы не наградили чем-нибудь или ты их. - Спасибо, - сказал я удивленно. – Я таких не видел даже. Сколько они стоят? - Нисколько, - усмехнулась Александра. – Хотя, ты же для других баб их берешь… Мы смеялись в коридоре ее квартиры, вспоминая мой поход за «резиновыми языками». Я все же оставил на тумбочке Александры припасенные для презервативов деньги. Не знаю, хватило их или нет на заморские диковины, девушка не стала ничего говорить, лишь поцеловав меня на прощанье… Я все-таки КУПИЛ это! Это сообщение отредактировал waif-cat - 12-05-2011 - 15:12 |
||||
| waif-cat Свободен |
06-07-2011 - 15:12 Рассказ скорее фантастический, чем романтический. ПРО ЛЮБОФФ Константин Хвостополосатов К обеду стало понятно, что день не задался. Нет, он не бил по голове строительской кувалдой, не выжигал мозги коптящим от недостатка кислорода автогеном, он тупо ныл, как надоедливый перфоратор. Наш герой, несомненно, предпринимал попытки исправить ситуацию. Но, то ли сами попытки были вялыми, то ли не те попытки следовало предпринимать в конкретном случае этого дня. Эффект прожитого «не зря» за мерным трепом и игрушками дня таял, что называется на глазах. Первый закон системного администратора после обеда капитулировал окончательно. Для тех, кто не «в теме» этот закон гласит, что в случае необычно активного скопления проблем на них изначально нужно резко забить. Спустя некоторое время большинство из этих проблем перестанут быть актуальными, некоторое количество рассосутся сами, ну а те, которые останутся при ближайшем рассмотрении могут оказаться чрезвычайно нужными и полезными делами, которые и сделать-то совершенно не грех. Сначала по всем признакам отвалился Интернет. Но как показала проверка, на допотопном компе, который гордо и по совершенному недоразумению звался «почтовый сервер» почетно вышел на пенсию блок питания. Нет, сам по себе блок питания – это сущая ерунда, если он стоит не на почтовом сервере. Сотрудники небольшой конторки роптали, пока сисадмин, проявляя чудеса сообразительности, звонил провайдерам. Народ роптал, когда сисадмин, раскинув мозговую паутину извилин, искал причину. Народ роптал, пока курьер «метнулся кабанчиком» в магазин. Потом народ еще почему-то роптал, даже когда святое божество современного бизнеса «Интернет» ожило. Но самым настырным деструктором хорошего дня оказалась с виду невзрачная личность. Попирая все законы системного администрирования, бухгалтерша по имени Толя вот уже в пятый, а может даже шестой раз, навещала скромную каморку нашего героя. В общем-то, Толя доставала всех и всегда, но почему-то именно в тот день она решила отдать эксклюзивные права нашему сисадмину. Сначала она жаловалась на то, что у нее «не включается», силовой шнур оказался вынутым из блока питания. Потом у нее «не грузилось», потому что пароль вводился левой задней ногой. Потом «тут не мигает такая вот штука, и исчезло вот это, которое всегда висело вот здесь». Последним перлом Толи оказалось заявление после обеда, которое просто нельзя не привести дословно: - Владимир, вот Вы смеетесь постоянно надо мной, а я вчера поговорила с моим другом обо всех этих проблемах. Он мне совершенно точно и определенно сказал, что у меня просто не хватает материнской памяти. Владимир! Мне нужна материнская память, иначе я просто не смогу нормально работать! - Анатолия, прости, пожалуйста, ты что, постоянно забываешь, сколько у тебя детей или постоянно путаешь их имена? – вкрадчиво спросил систадмин. - При чем тут мои дети? – искренне удивилась Толя, почему-то добавив, - они все у меня от законного мужа. - Да при том, что твоя материнская память отвечает именно за них, а то, что запихано в комп никакого отношения к твоим материнским чувствам не имеет, - сдерживая потуги смеха, сказал человек от техники. - Владимир, не нужно мне пудрить мозги и пытаться отвертеться от своих прямых обязанностей, - возмутилась Толя. – Я совершенно точно запомнила, что нужна именно «материнская память». Прошу срочно решить этот вопрос, иначе я пойду к руководству! - Удачного похода, - все же не смог сдержать свой смех эскулап электронных схем. – Будете у шефа, обязательно просите у него «добро» на память самого большого объема, у Вас же скоро внуки пойдут… - Ну и пойду! – хлопнула Толя дверью. Она пошла. Он долго корчился в муках смеха. Почему-то воочию представлялось лицо шефа во время законного истребования с него Толей дополнительно материнской памяти. Казалось, день еще можно спасти, но окончательную точку в борьбе за него ржавым гвоздем вбил замдиректора по коммерции. Он лаконично и даже с некоторым цинизмом сказал, что «у него опять сдох ноутбук, а завтра нужно ехать». Этот ноутбук был просто проклятием, и это «опять сдох» обещало стать шестым по счету долгим общением сисадмина и ноутбука за месяц. У него «то шерсть вылазила, то хвост отваливался». Может, причиной был заводской брак, может, тщательное орошение пивом, а может, просто чьи-то корявые руки. Удачный сисадминовский день умер, а его труп плавно перешел в ночь. Закрыв во втором часу ночи свою конуру, наш сисадмин в сердцах выругался на весь белый свет и поклялся сам себе, что он навсегда завяжет с этим конченым предприятием, будет ходить на работу с девяти и до шести с перерывом на обед. Но ведь самое тоскливое было то, что этот день был благословенной пятницей! ***** Нашего героя звали Владимир, но немногочисленные друзья и подруги звали его почему-то «Вальдемар». Владимир долго не мог понять, почему к нему прижилось это прозвище. А со временем он просто вжился в него. Разум был совершенно разбит, тело же, насмотревшись на него, тоже решило устать. Треть оставшейся со вчера бутылки красного сухого делу совершенно не помогла. Мир продолжал прозябать в серости. - Сейчас бы курнуть… - со вздохом сказал Вальдемар вслух. Но курнуть не было. Да и нужно отдать должное, что наш герой курил травку ну просто до неприличия редко для человека его склада ума и профессии. Происходило это обычно в тесном кругу друзей-музыкантов и таких же «сисек», как и он. Он отчетливо понимал, что трава – это путь в мир расширенной мозговой шины, но от нее становилось легко на душе, а все проблемы начинали казаться какими-то смешными мыльными пузырями. - Бардак в хате, - опять сказал сам себе Вальдемар. – Тут нет даже самого необходимого – водки! Было пиво, но оно после вина как-то не возбуждало душу. Идти в круглосуточный супермаркет было лень, и одной из причин было понятие «далеко». И тут Вальдемара озарило. Он отчетливо вспомнил, что его коллега по профессии по кличке Зломод, что переводилось «злой модератор» приносил ему какую-то убойную кислоту. Они хотели употребить ее на очередном большом сборе в его холостяцкой двушке. Встреча не состоялась, потом алко-музеры, то есть друзья-музыканты уехали на какую-то тусовку, потом они ездили на конференцию, да так о кислоте и забыли, что было само по себе невероятно. - Видимо, Кришна, - прошептал себе под нос наш герой. – И, похоже, что именно сегодня… * Завещанный Кришной «сверток» нашелся далеко не сразу. Но разве может что-то остановить узревшего цель? В герметично запаянном свертке, который обосновался почему-то в холодильнике, было по виду штук двадцать небольших квадратиков пошло-розовой бумаги, сильно походившей на накрахмаленную туалетную продукцию первой необходимости. Вместе с продуктом в пакетике почему-то лежала знакомая с детства таблетка аскорбинки. Вальдемар, не касаясь, и очень подозрительно осмотрел содержимое. «Билетики в небо» почти не пахли, но от этого не казались менее подозрительными. Зломод что-то говорил про «по парочке на лицо», и еще на всякий случай по штучке на резерв. Вальдемар никогда не пробовал кислоту, но слышал, что это как бы и не наркота вообще и уж точно это не вызывает привыкания. Миру экстренно были нужны краски! Решив, что раз не наркота, то и маслом кашу не испортишь, Вальдемар смело положил пару квадратиков под язык, благо, что они были небольшими. Вкуса они почти не имели, по рецепторам стукнула несильная горечь, которая довольно быстро растворилась. Наш герой тщательно «прощупал» ощущения, по всему выходило, что ничего не происходит. - Наверное, выдохлась, - подумал Вальдемар, закинув для верности еще один маленький квадратик. – Ну не облом ли? - Ништяк, Вальди, - ответил ему откуда-то добрый и знакомый голос. – Вальни еще одну, будет полный комплект, да и маленькие они какие-то. - Не-а, - покачал наш герой головой. – Зломод говорил о двух, так что баста, карапузики. Три – это уже легкий перебор с учетом на усадку и утруску со временем. Идем лучше выпьем пива за знакомство и положим остатки в холодильник. А то общество может обидеться. - А я тебе не общество? – спросил голос. - Общество, - согласился Вальдемар с симпатичным парнем, приветливое и открытое лицо которого смотрело на него из открытого холодильника. – Вообще, смешные они, хранить кислоту в холодильнике. Они бы еще деньги там хранить начали… * Вальдемар почему-то был совершенно уверен, что кислота «сдохла», и толку от нее не случилось. А все эти сушняки и ночные беспределы с пивом и без оного - «от лукавого». Собственно, пиво любил Зломод и особенно его «вставлял» «Елкопоповецкий козел», который на языке компании звался просто «Лукавый». - Вообще, посидели неплохо, - подумалось Вальдемару. – И в гости по приколу смотались… ОЙ!!! Тело, казалось, вскочило само по себе. В голове почему-то стало четко и ясно, как будто кто-то включил грамотный фильтр помех. Вльдемар «лизнул» одним взглядом всю комнату и сразу понял, что следов попойки или каких-либо посиделок в ней нет. В память сначала тонкой струйкой, а затем все сильнее посыпались образы и обрывки «вечеринки». По телу разбежались мурашки, и его закололо. Старый добрый диван опять принял хозяина. * Компания была странно знакомой, но Вальдемар не мог вспомнить ни одного из лиц. Зато он хорошо помнил, что они сначала сидели у него, потом шустро метнулись к одному из хороших людей в Новосибирск, странно проскочив соседним измерением много тысяч километров. Посидели там, затем смотались в гости к эльфам. Потом была экскурсия по каким-то садам, затем они охотились на кого-то, потом кто-то охотился на них. Они что-то чинили в огромном и совершенно нелогичном агрегате, про который Вальдемар совершенно точно мог сказать «мега-компьютер». Затем кто-то лечил их, и кого-то чинили они. Они выходили в открытый космос, и он выходил в них. Они были солдатами, учеными, путешественниками, врачами и даже падшими женщинами. Их куда-то вербовали и они с чем-то соглашались. Стоп! Совершенно четко и ясно в мозгу всплыла картина, вернее даже замороженный кадр из фильма. «Это» называло себя человеком, и Вальдемар даже подозревал, что оно когда-то и было им. Оно не вызывало ни брезгливости, ни ужаса. Оно не таило ни угрозы, ни неприятностей. Лично для него «оно» было даже интересно. Кроме того «оно» явно когда-то было женщиной или, по крайней мере, прототипом для него была женщина. Четыре кресла, три голоэкрана, две «живые» сферы, показывающие какие-то сюжеты, и одно «оно», вернее «она». «Оно» стало женщиной, как только заговорило. Этот голос был настоящим, он был живым и совершенно натуральным голосом человека. Хотя внешность скорее говорила об обратном. Кино вдруг «тронулось» и побежало с нарастающей скоростью. Кадры замелькали, смазавшись в калейдоскоп, а затем в точку, и кино выключилось. Вальдемар лишь успел выхватить из него общий смысл, как будто все остальное кто-то намеренно прокрутил, опустив «неважные» детали. Вальдемар помнил, что ему и компании предлагали какой-то контракт, обещали не тянуть их насильно, а только после того, как они на все сто процентов будут уверены и согласны. И еще он помнил, что время не существенно, потому что срок жизни их, как вида, ничтожно мал, им можно просто пренебречь, как сроком «на осмысление предложения». И в самом конце в памяти всплыли последние фразы диалога. - Что ты предпочтешь сделать своей специализацией «людей» или «машины»? – спросила «Она», как-то мягко и вдумчиво заглянув ему в глаза, казалось до самой души. - Машины, - медленно, но уверенно просипел он, вспомнив всех этих надоедливых пользователей, столь разительно отличавшихся от спокойных и всегда выдержанных компьютеров. - Специализация интегрирована, - ответила «Она», как-то нежно и по-матерински улыбнувшись. – Мы будем ждать тебя… Воспоминания рассыпались битыми пикселями, и Вальдемара попустило. Все подробности поблекли, потеряли объемность и самое главное, значимость. Вальдемар окончательно смог уложить весь этот бред в понятие «странный сон», осталась лишь одна мысль, трепыхавшаяся испуганной птицей «…похоже, что я на что-то согласился...» И, пожалуй, самой большой странностью было то, что, сколько он не напрягал память, так и не мог ясно сказать, с кем он был «там». Помнилось только то, что это были хорошие и правильные люди. ***** После того, как его отпустило, Вальдемар легонько перекусил, выпив, пожалуй, с литр чая. И, хорошенько поразмыслив, солидно, никуда не спеша, доспал. Очередное пробуждение было «правильным» и сисадмин сразу почувствовал это всеми своими сигнальными системами, включая и ту, на которой сидел в данный момент. Странный сон прошлой ночи стал казаться чем-то смешным и уж точно нереальным. И только скользнувший по упаковке «кислотных марок» взгляд пробудил где-то глубоко внутри нашего героя несколько забегов каких-то необычных внутренних мурашек. - Нет уж, экспериментам над живым мозгом – мораторий! - заявил сам себе Вальдемар. – Никаких проб и ошибок без присмотра специалистов! За открытым окном пахло вечером, что само по себе пробудило в здоровом и еще молодом организме нашего героя сисадминские половые инстинкты. Бесспорно, хорошей идеей показалась мысль о посещении своей боевой подруги. Собственно подруг у Вальдемара было немало, какие-то были исключительно для души, какие-то исключительно для тела. Та, о которой он думал в данный момент, была редким исключением, она была боевой подругой для души и тела. И кроме всего прочего, она ничего не ждала от Вальдемара кроме душевного общения и качественного, по возможности разнообразного секса. Эту уникальную находку звали Рита. У нее была необременительная работа скорее для души, чем для необходимости. У нее был вполне соответствующий ее запросам достаток. У нее было две дочери. У нее был неплохой муж. У нее была разница в возрасте с мужем в 13 лет. И у нее была проблема с сексом. Ну а после секса, как в том анекдоте: «А поговорить?» Хотя, Вальдемар все чаще ловил себя на мысли, что готов с ней поговорить и до секса и во время него и даже иногда вместо него. Наверное, это было самое светлое чувство по отношению к человеку противоположного пола, на которое он был вообще способен. Нужно честно сказать, что Маргарита тоже ценила своего кавалера и находила в нем нечто большее, чем просто секс-приставку. В субботу муж Риты беззастенчиво и бесхитростно уходил с друзьями то в баню, то на бильярд, то еще куда-то. У них в семье с почти пятнадцатилетним стажем суббота считалась днем отдыха друг от друга. Рита, в общем-то, тоже не была сильно скована, ибо дети были уже не сильно-то маленькими и вполне могли прожить два-три-четыре или шесть часов без мамы и папы. Кто-то захочет осудить ее за такое поведение, а мы, пожалуй, воздержимся. Обычно «этим» они с Ритой занимались в разных местах, это было своеобразной изюминкой. Но чаще всего «это» происходило на квартире хорошей подруги Риты. Подруга имела возможность, а главное, желание к перемене мест. Так что ключи для присмотра за квартиркой были у Риты. Сегодня Вальдемару не хотелось подвигов и приключений, тупо хотелась секса, но с конкретной женщиной. Рита была дамой понятливой, так что об исходе «переговоров» Вальдемар, в общем-то, не сомневался. Нужно было позвонить Рите и добраться до явки. Со звонком все обычно обстояло просто, а вот с «добраться» - в зависимости от обстоятельств. У Вальдемара была машина, но в данный момент у нее с ним отношения были полны недомолвок и недосказанности. Машина была не молодой, но и не старой. Когда-то долгих шесть лет назад Вальдемар взял ее-трехлетку из заботливых рук хитрого немца в салоне благословенной страны, которую Зломод любил со стебом называть Дройчлянд. Нужно сказать, за годы «супружеской» жизни машина не подводила Вальдемара по-крупному. За что он прощал ей мелкие капризы и довольно ответственно ухаживал за ней. Он называл ее женским именем Маруся и женскими же прозвищами, с некоторых пор относясь к ней практически на полном серьезе, как к человеку, нет, точнее будет сказано, как к женщине. Так что шуточное приветствие в его устах «привет, красивая» было процентов на девяносто самой настоящей правдой. Так вот у Мазды, то есть у Маруси, были очередные критические дни. У нее барахлил стартер. Причем, если бы этот агрегат сломался окончательно, Вальдемар тут же нашел бы финансы на его починку. А так он то работал, то нет в зависимости от погоды, звезд и еще каких-то неисчислимых тонким умом сисадмина факторов. Видимо, это «то буду, то не буду» и добавляло Вальдемару терпения в последнюю перед получкой неделю. Если Маруся не заводилась с пяти раз, Вальдемар просто укоризненно журил ее и ехал на работу в общественном транспорте. Нужно сказать, что Маруся была «женщиной» не ревнивой и с легкостью прощала присутствие Риты, а вот на других подруг-для-секса иногда и взбрыкивала. - Привет, красивая, - поздоровался Вальдемар с Марусей, усаживаясь в ее салон, - на чем сегодня поедем к Рите? Немного поерзав на довольно удобной сидушке, Вальдемар вставил ключ в замок зажигания. Уже потухла лампочка спиральки прогрева свечей дизельного двигателя, а он так и не повернул ключ в положение «старт». Как будто что-то внутри него говорило ему, что еще не время, еще подождать нужно чуть-чуть, совсем немного, подождать, слегка покалывая пальцы руки. Вальдемар не был суеверным, просто спешить ему было некуда. Ну почему бы и не попустить маленькой слабости своей сердечной железной подруги по имени Маруся. Время «Ч» пришло так же внезапно, как будто кто-то кивнул ему головой, что уже можно. Вальдемар неуверенно дал пуск. Стартер как-то радостно рыкнул, вызвав своей неожиданной бодростью у Вальдемара некоторый испуг, и Маруся проснулась. Под мерно работающий на повышенных оборотах прогрева движок Вальдемару пришла четкая и, казалось, даже осмысленная мысль, что со стартером теперь так будет всегда. Нет, он, конечно же, верил людям на слово, но всегда старался проверять. Двигатель с «полпинка» запустился пять раз к ряду. - Мистика, - вслух сказал Вальдемар. – Маруся, неужели у тебя женские дни закончились? ***** Субботу он отрывался с Ритой от неудавшейся пятницы. Воскресенье отсыпался от насыщенной телом и духом благословенной Риты субботы. Ту эфемерную грань между ночью воскресенья и утром понедельника он тупо потратил на употребление умеренного количества спиртного в неумеренной компании своих друзей. И вот теперь на него хмуро смотрела не выспавшимся понедельником, совершенно не интересная и уж вовсе не красивая и уж тем более не манящая дверь его офисной коморки. - А у Абрамовичей сейчас по расписанию здоровый и благотворно влияющий на финансовое состояние сон, - вяло подумал Вальдемар, протискивая силой мысли ключ от коморки, зажатый в упирающейся от работы на благо «дяди» руке. Стол, полочки, фонарь, компьютер. Почти как в стихах, только без поэзии. Хорошо, что хоть сервера теперь стояли отдельно в закрытой и хорошо кондиционируемой комнате без окон. Ибо раньше, когда они жили вместе, в коморке Вальдемара было и сесть-то толком негде, а температура от умных пылесосо-нагревателей поднималась даже по зиме до банно-обморочных высот. Пока грузился его рабочий компьютер, Вальдемар успел неспешно сходить за кофе, послать в сад имени руководителя экспедиторов с вопросом о новом копировальном аппарате и даже узреть неширокую полоску беленьких и, похоже, совершенно свежих трусиков между коленок секретарши-лапочки Верочки, пока та с азартом пыталась вынуть из низенькой тумбочки упаковку с кофе-экспрессо для офисной шайтан-машины. - А ведь день-то, похоже, будет удачным, - усмехнулся Вальдемар, подмигнув резко вскочившей Верочке, которая, наконец, обнаружила столь наглое разглашение завидущими мужскими глазами ее маленькой интимной тайны с кружевами на самом интересном месте. - Бабник, - почему-то сказала краснеющая в своем незамутненном годами негодовании секретарша. - Позвони мне, когда следующую пачку будешь доставать, хорошо, - обольстительно облизал взглядом секретарские ноги от пола до мнимой линии пересечения их с «выключателем» Вальдемар. – Хамов много, а истинных ценителей - мало. Последняя фраза «пошляка со стажем», видимо, перегрузила вычислительные мощности молодого блондинистого мозга, потому что в ответ удаляющейся фигуре сисадмина не было выпущено ни одной словесной шпильки. - Привет, что ли, старая рухлядь, давай-ка глянем, как у тебя сегодня дела обстоят, - сказал Вальдемар, переключая монитор на многострадальный почтовый сервер. Системные логи пестрили пополам зеленым и желтым, но зачастую в них вплетались и красные тона. Система в тяжелых боях, превозмогая превосходящие силы врага по имени «старость», держала оборону. - Есть все шансы дожить до получки, - резюмировал вольготно откинувшийся в кресле сисадмин, открывая следующее окно. Экран на миг поблек, а потом как будто провалился внутрь. Вальдемару стало немного душно, темно и боязно. Перед его взором открылось светлое, слегка мерцающее окно куда-то, что он мог назвать только одним словом «наружу». Под взглядом его расширившихся глаз «окно» увеличилось и пропустило его внутрь. Перед ним медленно вращался трехмерный объект больше всего походивший на недоделанный куб. Из всех постепенно поворачивающихся к Вальдемару граней торчали какие-то огрызки, а иногда и фрагменты куба, которые, казалось, были неудачно притиснуты к нему начинающим фанатом игры «Тетрис». Какие-то фрагменты несильно мерцали, мелкий мусор периодически колыхался, как будто подхватываемый каким-то сквозняком. На самом деле зрелище было грандиозным, как будто Вальдемар наблюдал знаменитую пирамиду Хеопса. Хоть глаза и говорили ему, что эта моделька имеет максимальную длину грани около тридцати сантиметров, разум ощущал ее каким-то многометровым монументальным исполином. - Что за бред, - тихо возмутился сисадмин наблюдаемому бардаку. – Кто так строит? Палец Вальдемара в задумчивости коснулся одного из коряво положенных фрагментов, который по логике должен был лежать просто другим углом, чтобы не ущемлять прав гармонии. Фрагмент послушно повернулся, заняв предписанную мыслью сисадмина позицию. - Головоломки никогда не были моей страстью, - пробурчал Вальдемар, активно ворочая «куб» и поправляя, а иногда отрывая или пропихивая фрагменты и мусор, мешавшие гармонии внутренних сфер новоявленного творца. – Ну кто так строит? КТО ТАК СТРОИТ!? Постепенно голова творца стала тяжелеть, а глаза болеть. Но в порыве творческого импульса Вальдемар не замечал этого, пока уже довольно чувствительная боль не прострелила висок. Шлифовку пришлось бросить, но «куб» стал походить на что-то солидное и даже немного геометрическое. - Черт, как печет-то, - яростно заморгал Вальдемар. Проморгавшись до состояния уверенной удовлетворительности, Вальдемар опять бросил взгляд на монитор. Это был обычный монитор обычной комнатушки обычного офиса находящегося в самой обычной стране. Никаких кубических исполинских спецэффектов не было. - Шайтан – имя твое, - пожурил сисадмин монитор от производителя с названием «Сони» и вышел в сторону санузла с четким намерением умыться. Вернулся он не сразу, ибо был тут же выхвачен суетой офисной жизни. Все же отбившись от злобных юзверей, Вальдемар устало упал в почти родное кресло и уставился на темный монитор. - Это что за разгильдяйство на работе? – картинно возмутился он. – Это кто это тут позволяет себе спать, когда я работаю?! Всем подъем! Нас ждут великие дела! Но ждали его не великие дела, а великое потрясение. Системный лог почтового сервера зеленел, как ухоженная лужайка в мае. Лишь несколько «желтых листиков» системных предупреждений нарушали эту девственную зелень. Красного же цвета ошибок в логе не было вовсе. Подумав, что он где-то напутал, Вальдемар перелистнул события на более ранние. Сразу же всплыла привычная глазу картина – желто-зеленая с многочисленными красными «цветочками» осень. - Что за черт! – возмутился сисадмин со стажем, - Виндовоз просто не может работать без ошибок, ибо ошибки есть суть его… Но системный лог последних событий указывал невероятную слаженность работы системы, как будто она в гордыне своей возомнила себя Линуксом или Макинтошем, презрев грехи тупой Виндовозной молодости. - Саш, у вас с почтой все нормально? – с недоверием сказал Вальдемар, набрав оперативников. - Все пучком, немчура, - ответил бодрый голос Александра. – Я бы сказал, что она у тебя сегодня в ударе. - Ясно, - почесал Вальдемар нос, положив трубку. Шутка юмора начинала ему казаться безобидной. Он даже дал себе зарок как следует выпить за здравие почтового сервера в пятницу, если до окончания трудовой недели он не передумает косить под зеленую лужайку. ***** Восседая в новых семейных трусах на кухне, наш герой вяло жевал кусок пиццы, запивая его свеженьким чаем, заваренным по всем известным сисадмину правилам чаеварения. Тело было вялым, оно с легким раздражением вспоминало прошедший трудовой день и с легкой щекоткой в причинном месте субботу в аранжировке Риты. Лично Вальдемар в компании своего разума уже практически спал, возмещая упущенное в воскресную ночь, тело же просто самостоятельно заканчивало вечерние ритуалы, уверенно направляющие его в разобранную кровать. Наглый звонок прервал идиллию трепетного ритуала. Вальдемар почему-то сразу понял, что трепыхаться бесполезно, ибо звонит кто-то из «своих». Свои были представлены в лице Лёвы: - Алё, Вальди? - Что за наглише обдрыстунг на мой святой сон, Лёва? – злобным шепотом спросил Вальдемар у трубки мобильного телефона. - Вальдик, выручай, курилка, - сказал растерянный голос Лёвы-музыканта. – Я тут в полной заднице да еще и не один, вернее мы оба в заднице. В общем, просто задница нам обоим. - Я правильно понял, что вы с кем-то друг у друга в заднице? – злорадно уточнил Вальдемар. - Немец, блин, я тебя как человека прошу помочь, - взмолился Лёва. - Я что, единственный человек на всей планете? – почти искренне удивился Вальдемар. - Блин, Немец, ну ты же правильный пацан в отличие от редисок мусульманских, - привел аргумент Лёва. – Выручай, ты же в нашей компашке один хоть что-то в машинах соображаешь. - Лёва, ты что машину купил? – искренне удивился Вальдемар. – Зачем алкашу со стажем машина? - Да не моя она, - нервничал Лёва. – Мы тут с подругой одной вась-вась туда-сюда сделать решили, ну и выехали на ее машинке в пригородный лесок. Вась-вась случилось хорошо, а вот машина того, не хорошо. Совсем не хорошо, а ты же знаешь мою Наташу. Она уже пару раз звонила. Если не приеду к полуночи, мне другом и товарищем будет белая полярная лисичка. - Лёва, не лечи мозг, возьми такси, - сказал, проснувшись окончательно Вальдемар. - Немец, ну ты что же совсем пасть решил в моих глазах, - проканюдил Лёва. – Я фиг знает где в какой-то лесополосе, и вообще, как ты себе представляешь мои отношения с хозяйкой машины? Я, в общем-то, ее вась-вась еще бы хотел. Кстати, ей тоже маячит хорошая возможность познакомиться с этой же лисичкой. Давай, Немец, выручай честь и достоинство дамы. - Тогда вызовите эвакуатор, мать моя женщина, - возмутился наш герой, ну что я там с вашей ломающейся машиной сделаю-то? - Немец, ну какой эвакуатор за нами в лесополосу полезет? – на полном серьезе возмутился Лёва. – Ты на своем тракторе хоть на шоссе нас вытащи, а там мы уже эвакуатор и вызовем. И палева не будет, и ты сможешь Наташке с моей трубки сказать, что мы типа того, по-правильному по-пацански едем домой откуда-нибудь. - Ладно, готовьтесь сукины дети, сон отнимающие, - пробурчал я в трубку. – Тебя, Лёва, я вась-вась не буду, а вот даму твою очень даже буду, пусть готовится с полным серьезом для благотворительного дела. Я буду у вас и буду очень зол, если конечно вы мне объясните, где вы есть и не передумаете… * Маруся завелась без разговоров, опять заставив Вальдемара удивиться неисповедимости женских капризов. Прогрев движок, наш герой двинулся по не совсем понятным ориентирам на спасение Лёвы-алкаша-гитариста и какой-то его вась-вась подруги. На удивление место причинно-следственной дислокации вась-вась полигона Вальдемар нашел без проблем. Дама на редкость удачно объяснила избранный ей путь, что само по себе наводило на две мысли. Либо дама была сносным водителем, ибо если бы объяснял Лёва, Вальдемар рисковал выехать через две недели к Петропавловску-Камчатскому. Либо дорога эта дамой Лёвиной была истоптана не раз и знакомой ей была до последней кочки. Ну, до этой проблемы Вальдемару вообще не было дела. Ибо если бы ему позвонила эта самая дама, он вряд ли поехал бы даже в соседний двор, ибо сон – это святое. Место было действительно укромным, от ответвления проселочной дороги свет фар проезжающих заблудных искателей приключений просто не мог пробиться к месту действа, выхватывая боковыми секторами только бампер и фары стоящей в закутке машины. Вальдемар оставил Марусю прямо на дороге, не глуша на всякий случай двигатель. Дизель много не съест, а если вдруг опять стартер, то можно будет оборжаться до поноса. Лёва уже скакал рядом с Марусей, а вот его вась-вась дамы видно совсем не было. Небольшая паркетно-шлифовальная модель японо-матерной индустрии модного пошива притулилась попкой на полянку, таким образом перекрывая подъезд в огороженный кустарником и деревьями уголок. В лесополосе было довольно сухо, хотя дорога имела несколько солидных луж, видимо еще не просохших после прошедших пару дней назад дождей. Лично Вальдемар не рискнул бы ехать по такой дороге на паркетнике Лёвиной вась-вась подружки. Ибо любая из этих луж могла стать им надежным местом долговременной дислокации. Как они умудрились доехать до места, оставалось только удивляться. Вальдемар обошел машинку и протиснулся на перекрытую ее стальной грудью полянку. - Немец, ну ты куда? – удивленно спросил Лёва. – Поехали уже. - Лёва, не суетись, - потянувшись, ответил сисадмин-спасатель. – Серьезное дело начинается с чего? Правильно, нужно отлить! Потом отвась-васим твою подругу и двинем помаленьку. - Немец, слухай, ну давай сначала до трассы, позвоним Наташке и все такое, а на вась-вась подруга согласна, потом вась-васнетесь, она никуда не денется, - сдавленно прошептал Лёва. - Лёва, ладно уговорил, - снисходительно согласился Вальдемар, застегивая молнию. – Ты вот только открой мне секрет, как вы там вась-васькались внутри этой тесной машинешки-то? Вы что, мастера йоги? - Да нафига в машине-то? – удивился Лёва. – У нас вон столик на полянке с лавочкой, у нас опять же коврик с подушечкой, у нас и перекусить-поболтать потом с собой есть. - Однако планирование и расчет, - хмыкнул Вальдемар, повернув к машине. На самом деле вась-васькаться с Лёвиной дамой он не собирался, тем более что он ее даже ни разу не видел. Он решал скорее насущную проблему, как сподручнее будет выкатить машинку из «засады» и прихватить на буксир, не поцарапав о местную растительность. Но для проформы стоило хоть спросить, да глянуть. Оставался небольшой шанс блондинки за рулем, ибо Лёва был блондинкой в женском обличье и вряд ли смог бы решить проблему даже переполненной пепельницы, как в том бородатом анекдоте про Мерседесс, автосалон и нового русского. Наш герой постучал в водительское стекло, которое нехотя поехало вниз. Лёвина подружка в свете луны оказалась очень даже «вкусной». Трудно было сказать, сколько ей лет, но лицо и фигура обещали быть неплохими. - Ну что же, выходи, сладенькая, - сказал Вальдемар авто-девушке, будем дело делать. Девушка робко выскользнула из машины и замялась рядом. Вальдемар уже собрался залезть внутрь машины на водительское кресло, как девушка произнесла: - В принципе, я ломаться не буду, только без резинки не стану. И в попу без смазки не хочу, больно потом. - Смелая милашка, - усмехнулся Вальдемар, ощутив легкий толчок спереди штанов. – Сначала дело решим, хорошо? А то Лёву порежут на мелкие лоскутики, да и у тебя муж, говорят, не подарок. Девушка замолчала, а сисадмин окунулся в администрирование машины. Приборная панель улыбнулась ему приглушенным светом и после проверки оставила гореть лаконичную надпись «Check engine». Стартер даже не пожелал выступить со своей сольной увертюрой. - Дежа-вю какое-то, - ругнулся Вальдемар, - вы что, сговорились все с женскими днями что ли? Ну как в том анекдоте. - У меня все нормально, - прошептала хозяйка машины, судорожно запустив руку под юбку. – Неужели где-то запачкано? - Тьфу ты, ну о чем ты думаешь, - удивился Вальдемар, - это я о машине! Не мешай, хорошо, я подумаю, хотя, фигли тут думать, прыгать нужно. И все же сисадмин задумался. По руке, держащей ключ зажигания, побежали мурашки, а перед смотрящими куда-то внутрь себя глазами развернулась полупрозрачная схема автомобиля. Три точки в ней помаргивали красным. Почему-то наш герой почти не удивился, как будто кто-то внутри него четко знал, что все это нормально, и каждый приличный человек должен видеть схему автомобиля по своему скромному желанию. Даже если бы Вальдемар понял, где и что сломано, вряд ли у него был бы шанс починить это ночью в лесу и самое главное без запчастей. Так что наш герой уже было собрался плюнуть на умняки, даже если они оказались столь красочными, познавательными и местами гламурными, ибо руль был обтянут веселенькой такой мохнато-розовой оплеткой. Но что-то остановило его, как в тот раз с Марусей, когда он как будто знал, что пускать стартер еще просто не время. Вальдемар опять задумался, глядя на схему. На неопытный в ремонте автомобилей, но все же «выпуклый» сисадминовский глаз, неполадки были где-то в компьютере и каких-то датчиках, так что починить это все «на коленке» шансов у Вальдемара, да и вообще у кого-либо просто не было. Но что-то удерживало Вальдемара от вынесения приговора. Одна красная отметина вдруг исчезла, не успел наш труженик сети удивиться, как пару раз моргнув, исчезли и остальные две. Чувство «ожидания» тут же пропало, как будто пригласив пустить двигатель. Он и запустился, как будто только и ждал Вальдемара в этой лесопосадочной интимной тишине. - Ой! – вздрогнув от неожиданности, удивилась девушка, - как это? - Сила мысли, - совершенно честно ответил ей Вальдемар. – С Вас, сударыня, саечка за испуг, хотя, я еще и про обещанное вась-вась подумаю, как компенсацию систематического недосыпания системного администратора… ***** Трех необычных случаев Вальдемару стало достаточно, чтобы понять, что с ним случилось что-то нештатное. Странные способности проявлялись по мелочам еще пару раз за следующий день, но к некоторому разочарованию нашего героя происходило это спонтанно и совершенно без его соизволения. Рабочая неделя прошла на удивление «правильно», возможно, это Вальдемару просто показалось по простой причине – в его вотчине все работало настолько четко, что походило на сон. В несколько «прозрений» Вальдемару удалось настроить работу файлового сервера и починить рухлядеобразный компьютер почтового сервера, который уже по всем неписанным канонам должен был украшать стенд на выставке раритетной компьютерной техники. Вечера же недели были весьма и весьма насыщенными, ибо муж боевой подруги Риты уехал на какую-то выставку, а Рита считала, что упускать такой шанс просто грех. Она не оставалась ночевать у Вальдемара, свято блюдя конспирацию, но скоротечных боевых столкновений на эротико-сексуальных фронтах в промежутках между «после работы» и «отход ко сну» было больше чем достаточно. Сказать честно, Вальдемар просто не привык к таким затяжным наступательно-оборонительным операциям и тупо страдал от недосыпа. По этой прозаической причине он даже не помышлял о машине, педантично реализовывая свое честное право спать в общественном транспорте. Пришел вечер пятницы, а вместе с ним вернулся из командировки муж Риты. По общему соглашению о временном перемирии между сексуально противоборствующими сторонами было решено отдать все выходные, включая священную субботу, законному супругу, дабы выразить ему безумную соскученность. Нужно отдать должное Рите, она каждый день звонила супругу, и Вальдемару даже казалось, что искренне скучала за ним. Маргарита вообще была нестандартной женщиной. Она, пожалуй, единственная из всех замужних женщин, побывавших так или иначе во временном «левообладании» Вальдемара отзывалась о супруге с нескрываемой теплотой и уважением. Вальдемара же она просто любила «как проверенного друга на день великой нужды». Рита была дамой довольно неуемной в сексуальном плане, но весьма брезгливой до мужчин вообще и до разовых связей в частности. По этой причине Вальдемар, пожалуй, нескромно мог сказать, что он у нее один с небольшой сноской «из левосторонних». Таким образом, вечером трудовой пятницы Вальдемар рисковал оказаться свободным, как сопля в полете. Свободу Вальдемар любил и ценил, но не злоупотреблял ей до полного безделья. Так что после помывки в душе, ознаменовавшей приход выходных, он засел в кресло и раскинул интуицией, чего бы ему хотелось. Секса однозначно не хотелось, хоть против обычной эротики он был и не против. Пить всякие спиртосодержащие гадости не хотелось совершенно, хотя алкоголико-музыканты вполне могли вскоре нагрянуть. Так что оставалось только технично слинять куда-нибудь, пока они не сделали этот упреждающий шаг. Безликая дорога под бодрую нарезку «Рамштайников» выскакивала ниоткуда и пропадала никуда. Вместе с ней возникали и пропадали освещенные фонарями улицы, дома и машины с людьми, все это было как бы просто несущественно, Вальдемар наслаждался процессом. Места назначения не было, был просто процесс. В какой-то момент безликие городские картинки надоели, и захотелось просто пустой дороги и темноты. Вальдемар сам не заметил, как их общие с Марусей на тот момент колеса прикатили их к лесопосадке Лёвиных вась-вась плэнэров. Место подходило к настроению как нельзя лучше, и Вальдемар выключил фары, оставив на всякий случай двигатель включенным. Вряд ли он мог у кого-то вызвать злобный негатив посреди леса ночью. «Рамсы» не гармонировали к задумчивому стоянию во тьме, и Вальдемар отщелкал их в пользу «задумчивой русскоязычной музыки». Как будто именно для той ситуации группа «М.А.Р.К.» написала свое повествование в размышлениях о «Мэри Джэйн». Мерное ворчание дизельного движка с негромкими цокающими звуками топливного насоса погрузили молодого человека в размышления о вечном. В этих вечных размышлениях наш герой чуть было и не уснул. А может, он и уснул, потому что до сих пор никто точно не смог отделить тонкую грань полусна от полубодрствования. Тут-то ему то ли сон приснился, то ли явь приявилась. * Вальдемар всегда относился к своей Маруське если не с любовью, то с пониманием и уважением. Он мог ее не помыть после дождя или поездки, но всегда вовремя менял масло, воздушный фильтр и прочие расходники будь то колодки тормозные или жидкости всякие интимные. И его, понятное дело, судьба Маруськи интересовала, как никого другого. И вот эти негромкие поцокивания топливного насоса его не сказать, чтобы страшили, но слегка расстраивали. И ведь знал он, что не смертельно это, и знал, что ничего, в общем-то, поделать не может, ибо это сугубо неудовлетворительного качества российская солярка подло губит сердце его Маруськи. Но все равно где-то глубоко в душе он тяготился этим вопросом. - Вот ведь гадство, Маруся, с этой негодной соляркой, - сказал Вальдемар во сне. – Ну ты уж, милая, прости меня. Толку от присадок нет, а другого топлива взять негде. Ты не серчай, не в силах я тут сделать чего-то. - Так измени схему узла или преобразователь топлива добавь, - всплыл из каких-то глубин чей-то призрачный ответ. – Если тебя именно топливо не устраивает, так измени схему двигателя или принцип его работы. - Были бы у бабушки непасхальные яйца, так она бы «дедушкой» называлась, - подумал Вальдемар в ответ. – Я, конечно, не технарь, но о таких вещах что-то не слышал. А движок менять меня вообще не радует. Гибридный сюда не поставить, а бензиновый прожорливый, как тать залетный. Да и дорого это. - Не нужно менять, нужно изменять, - пришел ответ. - Это же как его изменять? – искренне удивился Вальдемар. - Да так же, как и узел для пуска двигателя, - пришел ответ. Вальдемар резко выпал из сна. Мерно бурчал дизельный движок, поцокивая негромко топливным насосом, из обдувающих решеток тянуло теплым воздухом, в приоткрытом окне слышались негромкие пересвисты какой-то ночной птицы, а из динамиков акустической системы группа «М.А.Р.К.» совсем тихо повествовала о девяти минутах где-то на облаках. По всему выходило, что спал Вальдемар всего-то ничего, а может, и не спал вовсе. Однако необычный и в чем-то трепетный сон не давал ему покоя. Молодой человек к вранью другим относился спокойно, но вот во вранье самому себе не видел никакого смысла. В сложившейся ситуации он мог спокойно уверовать в то, что ему по силам починить топливный насос предложенной методикой. Если ничего не получится, можно тихо посмеяться над собой, а если получится – победителей не судят, ведь не важно, как произойдет починка, главное – результат. Вальдемара немного терзала неуверенность, ведь все «фокусы», которые случались до этого момента были из области электроники, электричества и программирования. Что если на грубую механику его дар не распространяется. Но ведь «попытка – не пытка», как говаривал товарищ Берия. Рука неуверенно повернула ключ в замке зажигания, и двигатель затих. - Ладно, Маруся, последуем твоему совету, - сказал шепотом парень. Вальдемар не знал с чего начать и просто начал представлять себе топливный насос. Он, конечно, не был спецом в этой теме, но где находится этот агрегат и как он приблизительно выглядит, знал. Схема агрегата вынырнула довольно охотно. В ней не было никаких цветовых пометок, что ввело нашего героя в недоумение. Поразмыслив несколько секунд над проблемой, он просто, но четко подумал, что было бы хорошо сделать его новым, каким он был при установке на машину. По коже от головы вниз по спине побежали мурашки, но достигнув копчика, бесследно пропали, оставив чувство ожидания какого-то события. В прочем, оно Вальдемару было уже знакомо, и он терпеливо ждал. * Движок запустился легко и сразу. Звук явно был другим. Дизель мерно и негромко тарахтел, совершенно избавившись от металлических щелчков. В голове Вальдемара всплыло далекое воспоминание о том, что так он работал, когда Маруську только привезли из бюргерского салона. Безумный опыт явно удался. - Круто, - сам себе сказал Вальдемар. – Маруська, а ты штучка еще та, с сюрпризами. Душу переполняло какое-то трепетное и даже местами возвышенное ликование, как будто он только что подарил любимой девушке уютную и нужную, да нет, главное желанную вещь. Вальдемар никогда не строил с девушками серьезных отношений и не дарил им дорогих вещей, по этой причине просто не знал, с какой женской вещью может ассоциироваться это чувство. Наверное, с норковым манто. Он почти счастливо опустил спинку кресла и откинулся, закинув руки за голову. Слушать звук обновленного двигателя было приятно, а еще приятнее было осознавать, что Маруське от этого тоже стало приятно. У него даже на момент возникло ощущение, что он чувствует и понимает ее. Теплый воздух и мерное бурчание двигателя убаюкивали. Вальдемару стало легко и уютно, как будто кто-то заботливый прикрыл его простынкой, как делала это в далеком детстве мама. - Маруська, ты говорила, что двигатель можно переделать, - подумал Вальдемар. – Вот было бы неплохо сделать его экономичным, или чтобы он вообще на водороде работал. Получится? Куда-то на периферию чувств пришел утвердительный импульс. - Попробуем? – неуверенно предложил Вальдемар. Звук двигателя смолк. В наступившей тишине по настороженному телу Вальдемара опять прошествовали мурашки, потом, казалось, шевельнулись волосы, по телу прошлась горячая удушливая волна, и обрушилось чувство сильнейшего голода. Нет, он не чувствовал себя истощенным, но надоедливым насекомым его терзала какая-то неудовлетворенность, так бывает, когда нестерпимо хочется чего-то кислого или сладкого, особенно, когда этого нет под рукой. Тяга к этому «чему-то» была почти навязчивой и уж точно не вызывала теплых чувств. - Черт, черт, черт, - скороговоркой выпалил Вальдемар. – Маруся, что это за фигня? - Нужны ресурсы, - пришел ясный ответ. – Их нет в пределе досягаемости. - Черт, Маруся, а можно не так напористо и что вообще нужно-то? – прошипел опять Вальдемар. – Я же сейчас оплетку руля обкусаю… Некоторое время в сфере восприятия Вальдемара что-то менялось то так, то эдак. Наконец, появилось что-то понятное: секция свинцовой перемычки, которые ставят в аккумуляторы, стекло от лобовой фары, клемма от аккумулятора, его серебряный браслет, который лежал в пепельнице с прочей мелочью, фрагмент покрышки, какая-то неизвестная ему по форме, скорее всего, золотая сережка, еще куча всяких вещиц, в конце же ребуса находились четыре слегка мерцающих, но пустых окошка. - Что это за головоломка? – подумал он, борясь с наведенным голодом. - Необходимые материалы, - пришло понимание. - Нельзя по-другому? – удивился Вальдемар. – Что за кубики для дошкольного возраста. - Нет совместимых терминологий. - Маруська, да ты гонишь! Тебя же немцы собирали, а не инопланетяне. - Дело в тебе, у тебя нет совместимых терминологий. - Опачки! – искренне удивился Вальдемар, - а таблица Менделе… Додумать он не успел, что-то плавно, но требовательно надавило на сознание, да так сильно, что Вальдемар чуть не вывалился из него. Хорошо, что это давление оказалось кратковременным. Зато потом, обливаясь холодным потом, Вальдемар получил наглядный вариант таблицы Менделеева с подсвеченными ячейками элементов таблицы, которые требовались для конверсии двигателя в водородную религию. Вместе с этим «голод» сильно притих, оставшись надоедливой мошкой на окраине восприятия. Стекло оказалось кремнием, клемма – медью и так далее. Недостающими элементами оказались палладий, платина, висмут и иридий. Около каждого окошка висели цифры, видимо, показывающие в каких-то единицах измерения необходимое количество вещества. Вальдемар подозревал, что это количество вещества в «молях», но вот, сколько нужно было вешать граммов, сказать он явно затруднялся. - Нехилые запросы, - подумал Вальдемар, - хорошо хоть ничего радиоактивного. * Охота пуще неволи. Всю субботу Вальдемар собирал требуемые компоненты. В принципе, запрошенное количество материалов оказалось совсем не велико. Палладий в нужном количестве оказался в парочке довольно внушительных старинных переменных сопротивлений, подобранных на блошином рынке. Там же на рынке у ветхой бабушки он купил пару таких же ветхих перьевых ручек с золотыми перьями, на кончиках которых были иридиевые шарики. Когда-то ручки имели место быть жутко дорогими, но в наш век никому не нужны были и даром. Запасы висмута удовлетворили три мощных предохранителя. А дефицит платины нашелся в десятке контактных групп от какой-то древней аппаратуры, которые ему с некоторым скрипом отдал скупердяй и «плюшкинист в законе», а по совместительству одноклассник Гриша. День «икс» настал, а за ним настала ночь больших иксов. От греха подальше Вальдемар выехал для проведения неизвестного таинства за город в знакомую уже по Лёвиным вась-вась процедурам лесопосадку. Местность, избранная для таинства была облита темнотой, таинственностью и спокойствием. Заглушив двигатель, Вальдемар задумался над тем, как собственно все это должно происходить. Потратив в бесплодных предположениях с полчаса, он, в конце концов, просто открыл капот и положил недостающие материалы на остывающий двигатель, затем залез обратно в кабину и попытался думать в нужном направлении. Мысли совершенно не собирались строиться в стройные ряды и маршировать к победе технического прогресса. Чем дальше, тем чаще они переходили то на Риту, то на вась-вась подругу Лёвы, то почему-то запомнившаяся полоска белых трусиков секретарши Верочки. Лёва, узнай он о таких мыслях в «рабочее» время, уверенно резюмировал бы диагноз «спермотоксикоз». Но Вальдемар же не был Лёвой, кроме того, он был занят, пожалуй, самым серьезным и интересным делом своей жизни. Невероятным усилием воли женщины были разогнаны, вместо них пришли мысли о старом рабочем почтовом сервере, потом о бухгалтерше Толе, напрочь утерявшей материнскую память. И, наконец, Вальдемар даже не заметил, как тихо и мирно уснул. Голова почему-то жутко болела, скрюченное тело бил какой-то озноб, а во рту наблюдался вкус какой-то химической направленности. Вальдемар совершенно опешил от такого враз свалившегося дискомфорта, совершенно потерявшись в пространстве и времени. Все попытки образумить тело натыкались на тупую боль в макушке и судороги. От потуг перед закрытыми глазами стали плавать различные по цвету и форме разводы. Подумав, что вот так вот и выглядит красивая лисичка под названием «песец», наш герой отключился. Несколько раз сознание опять всплывало к «поверхности» в надежде обрести контроль над телом, но под грозным натиском свалившегося недуга неизвестной этиологии, отступало назад. Сколько это продолжалось, сказать было просто невозможно. * По какой-то странной прихоти свет не вызвал у Вальдемара неприятной реакции, хотя весь его многовековой опыт говорил, что свет – это боль. На самом деле болью было все, что отличалось от небытия. И тут такая несуразица, кто бы мог подумать, что свет может существовать отдельно от боли. Дальше – больше. Оказалось, что с болью могут не ассоциироваться и другие совершенно неожиданные вещи, например мысль. Вальдемар выпал из липкого сна о каких-то вселенских кошмарах. Лесопосадка, как решето, была пробита длинными лучами раннего утреннего солнца. Перед «засыпанными песком» глазами на лобовом стекле ползали насекомые, занятые решением своих насущных проблем. Им было глубоко наплевать на разбитого необычным сном человека за рулем белого автомобиля. - Черт, откуда же эта слабость-то? – простонал Вальдемар мысленно, - неужели можно простыть летней ночью в машине? Тело не болело, но слабость ощущалась в каждой его частичке. Жутко хотелось есть, но еще нестерпимее – пить. Трясущейся рукой великий и ужасный повелитель компьютерной сети локального масштаба вынул из-за пассажирского сиденья полуторалитровую бутылку воды. Вода была чуть прохладной и до ужаса вкусной. Закрыв глаза, Вальдемар поглощал эту лучшую во всем мире влагу. Далее в ход пошли какие-то обертки и шуршащие целлофановые упаковки. Вальдемар ел все без разбору, разрывая зубами упаковки и мешая одно содержимое с другим. - Вот дожился-то, - подумал Вальдемар судорожно. – Жру, как слепая лошадь. Но с проснувшимся голодом спорить было себе дороже, и Вальдемар остановился только тогда, когда рука не смогла нащупать в охудавшем пакете ничего похожего на еду. Следующий полчаса наш герой просто лежал, наслаждаясь растекавшейся по телу сытостью и даже негой. Наверное, он опять уснул, так как очередное пробуждение показалось ему уже похожим на правду. Но перед лицом Вальдемара предстала странная картина, без всяких скидок намекавшая на подлинность «приснившейся» ситуации. Рубашка, руки, сиденье, коврик и даже приборная панель машины были засыпаны крошками, ошметками целлофана и прочей упаковки, а рука судорожно сжимала пустую полторашку из-под минеральной воды. - Вот тебе и трах-тибидох, бабушка, - сказал Вальдемар глухим голосом. Судя по солнцу, дело шло уверенно к вечеру. Тело слушалось хорошо, слабость прошла, осталась разве что сухость во рту. Вальдемар прошелся к ближайшим кустам и с томным вздохом дал течь. Когда второе по важности дело было сделано, вернулись мысли. Наш герой вспомнил, зачем, собственно, он оказался в лесопосадке этой ночью. По всему судя, вместо мистического ритуала по обретению нового двигателя он безответственно продрых всю ночь в салоне своей Маруськи. Да, событие по всем признакам должно было украсить его золотую коллекцию самых необычных приключений. Усмехнувшись, Вальдемар поплелся к открытому капоту, раздумывая, что бы стоило купить в супермаркете по дороге домой. Но быстро закрыть капот нашему герою не удалось. То, что находилось под ним, могло походить на что угодно, только не на привычный глазу дизельный двигатель объемом без малого два с половиной литра. Две третьих пространства двигательного отсека заполняла ребристая плита серебристого цвета, больше всего походившая на радиатор охлаждения какого-то гигантского компьютерного процессора. Остальную без малого треть занимал какой-то матово блестящий угольной чернотой блок, формой похожий на биметаллическую батарею отопления. Рядом с ним виднелась парочка небольших закрытых крышками панелей и даже с виду «небьющийся» экран. Внешне же машина никак не изменилась, просто из-под капота пропали многие привычные детали. Когда Вальдемар наклонился ближе к серебристой плите, чтобы заглянуть в узкую щель между ней и «батареей отопления», что-то звонко хрустнуло под его ногой. Оторвавшись от исследования, он опустил глаза к земле, а потом вообще присел на корточки, заглянув под машину. Судя по всему, днище автомобиля тоже претерпело какие-то изменения, но рассмотреть это Вальдемару мешала огромная куча черной окалины вперемежку с обрывками изоляции и обломками каких-то металлических деталей. Ужаснувшись, Вальдемар обошел машину и заглянул под нее сбоку. Картина была той же по всему периметру кузова. Наметанный глаз помог уяснить, что под днищем машины отсутствовали две запоминающиеся детали: кардан и коробка глушителя. Задний мост стал значительно уже и вообще больше походил на какой-то вариант независимой подвески. Все днище машины было затянуто в какую-то пористую массу, похожую на резину, а вместо привычного выхлопного тракта по обеим сторонам кузова выглядывали короткие огрызки отблескивающих хромом трубок, изогнутых вниз. Топливный бак угадывался под «резиновой» заливкой. Судя по всему, он остался на месте. Однако переделки не касались ни верхней части машины, ни салона. Даже приборная панель казалась Вальдемару прежней. - Интересно, это вообще поедет? – пришла с холодком в груди пораженческая мысль. - Проверим, - вслух сказал Вальдемар. Немного дрожащей рукой вальдемар повернул ключ. Приборная панель все же изменилась, хоть в выключенном виде и казалась прежней. Изменились пиктограммы огоньков-индикаторов, а под блоком спидометр-тахометр появился большой экран, с виду похожий на жидкокристаллический. Весь экран в данный момент занимала единственная надпись: «Тест и подготовка систем» и убывающие цифры: 18…17…16… По окончании отсчета табло изменилось, выбросив несколько цифровых окошек и график. Но вот звука запустившегося двигателя Вальдемар не услышал. Он уже собирался повторить процедуру, когда понял, что по кузову машины все же чувствуется небольшая вибрация. Вальдемар мог бы ее не заметить, произойди это в городе. Но не загаженная индустриальными шумами природа помогла ощутить нашему герою разницу состояний машины. Немного посидев, Вальдемар решил тронуться. В любом случае нужно было понять поедет машина после столь серьезного надругательства над ней или нет. Выжав сцепление, Вальдемар включил заднюю скорость. На новом табло выпала надпись «реверс», как будто у него в машине стояла автоматическая коробка передач. Хмыкнув, Вальдемар вдавил педаль газа. Не дожидаясь момента, когда будет отпущено сцепление, машина плавно тронулась назад. Событие выбилось из разряда «нормально» в табели о рангах Вальдемара и он тут же бросил «газ», вдавив с особой силой педаль «сцепление». Машина, явно перейдя в режим торможения двигателем, остановилась. Было похоже, что колесо попало в какую-то ямку. Немного нервничая, Вальдемар вернул рычаг в нейтральное положение. Экран оповестил его «нейтраль». - Не было у бабушки проблем, так купила она порося, - пробурчал Вальдемар. Немного собравшись с мыслями, он попробовал включить положение коробки передач, ране соответствовавшее первой скорости. Экран оповестил «вперед 5/1». Вторая передача отразилась на экране «вперед 4/2», ну а пятая соответственно – «вперед 1/5». Педаль «газ» Вальдемар пока целомудренно не трогал. - Интересно, что теперь напишет рычаг раздатки? – спросил сам себя Вальдемар, вернув рычаг коробки скоростей в положение «нейтраль». Рычаг раздатки тоже оказался при делах. Правда, у него оказалось всего три положения, которые тоже отражались на новом экране: «привод передний», «привод задний», «привод полный». Это немного удивило Вальдемара, но, по крайней мере, было понятно. По всем правилам сценария герою в данной ситуации нужно было перекурить. Но поскольку наш герой не курил, он просто отошел от машины метров на десять и крепко задумался. По всему выходило, что машина все же будет ездить, хоть и будет она это делать как-то иначе. В принципе, больших проблем с изменениями быть не должно, если машина будет исправно функционировать. Ну сами подумайте, часто ли Вы лазите под капот своего автомобиля, когда он не ломается. Значит, Вальдемару просто не следовало открывать капот на людях. Ну а следующий техосмотр грозил машине только через девять месяцев. Тревога постепенно уступила место любопытству. На быстрое ознакомление с основными функциями ушло около часа. Вальдемар выяснил, что коробка передач в обновленной версии Маруськи фактически отсутствует. В процессе эксплуатации у него сложилось впечатление, что машина приводится в действие электродвигателями. Старая же коробка передач просто переключает лапку «газ» на различные по «крутизне» реостаты, подающие напряжение на двигатель. Раздатка, как и стало сразу понятно, просто переключала режимы привода. Поскольку гонять на проселочной дороге было негде, Вальдемару трудно было понять, насколько изменился двигатель, единственное, что осталось из первых впечатлений – это осознание, что машина стала легче и, скорее всего, мощнее. Перед отъездом домой Вальдемар зачем-то вернулся в закуток, где провел ночь. На раздолбанном аппендиксе дороги громоздилась куча мусора в потеках масла, как будто тут кто-то вывалил с небольшого грузовичка отходы автомастерской. - Жаль, конечно, что намусорили, - подумал Вальдемар, - хорошо, хоть, что не занял облагороженный вась-вась уголок Лёвы, было бы ему недетское разочарование. ***** По трассе Маруська шла легко, а самое главное тихо. Вальдемару уже было непривычно ехать на скорости «под сотню» без привычного гула дизеля. Новая коробка передач позволяла менять режимы «тяги» с «мощного» на «скоростной». И в первом и в последнем случае машину можно было разогнать до максимума, но ход самой педали «газа» в разных случаях оказывался «длинным» или «коротким». Таким образом, на режиме «мощный» ход педали был длинным, и мощность можно было легко подобрать, прибавляя постепенно длинным ходом педали. А в режиме «скоростной», ход был коротким, и мощность прибывала быстро. Сначала Вальдемару это показалось неудобным, но постепенно ему даже понравилось. Как оказалось, в машине появился «круиз контроль», который автоматически включался, если педаль «газ» держалась в одном положении больше двух секунд. Эту функцию можно было отключить на экране, который оказался ко всему еще и сенсорным. Сенсоры были выведены на защитное стекло блока приборов и четко проецировались на сам экран. В общем, доехав до супермаркета, Вальдемар четко понял, что ни в магазин, ни тем более домой он идти совершенно не желает. И если бы не святая суббота с Ритой, он бы уехал куда-нибудь из города до самого вечера воскресенья. Вальдемар все же заскочил в супермаркет за легким перекусом, заодно набрав номер Риты. * С самого момента встречи с Ритой Вальдемара подмывало рассказать ей о своей «новой» машине, но благоразумие победило. А спустя совсем немного времени, им обоим стало не до благоразумия. Но наша история не о сексе с Ритой. Вечер с Ритой был как всегда замечательным. Нет, у них, конечно, случались некоторые напряжения в отношениях и на многие вещи молодые люди смотрели по-разному. Но это почему-то не мешало случаться хорошему сексу и теплой беседе, как до, так и после. Иногда и вместо. Проводив взглядом такси, уносившее Риту к законному супругу до следующей субботы, Вальдемар с чувством какого-то вселенского комфорта сел в салон Маруськи. Обычно отъезд Риты довольно быстро истощал состояние комфорта, как будто она увозила с собой какой-то необходимый для реакции катализатор. Вальдемар часто думал об этом эффекте и понял, что это непонятное и нелогичное «счастье» - очень тонкая и хрупкая материя. Он не спрашивал Риту, но ему казалось, что и она понимает, что если вдруг они попробуют жить вместе, очарование, заполняющее их встречи на ниве праздника души и тела, растает. И больше всего лично Вальдемара пугало то, что оно может растаять навсегда. Этим субботним поздним вечером, который совсем с малой натяжкой можно было назвать «ночь», Вальдемар наслаждался остатками каталитической реакции счастья. Забравшись в машину, он нежился в оставленной Ритой атмосфере женской магии. Каждый раз он напряженно ожидал начала ее угасания, с сожалением наблюдая внутренним взором, как тает этот незримый огонек, оставленный без подпитки женской сущности по имени Рита. И в этот раз Вальдемар ждал и тяготился осознанием, что вот скоро это начнется. Начнется этот процесс растворения счастья, вызывающий щемление сердца и проходящую со временем пустоту где-то внутри, можно сказать «в душе». Но «тепло», оставленного Ритой счастья, не проходило, как будто она молчаливо сидела рядом, заряжая его своей женской энергией. Чтобы максимально продлить момент Вальдемар закрыл глаза и попытался отвлечься от мира. На самом деле Рита осталась на теле Вальдемара, пропитав его собой, она осталась на его одежде, впитавшись запахом духов, парфюмерии и своей прелестной бархатистой кожи. Фактически, он еще долго после ее отъезда натыкался на эти знаки-якоря, но почему-то удержать уходящее счастье они были не в состоянии. Рита, однозначно, была больше, чем просто страсть на простынях и губы на его шее. Время шло, но «счастье» не растворялось совсем. Лишь немного отдалившись, Рита была тут в машине. Она не касалась его, не говорила, не дышала эротично в ухо, но однозначно оставалась с ним. В определенный момент удивление Вальдемара пересилило желание оставаться «на волне», и он открыл глаза. Удерживаемая мистическая атмосфера тут же растаяла. Как ни убеждал он себя, что Риты нет, все же рефлекторно кинул взгляд на пустое правое сиденье. Несколько минут Вальдемар копался в себе и окружающем его мире, пытаясь понять причины столь странного случая. В голову лезла всякая ерунда, совершенно не относящаяся к делу. Мысль пришла, но обратил на нее внимание он далеко не сразу. Она несколько раз тыкнулась теплым «носом», потом потерлась пушистым «бочком» и, наконец, была замечена. Вальдемар удивился самой возможности такого толкования необычного явления. Но после последнего приключения по переделке машины эта мысль казалась не более странной, чем работающий, черт знает как, и черт знает на чем, двигатель Маруськи. Вальдемар закрыл глаза и попытался окунуться в свои новые способности. - Маруся, это была ты? – неуверенно подумал он. По телу пробежала теплая волна, оставив где-то там «в душе» небольшой уютный огонек. Ответа от Маруси не было, но он знал, что она в игре. - Но как же так? – удивился Вальдемар. – Ведь Рита – живая женщина. Она возбуждает меня, дает мне огонь желания, страсть сексуального воплощения и тепло нашего общего, недавно пережитого единения. Я могу ее потрогать, ощутить ее запах и даже попробовать ее вкус, разве не из этого складывается та незримая нить? Очередная теплая волна окутала Вальдемара, как будто Маруся, пожав плечами, обняла его, решив просто ничего не говорить. - Но ведь ты тоже «женщина», разве в тебе нет ревности? – удивился Вальдемар. Волна тепла причудливо потекла внутри него и он против своей воли окунулся в витавшую совсем недавно вокруг него магию Риты. И хоть ощущение Риты длилось всего-то мгновение, Вальдемар нешуточно удивился. И еще он понял, что его давно знакомая и недавно вновь обретенная «женщина» Маруся нисколько не ревнует к не менее близкой и желанной женщине Рите. ***** Со временем Вальдемар научился слышать и другие устройства, будь то электронные сложности или обыкновенная механическая простота. Все они звучали и общались с ним по-разному, но потратив определенное количество времени и терпения, он начинал легко понимать практически любую технику. Марусю он еще несколько раз слегка переделывал, но уже без столь кардинального размаха, который стоил ему слишком большой боли и напряжения. Двигатель Маруси, как и пожелал Вальдемар работал на водороде. Только вот исходным топливом служила солярка, а привод оказался электрическим. Электромагнитными оказались тормоза, стеклоочиститель просто «сбрасывал» грязь, используя поверхностное электрическое или по необходимости магнитное поле, кресла умели греть и даже массажировать, а в салоне появился климат-контроль, работающий на непонятных принципах. Вальдемар не стал дотошничать, выясняя принцип работы, летом в машине стало комфортно и это его вполне устраивало. Первое время у Маруськи была проблема. Дизельное топливо путем каталитического крекинга «разбиралось» на водород и прочие побочные соединения. И если водород использовался по назначению, питая установку электрического генератора, то все остальное просто выбрасывалось наружу. И если машина долго стояла с работающим двигателем на одном месте, то под ней собирался темный налет мельчайших частиц сажи. Это сообщение отредактировал waif-cat - 10-08-2011 - 14:28 |
||||
| waif-cat Свободен |
06-07-2011 - 15:15 - продолжение - С одной стороны большой проблемы в этом не было, с другой наблюдался явный непорядок. У Вальдемара была мысль перейти на воду, но поскольку расход топлива был аскетически мал, он решил оставить все как есть, припомнив свои ощущения после большой переделки машины. Для порядка он свел все выхлопные трубки в одну, определив ей место выхода традиционно позади машины под днищем. Работающий двигатель коптил не больше, чем обычный дизель, но хоть не вонял несгоревшими углеводородами. Имелся, конечно, у выхлопа какой-то едва заметный запашок, но Вальдемар искренне надеялся, что выделяемые продукты не вредят здоровью окружающих. Какое-то время наш герой проработал в своей конторе системным администратором, периодически помогая знакомым и через знакомых разбираться с запущенными техническими проблемами, а иногда и самому «ремонтировать» автомобили отечественного и не отечественного производства. Без проблем он мог чинить компьютеры и прочую бытовую технику. Но компы у знакомых ломались не так часто, а бытовая техника была слишком глупой и скучной для общения. Постепенно у него образовался круг знакомых, которые рекомендовали его своим знакомым, как специалиста в ремонте автомобилей. Почему-то именно с автомобилями ему было легко и интересно. Не исключено, что самолеты или баллистические ракеты стали бы еще более задушевными друзьями, но, во-первых, никто не приглашал его для их ремонта, во-вторых, Вальдемар не был дураком, чтобы понять, что «светиться» в его положении было бы крайне неосмотрительно. По этой причине он решил, что его ниша – это диагностика запущенных случаев в поломках автомобилей. А ремонтом пусть занимаются другие люди. Он сначала арендовал, а потом купил довольно большой капитальный гараж, постепенно превратившийся в некое подобие офиса с телефоном, кондиционером, холодильником, душем, диваном и интернетом. Нужно честно сказать, что дела по началу шли неважно. Люди предпочитали иметь дело с мастерами, которые сразу и диагностировали и ремонтировали автомобили. Кое-кто из хитрованов, услышав «диагноз», отказывался платить или всячески сбивал цену, особенно если поломка оказывалась грошовой. С ними Вальдемар потом просто не имел больше дел, даже если люди попадали в большие проблемы и готовы были платить вперед. Так что пришлось Вальдемару заделаться автоэлектриком, чтобы иметь хотя бы стабильный «хлеб с маслом». Работа Вальдемару нравилась. Каждая машина была своеобразной «личностью» и общение с ней было индивидуальным. Большинство легковых машин оказалось «девочками», а вот среди грузовиков и всяких агрессивных внедорожников преобладали «мальчики». Подспудно Вальдемара тянуло к девочкам, так что с большим удовольствием он брался за ремонт легковушек. Всякую легко доступную электрическую мелочевку Вальдемар добросовестно менял, поломки посложнее, которые были из разряда электроники он иногда «доводил до ума», а иногда, скрепя сердце и, засучив рукава, менял блок, который без кардинальной переделки «додумать» не получалось. Для солидности ему пришлось купить кое-какое оборудование, на компьютере которого он по большей части гонял игрушки или лазил по интеренету. Как-то со скуки он попробовал «починить» умерший бортовой компьютер старенькой BMW и к удивлению ему это удалось. С тех пор он «чинил» сгоревшие запчасти, если в них присутствовала умная электроника, что дало ему некоторый дополнительный заработок. В принципе Вальдемар не был жадным, и денег ему на жизнь всегда хватало, даже в бытность работы сисадмином. Так что он не брал заказы в три яруса, предпочитая брать в работу одну машину и чинить ее обязательно без присутствия хозяина или каких-либо посторонних людей. Неприятным сюрпризом был первый взлом гаража. Какие-то нехорошие люди украли компьютер, телевизор и проигрыватель. Вальдемар, конечно, расстроился, поставил более серьезный замок и купил новый компьютер. Со временем это забылось, но второе вторжение заставило его задуматься на тему проникновений серьезно. Наш герой хорошенько обдумал и реализовал систему внутренней охраны своей «крепости». Замок стал электронным, который открывался только Вальдемару и только по его незримой просьбе. Для вида в дверях стояли два замка, крутить которые воры могли денно и нощно до скончания веков без видимого результата. Как технически была сработана сигнализация, Вальдемар не думал, достаточно, что при силовом вторжении ему на телефон приходила СМС и в гараже включалось шесть камер наблюдения, включая наружную. Позднее, как-то находясь в плохом настроении, он еще добавил систему пожаротушения, совмещенную со сбросом «черемухи» для непрошенных гостей. С Ритой и Марусей отношения у него оставались нежными и теплыми. И если Рита так и осталась нежной подругой для секса и души, то Маруся постепенно перешла из подруг для «развлечений» в разряд «для души и проведения времени». Теперь у Маруси в салоне стоял нетбук, присоединенный к интернету, что добавляло Вальдемару мобильности. Иногда его посещали мысли, что Маруся теоретически может ходить в интернет самостоятельно, но потом он с улыбкой говорил сам себе, что начитался книжек и его легковая машина - все же больше машина, чем искусственный интеллект. И то, что он «слышит», понимает и «общается» с ней не делает ее живой. Маруся же никогда не перечила ему, не расстраивала и самое главное не ревновала к другим машинам, с которыми он общался в силу своей работы. Нет, самым главным, пожалуй, было то, что Вальдемару всегда было комфортно в довольно аскетической кабине Маруси. Этот комфорт был какого-то другого уровня, нежели просто удобная поза, приятная музыка и спокойная обстановка. Вальдемару стало казаться, что садясь в салон Маруси, она как будто отгораживается от всех проблем внешнего мира. ***** Душный от недавно обрушившегося летнего дневного зноя асфальт и бетон города пребывали в состоянии легкой прострации. Вместе с ними в таком же состоянии пребывали и все очутившиеся вне кондиционированных островков прохожие. Вальдемар заглянул в этот ресторанчик, чтобы передать клиенту ключи и документы от машины. Отремонтированная машина стояла на стоянке у дома клиента, оговоренные деньги Вальдемару были оплачены вообще авансом, эта остановка должна была быть мимолетной, если бы не одно «но». В ресторане гудела свадьба. И гудение ее уже перешло в ту истерическую тональность, когда все ждут глухого голоса от входной двери «Драку заказывали?» Обстановка была перенапряжена, наверное, еще и тем, что народу на свадьбе было очень много, и однозначно далеко не все «свои» знали «наших». Сильно хмельной народ сбивался в отдельные кучки у парадного входа, отходил по нужде и просто покурить в тень близких кустов парка. Тут же сновали какие-то дети, подростки и бомжи, просящие нехитрых человеческих благ в виде сигареты или стопки водки. Клиент был пьян, но находился в своем уме. Соблюдя формальности, Вальдемар передал ключи и документы, которые тут же перекочевали в руки то ли водителя, то ли телохранителя, который и пригонял Вальдемару машину на ремонт. Сказав друг другу формальные «спасибо – пожалуйста» люди, ранее связанные договорными отношениями, разошлись. Вернись Вальдемар сразу к Маруське, и не было бы проблемы. Но большинство людей не способны увидеть будущее или оценить знаки. Вальдемару просто захотелось отлить. В ресторане, конечно же, был шикарный туалет, только вот он явно не был рассчитан на такое количество народа. Постояв пяток минут у дверей, Вальдемар увидел, что в мужской туалет довольно активно шныряли дамы, пользуясь тем, что кабинки были закрытыми. В таком раскладе ждать можно было долго, и наш герой решил по-простому отлить в кусты позади ресторана, благо дорожка туда была уже давно протоптана обеими полами страждущих. Он со знанием дела совершил ритуал и уже собрался идти обратно, когда это и случилось. * Потом анализируя ситуацию, Вальдемар так и не смог понять, то ли его действительно приняли за кого-то другого, то ли это просто был предлог для завязки. Парней было четверо, а чуть поодаль хихикала пара девчонок, явно ожидая «горяченького». Ни Вальдемар, ни парни не отличались фигурами, по крайней мере, в темноте. Собственно, исход мог быть другим, Вальдемара бы просто как следует отлупили. Но, как говорили друзья о Вальдемаре «был он азартным Парамошей». И после того, как первый удар его озадачил, а второй сбил с ног, руки сами что-то подобрали с земли. Что-то когда-то было чем-то, а теперь оказалось просто огрызком лопатного черенка в руке защищающегося. Трудно сказать, дал бы дрын Вальдемару много преимуществ или нет, но лично у него в тот момент на душе стало веселее. Синяки Вальдемару были хорошо знакомы с детства, и болели они куда меньше, если он твердо знал, что у оппонента по «разговору» тоже есть чем подсветить ночью в замочную скважину. И завертелась карусель. Вальдемар активно старался применять дрын, по Вальдемару не менее активно применяли руки, ноги и даже головы. Кончилось все неожиданно и куда быстрее, чем планировал лично Вальдемар. Самого удара в пылу активных действий он не почувствовал. Но как-то вдруг онемела половина туловища, подкосились ноги, а руки не смогли больше удержать огрызок черенка. Земля заботливо подставила свой материнский бок под упавшее тело. - Шрэк, ты совсем упился до потери сознания?! Откуда у тебя нож?! – последнее, что услышал наш герой. * Кто-то сказал, что человек – это даже не ворона, убить его еще труднее. Почему-то именно эта спорная мысль натерла мозг Вальдемару, пока он полз к своей машине. Его мутило от слабости, ползти было трудно, мешали кусты, темнота и постоянное желание опять провалиться в забитье. Постоянно приходилось отдыхать. Телефон он почему-то не нашел, хотя кошелек оказался в кармане. Как потом оказалось, телефон тоже был где ему и положено быть, но пробелы в сознании сделали свое гнусное дело. Хорошо, хоть машина оказалась на месте. Гулянья в кабаке явно закончились. Всего один раз дотошная бабушка метров с двадцати пристально посмотрела на лежащего у дорожки Вальдемара. В горле пересохло и сказать он ничего просто не смог, а бабулька, увидев, что он шевелится, тут же растаяла в предрассветной дымке парка. Он дополз и умудрился не потерять ключи. Он даже совершил подвиг и забрался в довольно высокую кабину своей внедорожной Маруськи. - Прости, солнышко, я тебе весь салон перепачкаю, - еле прошептал Вальдемар, проваливаясь в забытье. У нашего героя не было совершенно никаких шансов ехать на машине, да он и сам не знал, зачем он так упорно добирался до нее. Угасающее сознание, конечно, может увидеть и то, чего нет, почувствовать так, как не бывает и услышать там, где нет места звукам. Почему-то просто закрыв за собой дверь Маруськи, Вальдемар на краткий миг перед отключкой почувствовал себя немного лучше. * Пить хотелось просто ужасно. Вальдемар вытянул руки, покрутил туда-сюда телом. Перед лобовым стеклом были кусты, оградка парка и обрезки голубого неба в зеленых прорехах крон деревьев. Позади сквозь стекла доносился гул редких в это время суток машин. Спальный район отдыхал, готовясь к вечеру. - Ну надо же было так набраться? – подумал наш герой с некоторой досадой. Ему, конечно, и раньше приходилось спать в машине, но пытку эту он готов был с радостью отдать любому из своих врагов, променяв на самый захудалый матрас на полу своей квартиры. Закрыв глаза, он откинулся на спинку кресла и пошарил рукой за ним. Там обычно обитала бутылка с минералкой. Жажда, как доминирующая директива, сминала все прочие мысли. Первые глотки ушли, как в песок, лишь слегка убавив першение в горле. Литр – гласил приговор, когда Вальдемар смог оторваться от кусающейся углекислым газом живительной влаги. Мысли стали более ровными и спокойными. Вспомнился сон, где он с кем-то дрался и даже был сильно побит. - Стоп, - сказал Вальдемар сам себе мысленно. – Разве это был сон? Испытывая некоторую робость, Вальдемар, не открывая глаз, мысленно «ощупал» себя. Тело, похоже, было в полном порядке. Ну, может, и не в полном, но все было в пределах «нормально, как всегда». Немного ныла затекшая шея, постреливал ударенный о стекло локоть, пожалуй, и все. С облегчением, которое вызвало внутреннюю веселость от недавней робости, Вальдемар открыл глаза и посмотрел на залитый темной засохшей кровью коврик. Застывшая толстая бурая корка покрывала сиденье, ей была покрыт нижняя часть его рубашки и брюки. А подошвы кроссовок просто присохли к коврику, издав скрежет ломаемого хвороста при попытке сдвинуть ногу. - Вот те, бабка, в руку сон, - пробормотал Вальдемар растерянно. Не нужно было искать доказательств, что все это бурое интерьерное решение было когда-то неотъемлемым компонентом его организма под названием «кровь». - Сколько же тут ее вытекло-то? – подумал Вальдемар. – Не пять литров, конечно, иначе бы кранты. Но все же. И почему я так на редкость хорошо чувствую себя для умирающего человека? Ведь не может чувствовать себя хорошо человек, лишившийся такого количества столь нужной жидкости. И вообще, как тогда с раной? Она же должна болеть! Масса вопросов металась в голове нашего героя, норовя имитировать рой растревоженных пчел. Но факт оставался фактом. И хоть Вальдемар боялся начать осмотр, все говорило за то, что умирающим он себя не чувствует. А факты – штука жесткая и местами даже неумолимая. Решившись, Вальдемар запустил руку под рубашку и аккуратно ощупал себя. Кроме незабываемых ощущений от отдираемых «с мясом» волос, присохших к коже, ничего смертельного не обнаружилось. Не нашел он ничего и на доступной части спины. Создавалось впечатление, что кто-то из чистого стеба вылил на него банку крови, усадив пьяного в машину. - А ведь может быть и так, - подумал Вальдемар. – Шутка, конечно, тупая и никто из друзей не сделал бы так. Но он-то вчера был не с друзьями. Немного успокоившись, наш герой принял решение. Потеря чехлов – не большая проблема. Коврики можно вымыть или на крайний случай купить другие. С салоном сложнее, Вальдемар не был уверен, что «химка» справится с кровью. И самое главное, нужно было объяснить, откуда в салоне столько кровищи. Но пока он ехал в свою крепость под названием «гараж», решение пришло. Рядом с гаражами была мойка, ребят с которой он неплохо знал. Можно просто в таком вот виде и отдать им машину, сказав, что по пьяни какая-то скотина тупо пошутила, вылив ему на сиденье крови. В наличии он весь в крови, так что все будет правдоподобно. А переодеться можно будет в гараже. Вот если только было бы так же просто убедить самого себя. * Ребята на мойке сильно ругались в сторону придурков, так зло пошутивших, но за дело взялись споро, пообещав закончить к вечеру. От их оптимизма, наверное, и Вальдемар немного оттаял. Путь до гаража не напряг его лишними встречами и, спустя пятнадцать минут, он стоял под струями теплой воды в своем малюсеньком санитарном отсеке гаража. Почему-то вспомнились ухмылки и шутки ребят, монтировавших душ на тему рогатых жен и хитрых мужей. Потратив почти полчаса, Вальдемар с пристрастием вымылся и в клубах пара вышел наружу уверенным человеком. Уже сидя в кресле, он почувствовал некоторое неудобство. Несильно ныл участок живота где-то в районе солнечного сплетения. Шрам был небольшим. Багровая полоска сантиметров трех длиной. По краям отсвечивали небольшие «утолщения» в виде почти прозрачной решетки больше всего походившей на какую-то двухстороннюю расческу. Пальцы практически не чувствовали этого узора, как будто он был внутри кожи. Края шрама не болели, лишь резкое движение или довольно сильное надавливание вызывали незначительные неприятные ощущения. Нельзя сказать, что наличие этого «узора» сильно пугало Вальдемара, но с другой стороны, радости оно тоже не добавляло. Похоже, сон был явью, и кто-то посадил его на нож или что-то острое. Было во всем этом и кое-что хорошее, он явно остался жив и даже здоров. Решив, что раздумья раздумьями, а кушать лучше регулярно, Вальдемар поплелся в сторону выхода, вызвал такси и, захватив по пути пиццу, отправился домой. А после еды его и вовсе сморило, и шрам с хитрым рисунком был отложен на утро. Утром же от рисунка остались всего-то шесть тонких ножек, а шрам, потеряв яркость, стал выглядеть старой отметиной. А дальше Вальдемара захлестнула жизненная волна, заставив забыть о странном происшествии. ***** Вспомнилось оно позднее, когда с Вальдемаром приключилась очередная неприятность. Кто сказал, что лыжи – это развлечение? Лыжи – это шайтановы палки, которые придумали психи. А другие психи придумали сделать эти палки пластиковыми и носиться на них с гор. И среди таких психов были и друзья Вальдемара. Поддавшись на уговоры, наш герой решил испробовать свои скромные силы в горных лыжах. Первый день прошел на редкость удачно, всем было весело, Вальдемар даже стал думать, что вполне способен овладеть этим странным искусством - лететь в облаке мелкой снежной пыли. Но вот второй день поставил все на свои места. То ли сам Вальдемар переоценил свои способности, то ли все же был виноват бешеный лыжник, подтолкнувший его на тренировочном склоне. В результате Вальдемар на приличной скорости вылетел с трассы и на всем ходу поймал дерево под названием ёлка. Жаль вот, что елка поймала его не мягкими лапами, а жестким стволом. Собственно, само событие не сильно-то и расстроило нашего героя, если бы еще не пробивавшие болью при каждом вдохе легкие и постоянно нывшая рука, все могло бы показаться испытанием мужества. Местная медсестричка с ближайшей базы отдыха предрекла ему возможный перелом пары ребер и трещину в локтевом суставе, предложив срочно прокатиться на машинке с веселыми огоньками. Но Вальдемар с детства не любил различных скоропалительных действий, включая и скорую медицинскую помощь «по-русски». Так что, поблагодарив милую девушку красноватой бумажкой и наевшись каких-то таблеток из ее милых ручек, Вальдемар направился к гостиничному номеру. Отвлекать друзей от отдыха ему не хотелось, так что он просто оставил им записку и, собрав нехитрые пожитки, двинулся к своей Марусе. Хоть в груди и болело, но после наложения тугой повязки это уже было не так печально, и Вальдемар надеялся справиться с Марусей одной здоровой и одной предположительно треснутой рукой, благо коробка после чуть не убившего Вальдемара апгрэйда могла смело называться автоматической. До ближайшего города, где, по словам медсестрички, должен быть рентген, Вальдемар добрался без происшествий, выслушав по дороге в телефонную трубку тревожные вопросы и наставления своих друзей. По его субъективным ощущениям даже болеть у него все стало куда как меньше, хоть действие таблеток должно было подходить к концу. Вальдемар уже было собрался продолжить путь и стойко добраться до дома, но победила рассудительность. Их с Маруськой настигала ночь, а ночь – не лучшее время для езды по дороге в некрепком состоянии здоровья. Тут Вальдемар, пожалуй, был согласен с тем утром, которое вечера мудренее. Ну а раз такая пьянка намечалась, то и рентгеновский огурец можно было фигурально «резать». В поликлинике Вальдемара приняли даже с каким-то радушием, как будто калеченные любители снежных шайтан-палок давали заведению основную выручку. Единственное, что от него с благодарностью приняли, так это деньги. После этой, казалось бы простой процедуры, никому не пришло в голову требовать от него паспорт, полис или еще какую-нибудь несущественную мелочевку. Для него аккуратно «раздвинули» очередь и даже потом проводили к хирургу, который будет осматривать снимок и решать дальнейшую судьбу «кормильца». Шустрая молоденькая пигалица в белом халатике полупорнографического фасона не дала Вальдемару уснуть окончательно, попросив его к врачу. Черно-белый и какой-то от этого загадочный снимок висел на световом стенде, а рядом стоял не менее загадочный и столь же черно-белый врач. Ситуация даже как-то позабавила Вальдемара и он оптимистично спросил: - Ну что, док, пациент больше жив или мертв? - Кхе, а… да, - ответил пожилой доктор, вздрогнув от неожиданности. – Будет. - Что? – спросил опять Вальдемар, еле сдерживая смех. - А Вы – рисковый малый, - поиграл хирург бровями, серьезно поглядев на Вальдемара. – Я бы с таким раскладом не рвался бы гонять на лыжах. С рукой – это ерунда, наложим Вам гипс, а вот искусственные клапана, знаете ли, не терпят суеты, молодой человек. А вот такой вот удар, сломавший Вам два ребра, мог бы вполне стать для Вас финальным аккордом в этой жизни. - Вы о чем, док? – удивился Вальдемар. - А то Вы не в курсе? – улыбнулся хирург в ответ. – Вот же шутники пошли. Вы еще скажите, что операцию без Вас делали, а Вы потом просто все готовое забрали. Кстати, у Вас очень необычные имплантанты, похоже, что еще стоят какие-то мышечные стимуляторы, я никогда таких не видел. Да и где батарейка стоит не смог понять. Если не секрет, где операцию делали? - В Берлине, кажется, - ответил Вальдемар с тускнеющей улыбкой. - Ну, немчура всегда на высоте была, - согласился хирург. – Красавцы, одним словом. Вальдемар под хвалебное бормотание доктора с недоумением уставился на снимок своей собственной грудной клетки, где отчетливо выделялись ажурные инородные «запчасти», казалось оплетающие виноградной лозой какую-то беседку. Он-то с полной уверенностью мог сказать под любой присягой, что никаких операций не переносил, а в Берлине был разве что в своих мечтах. Доктор еще для порядку пораспинался перед денежным пациентом, потом выписал какие-то таблетки, порекомендовал носить тугую повязку и обязательно сходить к своему кардиологу, потому что такой силы удар мог негативно повлиять на состояние его «сердечной машинерии». Немного собравшись с мыслями после процедуры наложения гипса, Вальдемар сердечно поблагодарил пожилого хирурга, забрал предложенный снимок с небольшим описанием и вышел в большой мир. Ехать куда-то после случившегося потрясения не хотелось, да, наверное, и не моглось. Так что Вальдемар направил их с Маруськой «стопы» к мотелю, который он видел на въезде в городок. Не добравшись до мотеля, Вальдемар съехал на примыкающую дорогу и, выехав на опушку небольшой рощи, остановил машину. Ночь за городом – это всегда трогательно. Другие звуки, другие запахи, другой воздух, даже мысли и те другие. Откинув сиденье, Вальдемар смотрел на выглядывающие из-за среза древесных крон звезды. Так и подкрался к нему сон, и неудавшийся горнолыжник уснул в кабине своей любимой женщины Маруси, так и не выключив двигатель. В прочем, двигатель сам знал, когда ему работать, а когда нет, как и женщина, заботившаяся в данный момент о нем, знала, что ему нужно в данный момент больше всего. * Вальдемар на удивление хорошо выспался, а тело, пролежавшее в салоне машины, даже нигде не затекло. Голова была ясной, а мысли приятными. Вальдемару снилась какая-то очень привлекательная девушка, и было все у них с уклоном в близость, только вот проснулся он, похоже, не вовремя. За стеклами машины было раннее и вспотевшее от смущения росой утро. Слышался громкий птичий гомон и комариный звон. - А ведь ни один кровопиец на меня не покусился, - подумал Вальдемар, - Маруська, твоя забота что ли? Спасибо. Наш герой вывалился из машины в росистую траву, тут же намочив кроссовки. Воздух был как-то по-детски свеж и невинен, а дымка легкого тумана над лугом казалась растрепанной девичьей косой. Тело куда-то звало, Вальдемару от чего-то хотелось сорваться и побежать сломя голову без всякой цели. «Зачерпнув» несколько раз росы руками, Вальдемар умыл лицо. Роса пахла травой и водяной пылью. Скинув рубашку, джинсы и кроссовки, а так же тугую повязку с груди, Вальдемар кубарем кинулся в траву. Казалось, не было в его жизни столь необычного и неожиданно увлекательного занятия, как это катание по росистой траве. Тело немного зудело от травы, но было на удивление полное ощущение необычайной чистоты. А растирание полотенцем вообще сделало нашего героя источником бодрости для рекламы энергетических напитков. С недоумением поглядел он на гипс, так и висевший на руке. Чувство полной, даже совершенной уверенности заставило его тут же приняться за вандализм. Столь тщательно наложенный прошедшим вечером гипс был варварски искромсан и сброшен с руки. Ни рука, ни ребра не напоминали о каких-то неприятностях вчерашнего дня. Вальдемар вообще чувствовал себя способным свернуть горы. И ему было совершенно безразлично, появились ли в районе ребер или руки какие-нибудь инородные «запчасти». Он был твердо уверен, что Маруська не может сделать ему чего-то плохого. В этот момент она была немного больше для него, чем просто друг. ***** А потом Рита уехала. Её муж был военным, и его перевели с повышением в другое место службы, находящееся за безумными километрами от города, где жил Вальдемар. Пока муж готовил новую квартиру, они успели попрощаться. Почти два месяца они встречались значительно чаще привычного графика. Рита даже осталась два раза с ним на ночь в гостиничном номере, как бы выразив свое чувство. А потом она уехала. В принципе Вальдемар мог поехать вслед за ней, по большому счету его ничто не держало на старом месте. Но на прощание Рита обронила, что очень сожалеет, что больше никогда не увидит его. И это «никогда» как-то косо легло в его душу. Как будто Рита поставила черту между ними. Он, конечно, понимал, что за нее еще можно бороться и получить эти субботние вечера, но зерно сомнения уже легло в почву. Он тосковал по ней. * Скорость – это вожделенный приз для любителя адреналина, но она же - коварный и не прощающий ошибок враг. И лишь небольшие пограничные условия определяют, кем она будет в тот или иной момент времени. Скорость в тот момент была другом Вальдемара, но совсем небольшое пограничное условие расставило их в миг по разные стороны баррикады. Откуда мог взяться на ночной трассе за километры от ближайшего населенного пункта этот безумный придурок на мотороллере, пожалуй, могли сказать, только небеса. Потом, озирая затуманенным злостью и болью взором умирающую любимую женщину, Вальдемар готов был разорвать этого безмозглого матороллерщика на части. Он сотню раз позднее представлял, как размазывает его по трассе в лепешку, медленно раскатывает грязевыми колесами Маруськи в безумно вопящий блин этого безумного представителя всех вечно пьяных и тупых ублюдков за рулями всех мотороллеров мира. Но это не могло ничего изменить. Маруся умирала, истекая какими-то жидкостями и искря внутри изломанного тела. Эти десятки маленьких молний, казалось, показывали ее невидимую для обычного глаза душу, материализовывая ее перед уходом в небытие. И ведь этот ублюдок на мотороллере даже не остановился. Вальдемар четко помнил только последние секунды перед ударом. Уходя от столкновения, он вынужден был принять вправо. Там колеса потеряли асфальт, и мило ворковавшая миг назад скорость стала смертельным врагом, с которым Вальдемару без отлагательства пришлось схватиться. Самого удара Вальдемар не помнил, как будто кто-то отключил его сознание. Лишь ощущение того, что тело срочно укутывается каким-то коконом, мешая ему двигаться, гуляло где-то на грани. * В машине воняло горелым, в недрах разбитого двигательного отсека что-то постоянно искрило и потрескивало. Вальдемару пришлось выбить дверь ногой, извернувшись внутри салона. Он смотрел на умирающую Марусю, которая приняла на свое тело сильнейший удар об огромный валун, слетев с дороги. Он смотрел на распоротый ударом капот, на блестящие в лучах фонаря лужицы, на гуляющие по месиву внутри двигательного отсека разряды и думал, что она сделала все, чтобы на его теле не осталось ни царапины. Ведь на его теле действительно не было ни царапины. Его любимая женщина пожертвовала собой, укрыв его чем-то от чудовищного удара. Вальдемар заглядывал в салон и видел искореженный какой-то силой руль и проломленную до самого двигательного отсека приборную панель. Там должно было быть его тело. - Маруська, я готов убить голыми руками этого ублюдка, - сказал звенящим от напряжения голосом Вальдемар в темноту ночи, - но я знаю, что не смогу найти его и самое главное, это не поможет тебе. Что-то сильно сверкнуло в недрах машины и Вальдемару почудилось, что оборвалась еще одна нить, удерживающая душу Маруськи в этом обличье. И что-то «хрустнуло» в его душе, что-то переплавилось в ней и стало другим. Оно не стало лучше или хуже, оно просто переродилось. - Ну уж нет, подруга, - жестко и даже властно сказал Вальдемар, делая первый шаг к изувеченной машине. – Не так-то просто забрать у меня мою любовь. Сейчас мы проверим наши души и наши тела на прочность. Он не стал искать бесполезную дверь, просто забрался в пропахший пластиковой гарью салон и опустился на искореженное кресло. Он, как будто прощаясь, окинул взглядом ночное небо. Он мысленно попрощался со всеми своими друзьями и ушел мыслями к ней, выключив фонарь. Свет не нужен был для той схватки, которой сейчас предстояло начаться. * Если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель захотел бы понаблюдать за незримой схваткой Вальдемара и Маруси с неумолимым случаем или судьбой, вряд ли ему увиделось бы что-то интересное. Как и любой подвиг, инициированный осмысленным порывом, этот был неказист на вид. Вальдемар боролся за Маруську, сразу решив, что готов пожертвовать всем, что в нем, у него или около него. Ему было безумно больно, страшно и порой до ужаса тоскливо. Как будто кто-то проверял на прочность его намерения. Но он терпел, собрав сознание в виртуальный кулак, пока оно не покинуло пределы контролируемого человеком по имени Вальдемар мира. * Солнце садилось, расплескивая в акте последней щедрости свои длинные оранжевые лучи. По трассе изредка проскакивали машины, а у обочины стоял старенький автомобиль и два молодых парня смотрели прямо на Вальдемара, с удовольствием отливая за скат обочины. - Похоже, что кто-то туда недавно круто звезданулся, - сказал один «пожарник», указывая глазами в сторону Вальдемара. – Смотри, вся насыпь в потеках и каких-то обломках. - Да нет, похоже, что кто-то там мусор сбросил, - отмахнулся второй. – Мы же туда ехали, ничего не видели, да и вряд ли смогли бы так быстро увезти обломки. Крутились бы тут менты сейчас. - Ну и как там мусор сбросить, если там никаких подъездов? – возразил первый. - Да кто их разберет этих придурков? – усмехнулся второй. – Может, и грохнулся туда кто, да только слишком тщательно убрался за собой. Сам посуди, никаких обломков, только потеки какой-то фигни, грязь на окалину похожая, да расплесканные лужи какого-то дерьма, на пластик похожего. - Ты еще НЛО какое-нибудь сюда приплети, - усмехнулся первый. - Точно, - стряхнул второй свой «пожарный шланг», - пошли глянем ближе. - Да вот еще, делать больше нечего, по репехам этим лазить, - тоже упаковал первый свой «брандспойт». – Поехали уже. Еще до дому пилить и пилить. * Вальдемар проводил взглядом уезжающий раритет советского машиностроения и подумал, что ребята слепые, глухие и вообще тупые, раз не смогли увидеть разбитую машину. И еще он испытал к ним какое-то чувство легкой неприязни. Как будто именно эти двое ребят были как-то замешаны во вчерашнем происшествии. И тут, очнувшись от мыслей, он открыл глаза. Его окружала полная темнота, как будто кто-то просто выключил всю окружающую обстановку. - Что за матрица, ей богу, - сказал он вслух, даже не успев толком испугаться. Тут же вокруг него наметились какие-то контуры, которые постепенно начали набирать отчетливость. Проявилась и набрала реальность большая панель, состоящая как будто из темной воды, подсветился молочным рассеянным светом огромный экран, никак не похожий на лобовое стекло его машины. Проступили очертания его ног, рук и кресла. Появились какие-то прочие мелочи, делающие обстановку реальной. Все это походило на хорошо сделанную компьютерную игру с каким-то супер-реальным виртуальным интерфейсом. Вальдемар поднял руку с подлокотника кресла и поднес к лицу. Рука была затянута в тонкую пластиковую перчатку, которая без намеков на стыки переходила в облегающий руку костюм. Костюм, казалось, закрывал все тело. Рефлекторно он протянул руку и зашарил в поисках ручки, открывающей дверь. Как только он понял, что занят бесполезным делом, и ручки тут явно нет, слева от него проявился светлый контур, который постепенно превратился в щель. Затем щель пробежалась по всему контуру, и образовавшаяся дверь разошлась в стороны, как будто втянулась в стены. Перед нашим героем открылся вид на небольшое шоссе, канаву и два «пожарных» потека на отвале обочины. Вальдемар, чуть нагнувшись, выбрался наружу. В свете угасающего дня он увидел место вчерашней аварии. На удивление Вальдемара оно очень сильно походило на описание одного из «пожарников». Картину отсутствия потерпевшей портило только причудливой формы отверстие, больше всего похожее на почти овальную дверь в зазеркалье. - Маруська, не балуйся уже, - сказал он вслух. Тут же окружающая действительность как будто рассыпалась мелкими паззлами, и перед Вальдемаром проявилась каплевидная «штука» стального цвета без окон, но с дверью. А в голове прозвучал мягкий и какой-то волнующий голос: - Хорошо, Владимир. - Маруська, это ты? – удивленно спросил об очевидном наш герой. - Больше некому, Владимир. - Ты так изменилась, - сказал он, приложив руку к серому блестящему боку подруги. – Ты теперь уже не та пожилая Мазда. - Да, - пришел ответ. – Ты тоже изменился, к сожалению или счастью. Но назад, пожалуй, ни мне, ни тебе пути уже нет. - Изменился? – спросил Вальдемар. – Но я не чувствую ничего необычного. - Это нормально. Вальдемар придирчиво осмотрел свою затянутую в «перчатку» руку. Потрогал пальцами второй руки. Все ощущалось, как и раньше. В чем были отличия, он понять не мог. Разве что под этим странным костюмом что-то не так. Он потянул «перчатку», но она сидела, как влитая. Он поискал стык с рукавом костюма, попробовал найти и оттянуть ворот. Костюм прилегал так плотно, что, казалось, врос в кожу. - Маруся, что с ним не так? – спросил Вальдемар немного растеряно. - Не пытайся снять свое новое тело, - пришел ответ, - четко представь, что тебе нужно. - Это как так? – удивился Вальдемар, тут же пожелав избавиться от этого странного костюма, который Маруся назвала его телом. Костюм тут же начал таять без дыма и огня, впитываясь в кожу. Будет не честно, если сказать, что Вальдемар не испугался. Он просто онемел от ужаса, но что-то теплое, вернее будет сказать «кто-то», ободрял и поддерживал его. Ощупав одну руку другой и не найдя отличий со своими прошлыми руками он подумал, что это привиделось. Но шальная мысль назойливой мухой вертелась в сознании, и он уступил ей, позволив сформироваться до конца. Кожа на руке потекла в стороны, открыв его взору руку изнутри. Нет, это не была рука терминатора из фильма. Все более или менее было похоже на человеческие внутренности. Но с большим таким жирным «НО». Местами в тело были вплетены какие-то незнакомые и явно искусственные конструкции. Подвигав пальцами, Вальдемар увидел игру мышц, которые при сокращении немного меняли цвет, кости по его желанию меняли структуру, становясь полыми, как у птицы трубками, или титановыми, как у терминатора, рычагами. И все это происходило без малейшего дискомфорта, как будто было присуще его организму с рождения. - Да, я уже даже близко не могу называться человеком, - подумал Вальдемар. - Можешь, - ответила Маруся. – Ты не такой, как они, лишь глубоко внутри. Но ты можешь жить среди них, и никто не узнает, что ты чем-то отличаешься, пока ты сам не захочешь. - Зачем мне это? – подумал Вальдемар. – Я что-то не очень уверен, что мне это надо… - Ну почему же, - откликнулась Маруся, - разве тебе не нравится эта жизнь? - Эта? Не очень, - подумал Вальдемар, и вдруг вспомнив придурка на мотороллере, добавил, - да и людей-то я теперь не так, чтобы очень… Как будто окончательно поставив где-то точку, Валдемар забрался в обновленную Маруську и уверенно сказал куда-то далеко в эфир, или подпространство, или параллельный мир, или еще в какую-то виртуальную реальность: - ВЫ! Обещали меня жать? Так я готов! Что там и куда нужно интегрировать?! - Подтвердите начало контракта, - пришел из тех же глубин запрос. – Обращаю Ваше внимание, что аннулирование контракта до истечения первого контрактного срока невозможно. - Достала меня эта реальность! Хочу в другую, может, там люди немного человечнее! Подтверждаю! Поехали уже! - Подтверждение принято, начинаю переброску, - пришел ответ, и уже потом Вальдемару то ли послышалось, то ли почудилось, - Люди? Разве они вообще могут быть человечными? - А как же любовь? А как же плечо друга! – бросил Вальдемар ускользающему собеседнику, вспоминая свою последнюю битву за Марусю. - Любовь? – как будто где-то на грани слуха просыпалась горсть межзвездной пыли, - ну разве только любовь… |
||||
 Свободен |
27-07-2011 - 20:22
Кот, прочитала ещё не всё, но это пока больше всего понравилось))  |
||||
| waif-cat Свободен |
28-07-2011 - 15:14 Рассказ был написан по воспоминаниям человека. Может, кому покажется неправдой, я ему верю. Собственно для этого человека и был написан. Гоночный, я знаю, что ты его прочитаешь... Даю кодированный сигнал распознавания, чтобы у других не осталось сомнений. ... Норка Атомик - тормоза придумали трусы ... ... Флейта - лучший друг анаши ... ... Кружка - это святое ... ***** КАВАЛЕР Константин Хвостополосатов Мой прадед прошел две большие, как он говорил, войны. Вообще я его называл просто «дед», а прабабушку «бабушка». Мои бабушка и дедушка погибли под бомбежкой в первый год второй большой войны, для СССР она имела только одно название Великая Отечественная. «Деда» я знал, можно сказать, в полглаза и пол-уха, так как тогда был еще совсем юным и зеленым, чтобы запомнить что-то накрепко. Хорошо и крепко запомнилось немногое. Почему-то первое, что выходит из глубин памяти – это то, что бабушка со мной играла в какие-то девчачьи игры, которые мне, конечно, были интересны, но все же я уже тогда чувствовал, что со мной играют. Дедовы же игры были взрослыми. Как мне тогда казалось, он на полном серьезе просил помочь ему чистить охотничье ружье, перенести колотые дрова или на рыбалке справиться с удочками. Теперь-то мне понятно, что помощи моей ему, в общем-то, не нужно было, просто хотелось побыть со мной. И еще запомнились его прокуренные седые с темными краями усы. Когда я вспоминаю деда, то его лицо как бы начинает прорисовываться от этих прокуренных усов. Дед курил в основном сигареты без фильтра и собирал окурки в баночку с крышкой. Когда же их набиралось много, он потрошил окурки, отделял хороший табак и либо крутил смешные сигарки из газеты, которые звал «козьи ноги», либо курил самодельную кривую трубку. - Нечего добро переводить, - говаривал дед. – Табак этот, конечно, слабоват, но самосаду, все одно, не хватает. Дед был немного нелюдимый и даже угрюмый. Хоть после выпитых пары «стаканцев», как он говорил, самогона или ковша вина становился разговорчивым, шутливым и, как говорила уже бабушка - «руки пущающим» Бабушка его часто упрекала во время ссор: - Сыскался тут кавалер, чтоб ему пусто было! Пьянчуга, матрешинник и бабник ты, а не кавалер! Дед имел георгиевский крест за первую большую войну, которую он по старинке называл Германской. На Великую Отечественную его призвали по второму году войны, когда брали всех, кто мог держать оружие в руках. Дед тогда был крепким мужиком за сорок пять и его, как мало образованного, взяли в пехоту. Автомат он не осилил сразу, а вот трехлинейка ему пришлась по вкусу. Как дед говорил, настоящей войны для него была всего лишь одна атака. Именно в одну атаку и сходил дед, добравшись по старинке до штыковой, в которой равных ему мало могло бы сыскаться. Там он был сильно контужен и направлен в госпиталь. В госпитале его поначалу хотели комиссовать, но потом оставили служить сначала в хозчасти, а потом перевели в трофейную бригаду, где он научился приводить в порядок современное оружие. Именно за это умение его и не комиссовали позднее в 1944, а оставили ремонтировать стрелковое оружие в трофейщиках. За вторую большую войну наград у деда была всего одна. Медаль «За отвагу» он получил, отбившись трофейным оружием с еще одним трофейщиком-инвалидом от пробивавшегося к своим отряда немцев, положив из только что приведенного в порядок немецкого пулемета МГ-42 почти три десятка пехотинцев Вермахта. Там бы, наверное, и погиб дед, да подоспели какие-то части наших войск, заставив немцев отступить от деревни обратно в лес. Умер дед тихо в возрасте под сотню лет, в своей родной деревне. * Сынишка почему-то в последнее время стал спать беспокойно. То ли жара давала о себе знать, то ли какие-то детские недомогания. Ребенок уже начал говорить, но речь его была не очень связной. Часто он говорил понятные слова, но по большей части это были слова коверканные, сильно искаженные, а зачастую совсем не понятные сочетания звуков. Жена сильно уставала днем, и ночью я старался дать ей поспать, поднимаясь на голос ребенка. Иногда, чтобы не тревожить супругу, я просто ложился на пол рядом с детской кроваткой, благо летом даже сквозняки были в радость. Первый раз я даже не поверил в то, что услышал. Это случилось ночью, где-то часа в два или три. Проснувшись, я услышал, что сынишка тихим, но совершенно уверенным голосом говорит что-то. Голос с одной стороны был похож на голос сына, но в нем вдруг промелькнули совсем уж непривычные слова. Я аккуратно пододвинулся к кроватке. - …дым, то гнилой дым, - отчетливо были различимы слова, - назад, тикайте, немцы нас закидали дымными бомбами, отходите… охвицер там к окопам утёк. Ах ты ж кудлатая башка… ружье, ружье не бросай, я тебя потяну щас…от жеж черт их дери, опять гнить будем заживо… Речь постепенно стала больше походить на детский лепет, затем Никита почмокал и затих. Я некоторое время сидел в полной темноте, ощущая ползущие по коже мурашки. Мне даже не нужно было убеждать себя, что едва начавший говорить ребенок не может знать таких слов. Уснул я далеко не сразу, с трудом отделавшись от ощущения, что нахожусь внутри какого-то мистического фильма. Утром все случившееся мне показалось обычным сном. Ведь при свете дня ребенок был обычным ребенком, кровать – обычной кроватью, а всякая ночная ерунда – всего лишь странным сном. Все повторилось через несколько дней. Никита опять заговорил. Речь была даже более разборчивой, чем в первый раз, добавилась какая-то взрослая артикуляция. - … они травят нас гнилым и душным дымом, они бьют нас из кулиметов, они кидают в нас бомбы с еропланов, рвущие человеков на части, но они же - вороги, немцы совести неймущие, - шептал сынуля, - они ругают нас матом и заставляют ползать в полных воды и грязи канавах, они заставляю нас бежать и кидаться на злую заграду, они морят нас голодом, кормят гнилой капустой…разве ж царь-батюшка такое им сказал делать? -Никита, Никита… - тормошил я сына, немного опешив от какого-то потустороннего страха. Сын перестал говорить далеко не сразу. Я еще услышал про то, как немецкий снаряд, или бомба с аэроплана попала в машину и обломки машины с ошметками людской плоти разлетелись по окопам, попав подошвой ботинка оторванной ноги офицеру в лицо. Потом разговор перешел в детский лепет, но сын так и не проснулся, а просто перестал говорить, уснув. После этого «признания из прошлого» я уже не думал утром, что это мне приснилось. Слишком уж отчетливо врезался чужой рассказ в память. Решив, что жене не стоит волноваться понапрасну и знать об этих «прозрениях», я не стал ей ничего говорить, понадеявшись, что все это были лишь случайные всплески чего-то необъяснимого. Может, я не слышал «откровений», может, их и вправду не было, но почти две недели прошли спокойно. Очередная «ночь из прошлого» была душной, я просто не мог нормально уснуть, поздно устроившись ко сну. Сын что-то лепетал во сне, но мой чуткий слух не различал там чужого «голоса». Я, похоже, уснул, и во сне ко мне пришел чужой голос, рассказывающий про атаку, про то, как солдат прижали к земле пулеметным огнем, про то, как они ползли, иногда с головой скрываясь в глубоких лужах и скатываясь по скользким краям воронок, а потом не могли без посторонней помощи выбраться, про то, как тащили казавшиеся пяти пудовыми винтовки, про то, как пороли потом тех, кто потерял оружие в бою, а потом тут же выдали винтовки погибших в прошлом бою солдат. Во сне это было не страшно и даже как-то интересно. Но потом я во сне подумал, что это похоже на «рассказы» моего сына и тут же проснулся. Сын опять рассказывал о чужой войне. Жена как-то беспокойно ворочалась, а я слушал, тупо уставившись на светлое пятно лица ребенка в темноте. Через пару минут ребенок замолчал, всплакнул как бы нехотя и затих. Я продолжал сидеть и смотреть на лицо сына. Никита дернул ногами, повернулся на спину и резко, как будто осмысленно повернул ко мне светлое пятно лица. Меня пронзил какой-то непонятный страх, мне показалось, что через это лицо на меня смотрела вечность. Наверное, с минуту я боролся со своим страхом. Уже убедив себя, что все мне только привиделось и придумалось, я услышал: - Мы взорвали кулемет вместе с этим большим бревенным погребом, - отчетливо проговорил в тишине ночи Никита. – Там был почти ящик чертовой взрывчатки, но шнур порвался. Немцы постоянно бросали в ночь большие световые огни. Мы лежали в грязи и слушали, как они лаяли по-свойски в своем погребе возле кулемета. Мы выложили всю взрывчатку и начали отползать, а бомбарь остался придумывать, как ее поджечь с оборванным шнуром. Я молчал, совершенно остолбенев под этим невидящим взглядом, а кто-то извне продолжал: - Немцы поперемене стреляли в сторону наших окопов просто так, чтоб боялись. Мы всегда прятались и сильно не любили звук их кулеметов. А тут они начали стрелять как будто прямо в спину. Петро испугался и побежал, а я тоже боялся, но просто бултыхнул морду в грязь и обмочился. Петро прострелили, и он тихо упал в небольшую яму с водой. Не знаю, могет быть, его сразу убило, а могет быть, он утонул в ней. Когда я подполз, он уже не дышал. Бомбарь все же запалил шнур, но не угадал и стал отползать, когда немцы кинули очередной световой огонь. Немцы не могли попасть в него из кулемета и двое выскочили из погреба. У бомбаря был пистолет и он выстрелил. Потом они сцепились, я подполз и заколол одного из немцев штыком, вернее будет, того, которого стрельнул бомбарь. Не знаю, убил он второго немца или просто стукнул сильно, но нам надо было тикать. Бомбарь крикнул и побежал. Я тоже побежал, но поскользнулся и упал в ту воронку, где лежал Петро. Кулемет опять начал стрелять и убил бомбаря, а я чуть не вмер со страху, и могет быть, обосрался. Сильно бабахнуло. Меня заутром нашли наши ребята и сдали лекарям, апосля того, как выбили поутру немцев из этой окопы. Мне дали Георгия, я один выжил. - Дед? – еле удалось выдавить мне непослушными губами. Никита замолчал, но светлое пятно его лица по-прежнему «смотрело» на меня. - Дед? – опять тихо позвал я. - Просрали победу нашу с животами положенными нашими, просрали… Разве того хотел царь-батюшка? Разве за то гнили мы в окопинах этих? - отчетливо сказали губы Никиты. – И войну ту просрали… Никита умолк, потом дернул ножками и повернулся ко мне спинкой. Я не сидел, не лежал, я окаменел. - Разве Никита это говорил, - вырвал меня из оцепенения голос жены. - Приснилось тебе, - сказал я слегка дрожащим голосом, - спи. Больше дед не приходил и не рассказывал о войне. Может, он сказал, что хотел, а может, просто ниточка, связывающая его пра-правнука с миром иным, порвалась в ту ночь. Но я долго еще прислушивался по ночам к детским всхлипам и ночному лепету, боясь опять услышать страшные откровения давно окончившейся войны. |
||||
| waif-cat Свободен |
03-08-2011 - 10:35 Сказочку написал к Свадьбе Skirtplay и Orhidy Наверное, те, кто не в теме могут и не понять. Но выложу. Все таки подарок хоть и к виртуальной, но все же свадьбе. Шоб знали люди о подвиге сём виртуальном. ***** СКАЗОЧКА ПРО СВАДЕБКУ Константин Хвостополосатов Было это очень давно, так давно, что даже бабушкины тапочки не помнят тех времен, потому что были в тот момент всего лишь пинетками. В мире тогда обитали странные создания: пушистые ежи, сухопутные акулы и путешествующие цветы. Все обитатели могли общаться друг с другом, не взирая на ранги, ордена и медали. В общем, не было тогда еще дискриминации ни по половому, ни по хвостовому, ни по корневому признаку. Нет, мир, конечно, был более разнообразен, чем просто большой зоопарк. Были в нем страстные, а может быть и страшные оруженосцы, девушки в чулках, но без юбки, зато бегущие куда-то с ножницами, всякого рода романтики, песчаные и пещерные человеки, Шалтаи болтали на каждой стене, а вампиры так вообще кружились у шаманских костров - ну вылитые комары у современных фонарей. Ты можешь мне, конечно, не поверить, но в том мире был даже Воффка, что само по себе звучит сейчас просто невероятно. Мир тогда катался в магии, как сыр в масле, и всяк, кто имел нож для этой магии, намазывал ее на хлеб красивыми ломтиками, ну а кто не имел – просто кусал, где и как придется. И вот жил, да был в те времена лев. Был он где-то в душе добрый, причесанный скан-диском и красиво триммингованный дефрагментатором, но снаружи кусачим, царапучим и даже местами вредным. Ну просто если бы он был и снаружи другим, на нем бы просто воду возили, а так с ним считались, иногда даже приглашали на вечеринки во всякие пансионы падших блудниц и притоны благородных девиц. Ну чтобы попугать там маленьких глупых «зайчишег» и «кошечег». В общем, гулял себе лев по всяким мальчишнкам, деффчушникам и системникам, радуясь жизни, и не было у него ни забот, ни привязанностей. Сегодня он от пуза гуляет в гимназии юных Золушек, завтра его парят в турецких банях принцев-дворников, ну а послезавтра приглашают на торжественное открытие клуба виртуальных блудниц и цифровых девственниц с пафосным названием «Целибат во греху». Девственниц там лев увидеть, конечно, и не надеялся, но пожрать от пуза вполне могло случиться. В те же давние времена жил да был себе и другим цветочек аленький, цветочек розовенький, цветочек орхидейненький. В общем, был он, вернее уж сказать будет «она» цветочком, что снизу, что сверху. Жила себе Цветочек, значит, была и в ус свой цветочный не дула. Сухопутная акула ей милостиво так, можно сказать, с барского плавника водичку подливала, бегущая без юбки, но с ножницами девица богоугодного дела ради «прическу» подправляла, убирая пожелтевшие и подсохшие листья с побегами, пушистый ёжик по-братски, по-соседски гонял вредных мышей и прочих насекомо-тарей, шалтаи болтали, хоть и редко, вампирки летали, хоть и низко. В общем, жил себе Цветочек и не скучал даже. И вот однажды. Хотя нет, однажды – это как-то уже затерто, знаете ли. Я бы даже сказал, как-то не злободневно, не стильно, не креативно, я бы даже сказал больше – «НЕ ГИГАБАЙТНО». Так вот, трижды пошестистепенно за логорифмом со всякими иксами-игреками и прочими смешными буквами, шел себе пьяненький такой лев с очередной вечеринки или презентации, а может так быть, что и с приема какого-нибудь, в общем, с пьянки очередной. Шел он себе и шел, пинал, значит, банки консервные, мышей шиншилловых, да красноперок праздношатающихся, вспоминая жаркую и хмельную репетицию рок-группы монашек из монастыря святой Альфонсины дю Плесси под названием «Тертая морковь». И вдруг увидел лев цветочек аленький, цветочек розовенький, цветочек орхидейненький. Вот ведь триста раз ходил лев этим путем от рок-блудниц, простите, монашек, конечно же, и ни разу не видел он цветочка в этом месте. А вот в триста первый раз то ли прозрел лев, то ли прекрасным среди гламура голимого проникся. Теперь то уже за давностию лет и не узнать нам пути эти, которые неисповедимы. И вот, остолбенев от красоты этой неземной практически, изловил лев странную такую для себя мысль: «А не жениться ли мне?» Но прогнал лев мысль сию недостойную и пошел дальше, даже не поздоровавшись с Цветочком. Ну нормальное ли это дело - жениться на просторах электронных-то джунглей. В общем, выбросил он из головы своей многокластерной мысли эти глупые, да и пошел к корешам пиво допивать и друзей наживать. Цветочек же льва этого раньше тоже всего-то одним глазком видела. Ну ходит себе большой лохматый зверь и ходит: есть не просит, дрова из лесу не носит, на цветы не зарится. А в это раз она лохматика-то рассмотрела поближе и даже в некотором роде заинтересовалась им, хоть и не поняла сразу. И поскольку лев не задержался надолго, Цветочек подумала о нем еще минут несколько, да и занялась своими цветочными делами, солнечные лучи рассеянные ловить, мух-пчел в свои ароматные сети заманивать, ну и прочите там деффчачьи интимные делишки обделывать. И вот жили они себе и жили, да что-то случилось, видать, на астральном плане, зачастил лев той дорогой, которая возле Цветочка шла. То ли рок-монашки к каким гастролям серьезно готовились и им очень большая и … ну в общем поддержка нужна была. То ли льву просто понравилось дорогой этой домой ходить. Но стал он все чаще и чаще останавливаться у цветочковой клумбы и даже с друзьями цветочными познакомился невзначай. И уж что совсем странно стало, стал вдруг лев ревновать Цветочек ко всему, что движется, да и не движется тоже. К кустам там всяким, деревьям, столбам и шлагбаумам. К ежам, котам, вампирам и даже свят-свят к акулам сухопутным и девушкам, что без юбок-трусов, но в чулках и с ножницами. Проверился он тремя антивирусами и двумя программами от вредоносного кода. Даже файрвол свой и то проверил, а ну как мышь какая электронная дыру там прогрызла. Но все оказалось в порядке, и понял вдруг лев, что это большой системный сбой, который он мифом считал и название у него не менее страшное и мифическое – «лябофф». Пожалел он себя-любимого, да и пошел к цветочку свататься, ибо решил твердо он жениться на ней. История умалчивает, долго ли, коротко ли он подбивал к Цветочку клинья, подкапывал подкопы и траншеил траншеи, но за время это дорожка малая в широкий тракт протопталась и даже асфальтом проросла. Известно лишь, что длинными зимними ночами приходили ко льву сны кошмарные, что замерз цветочек его орхидейненький или хуже того, что подкатывеют к нему с непристойными предложениями мелочь всякая лесная ежи там шиншилловые, да коты всякие блудные. Боролся он, понятное дело, во снах с мельницами этими ветряными и водяными, даже с гидроэлектростанциями боролся. И ведь побеждал же, вот каждую божью ночь побеждал, истинный крест поперек всего пуза – побеждал. Но добили его все же сомнения. Встал он однажды с ноги нужной, да пошел и устроился на работу ответственную, работу трудную с ламерами и чайниками всякими связанную. А устроившись на работу пришел к Цветочку да и сказал ей: - Все, дошел я до ручки, что даже на работу устроился. И если вот ты за меня так и не выйдешь замуж, то стану я сотрапом форумским. Буду ламеров и даже юзверей порядочных гномить, сотрапить и вообще банить даже. Не делай, Цветочек, так, чтобы я сотрапенем стал, стань моей женой! Ну уж не знает история, как там оно было. Прослезилась ли Цветочек росой умиленной или же от розового алым вспыхнула от смущения, а может и лепестками просыпалась от возбуждения своего женского. Только согласилась она на свадьбу, на которую всех приличных обитателей пригласили, ну а кто неприличный, тот и сам пришел. В общем, и я там был, по столам что плохо лежало тырил, за хвост меня поймать пытались, да только за пазуху я так и не попал… P.S. - Как это так, - не поверив, можешь спросить ты, мой маленький неверующий читатель. – Триста по три раза гостей тебя ловили и не поймали? - Да, - отвечу я, - Патамучта я – кот! Ну и неуловимый я патамучта и нафиг никому не нужен. |
||||
| waif-cat Свободен |
07-08-2011 - 17:07 История реальная так 50/50. Один человек рассказал, как после ранения его деду в госпитале отдали пулю, ну такая традиция была у медиков. И одна медсестра лет пожилых то ли в шутку, то ли всерьез сказала, что пока она на нем, другие "невесты" ему не страшны.Деда за войну ранили еще потом один раз тем самым ножиком. Кстати, человек сказал, что видел эту пулю-амулет на веревочке вместе с остальными наградами, которые все вместе жили на бархатной подушечке (ну как тогда модно было). Сам, естественно, я ее не видел. Ну может кому интересно будет, откуда рассказ взялся. А, да. Рассказ участвовал в конкурсе про влияние магии на жизнь, как-то так, не помню. В общем, занял второе место и приз зрительских симпатий. Ну я же старался. ***** ОРУЖИЕ ВРАГА ТВОЕГО Константин Хвостополосатов Шел первый год войны. Тем, кто хоть как-то касался в своей жизни хотя бы осколков великой и в чем-то ужасной страны под названием СССР, не нужно пояснять какой войны шел этот первый год. Войска отступали иногда организованно, но чаще как уж поруганный коммунистами бог послал. Весь этот год, можно сказать, проходил в больших и малых боях местного значения, за совсем небольшими исключениями и совсем немалыми жертвами. * Небольшой отряд бойцов Красной армии шел вдоль одной из безымянных дорог войны. Пыль и духота давали о себе знать даже у кромки леса, а самыми насущными вещами постепенно становилась вода и провизия. Можно сказать, что отряду еще повезло. Из раненых были всего двое и ранения были легкими. Так что бойцы двигались с максимальной скоростью, пытаясь соединиться с отходившими регулярными частями Красной армии. Перед ними была бесконечная дорога, а где-то на западе то начиналась, то снова умолкала пушечная канонада. - Куда дальше, Батяня, - спросил младший сержант в пропитанной потом и пылью гимнастерке. – Дорога эта направо уходит и плавно вниз с пригорка, там следы недавнего боя, да и бомбили, видимо. Просматривается местность хорошо до километра, пусто там. Пойдем по ней – можем фрица встретить. Слева дорога хилая совсем куда-то в лес идет. Ездят по ней совсем редко, но следы у ответвления есть от полуторки нашей. - В лес и пойдем, - ответил сержант, помахав картой на манер веера. - Батяня, там бойцы наши лежат, и пыль еще стоит, видать, недавно бомбили, - сказал разведчик. – Поглядеть бы, может живой кто. - Ладно, Ливаненко, надо бы поглядеть, - согласился сержант, - бери своего хлопца, еще четверых бойцов и вон Зайцева с Дегтярем. Быстро смотайтесь, осмотрите. Если будут раненные – к лесу несите и бойца мне пошлёте. А если нет, то соберите, что там есть. Патронов у нас после боев не густо, еда нужна, медикаменты тоже сгодятся. Тяжелое не тащите, но если Дегтяря или ППШ найдете, берите. И не криви мне тут нос, это не мародерство, нам воевать, а мертвым уже добрая память. Мы с остатками роты по лесной дороге пойдем, догоняйте. * Разбитая полуторка, скорее всего, на дороге находилась уже не первый день. А вот следы боя были совсем свежие. Двое погибших красноармейцев лежали в кювете и еще один на опушке леса. Судя по обстановке погибли они от взрыва гранаты. Еще два бойца были на обочине метрах в пяти друг от друга и один посередине дороги. Поперек спины последнего шел пыльный след от мотоциклетного колеса. - Куражатся гады, - сплюнул в дорожную пыль один из бойцов. - Так, ребятки, негодовать потом будем, - хрипло прозвучал голос командира разведчиков. – Ребят собрать и сложить в кювете, нечего им валяться посреди дороги. Похоронить не успеем, так хоть память почтим. Собираем вещевые мешки и патроны из подсумков. Если будут ППШ или пулемет, берем с собой. Все, за дело, времени нет. Зайцев, занимай позицию на всякий случай, еще одного бойца бери, чтобы обе стороны дороги видеть. - Сержант, тут раненый, - донесся голос одного из бойцов от разбитой полуторки. Пригорок возвышался совсем чуть-чуть со стороны леса у дороги. Зацев поставил Дегтярь, аккуратно подкопав лопатой под ножки. Расчистил место рядом на скате и аккуратно выложил на обрывок брезента запасной магазин и гранату-лимонку. - Защем так старашься, Саша? – спросил приданный ему для наблюдения боец Сафаргалиев. – Тут десьят минут и пошли. - Ты за дорогой-то смотри, за дорогой, - прокряхтел Зайцев, придвигая поближе довольно большой булыжник. – Я еще и веточку тут прикопаю. Ты же, наверное, никогда и слова-то такого «маскировка» не слышал. - Слишал, - надулся Сафаргалиев, отвернувшись в сторону, откуда пришли жалкие остатки их роты. – Слишал, Саша, только защем время тратищ. Зайцев смотрел за дорогой, краем глаза наблюдая, как двое бойцов сносят трупы павших красноармейцев в кювет. Еще двое бойцов спешно собирали в три вещмешка найденные боеприпасы и провизию. Из-за борта практически лежавшей на боку полуторки виднелась спина младшего сержанта, занимавшегося раненным. Вот сначала его спина распрямилась, а потом он вовсе встал, стянув с головы пилотку. В этот момент за ближайшим леском послышался бодрый стрекот мотоциклетных моторов, который не сразу можно было разобрать из-за раскатов взрывов где-то на юго-западе. - Немцы! – крикнул зайцев в сторону своего небольшого отряда, досылая патрон в патронник пулемета. Бойцы, упаковывавшие вещмешки, быстро кинулись к лесу, прихватив все, что можно в руки, а двое бойцов, тащивших очередного убитого замешкались у дороги, растерявшись. - Бросьте его и сюда скорее, вояки, чтоб Вас! – закричал на них командир разведчиков. – Живо! Да пригнитесь, пехота, чтоб Вам! Гул мотоциклетных моторов то усиливался, то стихал, как будто они не ехали, а выписывали на дороге какой-то бальный танец. На время он совсем стих, тут же прокашляли две отрывистые очереди, и моторы снова четко повели ноту, набирая громкость. Но сначала из-за деревьев поворота выскочила растрепанная девчушка лет семи. Она тут же попыталась метнуться к лесу, но со стороны мотоциклов снова взлаяла короткая очередь, выбив из крайней березы щепки. Девчушка упала на колени, но тут же вскочила и побежала опять. Из-за поворота вывалились сначала два, а затем еще один мотоцикл. Солдаты явно развлекались, гоняя прихваченного где-то по дороге «зайца». - Он навэрно и застрелиль рэбят, - сказал шепотом Сафаргалиев. – Сматри паслэдный дрындулет с дохлий фрица. Дай я затрэлю гада. - Тихо, - шикнул на него Зайцев. Ситуация была неопределенная. С одной стороны не хотелось светиться, так как за передовой группой могла идти колонна. И не важно, что немцы наступали с другой стороны. Все так перемешалось, что ждать их сейчас можно было откуда угодно. С другой – девчонка. Немцы могли, конечно, и отпустить ее, но душа требовала иного, заставляя глаз выцеливать далекие пока силуэты, а палец поглаживать спусковой крючок. В общем-то, девчушка сама решила за всех, свернув к разбитой полуторке. По всему судя, она просто выбилась из сил и надеялась хоть немного отсидеться там. Все было решено. Если мотоциклы разойдутся, ситуация только ухудшится. А не увидеть за полуторкой спрятавшихся бойцов смог бы только слепой. Расстояние было великовато, но ждать дальше было нельзя. Зайцев хладнокровно спустил с цепи свинцовых шайтанов. Чуть погодя его жиденько поддержали две винтовки от леска. Но Боевой опыт, как говорят, не пропьешь. Едва пули накрыли первый мотоцикл, серые метнулись в стороны от мотоциклов. Водители же завернули полегчавших стальных коней в разные стороны, резко поддав газу. Нужно только поразиться сноровке немецких пулеметчиков, не прошло и минуты, как со стороны подбитого мотоцикла ударил один пулемет, а затем чуть левее из ложбинки второй. Упавшая было девчушка, что есть силы припустила к полуторке. Поочередно «отрезая» короткие очереди то в одного, то в другого пулеметчика Зайцев старался дать ей шанс. - Успеет или нет, - думал он, считая и без того небольшой боезапас. Потом пули стали ложиться кучнее и ближе, пришлось менять позицию. Потом замолкли винтовки в лесу. Потом Сафаргалиев каким-то чудом снял из винтовки одного из пулеметчиков. Потом младший сержант творил чудеса, перебегая с девочкой на плече к лесу. Потом из-за поворота высунулся нос бронетранспортера, и пришлось уже серьезно уносить ноги всем. Ценность такого пополнения боеприпасов была сомнительной. Расстреляв едва ли не столько же, сколько приобрели, потеряв одного убитого, бойцы отступили в лес. Разве что девочка. Смотревшие на Зайцева с запыленного, покрытого потеками слез лица огромные голубые с зеленым глаза говорили одно единственное слово «стоило». * - Черт, загнали нас немцы на круг, - пробурчал младший сержант, на плече которого так и восседала спасенная пигалица. – Теперь до утра наших, наверное, не нагоним. Пойдем до полной темноты, а там заночуем. - А у меня тут бабушка живет, - подала звонкий голосок пигалица. – Отведите меня, а то опять эти злые дядьки вдруг нападут. - Где ж ее искать теперь, твою бабушку-то? – спросил младший сержант. - А тут рядом совсем, вон по тропинке, - указала пигалица. – Только она колдует, ее все боятся. - Нам ли колдовства теперь бояться, - усмехнулся разведчик, - да где ж тут тропинка-то? Девчушка уверенно петляла между деревьев, как будто шла по тротуару, а за ней, озираясь, шли шестеро бойцов. Зайцев не считал себя опытным следопытом, но судя по недоумению на лице Ливаненко, разведчик тоже не видел никакой тропинки. Приземистая хата как будто постепенно проявилась на фоне леса, Зайцев даже мог поклясться, что сначала она казалась сотканной из тумана. Древняя, как и сама хата, бабка охотно крутилась у печи, что-то приговаривая. Бойцы сначала смотрели на нее с удивлением, а потом начали и шутки подкидывать. Совершенно же не реагирующая на них бабуся, ловко для своих лет вынула из печки один за другим три казана. - Кушайте, защитники, - сказала она без всякого сарказма. – Дорога вас ждет долгая и трудная. Найдете почти все вы славу свою за землю свою. - Не до славы, бабуля, нам, поесть бы, - рассмеялся один из бойцов. - Кушайте, внучки, кушайте, - села бабка на колченогий табурет. – Я вот поблагодарить вас хочу за внучку мою спасенную, да боюсь не послушаете вы меня старую, не примете благодарность мою скромную. А ведь чувствую я, что в силах это моих. - Да ладно Вам, бабуся, гусары денег не берут, - схохмил кто-то из бойцов, вызвав очередной взрыв смеха. – Иль ты о самогоне славном речь ведешь? - Отставить самогон, - рыкнул Ливаненко. - Да и самогон есть, - как-то по-молодому подпрыгнула бабуся, - совсем забыла. - Сидите, мать, - бережно положил руку на плечо бабуси находившийся рядом Зайцев. – Негоже нам пить сейчас. Мы и так спасибо Вам сказать должны за угощение. - Ну ладно, - согласилась бабуся. – Все же плохо без благодарности. Давайте, внучки, я слово на вас положу. Слово сильное, от ворога спасущее, землей рожденное. Шестеро вас, соколики, верный знак для слова сильного. - Да будя Вам, бабуля, - сказал очередной балагур. – Мы же комсомолом крещенные. - Зря, ой зря вы моей благодарности чураетесь, - покачала она головой, явно расстроено. – Но без согласия вашего толку не будет от слова сильного. Бойцы опять дружно разразились смехом. - Я согласен, - совершенно неожиданно даже для самого себя сказал Зайцев, привстав из-за стола и зыркнув строго на молодых сослуживцев. – Негоже человеку в благодарном действе отказывать. Смейтесь, зубоскалы, а с меня не убудет. Что нужно-то мать? - Да у тебя есть все, - оживилась бабулька. – Вижу оружие чужое, оружие подлое, злобное и быстрое в твоей торбе. Оно тебе и понадобится. - Ты о чем это, бабуся, откель тут чужое-то? Наше только, - прыснул опять молодняк. - Вот лоботрясы, - вышел в коридор за бабушкой Зайцев. * В сарае было сухо, пахло травами и дегтем. Бабулька усадила Зайцева на поленницу и засуетилась. Появился видавший виды ковш с чистой водой, кусочек бересты, огарок свечи, пяток мешочков с чем-то. По требованию хозяйки Зайцев вынул из кармана завернутые в платочек две немецкие немного покореженные винтовочные пули, одну даже не поцарапанную пистолетную и тускло блестящий в лучах лучины небольшой осколок снаряда. Зайцев и сам толком не знал, зачем он прихватил эти, казалось бы, бесполезные на войне вещи. Просто захотелось. - Соколик, ты бы добавил сюда и свое оружие, - украдкой заглянув в глаза Зайцеву, сказала бабуся. – Война не спрашивает и не просит, она лишь берет и требует. Ну не отказывать же было бабусе. Вынул Зайцев пулю из патрона своего проверенного пулемета, да добавил к ней еще пистолетную из котомки с боеприпасами у машины собранными. Бабка тем временем зажгла свечу, попросила Зайцева снять гимнастерку и сесть на утрамбованный земляной пол. На миг Зайцеву даже стало как-то по-коммунистически стыдно, что он принимает участие в каком-то бесовском обряде, но старушкина увлеченность остановила его. Затрещало что-то в пламени свечи, затлели какие-то стебельки на земле у его ног. Какой-то мягкий и настойчивый туман постучался в голову. Сначала Зайцев гнал его из головы, потом собрался вообще уйти, но ноги ослушались своего хозяина, а тело как будто деревом проросло. Ни рукой шевельнуть, ни плечом повести. - Ты не бойся, соколик, старая Васса плохого тебе не желает, - последнее, что услышал он, засыпая. Утро встретило его запахами сена. Зайцев понял, что он лежит на сене в том же сарае, где вчера устраивала обряд бабушка спасенной пигалицы. Внутри сарая было темно, тело совершенно не чувствовало усталости, а что-то внутри него настойчиво говорило ему, что уже утро. Александр бодро встал и открыл дверь сарая. И тут же где-то за верхушку самого большого дерева зацепился первый луч солнца. Как по команде, запищали, защебетали, зачирикали пернатые, приветствуя зарю. Потянувшись, наш герой пошел к колодцу с мыслью, что неплохо было бы умыться и перекусить. Уже скинув гимнастерку, он заметил небольшой медальон, который, пригревшись на груди, совершенно не ощущался под одеждой. С интересом он поднес находку к глазам. Небольшой амулет размером с царский медный пятак казался сплетенным из чего-то металлического. Развернув его к нарастающему свету дня, Александр смог рассмотреть находку. В небольшом медальоне были переплетены тонкие латунные полоски разной толщины и цвета, которые были вплавлены в тускло отблескивающий серый металл. Повертев медальон, Зайцев увидел в нем небольшой фрагмент, явно принадлежавший осколку снаряда из его коллекции. Хоть чудный медальон и казался несуразно ажурным, на ощупь он оказался совершенно гладким. Ноготь легко скользил по его поверхности, не касаясь видимых выступов, как будто все эти фрагменты пуль и осколка были залиты невидимым стеклом. - Чудная вещица, спасибо бабуся, - подумал Александр, - не знаю, что ты там вчера делала, но выспался я знатно. Сам Зайцев к истории отнесся спокойно, но медальон оставил на шее, а вот для бойцов она стала предметом хоть и беззлобных, но частых насмешек. * - Черт бы драл эту духоту, - тихо ругнулся отмеченный сединами боец, запнувшись за выступающий корень. – Батько, может, все же заскочим в какую-нибудь попутную деревеньку, воды бы надо с провизией взять, да определиться с обстановкой, ведь идем, как сычи по крыше. - По карте, если, конечно, не ошибаюсь, через шесть-семь километров будет деревня Пострельцы, - ответил шагающий рядом сержант, которого и звали Батькой. – Деревня с большими дорогами не пересекается, немца там быть не должно. Вот в нее-то мы и зайдем за насущными потребностями. Даст ситуация, можно будет искупаться быстренько. - Баньку бы, Батько, да переночевать, - шутливо предложил кто-то из бойцов, идущих рядом. – Да переночевать на сеновале с девкой ядреной желательно. - Сосновский, у тебя сейчас одна девка, вон на плече висит, - не оборачиваясь, ответил сержант. – Как в деревне будем, ты уж ее возлюби как следует. Похоль, полилей, маслом ублажи, а я потом лично и проверю твое рвение на поприще девок-то. - Так шо ж ей будет-то, я ж с нее почитай три дня ни разу не пальнул, - усмехнулся Сосновский. - Так вот то и будет, когда из грязного оружия стрельнуть соберешься, голова твоя сосновая, - ответил сержант. – А чтобы твоей девке не скучно с тобой-олухом было, возьмешь вон еще Дегтяря у Зайцева ей в компанию. - Так Зайцев сам-то на шо? Или ему не положено, как заслуженному коллекционеру пуль и осколков? - Сосна, а тебе его железки, видать, в душу запали? – гоготнул кто-то из бойцов, - так гляди, чтобы такие же до твоей задницы не добрались. А то его коллекция в кармане лежит, а твоя в заднице будет. - Та на кой воны мне сдались те пули немецкие, - плюнул в пыль Сосновский. – Таки добра этого насобираем вагон, как немца турнем обратно. Кулемет-то тут причем? - Боец, я что-то не слышу правильного ответа? – спросил сержант более строгим голосом. – Я тут тебе не свидание на сеновале предлагаю. Задание понято правильно? - Есть почистить винтовку и кулемет, товарищ сержант, - пришел понурый ответ. * Деревня была совсем маленькой, лет так с десять назад она, скорее всего, вообще хутором называлась. Изб с двадцать стояли, как будто кто-то просто бросил их на опушке леса. Всего-то три избы покуривали трубку мира, как-то совсем одиноко стучал колун, да тявкала одинокая собака. На единственной, практически заросшей наглой травой дороге, ведущей к деревеньке, виднелись смазанные следы шин. В бинокль, который достался сержанту от погибшего командира роты, ничего подозрительного видно не было. - Батька, следы шин наши, - доложил вернувшийся командир разведвзвода, в котором остался кроме него самого всего один боец. – Дорога в площадь небольшую упирается. Там две телеги, похоже, брошенные, ну и какой-то хлам. Пару раз бабы с ведрами показывались, да дедок сидит на завалинке. Крайние хаты, скорее всего, пустые, слишком уж там тихо, да и собак нет. Немца в деревне не видно. - Ясно, делаем так. – Ты бери к своему бойцу еще двоих, и идите по хатам, где есть признаки жизни за провизией. Двух бойцов отряди к колодцу, который вон там у опушки, пусть наберут воду всем во фляги и ведра в ближайших домах поищут. Зайцев, ты – боец уже опытный, так что бери еще пятерых с винтовками, организуйте пулеметное гнездо вон там, между двух пригорков. Гранат возьмите. Дорогу там хорошо держать и неприметно будет. Пулемет между пригорками поставь, а на пригорки бойцов посади по кустам, чтоб не отсвечивали. Точка не самая хорошая, но мы тут оборону держать не будем, это на всякий случай. - Есть, - ответил наш герой и тихо отполз с пригорка. - Сулимов, ты там жаловался на мины, которые тебе бока натерли, - продолжил сержант. – Вот и дашь им отдохнуть. Поставь обе противотанковые на дороге, чтобы перекрыть ее. На подмогу возьми Шевцова. Поставишь мины, сядете вон в тех кустиках в ложбинке под поваленным деревом. Ваше дело – тихо сидеть. Если покажутся наши машины – предупредить. Если немцы – тихо отойти. Мы будем квартировать в двух крайних избах, там вон колодец рядом. Если все будет тихо, сменим вас. Если немцы – отходите к позиции пулемета. * Жителей в деревне почти не оказалось. Как сказал древний дедок, сидевший на завалинке возле начисто вынесенного магазина: - Так воны усе драпанули. Вона даж телеги сбросали, так драпали. Казалы шоб я тоже драпал, а то немцы усих постреляють. По недавно оставленным хатам, не все из которых даже были закрыты, удалось набрать нехитрых продуктов. Усталые бойцы стали помалу приходить в себя, обливаясь холодной колодезной водой. Хоть подспудно все и были готовы, но такие вещи, как взрыв, всегда неожиданны. Первый взрыв, спугнувший стайку прыгающих невдалеке пичуг, был громким. Раскат напоминал треснувшее гигантское полотно, кто-то даже поглядел на небо. Не гроза ли. Но взметнувшееся на опушке, где дорога выбиралась из леса, облако пыли, оставило все сомнения. Чуть позднее послышались каркающие очереди немецких автоматов, затем гулко резануло короткими очередями из пулемета. Ответной стрельбы слышно не было. У крайних хат тут же заметались раздетые бойцы, пытаясь, кто ухватить побольше в руки, кто натянуть гимнастерки. Тут же послышались окрики Батьки и командира разведчиков. Бойцы перестали метаться и занялись целенаправленным отходом к лесу. Вдруг стрельба утихла, как отрезало, что само по себе настораживало. Бойцы забегали активнее. - Товарищу сержант, разрешите доложить, - подскочил запыхавшийся боец. - Давай, Шевцов. - Там это, на дороге немец. Мотоцикл как бабахнет, аж колеса на деревья, пыль стрельба. - Конкретнее, боец, время дорого. - Так точно, товарищу сержант. Мы того, утекли сразу с Сулимовым. Там еще бронетранспорт и танк. Сулимов к пулемету пошел, а меня с докладом. Так я вот тут. Второй раз грохнуло глухо, как будто в кастрюле яйцо лопнуло. Опять залаяли немецкие автоматы, и длинной очередью истерично резанул МГ-34. - О то бронетранспорт или танк, - напряженно икнул Шевцов. - Так, боец, бегом к пулеметчикам, только не высовывайся, как учили, - стукнул сержант бойца по плечу. – Пулеметчикам передай, чтоб отходили по оврагу к вон тем хатам, как я и говорил, там уже через деревню и лесом. Место сбора – километр вглубь леса на северо-восток отсюда. Небольшой отряд спешно отходил вглубь леса, прихватив с собой двух передумавших дородных баб и плюгавенького косого мужика с огромным тюком. Среди людей чувствовалось напряжение. Хоть стрельба в деревне и утихла, что говорило об удачном отходе засадной группы, на душе у всех было тревожно и муторно. * Засадная группа, спешно миновав овраг, скрылась за заросшим бурьяном забором крайней хаты. Лица некоторых бойцов выражали решимость, у кого-то на лице была тревога, но общим фоном было недовольство. Бойцы затаили в душах боль, вызванную тем, что чужой сапог безжалостно и цинично попирал их родную землю. А они, защитники, крались в кустах, словно крысы. Неожиданно за забором послышался треск мотоциклетного мотора, затем второго. - Черт, обложат сейчас, - кинул кто-то из притихших бойцов. - Давай врежем вражине, - прошипел другой - Тихо, герои, - шикнул Зайцев, которого оставили старшим, - перебежками тихо к хате, да не в рост, пригибаемся. Живо. Бойцы миновали опустевший двор и даже успели перелезть через забор следующей хаты, миновав проулок, как от дороги стал нарастать надсадный звук работающего с перегрузкой движка. - От же бис их задери, танк, - покачал головой пожилой боец. – Надоть скорее, если заедет на площадь, нам тута уже не проскочить. - Это бронетранспортер, - успокоил Зайцев. – Танк взорвался на второй мине, немцы им дорогу от обломков мотоцикла расчистить решили. Но ускориться нам не мешало бы. Успели не все. Двое бойцов были на другой стороне площади, когда на нее выскочил сначала один, затем другой мотоцикл. Перебегавший боец чудом не был замечен, и чудо это было длинным перекатом под кусты, росшие у забора. Оба мотоцикла остановились почти в середине небольшой площади. По одному немцу соскочило с каждого мотоцикла, но уходить с площади они явно не спешили, внимательно осматривая окрестные дома. - В хату надо, - прошептал на ухо Зайцеву один из молодых бойцов. – Оттуда отстреливаться проще. - Хаты немцы в первую очередь осмотрят, - ответил ему в самое ухо Зайцев. – Нам, вообще, тихо отойти надо бы, без стрельбы. Без стрельбы не удалось. То ли нервы не выдержали у кого-то из наших бойцов, то ли немец обнаружил их. От забора, где они прятались, ударили два винтовочных выстрела. Один немец, схватившись за руку, шустро упал на землю, второй же наоборот, на момент застыв, стал плавно оседать. Через мгновение в сторону забора заработал один из пулеметов. От забора полетели щепы, что-то зазвенело во дворе. Думать, что случилось с ребятами, было поздно и Зайцев, чертыхнувшись, открыл огонь. Позиция между прогнивших досок забора была плохой, но менять ее, просто не было времени. Ближайший к забору мотоцикл загудел от попаданий. Водитель тут же повис на руле, а стрелок-пулеметчик еще успел дать длинную очередь, по какой-то линии судьбы прошившей всего-то в полуметре от Александра забор вместе с одним из бойцов. И начался скоротечный ближний бой. Второй пулемет живо перенес огонь на их сторону. Бойцы кинулись в стороны, кто под прикрытие поленницы, кто за угол сарая. Александр тоже перекатился, собираясь двинуть за кучу каких-то камней. Но тут его что-то сильно стукнуло в ногу. Нога тут же онемела, а наш герой вынужден был сделать еще один перекат и с новой позиции поддержать огнем ребят. О ране он тут же забыл. С площади послышался рёв бронетранспортера, громкие выкрики, прибывших на нем немцев и беспощадный рык станкового пулемета. Двор в раз покрылся щепками забора и фонтанчиками пыли. Отплевываясь, Александр думал, куда же лучше деться, чтобы не попасть под эту немецкую швейную машину компании Рейнметалл. На площади грохнул взрыв, затем еще один, пулемет затих, но злобной сворой затявкали немецкие автоматы. Александр рванул к намеченной ранее куче камней, когда во двор, кувыркаясь, влетела сначала одна, а затем другая граната-колотушка. - Все, не успею, - думал Александр, заставляя тело сделать безумный прыжок. Два взрыва во дворе бабахнули одновременно, превратив его бытие в пыльную бурю. Что-то сильно стукнуло в бок. Долго ли был Александр в отключке, понять было сложно. Во рту был вкус металла, а в ушах противный писк. Кто-то тряс его, требуя чего-то. - Зайцев, вставай, драпать надо, - услышал он как будто откуда-то издалека. Собравшиеся в кучу глаза сфокусировались сначала на дворе, а потом на физиономии трясшего его бойца. У забора лежал убитый боец, еще двое коротко огрызались из ППШ. - Щас, - просипел Зайцев, закинув пулемет прямо поверх кучи. Целится было бесполезно, он просто влупил прямо через забор в сторону площади. Оба бойца, тут же оценив ситуацию, метнулись через двор. В пулемете что-то клацнуло, и он затих. Разбираться кончились ли патроны или его заклинило, было опять некогда. Один из бойцов сорвал с его пояса гранату и запустил через остатки забора на площадь, второй подхватил его под руку и понес. Бой отдалился, а затем затих. В голове Зайцева прояснилось, а нога стала хоть и нехотя, но слушаться. Боец все же помогал ему, не надеясь на его собственные силы. - Стой, перезарядим, - просипел Александр. Магазин оказался пуст и Александр стащил с ремня из-за спины полный. Пустой же просто сунул за пазуху, помятуя, что без него пулемет - лишь большая дубина. Пока возился чуть дрожащими руками, с перезарядкой боец дернул его за руку и что-то крикнул. Тут же совсем рядом застрекотал немецкий автомат. Бойца развернуло и бросило на землю, а Зайцева сильно несколько раз стукнуло в грудь, чуть не выбив из рук оружие. Руки сами проделали дальнейшее, и длинный язык пламени вместе с облаченным в латунь свинцом сделал из немца решето. Потом он, периодически борясь с головокружением, ковылял к опушке леса, где его опять подхватил кто-то из бойцов. * Из пятерых бойцов заслона и двух «саперов» в живых осталось трое. На небольшом привале оставшиеся бойцы проводили ревизию, что пришедшему в себя Зайцеву тоже показалось хорошей идеей. - У меня банка тушенки, немного хлеба, луковица и почти два магазина к автомату, - подвел итог один. - Пятнадцать патронов к винтовке, полбулки хлеба, крупа и сало, - сказал другой. - Патронов нет, зато есть сахар и махорка, - почему-то радостно ответил третий. – Уставившись пыльной физиономией на Зайцева. Александр почему-то сначала посмотрел на руки, потом на ноги. Затем опять перевел взгляд на весельчака и ответил: - А я – живой. Все, кто был на небольшой полянке, загоготали, как стая чаек. - Вот вы смеялись надо мной, - продолжил Зайцев, а зря, - я же бабкой заговоренный. Меня сегодня, почитай два раза убило вернее некуда и один раз в ногу ранило. Затихшим в любопытстве бойцам Зайцев предъявил доказательства. Сначала был извлечен из-за голенища сапога искореженный нож, принявший пулю. Затем пришла очередь снятой с ремня фляжки, один из боков которой был сильно вмят, а пробивший ее насквозь небольшой осколок гранатной рубашки застрял в толстой коже ремня. Ну и последним был пустой магазин пулемета, по которому как будто кто-то рассыпал увесистый металлический горох, побив стальную поверхность. После его извлечения в дырках на груди гимнастерки стала видна светлая исподняя рубашка, и тускло поблескивающий медальон поверх нее. Никто из уцелевших в том бою местного значения шутить не стал. * Еще ни раз спасал заговоренного Зайцева бабусин медальон, подставляя под удар чужого оружия то каску, то кожух пулемета, то полено в руках, даже такая неожиданная вещь, как корыто один раз примазалось к списку геройских вещей. Как оказалось позднее, и от своего оружия Зайцев был защищен, ибо вынутая из находившегося в вещмешке томика немецко-русского словаря пуля оказалась нашей. Кто уж спустил ее с латунного поводка испуганный ли молодой боец, в панике паливший в белый свет, как в копейку, подлый ли НКВД-шник расчетливо целивший в спину, разницы нет. Только от холодной стали не смогла заговорить его бабуся. Единственное ранение, полученное на длинных дорогах войны, нашло Зайцева в рукопашной схватке на острие злого кинжала отчаянного эсэсовца. Но там ему, можно сказать, просто повезло. Это сообщение отредактировал waif-cat - 08-08-2011 - 20:20 |
||||
| waif-cat Свободен |
08-08-2011 - 20:23 Сказочка участвовала в конкурсе на болталке "Гоблин продакшн не представляет". В общем, ничего там не заняла, просто участвовала. Но люди за неё все же голосовали, так шо тоже выкладываю. Может, кому-то понравится. ***** ТЕРЕМОК, БАНАНА-ЭДДИШН. Константин Хвостополосатов Ну сказочка эта можно сказать детская. Ладно, почти детская, на ночь лучше не читать. В одной такой почти демократической стране... Ну ладно, скажем просто стране. Жил был там один такой почти демократический прези... Ладно, просто царек. И вот однажды это царек пошел прошвырнуться по окрестностям, ну негров там пострелять, пару китайцев повесить. Ну, в общем, просто сменить надоевшую обстановку. Как и положено реальному пацану с нехилыми амбициями и длинноносыми туфлями - одному идти ему было ни с левой, ни с правой ноги. В общем, скучно ему было идти одному. Ладно, и боязно к тому же. Народ-то этого царька, конечно, любил, голосовал за него, кто ж откажется под пулеметом-то. Да вот только по темному времени суток запросто могли замочить в сортире и сказать, что таким и пришел. Ой, вот опять сбили меня! В общем, поехал он на прогулку с такими же конкретными пацнами, ну при телохранителях там, при стволах, домики на колесах, ежели чего. В простонародье они еще "горшками" звались, ибо ни окон, ни дверей, ну вылитая ночная ваза. Выехали, в общем, они прогуляться. Долго ли коротко гуляли они, стали, значит-ца, у них заканчиваться самые насущные вещи. Ну патроны там, веревки всякие, да и продукты тоже, а что самое главное, спиртное! И встала у них проблема. Одни хотели продолжения халявного банкета, у других жены в стойлах уже, значит-ца, застоялись. Дошло ажно до драки. Ну какая же пьянка без нее? Подрались славно, только вот один "горшок" сильно постреляли, не передвижным он стал. Ну то, что с ним постреляли и хозяина - это фигня, а вот "горшок" жалко. Ну как его ни крути, а пришлось бросить. Ну для налогоплательщиков просто "потеряли". Упал, значит-ца, в канаву и потерялся совсем. Погоревать пришлось о тяжелой царско-демократической жизни, поставить подпись, царскую печать и списать ко всем чертям. А тут проселочной дорогой шла красна девица с большой трубой за спиной и кобурой на модельном бедре. А друзья девушку-то звали просто Муха-горюха. Таскала она с собой везде гранатомет такого вот скромного названия и употребляла часто по назначению и не только. Ну и горело после употребления все, что не попадя. Ой, мы же о "горшке"! Видит она стоит на обочине приличный такой сарайчик. Да что уж там "сарайчик", теремок по местным меркам. Сняла она свой проверенный Глок с пояса да и спросила так шепотом: - Кто-кто в теремке живет? Увидела она, что жилплощадь совсем свободна, закопала, значит-ца, старых постояльцев, замыла, проветрила, выкинула пустые бутылки, да и стала там поживать. И вот почти собралась она перекусить от пуза, на ночь-то глядя, как слышит, значит-ца, в домофон: - Кто-то в теремке живет? Офигела слегка девушка. Она-то хоть ночку переспать собиралась спокойно, а тут такие вот огурцы в камуфляже у дверей. Хотя, приглядевшись, поняла Муха, что "огурец"-то, в общем, того, ничего еще огурец. - Муха я, представилась девушка, а тебе что тут надо и что ты за зверь такой? - Я Комар-пискун, может, слыхала, - ответил веселый "огурец". - Может, на ночь пустишь? - Это который по деффкам большой специалист? - спросила Муха. - Знаю, чего уж там, зело суров ты в постельном бизнесе. Ни одна деффка, говорят, без писку не осталась. Заходи, коль не убоишься. - Чего ж тебя бояться, ты же девушка покладистая везде даешь, - усмехнулся Комар. - Ну что есть, то есть. Я сегодня - девушка одинокая, туда тоже можно. Вот поздоровались они страстно, как могут только в непрекращающейся мирной жизни под свист пуль, и уже совсем собрались пожениться, как следует, как кого-то еще нелегкая принесла. Опять в домофон горшковый кто-то "стучится". - Эй, кто в президентском горшке живет? - послышался задорный девичий голосок. - Хто, хто, муха в пальто, - огрызнулась приготовившаяся на полном серьезе к свадьбованию Муха. - Ты кто такая? И чего тебе на ночь глядя? - Я-то, да зовут меня Мишь-погрызуха, слыхали, может, - отозвался голосок, - под крышей все лучше, чем на дождике. Пустите? В накледе не останусь. - Ну ладно, пигалица, знаем твои подвиги на ниве эротической и отгрызенных ушей под пописки богатырские, - повеселела Муха и, поддаваясь на красноречивые жесты Комара, добавила, - только не обессудь, ты у нас третьей будешь, то бишь, после меня по списку. У нас тут кунак имеется, Комаром кличут. Говорят, что неплохо он так имеется, что и на двоих его хватит вполне. Вот впустили они Мышку, выпили за знакомство, занюхали жаркой девичьей грудью, да и собрались уже сыграть-таки свадьбу на троих... Ан нет... Не тот день, что ли, вышел. Не тот. Опять кого-то нелегкая к двери притащила. - Кто-кто в казанке живет? - послышался грудной томный голос. - Открывайте уже, холодно тут. - Мать, мать, мать, - повторило эхо сдвоенное негодование изголодавшихся девиц. - Ты что за коза такая, что по ночи к нам ломишься? - Звать меня Кончита, а друзья просто Лягушкой кличут, - ответили из-за двери с придыханием. - Ну что, кино-то снимать будем или как? - Ладно, заходи, Лягушка, слыхали мы о твоих подвигах на постельных нивах, говорят, прыгаешь так, что кровати ломаются, - ответила Муха. - У нас тут еще Комар есть и Мышка. В общем-то, нам Комара не жалко, но сама понимаешь, сначала третьей будешь. Ну говорить о том, к чему они там готовилась - время терять, такая свадьба уже чем-то даже на собачью походить станет. Но день не задался, то есть совсем. Не успели они там порешать кто кого, как и в какой последовательности, как доставший всех домофон опять ожил: - Эй, сто за наглый бальсой галсока? - послышался в него диалект детей желтого дракона. - Хасю в галсока, мала-мала спать хасю, мала-мала кусать хасю. Давай, хасяйка, отклывай. - Слышь, маодзыдунец со стажем, ну ты-то куда лезешь? - вежливо приветствовала его Муха. - Чего тебе тут с твоим желтым стеблем надо? И кто ты вообще такой? - Моя Зайса-кливой нога, так белый длуг гавалить, - послышалось в ответ. - Зайса халосый, Зайса поколный, зайса к секаса плиусеный. - Вот жеж нелегкая тебя притащила, заходи уже, - согласилась Муха. - Поглядим на твой заячий желтый стебель. А то пока выяснять будем что ты за хрен тертый и утро придет. Осмотрели они зайца с пристрастием, потрогали стебель, проверили покорность, и уже было решили, что Заяц тоже в дело сгодится, ожил ненавистный домофон. Перегретый от обилия женского тела Комар в пылу чуть не зарезал его кухонным ножом. Да Муха пригрозила ему порчу членов за порчу казенного имущества устроить. Тем временем в домофоне показалась наглая рыжая морда с химической завивкой и крашеными губами: - Кто-кто в бордельке живет, кто-кто в бронированной живет? Пустите Лисичку в сексе ролевичку с ночевкой. Я буду лисонькой, я буду кисонькой, я буду паинькой, я буду хоть с переди, хоть сзади заинькой. - Тьфу, зараза, еще одна конкурентка, - томным голосом сказала Лягушка. - Ладно, зашмыгивай, - согласилась Муха, - один фиг у нас тут бордель и есть. Вон будешь Зайцу заинькой, хоть под ногами путаться не будет. Ну, перезнакомились они к тому моменту, конечно, близко, даже можно сказать тесно и жарко. Особенно Лиса с Комаром крепко познакомилась, аж до брызг. Ну, как водится, устроили они мал-мальский перерывчик, чтобы, значит-ца, Зайца с Комаром взбодрить, а тут и домофон опять ожил. - Это что за папин дом на обочине? - пробасил здоровый мужик в экзотичной для этих мест головной кепке под не менее экзотичным названием "ушанка". - А ну открывайте, а то я Вас всех поутру из-за куста повяжу! Всех повяжу, всех разложу, никого не помилую! - Так это же Волков! - обрадовался Комар, мы с ним нигеров за рекой того, убеждали... Крепко убедили тогда. Ну к тому моменту напряжение, значитца, ушло в песок или еще в какой "пе" и народ мало-мало оттаял от мирной жизни со свистящими пулями. В общем, благодушно они хором и сказали в домофон: - Заходи, Волчара позорный, мы тебя не боимся. Сказали и рассмеялись так весело, как будто перед смертью. Но Волков оказался пацаном с понятиями. Взял он одних баб, да и то лишь по разу всех, да по-быстрому. А потом на радостях таких вся честна компания села пить, что кому душа повелела. Муха пила мартини с ромом, Комар - тот текилу, Лягушка с Мышкой - кьянти, Заяц - рисовую шнягу под экзотичным названием "Чен Хьюи", Лиса оказалась аристократкой и пила виски. Ну а Волков... Волков всем наливал с одной притащенной им канистры и пил исключительно водку. Ну, вообще-то, в канистре был голимый кизячный самогон, но ничья душа в тот замечательный вечер кизячного самогону не желала. И вот шла у них вовсю культурная программа по употреблению напитков мира, как опять ожил всеми уже забытый домофон. Правда, все поголовно ошиблись, не домофон то ожил, а стены. - Эй, обсосы в горшке! - задрожали стены от громкоговорителя снаружи, - Подтяните портки, потому что я сейчас приду! И приду я к вам жестко, каждой заднице мало не покажется! - А кто это ты? И каким таким раком к нам придешь? - спросила смелая от коктейля Муха, не разглядев на темном фоне пальм танкового корпуса. - Я-то кто? Я-то - не важно кто, а важно то, что я на Т-72 и вот у него есть кликуха знатная – это Важно. И в округе его "Медведем" кличут, - рассмеялся громкоговоритель. Тут-то все Мушки, Мышки и прочие шишки реально испугались и кинулись портки свои собирать, кто во чье горазд одеваться. Ибо прибабахнутого маньяка на Т-72 знала вся банановая страна. И почти успели они, да не совсем. Сел «Медведь» совей стальной задницей на президентский "горшок" да и раздавил его нафиг. Наши зверьки всех полов, национальностей и половых ориентаций, понятное, дело, повыпрыгивали и пораспужались. Потом все, у кого было из чего, палили в танк, потом Муха зазвездила ему в двигатель, потом танк красиво так горел, потом все били морды друг другу, пытаясь по ночи изловить кого-нибудь из экипажа этого бананового "Медведя". Потом все как-то быстро помирились, ибо танк оказался целым, а горели три ящика с контрабандными тампаксами, потом опять все пили, кому что хотелось из второй канистры Волкова. Но это - уже другая история. Горшок-то президентский того - тю-тю. |
||||
| waif-cat Свободен |
29-08-2011 - 12:16 Рассказ был написан для конкурса про летние фантазии. В общем-то времени на него было потрачено не много, и рассказ получился сыроват. Опять же рассказ требовался короткий. В общем, убрал из конкурсного рассказа пару ляпов и выложил. Может, кому-то и понравится, занял совместное третье место. ***** ШУТКА БОГОВ Константин Хвостополосатов Дикий пляж. Тихое, как спящая после еды кошка, море. Ласковое закатное солнце, торопливо собирающееся на ночной отдых. Желто-коричневый песок, щедро сдобренный раковинами и их обломками различной степени целостности. И мы с дамой моих эротико-потребительских мечтаний вот уже целых пяти дней – Янкой, Яночкой, Янусей ну и, официально - просто Яной Михайловной. С Яной мы познакомились, как уже понятно, пять дней назад. Случилось это совершенно просто и даже обыденно на пляже, бывшем одной из главных целей моего, да, похоже, и ее летнего отпуска. - А кому водички солененькой? – сказал я громко, вылив из маски на спину нежившейся под солнцем девушки с пол-литра воды. - Ой-йо-о-о-о… - пропищала девица, резво вскакивая на коленки в позу качественной эротики по-собачьи. – Да как… В меня полетел журнал, расческа, за ней шлепок. Собственно именно он и достиг цели, звонко впечатавшись в живот. Две очень аппетитные груди, замером моего глаза так на твердую троечку. Троечку - как размер лифчика. А на глазок – так полная пятерка. Наверное от возмущения вставшие колом соски четко выделялись на темно-коричневых кружках среднего размера. Собственно, зачем еще лить холодную воду на спину загорающих без лифчика чужих дам? - Да что ты…Вы…Что за… - пыталась подобрать она словесную формулу культурного ругательства. - У Вас полотенце упало, - сказал я, прикрыв один глаз и показывая двумя пальчиками на грудь. - Ой, - позабыв обо мне, девушка кинулась к полотенцу. * Мы знакомы были вот уже пятый день и никакого секса. Ну прямо вопиющее безобразие для курортного романа. У Яны был где-то дома муж, у меня… да можно сказать никого не было, не считая очередной девушки. Прогулки при луне, ночное море и даже сухое вино не давали результата. Я неоднократно почувствовал вкус манящих губ, несколько раз солоноватую от купания в море кожу плеча или руки и всего один раз мне было милостиво позволено восторженно прижать обеими руками упругую, но податливую грудь. Но это был предел. Дикий пляж – стал ходом «ва-банк» и должен был решить все. По крайней мере, я так хотел, а Яна, похоже, была со мной согласна. И вот предзакатное море воды и столь же огромное море впечатлений от обнаженного тела моей недостигнутой пока подружки небольшими шажками вели нас к цели. Мы лежали рядом на подстилке, но рукам моим было разрешено трогать только очень ограниченное количество мест. По прихоти Яны и дабы оградить мои руки от соблазна, мы лежали «вальтом» и мои глаза всецело были заняты созерцанием ног от ступней и до основного места фокусировки – темной пещерки, куда упирался ниспадающий овражек меж аппетитных ягодиц. Я с надеждой ждал заката, уповая на него, как на единственного избавителя от Яниной стеснительности. Волей-неволей приходилось ждать, сколько бы их там ни осталось закатных минут. Совершенно без цели ковырявшая песок рука наткнулась на очередную ракушку. Рука уже была готова отбросить находку, как десятки попавшихся до нее обломков раковин, но недремлющий даже в предвкушении ночного таинства мозг выдал сигнал: «Стоп! Осмотреть внимательно!» С трудом оторвавшись от зрелища всех времен и народов, я опустил взгляд к находке. В моей руке действительно пребывала необычная вещица. Больше всего она походила на маленькие песочные часики, сделанные из глины. И это явно был не результат чьего-то безделья. Ровные и даже без сомнения геометрически правильные фигуры, соединенные небольшим перешейком наводили на мысль о фабричной работе. Взяв вещицу в обе руки, я с интересом осмотрел ее. Похожие на обожженную глину края были покрыты мелкими, но хорошо различимыми значками. И хоть значки были замечательно видны, знакомыми они от этого не становились. Больше всего покрывающие края безделушки значки походили на пиктограммы. - Странная штука, - сказал я Яне, пожав для привлечения внимания ее лодыжку. – Только ничего не понятно. - Дай-ка, - протянула она мне руку, несильно похлопав в районе пояса. Несколько секунд царило молчание, а потом Яна встала рядом со мной на колени, пытаясь повернуть штуковину к солнцу. Я забыл о безделушке, столь близко увидев перед собой тщательно постриженный холмик столь активно скрываемой прически. - Да нет, тут все понятно, - отвлек меня ее голос. – Не буди лихо, пока тихо. Не ломай сосуд будет тихо, сломав, разбудишь лихо. - Да ладно, разыгрывать-то меня, - удивился я настолько, что даже оторвал взгляд от столь ПРИЧИННОГО места. – Дай поглядеть. - Подожди, - отмахнулась она. Игра в «дай – не дам» увлекла нас. Стоя на коленях, я держал в руках талию стоящей на ногах Яны, второй рукой пытаясь отнять совершенно не нужную мне безделушку. Яна тянула мою находку в одну сторону, я, держась за вторую часть – в другую. И тут совершенно отчетливо я услышал звук ломающейся глины. - Крак, - сказала ломающаяся безделушка. И в тот момент, когда безделушка сказала это «крак», мне показалось, что все звуки на Земле на миг остановились, удивленно уставившись на нас. Откуда-то послышался нарастающий звук урагана, небо резко потемнело, и меня накрыла тьма. * В глаза, открытые с большим трудом струился все разгорающийся закатный свет. Перед глазами темно-красный песок с черными фрагментами ракушек, дальше темно-синее, почти черное море и серо-зеленое небо. Пожалуй, только солнце было привычным закатным алым полукругом, почти упавшим в море. - Это точно «не здесь», - сделало вывод мое сознание и, немного подумав, добавило, - и явно «не сейчас». - Какая лапулька, - послышалось рядом. Я повернул голову и попробовал резко подняться. Движение вышло каким-то скомканным, как будто что-то мешало, на миг мне вообще показалось, что тело не мое. Сидевший рядом на корточках статный парень с короткими темными волосами и глубокими темными, почти черными глазами, хитро усмехнувшись, сказал: - За такой грудью просто не может не быть большой души. Какое-то совершенно не мое чувство стыда внезапно резануло по нервам, застлав на миг глаза розовым туманом. Неосознанным движением я дернул обе руки вверх, прикрыв грудь. Пальцы коснулись нереально пышных форм, уже по моему опыту тут же нащупав вставшие соски. Где-то в районе солнечного сплетения полыхнуло клубком горячего огня уверенно стекшего в самый низ живота, к груди подкатила волна чуждого, но безумно приятного волнения, а в голову гулким набатом ударили тугие клубы розового, сметающего все на своем пути тумана. Руки дрогнули, потом подогнулись ноги, и я почти плавно опустился на спину. - Это не мое, - судорожно подумал я, юркнув рукой в низ живота. – Ой, мама, это совершенно точно не мое… - Иди ко мне, лапуля, - сказал парень, немного неловко опускаясь рядом со мной. – Яна…я научу тебя настоящей женской любви… - Яна? – от всей души чужого мне тела успел удивиться я перед тем, как очередная волна розового тумана накрыла меня, совершенно разметав сознание по углам моего чужого тела. А потом моего чужого тела коснулась рука. Нет, не так. А потом моего чужого ЖЕНСКОГО тела коснулась МУЖСКАЯ рука. * Занялся тела шторм, души в нем грянул шквал, Небес огнем сметая жалкие плебейские запреты. Пусть будет тот моим судьей, кто побывал В теле чужом, метущейся душой…Но стоит ли об этом? * Ночной эротический «кошмар» отступал, постепенно сдавая позиции моему поднявшемуся на баррикады сознанию. Песок опять стал желто-коричневым, море синим, а небо голубым. Закатное солнце снова стало алым закатным шаром, как будто прошел всего лишь миг. Яна опять стала Яной, и даже державшая ее за талию моя слегка дрожавшая рука стала именно моей рукой. Рука, когда-то сжимавшая безделушку, была пуста, разве только рыже-коричневый налет какой-то пыли мог поставить под сомнение, что все это были не происки солнечного удара. Розовый туман в голове таял, как дым сигарет на сквозняке. В груди постепенно расплетался горячий клубок страстей. Вот только внизу живота до сих пор пылал какой-то совершенно чуждый этому телу жар. И от этого горячего незримого огня по всем уголкам пристанища души разбегались мурашки, постоянно окунающие меня в чьи-то чужие, но бессовестно возбуждающие меня переживания. Заключенная в объятие моих рук Яна вздрогнула и, порывисто вздохнув, прижала свой интимный холмик к моей щеке. Я закрыл глаза, отринув глупую борьбу, и потерся носом о небольшой кустик оставленных на холмике кучеряшек. Тонкий запах женщины с остатками моря быстро смывал недавние глупости из головы, делая их все более похожими на необычный, но все же просто сон. Маленькие цепкие пальцы вожделенной мной женщины легли мне на голову и, как следует ухватившись, слегка дернули волосы. Почему-то глухой и необычно бархатистый, но несомненно Янин голос прошептал мне почти в ухо: - Иди ко мне, лапуля. Я научу тебя настоящей женской любви… |
||||
| waif-cat Свободен |
27-10-2011 - 13:54 Рассказ был написан для конкурса "Рассказы о вампирах". Идея, возможно, не была полностью раскрыта, как бы мне хотелось, в виду высказанных пожеланий об объеме рассказа. Постарался сделать максимально хорошо при оговоренном объеме. Переделывать не стал. Хороший вообще конкурс получился.  ***** ВАМПИР Константин Хвостополосатов Ему нравился этот клуб, потому что это было стильное место, в котором можно было душевно выпить, беззаботно поболтать и результативно поохотиться. Он был тут не часто, только когда зов крови заявлял на него свои права. Не изменяя себе, он был тут напорист, неудержим и неотразим. Ей нравилось это место, потому что оно было по-своему уютным и на все возможные степени сравнения необычным. Антураж под готику, полумрак и настоящий огонь делали это место живым. Она бывала здесь очень редко, только когда в душе образовывался спрессованный комок одиночества и вселенского холода. Не изменяя себе, она была тут тиха, задумчива и, пожалуй, робка. * Одетый под стать заведению молодой человек уверенно ввалился в клубную залу. На его лице играла какая-то слегка саркастическая или скорее умеренно хищная улыбка. Тренированный глаз привычно схватил силуэты посетителей, выделяя знакомых, пришлых и собственно дичь. Последней категории пока было крайне мало по причине слишком раннего часа. Он не заметил ее. Да нет, он мог поклясться, что ее там не было и не могло быть. Лишь второй внимательный взгляд, пущенный по залу, выявил за крайним, можно сказать, «его любимым столиком» светлый силуэт. Она совершенно не шла к заведению. Нет, если сказать точно, она наоборот была тут как нельзя к месту. Этому готическому антуражу как раз не хватало именно такой вот светлой, невинной и беленькой ЖЕРТВЫ. Улыбка молодого человека перешла в разряд плотоядных. Наш герой любил напор и привык брать «крепости» одним продуманным натиском. - Как мило, что Вы выбрали мой любимый столик, - сказал молодой человек, немного отодвинув стул и как бы замерев в миге от факта своего соседства. – Вы же проявите милосердие? Молодая дама испуганно моргнула и даже прикрыла глаза то ли от испуга, то ли от смущения. Ее рука, лежавшая на столе у ножки бокала с вином, робко сбежала под скатерть, как бы оставляя поле боя победителю. - Сударыня, Вы позволите мне сесть? – спросило само обаяние от мужского начала. Легкий безмолвный кивок совершенно точно был знаком согласия. Фонарь под старину с мечущимся в извечном танце огоньком свечи открыл нехитрое убранство стола. Пузатый бокал с темным вином и небольшая тарелочка с ломтиками яблока. Улыбаясь, он посмотрел на незнакомку. Она еще больше опустила глаза, робко протянула руку к бокалу и сделала порывистый глоток. - Мне чай, пожалуйста, - сказал он подошедшей официантке, глядя в упор на светлое личико незнакомки в обрамлении волос цвета спелой пшеницы, – Ассамский черный, сахар не нужен. * Вечер уверенно снимал тугие пружинки человеческих комплексов, скручивая разницу между «незнакомец» и «почти приятель» ажурными стрелками старинных часов. Была ли это извечная магия голоса или плавные такты необычной музыки с загибом под классику, но девушка уже не жалась к стулу. И хоть говорил в основном молодой человек, весь облик которого говорил о стремительности и силе, но за увитом танцующими бликами огня столом однозначно сложилась обстановка, которая могла претендовать на звание беседы. Глаза девушки то и дело искрились, а уголки губ из последних сил сдерживали натиск робкой улыбки. - Потанцуем, - как-то неожиданно предложил он прямо посреди разговора, не сделав даже попытки к движению. Тем не менее, дама испуганно подалась назад, как будто он придвинулся к ней вплотную. Но в последний момент, как бы устыдившись своей робости, девушка все же удержалась на той грани, которая уже совершенно точно значила бы отказ. * Необычная пара скользила по практически пустому танцполу. Строгий черный костюм с немного старомодным сюртуком и давно вышедшими из моды лацканами, солидные дорогие туфли и красная шелковая рубашка молодого человека были как бы полной противоположностью легкомысленному на этом фоне костюмчику в светло-бежевых тонах, едва прикрывавшему юбкой обтянутые телесного цвета нейлоном коленки своей хозяйки. Несмотря на плавную мелодию, танец казался сложенным из резких па, нанизанных на нитку плавных тактов мелодии при которых слишком часто довольно длинные темные волосы молодого человека касались светлого лица девушки. Глаза с головой выдавали обоих. * Такси, лукаво подмигивая приборной панелью и нашептывая слова-лозунги избитого шлягера, везло новых знакомых в ночь, и дама искренне надеялась, что они едут к ее дому. Молодой человек не был назойлив в своих притязаниях, но все же то легким прикосновением к щеке волосами, то несильным пожатием локотка постоянно напоминал о своем интересе к ней. И дама, пребывая под впечатлением проведенного времени, была на грани чего-то большего, нежели просто «спасибо за чудный вечер». - Остановите, пожалуйста, у парка, мы пройдемся, - безапелляционно заявил молодой человек водителю. Девушка вздрогнула, но глядящие прямо в глубину ее души темные с отблесками каких-то огней глаза нового знакомого, казалось, просто и незатейливо подавили ее волю, оставив лишь желание подчиняться. Она покорно вышла из теплой машины, фактически олицетворявшей для нее последнюю линию обороны. И была ночь, и была тревога в глазах девушки, и был почти пустой парк… Вы бы, конечно, сказали, что никогда не поддались бы такой глупости и были бы правы на все сто процентов, но это были бы Вы. А не эта очарованная и полностью доверившаяся своим чувствам и томлениям девушка. * Но в том-то и обманчивость таких мест, что они далеко не всегда столь пусты, как бы хотелось ищущим уединения парочкам. Стайка каких-то крепко выпивших гопников вынырнула как чертик из табакерки. И они начали бы свою излюбленную песню о главном, если бы не одно НО. Парень не стал ждать, он атаковал первым. Его стремительные отточенные движения, как показалось обомлевшей девушке, могли нести только смерть. Она инстинктивно успела сделать едва пару робких шагов назад, когда все закончилось. - Нам лучше уйти, - уверенная сильная рука клубного знакомого мягко, но настойчиво увлекла ее прочь. - Ты убил их? – почему-то спросила она. - Зачем же ломать бутылки, не выпив вина, - загадочно ответил он. * Конец ночного пути был совершенно непрогнозируемым для девушки с милым личиком в обрамлении профессионально сделанной прически типа «Каре». Входя в бар, она никак не намеревалась оказаться один на один с мужчиной ночью на его территории, да еще и в компании пошлой бутылки хоть и дорогого, но крайне развратного напитка под названием «шампанское». И, казалось, именно последний факт, опечалил ее больше всего. На ее лице между всеми девичьими страхами и сомнениями от самого начала времен большими буквами были написаны недоумение и досада. - Иди ко мне, - сказал он, подавая ей руку. Как во сне она подалась вперед, покорная его воле, но будто в последний момент что-то остановило ее. Она вздрогнула и выпала из наваждения. В глазах блеснул страх, и она замерла на месте. - Чего же ты испугалась, - мягко спросил он, опять протягивая руку через совсем небольшое расстояние прихожей. – Я не причиню тебе вреда. Ее взгляд опять метнулся по прихожей, и она сначала неуверенно, а затем более твердо покачала головой и даже сделала небольшой шажок обратно к входной двери. Он примирительно развел руки, как бы показывая, что воля ее, и он не претендует на ее послушание. А затем одним плавным, казалось, слитным движением он оказался подле нее и, закружив танцевальный пируэт, ловко переместил ее в центр прихожей прямо под люстру. Пара замерла. Молодой мужчина стоял, замерев, с наслаждением вдыхая запахи желанной ему женщины. Молодая женщина стояла, замерев, с ужасом глядя в огромное зеркало за спиной молодого человека. Ее глаза постепенно наливались испугом, как будто из зазеркалья на нее смотрело привидение. - Что там? – спросил он, почувствовав ее напряжение, и попытался повернуться. Но совершенно неожиданно тренированное тело отказало ему. С удивлением он осознал тот факт, что ему не удалось осилить хрупкую спутницу этого замечательного вечера. В полном непонимании он опустил глаза и встретился с ее совершенно изменившимся взглядом. Теперь в его почти черные, доставшиеся ему от предков омуты, смотрели не менее глубокие темные провалы в которых, казалось, жила сама вечность. - Зачем тебе это? – мягкий голос его новой знакомой оказался в сложившейся ситуации совершенно не к месту. – Неужели тебе мало просто знать, что охота удалась, и жертва на все согласна? - Я желаю, - он с трудом нашел в себе силы произнести это, как будто сдвигая каждым словом гору с насиженного веками места. - Хорошо, - неожиданно уступила она. * - Этого не может быть, - сказал он после продолжительного молчания. - Есть много в жизни, брат, хоть ты и не Горацио, - ответила она. В зеркале отражалась другая женщина. Нет, она не была совершенно другой, но абсолютно точно не была той женщиной, которую обнимали его руки. В данный момент обоих разделенных зазеркальем незнакомок объединял, пожалуй, только взгляд вечности. - А она, в зеркале, тоже ничего, - робкая мысль прокралась в царство ступора. – Черные волосы так гармонируют с бледным лицом и яркими губами. Классная помада. Грудь чуть меньше, но это даже лучше, а фигура даже приятнее… Интересно, что врет глаза или зеркало? - Зеркала не могут врать, - вкрался мягкий голос новой знакомой в его мысли. – И почему я должна быть там хуже, чем здесь? - Не должна, - автоматически подумал он и мысленно осекся. - Как ты узнала? - Такова моя природа, - ответила она. – Должны же быть у вампира хоть какие-то преимущества, иначе жизнь станет совсем постной. - Вампир, – улыбнулся он. Эта мысль почему-то сильно развеселила его, окончательно убедив в происходящем розыгрыше. – Это нужно отметить! Кстати, зачем вообще эти иллюзии? - Женская прихоть, - хрупкие женские ручки выудили из пакета кажущуюся гротескно большой и тяжелой бутылку шампанского. Он улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь. Она улыбнулась в ответ, и эти же нежные холеные пальчики шутя отломили горлышко темно-зеленого стекла, выпустив на волю пузыристое вино. - Прости, у меня всегда плохо получалось с шампанским, - поморщилась она. – Не люблю я этот лимонад. Тем более что и вкуса не разбираю, просто привычка… - Так ты нежить? – теперь он уже удивился по-настоящему. - Скорее уж меня можно назвать «несмерть», - улыбнулась она в ответ. – Ладно, давай лучше выпьем, раз ты передумал падать в обморок. * - Тебе, наверное, уже тысячи раз задавали этот вопрос, - прошептал он в пахнущие какими-то тонкими остатками парфюмерии волосы. – Почему ты не такая, какими их рисуют? - Чем юноша в сексе отличается от зрелого мужчины? – задала она встречный вопрос и, не требуя ответа, добавила. – Мужчина может держать себя в руках. В этом отличие высших. - Но зачем все это? – указал он на смятую постель? - У вампира есть масса реальных и мнимых преимуществ, мой нежный любовник, - ответила она. – Но за все в этом мире нужно платить. Я никогда не смогу вновь почувствовать вкуса вина или сладости шоколада, я не смогу как раньше насладиться музыкой или картиной, я даже не смогу просто понежиться в теплой ванной. С трудом обузданный голод и неистребимый холод – вот обратная сторона моей медали. - Неужели никакого выхода? – удивился он. - Почему же, - игриво посмотрела она ему в глаза. – Выход есть и именно к нему мы сейчас опять пойдем. Любовь и страсть – как раз то немногое, что способно тягаться на равных с холодом вечности… |
||||
| waif-cat Свободен |
16-11-2011 - 00:26 Небольшой рассказик на конкурс про техномагию. Ничего там не занял, но может быть кому-то будет интересно. ТЕХНОМАГИЯ Константин Хвостополосатов. Техника и магия практически везде фигурируют некими противоположностями. В одних мирах они уживаются в различных пропорциях, в других откровенно конкурируют, вытесняя друг друга. Наверное, я родился в мире техники, по этой причине в магию я верил скорее факультативно, чем осознавая возможность ее реального появления в моей жизни. И что странно, когда я в нее не верил, она практически не казала носа из своей магической норы. Я, конечно, допускаю, что просто не замечал этих небольших происшествий, объяснить которые с помощью голой прагматики было зачастую затруднительно, а иногда и вовсе невозможно. Когда же я просто в шутку начал «верить», мне приоткрылся мир необъяснимых взаимодействий. Но магия магией, а техника для меня всегда оставалась ипостасью, живущей и трудящейся в свободной антимагической зоне. Практически у каждого из нас иногда возникало чувство, что компьютер зачастую живет сам по себе, особенно если Вы являетесь пользователем рабочей станции на операционной системе «Виндоус». Часто, делая одни и те же действия по настройке этой оболочки, мы получаем разные и совершенно непредсказуемые результаты. И в некоторых случаях принимается гордиево решение «оставить нафиг, как есть». Но софт есть софт, а железо есть железо. Мой компьютер был тогда уже старой и заслуженной лошадкой. Кое-кто из знакомых, увидев видавший виды и даже пожелтевший от рабочего рвения корпус, сразу кривил носы. Но внутри он был значительно прекраснее, чем снаружи. И хоть до топовых моделей ему было далеко, на жесткого и бескомпромиссного бойца невидимого геймерского фронта он тянул без всяких компромиссов. Установка игры была завершена и, согласившись с мастером установок в позиции немедленного запуска игры по его закрытию, я приготовился посмотреть душещипательный ролик, предшествующий массовой баталии. Но на самом интересном месте вывалилось системное сообщение об ошибке с почти матерным набором букв и цифр, по которым можно было пойти к разработчикам операционной системы или же просто в сад. Ну кто так уж сильно обращает внимание на такого рода «мигрени» от Билла? Правильно, так сделал и я. Согласившись с безапелляционной кнопкой ОК, я перезапустил игру. Результат оказался мастерским, то есть стабильным. Я снова созерцал окно системы с полу-матерным названием и кодом ошибки. - Ладно, перегружу, раз уж ты так хочешь, - согласился я с компьютером. – Только не говори мне, что ты старый солдат и не знаешь слов любви. Лучше сразу скажи, что тебе надо, выпьем, разберем – соберем, подпись, печать и обоюдное согласие. Системный блок, как бы подтверждая договоренность, пискнул сигналом пройденного теста проверки основного оборудования. Пока я ходил за чаем, загрузилась системная оболочка. Поставив кружку на журнальный столик рядом с креслом, я серьезно посмотрел на монитор и, напомнив о достигнутой договоренности, кликнул два раза иконку запуска новой игры. Пробежав начальный ролик, игра предложила подождать, пока она сама разберется с моим оборудованием. Спустя же пару десятков секунд, моему взору предстало уничтожительное сообщение о том, что возможности моего компьютера не совпадают с минимально возможными требованиями для запуска игры. Я обомлел от тихого негодования. Да, игрушка была свежей, но моего бойцовского компьютера с лихвой хватало на ее запуск. На всякий случай я еще раз сверился с требованиями на коробочке диска. Все было так, как я и предполагал. - Слушай, ну мы же договорились, - недовольно прошипел я. – Что за дела? Скажи уже сразу, что у тебя за проблема, не надо вот этих непоняток. Ждать ответа я, естественно, не стал, а ткнул предложенную кнопку закрытия игры. Тут же на экран вывалилось уведомление драйвера видеокарты о том, что ей недостаточно питания и функциональные возможности при таком безобразном к ней отношении будут сильно ограничены. С облегчением подумав, что на карте просто отсоединился разъем дополнительного питания, я открыл крышку корпуса. Разъем был на месте и даже не думал шататься, мертвой хваткой вцепившись в карту. Выключив компьютер, я сделал профилактическое «туда-сюда» и включил его вновь. Игра, радостно показав мне конфигурацию моего оборудования, согласилась с настройками по профилю «очень высокие». На том мы и договорились. Как сказал бы историк со стажем «И была ночь и была битва». На следующий вечер игра была запущена вновь и опять с сожалением посетовала на недостаточность мощности моего оборудования. С некоторой досадой я уперся взглядом в системный блок. - Ты опять за свое? – спросил я. – Мы же договорились, если что болит, сразу говори. Перезапуск снова решил проблему. Но через день компьютер при попытке запуска игры просто перегрузился. После второй перезагрузки подряд я понял, что он не шутит. Диагноз гласил: «В боях с превосходящими силами зла геймерски погиб блок питания». Второй случай почти живого диалога произошел примерно через полгода. Под коньяк мы с другом смотрели на компьютере кино. Не то, чтобы у меня не было телевизора, просто люди мы были, в общем-то, не привередливые, а у компа был вполне сносный диванчик. Где-то между третьей и четвертой дегустацией кино вдруг зависло. Немного непонимающим взором мы с другом уставились сначала друг на друга, а потом на компьютер. - Киньщик сдулся? – спросил Сергей. - Ты сдулся? – спросил я компьютер. Тут случилось странное, кино вдруг пошло дальше, но буквально через пять минут изображение снова застыло. - Он, кажись, обиделся, что ему не наливают, - рассмеялся мой друг. - Слушай, будь человеком, - обратился я вежливо к монитору, - или уже показывай, или скажи, что тебе надо. Изображение опять дрыгнулось, но почти сразу экран моргнул и потух, оставив плавающую надпись «нет видеосигнала». Серега на эту выходку с готовностью залился во истину лошадиным ржанием. Переборов зеленого змея, я вытащил себя из кресла и пошел к компу. Выключив его, я довольно бесцеремонно подергал кабель. Разъем не согласился с моим мнением и опускать кабель не собирался. Открыв корпус, я подергал саму видеокарту в слоте. Она немного гуляла, но честно сказала, что клянется той мамой, в которую вставлена, что дело тут не в контактах. Перезапущенный компьютер видеосигнал нашел и до конца просмотра больше не терял. Похожая история приключилась парой дней позднее, когда я играл в карты, ожидая звонка. Раздача нахально зависла, не докинув последнюю карту в мою кипу каких-то пять сантиметров. - Что опять? – спросил я, добавив в тон нотки разочарованной утренним сексом жены. Тут же экран погас, оставив уже знакомую надпись «нет видеосигнала». Терзать разъемы я не стал, просто выключив компьютер. На работе мне почему-то вспомнился этот импровизированный диалог. - В прошлый раз комп намекал, что нет питания, - подумал я. - Как потом оказалось, его и правда не стало. Теперь намекает на то, что нет видео, то есть видеокарты. Наверное, он это не со зла. Пробежавшись еще раз по отзывам, я принял волевое решение на покупку новой видеокарты, благо деньги для этого были отложены почти в полном объеме и в любом случае ждать нового железа оставалось не долго. Обнюхав обновку, компьютер сразу же забыл о пропавшем видеосигнале. Старая карта пролежала у меня с месяц и была подарена знакомому. Брать деньги я наотрез отказался, предупредив его, что железо старое и может помереть в любой понравившийся ему, то есть железу, момент. Знакомый был обрадован и немного удивлен. Видеокарта сгорела у него через шесть дней эксплуатации. |
||||
| waif-cat Свободен |
21-11-2011 - 09:45 Еще один почти правдивый рассказ. Просто он случился не со мной, а рассказанные события были собраны с нескольких источников, включая одно из главных действующих лиц. Ну и как положено, что не понято, то додумано. Идея была у меня давно, но написал я рассказ для конкурса про "секс в летнюю ночь". Был ограничен объемом, получилось немного не так, как хотелось бы. Наверное, под сексом секс-народ понимает исключительно и непосредственно процесс "всунул-вынул". А я, наверное, перерос уже тот период, когда говорят только о самом процессе, опуская или быстро скомкано набрасывая все, что было до этого. Ничего там рассказ не занял. ***** НЕВЕСТА Константин Хвостополосатов. Свадьбы в деревнях проводят основательно, чтобы уж если начинать, так с продолжением. Не знаю, хороший ли месяц август для свадеб, на мой взгляд, нормальный. Уже не жарко днем и еще не так сильно холодно ночью, что для свадебных гуляний с продолжением на лоне природы не последнее преимущество. Подготовка к свадьбе моего дворового дружбана под названием «мальчишник» началась в пятницу. Кто не в курсе, свадьба отличается от мальчишника тем, что в первом случае все на халяву, а во втором – каждый платит за себя сам. Пока я добирался после работы к месту проведения, «официальная», как и «торжественная» часть уже прошла. Однако ж на самую основную часть я появился, можно сказать, к самому веселью. На пороге зала бывшего клуба шла довольно масштабная потасовка в формате эдак пять на пять. - Привет, Степан, - хлопнул я аккуратно бывшего одноклассника по плечу, робко протиснувшись рядом с бесплатным зрелищем. – Прости, что опоздал. - О, Игорек! – пьяно обрадовался Степан. – От младец! Так, идем, по глазам вижу, шо те срочно нужно налить штрафную! - Сейчас, машину поставлю, - попытался вырваться я. - Считай, что вже поставил, - Степа крепко ухватил меня за руку и потащил в сторону пьяных песен и голосов невпопад. – Никто ее не тронет, ты вже тут лицо известное, как мой почти кум и вааще. Так вот, можно сказать, с пол-оборота, я был практически без моего мнения включен в предсвадебные процедуры дегустации «шо горить» и обсуждения тем «за жизнь». Голова, в отличие от ног, еще местами понимала, что она делает, но с окружающих чудесным образом куда-то улетучился налет колхозности, который почти всегда виден человеку глубоко городскому. Народ давно разделился на кучки, которые периодически меняли состав и дислокацию в зале. В нашей кучке как на подбор собрался народ веселый и по пьяной лавке не бузящий. - Слышь, а те дружка наша нравится, - ткнул меня в плечо довольно бесцеремонно новый знакомый по имени Назар, указывая на сидящую тут же девушку. - Ладная девушка, - осторожно согласился я, хоть благодаря спиртному с трудом уже ворочал языком. – Но мне больше вон та нравится. - Губа не дура, - хмыкнул Назар. – Это невеста. - Невеста? – едва не протрезвел я. – А что она на мальчишнике делает? - Как што? – искренне удивился Назар, - пьет с будущим мужем, так сказать, заботится. Девушка, которая дружка, прекрасно слышала этот разговор. Он заинтересованно посмотрела на меня, потом тряхнула прической, несильно, скорее шутливо, толкнула Назара в лоб рукой и упорхнула куда-то в сторону танцующих. - Эх, а я бы ее… - не успел договорить Назар и практически по классике опустился лицом в стоявшую на столе тарелку с остатками какой-то снеди, так и оставив меня в размышлениях, кого «ее» он хотел… дружку или невесту. - Игорь, я те как другу грю, - добавил Степан, уткнувшись мне в плечо лбом, - Ты эту вертихвостку Галку ни-ни, дохляк. Трахни ты лучше Ленку как следует. Вон она на тя почитай с самого начала косится. - Тут что, некому больше? – уставился я на Степана, с трудом сфокусировав взгляд. - Балда, - коротко резюмировал бывший одноклассник. – Ты не наш, уехал и никаких разговоров. Назару там точно не светит ниче, у него язык, шо кобелёв хрен в пору течки у сук. Тьфу, блин, наливай. Я налил и посмотрел на порекомендованную мне Ленку. Девушка сидела на изгибе стола ко мне спиной. Там же в обществе каких-то представительных пузанов сидел собственно сам жених Вадим, он же брат Степана и мой кореш по детским безобразиям. Вдруг, весело рассмеявшись, девушка повернулась. - Блин горелый, - пробубнил я, - так то ж невеста, вроде, Степан ее мне «сватал» что ли? Дальше обстоятельства мальчишника выпали из моего бытия, оставив на душе пустоту, а в голове болезненный непорядок, в простонародье называемый «похмелье». Как ни странно следующий день начался утром, а не как я полагал « после обеда». Отчего-то не по-дружески бодрый Степан бесцеремонно растолкал меня и заявил, что на обсуждении плана о взятии Бастилии не хватает только меня. Ни на секунду не поверив ему и обозвав вслух злобной сукой, я направился в соседнюю комнату в надежде пройти к санузлу. Под барабанную дробь в голове, предав глаза половицам, я преодолел рубеж с названием «порог опочивальни». Кто-то в комнате весело прыснул, потом звякнула посуда, и раздался дружный хоровой смех. За большим обеденным столом восседала совершенно неприлично бодрая для понятия «после вчера» компания, состоящая из четырех девиц и одного парня. Противопоставить им я мог разве что себя в будуне, мятой сонной роже и одном носке в виде всего имеющегося на мне в тот момент гардероба нижнего белья. На шум из кухни выглянул Степан. - Ты ж сказал, что мамы не будет, - почему-то возмутился я. - Так ее и нет, - уже не сдерживая смеха, проперхал мой одноклассник. Под снова грянувший смех, опомнившись, я спешно ретировался в спальню. Как оказалось, военный совет был собран по важному делу. Пока дружок занимался приготовлением ответственного мероприятия по гонкам на корыте, дружке были делегированы права на создание какого-нибудь развлекательного мероприятия под грифом «неожиданный сюрприз». Его и пыталась организовать честна и почти трезва компания. - Может, все же козла нарядим? – возобновил шепотом, видимо, прерванное обсуждение Назар. - Назар, а чего ты шепотом? – спросила веснушчатая деваха, тут же прыснув в кулачок. – Игорь уже проснулся, можешь не шептать. - Нет, козла не фартово, - ответила пышечка по имени Настя. – И вообще, вы его пробовали на веревке водить? Он же придурошный. Вы его и нарядить не сможете, кому-нибудь задницу рогами осчастливит. - Тогда козу, - предложил Назар, видимо, не хотевший сдаваться. - Так тебе и дадут козу, - хмыкнула пышечка. – Она после этих художеств еще чё доброго доиться перестанет. - Ребята, а может нам в цыган вырядиться, - робко предложила смутно знакомая по вчерашнему мальчишнику девушка, которую звали Лена. - Да ну их, у Меркуловых на свадьбе были цыганами, у Рыбалко тоже, - ответила веснушчатая. – Не, это вообще уже надоело. - Альтернативную невесту нужно, - прищурив глаз от боли в голове, тихо сказал я. - Это чё такое? – удивилась пышечка, а все остальные вопросительно уставились на меня. Я молчал, прикрыв глаз, и пережидал очередную барабанную дробь похмелья в голове. - Так бабцы, а ну сгоняйте за пивом для болезного в холодильник, - скомандовал Степан, - сейчас мы его пытать будем. Пытать себя я не дал, забрав у Лены принесенное пиво и начав процесс лечения без применения стакана. После трех больших глотков я поведал в благодарность за спасение историю, что на одной из свадеб видел, как одного парня переодели невестой, а девушку женихом и они ходили, развлекали народ, клянчили денег на содержание семьи и всякое такое. Штаб свадебного беспредела слушал с интересом. Как оказалось, такого маразма у них в поселке не практиковалось, а значит, его срочно нужно было внедрить. Тут и встал вопрос о том, кто будет невестой. Назар сразу был освобожден по уважительной причине пивного пуза, Степан был без пуза, но фигурой квадратный, как гном-переросток, даже после поллитры в одно лицо не напоминал невесту. Были еще обсуждены кандидатуры каких-то Дим и Сергеев, но все они чем-то не подошли. - Может, ты будешь? – опять робко высказалась Лена, с надеждой поглядев мне в глаза. Прения в штабной комнате сразу стихли, все оценивающе уставились на меня. - Нормально, - согласилась веснушчатая деваха. – На него налезет свадебное платье сестры. - Так она его тебе и даст, - возразила пышечка. - А кто ее будет спрашивать, - бодро показала кому-то в потолок палец конопатая. – Она все равно уже в него не влезет, даже если ее год не кормить. А так оно благим делам послужит, да и вернем мы его потом, уж хуже, чем с ним было на свадьбе у сеструхи, ничего уже не случится. - Размерчик у него где-то 41 или 42, должны подойти туфли жены брата, - оценивающе глядела пышечка на выступающую из-под стола мою ногу в носке. – Надо поискать, у нее должно что-то быть на небольшом каблуке или вообще без каблука. - А я могу дать подвязку. Мне на свадьбе у Дубковых подарили, как приз,- почему-то зарумянилась Лена, – Я ее всего-то раз примеряла и не носила вообще. И колготки могу дать, мне папа по ошибке привез больше на два размера. Белые. - Да вы все гоните, - с трудом отмерз я от глобального офигения. – Меня-то не забыли спросить? - Кстати, Игорь, ты не хочешь ли стать моей невестой? – исправил положение Степан. - Ты тоже гонишь, - посмотрел я на Степана, - нет, конечно. - Вот и ладушки, - согласился он. – Будешь ленкиной невестой, а она у нас будет женихом. - Мне нельзя, - возмутилась Лена, - я же, мне же там надо быть. - Можно, - отрезал Назар. – Там будет кому покрутить жопой и без тебя, а жениха у нас нет. Ну не Пышку же с этой конопатой блохой в женихи наряжать? - Что! – в два голоса возмутились Пышка и блоха. - А то! – отмахнулся Назар. – Где на вас костюм жениший брать? Дружка тоже отпадает. А на Ленку подойдет Костика костюм, он примерно такой же по комплекциям. Чтоб им всем косо стало, я был невестой. И пока военный совет в лице дружки, Степана и Назара разрабатывали план мероприятий с участием альтернативных жениханцев, консилиум из двух девиц проявлял чудеса изобретательности в деле облачения нас несчастных. - Да не буду я надевать чулки! – взбрыкнул я. – И подвязку эту тоже! - Игорюнечка, ну ты не капризничай, ладно, - промурлыкала пышечка Настя. – Ты же видишь, что платье впереди короткое, ну и что нам делать, ноги тебе побрить что ли? Да и холодно уже по вечерам, не июль, поди, на дворе. - А чё, невеста с волосатыми ногами будет клёво! – прохихикала конопатая. – Еще тот стёб. - Игорёк, соглашайся на колготки, - как бы невзначай вставил Степан. – Ну, подумаешь, «колготки», я вот часто их на рыбалке надеваю, когда холодно. Ну потусуешься пару часиков, что за проблема. Да и прохладно вечером, попробуй в одних труселях погулять. Под юбкой-то кроме хрена ничего не будет. - Да пошли вы! – буркнул я, выхватив у пышечки белые колготки. – Потом надену. Плюнув на все, я подумал о том, что мне тут, в общем-то, не жить, и расслабился. Платье село нормально, разве в поясе и бёдрах было широковато. Но девчонки просто подтянули пояс, все равно пышный подол свадебного платья легко скрыл складки. Туфли были по размеру, я даже прогулялся по комнатам. То ли каблук был терпимый, то ли ходить на каблуках было не так страшно, как говорят. А по сравнению с предстоящими колготками накрашенные ресницы, губы и веки были ерундой. - Ресницы зачем? – удивился Степан. - В невесте все должно быть прекрасно, - ответила пышечка, дорисовывая мне «мушку». – Готово. Давай живо надевай колготки или как хочешь, нам через полчаса надо быть на месте. - Сам-то справишься? – спросила глумливо веснушчатая, - хотя, жених вон тебе поможет. - Вот зараза конопатая, - пробурчал я и, подхватив платье, пошел к дивану. - Невеста, тебе трусики кружевные дать? – несся мне в след конопатый стёб, - беленькие… Лена сидела на диване в непринужденной позе. Казалось, что мужской костюм-двойка был для нее повседневной одеждой. Рубашка, галстук, начищенные туфли, нарисованные контурным карандашом усики. Я даже залюбовался. Колготки с непривычки не лезли. Нет, не думайте, я видел, как это делают девушки. Но все равно шло дело туго. То ли волосатые ноги, то ли еще что. Лена легко скользнула с дивана и, присев, перехватила мои руки. - Вот так, - показала она и, разогнав складку, гладящим движением подняла колготок выше по моей ноге. Нога была в шоке. Она была в шоке до такой степени, что в самом ее, ноги то есть, конце что-то стало набухать. Сначала меня кольнуло смущение, а потом жар налил малиновым светом уши. Лена улыбнулась, убрав руки. - Все равно не видно, - прошептала она. В доме невесты был обычный предсвадебный переполох. Народ обсуждал тонкости процесса вымогательства у дружков жениха, наряда невесты и того, что Настя, Вера, Оля или Валя – дура. Появление нашей компании, нужно сказать, заставило выпасть в осадок не один организм. Разговоры отрезало, как будто была объявлена минута траурного молчания. - Охренеть! – раздалось откуда-то. И тут же гвалт стал раз в десять сильнее. Только усилиями группы охраны, в которую входили: Конопатая, Пышечка, Степан, Назар (именно в такой последовательности по яростности нашей защиты) мы остались одеты, да и вообще живы. После долгих и упорных атак неприступного бастиона, где обитала невеста, после отданных конфет, денег и шампанского жениха, наконец, допустили к невесте. Немного уставший, дезориентированный и уж точно взволнованный жених вошел в святая святых. Невеста, стоявшая у окна, повернулась к нему и, открыв фату сказала моим голосом: - Любимый, я вся твоя. Занавес, стул, платок, водка. Для тех, кто не был женихом – вода для борьбы с икотой, до которой доводит бесконтрольный смех. Невесту все же отдали перестрадавшему жениху. Когда ее вывели, уже мне потребовалась вода, а лучше водка. Как две капли воды похожая на моего «жениха» Лену девушка Вика улыбалась из-под подвенечной фаты настоящему жениху. - Близняшка, - хитрые глаза Лены лучились радостью, - ты что, не знал? Мы пошли «на ура» и усердно развлекали публику до приезда брачующихся из ЗАГСа. Как оказалось, мы были востребованы ведущей и потом во время свадьбы. Лично мне удалось слинять часов в десять вечера. К тому моменту я вообще перестал париться вопросом женского платья, колготок и слегка размазанного макияжа. Подвязка к тому времени стала трофеем одной дамы, фату я подарил какому-то любителю клубнички в обмен на несостоявшийся танец. В какой-то момент я ясно понял, что пьяным гостям лучше остаться без меня. - Ох, и нелегкая это работа – быть бабой, особенно на чужой свадьбе, - скажу я Вам, мужики, - каждый норовит тебя попробовать! Мир крыльца немного покачивался, иногда слегка размывался и вообще в голос кричал мне, что пить больше ни в коем случае нельзя. Была только одна проблема – у меня не было ключей от дома, где жила мама жениха, а идти в зал мне категорически не хотелось. Меня могли просто не отпустить. - Какая милая, - раздалось за моей спиной, - пошли ко мне? - Легко, - ответил я, узнав голос Елены. – Для тебя, муж мой, все что пожелаешь. Лена не на шутку разошлась, пока мы, пикируясь, шли к дому. Она не позволила мне раздеться, с порога заявив, что такого приключения она упустить не может. Что-то подсказало мне, что такого упущения с моей стороны тоже ни в коем случае допускать было нельзя. - А что это за девочка и с кем она живет? А вдруг она не курит и в попу не дает? – пропела Лена слова песенки, мягко прижав меня к стене прямо за входной дверью и настойчиво протиснув свою ногу между моих ног. - Вот если ж эту девочку ты затащишь в дом, то уж нимфоманочку узнаешь в ней с трудом, - позволил я прижаться Лене среди моих ног. - А ты проказник, - улыбнулась она, потянувшись к моим губам. - А то! – запустил я в ответ руки под ее мужскую рубашку. Дальше было почти как в той песне от «Наутилуса»: Он задрал пиджак, она взяла подол, им было жарко вдвоем, был тесным коридор. Податливые губы были полной противоположностью рукам Елены. Руки ее требовательно теребили и перебирали подол моего свадебного платья, пытаясь за его складками добраться до моего тела. - Что, нелегко мужу в первую брачную ночь? – улыбнулся я, перебирая пальцами рук по спине девушки, все выше и выше задирая не расстегнутую рубашку. – Помочь? Девушка фыркнула, наконец, подхватив край подола платья. Одна рука юркнула под него, но опять запуталась в складках, вторая же попросту нашла и сжала прямо через ткань сильно выступающую спереди часть моего тела. - Сейчас я доберусь до негодника, и мстя моя будет страшна, - прошептала она между следующими поцелуями. Подыгрывая ей, я задрал одну ногу и приобнял ее этой ногой за талию, как это часто делают в балетах. Платье скользнуло вниз по поднявшейся ноге, сильно облегчив доступ к моему телу. Рука быстро нашла искомое и … - Колготки, - возмущенно прошипела девушка, - да как вы вообще умудряетесь баб трахать-то особенно в общественных местах и по-быстрому? - Опыт, - я прижал ее к себе и немного поерзал прижатым колготками причинным местом по ее животу. – Тут главное не порвать, а то считай, что настроение безвозвратно потеряно. - Да ты издеваешься? – возмущенной наигранностью поднялись брови моей партнерши. – Сейчас я тебе покажу «не порвать»! Да может, это было моей розовой мечтой всю прошедшую жизнь! Рука Лены переместилась в район моего полупопия. Крепкие ноготки вонзились в колготки, а через них и в мое тело. От неожиданности я дернулся и возмущенной ойкнул. Ответом был смешок и отчаянный треск рвущихся нейлонов. Вас когда-нибудь вонзали в задницу когтями? Вот и я пытался вырваться. Но! Платье, Лена, узкий коридор… С визгом и хохотом мы съехали по стене на пол и борьба продолжилась в партере. Платье все же – страшная сила. Поэтому Близняшка первой через какую-то прореху добралась до моего друга. - Все, я победила, а значит, буду сверху! – радостно заявила она. - Фигвам, - ответил я, стягивая, наконец расстегнутые штаны ей до колен. – Попробуй так. Лена попыталась подняться, но штаны на коленях – не менее страшная сила, чем свадебное платье. Со смехом я перекатил ее вниз и запустил руку девушке между ног. - Ах ты обманщик, - запищала девушка, пытаясь выкрутиться и судорожно освобождая ногу из спущенных штанов. Мой палец был быстрее и настойчивее. Сдвинув влажное белье, он проскользнул внутрь. Девушка судорожно дернула бедрами и шумно выдохнула. - Все, попалась, - подвел я итог, - я сверху! - Гад, так не честно, - Лена чуть отодвинулась и опять продолжила борьбу со штаниной. – Это всего лишь палец. Я все же сегодня буду сверху первой. - Ладно, - согласился я, улыбаясь. – Сейчас невеста покажет жениху, чей палец длиннее. Мы предприняли очередной раунд борьбы на полу. Но победил, видимо, опыт. Я быстро стянул с симпатичной ноги «мужа» остатки штанины и без церемоний протиснулся девушке между ног. Она попыталась вытурить меня, но запуталась в платье. Чертово платье, возбуждая нас, чертовски же и мешало обоим. Однако, я справился лучше. Когда мой уже почти деревянный от пережитого друг уткнулся в мокрое и горячее, я победно предложил сдаться на моих условиях. - Клары Цеткены не сдаются, - пропищала она, все еще пытаясь вывернуться. – Глупый, там трусы! Право слово, наивное создание… Удар милосердия моей «мизекордии» пробил трусы и все возлагаемые на них надежды. - А-а-а-х, - сказала Лена, сжав ногами мои бока и натянув руками схваченный подол платья… Нет, судорожно раздеваться мы стали не сразу, а чуть потом. Ленино «чуть потом» случилось настолько быстро, что я даже не успел надавить себе колени о доски пола. - Ой…ой…ой…ой…- быстро-быстро зашептала девушка, сильно сжав руками мою шею, и каждым словом как будто добивая воздухом свои лёгкие до придела. Я на момент застыл, почувствовав, как попка моей проказницы судорожно дернулась ко мне, потом от меня, потом туда-сюда. - Ой…ой…- допищала сдавлено девушка, а затем ее как будто прорвало в протяжном. – Ма-а-а-мочки-и-и-и… Сильно помятое, но уцелевшее платье я стянул где-то между первым и вторым разом в районе «от прихожей до кровати», а вот колготки с меня, уже совсем не спеша и довольно улыбаясь, стягивала окончательно обнаженная Елена, которую я тогда без всяких прикрас для себя назвал «Прекрасная». Из похода «для помыться» Лена притащила бутылку шампанского и пачку в три презерватива. Шампанское мы пили из горлышка, перемежая его послевкусье с поцелуями. - Слушай, повезло мне, - пьяно сказал я, прищурив глаз. – Вот выпью сейчас еще пару глотков и соблазню невесту. Отдашься мне за нее? - За Вику-то? – хитро сощурилась Ленка. – Да легко! Первый раз что ли? - А когда первый был? – искренне удивился я. - Давай пей уже, - ткнула меня плечиком Лена. – А то Вика еще и трахаться передумает. Допив бутылку, мы с Ленкой по обоюдному согласию добавили в первую брачную ночь невесте – секса, а мне - разнообразия. Бутылка шампанского точно была лишней. Голова гудела, жутко хотелось пить и ругаться матом. Но, открыв глаза, я увидел разметанные по подушке белокурые волосы. В душе стало тепло, внизу живота горячо, даже похмельный синдром слегка уступил натиску гормонов. Я уже потянулся к волосам Елены, когда в сенях заскрежетал замок. Сказать, что это напрягло – просто промолчать. Самым-то страшным оказалось то, что кроме трусов подходящего размера мужских вещей в комнате не наблюдалось, да и вообще было весьма затруднительно отыскать в мешанине вещей хотя бы трусы. С другой стороны налицо был факт: приключение удалось. Не придумав ничего лучшего, я просто остался сидеть на кровати. - Ой, батюшки, - раздался надтреснувший бабушачий голос. – Ой, шож деется-то. Ведь собирались-то женихаться в новом доме. Неужь случилось чего. Я поерзал на койке, Лена, смешно фыркнув, укрылась с головой одеялом. - А поразбросали-то все, поразбросали, - бабушачий голосок уверенно шел по следу нашей оргии. – Вот ведь молодежь, вот ведь беспутные головы. Хорошее ведь еще платье. В дверях комнаты, наконец, показалась немного сгорбленная сухонькая фигурка. Бабушенция оказалась бодрой и довольно легко наклонилась, прибавив к вороху одежды в левой руке еще и штаны: - Викунечка, деточка моя, - сказала она в сторону кровати, подслеповато щуря глаза. – Что ж вы вещи-то раскидали? - Бабушка!? – Лена бодро выскочила из-под одеяла, как будто и не спала вообще. – Что ты тут делаешь? Ты же собиралась ночевать у Егоровны? - Так годы-то старые мои, курочка ты моя, - тепло сказала бабулька. – Мне-то уж спать не хочется столь, сколь Вам, молодым. Дай, расцелую тебя, радость моя, вот ты и стала жинкой. Чай и муж-то твой не будет ругать, если я вам чего-нибудь поснедать соберу, раз уж приперлась старая. А вы чегой-то не в новом доме, аль случилось чего? Бабулька сделала еще шажок, подобрала туфель, потом еще, подхватив рубашку. Мы с Леной сидели, совершенно остолбеневшими. В очередной раз, прихватив порванные колготки, бабулька увидела меня. - Ой, касатик, и ты тут, - всплеснула она рукой с порванными колготками, - ну да, где ж тебе теперь быть-то. Дай-ка я тебя поцелую! Шагнув ближе с явным намерением осуществить задуманное, бабулька вдруг остановилась и, сощурив глаза, присмотрелась ко мне. Ну не бежать же мне было, тем более что трусов своих я пока еще не увидел. - А ить ты – не Вадимка, хлопчик, - заговорщическим голосом сказала бабуся. – Я хоть и слепая, но Вадимку-то помню еще… - Игорь, - натужно сглотнул я, представившись. – Я это… друг… - Вика! Ах ты ж кошка драная! – друг вскрикнула бабуля. – Ты ж гадюка подколодная в первую же ночь мужу измену согрешила! Ах ты ж зараза, мало я тя лозиной охаживала, видать. - Бабуль, я Лена, - пропищала «мой муж», - Вика с Вадиком в новом доме… Но бабуля явно не вняла гласу оправдующегося в постели и кинула в Лену собранные вещи. - Ах ты ж изменьщица! Я ж тебя щас лозиной-то долуплю, чтоб дурь-то из башки, да из жопы выгнать, - бабуля потянулась к валявшемуся на полу ремню. – И тебя, змей подколодный охожу, ты уж будь спокоен. Ишь чё, чужую бабу в ночь мужнину… Дальше говорить не получалось, бабуська как танк перла на нас, усердно и довольно споро работая ремнем. Ленкины оправдания тонули в щелчках ремня, периодически достигавших цели. Нам приходилось просто убегать, ну не спарринговаться же было с древней старушкой, находящейся в праведном гневе. Нам с Ленкой насилу удалось запереть раздухарившуюся бабульку на кухне. И пока я удерживал дверь, Ленка лихорадочно собирала вещи. Трусы я надел уже во дворе, Ленка же натянула костюмные штаны и пиджак прямо на голое тело, так как свое нижнее белье найти просто не смогла. Как мы добирались до дома родителей Степана, где находились наши вещи – история достойная лишь содрогания. Напоследок хотелось бы упомянуть еще одну веселую оказию. Когда Степан пришел в дом бабульки Вики и Лены, чтобы забрать взятое на время свадебное платье сестры конопатой девчушки, случилось нечто. Бабулька, как партизан со стажем, молчала, постоянно всплескивая руками, удивлялась и отрицала присутствие Лены и меня в ее доме. Никакого платья она не видела, и о том, что тут ночевал кто-то, слыхом не слыхивала. Платье так и сгинуло в застенках старой партизанки, хорошо, хоть костюм, пусть и малость подпорченный удалось вернуть владельцу. Это сообщение отредактировал waif-cat - 21-11-2011 - 09:52 |
||||
| waif-cat Свободен |
01-01-2012 - 03:09 Как-то я нашел орден. Просто на улице в небольшой канавке, по которой текла дождевая вода. И решил я выяснить, чей же он. Ведь кто-то за него жизнью рисковал. Я честно шерстил интернет примерно с неделю. может, конечно, я бездарный серфер...  Оказалось, что в нашей стране можно узнать всякую ерунду про всяких бестолковых людей, а вот узнать кто и за что получил орден за конкретным номером - это цирковой трюк сродни насрать себе за шиворот в прыжке. Почему-то мне стало обидно за героя, судя по номеру, орден был вручен в 42-43 годах, которые были чуть ли не самыми кровавыми для СССР. В общем, это небольшая дань ему - неизвестному для своей страны, которой он помог, в тяжелую годину рискнув жизнью, а не в расслабухе булками на сцене подрыгав. ******* ОРДЕН. Константин Хвостополосатов. Вода была прохладной, и причиной тому была не середина осени. Ручей, в котором мы с Олегом мыли котелок и ложки, скорее всего, питался родниками. Вернее было бы сказать, что мытьем занимался я, а маленький сын нашей подруги Ольги серьезно помогал мне по большей части морально. Наведение порядка в кухонном хозяйстве явно не веселило юного непоседу. Он потихоньку расстреливал из какой-то рогулины сидевших у палатки Ольгу с Владимиром. - Боец Ларионов, прекратить огонь! – скомандовал я. – Вам дается важное партийное задание. - Тыщ-тыщ, - дострелял обойму Олежка. – Пойдем в разведку? - Боец Ларионов, нужно срочно доставить груз столовых приборов в расположение части, - серьезно сказал я, протягивая ему помытые ложки, нож и половник. – Задание чрезвычайно важное и срочное. - Тю-ю-ю, - разочарованно сказал боец Ларионов, - это девчоночье задание, солдаты должны стрелять врагов, а посуду мыть – это не солдатское дело. - Отставить разговоры, - улыбнулся я. – Неси уже, я домою котелок и принесу воды для чая. Олежка наклонился ко мне, забрал столовые приборы и, на секунду задумавшись, резко припустил в сторону костра, улюлюкая и размахивая половником вместо боевого томагавка, как заправский индеец. С потревоженного откоса, откуда началась стремительная атака нью-Чингачкука, в ручей сползла довольно большая осыпь глинистого грунта, заполнившая и перевернувшая почти чистый котелок. - Помощник, - усмехнулся я, потянувшись за котелком. Домыв, вернее перемыв заляпанный влажной глиной котелок, я потянулся и поставил его под тоненькую струйку ответвления ручья чуть выше по течению. Присев обратно, я стал ждать, бездумно скользя взглядом по воде. В месте, куда сползла глина, меня привлек необычный отблеск. В глиняном оползне виднелись фигурные края какой-то явно не природной штуковины. Через минуту в моей руке лежал отмытый от плотного слоя глины орден. Две совмещенные звезды, винтовка и сабля на заднем плане, надпись по центру «отечественная война» и сверкающий серп с молотом. Я никогда не был знатоком нумизматики и фалеристики, хотя эти заковыристые слова слыхал от друга Володи, но то, что лежало у меня на руке, однозначно было орденом отечественной войны какой-то степени. Я повертел награду ушедшей войны на руке. К моему удивлению ни следов ржавчины, ни следов каких-либо окислов награда не имела. Три луча красной звезды совершенно утеряли эмаль, один луч смог сохранить едва четверть, и лишь середина с одним из нижних лучей остались в одежде темно-красного, вернее будет сказать вишневого цвета. Эмаль осталась и на колечке, где было написано «отечественная война». Награда не казалась новой, но я ни за что не поверил бы, что она пролежала столько времени в глине на берегу этого ручья. Повертев еще немного орден в руках, я попытался отвернуть закрутку, но она не поддалась. Неся в одной руке наполненный котелок в другой – находку, я раздумывал о странных путях совместивших нас вместе. Несмотря на замерзшую руку, орден ощущался каким-то теплым, как будто пролежал все это время на солнце. Едва дотерпев, я поставил котелок у костра и наклонился к Владимиру. - Смотри, какая находка, - разжал я ладонь перед его лицом, - кажется это по твоей части. - Отечественная война второй степени, - пальцы Владимира ловко сцапали награду. – На новодел явно не похоже. Где ты его взял? - В ручье, - усмехнулся я. – Вернее в глине у ручья. Правда, странно, что он так хорошо сохранился? - Если настоящий, то изготовлен из драгметаллов, - ответил Вова, взглянув мне в лицо. – Там ничего не было у ручья больше? Железок каких или подметок от сапог? - Нет, - уверенно ответил я, так как осмотрел после находки окрестность осыпи. - Странная находка, - хмыкнул Владимир. – Конкретно тут вообще-то не было активных боевых действий, но война в этих краях сняла щедрую жатву. Мой друг повертел орден в руках, попытался сдвинуть закрутку. Потом взял кружку, плеснул в нее воды из котелка и положил туда орден. - Пусть отмокнет, - пояснил он. – На реверсе должна быть надпись «монетный двор» и номер. Хотя, надписи может и не быть, но номер будет обязательно, если награда настоящая. Мы помолчали, глядя в угли. Не знаю, о чем молчал Владимир, мне почему-то лезли в голову сплошь какие-то военные темы. В начинающихся сумерках под говор и смешки от соседней палатки ребят из Краснодара подошла Ольга с Олегом и Татьяна с дочкой Натальей. - Чего сидите, как сычи? – спросила Ольга. - Да так, - ответил Владимир, выловив из кружки орден. – Вот находка Сашкина. - Ух ты! – загорелись глаза Олега. – Классная медаль! - Орден, - поправил Олег, отдергивая руку. – Не для любопытных немытых ручонок. Олег набычился, но глаза выдавали его интерес. Орден все же попал ему в руки, а потом прошелся по кругу новоприбывших. Очень странно, но никто, даже дети не задали вопросов, как будто это было табу. Когда орден совершил «круг почета», Вова аккуратно отвернул закрутку. Из-под нее вывалился кусок размокшей глины с истлевшими остатками ткани. В ход пошла вода из кружки и рукав куртки моего друга. Через долгие мгновения ожидания в луче фонаря блеснули какие-то буквы. - Монетный двор 226254, - прочитал Владимир. – Почти полностью уверен, что он настоящий и, судя по номеру, боевой. Где-то сорок третий год. Орден опять совершил прогулку по рукам. На этот раз вопросов было море и о том, что это за орден, за что вручался, кому и можно ли узнать владельца. Потом была Вовина лекция о награде вообще и о том, за что она могла вручаться, закончившаяся неутешительным резюме о том, что узнать владельца будет не просто. Все данные только в архиве и получить их только через запрос, который может и не сработать или ответ может прийти через год-полтора. - Странная у нас страна, - тихо сказала Таня. – Мошенников и махинаторов, попсу всякую и прыгающих девок с голыми задницами напоказ выставляют, а как имя героя, защитившего страну в тяжелую годину, так год ждать и то без гарантий. Все помолчали, как будто была объявлена минута траура. К костру подтянулись ребята-соседи, был заварен чай и вынуты пряники с коньяком. Но разговоры почему-то так и остались на военной теме, как будто все присутствующие негласно решили устроить вечер памяти всем тем, кто помогал одержать победу в той далекой, но очень жестокой войне. Невзирая на походные условия, я провалился в сон, как только голова коснулась импровизированной подушки. Руку слегка покалывал зажатый в ней орден, а последняя осознанная мысль была о далекой войне. ***** - Черт, как холодно, - подумал я, попытавшись плотнее свернуться калачиком. – И что за железяка такая холодная в руке. Но, несмотря на мое нежелание проснуться, холод все же постепенно брал мои бастионы терпения, за которыми мне пришлось бы встать и решить ряд насущных проблем. Рядом кто-то тихо кашлянул и, смачно выругавшись, высморкался. Мое сознание уже забило тревогу, а в следующий момент я проснулся от близкого взрыва. Кинуло землей, рядом уже в полный голос опять выматерились. Холод отпрыгнул на второй план, как и мысли о каком-то неудобстве, когда перед своими открытыми, но еще мутными со сна глазами я увидел цевье и ствол винтовки, которую, по-видимому, и сжимали мои руки. - Что за фигня? – удивилось мое замерзшее сознание. - Уснул на посту! – заметалась по моей голове чья-то совершенно чужая безумная мысль. Проморгавшись и сфокусировав зрение, я увидел напротив ухмыляющуюся морду лица капитально небритого мужика в какой-то коричневой изрядно грязной шинели и пилотке, надетой поперек. Не знаю, что выражало мое лицо, но мужик тихо засмеялся в усы и, протянув мне руку с дымящимся окурком какой-то злобной «козьей ноги», сказал: - Курни, артиллерия, да не бзди, спи пока можно. Дальше штрафбата не пошлют, а ты уже в нем. - Штрафбат!? – искренне и совершенно безмолвно испугалось что-то во мне, тут же смирившись. – Да, штрафбат. Гребаный шанс искупить кровью. - Какой к вашей матери штрафбат!? – удивился я, внимательно осмотрев мужика, перетащив взгляд на зажатую в руках винтовку. - Курить-то будешь? – спросила небритая морда. – Или не проснулся еще? - Трехлинейка? – полувопросительно сказал я сам себе. - А ты маузер предпочел бы? – усмехнулся небритый мужик. – Завтра утром у тебя будет шанс разжиться им. - Какой маузер? – раздраженно взбрыкнул я. - Немецкий, какой еще, - опять расплылся в улыбке небритый обладатель морды. – Или шмайсер, а коль и он не по тебе, то бери швейную машинку. - МП-40, - автоматически поправил я. - Во-во, бери хоть этот МП, хоть МГ, хоть ТТ, да все, что найдешь по дороге, - беззлобно рассмеялся мужик. – Хотя, тебе лучше до колотушки добраться ихней. Жахнешь пару раз, так нам подмога. - Что я тут делаю? – спросил я сам у себя. - Да что и все, - усмехнулся веселый мужик. – Искупаешь кровью. Завтра вон пойдешь в атаку и как говорил мой дед: «Или грудь в крестах, или голова в кустах». - Какую атаку? – из последних сил сдерживался я. - Браток, тебя что, сном контузило с непривычки? – серьезно спросил мужик. – Ты в штрафбате и я, и вон они тоже. И все мы завтра пойдем погибать, потому что Родина в лице комиссаров любезно дала нам шанс помереть не просто так, а в бою. И хоть ты возмущайся, хоть по земле катайся, толку не будет. Если невтерпеж, то можешь бежать вон хоть в ту, хоть в другую сторону, шлёпнут быстро и с гарантией. Но я бы на твоем месте поспал еще, последний раз что-то приятное перед смертью. Не вняв совету бывалого штрафника, я поднялся и посмотрел на поле, которое вполне могло стать моим последним пейзажем, если только сон это не кончится во время. Перед окопами было с километр открытого пространства, заросшего бурьяном с редкими чахлыми кустиками. Дальше поле переходило в довольно высокий холм с молодой рощицей. С одной стороны поле огибало холм и проваливалось в открытое пространство. С другой стороны из холма выступал крутой кусок скалы, по которой тек небольшой ручей. Со стороны холма на скалу вел пологий склон. За скалой холм переходил в гряду довольно высоких холмов или низких гор. - Береговой, который артиллерист, к комбату! – услышал я с удивлением свою фамилию, передаваемую по цепочке окопов. - Иди вон лучше, Серега, - может у комбата чайком горячим угостят. В землянке было тепло, накурено и людно. Одинаковые, на мой взгляд, люди в поношенных шинелях и фуфайках о чем-то громко и матерно спорили, склонившись над столом. - О, старлей, иди сюда, - махнул мне рукой хмурый мужчина с волевым уставшим лицом. – Есть вопросы. - Бывший старлей, капитан, бывший, - громко и с ярок выраженным пренебрежением поправил толстомордый мужик с тремя кубарями в красной петлице. Капитан с хмурым лицом немного презрительно поглядел на прервавшего его старлея и кивнул мне подзывая: - Нужно твое мнение, Береговой. Знаю, что ты был не последним спецом по части артиллерии. Вот смотри… Комбат кратко описал положение дел и указал данные по огневым точкам врага, добытым вернувшейся разведгруппой. Положение дел было совершенно точно определено моим небритым соседом по окопу и коротко могло быть описано молодежью моего времени, как «жоппа» именно с двумя «п», усиливающими ее неизбежность. В атаку на высоту нашему неполному штрафному батальону предстояло идти по ровному постепенно поднимающемуся полю метров восемьсот. Перед самыми позициями немцев был небольшой овражек с крутым подъемом из-за которого на высоту была возможность попасть только с флангов. Немцы никогда не были дураками в плане военных действий, фланги прикрывали две пулеметных точки, а на самой высотке стояло 50-мм орудие. Спор шел как раз на тему предстоящего штурма и роли орудия в нем. Вчерашняя атака была совершенно безуспешной, а к вечеру воздушная разведка сообщила, что немцы развернули на высоте артиллерийское орудие. Именно на счет него и наилучшего направления удара с новым фактором риска и хотели спросить меня, как бывшего командира батареи. - Да радуйтесь, что вчера с минами решили вопрос, - снова презрительно вставил особист. - Молчал бы герой, - бросил кто-то в ответ. – Половину батальона положили. Твоим бы пузом там мины зачистить… - Молчать! – взревел старлей. – Да как ты, сволочь штрафная, смеешь вообще вякать на командира красной армии! Да я тебя прямо сейчас! - Остынь, старлей, - резко и властно отрезал комбат. – Не можешь уйти отсюда, так не лезь с советами. Завтра тут и так некого расстреливать будет. Шел бы чаю попил что ли. Калугин, угости старлея чайком! Особист еще что-то шипел и плевался, периодически хватаясь за кобуру, но для людей у стола он перестал существовать. - Что думаешь, Береговой, - спросил комбат. - Мертвые зоны орудия тут, тут и тут, - удивился я полному осознанию того, о чем говорю. – При лучшем раскладе пересечь поле до мертвой зоны артиллерии батальон сможет минут за пятнадцать, при невероятном везении – за десять. За это время немцы отстреляют все, что у них есть на эту пушку. Даже при скромном калибре нас положат еще до того, как мы подойдем на дистанцию прицельного выстрела. Я уже не говорю про пулеметы. - Черт, единственный шанс был вчера, - выругался пожилой чисто выбритый мужик. - Мины, - коротко ответил комбат. – Чертовы немцы. Скорее всего, это орудие осталось от разбитой вчера нашей авиацией батареи, что шла к соседям. Здесь-то танки не пройдут, не стали бы немцы сюда пушки тащить специально. - Так что, пушкарь, - спросил седой мужчина со знаками старшины в петлицах, - ты бы положил батальон немцев при таком раскладе с сорокопяткой под рукой? - Положил бы, - уверенно сказал я. – Была бы сотня осколочных и штук десять шрапнели на всякий случай. У ПАК-38 скорострельность, конечно, меньше, но то, что не сделает пушка, доделают пулеметы. С пушкой на позиции нам не дойти даже до пулеметов. Нужно ее ровнять. Может, авиацию запросить? - Нет авиации, - рявкнул из угла особист, - вся для нормальных войск работает, еще ей для отрепья время и бомбы тратить. - Если отрепье не возьмет высоту, немец потом основным силам во фланг сможет ударить своими танками, - отрезал комбат. – И привет планам ставки. - Ну ты только не рисуй мне тут Репина маслом, что кроме вас воевать некому, - вякнул особист. – Тебя послушать, так только штрафники войну и вершат. Может, высота эта нужна командованию, чтобы вас на прочность проверить. – На высоту танки не влезут, если мы ее возьмем, то огонь гаубиц корректировать сможем, немцам этого сделать не дадим и при наличии пары противотанковых орудий проход им значительно сузим. Немец аккуратный, он с таким раскладом не полезет, – спокойно пояснил комбат. - Вот и утыкали ее, что того ежа. И корректировщик у них там где-то сидит, что к гадалке не ходи. Опять повисло молчание, крепко сдобренное табачным дымом. - По овражку подняться, где ручей, ночью небольшой группой и вывести из строя пушку, - в полголоса проговорил я и удивился своей выходке. - Там колючка, круто и скользко от воды, - ответил старшина. – Разведка ходила, сказали, что там не пройти в атаке, немцы даже этой зоной пожертвовали при установке пулеметной точки, чтобы лучше охватить поле. Только колючку поставили, может мины еще. - Мины там негде ставить, - ответил молодой боец. – Вода и скалы. Да и смысла нет. - Так я и не предлагаю атаку там делать, - спокойно сказал я. – Малой группой ночью вполне можно пройти, а вода поможет шум скрасть. - Верная смерть, - покачал головой молодой боец, который высказался про мины. - А в поле что? Вечная жизнь? - зло спросил я. – Загробная? - Сам-то пойдешь, артиллерия? – спросил парень. – А то разведку все горазды в дырку от задницы засунуть и язык через нее вытащить. - Пойду, - кивнул я. – Если орудие устранить, у батальона будет шанс. С ним – никакого. - Как орудие уничтожать думаешь? – спросил комбат. - Главное – подобраться. А там и стрельнуть пару раз можно, раз уж я туда пойду, - предположил я. – А как туго станет - снаряд в казенник и гранату в замок. Перекосит все и заклинит. Починить можно, но не сразу. Гранаты-то для отрепья предусмотрены? - План твой – дерьмо, - ответил молодой парень. – Но лучше такой, чем никакого. Разведка с тобой. - Хорошо, - согласился комбат. – Кого возьмешь, Пустохайлов? - Думаю, что пойдут артиллерист, я и еще трое ребят, – ответил разведчик. – Если не сможем по-тихому подобраться к пушке, то и взвода не хватит. - Бери только не из уголовников, - согласился комбат. – Тут любая тюремная выходка может стать последней. - Оружие будет? – спросил с надеждой разведчик. - ППШ дам, по гранате на каждого не дам, но три штуки выделю, - развел руками комбат. – Можешь МП-40 забрать, что с прошлой разведки принесли, но на него патронов на полторы очереди. Видел же, что кроме трехлинеек нет ничего. Хорошо, что хоть патронов к ним хватает. - Годится, - согласился разведчик. – Тогда мы часа в два ночью выдвинемся, чтобы к пяти быть на месте. Часик на всякие неожиданности, ну а там вы уж не тяните, авось еще и поживем немного. - Василий, если просто выведете орудие из строя, считай, задачу выполнили, - положил руку на плечо разведчику комбат. - Сделаем, товарищ комбат, - кивнул разведчик и, покосившись на особиста, добавил, - или искупим кровью. До оврага с ручьем добрались довольно просто. Прятаться среди трупов, оставшихся с прошлого штурма, и перебегать между осветительными ракетами оказалось не сложно, но очень тягостно лично для меня. Одна часть моей души готова была запаниковать, в то время как другая черство и даже где-то меланхолично говорила, что война на то и война. И эти бойцы были бы рады, что хоть чем-то помогли нам бить врага. В овраге было совсем темно, мелкий ручей звонко катил холодную воду по камням. Вопреки моим опасениям камни не были скользкими, но вот от холодной воды быстро замерзли промокшие ноги. Особо тихушничать было не обязательно, это, наверное, и спасло нас. Я шел первым по правой стороне. И когда за довольно большим выступом на светлом фоне грунта обрисовалась темная фигура, я сначала чуть не закричал от страха, потом чуть не выстрелил из трехлинейки. В конце концов, кинулся вперед, каждую секунду ожидая выстрела. Секунды моей оставшейся жизни стали как будто резиновыми, с трудом продираясь сквозь ткань бытия. С короткого разбега я ударил немца стволом винтовки в живот. К моему удивлению он даже не вскрикнул. А вот удержать инерцию своего движения я не смог, и мы клубком покатились по короткому склону к воде, звякая всем имеющимся железом о камни. Мне тогда казалось, что мы гремим, как товарный состав. С минуту я лежал в ручье, пока тихий голос не позвал: - Артиллерия, ты живой? - Да, - тихо ответил я и стал выбираться из-под придавившего меня тела немца. - Круто ты его, - зашептал кто-то в ухо, помогая поднять немца. – Я бы не сдержался и стрельнул бы. - Я бы тоже стрельнул, если бы по совету Пустохайлова не оставил патронник без патрона, - ответил я. – А немец, похоже, дохлый был уже. Вчера его подстрелили, видать. - Немец нам в тему, - сказал рядом Пустохайлов. – У него подсумки автоматные. Посмотрите, тут и автомат может быть. В любом случае теперь хоть к трофейной трещалке есть патроны. - Нашел, - сдавленно ответили где-то сбоку. - Хорошо, - ответил разведчик. – Мы у склона, дальше нам в гору. Предлагаю проверить оружие и закрепить все, чтобы не гремело. Вода водой, а шуметь лишний раз не стоит. - Я шмайсер возьму, а трехлинейку куда? – ответил сбоку обладатель трофея. - Выкинь ее нафиг, - прошептал Пустохайлов. – За это тебя точно не расстреляют. Бери пару магазинов и сбрую от немца надень, удобнее будет. - А может вообще шинельку накинуть с него, глядишь за своего сканаю, - предложил боец. - В шинели неудобно будет и толку ноль, - ответил разведчик. – Артиллерия, ты тоже мосинку тут брось. С ней не залезешь, да и в ближнем бою от нее толку, что от дубины. Держи вот ТТ, правда патронов всего-то то, что в обойме. Так, всем отдых полчаса и лезем. Не забываем подогнать все, чтобы не мешало и не звенело, кто сорвался – падает тихо, тут не высоко, есть шанс, что выживет. Вопросы? Ответом было молчание. Я с облегчением аккуратно прислонил винтовку к каменной стене оврага. Хоть и была она оружием, но я лично не мог себе представить, как буду с ней карабкаться на крутой мокрый склон. - Так, пошли, - прошептал Пустохайлов, тронув меня за плечо, - я первый, разведаю. Если все нормально, кину два камня с промежутком в секунду. Не забывайте, если приспичит, падать молча. Минут через пять наверху послышались сильно заглушенные плеском воды голоса немцев. Но ни стрельбы, ни криков не последовало. - Уходим, что ли? – спросил шепотом кто-то, - сигнала нет, да и шум там какой-то был. - И что, завтра подыхать хоть так хоть эдак, - ответили ему. – Я полезу, даже если не будет сигнала. Рядом резко щелкнул упавший камушек, вскоре второй. Вздохнув, я полез. Наверное, склон был не трудным, но усталость, льющаяся вода и обстановка добавляла пикантности моменту. Почти у самого верха я услышал шепот нашего разведчика: - Левее бери, и осторожно, там склон осыпаться может. А тут прямо мины стоят. - А ты как в них не влез? – спросил я, кинув вниз один за другим два камушка. - Так вот эти помогли, - пнул он легонько что-то темное рядом с узкой тропинкой. – Караулы сменяли ну и по педантичности предупредили смену, чтобы не подходили сюда, потому что заминировано. - Автоматы есть? – с надеждой спросил я. - Нет, у этих винтовки, - прошептал в ответ разведчик. – Зато шесть гранат и жратва какая-то в сумках. Я уже месяца два не ел тушенки. Подъем прошел без приключений. Вопреки опасениям разведчика никто не сорвался. - Может, этих вниз? – спросил один из наших. - Нет смысла шуметь, - ответил командир группы. – Если проверять не будут этот пост, то мы начнем еще до смены. Ну а проверят, так хоть трупы, хоть отсутствие часовых – все тревога. Посади ты их вон к той скале, если не лень. - Командир, может, перекусим, - спросил один из бойцов. - Сытым помирать веселее. - Нет, нам нужно к пушке добраться, - ответил разведчик. - Если все будет без шума, у позиции мы и приляжем тихо до времени, можно и перекусить будет только в ползуба. Хотя, хрен с вами, жрите, только тихо, я прогуляюсь пока, ознакомлюсь с местом. Командир нашего скромного отряда вернулся минут через пятнадцать, оборвав трапезу на самом интересном месте. Сборы были недолгими. - Так, отдохнули, теперь ползком за мной, - сказал он шепотом. – Все разговоры отставить. Общаться только знаками, кто какие знает или строго в ухо товарища. На позиции пушки два часовых, но солдатики расслаблены. Часовых сняли вообще без шума. Серое воинство настолько увлеклось сигаретами и мирной беседой о чем-то, что даже не успели понять, когда тихо померли. - Так, дальше действуем без шума, - начал инструктаж наш командир, - задачу мы почти выполнили. Теперь можно будет и пострелять, если наш артиллерист справится или взорвать, если что пойдет не так. До смены караула у нас с час, но без гарантий. На смену приходят трое: двое часовых и унтер. При некоторой сноровке сможем их снять без шума. Если нет, то шумим и действуем по обстоятельствам. Наши начинают в шесть. Комбат планирует по темноте преодолеть поле и с первыми проблесками рассвета подойти к колючке. Если со сменой постов будет, как я спланировал, то у нас будет шанс помочь нашим огнем. Но минут от двадцати до сорока нам придется держать оборону или взрывать орудие и уходить, а скорее просто тут и лечь. У кого какие мысли, братишки? - С орудием проблем нет, система вполне понятная, хоть и не стрелял из нее, - начал я первым. – Осколочных снарядов много, я не считал, думаю, перетащить ящиков пять, вряд ли нам дадут сделать больше двадцати выстрелов. Позиции пулеметов я не вижу, но думаю, что левый мы не накроем из-за рельефа, а вот правый вполне можем. Ну и прижать фрица в окопах, пока наши ребятки не подойдут вплотную тоже. Мне понадобится минимум один человек, иначе вести огонь буду совсем медленно. - Годится, - согласился разведчик. – Еще идеи? Больше идей не высказали. - Тогда слушайте мои мысли, - продолжил командир. – Сейчас Серега нам всем пояснит, как вывести из строя орудие на случай проблем. Потом делаем так. Сурков остается у орудия, вы с Сергеем займитесь снарядами тихо и быстро. Рябушкин, как снимем новую смену, займешь позицию вон там, на взгорке, пока есть время возьми у дохлых фрицев лопату и тихо окопайся, как получится. Если все по плану, берешь пару гранат и прикрываешь направление от правофланговых окопов. Шлыков, нам с тобой нужно будет держать тыл. Там полевая кухня, офицерская землянка и расчет артиллеристов. На косогоре не очень удобное место, но придется нам его брать. Иначе долго пострелять не дадут. - Пушку проще всего вывести из строя так, - начал я после кивков наших бойцов. – Загружаем в казенник снаряд или гильзу, вот сюда вставляете гранату, лучше немецкую, прижимаете тут и все. Дальше ноги в руки, руки – в карманы. Гранату одну я тут положу, чтоб под рукой была. Кстати, разведка, есть идея, как малость напакостить фрицам с вашей стороны. Устройство называется «растяжка». Не знаком? Поясняю. Граната, лучше осколочная, крепится к дереву или камню у тропы, к кольцу привязывается шнур и крепится сантиметрах в десяти над землей, усы немного ослабляются. Можно еще подвесить сверху, тогда граната крепится за промежуток между кольцом и чекой. Дерг – игрушка падает. Но лучше всего будет привязать ее над землей где-то в полутора-двух метрах на ветке над тропой или на крайний случай на стволе дерева. Шнурок через какой-нибудь сучок внизу, как через блок и параллельно земле над тропой. Тогда гостей посечет осколками, даже если ни залечь успеют. Можно еще грузы на веревках к колечкам подвесить и веткой расклинить, тогда шнура не видно будет вообще, ветку сдвинул и привет, но ты в темноте, да еще в первый раз и сам подорваться можешь. Так что не буду объяснять даже. Ты главное усы своди уже после того, как веревку перетянешь через тропу, а то и сам взорвешься. - Хорошая идея, - почесал голову разведчик. – Сам придумал? - Друзья подсказали, - буркнул я. – Шнур вон можно расплести из каната, в барахолке пушечной есть. Он не сильно тонкий, но по полумраку и его вряд ли заметят. Бери наши три лимонки и навешай серым подарков. - Только если смена на них подорвется, шум раньше времени будет, - задумался паренек. - Так ты их установи, а как смену снимете, так веревки через дорогу и укрепи для следующих гостей, - сказал я. - Голова ты у нас, артиллерия, - хмыкнул командир. - Если все ясно, приступаем. О чем думает боец в последние минуты перед боем? Многие задавали себе вопрос, не побывав там. Теперь я знаю, о чем думаю я, хотя для меня так и остается загадкой, о чем думают другие. Возможно, логичнее всего было бы забиться в истерике прямо там, в окопе, при пробуждении, отдавшись нахлынувшей тогда панике и надеясь на то, что сон вот сейчас кончится. Но именно глубоко уставшие от чужой смерти глаза небритого бойца и совершенно не гармонирующая с ними веселость быстро и холодно пояснили мне, что шутки такого плана не уместны. Он сказал чистую правду, что если атака страшнее смерти, то можно бежать прямо сразу в любой момент и в любую сторону, быстрая смерть ждет отовсюду. А мне тогда жутко захотелось еще пожить, так захотелось, как не хотелось никогда в моей прошлой жизни. Мысли о глупой ситуации то приходили, то пропадали, пока я искал и таскал с Сурковым ящики с осколочными снарядами к пушке. Они блуждали вместе с сомнениями, пока проверял и протирал от остатков смазки и влаги латунные цилиндры и темные боевые части. Открытые ящики со снарядами мы уложили в рядок прямо у станины, вопреки возмущению столь бестактным нарушением инструкций моей второй половины сознания. Они грызли меня, пока я укладывал рядом со стенкой артиллерийского капонира немецкую винтовку, из которой прежде ни разу не стрелял. Они жужжали осенними мухами, пока я укладывал пару немецких гранат-толкушек, которых раньше ни разу не держал в руках. Чтобы не сплоховать в последний момент, я открутил колпачок одной из гранат, поболтал пальцем белый фарфоровый шарик на веревочке и вернул все на место. Мои теоретические познания на счет этих гранат, похоже, были верными. На тропинке показалась тень, и послышался условленный звук. - Уложили мы смену, - потёр разведчик рёбра. – Шмакову только по голове крепко приложили, но ничего, живой. И подарки твои развесили. Так что я пойду на тропке устрою засидку, а Шмакова с Вами оставлю, пусть очухается. И вот вам автомат - был у унтера - все лучше в окопном бою. Ладно, мужики, на нас ребята надеются. Как сможете опознать пулеметную точку, так и начинайте. Ну и пушка на вас, коли что-то криво пойдет. Всё, наши только что должны были пойти в атаку. - А если не пошли? – шепотом спросил Сурков. - Тогда искупим кровью и прихватим с собой побольше немца, - шикнул командир. – Назад уже поздно. Было еще темно, когда справа, разрывая уютную тишину, ударила длинная пулеметная очередь. Только с этим первым звуками выстрелов я смог четко зафиксировать мысль о том, что просто хочу надеяться, что проснусь там в своем времени и своей палатке даже если погибну тут в этом странном сне. - Заряжать? – спросил Сурков, вытаскивая меня из оцепенения. - Осколочный, - пробурчал я автоматически, подавшись к рукояткам наведения. - Других и не брали, - прокряхтел он, лязгнув запираемым замком. Линии окопов было практически не видно, и я навел пушку, что называется «на глазок» по вспышкам пулемета. Удар выстрела, дымящаяся гильза глухо ткнулась в грунт, а взрыв поднял в светлеющее небо какие-то бревна ниже по склону. Пулемет продолжал яростно семафорить огненными строчками, немцы, похоже, не поняли, что стреляли по ним. - Хренова редька, - выругался я. – Мимо. Лязгнул замок, выстрел, взрыв разорвал тьму чуть дальше намеченной точки, зато в линии окопов. Пулемет умолк, а со стороны окопов раздались крики. Одновременно с ними жахнуло где-то позади нас, и запел песню ППШ нашего командира. - Шмаков, если очухался, живо к разведчику, он там один долго не просидит, - сказал я, смещая прицел пушки чуть левее. Пулемет опять выдал факел огня. Следующий снаряд попал точно в район пулеметных вспышек, выбросив в воздух вместе с грунтом темное на фоне светлеющего неба тело какого-то подвернувшегося фрица. Гулко затараторил левый пулемет, а в окопах запорхали огоньки, принесшие в нашу сторону первые пули. - Наших не видно? – спросил Сурков, защелкивая очередной раз замок орудия. - Нет, но, судя по тому, что заработал левый пулемет, они где-то на подходе, - ответил я. Позади нас на тропе шел бой, уверенно стрекотал ППШ разведчика, иногда что-то взрывалось. Я успел положить еще снаряд в расположение окопов первой линии, когда правее и выше нас открыл огонь Рябушкин. В ответ где-то недалеко застрекотали разбуженными сороками несколько немецких автоматов. По щитку пушки прощелкала пара пуль, заставивших меня пригнуться. Сурков, загнав очередной снаряд, припал к брустверу орудийного дворика и открыл куда-то вниз огонь из трофейного автомата. Нами занялись всерьез, а это значит, что у меня есть два, может три выстрела. Сильно бухнула граната ниже по склону, видно просто не долетев до нас. Прицелившись в проступившую с рассветом линию окопов, я положил снаряд прямо в траншею второй линии обороны фрицев и нагнулся за следующим. Это и спасло меня, по внутренней броне пушки защелкали пули. Стреляли от леса, да и ППШ нашего командира было не слышно. - Кранты нам, - сказал Сурков, запуская немецкую гранату в сторону тропы, - видать, смяли наших ребят. Взрывай эту дуру, артиллерия, отвоевались. - Ты постреляй еще, гранат вон покидай, - сказал я Суркову, лежа запихивая снаряд в казенник пушки. – Положу еще пару на вторые окопы без прицела, все ребятам проще будет. Сурков, не вылезая из окопчика, кинул пару гранат в сторону склона и одну в сторону тропы. Рябушкин, видимо сменив обойму, снова открыл огонь, вызвав приступ немецкой ругани где-то ниже нас. Я успел еще раз выстрелить и зарядить пушку, стоя на четвереньках. - Артиллерия, мочи пушку, - прокричал Сурков. – Нас сейчас гранатами накроют, уже не промажут, близко, а Рябушкина на долго не хватит. Рванула последняя граната Суркова в стороне тропинки, оттуда ударило три автомата под завывания раненого. Я выстрелил, загнал новый снаряд и придавил замком немецкую гранату. Взорвать ее сейчас было равносильно гарантированной смерти нас с Сурковым. Сомнения полезли ко мне в голову. Мне чертовски сильно захотелось жить, а руки сами откручивали колпачок на деревянной ручке. Рядом зашипел Сурков, видимо раненный огнем со стороны тропы. Отбросив сомнения, я дернул шарик на верёвке, и в тот же момент очередная чужая граната взорвалась прямо за щитком пушки. Меня отбросило на стенку окопа и щедро присыпало многострадальной русской землей. Наверное, я на какое-то время выпал из реальности, потому что когда я снова ощутил звон в ушах и приоткрыл глаза, спиной ко мне здоровый немец в сильно вымазанной землей форме стрелял из автомата куда-то вниз, осыпая дымящимися гильзами припорошенное замлей тело Суркова. Граната так и торчала в замке пушки, видимо, не сработал запал. Мои руки и ноги подавали слабые признаки жизни, но слабость во всем теле и гул со звоном в голове вряд ли добавляли мне резвости. Не шевелясь, я огляделся. Никакого оружия под рукой не было, разве что шарик на веревочке, а шансы в рукопашной с довольно рослым немцем у меня были скорее в районе отрицательных величин. - Нужно взорвать чертову пушку, - крутилась в голове мысль. – Пока слышен ППШ нашего разведчика, немец отвлечен. Но это не на долго. Только бы найти гранату или завалить фрица, а лучше сначала первое, потом второе. Я тогда не придал значения тому, что стрекот ППШ раздавался снизу по склону. Время для меня, видимо, встало, так и остановившись на том моменте, когда штрафной батальон пошел в атаку. Я попытался привстать, и вынуть из-под себя руку. Потихоньку к телу возвращались ощущения, острый угол какой-то штуковины сильно давил в ребра. Я дернулся, освобожденная рука скользнула по телу и уперлась в рифленую рукоять. Тут я и вспомнил о пистолете. Неверными руками я загнал патрон в патронник. Немец, видимо, услышав звук, стал оборачиваться. Он бы, скорее всего, успел раньше, но наступил на ногу убитого Суркова, оступился и выдал очередь значительно выше бруствера нашего окопчика. Выстрелил я, наверное, раза четыре, а может и пять. Хорошо, если в немца попала пара пуль. Но гарантировать с уверенностью я мог бы только одну, заставившую сползти врага по стенке окопчика. Скользкими то ли от своей, то ли от чужой крови руками я вынул из-за поясного ремня у немца гранату и сунул себе за ремень. В голове было в самом разгаре выступление шаманского бубенного ансамбля. Ноги и руки были ватными, а заклиненная замком пушки негодная граната не хотела покидать насиженное место. Бросив ТТ, я ухватился за нее двумя руками. Меня не заботило, что меня могут подстрелить, что уже совсем рассвело, как и прочее огромное количество других «что». Мне нужно было взорвать пушку, пока трещит ППШ. Замок подался, освободив гранату, тут же полетевшую мне под ноги. Где-то рядом за бруствером взорвалось, осыпав меня землей и добавив бодрости шаманам в моей голове. Скользкая от крови граната при извлечении из-за моего ремня чуть не выскользнула из рук. Но все же я изловил беглянку и засунул в нужное место, придавив замком затвора. Металлический колпачок не желал откручиваться, и я пустил в ход зубы, вцепившись в его края. Тут-то и легла мне на плечо чья-то рука. - Не успел, - подумал я, из последних сил рванув зубами крышку. Крышка поддалась и выскользнула изо рта, а руки соскользнули с металла пушки. Я не удержался на ногах и упал на спину. Через слезящиеся от пыли глаза я смутно видел стоящую надо мной фигуру, которая почему-то не стреляла. Удивляться было некогда, и я дернулся к свисавшей из ручки гранаты веревочке с белым шариком. Меня попытались оттащить, я брыкался, лягался и ругался, поставив перед собой последнюю в жизни цель – дернуть посильнее эту чертову верёвку. Не успел. Небо сильно и совершенно не пушисто рухнуло на мою и без того обиженную контузией голову… Кто-то аккуратно ощупывал мои рёбра, быстро перебирая ловкими пальцами. Голова болела, меня тошнило. Мысль о том, что я жив, почему-то вызывала во мне негодование. Плен. Я слишком много читал о нем. Немцы были явно не теми людьми, которые заботились о пленных раненных. - Жив? – спросил какой-то отдаленно знакомый голос. - Контузия, да еще и Ковалев его приложил, - ответил девичий голос. – Но помирать он пока не собирается. - Бред контуженного, - подумал я лениво, - наверное, все же я погиб и это какие-нибудь райские гурии или ангелы. -Это хорошо, потому что он теперь больше не штрафник, - ответил мужской голос. - Перевяжи его и помоги одеться, комдив хотел лично поблагодарить выживших из этой группы. Каким ласковым может быть солнце, знает только тот, кто уже окончательно попрощался с ним. Со мной в артиллерийском дворике сидел Рябушкин с перевязанной головой, рукой и ногой, а на носилках лежал забинтованный, практически как мумия, наш разведчик. Пахло порохом, сырой землей, травой и тротильной кислинкой. Пушка была засыпана землей и немного наклонена, в открытом казеннике виднелось донышко снаряда, только вот гранату оттуда кто-то вынул. - Ковалев, - сказала молоденькая сестричка, проследив мой взгляд. – Прости его, что он тебя так. Ты, похоже, был контужен и ничего не понимал, постоянно кидался на эту гранату. Хочешь водички? - Водка есть? – еле продавил я слова через потрескавшиеся губы. - Только комбату не говори, - заговорщически подмигнула медсестра. - И мне, - ожил Рябушкин. - Сиди уже, - звонко рассмеялась девушка, - водки тебе мало было, может и разведчику вашему дать? Лицо комдива было хмурым, а глаза уставшими. Оставшуюся от батальона горстку бойцов он осматривал с суровой задумчивостью. Большинство штрафников было в бинтах, некоторые стояли, опираясь на товарищей, некоторые лежали на носилках и просто на шинелях. - Спасибо, бойцы, - глухо сказал он. – Вы сделали важное дело. Погибшие будут реабилитированы посмертно. С раненных в этом бою бойцов, кроме расстрельных статей, будут сняты обвинения. Герои будут награждены. Бойцы стояли молча, никто не кричал «Служу трудовому народу», их лица были под стать лицу комдива, только в глазах до сих пор проступало отражение костлявой старухи с косой в руке. - Где ответ, шрафбат!? – завопил майор с петлицами особого отдела НКВД. – Вы в строю или где!? А то ведь награды могут и боком выйти! - Отставить, майор, - поглядел на него хмуро комдив. – Доставай лучше ордена. - Я отпишу представления на отличившихся, товарищ генерал-майор, - немного заискивающе ответил майор. – Завтра у Вас будет рапорт. - Отпишешь, майор, - пророкотал комдив. – Кому сейчас вручим, тех и запишешь. И орденские книжки, чтобы были заполнены до утра, я проверю. - Но это нарушение, - попытался возмутиться майор. - Об этом тоже можешь подать мне завтра рапорт, - устало перебил его комдив. – Комбат, где твои разведчики? Комдив шел вдоль строя и заглядывал в лица бойцов, те при приближении, казалось, находили в себе скрытые резервы, расправлялись плечи, начинали блестеть глаза. Вот процессия подошла к нашему флангу строя. Сержанту-разведчику был вручен орден красной звезды. Рябушкину и мне ордена отечественной войны второй степени. - Благодарю, сынок, - пожал, комдив мою руку, протянув другой рукой коробочку с орденом. – Поздравляю тебя, старший лейтенант, с восстановлением в звании и заслуженной наградой. - Служу трудовому народу! – искренне ответил я. Комдив уже давно прошел дальше по строю, награждая отличившихся при штурме высоты бойцов, а я стоял, глядя в открытую коробочку на тускло сверкающий в лучах закатного солнца орден с рубиновой эмалью на лучах звезды и золотым серпом-молотом в середине. Немного подрагивающей от контузии и ранения рукой я достал орден из коробочки, отвернул закрутку и увидел надпись: «монетный двор», а ниже шесть цифр: 226254 ***** Голова гудела, как будто я выпил вчера не «два по писят», а целую бутылку в одно лицо. Тело затекло от неудобной позы, сильно ныла рука и ребра. Как заправский алкоголик, я проковылял к костру, подкинул дров и хлебнул из котелка остатки чая. Не помогло и, прикрыв один глаз, я заковылял в сторону ручья. Что-то покалывало левую руку и я, раскрыв ладонь, увидел вчерашний орден. Сразу вспомнился странный сон, казавшийся сейчас просто продолжением похмелья. - Я тебя уважаю, - искренне сказал я ордену и, отдав ему честь правой рукой, положил в карман камуфляжной куртки. Водные процедуры и распитие холодной ключевой воды почти полностью привели меня в порядок. Посидев немного у журчащего ручья, я пошел к нашим палаткам, удивляясь странному сну, который вопреки обычаям очень четко и хорошо запомнился. - Записать бы стоило, - подумал я. – Чудно это, хоть и сон. Сняв промокшую при умывании тельняшку, я принялся ломать дрова. Нужно было поставить воду, чтобы сварить чего-нибудь на завтрак нашим соням. Голова почти не болела, рука тоже разработалась, и только отлежанные рёбра по-прежнему саднило. Прожужжала открываемая молния палатки, и я, кинув в костер очередное поленце, выпрямился, с улыбкой приветствуя первую ласточку нашего лагеря. - Сереж, доброе утро, бум завтрак готовить! - радостно потянулась Ольга. – Ой, что это у тебя?! Я проследил ее взгляд, заканчивающийся на моих ребрах. Поперек рёбер и немного наискось тянулась огромная красно-синяя гематома. Сильно удивившись, я прикоснулся к ней. Немного утомившаяся боль, оживившись, стрельнула по боку и, лизнув локоть, пробежала и затерялась в голове. Что-то опять переключилось в моих мыслях и, разбросав отголоски боли, всплыла мысль, которую я с готовностью озвучил: - Искупил кровью. На душе почему-то стало легко и радостно. |
||||
| waif-cat Свободен |
01-02-2012 - 14:13 Рассказ, собственно, был измышлен и изложен по интересу Финики Блиски. Изначально он был малюсеньким просто постом в одной из темок. Ну а в таком случае я его выкладываю, так сказать, для этой самой персоны в самую-самую первую очередь.  ***** О ВАРИАНТАХ Константин Хвостополосатов Эпиграфом к данному рассказу могла бы стать строчка, которая практически из песни: «Если парню уже восемнадцать, ему хочется жутко…» Думаю, что никто не поставил вместо многоточия чего-нибудь эдакого, типа «на лыжах кататься». *** Два, можно сказать, друга нудным вечером четверга стояли в наряде по КПП некоего мореходного училища. Читателю, если он юн, не стоит обманываться на повод серьезности момента, поскольку повествование идет о временах, когда мореходные училища, да еще высшие имели место быть в Советском Союзе. А это практически военная дисциплина, жесткий распорядок дня и куда ж без нее, дедовщина. И пусть дедовщина не была такой же, как в армии или на флоте, неудобств она доставляла предостаточно. Первый курс, как водится, был скорее проверкой на прочность, чем проверкой на знания. В отличие от военных училищ, в «вышку» торгового флота поступали не по принципу «бери, лишь бы всё на месте было», а по настоящим что ни на есть знаниям. Собственно, все это написано, чтобы яснее раскрыть образ героев. Потому что были они ребятами не глупыми и довольно интеллигентными. Тем сложнее оказалось им в моральном плане привыкать к новой жизни. Шел к концу третий месяц учебы, сильно похожей на службу. Вернее, по-настоящему учились они всего второй месяц, но это уже было совершенно неважно для этой истории. Олег и Павел жили вот уже почти четверть года бок о бок в одном кубрике, что делало их практически настоящими друзьями. По большому счету, так оно и было, по крайней мере, ребята были в этом свято уверены. В наряде они стояли зачастую тоже вместе, почему это происходило, ребят мало интересовало, им это было просто удобно. Вот и на этот раз наши герои тянули скучную лямку, обреченно разглядывая серую обстановку за окном КПП и убирая постоянно приносимый ветром мусор на вверенной территории. - Дежурный по КПП-два курсант Маринин, - представился в трубку проснувшегося телефона Олег. – Понятно, товарищ капитан третьего ранга. Да. Повторяю. Встретить детскую группу с преподавателями и проводить к спортзалу. При необходимости разыскать заведующего, по выполнении доложить… Понял, товарищ капитан третьего ранга. - У нас появились проблемы? – спросил заглянувший в дверь КПП Паша. – Проверка идет? - Да нет, расслабься и получай удовольствие, - ответил Олег. – Звонил дежурный по вышке, какую-то ребятню на соревнования в спортзал везут, нужно проводить и найти заведующего. В общем, ты и пойдешь, а то замерз там на ветру, поди, погреешься туда-обратно. - Да и схожу, - легко согласился Паша, - надоело уже до чертиков тут сидеть. Второе КПП вообще было местом не так чтобы сильно оживленным, особенно посредине учебного дня. Но и поспать там не удавалось, потому что к уборке территории добавлялись неожиданные проверки, да и забрести нечаянно мог какой-нибудь училищный офицер. Так что наряды по КПП не очень любили, хуже был разве что камбузный наряд. Дверь, отрезающая большой мир от маленького училищного мирка тихонько заскрипела, и в проеме возникло симпатичное женское личико. Олег даже пригнул голову, чтобы получше рассмотреть посетительницу. Девчонки частенько пробегали мимо, иногда заходили кого-нибудь спросить или позвать. Но чаще это было уже вечером, да и зазывали обычно курсантов более пожилых курсов. Так что созерцание оных стоило ценить. - А нам в спортзал, - неуверенно сказала посетительница. - А что Вам в том спортзале? – спросил Олег с дурацкой улыбкой на морде лица. - А у нас там соревнования, - улыбнулась в ответ девушка. Правильнее было бы сказать, дамочка, потому что было той девушке что-то за двадцать пять, и по меркам восемнадцати лет она была уже жутко взрослой дамочкой. - Даша, пусти-ка меня, - послышался позади девушки уверенный голос. Вторая девушка уже без всяких условностей была ассоциирована Олегом, как дама. Даме было под тридцать лет, и во взгляде ясно читались нотки, спорить с которыми стоило лишь в случае безоговорочной уверенности в своей правоте. В полную противоположность Даше, которая была настолько мини, что даже прикасаться нужно было с опаской, вторая красавица была ростом под сто восемьдесят, но ее фигура вовсе не казалась монументальной. Стройность неожиданной посетительницы просто скрадывала рост. - Вот те мама с дочкой, - подумал Олег, поедая глазами посетительниц. - Молодой человек, мы группу гимнасток на соревнования привезли, - бархатистый голос был чертовски приятен, разве что на вкус Олега немного низковат. – Вам должны были о нас сказать, это Дарья, а я - Алла. - А…Да, - Олег, наконец, принял в работу команду «отомри», - Да, в спортзал… - Вот и хорошо, - как-то по-мамски ласково кивнула головой высокая стройняшка. – Мы зайдем, а то дети на улице мерзнут. - Да, - засуетился Олег, - я сейчас! Зашедший на зов друга в здание КПП Павел был просто оглушен совершенно непривычным детским гомоном. Выводок «цыплят» от семи до десяти лет старался во все свои голосовые связки. Правда его появление слегка обескуражило детей. Почти полностью закрыв дверной проем, Паша выглядел для них самым настоящим дядей Степой. Но первое впечатление прошло, и гомон быстро набрал былую силу. Паша очень скоро устал с непривычки отвечая на пулеметную очередь девчачьих вопросов, пока Олег вносил в журнал посещений паспортные данные руководительниц этого звукового беспредела. И ведь прошло всего-то несколько минут, а «цыплята» успели все: и восхититься морской формой, и расспросить о житье-бытье, и поведать свои серьезные проблемы. - Девочки, - спас Пашу уверенный голос Аллы. – На выход, разбираемся парами и следуем за… - Паша, - представился Павел, смешно кивнув головой. - За Павлом, - закончила фразу Алла. – Он проводит нас в спортзал, где и будут проходить соревнования. Олег поедал глазами удалявшиеся фигурки руководительниц, стоя со слегка открытым ртом в проеме дверей. Отработанная частично команда «отомри» только сейчас окончательно завершилась. Что в тот момент крутилось в курсантской голове, понять было не сложно, а вот сказать неприлично. Соблазнительные фигурки уже давно скрылись за углом ближайшего здания, когда Олег закрыл дверь и мечтательно провалился в обшарпанное дермонтиновое кресло. Мысли уже уносили его куда-то в нереальные, но столь желанные события. Глаза глупо улыбающегося лица бездумно смотрели на серые деревья за окном, а юноша пребывал в том состоянии, когда смотря в книгу, человек видит в ней исключительно фигу. Из приятного оцепенения вывел его голос вернувшегося Павла: - Олег, тут такое, блин! – почему-то возбужденно прошептал Паша. – Блин, да такое вообще… - Что? – переспросил приходящий в себя частями Олег. - Девчонки сами предложили! – выпалил Паша. – Они тут до воскресенья! А завтра праздничный день, ни учебы, ни нарядов! - Что предложили? – не понял Олег. - Не тормози! - затормошил его Паша своими ручищами. – В гости пригласили. - Куда? – так и не приходил в «сознание» Олег. - В Кремль! – несильно стукнул Павел друга ладонью в лоб. – К себе! Они в спортзале будут жить, а детей в абитуриентский корпус селят. - А их почему отдельно? – продолжал задавать идиотские вопросы Олег. - Да какая тебе разница? – Паша снова потрусил друга. – Ты со мной или нет? - Да ты офигел?! – вдруг все правильно понял Олег. – Конечно! - Только чур моя маленькая, - поставил условие Паша, строго покачав указательным пальцем перед носом Олега. – Её же Даша зовут? - Да, - вспомнил Олег и с надеждой спросил. – А может наоборот? Алла она такая… Такая… Взрослая… - Нет, Олежка, я люблю маленьких баб, - ехидно заявил Паша. – И вообще, мне, как договорившейся стороне – право первой ночи! - Ладно, - немного подумал Олег. – Может, еще ничего и не выйдет. - Выйдет, не распускай сопли! – опять ткнул его в плечо Паша. – Да не вешай нос. Алла – ого какая. Там фигура, а грудь? Ты видел ту грудь?! - Ноги, - задумчиво ответил Олег. - Что ноги? – подозрительно спросил Паша. - У нее такие ноги! – нарисовал воображаемую кривую ног Олег. – А грудь я не помню. - Ну ноги, так ноги, - попытался повторить Паша кривую, - я ноги не видел, а вот грудь! - Слушай, ну так и пусть грудь с Аллой тебе будет, - опять с надеждой попробовал Олег, вспоминая Дашу. – Ну ты сам подумай, в Алле роста, что с каблуками и повыше меня будет. Ну что это за фигня, а? - Так, друг, ты главное не боись, - хитро поглядел на него Паша. – Рост в положении «лежа» значения не имеет. Сказав последнюю мудрость, Паша по-идиотски заржал и, прихватив совок с веником, вышел из КПП. Олег немного поглядел в серое окно, подумал о Даше и, решив, что Алла на самом деле тоже была бы мечтой любого курсанта, с одним лишь «если», которое имело простое условие «получилось бы». До самой сдачи наряда друзья больше ни словом не обмолвились о случившемся, как будто боясь спугнуть его величество случай. Лишь ближе к вечерней поверке, переглянувшись, они отошли в сторонку. По большому счету на праздники едва ли не треть роты отпускали в увольнения по домам с ночевкой, так что в четверг вечером в роте будет много свободных коек, да и шатание «по роте» после отбоя в преддверии праздников или выходных были обычным делом. Проблемой могло лишь стать само путешествие к спортзалу, хотя и там случиться что-либо могло лишь по дурнейшему стечению обстоятельств. И даже в случае излова блудящего курсанта на территории училища после отбоя ему грозил в худшем случае наряд. - Видел? – спросил Олег. - А-то, - подмигнул Паша. – Там уже какие-то хмыри с четвертого курса крутились, но девчонки нас будут ждать. - Сказал тоже «девчонки», – почесал лоб Олег. - Ты во сколько договорился-то? - Не дрейф, салага, или даст или нет, третье тебе не грозит, - ответил Паша. – После поверки и пойдем. Нас Даша в любом случае будет ждать, Алла может немного позднее подойти, когда разгонит девчонок по койкам. - Жаль выпить нет ничего, - задумчиво сказал Олег. - Да оно тебе надо? – треснул его по макушке в шутку Павел. – Это уже залет на все сто. *** До спортзала добрались без происшествий, благо, к моменту вылазки стемнело, а на территории училища было достаточно темных мест. Опасения на счет закрытости зала тоже не подтвердились. Дверь, негромко тиранув о косяк, открылась в темноту. Из помещения потянуло теплом, приправленным извечными запахами резины, кожи и прочих атрибутов спортивного инвентаря. Расположение помещений в спортзале ребята хорошо знали, ибо не раз принимали участие в уборке этих самых помещений. Сопровождающих лиц приятной наружности поселили в «тренерской», где имелся в наличии большой диван и достаточно места на теплом деревянном полу для матов. Веселое и весьма заинтересованное личико Даши обнаружилось на лестнице второго этажа, откуда она нам энергично замахала рукой. - Ой, как здорово, что вы пришли, - сказала она, прикрыв руками губы. – А то тут у вас оказывается такие сложности, прямо как в армии. В каморке, где поселили тренерш, было очень тепло. Дамы диван раскладывать не стали, лишь приготовили на полу спортивные маты, видимо, решив ночевать на них. Зато к дивану был придвинут видавший виды журнальный столик, сервированный по времена Совка вполне-таки прилично. Бутылка сухого красного вина соседствовала с двумя грушами, тремя яблоками почему-то разных сортов и двумя плитками шоколада. Ребята чувствовали себя немного неловко, видимо, смелость в общении с женским полом, как и бывает в таких случаях, слегка улетучилась. Даша, ничего не говоря, стояла у столика и как-то застенчиво смотрела на наших героев. Первым оцепенение неловкости стряхнул Олег. Несильно толкнув плечом Пашу, он прошел в комнату, скинул военного образца ботинки и принялся доставать из-за пазухи принесенные припасы. Пока Паша, слегка краснея, боролся с бушлатом, на столе заняли место несколько газетных свертков, водном из которых среди нарезанного кусочками хлеба пряталось масло, а в двух других – чай и сахар. - Вот молодцы, - покраснев, видимо за компанию с Пашей, сказала Даша, - а мы ни чай, ни сахар не взяли, хорошо, что тут стаканы есть. Занявшие места на пионерском расстоянии друг от друга двое ребят и молодая женщина пили чай, заваренный пятью минутами раньше в литровой банке. Разговор, можно сказать, не шел, а перепрыгивал с места на место, явно показывая, что в компании чего-то или кого-то не хватает. И хоть глаза всех троих возбужденно блестели, ни слова про «это» сказано еще не было. - А вас не будут постоянно дергать из-за детей? – спросил Олег осторожно. - Там на этаже в «гостинице» вахтерша есть, - пожала плечиками Даша, обещала приглядеть, чтобы не уходили никуда, ну а мелкие шатания там будут неизбежны. Да мы уже не в первый раз выезжаем, они у нас ответственные, с нашей «мамой» сильно-то не поспоришь. - Аллой? – уточнил Олег, удивившись похожестью ассоциаций. - Ой, - смутилась Даша, - мы ее так за глаза называем… Алла появилась, спустя четверть часа. Дверь неуверенно приоткрылась и мягкий глубокий голос спросил: - А что это вы сидите, как в пионерском лагере? Я-то уж думала, что вы в бутылочку сыграете раз сто к моему приходу. - Мы чай пьем, Алла, ребята такие молодцы, они и сахар принесли, – как-то то ли смущенно, то ли опасливо подала голос Даша. - Давай тебе налью, ты, наверное, замерзла? - Чай чаем, - ответила Алла, скидывая красное драповое пальто на стул. – А я вот по мужскому теплу соскучилась. Есть ли тут смелые и теплые мужчины? Ребята переглянулись, Паша несильно толкнул локтем Олега в бок, а Даша смущенно захлопала ресницами. Алла не стала ждать милости от «погоды» и элегантно опустилась на диван, коснувшись коленками бедра Олега. Молодой человек с опаской посмотрел в глаза красивой женщине, просто не зная чего от нее ожидать. Женщина же оценила его смелость, обворожительно улыбнулась и, одним плавным движением прильнув к нему, поставила точку в неловкости: - Ты же согреешь меня, молодой и красивый? Дальше все пошло как-то легко и просто, как будто невидимый дирижер, просто выключил неловкость в отношениях полов. Повинуясь мягкому и глубокому голосу Аллы, в комнату пришла та непринужденность, в которой проводят время старые спаянные годами общения компании. Даша пересела с колченого стула на общий диван, прижавшись к Паше, Паша взял на себя трудности с открытием бутылки вина без штопора, Алла руководила процессом, а Олег просто держал в руках соблазнительное женское тело, вдыхал его сносящий голову запах и совершенно ни о чем не думал. Вечер пошел в нужное русло. Повинуясь здравому смыслу, ребята все же не стали пить спиртного, оставив его исключительно на откуп девушкам. Те не стали на них обижаться, а просто предложили им пить чай, чокаясь с ними гранеными стаканами. Разговоры постепенно стали про то, о чем обычно говорят тихо и на ушко, и как-то вдруг опустевшая бутылка взяла на себя роль «компаса», указывающего кто кому должен поцелуй. Из-за ограниченности компании и места решили не пересаживаться постоянно, а просто крутить бутылку, которая первый раз показывала «кто», а второй раз «кого» должен целовать. Предусмотрительная в таких делах Алла сразу пояснила, что ребята могут целовать друг друга образно, чем несказанно облегчила начало игры. Девчата, то ли от вина, то ли по природе своей при бутылочном указании на них комедии не ломали, а звонко целовались в засос, вызывая у ребят румянец смущения. К своему удивлению с большим трепетом Олег отнесся к первому поцелую именно Аллы, а не Даши, как он полагал сначала. По какой-то причине мысль о поцелуе именно с этой женщиной бросала Олега в дрожь. То ли Алла поняла это, то ли просто ей больше понравился Олег, но первый поцелуй именно с Олегом оказался самым долгим поцелуем этой игры. - Ой, ребятки, - томно потянувшись, сказала Алла, когда кто-то в очередной раз предложил заварить чай. – А я бы немного размяла ноги, простите уж по нужде, Олежек, проводишь меня, чтоб не украли? - Может я с тобой? – спросила Даша, тут же поникнув под строгим взглядом Аллы. - Может, - ответила Алла, - Паша вполне сможет, правда Паша. Все, пожалуй, кроме Аллы, смущенно уставились кто куда, поняв тонкий намек на толстые обстоятельства. Подав Алле пальто и быстро накинув бушлат, Олег открыл дверь. - Ведите себя прилично, Паша, - сказала Алла, не оборачиваясь, чем вызвала взрыв фырканья среди остающихся. Прохладный сырой воздух южной зимы у моря приятным опахалом сдувал смущение Олега, а темнота, когда видны только общие очертания лица партнера, добавляла ему смелости. Алла, надев туфли на скромном каблучке, оказалась лишь чуть-чуть выше Олега, что убрало еще одно, хоть и смешное неудобство. Чтобы не привлекать внимания, парочка интересующихся друг другом молодых людей прогуливалась по открытой спортивной площадке, по периметру которой росли довольно высокие кусты. Молодая женщина молчала, молчал и молодой человек. Видимо, опустив за ненадобностью глупые слова, тела общались на языке жестов. - Посмотри, какая у меня стройная нога, - игриво говорило бедро, помогая ветру откинуть подол пальто. – Она такая упругая и соблазнительная, ты только потрогай… - Истинная правда, - шептала в ответ возбужденная рука, как бы нечаянно касаясь открытого бедра. – Оно бросает меня в дрожь и заставляет гореть даже на прохладном ветру. - О! Ты еще не видел меня, - хитро намекало нечаянное прикосновение груди к плечу. – Мало кто смог пройти, не обратив на нас внимание. - И я! И я! – бесцеремонно кричала талия обвивавшей ее руке. – Я гибкая, я сильная, я красивая… Вопреки опасениям, терзавшим его по началу, он все больше и больше убеждался, что Алла за короткий вечер стала чуть ли не верхом его вожделения. Да что там было скромничать, сейчас она была для него просто секс-символом без всяких «если» да «может быть». - Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, - выразила их общую думку Алла, коснувшись губами уха молодого человека. – Только сделай это, пожалуйста, по-взрослому, я уже давно не чувствовала себя в руках красивого мужчины. И они целовались, стоя на резиновом покрытии беговой дорожки стадиона на прохладном довольно сильном ветру. Им не было холодно, им не было одиноко, им не было скучно, потому что их в данный момент вела извечная мелодия жизни, которую принято называть «страсть». И одни губы говорили: «Я хочу тебя, потому что ты молодой и красивый…» И другие губы отвечали им: « Я хочу тебя, потому что ты женщина, какой я вообще ни разу не видел даже в своих мечтах…» И первые со смехом упрекали: «Ты лжешь, противный мальчишка, но мне все равно приятно...» И вторые смущались: «Ты же не обманешь… ты же не уйдешь, просто поиграв со мной…» И первые доверительно говорили: «Даже не думай, потому что я заслужила эту ночь, что бы ни говорили и ни думали об этом юные и глупые мальчики…» И вторые доверчиво верили им, просто молча вбирая в себя влагу страсти, влагу желания, влагу надежды и влагу ожидания. Просто в этот безумно краткий для вечности миг эти двое было единым целым, они были искоркой чувства, которое может стать тем, что извечно зовется «любовь». - Олег, я всегда хотела посмотреть на курсантский кубрик изнутри, - прошептала снова на ухо Алла. – Паша сказал, что ваш как раз пустой. Ты же утолишь мое любопытство? Слегка подрагивающими руками Олег взял лицо Аллы и попытался увидеть шутку в ее глазах. Но молодая женщина просто подалась вперед и поцеловала юношу: - Я не обману, идем, не стоит терзать попусту наши желания… *** Общежитие, которое по-морскому красиво звалось «экипаж», встретило наших героев необычной тишиной и безлюдностью. Из окон горел едва десяток, зато в соседнем здании, где квартировали механики, дым стоял коромыслом. Нет, там не было слышно громкой музыки, не видно было пьяных на лоджиях, даже бутылки из-под спиртного никто не кидал в окна. Общее гуляние можно было различить по постоянному гулу разговоров, нечастым возгласам, да гуляющему по окнам вместе с отмечающими наступающие праздники курсантами электрическому свету. Этаж, где располагался первый курс, а вместе с ним и кубрик наших друзей, был особенно тих. Кроме слегка сомлевшего от безделья и скучной борьбы со сном дневального живыми там были, пожалуй, только гуляющие по паркету центрального прохода блики от проезжающих по близкой дороге машин. - Ух ты… Я это… - почему-то прошептал «стоящий» на тумбочке дневальный. – Это… - А это, молодой человек, женщина, - прошептала появившаяся за мной в проеме прозрачной двери из толстого стека Алла. – И она, как ты успел заметить не одна в этот вечер. - Так я что… - единственное, что смог выговорить опешивший от увиденного паренек. - Вот и будь лапочкой, не шуми, не задавай лишних вопросов, да и на посту не спи, - бархатный низкий полушепот Аллы, казалось, вбивал послушание не хуже ротного старшины. Стараясь не стучать каблучками, Алла прокралась за мной к нашей двери. Шла она, шкодно переступая ногами, как будто под тонкой подошвой туфель была узкая жердочка. Тихо щелкнул замок, и Олег толкнул простенькую дверь вовнутрь. Как будто пытаясь удостовериться последний раз в реальности происходящего, из-за угла длинного прохода показалась голова дневального. - Руками, кстати, тоже не балуй, - показала Алла на него пальцем, шагнув в темный проем двери. Олег шагнул следом, тихо прикрыв замок, чтобы не раздался громкий щелчок. И, отвернувшись от двери, обнял сзади, так и стоящую в проходе молодую женщину. Алла не дала ему времени ни зажечь всеет, ни расстелить кровать. Они порывисто и поспешно разоблачались, постоянно бросая взгляды на силуэты друг друга, обрисованные рассеянным светом города. И сердце Олега постоянно подпрыгивало, когда в неясном желтом отсвете проявлялся то изгиб талии, то очертания дивной ноги, то ни с чем несравнимый холмик груди. Все это делало процесс разоблачения безумно трепетным, но долгим. - Иди уже сюда, - настойчиво потянула Алла на себя боровшегося с тельняшкой юношу и села на узкую кровать. – Я тебе помогу, мой страстный Олег. Жесткая кровать лишь негромко простонала расшатанными креплениями, принимая два стремящихся друг к другу тела. Олег плохо помнил, как все начиналось. - Тише, тише, спешка нам не нужна, мой хороший, вот так… Легче, легче, мой морской лев… - пожалуй, все, что запомнилось Олегу от момента, когда его руки коснулись слегка колючего одеяла и до момента, когда судорожно хватавший воздух организм позволил взбудораженному мозгу распознать окружающий мир. * Тут я позволю себе небольшое лирическое отступление. Вы когда-нибудь сидели на кровати из панцирной сетки? А лежали? Может, Вы и любовью пробовали на ней заниматься? Лучше и не пробуйте. Только в тот самый момент Олег оценил безумно необходимую полезность положенной вдоль кровати для жесткости половинки двери от шкафа, в морском обиходе именовавшегося «рундук», чудом оставшейся от случившегося до заселения пополнения ремонта. * Олег совершенно неосознанно скользил пальцами по изгибам тела своей случайной страсти. Рука приятно скользила по упругому, как будто бархатному животу, потом перебиралась на четко очерченную талию, дальше ее маршрут шел по ладному бедру, и лишь на попке женщины пальцы юноши могли различить чуть более податливые участки, без которых, пожалуй, и попка была бы не попкой. А Алла… Алла тихо и совершенно по-настоящему мурлыкала ему в ухо, изредка облизывая и покусывая нашего героя. Это, наверное, было бы жутко смешно, если бы не возбуждало так сильно воображение молодого парня. - Алла, я, наверное, никудышный парень, - сказал Олег разочарованно. - Все нормально, - сопроводила Алла долгим «мурррр» свой ответ. – Было бы удивительно, случись это по-другому. И я бы, пожалуй, заревновала к какой-нибудь местной девчонке. - Но я же… И ты совсем… - попытался оправдаться Олег. - Дай-ка я скажу, как надо, - прикрыла Алла губы нашего героя своими пальцами и с легкой шуткой в голосе продолжила. – Ты же… Ну ты очень бурно выказал мне своё обожание. А я в свою очередь смогла убедиться, что ты меня действительно жутко хочешь и это не праздные слова, а хорошо и долго выношенное решение… И ломая некоторую неловкость, оба участника таинства негромко рассмеялись. - Слушай, я совсем не контролировал себя, - извиняющимся голосом сказал Олег. – Проблем не будет? - Ну в общем-то было довольно мокро, - с некоторой показной задумчивостью сказала Алла и, лизнув палец другой руки, добавила. – По усам текло, да в рот не попало. Хотя, очень возбуждающе пахнет и вкус тоже приятный. - Ты ЭТО попробовала, - Олег почувствовал, что краснеет. - Ну да, - ладонь Аллы опять куда-то юркнула, и девушка вновь облизала палец. – Мне нравится. А проблемы с таким нетерпением могут быть только у моего бедра, а если уж совсем быть точной, то у твоего одеяла. - Прости, - окончательно смутился Олег. - Ни за что, - Алла слегка укусила его за ухо. – Будешь задабривать разочарованную женщину до полного удовлетворения. И начну я прямо сейчас и, пожалуй, с того самого вкусного. Девушка ловко выбралась из Объятий Олега, толкнув того обратно на вытащенную из-под одеяла подушку. Пользуясь случаем, Олег попытался ногами столкнуть казавшееся ему повсеместно мокрым одеяло, но, спустя миг, ему стало все равно. Ловкие и сильные ручки Аллы, нежно и приятно разминавшие его живот и бедра, вдруг уверенно перешли к иным ценностям. У Олега на миг перехватило дыхание, когда одна из них ласково, но довольно ощутимо сжала его пушистые комочки нервов, а вторая слегка опавший, но от того не ставший менее чувствительным основной мужской орган. Продолжая легонько перебирать «пушистые комочки», блюстительница гимнастических успехов плавно и медленно, как будто приспосабливаясь, несколько раз сделал то движение, о котором молодые парни думают, исключительно опустив глаза. Волна возбуждения, зародившаяся где-то в животе, пробежалась вдоль позвоночника к голове и обратно. В голове слегка зашумело, а по-пацански стыдно движущейся руке Аллы стало становиться тесно. Девушка удовлетворенно хмыкнула и, чмокнув Олега в живот, немного сместилась, принимая более удобную позу. То ли она делал это намеренно, то ли так уж распорядилась узкая кровать, Олег вдруг почувствовал у себя чуть выше коленки горячую, слегка шершавую и влажную до мокроты главную ложбинку женского тела. Мысли молодого человека снова начали путаться, чему, несомненно, способствовали легкие ёрзанья ложбинки по бедру. Рука Олега робко потянулась и коснулась дрогнувшего от этого прикосновения женского животика. Дразня Олега, Алла пару раз подала попку вперед-назад. Поощренная рука, робко перебирая пальцами, двинулась дальше, пока пальцы не коснулись коротеньких и довольно упругих волосиков вожделенной полянки. А дальше произошло то, о чем Олег долгие ночи мечтал, уткнувшись в подушку. Алла сильными пальцами поймала его руку, чуть привстала и, развернув мужскую ладонь, направила ее вместе со своей ТУДА. Все в Олеге дернулось и залилось жарким липким трепетом, переполнявшим каждую клеточку его тела. И весь этот трепет тугой струей устремился в тот орган, который стискивала женская ручка. Сначала юноша боялся даже пошевелить пальцами, Алла же не торопила события, лишь коротко и легонько ёрзая на его ладони. Все же мечту нельзя бесконечно долго удерживать на пороге. И Олег впустил мечту последних месяцев своей курсантской жизни, сначала робко, а затем более уверенно подогнув два пальца. Алла ощутимо вздрогнула, принимая в себя робких гостей. Но, сделав всего пару импульсивных движений, девушка резко соскочила с руки и с коленки. - Не понравилось, - разочарованно подумал Олег, сжав руку в кулак. Но в этот момент что-то горячее коснулось головки его опухшего от значимости друга. Потом головку выпустили, и шершавый язычок прошелся по ней, вызвав безотчетный вздох и сокращение мышц живота парня. Снова губы и снова язычок. Алла как будто наблюдала за парнем, играя в известную ему только на словах игру. - Она же… Вот это да… - подумал Олег, замерев всем телом, как будто боясь спугнуть сказочную фею. – Так вот как это… Приятно… Молодой человек в задумчивости поднес ко лбу свою руку. Запах. Чуть слышный запах, витавший вокруг, стал отчетливым и сильным. Запах был смутно знаком Олегу, но только смутно . И он был ПРИЯТНЫМ. Догадка как будто выпрыгнула из-за угла, и Олег, робко приблизив пальцы, сильно втянул носом воздух. Наш герой раньше не задумывался на тему женского запаха, но Алла для него в данный момент пахла лучше всех духов мира вместе взятых. От этого запаха мальчишку в погонах просто сводило с ума. Не удержавшись, Олег лизнул сначала один, а потом второй палец. Лизнул и замер. - Вкусно? – спросила наблюдавшая за его исследованиями Алла. – Здесь некого стесняться, некому и нечего доказывать. Твой запах заставляет меня течь практически весенним ручьем, и это говорит о том, что ты МОЙ мужчина. Ты подходишь мне, и с тобой секс будет приятным и, скорее всего, полезным. Молчи! А значит, и я подойду тебе, и мой запах тебя распалит, как ядерный взрыв. Алла демонстративно провела изящным пальцем по своим «пушистым» губам и понюхала его. Олег с дрожью в душе наблюдал, как Алла лизнула свой палец, как улыбнулась ему, картинно пососав его, как снова обмакнула в себя и протянула уже Олегу. И он обхватил этот влажный пальчик губами, снова почувствовав во рту легкую «липкую» кислинку, а ноздри молодого человека уловили резкий запах мускуса с примесью еще чего-то убийственно возбуждающего. - Поцелуй меня, - Алла склонила голову, посмотрев на свой живот. - ТАМ? – хрипло спросил Олег. - Там, - согласилась Алла. - Я никогда… - попытался сказать Олег. - У тебя сегодня было уже достаточно того, что «никогда», - положила Алла еще пахнущий женским восторгом палец на губы юноши. – А ты просто сделай это молча, сделай без всяких размышлений или оправданий для себя. Ты сделай это для меня. И вдруг всякие предрассудки реальных парней, видевших жизнь и знавших легионы женщин, стали несущественны. Олегу вдруг стало плевать на них, вместе с их приличиями и взглядами. В тот момент он хотел поцеловать Аллу. Он хотел поцеловать Аллу даже не столько для Аллы, сколько для самого себя. Нет. Для Аллы и потом для себя. Олег понял, что запутался. И тогда его пересохшие губы сказали за него: «Да». Это было интересно и приятно. Нет, приятно и интересно. Олег с осторожностью трогал языком святая святых женского тела, придавливал, потирал, иногда настойчиво теребил, следуя указаниям тела и рук девушки. И даже редкие замечания Аллы не могли отвлечь его. А еще ему очень нравилось видеть, как приятны женщине его ласки, как отзывчиво и горячо реагирует ее тело. Как дрожат в нетерпении ноги, то и дело настойчиво пожимая его плечи, как не находят себе места руки, тиская то край одеяла, то вставшие круглыми бусинами соски упругой груди, то его собственные волосы. Алла плавилась под его ласками, плавилась и таяла, истекая возбуждающе пахнущей влагой. Олег слышал про женский оргазм, он даже с некоторым сомнением мог сказать сам себе, что мог видеть его. Но это все он думал до того, как Алла научила его жизни. Оргазм накрывал Аллу как будто ступеньками. Потерявшая связь с окружающим женщина замирала на миг перед каждой ступенькой. Тело ее мелко подрагивало, ноги сильно сжимали плечи Олега, дыхание замирало на несколько секунд. А потом где-то глубоко начинались пульсации, постепенно передавая свое нетерпение ее «пушистым» губкам, и она бросалась в пучину, тихо скуля в закушенный уголок подушки и судорожно двигая попкой, как будто танцевала какую-то безумную ламбаду. Именно тогда Олег проникся происходящим. Он видел и чувствовал, как нити некоей нирваны, в которую погружена женщина, ведут к нему, Олегу. И, как повинуясь его ласкам, то нарастают, то немного спадают волны удовольствия, будоражащие женское тело, находящееся самым, что ни на есть тесным способом в его руках. Олег с каким-то близким к оргазму удовольствием пережил все «падения» Аллы в ее собственную пропасть наслаждения. На четвертый или пятый раз в скуление вплелся быстрый шепот. - Ой, мама, мама, мама…Ой, хватит, хватит, Олежа, - горячо шептала женщина сквозь сведенные оргазмом губы, тем не менее плотно прижимая его голову руками к своему телу. – Ой, миленький, миленький, миленький…отпусти, отпусти, отпусти меня… Может, она действительно была ЕГО женщиной, а может, просто созерцание и непосредственное участие в процессе наложило свой отпечаток, разобраться в этом смог бы только наш герой. А ему в тот момент это было совершенно не важно. Но именно тогда Олег окончательно понял, что ЭТО его хобби на всю жизнь. И что он готов любой свой оргазм с легкостью променять на яркий, рвущий рамки действительности, всепоглощающий женский момент истины. Алла лежала рядом с Олегом, прижавшись все еще подрагивающим телом к его боку. Мягкие губы легонько теребили его ухо, с трудом удерживая все еще неровное дыхание девушки. Руки счастливой женщины обнимали молодого человека за шею, а одна из по-прежнему соблазнительных ног покоилась на его животе, помогая прижать чуть покалывавший короткими кучеряшками холмик девушки к бедру молодого человека. И Олегу было чертовски хорошо, не смотря на торчащий колом и как будто опухший до размеров арбуза орган. - Сейчас, миленький, - прошептала Алла. – Сейчас, мой ласковый. Я чувствую, я слышу тебя. Дай мне минутку, дай мне чуток прийти в себя… И Олег, удивляясь себе, терпеливо ждал. И был вознагражден тот ждущий. Как будто в напутствие пару раз облизав меньшего Олега на манер леденца, Алла пригласила его входить. Олег любил классические позы, когда можно наблюдать за женщиной или держать ее ноги в своих руках. В такой позе было легче держать контроль над процессом и вынуть в любой момент, что было актуально в пору поголовного дефицита изделий номер два. Вот только узкая кровать… Но стоять босыми ногами на прохладном полу было еще глупее, чем тесниться на узком ложе, практикуя классику. Алла по-прежнему была мокрой и слегка изменившийся, но оставшийся заметным запах подстегивал юношу. Женщина нежно посмотрела на застывшего в какой-то нерешительности паренька. Затем, хлюпнув, утопила палец между своих «пушистых» губ и мазнула Олега по носу: - Входи уже, хватит стесняться, а то лопнешь еще. Вопреки желанию, Олег зашел в Аллу медленно, как он для себя называл « с чувством». Хоть и не имея большого опыта, он любил именно этот момент первого проникновения. Ему нравилось, когда отдавшая себя во власть мужчины девушка покорно и трепетно замирает, приняв его право быть в ней. Алла тоже замерла, даже затаив при этом дыхание. Еле сдерживая нетерпение, Олег медленно пару раз погрузился и вышел из нее. Алла показалась ему слегка «широкой». Хоть приятная упругость имело место быть, все же прошелся Олег туда-сюда слишком свободно. Нужно сказать, что отметил наш герой это лишь мельком, совершенно не отнеся это открытие к разряду разочаровывающих. И уж совершенно точно подарившая ему целый мир женщина не стала от этого другой. Удивление его постигло чуть позднее, когда на третьем или четвертом от начала «проходе» Олег лишь с трудом смог втиснуть себя в глубину Аллы. На полном наслаждения ситуацией и ощущениями лице молодой женщины появилась улыбка. О том, что это не случайно, и Алла просто так играет с ним, Олег понял почти сразу. То влажный горячий проход становился узким, с трудом позволяющим пробраться к огоньку, то стенки его становились податливыми, позволяя легко погрузиться Олегу по самый фундамент своего мироздания. Игра была очень приятна своей необычностью, но сильно сбивала Олегу и без того не сильно отработанную концентрацию. Кроме того на психику малого сознания давила лежащая на плече и иногда чуть подпихивающая его в направлении хозяйки нога, которую назойливо хотелось целовать. И последней каплей, спустившей лавину с поводка, было маленькое происшествие, о котором стоит написать отдельно. Из-за узкой кровати занятие, избранное гвоздем вечера, не становилось менее приятным, но приобретало некоторые неудобства. Олег периодически сбивался с ритма и пару раз съезжал и все из-за того, что боялся на узкой кровати придавить вторую ювелирную ножку своей партнерши, по неудобству лежавшую не на его плече. Алла, видимо, в какой-то момент поняла трудности Олега и решила помочь. - Мешает? – спросила она, хитро наблюдая за процессом. - Нормально, - выдавил Олег, поглощенный гулявшим где-то рядом оргазмом и всеми силами пытавшимся отогнать его хотя бы на пяток минут. - Давай уберу, - предложила Алла. Нога просто исчезла, как будто ее вообще не было. В полной растерянности Олег пару раз провел рукой по месту, где она в любом случае должна была находиться и, не обнаружив пропажу, окончательно потерял контроль над ситуацией. Горячий шар разорвался внизу живота и стремительно полетел к голове. Олег с испугом почувствовал и понял, что ЭТО происходит скорее него, и покинуть пределы Аллы он просто не успевает. Страх за партнершу почему-то вмиг усилил оргазм и Олег понял, что окончательно скатывается в «проблемы». Алла же, почувствовав его положение, плотно обхватила шею Олега руками, да еще и прижала к себе лежавшей на плече ногой. - Не суетись, - прошептала она юноше на ухо. – Отпускай его и не думай о проблемах. Мне очень хочется все это снова почувствовать. Что думал Олег, было бы можно понять, но явно не стоило. А вот Алла была по-настоящему на седьмом небе. Её вообще сильно возбуждало, когда приятный ей мужчина делал свое дело до самого конца. Так возбуждало, что она фактически могла в пару «прыжков» нагнать где-то заплутавший оргазм, кончив практически через момент после трепетного события. И теперь уже неожиданно обнаружившему долгожданное событие Олегу пришлось придерживать Аллу и дожидаться ее возвращения в бренный мир. - Тебе хорошо? – спросил Олег, когда лицо девушки, наконец, расслабилось. - Правда ведь, что это наиглупейший вопрос? – спросила она в ответ. - А нога? – удивил Олег нашу героиню еще раз. - За головой, чтобы не мешать, - легонько чисто для мести укусила Алла его ухо. Через несколько секунд наши герои от души смеялись, вспоминая детали необычного происшествия. А потом они еще несколько раз попробовали друг друга на вкус. И единственное, о чем можно было сказать определенно, что Олег так и не смог смириться с заброшенной в процессе познания Аллы за голову ногой, что каждый раз неизбежно приводило к первоначально замеченному результату. Вы, наверное, ошибетесь, если будете думать, что описанные тут приключения заняли всю ночь. К моменту, когда наши герои смогли отвлечься от самого важного дела молодости, на часах было едва два по полуночи. В голове Олега до сих пор бурлили мысли о действе, а игравшие на ногах, бедрах и груди Аллы отблески рассеянного света уличных фонарей так же, как и в начале этой нереальной ночи, звали на подвиги. Но даже молодой и необузданный в желаниях организм нуждается в отдыхе, и Олег под хитрую улыбку Аллы оставил на время попытки совершить посредственно то, что нужно делать как минимум на отлично. - Олежка, давай-ка лучше пойдем к нам в спортзал, - предложила Алла, перебирая ловкими пальчиками по груди юноши. – Сам говорил, что тут у вас не всегда спокойно. Я бы не хотела, чтобы у такого замечательного курсанта случились неприятности. Поверь мне, я строю на тебя планы на все вечера отпущенных здесь дней. Согласно кивнув, Олег включил настольную лампу, накинув на нее сверху полотенце – одеваться в темноте не то же самое, что экстренно раздеваться. Надетые вместо рубашки штаны еще никого не украсили. В глазах Олега, которые в данный момент можно было назвать влюбленными, даже одевалась Алла с каким-то изяществом. Плавный поворот головы, неторопливое скольжение руки, как будто специально прорисованная рассеянным светом вытянутая нога. Олег жалел, пожалуй, только об одном, что не может запечатлеть все это на фотобумаге. Ибо память человеческая не идеальна. *** К спортзалу они шли практически тем же проверенным путем, подставляя сырому ветру слегка остывшие от нетерпения лица. И даже ветер Олегу в этой прогулке казался не таким порывистым, как был по пути в экипаж, будто и он перехватил частичку умиротворения, спустившегося на идущую по резиновой дорожке открытого стадиона пару. Дорога молодой пары все же не была прямой и строгой, по пути они с радостью позволяли себе постоять, обнявшись в каком-нибудь закутке и даже поцеловаться, запустив руки в открытые верхние одежды друг друга. Спортзал, так и не запертый на ночь, встретил их теплой темнотой, казавшейся непроглядной после рассеянного в ночи света звезд и случайных фонарей. Дверь в тренерскую была заперта, и за ней слышались отзвуки какого-то действа, тут же утихшего из-за внезапной помехи. - Пойдем вниз, Олежка, - сказала Алла вслух, - чтобы внутри уютного мирка задверья перестали гадать о причинах неуместного оживления ручки. Скинув на деревянный пол три штуки со стопки спортивных матов, наши герои устроились, обнявшись, на импровизированном диванчике. Руки скользили по приоткрытым частям тел, а губы по лицам, дополняя некоторой пикантностью медленно текущий разговор друг о друге. - У тебя муж? – неуверенно спросил Олег, показав на обручальное кольцо. - Типа того, - печально уставилась Алла на едва различимую полоску металла. – Типа есть, но типа нет. Они еще немного активно помолчали. - Это история о молоденькой и глупой девушке, которая вышла замуж за деньги, - сама продолжила зависшую в темноте зала тему Алла. – Девушка когда-то думала, что если у нее будут деньги, то у нее автоматически будет свобода. Теперь у девушки есть в достатке карманных денег, но у нее нет свободы. - Он такой ревнивый, наверное, потому что любит, - осторожно и совершенно неуклюже попытался пожалеть Олег немного опечалившуюся Аллу. - Это еще более поучительная и печальная часть истории, - женщина посмотрела куда-то в потолок, как будто пытаясь рассмотреть сквозь перекрытия крыши далекие звезды. – Через полгода, казалось, вполне красивой жизни муж сказал девушке, что она ему малость надоела, да и уж если быть совсем честным, то ему от нее нужны только здоровые дети. И все как-то резко стало другим, как будто вышел срок какой-то новогодней акции. Муж просто иногда вспоминал о своей молодой жене, постоянно пропадая где-то и с кем-то. Секс стал просто канонически христианским и нес лишь одну функцию «продолжение рода», что случалось весьма изредка. А когда еще через три месяца девушка понесла, интерес к ней упал практически до полного нуля. И остались в жизни девушки только верные подруги и друзья: теплые струйки душа и ухоженные пальчики. - Ну если ты не хочешь развестись, заведи себе кого-нибудь, - почему-то шепотом сказал Олег. – Многие так делают. - И был муж у той девушки не последним авторитетом в среде тех, кому плевать на закон, - прошептала Алла в ответ. – И знала его в городе почти каждая собака. И собак тех, которые готовы были лизать пятки и доносить обо всем хоть малостью касавшееся мужа, в том городе было больше, чем нормальных людей. Олег не нашел, что ответить, а говорить бестолковые банальности ему не захотелось. И темная тишина приняла мысли двух столкнувшихся совершенно случайно людей, и тихая темнота дала им то, чем испокон веков занимались приятные друг другу люди, оставаясь наедине. И спортивные маты с расстеленными на них пальто и бушлатом в таких случаях зачастую получше хороших кроватей. Процесс, правда, немного потерял в накале, который руководил им в самом начале ночи, зато приобрел во вдумчивости и осмысленности потребностей партнера. Убыло судорожных движений, несдержанных вздохов, стонов и горячего шепота, зато прибыло игривых поцелуев, покусываний ушка и шутливых разговоров. И это понятно, потому что первая «оскомина» страсти была, скажем так, интенсивно стерта, но интерес к партнеру остался. Наверное, по этой причине сам процесс приобрел некоторые элементы игры, экспромтом вплетаемые в него обоими сторонами. Душное липкое напряжение первых минут безвозвратно ушло, Алла играла Олегом, а Олег пытался играть Аллой. И выигрывала в основном Алла. Так случалось оба раза, когда она применяла свое секретное оружие – растяжку и гибкость активно практикующей гимнастки. Олег просто не мог сдержать себя, что вызывало с его стороны очередное извержение «вулкана», а со стороны Аллы счастливый смех. То ли их уже какое-то время наблюдали, то ли просто все так получилось, но голос Даши откуда-то с лестницы прозвучал как нельзя вовремя, совершенно не помешав окончанию процесса: - Алла, а мы чай заварили, поднимайтесь пить. - Сейчас, только поделим вещи, - еле сдерживая смех после второго победного «вулкана» ответила Алла. – Вы там разливайте по чашкам, мы быстро. *** Чай, который, наверное, был во все времена атрибутом всех студентов, приятной чуть сладкой терпкостью уверенно потеснил сон Олега. Его тело пребывало в легкой расслабленности, на губах еще был вкус Аллы, а в голове, как картинки проектора, проскакивали образы ее ладного тела. Паша плюс Даша наоборот были какие-то удрученно-скомканные. Ребята краснели, избегали смотреть друг на друга и вообще, создавали впечатление пионеров на прощальном костре. Чай не шел, вернее не шла беседа под этот уникальный в своей непритязательности чай. - Пойдем-ка попудрим чего-нибудь, Дашенька, - решила прервать Алла развешивание пионерских соплей, кивнув Даше. – Поболтаем о рецепте чая, водички наберем заодно. Закрывшаяся за временными хозяйками комнатушки дверь сделал атмосферу в комнате еще более печальной. Паша, бездумно вот уже с минуту размешивающий до стука в стакане сахар, молчал, Олег смотрел на него и тоже ничего не говорил. Что было причиной такого поведения, казалось, хороших друзей, сказать было трудно. Вообще в среде зеленой молодежи, видевшей женскую грудь разве что в замочную скважину бани, рассказывать легенды о похождениях «дон Алёши» или «дон Сергея» было обычным делом. И, послушав таких «донов» с пяток раз, человек, не лишенный логики, мог бы диву даться, как только они вообще не погибли от глубокого истощения сил в свои-то неокрепшие восемнадцать. Но именно сейчас, когда разговор мог бы пойти не о мифах, а о реальных событиях, начинать его никому почему-то не хотелось. - Тебе завтра в наряд по военно-морской кафедре, - решил все же нарушить неуютную тишину Олег. – А мне по четвертому экипажу кафедру стеречь. - Повезло с халявой, - меланхолично отпил Паша чай. Комната опять ненадолго погрузилась в тишину. Скорее всего, девушки не ходили в пудрильное место, потому что вернулись они подозрительно быстро. Алла широко улыбалась, по-видимому, еле сдерживая смех, Даша же наоборот улыбалась как-то застенчиво, изрядно краснея при этом. Тут же последовала удивительно нервная реакция Паши, довольно громко опустившего стакан на журнальный столик. Лицо большого человека выражало крайнюю степень смеси смущения и вызова. - Ой, мальчики, - тут же с улыбкой весело сказала Алла, - представляете мы тут заблудились и не нашли туалета. Олег, проводи меня, пожалуйста, а то вдруг случится непоправимое. Тут же молодая женщина, присев, подхватила Олега под локоток и легонько дернула к выходу. Олегу ничего не оставалось, как без раздумий подчиниться. В темном после освещенной комнаты коридоре Алла, проскочив буквально две двери, развернулась к Олегу и обняла его руками за шею. - Слушай, Олежа, тут такое дело, - осторожно начала она. – Ты только не обижайся, просто выслушай меня, ладно? Олег молча ждал продолжения, чувствуя, как где-то глубоко в душе формируется холодный комок тревоги. - Знаешь, у Даши с Пашей ничего не получилось, - сказала она, пожав плечами. - Ну я что-то такое и думал, - с некоторым облегчением ответил Олег. – А почему? - Ты только не смейся, - Алла тихонько прыснула. – Как в том анекдоте про мамку, сынку и крынку, помнишь: «Мамко, так он и в крынку нэ лызэ». - Куда? – не понял Олег. - Куда-куда, - чуть громче прыснула Алла, - в Дашу, куда еще. Представляешь, они там до чертиков намучились, да так и не засунули. Ой, ну только не задавай глупых вопросов, а то я и в правду обделаюсь со смеху, и так еле сдерживаюсь! - Это тебе Даша сказала? – удивился Олег, расплываясь в улыбке. – Но как? - Что как? – сильнее рассмеялась Алла. – Сказала? Да просто, мы с ней дружим еще со школы. Она, правда, младше, но мы ходили заниматься в одну секцию, а потом были в одной команде. И вообще, у нас столько всякого между нами, что это ерунда. - Ерунда? – еще сильнее удивился Олег. - Ерунда, - поцеловала его в губы Алла, попытавшись потом заглянуть в глаза. – Послушай меня, ладно, только до конца и потом сразу ничего не говори, а помолчи хоть с минуту. Ладно? Даже если тебе покажется, что ты все решил, ты помолчи, хорошо? - Хорошо, - ответил Олег слегка пересохшими губами, опять почувствовав холодок тревоги. - Давай поменяемся, - начала Алла. – Даша хорошая девушка, я вижу, что ты ей симпатичен, и она вроде у тебя хорошие эмоции вызывает. Не перебивай! Понимаешь, у нее вообще проблемы с мужчинами, уже не знаю от чего. Красивая, добрая, чистоплотная, а вот с мужиками не везет, все какие-то проходимцы липнут. Понимаешь, мы как сестры друг другу о наболевшем говорим, утешаем друг друга, советуемся. Я просто хочу, чтобы она сегодня не осталась без ласки. Давай, ты с Дашей, а я с Пашей? Мы ведь просто случайные знакомые, ты же не будешь ревновать? И Алла с ожиданием замерла взглядом на Олеге, прикрыв ему ладошкой рот. Олег тоже глядел на Аллу, совершенно пораженный сделанным предложением. Нет, он не ревновал, и ему было «не жалко» Аллы для друга. Просто кто из восемнадцатилетних не представлял себя в такой ситуации, когда пары просто меняются друг с другом, чтобы всем удалось попробовать всех. Олег просто онемел от неожиданности. Минута, или сколько там прошло, просто выпала из его жизни. И вот Алла, убрав ладонь, снова поцеловала его, а потом опять вопросительно посмотрела в глаза. - Хорошо, - еле выдавил Олег напрочь пересохшими губами. – А Даша согласится? - Куда она денется? Она уже на все согласная, - тихо и радостно прошептала Алла в ухо Олега. - Понимаешь, ей очень надо, она уже с полгода под мужиком не была. Ты такой молодец! - Слушай, а как оно могло не влезть? – все же задал Олег жутко поразивший его вопрос. - Ну я не видела и не измеряла, - тихо засмеялась Алла. – Дашка говорит, что у Паши очень объемный колосок. И вообще весь Паша слишком большой для нее. Мне так сразу показалось, что им будет не просто. А ты, правда, не будешь зла на меня таить? - Нет, - ответил Олег, почему-то опять сильно возбуждаясь. – А Паша? - Ой, предоставь этого Пашу мне, - мягко подтолкнула Алла Олега обратно к двери комнаты. – Ты сам-то как? Справишься? Не подведи Дашку. Пожалуйста. Да хоть пальцем там или еще как? Ответить Олег не успел, потому что открыл дверь. Даша плюс, вернее, минус Паша так и сидели на расстоянии достойном пионера со стажем. Чай в их стаканах почти не убыл, а вот настроение немного изменилось. Паша выглядел чуть-чуть нервным, а Даша лучилась смесью легкого возбуждения и смущения, раскрасившего в очередной раз ее щеки. Дальше все случилось просто. Вся компания, одевшись, вышла подышать свежим воздухом на крылечко спортзала, благо за кустами их вряд ли смогли увидеть. А потом, немного поболтав, Алла подхватила под ручку Пашу и с толстым намеком предложила показать ей в кубрике одну ба-альшую штуку. Весьма растерянный Паша, недоверчиво посмотрел на Олега. Тот просто пожал плечами и, хитро подмигнув, тихо рассмеялся. А Даша, как будто получив сигнал, робко пристроилась в положение «под ручку» к Олегу и опустила глаза. *** Даша оказалась девушкой на редкость стеснительной, но милой и общительной. Так что вести в этой партии пришлось по большей части Олегу, хоть он и был по прикидкам лет на пять, а то и более, моложе своей новой знакомой. В сравнении с Аллой Олег невольно называл в уме ее «дюймовочка». Дюймовочка имела такую же спортивную фигурку, только грудь у нее была, что говорят чуть больше того сказочного пшеничного зернышка, да попка «с кулачок». Нужно сказать, для Олега это ровным счетом ничего не значило, потому что ему всегда нравились миниатюрные девушки. А вот в сексе по сравнению с Аллой Даша оказалась совершенно закомплексованной. Нет, она знала основные положения этого процесса и даже пыталась быть лапочкой, но Олег коротко бы охарактеризовал ее «неумеха». Просто даже по уровню развития этой науки Олег доалловой эпохи был немного более изощрен, нежели Даша. В целом эта более разнообразящая, нежели погружающая в блаженство серия актов оставила у Олега смутное чувство какой-то незавершенности. Он даже изловил где-то глубоко в душе некий укол странно похожего на ревность чувства. И вот странное дело. Пока в его жизни не было Аллы, он бы считал Дашу удачным приобретением. Но, к сожалению или же к счастью, дороги познания назад у Олега уже не было. Единственное, что оказалось весьма необычным, так это Дашина особенность. Даша оказалась очень узенькой. Настолько, что даже далеко немонументальных размеров Олега-меньшого Даша-другая едва-едва смогла принять в гости после довольно основательной языковой подготовки. И еще Олега довольно сильно напрягло то, что Даша не умела обращаться со своим телом и оргазмом, как продолжением его. Первый раз она взорвалась как-то вдруг, озадачив молодого человека. Зато второй раз был сродни исходу еврейского народа из Египта. Но Олег очень старался, пытаясь хоть частично смыть с души женщины чреду ее постельных неудач. И, похоже, действительно сделал все, что мог. А может, он просто пообещал это Алле? В любом случае ночь для курсанта мореходного училища по имени Олег удалась. Лишь хитро прячущаяся навязчивая мысль так и не давала ему покоя. Но и она, к, была поймана. - Она даже ногу за голову не убрала ни разу, хоть вполне и могла бы, - неожиданно подумал наш герой, поглаживая прижавшуюся к нему миниатюрную и благодарную Дюймовочку. – Научить что ли… |
||||
| waif-cat Свободен |
03-02-2012 - 13:58 Сказка участвовала в конкурсе про новогодние приключения деда Мороза и Снегурочки. Ничего не знаяла. Неудачная, наверное, сказка. Выкладываю, так как кому-то она понравилась и за нее все же голосовали. Все совпадения, имена, явки и пароли случайны.  ***** FREE YOUR MIND, BODY AND SOUL. Константин Хвостополосатов. Был канун Нового года, когда основная масса людей тоннами закупает всякий хлам, режет ваннами салаты и насилует несчастных птиц разного полета разными же неодушевленными съедобными и не очень предметами. Но, как говорится, в канун чудесного всегда есть место собственно и самому чуду. И оно ждало своего неосторожного простофилю. Всеволод был человеком глубоко женатым. Нет, он периодически ругался с супругой, взбрыкивал, как конь, порой в знак протеста напивался дома и даже уходил в загулы, только вот исключительно с друзьями. Правда, друзья у него случались и женского рода, но никакого секса с ними не было. Хотя, если сказать честно, то был, но всего один раз, который-то и заставил Севу усомниться в необходимости оного. Нет, Сева был нормальным мужиком, часто глядящим налево, только еще больше он был жутким превередой и злостным противником быстрого секса на один-два раза, как это стало модно говорить сейчас. Подходящие же ему женщины всегда рассматривались им с точки зрения: «А стоит ли, если она однозначно хуже жены?» Новый год стремительно наступал на пятки нашему герою, чего нельзя было сказать о его семье, которая уехала на встречу сего замечательного праздника в Чехию, куда и Сева собирался податься вместе с семьей, да по самому серьезному «честно» не смог. Сева работал на «дядю». И хоть «дядя» его ценил, не притеснял по мелочам и совсем не обижал в зарплате, приходилось считаться с интересами компании. А интересы мягко попросили Севу поработать еще и тридцатого и тридцать первого. Так вот и вырвался наш Всеволод в большой мир, из последних сил сдерживающий наступающий по всем фронтам Новый год, лишь тридцать первого числа в пятом часу после полудни. Приглашений на совместную встречу с друзьями не было по причине анонсированной Чехии, дом к встрече праздника готов не был. По большому счету Сева вышел с работы весьма озадаченным. До наступления нового года по его недешевым наручным часам оставалось чуть меньше восьми часов. Тело, погруженное в какие-то праздные размышления, было отдано на волю ногам, которые понесли его вдоль по одной из центральных улиц города. И не было в этом мире ясности, насколько сильно может зависнуть Сева в состоянии свободного полета по приборам. Помог случай. Взгляд его привлекла довольно интересная дама, с некоторой смесью разочарования и скуки разглядывавшая платье Снегурочки в витрине бутика средней распальцованности. Центральный процессор Всеволода в тот же момент ударил по мощностям и вывел из ступора бесхозное тело, уверенно двинувшееся к витрине и женщине соответственно. Сева четко понимал, что отступать ему уже некуда, позади Новый год. Катя была замужней дамой, без приставки «глубоко» и уж точно без слова « исключительно». Тем не менее, Катя была разборчивой замужней дамой и позволяла себе ровно столько, сколько можно было позволить без вредных последствий. Муж и семья для нее были все-таки очень важны, куда важнее прочих увлечений, включая даже таких монстров женского почитания, как «шопинг» и «стрельба глазами». Катя не была излишне напыщенна, меркантильна или мультяшно глупа, что позволяло ей легко находить общий язык с полом противоположным и, как следствие, притягательным. Вниманием мужа Катя обижена не была, но все же сказать, что он уделял ей все время, было бы большим грехом. Увлечения мужа были многогранны и всепоглощающи. Конкурировать с ними Катерине удавалось далеко не всегда, но она была настойчива и изобретательна. Примером могла стать победа над первой и самой опасной конкуренткой. Чтобы быть на равных с ней, с непредсказуемой «работой», наша героиня пошла к мужу бухгалтером и скоро дослужилась до главного «бюста» компании, по праву став вторым человеком после мужа-директора. Нагоняи за напоротые главбуховские «косяки» случались не часто и сильно били по самолюбию женщины. В один из таких случаев, когда слова были уже ни к чему, Катя просто закрыла кабинет на ключ, приспустила колготки вместе с шикарными кружевно-сетчатыми трусиками до колен и, с трудом задрав строгую офисную юбку в район талии, встала у стола в позе готовности со словами: «Готова понести заслуженное наказание по всей строгости полового кодекса.» Муж на удивление быстро приступил к экзекуции, которая еще долго запомнилась самой Кате и регулярно напоминала о себе им обоим царапинами, оставленными на полировке стола красивыми каблучками «офисных» туфлей главбуха. Практика экзекуций была взята на вооружение руководством и проводилась особенно часто в первое время после нововведения, так сказать, для выработки у воспитуемого работника четкого понимания линии руководителя. В данный момент муж по официальной версии был на корпоративном приеме в честь Нового года в солидной организации, с которой намечалось очень интересное и благотворное сотрудничество. По неофициальной версии от сети осведомителей сидел он с «пацанами» в бане под водку с пивом и, скорее всего, бескрылых лебедей с самого что ни на есть вчера. Совершать над супругом акт под названием «облом» Катя не собиралась, ибо кем угодно, а дурой назвать ее было трудно. Ну а лебеди… Лебеди и есть. После многих лет супружеской жизни, проведенных с переменным успехом, Катя была абсолютно уверена в том, что муж ее без сомнения побывал во многих, скажем так, щекотливых местах. Да и Катя без особого цинизма вполне могла сказать, что в ней побывало многое. И стоило ли из-за такого пустяка ломать человеку радость общения с друзьями? Ведь после полуночи, а возможно и до нее, он появится с нешуточным «подарком сатисфакции» в домике пригласивших их на празднование друзей, где они встречали уже практически по традиции Новый год вот уже шестой год. По сценарию для друзей эти часы перед праздником Катя проводила в посещении и поздравлении своих школьных подруг и прочих знакомых, по большей части не подлежащих проверке на эту самую посещаемость. Сама же Катерина безоговорочно предпочитала их прогулке по бутикам, кафешкам и просто улицам предпраздничного города. И в этом, видит бог, была своя прелесть, прелесть быть свободной от новогодних забот. Вот и сейчас она с интересом и некоторым разочарованием рассматривала в витрине магазинчика наряд Снегурочки. Интерес был вызван тем, что Кате вдруг захотелось купить такой наряд и прибыть в нем к друзьям, а разочарование – тем, что именно этот наряд ну никак не мог претендовать на ее ухоженное тело. - Упаси Вас господь купить эту дешевую репродукцию новогоднего реквизита, - послышался позади нее приятный мужской голос, совершенно точно попав в резонанс ее отношения к наряду. – Если Вы сочтете меня достаточно дедморозным, я могу показать Вам, где в этом городе водится наряд, подобающий присутствующей здесь Снежной королеве. - Уж ли? – приподняла бровь Катя в извечно-строгой манере главбуха, измерив взглядом всю глубину падения отразившегося в витрине довольно интересного и не сильно молодого человека. – Откуда у Вас могут быть столь большие печали от столь ненужных знаний? - Знаете ли, сударыня, любой эстет мужского обличия не прочь воззреть на красивый женский наряд, - не растерялся незнакомец. – Я как раз из них. - И как же Вы, сударь, было бы интересно знать, предаетесь этому пороку воззрения? – усмехнулась Катерина. – Только не говорите, что любите порой примерить нечто эдакое. - Отнюдь, сударыня, - с честью выдержал оппонент испытание словом, даже для самой Картины бывшее на грани фола. – Зачем же портить столь приятный вид моими мощами? Для этого существуют симпатичные продавщицы. И они вполне могут гипотетически подходить под размеры моей супруги, которая потом может уже окончательно уделить толику своего драгоценного времени для окончательного утверждения покупки наряда. - И что, прокатывало? – искренне удивилась Катя. - С превеликой легкостью, - ответил незнакомец. – Не извольте сомневаться, сударыня, мне не с руки обман, а вдруг Вы захотите убедиться сами? - А вот и захочу, - совершенно неожиданно для себя сказала Катя, поворачиваясь к живому лицу собеседника. – Еще как захочу, только с условием, что Вы, сударь, стерпите все мои примерки и не сбежите, как подлый обманщик! - Честное условие, сударыня, - согласился незнакомец, - только со встречным условием, что вы совершите все примерки, которые я сочту нужными. - Сделка, - протянула Катерина руку резко набирающему шарм в ее глазах незнакомцу. - В таком случае, Сева, - поцеловал на самом серьезном серьезе ей руку незнакомец. - Катерина, - сделала ему в ответ книксен наша героиня. *** К неподдельному удивлению Екатерины нарядов «а-ля Снегурка» в бутиках центральных улиц оказалось не так уж мало. И ей не совсем было понятно, кто их покупает при таких неслабых ценах, ибо на ее главбуховский взгляд было бы глупо выкинуть столько денег ради «вещи-одной-ночи». Сева оказался действительно любителем посмотреть, и скоро она поняла, что ее женская тяга к примеркам вступила в жесткую конкуренцию с мужской тягой «увидеть эдакое». Вскоре наряды, примеряемые Катей, стали лишь с сильным натягом подходить под разряд «Снегурочка» и по большей части лишь нижним бельем. Положив руку на сердце, Катю не впечатлил ни один из «реквизитов». Все они были скорее напыщенны, чем удобны и интересны. И так она могла утверждать, пока ей в руки не попало «это». «Реквизит», который Катя держала в руках, был пошит из качественного материала с не менее качественной отделкой. Качество же пошива, как и пуговок-бижутерии было вообще выше всяких похвал. - Сева, - позвала она из-за ширмы, - ты будешь поражен увиденному, если подашь мне мою сумочку. В сумочке у Кати лежали купленные специально для встречи праздника чулки, как раз в стиле «где-то тут новый год». Робко раздвинув полог, в святая святых примерочной проникла мужская рука с сумочкой. И почему-то этот невинный жест заставил нечто внутри Кати бросить ее женское начало сначала в жар, а потом в холод. Быстро забрав требуемое, Катя вытолкала нарушителя ее женского спокойствия. Чулки стали именно той деталью паззла, которая объединила в одно целое наряд Снегурочки с ее любимыми полусапожками. Лично ей самой картина показалась окончательно завершенной. Не хватало, пожалуй, только косы. С чувством какого-то тотального удовлетворения наша героиня улыбнулась себе самой в зеркале и вышла «в свет». Сева, как и каждый раз, тщательно обошел ее несколько раз вокруг, отошел чуть вдаль, попросил покрутиться. Подыгрывая ему, Катя даже присела на пуфик, гламурно заложив ножку за ножку. - Это нужно всенепременнейше брать! – вдруг неожиданно сказал немногословный во время «показа» Всеволод. – Вы, Катерина, в нем просто прекрасны. Я хочу подарить его Вам. Миг они задумчиво смотрели в глаза друг друга, и Катю вдруг как будто осенило очень интересной мыслью: - Сева, а давайте лучше сыграем в настоящих деда Мороза и Снегурочку? Вместо этого платья давайте купим лучше каких-нибудь хороших породистых подарков и подарим их совершенно случайным людям, к примеру, пяти женщинам и пяти мужчинам? - А Вы еще та штучка, - улыбнулся как-то задумчиво Всеволод. – Только праздник будет неполным, если дарить их будут посторонние люди. Мы купим все же Вам, Катерина, этот наряд и подарки тоже купим. - Ну тогда уже и дед Мороз должен быть «правильным», - загорелась идеей девушка. – Мы идем искать костюм, потому что дед Мороз в Вашей душе, Сева, уже есть! *** Костюм на Севу нашелся быстро, правда, ни по качеству, ни по затейливости он ни в какое сравнение не шел с тем, что сидело, как «с иголки» на Катерине. Но это, по словам самого Севы, погоды не делало, все в первую очередь будут смотреть на Снегурочку, а от нее особенно мужское население способно растаять даже в этот приличный мороз. Подарки подбирали по принципу: Женщина всегда лучше знает о том, чего не знает мужчина о женщинах и чего не знает о мужчинах женщина. В общем, для понятности: Катя покупала подарки для женщин, а Сева – для мужчин. На удивление Катерины это оказалось так неожиданно приятно выбирать подарок для какого-то еще не известного тебе человека. Посовещавшись, они решили купить просто добротные подарки, рассчитанные на средней обеспеченности человека. Бомжам Сева без затей купил ящик приличной водки. А банкиры были способны позаботиться о себе и сами. Таким вот нехитрым образом и было выбрано по десять подарков от уровня «приятно» до уровня «солидно». Единственное, чего боялась по-настоящему Катерина, чтобы эти расходы не встали Всеволоду в нервные клетки. Она даже была готова сама оплатить все эти приготовления, которые обещали интересное приключение. Но Сева совершенно не напрягался, уж это Катерина могла почувствовать легко, а значит, все было в пределах разумного. Переоделись они в бутике, где был куплен костюм Снегурочки после того, как расфасовали купленные и упакованные подарки, а «лишние» в гардеробе вещи уложили в багажник машины Севы. По окончании действа оба выглядели возбужденными. И хоть Катерина искренне думала, что это именно приключение будоражит ее, низ живота и некоторое томление в районе груди, а так же мягкий холодок в шее, имели свое мнение на этот повод, и оно очень сильно отличалось от мнения Катерины. - Где будем чудодействовать? – немного хрипло спросил Сева, как-то вожделенно обозрев глазами заплетенную девчатами из бутика на голове Кати косу и на долго остановившись в районе неглубокого декольте. – Кстати, не холодно? - Нет, - ответила Катерина, почувствовав как будто наяву прикосновение чего-то к своей груди. – Думаю, что лучше у центральной ёлки, там появляются все от мала до велика и от богатого до бедного. - Отличная идея, - поднял глаза Сева, поглядев как будто в самую душу Кате. – Там и начнем, а продолжим по городу в машине, потому что в ней будет просто теплее. *** Мысли Севы уже давно вступили в вооруженный конфликт с применением тяжелой артиллерии. И он все яснее понимал, что привереда внутри него шаг за шагом сдает позиции охотнику на Катерину. Сам себе Сева не мог сказать, что так влияет на его принципы, то ли этот прикид, то ли коса, то ли просто Катерина оказалась очень ухоженной и на редкость интересной женщиной. И самым главным, пожалуй, был тот факт, что она отчаянно хотела его, но не показушно, а где-то там внутри своей души. Он не мог не заметить этого, глядя ей в глаза, ему казалось, что он просто тонет где-то глубоко в море ее нарастающего, но пока еще не выплеснувшего наружу желания. Машина медленно катила по незагруженному в преддверии праздника городу. Ехать было приятно, глаз радовали мириады огоньков, веселые и одетые «на выход» люди, которые куда-то спешили, просто гуляли или шли компанией на какие-то вечеринки. Кроме этого взгляд Севы постоянно натыкался и довольно ощутимо задерживался особенно под светофорами на красивых коленках, да и вообще обтянутых красивым нейлоном ногах Кати. И коленки эти совершенно недвусмысленно говорили его мужскому началу о чем-то откровенном, таком откровенном, что отвести взгляд от них становилось очень и очень затруднительно. Катя отчаянно делала вид, что не замечает этого, исследуя улицы на предмет их совместной затеи. Поздравляемых они выбирали как бы общим голосованием консилиума их душ. Просто очередной «подозреваемый» в необходимости подарка сравнивался с их общими впечатлениями и отголосками душ. Первый раз Всеволоду показался самым трудным, хоть и самым убойным или удойным в плане адреналина и вообще приятности. Катя отчаянно нервничала, хоть фактически и являлась инициатором этой идеи. - Ну как мы к нему подойдем? – сдавленным голосом сказала она, когда их общим мнением наметился первый претендент на поздравление. – Что мы ему скажем и вообще, как это будет выглядеть? - То и скажем, о чем решили, - усмехнулся волнениям Кати Сева. – Мол, верит ли красен молодец, по совместительству студент в добрый дух Нового года. - Сева-а-а-а… - протянула Катя, - ну это как-то… Давай, лучше девушку первой поздравим. - Девушку, так девушку, - улыбнулся Сева притворно щенячьим глазам красивой женщины. Мы искали именно девушку, потому что молодежь проще относится к таким вещам, а нам все же было бы немного неуютно, если бы первый же наш «клиент» оказался б излишне недоверчивым, чтобы испортить наш «дедморозо-снегурочный» дебют. И нужная девушка нашлась довольно быстро. Белокурая девчонка лет «от двадцати» немного понуро сидела на остановке. Потертая сумка, скорее всего, с таким же видавшим виды ноутом, поношенные, но довольно ухоженные сапожки, джинсики, пальтишко из драпа довольно модное прошлой зимой, а вот шарф и шапка совершенно не шли к облику. И у нас таки было чем ее удивить. - Давай, - одобрительно как-то уже по-свойски подтолкнула меня под локоток Катя. – У нас как раз есть хороший гарнитурчик для нее на случай кусачей зимы. И к цвету ее пальтишка будет хорошо. Медленно проехав непустую в данное время остановку, Сева припарковался метрах в ста от нее. Даже оттуда им обоим показалось, что девушка сидит как бы одна, будто все остальные люди были в другом от нее измерении. Посмотрев для храбрости друг на друга, наши герои сделали первый шаг к доброму и вечному. Остановочный народ реагировал на предновогоднюю спарку вяло, разве только стайка подростков зашушукалась, показывая глазами на Катю. - Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе милая? - начал Сева голосом деда Мороза со стажем, когда до остановки осталось едва с десяток шагов. У остановки на добрые три шага воцарилась подозрительная тишина, которую прервал нагловатый ломающийся голос одного из подростков: - Тепло, дедушка, борода из ваты… - Тебе, малец, замерзнуть и не грозит, судя по втертому носу, - прервал Сева расхожую в народе фразу в зародыше. – За колокольчиками своими смотри, кабы не померзли от недосмотру. Среди молодежи прыснули, но остряк не угомонился: - А что, дедушка, не дашь ли нам свою снегурку погреться? Бубенцы с оглоблями отогреть… - Да без нужды тебе моя внученька, хворь головная, - грозно поглядел Сева на непонятливого. - Она девка жаркая, да вот беда, только снаружи, а в нутрии вся в меня – всунуть-то свои окаянства всунешь, да вот высунешь ледяную сосульку с бубенчиками, только на ёлку и вешать. Народ малость заухмылялся, но нужная девушка так и не проявила себя. - Да не уж-то не слышишь меня, красавица, - прищурил Сева глаз в сторону нужной девицы. – Аль не видишь и ты, внученька моя, красны девицы тут? - Чем я тебе не девица, дед? – с вызовом заявила дородная бабища лет пятидесяти. - Девица? – искренне удивился Сева, - Быть может и девица, да вот только когда последний раз срок годности-то на тебе проверяли, красивая? Как бы от налоговой или еще каких поберушников проблем с тобой не нажить. Народ в голос засмеялся, радуясь бесплатному развлечению на пустой остановке. - Ой, и я вижу, дедушка! - вступила в игру Катя, указав на нашу избранницу, несильно, но требовательно подернув Севу за рукав красной шубы. - Я? – искренне удивилась девушка. – Да Вы точно ошиблись! - Нет, красавица, не могли мы ошибиться, - уверенно отрезал Сева. – Ты-то нам как раз и нужна. - Ой, да ладно Вам, - не поверила скромница. – Я Вас не знаю. С чего Вы решили, что Вам меня поздравлять заказали? - Ой, дедушка, - запрыгала Катя, красиво вздымая короткую снегурочную юбку, - это она, она, я ее точно узнала, ей мы подарок и несли! - То, что тебе чудно, внученька, так это не беда, - солидно сказал подошедший к девчушке Сева. – То не заказ коммерческий, не воля чужая, то настоящий случай новогодний, случай праздничный, случай радостный. Хоть в чудеса-то ты веришь? Девушка немного испуганно колебалась с десяток секунд, а затем неуверенно ответила: - Верю… - Вот и славно, - удовлетворенно кивнул Сева. – Ну-ка, внученька, одари-ка красну девицу, коль заслужила она… Красиво крутнувшись передо мной, Катерина вынула из моего кармана приготовленные вещи и, вытворяя какие-то па народных танцев, двинулась к нахохлившейся девице. - Вот тебе, красна девица, шапочка теплая, - надела она ей на голову розовую вязанную шапочку с кожаными же розовыми вставками и меховой опушкой. - Ой, - дернулась было девушка. - Вот тебе шарфик теплый, - повязала Катя розовый шарфик крупной вязки с длинными меховыми хвостиками на конце. - Да не надо, - попыталась испуганно отпрянуть девица. - Вот тебе перчатки теплые, - положила Катрина прямо в руки девушке розовые вязанные перчатки-варежки с кожаными же вставками и легкой опушкой по краю. – Носи на здоровье, помни о чудесах! И не успела остолбеневшая девушка что-либо сделать, как наши герои быстрым шагом двинулись прочь, отрезая какие-либо попытки отказа. - Но почему!? – донесся вдогонку неуверенный голос одаренной красавицы. - А потому что чудо! – ответил на ходу Сева. *** Уже отъехав добрые полкилометра, Катя повернула раскрасневшееся то ли от мороза, то ли от возбуждения лицо к Севе. Глаза девушки, спрятанные на улице под бахромой снегуркиного кокошника, сияли, улыбающиеся губы немного подрагивали, а руки постоянно теребили кончик голубого подбитого мехом пояска. - Ты молодец, - подбодрил Сева, которого и самого нешуточно накачало адреналином. – Хорошо подыграла. - Ой! – выдохнула Катерина, - я чуть не умерла от волнения. Жаль, что у тебя нет ничего выпить. А то руки дрожат. - Почему же нет, - остановился Сева у обочины, - в бардачке фляжка с коньяком. - Ой, коньяк, - поморщила носик Катя, - и без закуски… - Не «ой, коньяк», а «ух ты, коньяк», - передразнил ее Сева. – И это именно то, глоточек чего тебе сам дед Мороз прописал. Мондраж снять, сугрев создать, да в чувствах разобраться. - Это ты о чем? – недоумленно и немного подозрительно спросила Катя. - О том, - Сева снова посмотрел ей прямо в глаза. - Ладно, - Катя уверенно открутила крышку и перед тем как сделать глоток сказала, - тогда поцелуй с тебя на закуску. - Легко, - ответил Сева, осуществив закуску после согрева. Дальше пошло легче, а после третьего удивленного счастливчика в действиях наших заговорщиков появилась какая-то непринужденная легкость. Они без всяких стеснений играли новогодние роли, получая от этого удовольствие. Время шло к девяти вечера, людей на центральных улицах стало поменьше, а у наших представителей деда Мороза остался один женский подарок. Некоторая проблема возникла с тем, что подарком этим было сильно понравившееся Кате белье. И взяла она его, просто не задумываясь, как будет выбираться его будущая обладательница. Оставить белье себе Катя тоже не могла в виду его неподходящего размера. Вот и наматывали наши герои почитай третий круг по городу, выискивая подходящего размера даму. И таковая нашлась, когда стрелки часов перевалили за девять вечера. Довольно легко, но очень нарядно одетая девушка бежала изо всех сил к остановке, где стояла маршрутка. Бежать-то она бежала, да не успела. Видимо, водитель маршрутки просто не заметил последнего пассажира. - А что, вполне наш размер, - уже без тени смущения в голосе сказала Катерина. – Давай прямо к остановке. Дальше все прошло как по нотам. Удивленной девушке даже слова сказать не дали, введя ее неожиданным происшествием в полную растерянность. - Неужели даже ничего не спросишь? – подмигнула ей Катя. - Аль ты не веришь в чудеса? – подыграл ей Сева. - Верю, - вдруг прорезался голос у девушки. – Как раз чудо мне и нужно! Вы же на машине, подвезите меня, пожалуйста, на базу «Союз», знаете такую? - Знаем, - солидно ответил Сева, - что ж ты там забыла в такой час-то? - Мы там с коллективом Новый год встречаем, а я как всегда везде опаздываю, - затараторила с надеждой в глазах девушка. – Вот и автобус заказанный пропустила и маршрутку. Да и такси сейчас уже не поймать. Подвезите, пожалуйста! - Ты как? – спросил Сева Катю. - А нормально, лишь бы твое «как», дедушка, было в норме, - улыбнулась она, прильнув к плечу нашего героя. - А и отвезем тогда, красавица, - широким жестом показал Сева на машину. – В карету! Зимняя ночная дорога почему-то всегда настраивает на романтический лад. Отраженный тусклый свет приборной панели в глазах Кати рисовал Севе все сплошь романтическое продолжение вечера. Да и Катя, похоже, совсем была не против такового, то красиво оголив ножку, то потянувшись, то прильнув к плечу нашего героя, она как будто дразнила его. - Ой! Какая прелесть! – вдруг послышался сдавленный возглас с заднего сиденья. Сева даже притормозил от неожиданности, совсем забыв о пассажирке. - Какой шикарный гарнитур! – опять не удержалась пассажирка, - да он же кучу денег стоит! И размер мой! Откуда Вы узнали? Честно говоря, я думала, что это какой-то розыгрыш! - Самое настоящее чудо, - ласково коснулась Катя руки девушки. – Мы не знали, кто это будет, и с размером было все наугад, просто вещь очень понравилась. Вот ведь как точно все сошлось. - Ой, вы что, не шутите!? – теперь уже по-настоящему удивилась девушка. – Просто купили дорогущую вещь и подарили на глазок первой встречной? - Дарить, так, дарить, - ответила игриво Катя, посмотрев почему-то на Севу и добавила, - дурить, так дурить, желать, так желать… - Невероятно! – совсем вышла из себя от удивления девушка. – Да это же какое-то чудо просто! Ну кто бы сказал, так я не поверила бы! Представители деда Мороза просто улыбнулись друг другу, и Катя неожиданно для Севы, да и для самой себя потянулась и нежно поцеловала его в губы. - А я сразу заметила, что Вы с женой так подходите друг другу в… - девушка на секунду замялась, - в любви. Вы такие увлеченные друг другом, вот! Сева закашлялся, а Катя тихонько рассмеялась. - Ну ладно Вам, - попыталась оправдаться девица, - это сразу видно, вы такие нежные, увлеченные, как будто я по ошибке в чужую спальню попала накануне… ой, простите… Теперь уже оба ставленника деда Мороза тихо рассмеялись. - А давайте, я приглашу Вас к нам на Новый год, - вдруг осенило девушку с заднего сиденья. – У нас как раз одна пара не смогла приехать, и люкс один свободен остался! Я сейчас позвоню! Сева хотел было возразить, но, поймав взгляд Кати, просто промолчал… *** Подогретая к их приезду компания приняла их на редкость благодушно. А рассказ привезенной красавицы, считавшейся на тот момент пропавшей без вести, вообще привел всех в восторг. И нашим героям пришлось принять на себя роль внештатных деда Мороза и Снегурочки на вечеринке. Нет, их не напрягали излишне, ибо на вечеринке были и свои приглашенные символы Нового года, но все почему-то сразу решили, что повстречать такую чудную парочку накануне Нового года – это к удаче. Вечеринка удалась. И выпившие слегка сверх меры Катя с Севой, удивляли публику шутками, танцевали друг с другом и откровенно целовались, совершенно убедив даже заядлых скептиков в том, что они именно семейная пара. Между тем игра продолжалась и оба наших героя были ей увлечены не на шутку. Нечаянные и откровенно провокационные прикосновения, прилюдные и не очень оголения разных почти на грани фола частей тела, танцы «не для всех» и частые поцелуи вот-вот должны были закончиться чем-то очень жарким. И лично у Всеволода имелись большие подозрения, что случится это жаркое значительно раньше, чем они с Катей доберутся до подаренного им на двое суток номера. - Пошли, - настойчиво дернула Катя красный пояс Севы. – Я не знаю, как ты, но если это не случится в ближайшие пять минут, я кончу прямо тут за эти столом, и ты потом на меня даже не думай обижаться! Сева не знал, куда нужно идти, но ни секунды не раздумывал над столь несущественным вопросом. В зале была сцена, на которой стоял рояль и в начале вечера на нем даже играли музыканты. Но ближе к приближению момента, отображавшего саму суть данного праздника, сцену просто закрыли, музыка перешла в разряд фонограммы, а танцы сдвинулись в сторону конкурсов по большей части эротической наполненности. - Туда, - указала Катя. – Там сцена и рояль! - Любишь экстрим? – спросил с усмешкой Сева. - Нет, всегда его боялась, - ответила с вызовом Катя. – Но сейчас я хочу, чтобы меня накрыло, как это было с нашим первым поздравлением, чтобы я была на волоске от провала, чтобы было… было… Черт, да чтобы просто было на рояле и практически посреди сцены! - Хороший выбор, сударыня, - Сева подхватил Катю под талию, увлекая к проходу за кулисы. Оказавшись на сцене, Катя, казалось, на миг передумала, но потом, отбросив всё, уверенно крутанула несколько танцевальных па, оказавшись возле закрытого рояля. Кате было жарко. Нет, ей было жарко не из-за одежды и не по причине выпитого спиртного. Ей было жарко от нетерпения. Все внутри нее изнывало от предчувствия, требовало своего. Сделав красивый жест, подходящий оперной певице, собирающейся спеть какую-нибудь арию, Катя красивой походкой танцовщицы обогнула рояль, красиво повернув голову, поглядела на приближающегося Севу и уверенно встала к нему задом, облокотившись руками на закрытые клавиши и соблазнительно выгнув спину. Щеки нашей героини горели, во рту пересохло, ноги предательски подрагивали, а свои миниатюрные трусики она просто боялась трогать, потому что свой «горячий» запах чувствовала даже не снимая их. Она готова была впасть в ярость, если Сева промедлит еще хоть с минуту. Наконец, горячая волна мурашек прошлась по ее телу, когда крепкие руки Севы уверенно взяли ее талию. Она даже выгнулась дугой, предвкушая тот самый момент. И момент шел к ней, когда была уверенно задрана юбка, когда горячий и слегка шершавый язык Севы лизнул ей ягодицу. Она уже была готова криком подогнать его, как возник голос: - Э… Дамы и Господа, простите, что прерываю Вас, хоть выбор Ваш оказался на редкость любопытным для меня… - Ты кто!? – грубо спросил Сева, резко опустив юбку Кати. - Эльф, - ответил еле выделяющийся в темноте за роялем силуэт. - Че-о-о-орт! – простонала Катрина. - Да нет, же, эльф, обычный новогодний эльф, - немного удивленно ответили ей. – Ой, простите, понял…Каламбурчик вышел… - Да хоть ты будь поперек себя и вдоль до самых гланд эльф, какого черта ты тут делаешь?!- жестко спросил Сева. - Да не это важно! - почти провыла Катрина. - Какого черта ты мешаешь нам делать это здесь! - Простите еще раз, покорнейше, у меня к Вам дело, - невозмутимо ответил незнакомец из темноты. - Но почему сейчас? – протяжно спросила Катя. - Э… Сейчас как раз тот самый момент, - все же немного замялся эльф. – Да, именно он…Вы же верите в чудеса? - Да шел бы ты со своими чудесами, - в голосе Кати послышался намек на слёзы. – Какого черта мы? - Ну как Вам сказать, сударыня, - задумчиво произнес эльф. – Вот сколько раз Вы лично слышали этот вопрос от разных людей сегодня? Ой, не трудитесь, есть точный подсчет. Чтобы уже не тянуть время, скажу просто. Верящий в чудо, да получит его, создавшему чудо, да воздастся в десятеро. Так Вы все-таки верите в чудеса? - Да верим, верим, - прохныкала Катя, - По-человечески тебя прошу, исчезни по-чудесному отсюда, будь ты там хоть эльфом, раз человеком тебе быть не дано! - Сию минуту, - тут же согласился эльф. Ноги Карины стремительно стали терять силу, голова отяжелела, а тело все быстрее стало скатываться в знакомую пропасть предоргазменного состояния. - Какого эльфа! – была последняя мысль чуть не разочарованной девушки, - почему!? *** На миг выкинутое из бытия бурным оргазмом сознание девушки медленно возвращалось во временно покинутое тело. Именно этот момент Катрина любила больше всего, когда тело еще парило где-то среди мира грез и реальности, но первые пока еще робкие мысли начинали медленно возвращать его к реальности. В этот чарующий момент она как бы одновременно была способна находиться на двух различных уровнях бытия, причем - неописуемо приятных уровнях. Тело было полно мягкой, то плотной истомы, соски слегка саднило, а низ живота совсем чуть-чуть тянуло, как это обычно случалось после исключительно качественного секса. Кате вдруг ярко вспомнился момент у рояля, и тут же тело среагировало. Совершенно без участия хозяйки внизу живота вдруг вспыхнул мягкий «взрыв», заставивший попку девушки несколько раз судорожно дернуться, как будто в порыве секса. Тут же послышался легкий хлюпающий звук, и Катя поняла, что простыня, на которой возлежала ее попа напрочь мокрая именно в месте той самой попы. - Прошу прощения, госпожа, - откуда-то сбоку появился слащавый голос. – Все ли ты получила, чего пожелала, или мне следует позвать еще Пуплия, а может, Татиона? - Презренный раб! – совершенно неожиданно мелькнула в голове Кати абсолютно чужая мысль. – Да как он вообще посмел прервать ее негу!? Немного удивленная странной мыслью Катя села и открыла глаза. Дальше произошли уже совершенно странные для нашей героини вещи. Вся обстановка была безоговорочно чужой, правильнее даже было бы сказать чуждой. Она была настолько чуждой, что у Кати не появилось даже отблеска воспоминаний, где бы она могла быть в таком окружении. Единственное, что смогло подсказать ее подсознание, что все это должно относиться к античности. Ложе, столики на низеньких ножках, какие-то чудные лампады, согнутый в подобострастном поклоне сухонький старичок. И все это на фоне убивающей вони. Вонь складывалась из сложного ансамбля каких-то масел, перемешанных с мускусом далеко не чистых тел. Даже от ее собственного тела шел какой-то не совсем знакомый запах! Катерина с удивлением осмотрела свое тело и поняла, что это тело хоть и было далеко неплохим и, скорее всего, более молодым, но однозначно не было телом Катерины, да и по ухоженности ни в какое сравнение с ее телом не шло! Но это определенно было то тело, в котором в данный момент находилось ее сознание… Дальше произошла еще одна странная вещь. Ее недоумение и испуг вдруг как-то совершенно неподконтрольно ей перешли в необузданный гнев и она, схватив стоящего рядом старичка за волосы, грубо толкнула его на пол возле своего ложа. Но это было не все, Катя даже не успела заметить, как в ее руке возникла тонкая длинная и очень гибкая палочка, которой она тут же несколько раз вытянула спину лежащего на полу старичка. - Ой, госпожа, чем же заслужил старый Климент твое внимание?! – неожиданно жалобным голосом заблеял старичок. – Ты же знаешь, госпожа, что я уже давным-давно немощен по вопросу столь щекотливых услуг. Дайте старику продохнуть, и я позову кого-нибудь помоложе. - Татиона, - с удивлением услышала Катя свой голос. – Давненько не был в моих руках этот строптивец! - Как обычно, госпожа? – поднял на нее глаза старичок. - Да, привяжи его, как всегда и опои, как следует, - продолжил голос за Катю, - чтобы был готов к моему приходу, хоть дрова колоть этим самым! Дальше наша героиня встала и в полной дезориентации пошла куда-то по странному дому. Все встречающиеся ей на пути не менее странно одетые люди почему-то шарахались в стороны и только две молодые девушки, почти подростки, остались стоять у прохода, склонив головы. Катя остановилась возле них, с интересом разглядывая их одежду, которая больше всего походила на какие-то накидки. - Что пожелает госпожа, - наконец осмелилась одна из девушек. - Где тут умыться можно, - спросила Катерина уже осмысленно. - Сюда, госпожа, - услужливо откинула одна из девушек занавеску. Это был большой бассейн прямо в полу помещения, облицованного каким-то камнем, похожим то ли на гранит, то ли на мрамор. Вода была чуть теплой, но неприятных ощущений не вызвала. Скинув свою одежду, которая на данный момент состояла из одних довольно обычного вида сандалий, наша героиня спустила в воду сначала ноги, а потом и полностью погрузилась в бассейн до самой шеи. Девушки тоже быстро разделись и стали сноровисто массажировать ее тело, а затем предложили ей встать и быстро натерли ее каким-то мылким немного отдающим цветами составом. Потом Катя опять опустилась в бассейн и девицы оставили ее. - Госпожа, Татион готов, - не дал ей уйти окончательно в сладкую прострацию знакомый голос. – Он привязан и подготовлен по твоему велению. - Черт, - подумала Катерина, поднимаясь из бассейна, - сплошные обломы. Сгорбленная сухонькая фигурка довольно шустро вела ее по полутемным проходам, освещенным довольно сильно чадящими лампадами. Девушка несколько раз ловила себя на мысли, что сильно хочет пару раз ударить своего проводника как по волшебству снова появившейся в руке длинной палочкой, которую она по привычке для себя обозвала «лозиной». Наконец, путешествие по коридорам подошло к концу, и старичок, откинув довольно ярко окрашенную в синий цвет занавеску, согнулся в поклоне. Катя прошла мимо него в комнату. Комната была небольшой и освещалась довольно тускло четырьмя масляными лампадами. Запашок был в ней еще тот, но все-таки получше, чем в месте, где она очнулась в первый раз. Пожалуй, единственное, что было в комнате – это большое ложе на низких ножках. И посредине этого ложа по рукам и ногам был привязан довольно симпатичный юноша, лишь частично прикрытый каким-то покрывалом. Кожа парнишки слегка блестела, руки и ноги слегка подрагивали. Он был откровенно хорош, и только в глазах плескался испуг пополам с ненавистью. Этот взгляд немного озадачил нашу героиню, и она уже хотела спросить причину этого взгляда, как вдруг внутри нее разорвалась бомба с гормонами. Тело враз перестало принадлежать ей, оставив, как и в прошлый раз лишь возможность чувствовать и наблюдать. - Что ж, Татион, - услышала Катя свой голос, как будто со стороны, - пришло время забав. И тут же рука, принадлежащая ее телу, несколько раз довольно сильно хлестнуло "лозиной" лежащего на ложе парнишку. - Согрею тебя для начала, - продолжила монолог истязательница. – Не бойся, там не трону. Стегнув парнишку еще несколько раз, да так и не услышав стонов, госпожа с силой содрала с него покрывало, обнажив к удивлению Кати совершен готовый к действу причинный орган. Тут же организм госпожи захлестнула новая волна похоти, почти полностью увлекшая за собой и Катерину. Госпожа ловко скинула с себя тунику и, присев на ложе, уверенно ухватила в руку хозяйство привязанного парнишки. Сильно сжав яички, она с любопытством всматривалась в скривившееся лицо парня. И от этого где-то в глубине тела госпожи стала нарастать пугающая волна вожделения. Волна была настолько сильной, что потуг нашей героини справиться с ней хватило едва ли на несколько десятков секунд. Эта волна какой-то звериной похоти практически походя смыла Катины блоки, растворив ее волю в своей силе. Дальше девушка просто плыла по течению, лишь чувствуя и кидаясь из крайности в крайность по воле волн чужой страсти. Госпожа же, с которой практически слилась Катя, продолжала издеваться над парнишкой. Оставив яички, она со всей имеющейся силой сжала на удивление твердый и непокорный «жезл». По лицу парнишки прошла волна облегчения, видимо, эта экзекуция была не такой больной, как прошлая. Но госпожа не остановилась на том. Она стала пригибать прихваченную часть тела юноши то в одну, то в другую сторону, вызвав новый приступ страдальческого покусывания губ. К удивлению, парнишка переносил все молча, что явно не радовало госпожу. В какой-то момент, потеряв интерес, госпожа, казалось, сжалилась, и ее рука, ослабив хватку, медленно заскользила по жезлу вверх-вниз, вызвав на лице юноши несказанное облегчение. Госпожа же с интересом наблюдала процесс, не забыв капнуть несколько капель какого-то масла на вершину подвергаемого испытанию органа. Видимо, момент был близок, потому что юноша глубоко и судорожно задышал, его откровенно аппетитная для Катерины попка несколько раз судорожно подалась вперед. Но, казалось, в самый последний момент перед извержением, госпожа сноровисто оттянула подобравшиеся яички парня и, немного перекрутив, сильно сжала рукой. Парень дико забился. Все его тело выгнулось дугой и протяжный стон, перемешанный с какими-то незнакомыми словами, наконец, вырвался наружу. - Что, негодник! - обрадовано стукнула госпожа истязаемого рукой по ягодице, - как всегда все случилось по-моему!? Корчись-корчись, сын собаки, под жесткой рукой высокородной Аурелии, жены трибуна! Дальше госпожу накрыла волна какого-то безумия, и она в исступлении несколько минут лупила руками и «лозиной» бедного парнишку, который к удивлению Кати довольно легко сносил эту экзекуцию. - Климент, облезлый пёс! – крикнула Аурелия, когда волна безумства приняла устойчивую окраску сексуального возбуждения. – Сюда быстро! Перетяни этому сыну шакала как следует яйца и «нож»! Ни одна капля убогого шакальего семени не может коснуться лона высокорожденной Аурелии! А я намерена как следует развлечься! Дальше госпожа уверенно заняла позицию наездницы. И началась безумная даже для видавшей виды Кати «скачка». Оргазмы один за другим накрывали наездницу, но она, как будто обезумев и презрев боль, вызываемую продолжением скачек после пика наслаждения, гнала коней. Катя просто не могла думать о чем-то постороннем, постоянно находясь между болью, приятным подъемом в гору и оргазмами. Похоже, она отключилась, в какой-то миг просто не выдержав этого прессинга. Пришла Катя в себя, по-видимому, когда "наездница" безоговорочно выиграла гонку. Тело внизу живота заметно саднило, но продолжало теперь уже плавные движения вверх-вниз. Глаза госпожи были открыты и она, похоже, с удовольствием наблюдала лицо истязаемого юноши, с искусанными губами и многочисленными потеками подсохших слез. - Что, сын шакала, вспомнил меня, - томно прошептала Аурелия. – Ладно, не скули, сейчас отпущу тебя. Госпожа с некоторым трудом покинула «седло» и взяла немного опухший иссиня-красный «жезл» в свои руки. Чуть подбавив масла, Аурелия продолжила движения. И когда парень снова забился в конвульсиях, она резко дернула за стягивающий причинные места парнишки шнурок. Хитрый узел сразу распался, а парнишка забился в диком припадке, орошая пространство вокруг себя своим семенем, немного розовым, видимо от примешавшейся к нему крови. - Климент! – снова прокричала госпожа, слизывая со своего пальца семя юноши, попавшее ей на шею и грудь, - позаботься о нем! Я еще хочу его увидеть… позже. Сказав это, измотанная Аурелия опустилась и уснула прямо на ложе, где только что истязала несчастного юношу. Не менее измотанная Катя не смогла заставить уставшее тело и тоже провалилась в приятное забытье. Катю разбудил шум. Тело с готовностью отреагировало на ее желания, и девушка села. Вокруг было темно, лишь какие-то едва заметные силуэты можно было определить на периферии зрения. Где-то, как будто вдалеке кто-то стучал металлом по металлу, слышались возгласы и глухие удары. Спустя несколько секунд тусклый свет обрисовал контур прохода, и в нем появилась сгорбленная фигура с чадящей лампадой. - Госпожа! Быстро! Нужно бежать! - Что случилось, Климент? – спросила Катя, вспомнив имя старичка, - что за шум среди ночи? - Рабы, госпожа! Они взбунтовались! – ответила хрипло старичок. – Мы же в приграничье, тут такое иногда случается. Ваш муж ведь сильно был против Вашего присутствия тут. - Не говори ерунды! – прорезался чужой для Марины властный голос. – Я там, где решу! И я там, где мой муж! Его легионеры враз разгонят этих собак, нам нечего опасаться! - Госпожа! – возопил старичок. – Ты спишь еще, госпожа! Легион там, а рабы здесь! Они просто убьют нас и попытаются скрыться! Их, скорее всего, поймают и казнят, но мертвой госпоже от этого не станет легче! - Возможно, ты прав, - прорезались разумные нотки в голосе госпожи, - возможно прав… Аурелия попыталась найти сброшенную впопыхах тунику, но время, похоже, было упущено. В проходе, откуда появился Климент, показались отблески огня, и послышались голоса. Катя почувствовала, что Аурелия испугалась, но на удивление девушки, испуг был не столь силен, как должен был быть. То ли Аурелия действительно не боялась рабов, то ли не поняла серьезности ситуации, а может, ситуация и в правду не была столь уж сложной. В конце концов, Катя явно не разбиралась в тонкостях момента так, как Аурелия. - Она должна быть где-то тут, - послышался довольно близко резкий мужской голос. – Нужно найти и проучить эту суку! Разделимся и осмотрим все помещения, им некуда скрыться, кто обнаружит этих клопов, сразу дайте знать! И буквально через минуту в помещение ввалились двое мужчин с факелом - Эй, все! – радостно закричал один из пришедших, - Сука здесь, все сюда! - Вам всем лучше вернуться в свои клетки, псы! – уверенно и зло сказала Аурелия, немало удивив Катю. – Это будет, пожалуй, единственное, что вы сможете сделать для спасения своих никчемных жизней! Вон отсюда! - Поори. Поори, гадина, - сказал один из мужиков, уверенно шагнув навстречу бывшей госпоже, - разомни вопилку, скоро она тебе понадобится в полной мере. Аурелия хлестнула подходящего раба привычной для руки «лозиной», но на этот раз довольно увесистый ответный удар легко снес девушку с ног. Сознание Кати вместе с сознанием хозяйки тела, как выключенный телевизор, резко свернулось в точку. А когда девушка пришла в себя, ее держали по рукам и ногам в позе, которую современники Кати называют «бегущий египтянин». В голове немного шумело, но слова переговаривающихся рабов были хорошо уловимы. - Правильно, - согласился с кем-то чуть хриплый голос. – Я тоже думаю, что эту змею мало просто убить! Сколько боли и мук лежит на этой гадине! Ей и десятка смертей мало будет! В круг ее, пусть побудет в нашей шкуре! - В круг! – подхватило еще несколько голосов. - А потом кончим, - продолжил хриплый. – Все равно наши братья от соседей прийти должны и только потом мы все вместе выдвинемся. Так хоть какие-то шансы будут. В круг! На миг все вокруг завопили дикими голосами, и Катя почувствовала, что какие-то сильные руки по-хозяйски сграбастали заднюю часть ее тела, а миг спустя в ее лоно жестко и без всяких компромиссов вторглась чужая, твердая и очень горячая часть тела. Тело снова перестало принадлежать Кате, сознание которой было моментально скомкано волной жуткой ненависти. Аурелия грязно заругалась, попытавшись вырваться из сильных рук. Кате сложно было судить, как долго упорствовала хозяйка тела, девушка лишь отчетливо почувствовала момент, когда ненависть вдруг скачком выдавила все мысли из бренного тела, а за ней пришел страх. И еще Катя почувствовала, что в лоно высокородной Аурелии, жены трибуна сильной струей хлынуло семя того, кого в обычной жизни она называла «сыном собаки». Дальше Катя видела, как в душе бывшей госпожи попеременно, как на качелях вспыхивал то дикий гнев, то безумный страх и все это было приправлено постоянной хоть и не сильной болью. Пережив трех или четырех отметившихся в бывшей госпоже, эмоции Аурелии стали притупляться, но вдруг они вспыхнули вновь с почти прежней силой, когда что-то твердое уткнулось в резервный проход ее тела. - А-а-а-а!!! – завопила Аурелия. – Прочь, бездомные псы!!! Прочь дети грязных помойных собак! Прочь!!! Вокруг грянул довольно неприятный смех многих разгоряченных мужчин. Давление ослабло лишь на миг, за который на коричневый бутончик девушки плеснули чего-то прохладного. А потом в нее жестко вошли, как будто специально не заботясь о ее самочувствии. И в первый раз Аурелия совершенно дико заорала. И в крике этом была и боль, и неописуемая ненависть, и чудовищная обида. Высокорожденная Аурелия, уделом которой до сих пор была лишь стезя насилия над другими, вдруг вкусила полной мерой другую сторону этой медали. И лишь когда Аурелия совсем смирилась и практически перестала сопротивляться где-то глубоко в ней проснулось робкое чувство, в котором Катя с удивление распознала удовольствие. И это извращенное удовольствие стремительно стало забирать все истерзанное сознание Аурелии. Катя чувствовала, как стало подрагивать тело бывшей госпожи в преддверии оргазма. Как ноги, придерживаемые чьими-то крепкими руками стали судорожно трястись, как в лоне девушки стало вдруг жарко и сильно мокро. Катя безошибочно поняла, что приближающийся совершенно абсурдный оргазм накроет ее вместе с этим телом, и будет он ничуть не слабее того, когда Аурелия упивалась своей властью над кем-то. - Вот как оно оказалось, - подумала Катя шатающимися мыслями. – От садо до мазо всего лишь шаг… - Гляди-ка, а змея-то, кажись, доходит! – пробасил голос того, кто, похоже, был в данный момент в ней. – Флавий, перережь-ка ей глотку, чтобы кончилась совсем со всеми вытекающими. Не самый плохой конец для змеи, но пусть это будет наша жертва Венере, видит Прародительница, это будет лучшим выходом для этой гадины. - А что будет, если ее, то есть меня тут и сейчас убьют? – подумала Катя, судорожно пытаясь удержаться на плаву среди пучины тонущего в оргазме чужого тела. Но эта мысль не дала девушке окончательно испугаться, бурный поток накрыл ее и унес куда-то вдаль, где нет ни боли, ни страха… *** Сева очнулся как-то вдруг. Вот как будто кто-то включил электрическую лампочку. И увиденное в первый момент немного испугало его. Неровные стены из неоструганных стволов сосны, утоптанный земляной пол, нары, накрытые шинелью и чем-то похожим на брезент, небольшой колченого сколоченный столик, пара каких-то ящиков явно военного образца и странная лампа, сделанная из большущей гильзы, наверху которой плясал чадящий красно-оранжевый огонек. - Где я? – удивился наш герой. – Меня что, просто ограбили и выкинули в какой-то трущобе? - Ой, Ванечка, - раздался вдруг рядом довольно приятный женский голос с небольшой хрипотцой. – Ванечка! Ты даже не подозреваешь, как я по тебе соскучилась! И в тот же момент какая-то женщина повисла у него на шее. Сева как-то удивительно привычно подхватил соскучившуюся по ком-то девушку на руки и, крутанувшись по инерции, заглянул в ее лицо. Под выцветшей пехотной пилоткой имело место быть весьма милое, хоть и не совсем ухоженное личико. Довольно пухлые губки соседствовали с большими карими глазищами, да еще тёмная коса толщиной почти с руку сильно добавляла девице рейтинга в глазах Севы. Пока Сева с интересом рассматривал лицо девицы, руки, как собственно и само тело, действовали совершенно без его участия. Совсем незаметно накатило какое-то просто жуткое и совершенно не свойственное привыкшему держать себя в руках Севе желание. Нашего героя моментально бросило в жар, а в висках занялся просто какой-то пожарный набат. - Ой, Ваня-а-а-а, - протяжно произнесла деваха, - ой, вижу, как ты меня жда-а-ал… Сева удивленно почувствовал, что краснеет. Нет, Сева иногда краснел, но уже очень давно не по этой причине. Военного вида деваха в ответ на его покраснение лишь прыснула в рукав и, утвердившись на ногах, чмокнула его в губы: - Сейчас, Ванечка, сейчас, хорошенький, - замурлыкала она. – Сейчас Олечка все устроит. Сейчас ты покажешь уставшей Олечке, как соскучился по ней. Сейчас, родимый… Севу почему-то рассмешил этот детский монолог и он, разом успокоившись, стал наблюдать за суетящейся девушкой. Девушка оказалась довольно высокой, да к тому же она имела еще и весьма симпатичную, хоть и немного полноватую фигуру. В этом Сева смог убедиться, когда она сняла с себя ватник. Форменная гимнастерка и довольно узкая юбка на вид Севы только добавляли некоего шарма суетящейся девице, а вот довольно грубые шерстяные чулки или колготки, как и довольно поношенные кирзовые сапоги Сева лучше поменял бы на что-то более изящное. Застелив нары видавшими виды, но чистыми солдатскими одеялами и практически новенькой простыней, Оля занялась сервировкой стола, ловко подхватив стоявший у его ног тощий, но увесистый вещмешок. На божий свет керосиновой коптилки показалась банка-пятисока тушенки, большая луковица, кружок какой-то подозрительной колбасы, пара газетных свертков неизвестного назначения, солдатская фляжка и шоколадка. Закончив нехитрую сервировку, девушка уселась на один из ящиков рядом со столом. Немного помедлив, она требовательно посмотрела на него и похлопала по второму ящику, стоящему рядом: - Ну что ж ты, глупенький, иди ко мне. К своему удивлению простая и грубая пища с какой-то жуткой паленой водкой оказалась очень даже в тему. Сева даже диву давался ощущениям своего «добреющего» с каждой минутой тела. Ольга же щебетала не переставая: - Слушай, хорошо вас, летунов, кормят. Ой, у нас тут вообще нормы мышиные, даже не знаю, как раненые умудряются выживать… Ой, налей еще! Спиртное мягко гудело в голове, снедь уютно лежала в желудке, а тело как будто само поняло, к чему продвигается дело. Особенно это стало понятно самому Севе, когда Оля без всяких ужимок положила свою узкую ладонь поверх пуговиц, за которыми обычно у мужчин стоит гордость. Видимо, нащупав искомое и убедившись в его правильном состоянии, девушка прыснула и ловко перескочила на суровое ложе войны. - Я сейчас, Ванечка, - опять залепетала она, снимая гимнастерку, - я скоро миленький… Но Ванечка, наплевав на все принципы Севы, не стал ждать ни «скоро», ни «сейчас». Уверенно и как-то порывисто шагнув к Ольге, сидевшей на застеленной постели, он мягко, но сильно опрокинул ее на спину. - Ой, Ваня, - немного капризно сказала девушка, запутавшись в полуснятой гимнастерке. – Ну дай же мне… Но Ваня не дал. Одним слитным движением он скинул свои галифастые штаны до самых колен, а вторым не менее сноровистым задрал узкую темную юбку Ольги, обнажив плотные белые рейтузы. Ольга перестала копошится, высвободив голову из гимнастерки и, ухмыльнувшись, свела обе ноги, немного приподняв их. Сева бы задумался над такой ситуацией, но Ване она была, похоже, хорошо знакома. Сноровисто скинув с девушки сапоги, он ловким движением просунул руки куда-то под юбку и потянул белые рейтузы наверх к коленям девушки, обнажая густо заросший темными волосами лобок между довольно привлекательных и чуть пухлых ног. - Вань, может, разденемся – хитро спросила Ольга, похоже, просто подзадоривая своего кавалера. – Будет удобненько и приятненько. Ничего не ответив, Ваня властно пригнул ноги девушки к ее же груди, максимально развел их на позволительную рейтузами ширину и посмотрел на вторые губы девушки. Густой, на взгляд Севы почти девственный лес, от произведенных манипуляций дал розовую трещину, из которой по низу начала стекать прозрачная капелька. Дальше Сева просто не успел разглядеть, потому что Иван налег плечами на ноги Ольги и практически с размаху вогнал то, что имел, внутрь сильно охнувшей девушки. - Ой-ой-ой, Ванечка, - тихо застенала девушка, - потише миленький, полегче… Ты ведь меня насквозь своим нетерпением проткнешь… Но Ванечка, похоже, был глух к стенаниям Ольги, да и сами стенания, как показалось Севе, были просто неким антуражем к происходящему таинству. К некоему разочарованию нашего героя бойцом на ниве иного фронта Иван оказался почти никаким, и явно не дождавшись Ольги, он шумно излил свое нетерпение прямо туда, куда это предназначено природой. - Вот так, вот молодец, вот хороший мальчик, - к удивлению Севы, зашептала Ольга, тем не менее, не отпуская Ивана от себя и продолжая подрабатывать бёдрами. – Вот отбомбился милый мой, вот отстрелялся. И ладно, и ладненько. Вот теперь подождет он немного, чтобы Олечка тоже за победу порадела… Ольга кончила на удивление быстро, заставив Ивана потерпеть буквально с минуту. У Севы сложилось впечатление, что эта боевая встреча у обеих сторон была далеко не первой. Потом они пили какой-то отвар, который Ольга называла чаем, а Иван не возражал ей. Потом они просто курили. И потом же, уже без спешки раздевшись, они осуществили еще одну военно-сексуальную операцию, без всякого сомнения, направленную исключительно на победу в великой войне. Севе было необычайно хорошо. Так хорошо, как не было уж очень давно. Ни грубое белье, ни вездесущий запах керосина, ни спертый воздух, ни ведро в виде туалета не могли испортить его впечатление от странного быстрого, совершенно не техничного, но такого настоящего фронтового секса. Где-то недалеко бухнула серия взрывов, заставившая боязливо замерцать коптилку и сбросившая на них с бревенчатого потолка горсть земли. - Бухают и бухают, окаянные, дали б уже поспать нормально, - недовольно пробурчала Ольга под боком у Севы. Но для Севы-Ивана это, похоже, уже не имело никакого значения. *** Еще ни раз, и ни два Катя с Севой прыгали с ветки на ветку новогодней эльфийской шутки-сюрприза. Они меняли эпохи, места, наряды и роли, но каждый раз познавали в процессе, известном обоим под названием «секс», какие-то новые нюансы и грани. Как будто кто-то поставил перед собой задачу максимально просветить их обоих в столь обожаемом ими занятии. Катя лишь устало вздохнула, очередной раз приходя в себя после накрывшего ее своей необычной многократностью оргазма женщины, которую где-то там звали Маргарита. Тело ныло от сладкой истомы, и Кате откровенно уже ничего не хотелось. - Устала, - пробормотала она, открывая глаза. Перед ее лицом была какая-то полированная крышка то ли стола, то ли комода. На неплохо сохранившейся полировке четко отпечатались многие следы губной помады, как будто кто-то в исступлении целовал это злачное место. Катя обратилась к своим ощущениям. По всему выходило, что она стояла у этого самого стола в позе, которая среди продвинутой молодежи, как и среди завзятой интеллигенции испокон веков называлась «раком». Ноги сильно дрожали, соски немного тянуло, а низ живота слегка ныл. А самое главное - ее попу держали какие-то крепкие явно мужские руки, а непосредственно в ней находилось что-то тоже довольно крепкое и не менее мужское. Можно было даже не гадать, только что ее или не совсем ее кто-то нехило отлюбил. Странным было только то, что Катя не успела на это действо. - Ну да ладно, - вяло подумала Катя. – Начнем смотреть этот спектакль со второго акта… - Прости, Катенька, - послышался какой-то смутно знакомый голос, предшествовавший поцелую в плечо. – Похоже, я в тебя кончил… Прости, пожалуйста, даже не знаю, вернее не помню, как это получилось… - Сева? – удивленно вспомнила Катя этот почти забытый и, чего уж греха таить, милый голос. – Сева, это ты!? - Прости, Катенька, и я и не я, - опять извинился Сева. – Даже не знаю, что было и как я так. - Ой, да ладно с ним, - радостно улыбнулась Катя полированной крышке рояля, - кончил и на здоровье чтоб. Сева, ты не поверишь, как я рада, что кто-то такой знакомый, такой свой и милый кончил в мое родное, мое любимое и ненаглядное тело… Высвободившись из Севиных объятий, Катя порывисто повернулась к нему и с жаром, совершенно не думая о том, насколько давно они знакомы, слилась с ним в долгом поцелуе. И ее в тот момент не волновали никакие мелочи бытия, ни то, что они стоят посреди сцены, ни то, что ее чулки с трусиками находятся на щиколотках, и даже то, что по внутренней стороне бедра текла горячая струйка белесой жидкости, ее тоже совершенно не волновало… - Катенька, как ты? – спросил Сева. – Со мной происходило что-то невероятное… - Варвары, рабы, война, хоромы и все про любовь? – тихо прошептала Катя на ухо Севе. – Чертов эльф устроил нам новогодний турне по сюрпризам… Знать бы еще сколько времени. - Половина одиннадцатого, - автоматически посмотрел Сева на часы, - двадцать минут прошло… - Однако, не на войне, - тоже удивилась Катя, сомкнув ноги, чтобы остановить течь. - Ты тоже была на войне? – удивился Сева. - Да уж, был у меня дружок Ваня, - хмыкнула Катя, - который что тот паровой молот разве до гланд не продолбил. Хорошо, что тело не мое было, и Оленька, похоже, именно таким его и любила… - Ваня? – искренне удивился Сева. – Землянка, тушенка, рейтузы? - Так это был ты? – в свою очередь удивилась Катя. – И кем тебя назвать теперь? Насильник! - Прости, Катя, - промямлил Сева смущенно. – Я же там типа статиста был… - Да ладно, - чмокнула Катя Севу в губы. – Много чего было и патриции и рабы. - В Риме? – уточнил Сева. - Ну только не говори, что ты там в восстании рабов участвовал, - надула губы Катя. - Не смог, меня тогда одна стерва изнасиловала, что еле глаза в кучу собрал, - вспомнил Сева. - Аурелия? – уточнила Катя. - Ты? – вспыхнули глаза Севы. - Спокойно, служивый, - широко улыбнулась Катя, - мы квиты… Через несколько минут, затраченных на приведения себя в потребный вид, наши герои направились в сторону выхода со сцены. - Кать, как жалко, что я совсем не помню, как мы с тобой тут были, - с некоторой досадой сказал Сева. – Как неправильно все и некрасиво. - Будет тебе Сева, - погладила его по щеке Катя. – Кто-то побывал в наших телах, пока мы были в чужих. Наверное, это было все же хорошо, так, по крайней мере, говорит мое тело. - Я бы хотел… Ты же не… - попытался что-то сказать Сева. - Конечно, - прервала его Катя, - у нас будет это, и я верю далеко не единожды. - Уверен, ты получишь своего мужчину, умеющего и любящего делать куни, - заглянул ей в глаза Сева, нежно взяв за плечи. - А ты свою женщину, любящую и умеющую кончать от анального секса… Это сообщение отредактировал waif-cat - 20-02-2013 - 13:22 |
||||
| waif-cat Свободен |
09-02-2012 - 11:08 Рассказ был написан для конкурса "Легенда о Черном модераторе". Занял 2-е место. Да прибудет с Вами шворц! ***** ЧЕРНЫЙ МОДЕРАТОР. Константин Хвостополосатов. Василий Закруткин был обычным человеком своего времени вида хомо-нетус. А это говорило о многом! К примеру, о том, что он как минимум полдня проводил в электронной паутине. В этом не было ничего хорошего или плохого, в этом скорее была насущная необходимость. Василий бывал в сети и помимо работы, но тогда он уже просто отдыхал. Его нельзя было назвать жителем сети, в силу своего склада ума он был тем, кого называют «сёрфер». Он был зарегистрирован на огромном количестве ресурсов от солидных сайтов почти научной наклонности до откровенно дешевых порно-форумов. Нигде он не старался выделиться или войти в элиту. Наверное, ему было просто лень. Там он просто отдыхал. С модераторами он не спорил, понимая структуру этой мнимой власти изнутри, но и прилежным посетителем тоже никогда не был. Чего уж греха таить, в нерабочее время Василий был в сетях исключительно в виде нетрезвом, так ему было комфортнее. Ну а чем тогда электронный черт не шутит, пока тот же электронный бог спит. Это было обычное субботнее утро, начавшееся тоже обычно глубоко после обеда. Похмелье было средней поганости, но пиво настоятельно рекомендовалось организму. Война войной, а лечение врач не отменял. На скоряк тяпнув бутылочку, Василий умылся, тщательно вычистил зубы и, подумав, даже побрился. Сегодня должна была прийти Саша-Шура-Александра. Девушка не выдающихся внешних данных, зато широкой души, попы и объемного бюста, размера эдак шестого. А бюст шестого размера, да после нужного количества спиртного – это полное отсутствие каких-либо иных изъянов у девушки! Но вот прямо по «утру» что-то не задалось. Сначала позвонили с работы и попросили прийти, потом уже на работу Саша-Шура-Александра позвонила и сказалась больной и нелечибельной путем приема спиртного, а под конец еще и мобильный телефон подло упал на пол, закрыв актом самоубийства эру наплевательского отношения к себе-замученному. - Все по воле Аллаха, - задумчиво пробормотал Василий, совсем тихо добавив, - и Магомеда, который пророк. Так вот замечательно видевшийся по «утру» вечер скатился до обычной пошлости в виде бессменного кореша Вадика по кличке Баклажан. Хотя, у Баклажана была масса иных достоинств. К примеру, с ним всегда можно было душевно выпить и не менее душевно поговорить. От него-то Василий впервые и услышал байку про «Черного модератора», который в черной-черной комнате черного-черного сайта про черный-черный секс делал свои черные-черные дела. В тот день Вадик был в особом ударе, и байка обрела небывалую глубину и детализацию. По словам хмельного друга, этот самый Черный модератор определенно не был персонажем исключительно злым, скорее, сродни богу Локи он периодически устраивал пакости различной тяжести пользователям совершенно разных ресурсов, не взирая на права и обязанности последних. - Прикинь, Василь, помнишь блонди в законе Каури с форума? – жестикулируя пивной банкой, излагал Баклажан. – Она вчера полночи жаловалась на глюки всем живым. А потом вообще укатайка началась. Что ни пост, то мат через слово. И это у тихони, которая слово «жопа» пишет, исключительно закрыв глаза от скромности. Мы просто пухли со смеху. Пока ее не забанили, она все сказки рассказывала про какого-то модера, охмурявшего ее в личку и обещавшего шесть футов внутри «киля». И если она не будет лапочкой, то будет «дворником». - Может, напилась просто? – вяло отреагировал Василий. – Блондинки же тоже бухают… - Каури? – искренне удивился Баклажан. – Да она же повернута на здоровом образе жизни, что-то мне ласково шепчет, что она и прокладки для женских дел ищет исключительно с надписью, что при испытаниях не погиб ни один кролик. - Кроликов обычно гринписи проверяют, - автоматически поправил Василий. - Если честно, не видел, - почесал задумчиво Баклажан нос пивной банкой. – Может, она у нее и зеленая. - Ну тогда от воздержания избыточного, - оставался при своем Василий. - Слушай, ну ты вообще чужд фольклора, как старый солдатский ботинок, - с жаром отреагировал Баклажан пролившимся на столик пивом. – Мне один супер-модер как-то рассказывал, что после душевного разговора с одним странным пользователем у него сначала репу минусами переклинило, и все исключительно от старых проверенных корешей, а потом его аккаунт самозабанился с пометкой в логе «малолетка на форуме». А от наглого юзверя ни одного следа. Что на это скажешь? - Ну супер-модер – это почти админ, - покладисто согласился Василий. – Такой не будет бухать до полного опупения. Не солидно… Да. Такой лучше травы курнет. - Вася, ну ты вообще упертый, - оскорбился Вадик. – А сегодня так особенно… Давай сами курнем лучше. И они курнули по-врослому, по-правильному. После почти часовой проповеди от Вадика «Про Черного модера тут и про Черного модера там», было решено, что пришло самое время взять тайм-аут. И, спровадив разгоряченного спором Баклажана, Василий вынул из холодильника бутылку со следами холодной водки. Следов осталось как раз на окончательную шлифовку перед входом в сеть. А что еще делать нормальному почти творческому человеку в ночь с субботы на воскресенье, когда пива уже нет, бабы нет вообще, а идти куда-то просто лень. Правильно! Сеть была на редкость оживленной для черного времени суток. И, немного удивившись, почему им всем не спится, Василий блаженно упал в привычное пространство. Писалось легко, как будто на сегодня мухи вступили в перемирие с его руками. Поскакав в волю по привычным ресурсам, Василий решил поглядеть на тела различной степени раздетости. Ибо обманутый коварной Александрой организм ощутимо томился. И поскольку в последнее время он был больше фанатом нестудийного живого фото, выбор пал на один из форумов, где народ живо публиковал своих дам, как в прочем и «не дам» оптом в розницу, стоя, лёжа боком и раком. Все шло просто замечательно, особенно после употребления нечаянно изысканного остатка забытого всуе коньяка. И тут случилось нечто необычное. Наглый толстый кот, который постоянно чего-то требовал, жаловался и вообще тусил в правом нижнем углу вдруг торжественно вышел на середину экрана и возвестил: - Не, ну я с тебя фигею, Вася… Говорят, что ты не веришь в Черного модератора!? Что скажешь в свое оправдание? - Пить меньше надо, - уверенно написал Василий в предложенной строке, ничуть не смутившись. – И желательно закусывать. Или этот трава? А теперь изыди, гадость полосатая, не мешай вкушать эротико-патриотические материалы. - Нет, Вася, ты редкостный засранец, - покачал кот головой. Затем последовало и вовсе замечательное действо. Кот, промаршировав строевым шагом в свой угол, достал большой черный пистолет и застрелился. После выстрела цвета толстого супостата стремительно выцвели в черно-белые, затем перешли в негатив, который в свою очередь осыпался пеплом в небольшую кучку. - Да будет славен тот день, - искренне обрадовался Василий. – Щас найду чего-нить выпить заупокой этой пакостной зверюги. После этих слов кучка пепла в правом нижнем углу зашевелилась, и из нее вылезло какое-то облезлое и крайне неаппетитное создание, сказавшее Василию: - Нет, Вася, хорошее закончилось еще вчера, а сегодня пока не начиналось. - Какого сидорова козлы ты вообще тут вытворяешь? – немного разочарованно спросил Василий. – Был всегда кот, как кот, наглый, ленивый, чего тебе сейчас не лежится? - Я и есть Черный модератор, Вася, - пытаясь подмигнуть висящим на ниточке нервного волокна глазом кот. – Ты вот совсем меня ни во что не ставишь, и решил я навестить тебя. - Вот это дело, - почему-то обрадовался Василий, - а выпить у тебя ничего нет? - Может тебе и бабу еще? – глумливо уточнил кот. - А есть? - с легкой надеждой спросил Василий. Монитор «поплыл», изображение сверху смазалось и расплылось какими-то радужными кляксами, как будто Вася смотрел в лужу с маслянистыми разводами. Затем движение мути из хаотического стало каким-то осмысленным, появилось подобие центра замутнения. И, совершенно бесцеремонно попирая интересы форумской страницы, сверху по экрану спустилась девица весьма аппетитного склада, скажем так, характера. Василию с пьяных глаз показалось, что муть эта была чем-то вроде раскинутых крыльев, которые втянулись в миловидный силуэт девицы, когда она опустилась на ноги рядом с зомби-котом. - Я думал, живая будет, - хмыкнул Вася. - Обойдешься, - ответствовал кот. - А что с ней делать? – спросил Вася. - А что хочешь, - почесал кот за ухом, которое от почеса просто отвалилось и упало куда-то ниже поля зрения монитора. - Вот зараза, - кот исчез там же за краем монитора. Пару минут Вася рассматривал деваху, которая демонстративно изучала его с другой стороны электронного бытия, невзначай покачивая стройной ногой. Потом ей, видимо, надоело, и она стала прохаживаться кругами по главной странице форума, попинывая строки ссылок и переставляя буквы в них. - Сиськи есть? – спросил вдруг Вася. Деваха, ковырявшая надпись «статистика форума», от неожиданности аж на четвереньки припала. Потом как-то удивленно, а может оскорблено посмотрела прямо в глаза Василию и показала ему тот палец, который американцы любят показывать друг другу вместо приветствия. Вася хмыкнул и показал ей палец в ответ. Девица, легко вспорхнув, быстро надергала буковок с ближайших строчек и выложила не слишком длинную фразу, повествующую Васе, куда ему следует пойти совсем не в цензурной форме. - Ты что немая? - искренне рассмеялся Вася. – Тогда это просто сущий подарок! - Да щас! – возмущенно прошипела девица. – Но не разговаривать же со всяким быдлом! - Ты это… - выглянул из-за бортика кот, - не миндальничай с ней, говори, чего хотел, а то будет мозги компостировать до утра. Она у меня как бы в отработке, так что без церемоний… - Это мы можем, - хмыкнул Вася и, серьезно повысив голос, гаркнул, - А ну раком! Девица уже по-настоящему вздрогнула и даже выронила горсточку буковок, которая совершенно случайно легла неровным, но понятным словом «козёл». - Как? – переспросила деваха. - Быстро! – еще раз рявкнул Вася. Он даже не успел моргнуть, как деваха стояла в нужной позе, слегка оттопырив попку, наверное, в отместку лицом к нему. - К лесу передом, ко мне задом, - сопроводил Вася сказанное круговым движением пальца. Деваха, по смешному семеня руками-ногами, стала поворачиваться. У Василия же от азарта аж пересохло в горле, и он отвлекся на секунду в поисках банки с остатками пива. Когда банка оказалась в руке, с монитора на Васю смотрела дряхлая избушка на курьих ножках, как и положено стоявшая к Васе так сказать тылом. - Етишь твою… - сказал Вася от неожиданности, - и еще нагнись… Избушка, в отличие от девахи, просьбу выполнила даже с некоторым рвением. Вася этому розыгрышу не порадовался и просто инстинктивно схватился за не в чем не повинную мышь, сам не понимая чего от нее ждет. На экране сверкнула яркая голубая молния, располосовавшая причинное место избушки на аккуратный немецкий крест. Избушка издала боевой кудахчущий клич и рванула из положения «наклонись» так, что одна страница форума наползла на другую. - Вот те на! – вылез из-за среза монитора удивленный кот с приделанным на место ухом. – Это что было? Это кто ж вот сейчас тут самовыражался столь грубо? - Откуда я знаю? – подергал Вася мышкой, впрочем, без особого эффекта. - Дай сюда, - кот резко схватил пробегавший мимо него курсор. - Тьфу, зараза, - как-то беззлобно выругался Вася. – Где девка? - Альва, вылазь быстро! – потребовал кот. – Ты у меня допрыгаешься! Испуганная на полном серьезе деваха вылезла из-за календарика, приоткрыв его, как дверку. - Не делай так, чтобы я вспылил, скажи, что ты пошутила, - кот ловко кинул в нее курсором мыши, который попал как раз в середину филейной части. Деваха звонко ойкнула. - А я что! – возмутилась она, - что он хотел, то и получил. Под внимательным наблюдением кота Василий раскладывал послушную деваху так и эдак, пока ему не пришла в голову мысль, что на ней как-то много одежды. - Снимай, - коротко сказал он. Она сняла. Вася удивился. Пауза затянулась. - А где это? – наконец отмерз Вася. - Что «это»? – уточнила девица. - То куда в «это» всовывают «то», - Вася даже на пальцах кое-что изобразил. - Ах «ЭТО», - поняла девица. – Нету. - Как это нету? – не понял Вася. - Просто нету и все, – отрезала она, оттопырив посильнее попку и слегка раздвинув ноги, видимо, предлагая убедиться окончательно. – Я же ангел, балда ты деревенская. А у ангелов «этого» нет. - Какой к бабушке ангел?! – возмутился Вася глупому розыгрышу. – У ангелов крылья! -Ах крылья, - не оборачиваясь передразнила его Альва. – Да ты фетишист, Вася. Из спины девушки ударили два ярких почти белых луча, которые тут же разошлись веером в стороны, образовав два купола переливающихся и весело ветвящихся плазменных пучков, похожих на игрушку, где по стеклянной сфере гуляют электрические разряды. - Это что за… - Вася не нашел слов. – Крылья такие не бывают! - Вась, а ты много ангелов до этого видел? – эротично шевельнула попкой из стороны в сторону Альва. – Ну так вот по-свойски, чтобы раком да на грязном от пустого шрифта полу? - Ну… Крылья, они белые такие и с перьями, - задумчиво промямлил Вася. - Вась, ты думаешь, что если тебе в задницу перьев вставить, ты на пегаса будешь походить? – продолжила издеваться девица. - Крылья-крылья… Посмотри какие ноги! А ноги были и вправду такие, что на самом деле «КАКИЕ». - А как вы того, плодитесь? – не смог до конца поверить Вася в такой облом. - Вася, ты ей богу деревянный по пояс, только сверху, - прыснула Альва, дернув попкой. Василий, на полном серьезе обалдев, рассматривал совершенно гладкую слегка матовую кожу девчачьей промежности. Кожа, красивые притягательные мужскому взгляду обводы форм… И ничего! Только спустя добрую минуту, краем глаза он увидел еле трепыхающегося в муках смеха кота, который от полной отдачи процессу едва только не вывалился из монитора в реальную жизнь. - Что ржешь, гад? – спросил зло Вася. - Ой не могу, мужик, - проперхал кот. – Ты что думал, тебе тут масленица? Вася на кота немного обиделся и закрыл окно браузера. Он не удивился коту или Черному модератору, под водку с травой, говорят, и не такое бывает. В подтверждение сказанного желудок потребовал трапезы. Трапезничать Вася любил под какой-нибудь фильм. Нарезав бутерброды, прихватив с ними банку кока-колы, Вася открыл браузер на закладке с фильмами. После облома с девахой хотелось чего-нибудь военного. Тыкнув загрузку, Вася поставил фильм на паузу и посетил обязательное перед долгим просмотром место. Прошла заставка фильма с титрами, и на экране проявилась постельная сцена, где фигуристого вида мужик делал какие-то гимнастические «па» сверху весьма симпатичной дамы. Это были именно «па», потому что при приближении камеры к особо интересным ракурсам Вася увидел голую гладкую и совершенно неправильную промежность дамы, соседствующую с полным отсутствием орудия любви у мужика. - Что за жёваный батат? – удивился Вася, прокрутив страницу к названию фильма. Фильма имел совершенно правильное название «Диверсанты» и совершенно неправильное содержание. Не успел Вася удивиться сильнее, как упражняющиеся фигуры со смехом покатились по полу импровизированной комнаты в приступах смеха. Приглядевшись к уж совсем непотребному действу на фоне порно кино, Вася узнал недавно позировавшую ему деваху. Мужик ему был не знаком. - Вася! – назидательно показал мужик нехороший палец и сделал пару движений тазом, которые могли бы посчитаться оскорбительными, если бы на причинном месте мужика был бы причинный орган. – Я же Черный модератор сети, а не просто форума. - Да какой ты черный? – хмыкнул пришедший в себя от удивления Вася. – С таким раскладом ты скорее уж голубой модератор. Больше Вася судьбу в ночь не испытывал, решив, что трава была на редкость ядреной и лучше бы ему тихо и мирно переспать ее последствия. И не выключая компьютера, как был, так и упал на подушку дивана. * Но той ночью дело не ограничилось. Воскресенье для Васи оказалось днем сюрпризов. Сначала он обнаружил, что его почта напрочь заспамлена причем по датам лет так на пятьсот вперед, на что Вася без сожаления грохнул все имеющиеся письма. Потом один из его корешей спросил, что он имел в виду под посланным вчера, на что Вася легко ответил получившим, что почту взломали. Его аккаунт на одном форуме оказался забанен без объяснений, на другом в анкете он проходил геем с соответствующими фотографиями, третий ресурс был не доступен, а Васю постоянно переадресовывало на сайт какой-то ясновидящей по совместительству монашки. Была еще масса всяких мелких и не очень пакостей в месте его постоянного обитания под названием «сеть». Но Вася их все снес с терпением настоящего пофигиста. Ближе к вечеру в скайпе к нему прицепилась старая школьная подруга, которую он сто лет видеть не хотел. Ей пришлось напомнить, что она не дала ему на выпускном, а сейчас она уже не в его вкусе. А в аське его нешкольная подруга, которую он очень хотел и не только видеть, написала, что он похотливый козел и вся утренняя переписка ею рассматривается, как просто надругательство над ее женскими чувствами. Вася, проснувшись ближе к трем по полудни, никак не мог вспомнить утренней переписки с Александрой и уж тем более не имел даже мысли оскорблять ее, по крайней мере, до проведения некоего запланированного акта. Вася снес и это с терпением присущим любому, скажем так, стоику. Он уже решил выключить компьютер и окунуться в проблемы реала, когда ему вдруг выскочило сообщение от надруганной им утром Александры: - Вася, ты самый настоящий кобель! Но я согласна. Вот тогда Вася по-настоящему напрягся. Ибо! Если женщина на что-то согласна, называя тебя кобелем, обещания стоит хотя бы помнить. Он уже хотел мягко спросить о теме разговора, как от Александры пришло следующее сообщение. - Вообще-то мне уже много раз снилось, что я занимаюсь групповым сексом… Но анал! Анал я позволю только тебе, тут даже не обсуждается!!!!!! - Ну хоть какие-то правильные новости, - хмыкнул Вася, все же от греха подальше отключая компьютер. * Всякие происшествия, которые Вася назвал бы в силу своего подхода к жизни просто шалостями, в той или иной степени продолжались чуть больше недели. Причем шалости касались исключительно его сетевой личной жизни, на работе и по работе все было в порядке. Как будто кто-то решил не сломать ему жизнь, а просто лишить спокойствия. - Ты подходишь, - пришло ему в один прекрасный день сообщение в скайпе от абонента «Черный модератор». - Поговорим? - А оно мне надо? – ответил Вася, не задумываясь. - А тебя кто-то спрашивает, - был ответ уже ему. - А я буду? – отмел опять Вася навязчивого собеседника. - Ну так флаг в руки и бубен на спину, - ответили ему. – Я тоже таким был и так думал. - Кто это «я»? – уточнил Вася. – Черный модератор что ли? - Нет, теперь уже просто человек, - был ответ. Тут же ему пришел «телефонный» вызов по скайпу. - Протрезвел что ли? – усмехнулся Вася в гарнитуру. - Нет, нашел преемника, - усмехнулся ему в ответ довольно приятный мужской голос. - Кстати, спасибо, - искренне сказал Вася, - среди мелких пакостей была одна чрезвычайно приятная в своей неожиданности вещь. - Приятная? – искренне удивился собеседник. – Да от половины происшедшего любой усредненный юзер сети съел бы свой компьютер, причем минимум раз пять. - А… Ты о этом… - хмыкнул Вася. – Забей. Это все пыль. Зато Сашка наконец-таки раскрепостилась на задок. Групповухи еще не было, но точно будет, ее как с цепи спустили! - Упс…Перебор, - сдавленно отреагировал собеседник. - Я понимаю, работа, - доверительно сказал Василий. - Теперь уже твоя… - соединение разорвалось Тут же монитор Василия стал темнеть, пока не стал совсем черным. И чернота эта была не просто матовостью выключенного устройства, это была живая чернота изнанки электронного мира. Василий созерцал ожившую черноту уже несколько минут, совершенно иррационально находя в этом какое-то удовольствие. Потом совершенство черноты нарушила точка. Точка быстро росла и вот, спустя несколько секунд, черное, как будто выпуклое изнутри лаконичное слово «МОДЕРАТОР» красовалось, не оставляя никаких сомнений в его предназначении. Набаловавшись разнообразными правами на работе, Василий совершенно не желал быть модератором, ни черным, ни красным, ни белым. - Не буду, - лаконично подвел он черту. Надпись стекла, потеряв сначала выпуклость, а потом и очертания, но через секунду проявилась вновь, только не выпуклой, а вогнутой, а в душе Василий почувствовал легкий укол, от которого начало мягко расти чувство какой-то незавершенности. Василий честно пытался бороться и даже неделю не входил в сеть, но смятение души не давало ему покоя. Оно не становилось необъятным, не нависало над ним, но постоянно было рядом. Оно не требовало от него ни подчинения, ни подвигов, оно звало на прогулку. Оно не настаивало, а предлагало. Оно не было чуждым, оно просто стало частью его натуры. И в один прекрасный день Василий уступил. Он подошел к компьютеру, внимательно по-братски посмотрел, казалось в самую глубину его электронной души и, вздохнув, как делал перед началом любой трудной, но увлекательной работы, сказал: - Сеть! И стала сеть. |
||||
Holodokru Женат |
13-03-2012 - 11:24
Хотел поставить исчё одын + но ... Вы случаем не родственник ТолстОму Льву ? |
||||
| Holodokru Женат |
13-03-2012 - 11:27
А я собсно боле сторонник Антон Палыча Убойный юмор ( почти стёб) и умилительная краткость |
||||
*_CAHEK_* Женат |
15-03-2012 - 21:03 Скину себе на и-ридер и почитаю. Так вроде интересно. |
||||
| waif-cat Свободен |
28-03-2012 - 17:40 Спасибо за отзывы. Надеюсь, найдете интересные для себя рассказы. Писалось все в разное время, для разных людей и поводов.  |
||||
| Свободен |
24-08-2012 - 17:30 заглядываю сюда иногда, прочла почти всё уже ещё хочу)) |
||||
| waif-cat Свободен |
29-10-2012 - 16:22 Это просто реальная история, которая случилась в реальном дворе дома моей мамы. В ней нет ни эротики, ни секса, просто юмор. Возможно, я так и не смог передать словами увиденного, просто очень захотелось поделиться этим с кем-то. МЕСТЬ. Константин Хвостополосатов. Мягкое и пушистое солнце только что перевалило за макушку дня и начало свое путешествие к морскому купанию. Осень уже уверенно брала права на природу у жаркого лета, постепенно проводя пробы кисти облетающей листвой. В полной мере приятный, чуть прохладный ветерок гонял эти пробы по небольшой площадке неопределенного назначения, которая лет тридцать назад, скорее всего, задумывалась как детская. Я сидел на приподъездной лавочке в ожидании человека. Нужный мне человек не опаздывал, просто не хотелось идти домой в этот во всех отношениях чудесный осенний день. Возможно, будь я более тороплив, не увидеть бы мне той забавной сценки. Из соседнего подъезда неспешно выбралась девушка с весьма занятыми руками. Таких молодых мам я обычно называю «мамочки-дамочки», а руки у нее были заняты самыми полезными вещами на свете: карапузом возрастом между один и два, легкой коляской-раскладушкой и жертвой генетических экспериментов, которых лично я называю сабакерками или табуретками. Если кому до сих пор не стало понятно, то это была мелкая карманная псина, которую лично мне всегда хочется придушить из чистой жалости, чтобы не мучилась. Кстати, ребенка я тоже отнес к вещам, потому что в том возрасте их пока иначе, чем забавными игрушками, еще не рассматривают. После недолгих перестановок процессия двинулась к той самой площадке, находившейся как раз возле моего подъезда, где осень с ветром готовили палитру для создания очередного неповторимого шедевра. Мамочка-дамочка одной рукой держала под мышкой сабакерку, второй - за капюшон кофточки малыша, катившего двумя ручонками разложенную коляску. То ли у мамочки-дамочки дома был недостаток зрителей, то ли она просто считала неприличным ходить обычно, но эти движения просто чудесным образом притягивали взгляд. В общем, как и полагается нормальному мужчине, мне пришлось провожать взглядом ее плавно покачивающиеся бедра. Приблизительно на середине площадки мамочка-дамочка отпустила карапуза с коляской, так же плавно проследовав до низенькой скамеечки, пристроившейся между двумя молодыми платанами. Там мамочка-дамочка, забавно оттопырив попку, полуприсела, провела рукой по скамейке, выпрямилась и внимательно посмотрела на пальцы. Видимо, результат осмотра вполне устроил ее, так как она следующим полу-приседом с обязательной оттопыркой попки отпустила на волю еле сдерживающую себя собакерку. К сожалению, я упустил момент, несомненно, элегантной посадки мамочки-дамочки на скамейку по причине, собственно, собакерки. Выпущенная на волю мелкая псина, как оглашенная, тут же принялась гавкать, носясь кругами вокруг занятого коляской карапуза. В отличие от меня, карапузу такое поведение псины, скорее всего, было знакомо, поскольку он ни на миг не отвлекся от управления коляской. Спустя какое-то время, противное сковчание собакерки практически сошло на нет, и безумное животное уже молча продолжило носиться кругами вокруг карапуза с коляской. Кот был самый обычный, про которых говорят «дворянская порода». Я не заметил, откуда он вышел. Серая в темных, почти черных пятнышках шкура, про которую моя бабушка говорила «с продрысью» сделала свое маскировочное действо, скрав очертания надвигающегося хищника. Лично для меня кот как будто просто возник из ниоткуда прямо на краю площадки. Молодой зверь шел уверенной походкой дворового завсегдатая по каким-то своим важным делам. Бегающая метрах в двадцати от него собакерка его совершенно не интересовала, он даже не удосужился глядеть в ту сторону, как бы говоря, что у них своя свадьба, а у него своя. Неожиданная порция истошного лая опять разорвала уютный дворик. Собакерка, увидев кота, практически в истерике радости бросилась к нему. Скорее всего, кот просто не ожидал столь безумного приветствия, не оглядываясь, следуя древним инстинктам, он рванул через площадку к ближайшему дереву. Но у дерева случилось странное. Кот прыгнул на ствол, оттолкнулся от него и встал у самого дерева, выгнув спину и распушив хвост. То ли он по какой-то причине не смог залезть выше, то ли рассмотрел источник шума и был готов дать отпор. Это лично для меня останется загадкой. Вряд ли кто-то смог бы понять контуженные лаем мысли собакерки, добежав до кота, она просто начала носиться кругами вокруг него с деревом, продолжая истошно сковчать. Кот, не предпринимая каких-либо действий, смотрел на проносящуюся мимо мелочь собачьей принадлежности. Мамочка-дамочка, оторвавшись от своего телефона, несколько раз позвала мелкую псину, имя которой я из-за какофонии не расслышал. Собакерка же голосу хозяйки внимания уделила не больше, чем вылетающей из-под лап пыли. Ну сами подумайте, где та хозяйка, которая есть всегда, и где столь сладкий предмет обгавкивания, который случается во дворе далеко не каждую прогулку. Осознав тщетность своих попыток в дрессурной карьере, хозяйка снова погрузилась в телефон, поняв, что кот вроде не собирается порвать ее любимую «грелку». Коту шумное представление, видимо, стало надоедать и он, улучив момент, резво перебежал к другому дереву, которое находилось как раз рядом со скамейкой, на которой хозяйка мелкой псины ломала глаза о телефон. Оперативно отреагировав на изменившуюся обстановку, псина изменила траекторию обгавкивания, в нее теперь входило дерево, кот и скамейка с хозяйкой. Мамочку-дамочку новое шумное приложение к телефону, видимо, совсем не порадовало, и она попыталась воззвать к собачьему благоразумию, имя которому оказалось «Чупа». Вот ей богу, я бы сильно удивился, если бы это недоразумение прозвали Полкан или Альма. На четвертом или пятом круге игнорируемая мамочка-дамочка попыталась схватить гавкучую бархотку, что вызвало небольшой сбой в ее траектории. Видимо, весьма разочаровавшийся в происходящем к тому времени кот, воспользовавшись моментом, метнулся к дереву, стоявшему с другой стороны лавочки и, прочертив телом серую линию, скрылся в листве. Безумная шавка сделал еще два шумных круга, пока поняла, что собственно предмет ее шумного наслаждения исчез. Собакерка резко остановилась и с недоумением заозиралась вокруг. Она еще несколько минут пошныряла вокруг лавочки, но кота не обнаружила. Видимо, разочарование контуженного гавкотней мозга оказалось столь велико, что даже беготня вокруг ходящего уже без коляски карапуза не принесла облегчения. До глубины отсутствующей по канонам церкви собачьей души оскорбленная в своих чувствах «грелка», немного поскакав по скамейке, улеглась на земле, высунув язык, у ноги мамочки-дамочки. На двор снова опустилась тишина. Если бы я в тот момент куда-то ушел, то не увидел бы окончания истории. Но провидением было задумано ознакомление моей скромной персоны с ее окончанием и случилось это ознакомление не без участия мамочки-дамочки. За неимением более интересных объектов, я рассматривал любезно предоставленные к обозрению коленки, игриво покрытые пока еще летним сарафаном. Не знаю, заметила мое внимание мамочка-дамочка или нет, увлеченная истязанием телефона, она то и дело меняла положение коленок, подогревая мой интерес. И тут возник кот! Сначала хитрая морда с продрысью пятнышек появилась среди листвы. Внимательно осмотрев притихшее место действия, зверь опять скрылся. Чуть позднее его любопытные глаза появились в районе самой первой от земли развилки веток. Опять осмотрев местность, кот начал спускаться по стволу платана со стороны, где ни мамочка-дамочка, ни собакерка его видеть не могли. Я думал, что кот просто тихонько улизнет, но вот его пытливая морда опять выглянула из-за ствола приблизительно на высоте полуметра над землей. Кот внимательно присмотрелся к чему-то и в следующий момент прыгнул. Точно выверенный прыжок закончился как раз возле расслабленно валявшейся собакерки. Серое в пятнышках тело ловко спружинило на лапах, погасив инерцию, и хищник сделал свой ответный ход, нанеся выверенный укус куда-то в район, где благородная спина постепенно становится банальной задницей. Дальше все случилось со скоростью фотовспышки. Собственно, кот, виновник цепочки действий, сразу же со всех ног кинулся к следующему дереву и снова, измерив когтями ствол, скрылся в кроне. Испугавшаяся до потери девственности собакерка с истошным визгом кинулась, не разбирая дороги через площадку мимо оцепеневшего карапуза. Не ожидавшая столь дерзкой звуковой диверсии мамочка-дамочка вскочила на ноги, тут же отпрыгнув на добрый метр в сторону. Ее голубая в каких-то белых узорах юбка сарафана еще заканчивала движение целомудрия, закрывающее вдруг оголившиеся нижние одежды, как, видимо, перепугавшийся не меньше мамочки карапуз плюхнулся на задницу, и к затихающему в конце дома визгу собакерки добавился негодующий в своей неспешно-нарастающей пронзительности детский крик. Это сообщение отредактировал waif-cat - 29-10-2012 - 16:32 |
||||
| waif-cat Свободен |
16-11-2012 - 09:39 Рассказ был написан для конкурса "Любовь на хэллоуин", занял там 2 место. Написан рассказ был по мотивам жизни одного весьма любопытного человека. Настоящее имя ему Александр. Кто его знает и так поймет по тематике рассказа и некоторым деталям. Иллюстрацию рисовал тоже я, просто некогда было искать подходящую картинку.  ХОНИ. Константин Хвостополосатов. Утро перевалило за полдень. Как и все «настоящие индейцы» Вадим не спешил вставать. Ночная жизнь предъявляла своим адептам особые требования, и быть жаворонком среди ковбоев асфальта не считалось правильным. Из-за плотных портьер на молодого человека взглянуло порядком уставшее от летней беготни солнце, легкие бело-серые облака разбавляли пронзительную синеву осеннего неба. Календарь подмигнул Вадиму подбитым глазом обведенного тридцать первого числа октября месяца. Это, определенно, что-то должно было значить, оставалось вспомнить что именно. Утренние потуги напрячь мозг выявили лишь слабое ощущение, что обводил это число кто-то из знакомых девчонок. - Та шоб оно еще меня так напрягало, - вполголоса возмутился парень и, почесав насущное по утру мужское место, направился в санузел. Звонок мобилы застиг его врасплох за приятной процедурой чистки зубов. Приятной она была во всех отношениях, потому что не мешала разуму досыпать, пока тело осуществляло нужные и весьма полезные дела. - Хто это? – взял Вадим трубку, даже не поглядев на табло. - Привет, Вадюсик, - раздался бодрый голосок, принадлежавший, несомненно, Валечке. – Планы не поменялись? - А у меня были планы? - искренне удивился наш герой. – Вот так сюрприз! - Ну не будь букой! – скорее всего, надула полненькие губки с той стороны «призрачного моста» Валечка. – Сегодня Хэллоуин, мы же собирались на тусовку в прикидах ехать! Мы с девчонками уже придумали все и даже декорации сделали! - А… Ну да, - погрозил Вадим кулаком обведенному дню календаря. – Да, конечно… - Ну так я зайду, ты уже не спишь, - промурлыкала Валечка. - Давай, - согласился молодой человек, вытерев губы полотенцем. Валечка была «девушкой у спины», или как еще называли байкеры свободных подруг «нажопницей». Вообще у некоторых байкеров были вполне разделяющие взгляды жены или подруги, но такое случалось не часто. Обычно в тусовке присутствовало некоторое количество свободных художниц, которые, не имея мотоцикла, а зачастую и желания управлять им, тоже хотели по уши накачаться дорожным адреналином. Эти девушки зачастую имели неплохую снарягу, даже свои шлемы и могли кататься с кем хотели, конечно же, по обоюдному желанию сторон. Причем по законам дороги совместное катание ни в коем случае не обязывало к совместному сну после него. Валечка была не слишком симпатичной на лицо девушкой, имела фигуру с не очень выразительной талией, но потрясающе длинными и обворожительно ладными ногами. Кроме того, девушка прекрасно знала им цену и пользовалась на полную катушку. Пожалуй, она была самой веселой нажопницей из всей тусовочной компании. Пока экипаж, в котором ехала Валечка, еле ползя, выбирался из душной толчеи города, девушка отдыхала по полной программе. Ее обтянутые то кожей, то старым добрым нейлоном ножки вытворяли вещи, от которых у проносящихся мимо водителей различных авто натурально вставали дыбом волосы во всех доступных местах. Валечка то преданно обнимала ножками байкера, причем разместив их чуть ли не в районе его плеч, то слегка откидывалась на сидушке и клала свое женское оружие на руль байка, иногда она просто разводила их максимально в стороны и осчастливливала пяток кварталов таким запредельным видом. Вадим довольно часто катался с Валечкой и чувствовал, что от своих фортелей она возбуждается, чуть ли не сильнее тех несчастных оставленных позади водителей. Обычно, выехав на трассу, девушка плотно прижималась к спине Вадима и обхватывала его торс своими коленками, крепко прижав к нему свое жаркое «между ног» где-то в районе его поясницы. И даже через кожу снаряги молодой человек чувствовал исходивший оттуда жар. Но сама трасса заметно меняла настроение девушки, буквально через пару десятков километров Валечка начинала мелко дрожать, как осиновый лист. Лично Вадиму казалось, что ей просто безумно страшно нестись на огромной скорости, слившись воедино с чужим человеком и машиной. Возможно, она каталась исключительно из-за выкрутасов в городе, хотя, чужая душа – потемки. К сожалению, в сексе Валечка была столь же необычна. Она быстро вспыхивала, кончала исключительно влёт и после двух, максимум трёх практически неразрывных оргазмов могла уйти в глубокое «ну не могу я» на добрых сорок минут, а то и час. По этой причине Валечку по кличке Стрелка с удовольствием катали за спиной и не слишком жаловали после катания. У Вадима с Валечкой отношения были, пожалуй, самые тёплые. Валечка часто каталась с нашим героем по причине его спокойного отношения к потребностям девушки, как до, так и после катания. Они уже не раз побывали в одной постели и даже нашли некий компромисс в постельных необходимостях, правда, достигать этого компромиссного консенсуса удавалось далеко не каждый раз. Зато в отличие от других подруг Вадима Валечка почти всегда была согласна на вменяемую групповушку. Отношения у этой парочки были воистину странные, но они научились, по крайней мере, понимать друг друга. - Привет, Вуду, я с подружкой, - весело проворковала Валечка в домофон. – У нас все с собой. Подружкой оказалась новенькая тусовщица по имени Оксана, которая кличкой еще не обзавелась. Девушка до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке и была довольно зажата. - Так, Вуду, мы с Оксей твою Хондю решили вот так украсить бутафорскими лапами, тут будет хвост на длинной штукенции, а у меня такие вот крылья. Прикольно? – посмотрела на Вадима Валя. – А тебе шлемак украсим такими вот рогами небольшими и еще вот такие штуки тут приделаем. Будем мы с тобой вылитым демоном в двух лицах. - Да хрен с ними с лицами, - ухмыльнулся Вадим, обводя нейлон Валиных ножек, - вот ноги! - Вадим, а правда, что твой моцик называют «Барби-цикл»? – немного смущенно спросила Оксана. Валька прыснула в нос и закатилась переливистым смехом. Вадим немного удивленно, но без ожидаемой злобы посмотрел на новую девушку. Окси, поняв, что сморозила какую-то глупость, потупила взгляд и даже немного сжалась. - Да, Вадян, - через смех вставила Валечка, - поведай миру эту жуткую историю, как ты в жестокой битве на носовых платках вырвал у куколки Барби этот волшебный агрегат… - Дура, - коротко констатировал молодой человек, показав Валечке палец и посмотрел в лицо Окси. – Ты действительно хочешь знать или стебёшься? - Ну я думала, что это из-за того, что ты с Валей часто ездишь, - пожала плечами Окси, - она такая красивая, как Барби. - Тьфу, блин, тоже дура, - рассмеялся Вадим. – Валька и Барби? Да они даже на одном поле струю пустить не сели бы. Ну какая из этой вредной колбасы Барби, так Шапокляк на пенсии. - Фу, пошляк, - сморщила носик Валечка. – Размалевал моцик цветочками, как школьная писюха и корчит из себя Бандераста какого-то. - Это цветы сакуры, - пояснил Вадим для Оксаны, - традиционный японский фетиш. Даже суровые дядьки-самураи не гнушались на них поторчать. Это только некоторые индивиды с обмылками мозгов и воображением, скрученным в фигу, везде либерасто-модерастов видят. - А мне нравится, - улыбнулась Окся. - А мне Вадька нравится, - приобняла Валечка Вадима ножкой, весьма интимно прижавшись к нему. - Ты со мной сегодня, - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Вадим. - Ахха-а-а, - весело запрыгала на двух ногах Валечка. – Полетаем… - Ну ладно, - как-то вяло окончательно согласился молодой человек. - Вадька-а-а, - капризно протянула Валечка. – Ну не куксись. Ну я помню прошлый раз. Ну мы можем Оксю пригласить, правда Окся? Окся заметно покраснела и совсем легонько кивнула головой. - А она с кем поедет? – спросил Вадим. - А, еще не решили, - махнула Валечка длинной перчаткой. – Может Шатун или Бабуин возьмут. Окся, ты вообще хочешь ехать? - Ну я еще не думала, - тихо ответила девушка. – Если честно, я бы не хотела ехать за город. - Да брось, - махнула на нее опять Валечка. – У нас программа! Мы в пару местечек заедем, тут не далеко, остатки отдыхающих встряхнуть и местных оживить надо. - Я потом решу, ладно, Валь? – окончательно смутившись, обняла себя за плечи руками Оксана. * Вопрос с Оксей решился сам, к Вадиму заехал Камрад, который и прихватил новенькую. Выехали из гаража, как говорится, с первыми лучами тьмы. Стрелка была в своем репертуаре. Вадим только жалел, что не может смотреть на все, что она вытворяла со стороны. Пока доехали до места сбора – довольно большой асфальтовой площадки – Вадима стало аж подергивать от чёртового желания. Все же почти две недели болезни и все без женщины накладывали свои отпечатки на воспаленный воздержанием мозг. Валечка же себя в порывах особо не сдерживала, но намеки на «по-быстрому» отвергала сразу и безапелляционно. А потом все как-то сразу покатилось под откос. С Валечкой они поссорились как-то враз и на пустом месте, Вадим уже спустя полчаса никак не мог вспомнить, что было причиной. Он только помнил какие-то отрывки, как он срывал с мотоцикла приклеенные декорации, как посылал в далекое эротическое турне всех пытавшихся его образумить, как потом фактически прыгнул на свою Хонду и, вдавив газ, проехал с десяток метров на заднем колесе. Огни города как-то быстро остались позади, и полоски дорожной разметки с размеренностью метронома отсчитывали километры пыльного асфальта. Вадим не любил рисковать понапрасну и ночью никогда не гонял излишне быстро, но в ту ночь, как будто что-то заклинило в нем. - Что за чёрт, - ругал он всех и себя в том числе. – Что за детский сад!? Какого лешего вообще произошло!? Все из-за этих баб, не иначе! Как бабы, так все через жопу! И Валька эта – чертова кукла! И от этой тихой ругани все внутри у Вадима начинало закипать. Тело все сильнее прижималось к байку, а рука, как будто без ведома хозяина доворачивала газ. - Чертова Валька, скотина безрогая, - бурчал Роман. – Сколько обломов у меня с ней случилось! И ведь ни разу чтобы сама не кончила! А тут затолдычила «не буду – не буду», видите ли, макияж, помада, тушь… Зараза… Вадим где-то на окраинах души понимал, что Валька тут совершенно не причем, но его грызла какая-то вселенская обида, и кроме несчастной, в общем-то, в сексе Вальки никого для средоточения негатива не находилось. - Только ты меня всегда понимаешь и никогда не подводишь, Хоньдя, - погладил он украдкой локтем бак мотоцикла. – Только тебе я могу доверить свои мысли, свою радость, да и свою жизнь. Даже не знаю, девочка моя, как я до тебя жил… * Поворот надвигался с неотвратимостью гранитного утеса. И ведь Вадим знал этот кусок трассы, как свои пять пальцев. Тут просто не было НИКАКОГО поворота! Его не то чтобы не могло быть, его просто НЕ БЫЛО. Но поворот был, он четко вырисовывался дорожной разметкой, облитой мертвенным светом почти полной луны. И поворот был откровенно дерьмовый. Траектория была аховая, контруклон отсутствовал, как класс, да и покрытие было, похоже, подразбитое. Все эти подробности глаза и сознание Вадим вычислили за доли секунды, обработали возможные варианты действий и сразу все их забраковали. Ни свис, ни наклон, ни срезание угла… все шло к печальному финалу. - Ну и черт с вами всеми, - подумал Вадим зло. – На тебя уповаю, моя девочка, моя беленькая Хоньдя… Вжавшись в корпус, Вадим начал наклонять мотоцикл, который по всем правилам жанра должен был сорваться в пологое скольжение. Скольжение сначала начнет слизывать пластик защиты на снаряге, потом дугу, защищающую двигатель, затем придет черед руля, а тогда уже вертящийся, как волчок, мотоцикл с байкером улетят в кювет и только богиня судьбы с игральными костями в руках знает, какие цифры выпадут игроку на жизнь по имени Вадим. Хруст ломающегося покрытия, сопровождающийся резкими хлопками и скрипами, цокот разбрасываемого гравия, противный визг резины, приправленный довольно отвратительным запахом гари, оживший руль, рвущийся из рук, как испуганный зверек, тусклая желтая вспышка где-то позади, переплывшая в мрачное красное свечение. Все тело Вадима вдруг как будто ударило электрическим разрядом, бросило сначала в могильный холод, затем в липкий жар, выбивший во всем теле крупные капли пота, которые вопреки защитной прокладке шлема тут же скатились в глаза. Мотоцикл обо что-то стукнуло днищем, он подпрыгнул и, пролетев несколько долгих секунд, принял на амортизаторы ощутимый удар. В следующее мгновение перед молодым человеком оказалась ровная трасса. Судорожно вильнув от неожиданности на дороге, Вадим выровнялся и сбросил скорость, пустив чуть позднее в ход тормоза, развернувшие мотоцикл на все сто восемьдесят градусов. Поворот никуда не делся. НО! Дорожное покрытие в месте поворота было вздыблено и фактически разорвано пополам. Внешняя его часть у самого поворота была скомкана и сложена волнами, как половая дорожка, и все это освещалось тусклым алым светом горевшего дымным красно-желтым пламенем асфальта. - Ты не уходи, ладно, - зачем-то сказал Вадим Хонде, трясущимися руками выключая зажигание. – Я просто хочу убедиться, что не сошел с ума. Ладно, девочка моя. Я туда и обратно, ты не бойся, хорошо? Непослушные пальцы с трудом справились с застежками шлема. На плохо гнущихся, мелко трясущихся ногах наш герой шел к чёртовому повороту, и лицо его постепенно набирало красный свет, как это обычно бывает у сидящего перед углями костра человека. Нет, ему не померещилось, и поворот не исчез, да и дорожное покрытие так и лежало собранной дорожкой, только вот горел асфальт не сам по себе. В месте разрыва дорожного полотна образовалась неширокая щель, может быть всего с колесо мотоцикла шириной, и из щели этой вверх вырывались тоненькие длинные языки огня. У Вадима возникла мысль остановиться, вернуться к мотоциклу и уехать отсюда, но какое-то противоестественное любопытство тянуло его вперед. И он, остановившись в полуметре от трещины, посмотрел в бездну, и бездна, ухмыльнувшись языками красно-желтого пламени, заглянула в него. Вадим не мог потом вспомнить, сколько длилась связь взглядов, просто в какой-то момент его отпустило, и он услышал в голове отголоски чьих-то мыслей, складывающихся в слова: - Благодари свою преданную железную подругу… И… И никогда не поминай ЕГО в Хэллоуин… * То, как он еле полз до ближайшего небольшого курортного городка, на языке байкеров, имело четкое название «тошнить». Тело было ватным, мысли путанными, а язык уподобился наждачке. И только от Хонды шло какое-то уютное тепло, а Вадима постоянно не покидало призрачное чувство, что кто-то «греет» спину, охватив его грудь руками… Мест в гостиницах в этот предмертвый сезон было навалом, а ехать куда-то Вадим был просто не в состоянии. Лязгнули застежки шлема, и прохладный осенний ветерок пробежался по лицу Вадима. Наш герой, не стесняясь любопытных взглядов, встал перед мотоциклом на колено. - Спасибо тебе, моя девочка, - поцеловал он белый бензобак, разрисованный мелкими розовыми цветочками сакуры. – Я не знаю, что ты продала за меня тем, о ком нельзя думать в Хэллоуин, но я тебе за это благодарен. Нет. Я просто тебя люблю… * В баре при гостинице было не слишком людно, местная группа играла неплохой рок, да и виски было вполне себе сносным. Танцопл мельтешил бьющимися в экстазе танца телами и подмигивал Вадиму своими разноцветными глазами прожекторов. Танцевать нашему герою совершенно не хотелось, а голова была занята странными, совершенно отстраненными и какими-то тягучими мыслями. Виски, перемеженное с дольками яблока, ложилось исключительно красиво на истерзанную случившимися событиями душу. Но чего-то все равно не хватало. Чего-то совсем незначительного, а может, наоборот глобального, Вадим не мог в тот момент понять. Просто его не ОТПУСКАЛО. - Бабу тебе надо, батенька, - проперхала какая-то пьяная вдрызг морда, сально улыбнувшись, и в следующий момент была утащена друзьями в гущу танцпола. - Хорошо бы, - посмотрел Вадим на раскрашенный световыми пятнами потолок. - Хочешь, потанцуем? – услышал он где-то за спиной приятный и непривычно низкий женский голос, в котором некоторые звуки перекатывались, как будто рядом урчала кошка. Вадим медленно повернул голову и начал осмотр снизу. Так просто было удобнее. Девушка была обута в мотоциклетные боты, одета в светлый, скорее всего, белый или бежевый спортивный костюм, поверх которого была накинута куртка от мотоциклетной снаряги, разрисованная кровавыми разводами. Шея незнакомки была замотана, видимо, окровавленным по сценарию наряда бинтом, а посреди бинтов на цепочке, напоминающей уменьшенную мотоциклетную, висел мотоциклетный же ключ с брелком. Волосы с одной стороны изображали вставшую от крови колом чёлку, а на другой щеке была довольно натуральная аппликация распоротой до мяса кожи. Из глаз незнакомки «стекали» кровавые слёзы. - С такой милашкой? – немного криво улыбнулся молодой человек. – Да с радостью! Группа в тот момент пиликала что-то невнятное, и танцпол был практически пуст. Вадим еще подумал, что сейчас, как на зло, музыкальные упыри влупят что-то быстрое, намекая на денежно-спонсорское внимание. Но, скорее всего, увидев, стоящую практически в центре парочку, они заиграли какой-то рок-блюз. Девушка, которая была почти на две головы ниже Вадима, уверенно положила руки ему на шею и легонько потянула нашего героя к себе. - Вадим, - сказал он ей в ухо, нагнувшись, и так же уверенно обнял за талию. - Мое имя вряд ли у тебя получится выговорить с первого раза, там много всяких букв и цифр, - прошептала она в ответ на ухо нашему герою. – Можешь звать меня Хони… - Как мёд? – уточнил Вадим, коснувшись губами ушка девушки. - Пусть будет мед, - согласилась она, провокационно лизнув его в шею. Они танцевали сначала пару медленных танцев, потом корчились в пароксизме быстрого ритма, дурачились под откровенный рок и даже попытались изобразить что-то в стиле танго. Вадим, наконец, хорошо рассмотрел глаза своей новой знакомой. Они были слегка раскосыми и необычайно темными, в них, как в зеркале, постоянно отражались огни дискотечных прожекторов, но Вадим почему-то постоянно ловил себя на том, что там, в их глубине, слишком часто играет красный отсвет. Ростом Хони была ниже молодого человека, но мотоботы и потрясающая гибкость с пластикой движений практически сводили на нет возможные неудобства. Вообще, эта парочка шла друг к другу сходным одеянием, ритмом движений, да и темпераментом. И, самое главное, Вадим чувствовал, что его начало ОТПУСКАТЬ. - Ты с компанией? – спросил Вадим. - Можешь считать, что нет, - улыбнулась она ему, откинув голову. - Никто не будет тебя искать, если я украду? – закинул он удочку. - А зачем? – подмигнула девушка в ответ. - Любишь Хэллоуин? – сделал он «страшные» глаза. - Я им просто живу-у-у-у-у… - ответила девушка, скосив глаза, как по ее мнению должен был сделать мертвец. Потом они устали и сидели за столиком, потягивая сок. Затем опять танцевали и гуляли на заднем дворе ресторанчика. Вадим все чаще ловил себя на том, что сильно хочет Хони и одновременно как-то робеет при мысли сказать ей об этом. Их язык тел все яснее и яснее обозначал смысл происходящего, но нужные слова пока так и не были сказаны. И когда они пошли обратно в зал, Хони резко остановилась, повернулась к Вадиму и, положив ему руки на шею, сказала: - Ночь кор-р-р-ротка, мой волш-ш-ш-шебный демон, ты ж-ж-ж-же не хочеш-ш-ш-шь потом кус-с-с-сать, как и я, губы об упущ-щ-щ-щенном? * Они не кусали губы, а делали все, чтобы этого не случилось утром. И был номер, и была постель, и были в беспорядке брошенные у постели вещи, и были двое, и с ними была ночь, и была это не просто ночь, а НОЧЬ ХЭЛЛОУИНА. И Вадим старался, забыв о себе, отдать все, что только сможет Хони, а Хони, как будто знала какой-то секрет и делала так, как больше всего нравилось Вадиму. И в момент, когда она закусывала от прилива чувств губу и, вытянувшись в струнку, закрывала глаза, Вадиму казалось, что за ее закрытыми веками гуляют всполохи красно-желтого огня. И ему в тот момент было глубоко наплевать на все проблемы подлунного мира, потому что у него еще никогда не было такой женщины, звучавшей с ним в унисон, как будто кто-то специально настроил их души, как узлы хорошего мотоцикла, друг на друга. - Да и черт с ними всеми, будь она хоть адским демоном, - прошептал Вадим, глядя на мелко дрожащие веки девушки. Хони, порывисто выдохнув, упала к нему на грудь, окатив волной темных, почти черных волос и до его слуха донеслось еле слышное: - Никогда не поминай ЕГО в Хэллоуин… Вадим довольно резко повернул девушку к себе, но на ее лице играла только безмятежная улыбка. Хони спала. Вадим же в те оставшиеся предрассветные часы заснуть так и не смог. Не смог он и найти в себе силы разбудить спящую девушку, хоть вполне чувствовал в себе желание продолжить ночное приключение. Он просто лежал рядом с Хони и смотрел на очерченный заходящей луной профиль. За окном светало, Вадим потянулся и подошел к окну. Его немного рассеянный взгляд скользнул раз-другой по двору, вызвав какую-то неосознанную тревогу. - Хонда, - вдруг понял он. На гостиничной стоянке не было его байка. В полголоса чертыхаясь, Вадим натянул штаны с футболкой и босиком выскочил в коридор. Пролеты лестницы проскользнули, как прикроватный коврик, Вадим, озадачив портье, выскочил во двор. Хонда стояла на том же месте, где он ее оставил вчера. Испустив шумный вздох облегчения, Вадим плюхнулся на бордюр. - Что-то случилось? – осторожно спросил портье. - Сон, просто дурной сон, - улыбнулся наш герой, добавив. – Нет, вот «сон» как раз был отменным, просто проснулся неудачно. Наверх Вадим плелся еле-еле, томно предвкушая зрелище вольготно и чертовски эротично раскинувшейся по постели Хони. Но, чуть приоткрыв дверь, молодой человек все понял. Он понял, что опоздал. Щемящая грусть потери зацепила что-то внутри, заставив замереть его у приоткрытой двери. Вадим вздохнул, и через три удара сердца осознал, что все так и должно было быть. Грусть от этого не ушла, а просто истончилась до размера легкой горечи. Вадим уверенно открыл дверь. Пустая скомканная постель еще хранила очертания девушки, но ни ее, ни вещей в номере уже не было. Он не стал искать ночную гостью и спрашивать портье о покинувшей его номер девушке, осознавая, что это глупо. Молодой человек просто сел на еще теплую от ее тела постель, взял в руки подушку и вдохнул уже растворяющийся запах. Вадим не помнил, сколько сидел так, просто в какой-то момент он осознал, что уже пора. И, разбирая свои раскиданные ночью вещи, наткнулся на ключ с брелком, висевший на тонкой, миниатюрной, практически мотоциклетной цепочке. Ключ при свете нарождающегося утра был до боли знаком. Вадим, судорожно охлопав карманы, выловил ключ от Хонды и приложил к тому, что был на цепочке. Ключи совпали, как братья-близнецы. - Хони, - произнес он. – Хонда… Черт! Не мёд, не МЁД! - Никогда не поминай ЕГО в Хэллоуин… - как будто прошелестели занавески, вскинувшись на сквозняке… Это сообщение отредактировал waif-cat - 16-11-2012 - 09:41 |
||||
| waif-cat Свободен |
16-11-2012 - 21:27 Рассказ был написан, как стёб на одной из страничек, просто так, от реально нечего делать перед окончанием рабочего дня. Стёб был на чьи-то воспоминания. Чьи они, понятия не имею, привожу ниже без автора, если найдется, пусть пискнет, вставлю его имя. ***** Рассказывает Надя, учительница, 27 лет: «Однажды я поссорилась с мужем, на работе нагрузили дополнительными уроками, и вдобавок началась простуда. Просто руки опустились. Я вспомнила про симорон. Села и записала то, что есть: «Я та, что сидит одна у серого окошка и грустит«. Стала думать, в кого бы мне переименоваться. Это должно прийти само, буквально из воздуха, и быть веселым и неожиданным. Оглянулась. На стене висел календарь с толстой рыжей кошкой. Я тут же сказала: «Я рыжая кошка в шляпке, которая поет о любви и ловит солнечных зайчиков«. Повторила про себя раза три. Нравится! Сама не заметила, как начала с песнями убирать на кухне, а пока пела – прошла простуда. Вечером позвонила завуч и сказала, что дополнительные уроки будет вести другая учительница. «Действительно, – подумала я, – не доверять же вести учебный процесс рыжей кошке, да еще поющей о любви». Пока смеялась этой мысли, пришел муж с конфетами. Мириться». ***** Симорон Константин Хвостополосатов. Жил был кот, который был просто кот, и ему было глубоко фиолетово на все проблемы мира. Он трескал сметану, глазел из окна на последние падающие листья, шлялся по крышам, охотился от нечего делать на воробьев и был охочь до кошек. Однажды от нечего делать от залез в оставленный хозяйкой включенный комп и наткнулся на написанное там странное слово. - Симорон, - прочитал кот. Слово звучало как всегда придурошно, как все слова, которые люди говорят друг другу. Ну сами подумайте, вот слово "здравствуйте". Да от зевоты можно помереть, пока его в уме сложишь, не то что скажешь. Или "менеджер". Тьфу, драный лапоть, так и хочется при мысли о нем содрать со стены обои. Другое дело "Кыс, кыс, кыс, молоко налила..." Вот это другое дело, это молоко. Слово-то какое жирное даже по слуху. - Симорон, - еще раз попробовал мысленно ассоциировать слово кот. - Фигня какая-то. Но фигня о чем-то нахально мурлыкала коту, напоминая то ли Симку, белую кошку со второго подъезда, то ли всегда слегка беременную Мурку с подвала. - Ну так и есть, опять какая-то магическая шняга с применением кошек, - подумал кот. Хозяйка кота была дамочка не столько одинокая, сколько не готовая отдаться целиком какому-то одному коту, тьфу ты, "мусчине". Слово-то какое... Даже в мыслях звучит, как будто когтем по стеклу. И вот хозяйка иной раз пыталась гадать на этих самых мусчин, тьфу еще раз на слово это. Особенно часто случалось это после бутылки вина, тоже гадость еще та, нет бы сливки лакать, ведь может, когда захочет. И когда кот в неосторожности попадался под руку в момент гадания, он становился главным гадальным магическим атрибутом, который хозяйка называла "мягкий фетиш", вешала на шею и какое-то время, мурлыкая, танцевала с таким "шарфом". Кот, будя разумной скотиной, никогда не мешал хозяйке в ритуальных танцах, за что всегда был любим на кухне. - Симорон, - опять попробовал кот. – Нет, не колбасит. Кот подумал, что просто не правильно его готовит, и в заклинании есть какой-то «мягкий фетиш». Прочитав с трудом отловленные в кучу непослушные буквы, кот понял суть процесса. У людей было все через заднюю сигнальную систему, но уж очень сильно хотелось увидеть, что там за новая кошка была запрятана под этим самым симороном. «Я – толстый серый кот, лениво лежащий на подоконнике и ловящий лапой еще более ленивую осеннюю муху», - набрал кот на клавиатуре. Вроде все было по шаблону. - Чего там еще про симоронию было, - почесал кот за ухом. – А… Вот, про училку что-то. К чему тут училка? Хотя, может, это как раз ее кошка. Надо все делать по заднее-сигнальному человеческому образцу. « Я – та, что сидит одна у серого окошка и грустит», - старательно набрал кот на клавиатуре. По рецепту опять же людей попробовал зараз повторить всю фразу. Чудные квадратные человеческие слова плохо размещались на кошачьем языке, постоянно норовя соскочить. Но кот сильно хотел увидеть симороновую кошку и старательно повторял. Уснул он прямо на компьютерном столике где-то в середине третьего прохода смешной фразы… Грустная учительница младших классов Надя где-то двадцати пяти лет с хвостиком приблизительно в два года проснулась за компьютерным столом от саднящего горла. С некоторым недоумением она осмотрела красными полосками отлежанные руки и, подумав, как же тогда выглядит лицо, вспомнила, что противная завучиха напихала ей дополнительных уроков. Настроение окончательно упало, когда она вспомнила, что ко всему тому еще и поругалась с мужем. Немного всплакнув перед зеркалом о своей печальной бабьей судьбе, пока красила губы и подводила стрелки на глазах, она засобиралась в школу, вести ненавистные и практически бесплатные дополнительные уроки. Уже перед выходом из дома она увидела до сих пор включенный экран компьютера. - Надо выключить, - понуро подумала Надя, сбрасывая с ровных красивых ножек незастегнутые полусапожки. Рука потянулась к кнопке «пуск», когда глаза наткнулись на незнакомое слово. - Симорон, - прочитала Надя, задумавшись, - нет, не знаю. Рука несколько раз клацнула по мышке, обрывая страдания оболочки «Виндоуз», и история пошла другим путем… |
||||
| waif-cat Свободен |
18-01-2013 - 11:54 Просто рассказ из реальной жизни одного человека. Немного доработан мной, но суть не изменена. Страшилка. Константин Хвостополосатов. История эта происходила в эпоху матерого, но еще не махрового Совка, у руля которого еще не сидели целующиеся в засос дядьки с кустистыми бровями и легендарными анекдотами про «сиськи-масиськи и сосиськи сраные». Кое-кто из молодого поколения удивится, но и тогда люди умудрялись жить даже без важнейших в мире вещей, таких как компьютер и интеренет. Женщины модничали и сплетничали, мужчины курили табак и пили водку, а дети, как и положено, играли во дворах и ходили в школу. Только вот в школу они ходили исключительно в школьной форме, сидели за массивными партами с откидными крышками и писали перьевыми ручками, к которым обязательно прилагалась модная чернильница-непроливайка. И хоть поддерживать связь с близкими без интерента было сложнее, люди жили дружнее. Наверное, им просто некуда было девать время, которое современный человек может достойно просидеть за компьютером, вот они и сбивались в большие и мелкие компании, которые гуляли по достопримечательностям, ходили в кино и гоняли чаи по вечерам, регулярно забегая без приглашения к соседям в гости. Вот и в тот во всех отношениях обычный вечер на кухне, главным украшением которой по праву можно было считать голую лампочку, заседала за чаепитием обычная для тех времен компания. Процессом руководила дородная бабушка Анна. Кроме нее на заседании чайной компании присутствовали дедушка Иван, их внучка Галочка и ее подружки, которые жили в одном подъезде: Ниночка и Валечка. Темнело зимой рано, и в довольно таки непозднее время свет электрической лампочки, отраженный стеклом, отгораживал уютное тепло дома от студеной темноты. Там, в темноте, для собравшихся за столом детей обитал холод и всякие страшные страшности, а на кухне было тепло, мерно побулькивал едва кипящий чайник, и бабушка Анна собирала на стол. Возможно именно в этот раз, среди обычных за чаем хлеба с маслом могли появиться смешные баранки, твердые, как камень, но сладкие пряники или даже конфеты-леденцы. - Ох, что-то выпить хочется, - сказал как бы в окно дед Иван и поглядел украдкой на бабушку. - Будя тебе, охламон, - не оборачиваясь, ответила ему бабушка Анна. – И так косой пришел, и как тебя такого терпят-то в сторожах? - Эх, женщина, не понять тебе широкой мужской души, - попытался воззвать дед к женской душе. - Конечно, не понять, - буркнула бабушка, - эдак и спиться от понятия не долго. Подобная тихая перепалка была обычной, и подружки тихо хихикали, перемигиваясь со смеющимся в усы дедом Иваном, да пытались отнять друг у друга новую белую керамическую чашку с голубыми цветочками. Но вот заварка настоялась, причитающиеся чайные атрибуты заняли место на столе, и началось таинство. Бабушка Анна разливала по кружкам темную, почти черную заварку, которая довольно резко пахла травой, немного деревом и прелью, а дед Иван доливал следом кипятка. Подружки тут же хватали куски слегка голубого колотого сахара, бросали в кружки и начинали мешать. Сахар растворялся долго, и девчонки с большим удовольствием пососали бы эти голубоватые кусочки, но бабушка Анна придерживалась строгого порядка. По ее мнению сахар должен был быть в чашке, а не во рту. Вот под это мерное позвякивение ложек и открывалось, собственно, таинство чаепития. Разговоры начинались практически всегда непоседливыми девчатами. Вот и сейчас девочка Верочка начала, хитро поглядывая на пробующего чай деда Ивана: - Деда Иван, а Вам не страшно ночью склад охранять? - А чего там страшного? – подмигнул ей дед Иван, - мешки да ящики, разве крыса где прошмыгнет, да еще холодно, когда обход делать надо. Эх, выпить-то как хочется… - Так и пей вона, - указала глазами на чай бабушка Анна, - кто отбирает-то? - Ой, девочки, а мне вчера папа рассказывал такую страшилку вечером, - попыталась заинтриговать товарок девочка Верочка. – Вот хотите расскажу? Слушайте. В одной семье папа стал большим начальником. И вот ему сразу же выделили машину. - Ну так и сразу, - не удержалась девочка Галочка. - Ну не мешай, - обиженно махнула на нее рукой девочка Верочка. – Дали! А дали ее сразу потому, что никто не хотел ее больше брать. Это была новая черная «Волга», но даже на такой красивой машине ни один шофер не хотел работать. Папа, который большой начальник, конечно, удивлялся, а потом сговорился с соседом, который работал водителем грузовика на заготовительной базе, и взял его на работу шофером. И вот поехали они на следующий вечер с шофером на стройку, посмотреть за порядком. Приехали, вот, и пошел папа смотреть стройку, а сосед его, который шофер, в машине остался. Папа посмотрел все на стройке, раздал указания и вернулся, как темнеть начало, а шофер-то сидит за рулем весь мертвый. Позвал папа народ со стройки, вытянули они шофера, а у него ни ног, ни рук нет, и крови в машине нет ни капли. Поудивлялся народ страшному случаю, да и разошелся спать, а шофера милиция увезла. Папа тогда остался ночевать в общежитии. На следующий день один из водителей со стройки согласился отвезти папу домой. Пока ехали, сговорились они, что он будет у него шофером. Папа немного боялся за нового шофера, но вот они день отработали, два отработали, все нормально, и папа забыл про случай. И вот поехали они как-то опять на другую стройку и опять под вечер уже. Папа-то пошел по делам начальственным, да как начало темнеть, вспомнил про случай с шофером. И вот показалось ему в тот момент, что кричит кто-то сдавленно. Он кликнул с собой пару строителей, да побежал к машине. Прибегают они и видят, что шофер свисает на землю из машины, дверца открыта, он весь внутри, только голова наружу торчит и мычит как-то тихо, да рука одна за дверь хватается. В полумраке сразу не поняли, что творится, видят только, что шофер дергается и что-то ему плохо. Ну схватили его рабочие с папой вытянуть, да посмотреть чем ему помочь можно. Вот они его потянули, а он не выходит, как будто кто-то его назад в машину тянет. Они еще тянут, а он не выходит. Строители хотели другую дверцу в машине открыть, а она не открывается. Тут кто-то еще притащил лампу керосиновую, глядь в машину, а у нее руля нет, а вместо него такие штуки, как у осьминогов, окрутили ноги и руки шофера. Испугался народ, да и отпустил шофера, он-то и начал опять в машину затягиваться. Да кто-то из строителей притащил от пожарного щита топор и давай рубить машину по чем попало. Рубят, искры от машины летят, дым идет, откуда-то от мотора шипит кто-то. Страх, да и только. Шофера вытащили, да от машины все убежали. Шофер пришел в себя и рассказал, что как солнце стало садиться, тут отовсюду в машине и полезли эти штуки осьминожьи, его окрутили, и стало ему холодно. Он кричать хотел, а не может, хорошо дверка в тот момент была открыта, он вылезти хотел, да не пускает, хорошо папа-начальник про него вспомнил. Утром пошли люди смотреть на машину, которую по вечеру топором изрубили. Пришли, а машина целехонька, ни царапины, блестит вся, как будто только ее выкрасили. Не знаю, как ее обратно везли, никто за руль не хотел, только говорят, что стоит она опять в гараже, и никто ее не берет. - Сжечь ее надо было, - сказала девочка Галочка. - Или трактором задавить, - добавила девочка Ниночка. - Ага, сжечь, - ехидно ответила девочка Верочка. – Машина-то казенная, поди. Сожги ее, так в милицию быстренько заберут. А кто там поверит, что она шофера ела. Кстати, шофер-то умер потом, врачи сказали, что ему что-то приснилось, и он от страху помер. - Врут, - не согласилась девочка Галочка. - Деда Иван, ну скажи им, что можно помереть от страха, - обиделась девочка Верочка. - Можно, - подержал ее важно дед Иван. – Я вот вам другую страшилку расскажу, коли не забоитесь потом домой идти. Девочки дружно возжелали, даже на стульях подпрыгивать стали, дед Иван страшилки всегда забавные рассказывал и совсем не страшные. - Дело сразу после войны было, - начал дед Иван. – Бедно тогда жили, всего мало было, есть досыта не все могли. Дети не то, что конфет-пряников, сахара не видели. И вот однажды пошли несколько пострелят ловить рыбу на речку. Утро едва проклевываться стало, они накопали червей и вдоль реки к рыбному месту тихо идут. Тихо-то тихо, а говорят один ляд. А говорят, понятное дело, о еде. Кто бы из них что съел. Один картошки горячей, другой хлеба с маслом, третий леденец. Ну так за разговорами и пришли к речке, сели ловят. Клев был слабый, не то что на жареху, на уху еле получалось. Ребята пригорюнились, примолкли. И тут вдруг у одного как потянет поплавок. Он цмык, а там как забарахтается. Ну все, подумали ребята, рыба крупная взялась, достать и всем хватит. Они и так и эдак, и вдруг из воды показалась такая черная рука, вся гнилая, с длинными ногтями. И держала та рука кружку алюминиевую, за которую крючок удочки зацепился. Ребята испугались, понятное дело, едва светает, а тут такое. Все кинули и деру. Дома рассказали, а никто не верит. Днем, значит, вернулись за удочками, все же ценная штука. Удочки все на месте, где бросили, а та, что кружку поймала, в воде закинута. Вытащили ее, а на крючке кружка. Кружка и кружка, днем-то уже не страшно. И ребята-то сами уже не уверены, что рука была. Ну прицепилась кружка, ну зацепилась, поди за корягу какую, вещь-то полезная. А что кружка на странность чистая, как будто только купленная, никто не удивился, позавидовали тому, кто ее подцепил, да и пошли по домам. Дома уже мальчики рассмотрели кружку внимательно и нашли на донышке немецкого орла со свастикой, какие-то цифры и буквы еще там вытиснуты были. А с другой стороны на дне внутри кружки еще несколько слов было аккуратно выцарапано. Ребята все старательно переписали, да узнали у учителки, что надпись на русском обозначает «всегда сладко». Посмеялись, значит, и забыли, а кружку у ведра с водой поставили. И вот уже про нее и думать перестали, пользуются, как воды куда налить надо. Да вдруг случилась оказия, собралось много народу, сели чай пить, а кружек не хватает. Ну пострелец и вспомнил про кружку, да себе и взял. Налили чай всем, а сахар забыли, пока несли, да всем раздавали, мальчонка-то чай, что в кружке был, и отпил, а он сладкий, да такой, как будто в него все пять кусков покладено, ну прямо как тот парнишка всегда хотел. Он удивился, конечно, да никому не сказал. Повадился чаевать с той кружкой. Нальет холодной воды, так она остается просто водой, нальет кипятка – сладкий, причем сколько кусков в него задумает, столь сладко и становится. Только радость та недолго длилась. Начало хлопца где-то через месяц нести поносом. И день несет и ночь несет, прямо с горшка не слазит, врачей тогда мало было, да и те понять ничего не могут. Вот он как-то в сердцах кружку в окно и выкинул, а на утро все, как рукой сняло. Ну обрадовались все, а парень-то не сразу про кружку вспомнил, отсыпался. А как пришел в себя, скорее на улицу, все под окнами обшарил, а кружки-то и нет. Ну порасстраивался, конечно, да и забыл. Хотя, с тех пор, как на горшок сядет, так во рту сладко станет, аж до тошноты. А тут через месяц, почитай, опять беда. Дружочек, с которым на рыбалку ходили, слег. Пошел мальчонка к другу, а тот с горшка не слазит уже второй день. Тот его и спрашивает: «Всегда сладко?» Тут они поняли, в чем дело. Как раз печка топилась, вот они тут кружку в печь и бросили. Сначала кружка раскаляться стала, а как плавиться начала, так посыпалась из печи немецкая речь злобная, да громкая. Ребята испугались, да дверку прикрыли. А на следующий день, как золу выгребали, нашли кое-что. Не сгорела кружка, хоть и была из алюминия, а сплавилась в какой-то знак, сильно на кукиш похожий. Выкинули от греха его в реку. С тех пор у пострадавшего мальца сладко во рту во время горшочных дел перестало быть. Эх, жаль нет кружки, которая бы по желанию воду в водку перекидывала… - Ну надо же, - девочка Валечка даже вздохнула. - Да ну ее, такую кружку, - махнула девочка Галочка ручкой. - Тьфу, охальник, ну кто о чем, а ты к столу о сортире или о водке, - пожурила деда бабушка Анна. – Я вот сейчас другую страшилку расскажу. Получил как-то один непутевый мужик комнату в коммуналке. Ну обычная такая комната, только жить там никто не хотел. А все потому, что каждое утро на столе посреди квартиры появлялась пустая бутылка с под водки. Ну подумал мужик, что пустая бутылка не сильно-то и большая проблема, выкидывал ее мужик, да плевался по тихому. Да вот только бутылка опять по утру опять на месте оказывалась. И ночь как-то дежурил, чтоб изловить ее, да не вытерпел и уснул, так утром опять бутылка тут, как тут. И, вроде, ничего страшного не случалось, пока он не решил с друзьями такими же непутевыми выпить по вечеру. Выпили крепко, аж стол пустыми бутылками заставлен был с горкой. Ночью просыпается мужик от того, что кто-то его душит. Открывает глаза, а это пустая бутылка стоит у него на груди и смотрит на него пустым горлышком, согнув его. Как открыл мужик глаза, так она и говорит ему: «Отдай водку, окаянный, моя она». Говорит и тянет к нему такие черные руки, похожие на ленты. Мужик хотел бутылку скинуть, да руки не слушают его, закричать хотел, а изо рта одно бульканье, да черная вода льется. Повезло ему, петухи пропели, бутылка стала обычной, да и упала на пол. С тех пор мужик пить перестал, бутылка ночью не лезла к нему, хоть каждое утро и была опять на столе, а как за ум взялся, да работать стал крепко, так она вообще сгинула. -Да ладно тебе, Нюрка, ну что тебя постоянно грызет-то, - усмехнулся дед. – Хочет человек выпить после трудовой смены, что в том дурного? - Да устала я от твоей косой морды, - шлепнула бабушка, шутя, деда полотенцем. - Ой, вредная душа, - замахал руками дед. – Пойду-ка я выйду, а то надобность покурить приперла. Не было деда совсем немного. Никто даже следующий рассказ начать не успел, как в коридоре раздался грохот, что-то упало, и послышался то ли удивленный, то ли испуганный голос деда. Бабушка выскочила в коридор, а за ней и слегка испуганные девочки. Немного повозившись, бабушка нашла выключатель, и неяркий желтоватый свет залил прихожую. У открытой двери в туалет стоял, согнувшись, дед Иван. Он кашлял и отплевывался, ругаясь. Плевки его были какими-то сине-черными, а вся исподняя рубаха, в которой он сидел на кухне, была залита такого же цвета потеками, сине-черным оказался и подбородок с шеей. Девчата испуганно пискнули и пулей кинулись на кухню, а в прихожке начало разгораться действо, которое для деда было, скорее всего, трагедией… Как бы не угадывали девочки, сидящие на кухне, что за страшилка приключилась с дедом, все оказалось банально. Дед был традиционно гоним бабушкой в плане выпивки. И случалось это не потому, что бабушка не принимала этого, просто дед действительно частенько возлиял на работе, приходя домой в весьма косом состоянии. По этой причине они с бабушкой играли в некую игру. Она всеми путями пить ему дома не давала, а он всеми правдами и неправдами старался это сделать. Так приключилось и в этот раз. Дед, вернувшись с дежурства, принес бутылку водки. И, зная, что конфискуют, спрятал ее в туалете за унитазом в надежде по-тихому ее ополовинить, а если повезет, так и опорожнить. И вот, выскочив покурить на балкон, дед втихаря прокрался в туалет и, не зажигая света, чтобы не привлекать внимание, нащупал заветный сосуд. Сосуд, понятное дело, был уже открыт и слегка пригублен по приходу домой, так что проблемы с открытием в темноте опали. И только как следует хлебнув, дед понял, что что-то пошло не так, и он пал жертвой какого-то обмана. Как потом выяснилось, за туалетом стояла еще одна бутылка, в которой были разведены чернила для девочки Галочки. Ее-то содержимое и испробовал дед в темноте, перепутав бутылки. |
||||
| waif-cat Свободен |
19-08-2013 - 14:16 История правдива до безобразия. Явки, имена, пароли изменены. Все совпадения могут рассматриваться лишь, как повод познакомиться. ***** БАНЯ. Константин Хвостополосатов Баня для русского человека всегда являлась неким синонимом слова «фетиш». Он, то есть фетиш, конечно, мог не всегда совпадать с канонами русского банестроения, но и всякие сауны с турецкими парными у исконно русского человека вызывали в душе ассоциации именно со словом «баня». В последнее время все как-то чаще слово «баня» стало слипаться с термином «секс», что само по себе чрезвычайно неправильно. Ну да не суди, и не будешь судим. Большинство же нормальных людей секс в бане рассматривают разве что, как в той рекламе, заманухой для массовости посещаемости. Так. А теперь о наших образных баранах. Руслан был не то чтобы другом Вовчика, но они довольно часто общались и состояли почти соседями, хоть их приусадебные участки и были разделены дорогой и небольшим пустырем. В общем-то, с небольшой натяжкой можно сказать, что эти люди приятельствовали семьями, потому что Ирина и Марина, вернее наоборот, были женами наших героев и тоже довольно неплохо знали друг друга, общаясь по разным оказиям. Суббота могла бы случиться приятной, расслабушной, возможно, нудной, но ей суждено было стать необычной. - Вовэн, слушай, ты же говорил, что когда-то сваркой занимался? – неуверенно спросил заглянувший на огонек Руслан. - Да есть такое дело, - ответил Вован, как обычно улыбнувшись дежурно-застенчиво. – Тебе что-то сломать или починить? - Да это… - замялся Руслан. – У меня ж баня, ну ты в курсе… Я ее уже вроде сделал, осталось только печку. Что-то я думал так, да сяк. Мне кажется, можно просто буржуйку сварить, а то сколько еще ждать. - Да вопрос-то дохлый, - продолжал улыбаться Вован. – Есть из чего варить-то? Там металл потолще нужно, сам понимаешь, ты на нее будешь водой лить, коррозия там и прочие траблы. - Да все есть, - облегченно выдохнул Руслан. - Тогда «ой», - усмехнулся Вован. – Сейчас жене скажу, только сварку сам попрешь, тебе она, что лосю вязанка дров. - Заметано, - ударил по рукам Руслан. Нужно сказать, что Руслан был действительно еще тем «лосем». При росте «под два» он имел солидное пузейко и руки, что у некоторых могли бы в толщину вполне заменить ноги. При всей своей габаритности человеком Руслан являлся весьма подвижным и энергичным. * Процесс шел весело, чему несказанно помогало прохладное пиво. - Рус, вот я не пойму, зачем ты такую здоровую печку решил сделать? – все удивлялся Вован, осматривая свежее творение своих рук. – У тебя баня такая, что ты, да я туда влезем, ну мож еще твоя Маринка на руки. И такая печище? - Пусть, - радостно потирал Руслан руки. – Зато греться станет быстро и тепло держаться будет, плита же чугунная сверху прикручена. - Ну тебе виднее, конечно, - согласился Вован, - хотя, я бы лучше чуть меньше печку и чуть больше полок сделал. Через две пивные баклажки печку собрали, довели до ума, перекантовали в баню и водрузили на штатное место. Еще через баклажку Руслан споро закончил с трубой. От веселого разгоряченного лица большого человека можно было прикуривать, так лучилось оно счастьем. - Надо протопить, - подвел он итог, доставая очередную баклажку с пивом. - Давай, - согласился Вован, - но с пивом надо пореже, я же еще не лось, а только стремлюсь. Не успели разжечь печурку и заложить дров, как Руслану в голову пришла «хорошая мысль». - Вовэн, а давай уже и дверь поставим, - радостно заявил богатырь. – Ну чё его ждать, все же сделали, поставим ее, а там и попариться можно будет в первый разок. Я же столько ждал свою баню! - Рус, а мы не поспешили с растопкой? – подозрительно поглядел Вовэн в нутро разгоравшейся печки. – Дверь-то того, надо держать, пока пена не встанет. - Давай, Вовэн, - почти жалобно поглядел на товарища Руслан. – Тут же все уже готово. Мы ее «раз-два», и она уже стоит. Дверь в баню была новомодная стеклянная. Толстое, какое-то специальное стекло Руслан заказывал отдельно в каком-то секретном месте, чем явно гордился. Но и тяжелой такая игрушка оказалась преизрядно. Так что роли в установке ее распределились самым логичным образом. Пока большой человек держал чудо-дверь, человек поменьше суетился, осуществляя давно знакомые манипуляции по установке оной на предусмотренное замыслом место. - Скажи, Вовэн, прикольно смотрится, - радовался Руслан, подмигивая товарищу через стекло. Вовэн видел, да и слышал большого человека, как будто через толщу воды, но согласно кивал, продолжая заполнять пеной пазы. Работа шла довольно споро, благо, дело оказалось привычным. - Чота жарко тут, - услышал немного смущенное высказывание Руслана Вован, спустя заполненный продольный паз. – Хорошо печурка дает. - Слышь, Рус, а ты там не того? – подозрительно поглядел на слегка расплывающееся в толще стекла лицо Вован. – Тут еще работы минут на десять, плюс держать надо. - Нормально, - отмахнулся Рус. – Сдюжу. Когда был забит один поперечный и следующий продольный паз, Руслан опять пожаловался на печку. При этом голос его стал уже далек от уверенности, и лицо приобрело цвет помидора. - Рус, может, ну ее нафиг, потом нормально поставим? – спросил Вован, глядя с тревогой в потное лицо товарища, пока менял баллон с пеной. – Тут убытков-то будет с пузырь пены. - Не… Ты не вкуриваешь, Вовэн, - покачал головой Руслан. – Это же – баня. Моя БАНЯ! - Ладно, - Вован закончил манипуляцию с пенно-пистолетом, - Я быстро, а ты, если что говори. Пусть лучше дверь перекосит, чем тебе морду. Когда операция по уплотнению успешно подошла к окончанию, лицо Руслана представляло собой уже не помидор, а переспелую свеклу. - Ты как? – Вован встревожено разглядывал лицо большого человека. - Жопа, - выдавил Рус. – Но отпускать не буду, даже не проси. - Я сейчас, - бросил Вован баллон. – Маришку позову. Собственно идея пришла Вовану сразу, но он не знал, где взять шланг, для этого и нужна была Марина. С прибытием супруги большого человека в районе банного комплекса прибыло шума. Сначала она пялилась на лицо мужа, потом пыталась узнать, зачем он там закрылся, дальше металась по подсобке, перекидывая с место на место ни в чем не повинные вещи. Вован сам нашел шланг и даже подключил его к крану, но поливать мужа прохладной водичкой, во что бы то ни стало, рвалась Марина. - Вовочка, миленький, ну ему же там плохо, скорее, скорее… - причитала мечущаяся Марина, даже не замечая, что одета далеко не по этикету строгой лэди, - Русик же сварится там. - Ладно, держи, - сунул Вован в руки Марине шланг и открыв небольшое оконце, которое служило для проветривания бани после интенсивного использования. – Я сейчас открою, а ты в первую очередь ему на голову лей. Пока Вован открыл кран, пока добежал обратно, в банном закутке разыгрались страсти. - Ты куда льешь, балда блондинчатая! – слышался глухой голос Руслана. – Ты какого лысого на печку льешь? Ты хочешь, чтобы я тут сварился?! Болонка крашеная, ты что специально ждала случай, чтобы моя смерть казалась случайной?! - Ну так она же горячая, - оправдывалась Марина, не отпуская шланга. - Дура! Она же пар дает! – вопил Руслан, - на меня лей, чукча маникюрная. Куда! Там же дрель! А там болгарка! Новая! Убью дуру, убью и съем! Вован едва смог вырвать и цепких наманикюренных рук Марины шланг, да и то это случилось лишь потому, что он похвалил ее вывалившуюся из халата грудь, чем несказанно смутил обычно требовательную до внешнего вида даму. Дальше дело вернулось в руки профессионалов, и Руслан, использовав весь запас околоматерных терминов, дотерпел таки до срока, щедро поливаемый Вованом прохладной водой через окошко. * - Едрит ту фень, - в полголоса ругался Руслан, стягивая с себя мокрую спецовку. – Ну и баня! Ну и дура! Ну и греет же, зараза! Вован исходил на полу пузырями смеха, держась за живот, при этом наблюдая картину «Щас помогу», когда маленькая полуголая Марина металась вокруг большого человека и пыталась тянуть тут и там одежду, видимо, свято веря в то, что помогает ему. Большой человек матерно ругался, отгоняя жену, что с каждым прикосновением к оной обнажало и без того не слишком скрытое от глаз тело блондинки в законе, восхищался печкой, радовался законченной бане и поздравлял себя с первой ходкой. - Вовэн, а ты не хочешь? – пробурчал Руслан, окончательно запутавшись в мокрой футболке. – Баня протоплена, пар аж прёт! - Не… Рус… - выплёвывал Вован слова между смехом. - Я… Я потом… Только сначала разденусь… Надеюсь… Надеюсь, у тебя правилами… не запрещено париться без одежды. А то, ведь, как лодку назовешь… |
||||
| waif-cat Свободен |
10-01-2014 - 21:19 Эта история имеет довольно банальное, но реальное начало и неожиданный конец. Я не буду выкладывать имен ее очевидцев, просто не знаю их. Но рассказ выложить на публику мне разрешение дали. И хоть писал его я, но все же с чужой реальной истории. Вечер, работа, для тонуса просматривая сайт фри-лансеров наткнулся на одного заказчика. Незарегестрированный в корефеях бизнеса парнишка просил написать рассказ. Узнав цену вопроса, завсегдатаи мягко послали его в сад, ибо одно дело за те деньги написать статью ни о чем, а другое - рассказ, где надо оживить героев, облизать их окружение и внести в него смысл. Парнишка не особо обиделся, но оставил скайп на случай "если что". Делать было нечего, и я набрал парнишку. Оказалось, что он знаком с одной дамой в сетях, но не знает ни ее реального имени, ни откуда она, лишь случайно узнана дата дня рождения. И парнишка хотел бы ее поздравить. Что можно подарить электронному ветру? Узнав, что я вроде как не против помочь парнишка попросил телефон, чтобы не избивать полчаса пальцы. По телефону я услышал историю о девушке, ставшей героиней рассказа. Поинтересовавшись пожеланиями относительно имен героев, я услышал лишь, что главную героиню хотелось бы видеть Юлей. Два вечера в режиме ненапряжного удовольствия родили рассказ. Героев назвал, как мне захотелось, ну и наколдовал некую позитивную концовку, все же не дарить же на ДР печаль. Написал, отослала, понравилось. Попросил потом сообщить понравился ли подарок даме. По пути домой получил на телефон 300 рублей в отличие от заявленных 150. Смешно, но я вообще отказался от денег, мне понравилась история. * Окончание истории такое. Через пару недель я пискнул в скайп парнишке. Вот что он мне рассказал. Получив подарок, дама прочитала его и набросилась на парнишку с претензией, что он "точное ее знает" и "специально над ней издевается". На урегулирование ситуации ушло несколько дней, парнишка смог доказать, что "не знал, не видел, не привлекался". А вся проблема случилась из-за того, что я случайно угадал имя Виталик и пристроил его к нужному персонажу... Собственно, сам рассказ. [B] ЮЛЕНЬКА [B] Константин Хвостополосатов Игрушка была так себе, можно сказать обычная безликая сетевушная эрпэгэшка. Маленькая худенькая девчушка на экране компьютера, повинуясь чужой воле, бегала, прыгала, что-то собирала, кого-то утыкивала стрелами и продавала различный скарб мужику с толстой мордой. Юленька бездумно гоняла своего перса, предаваясь этому унылому занятию в ожидании подруги, с которой они договорились «попить кофе». Всем тем, что у подруг называлось «попить кофе», они занимались в последнее время довольно часто, и подруга искренне верила, что все это делается исключительно в терапевтических целях и однозначно помогает Юленьке обрести душевное равновесие. Сама же Юленька такому проведению времени не особо радовалась, но понимала, что лучше «пить кофе», чем уныло гонять перса на электронно-виртуальных полях. - Привет, - вывалилась строчка в окошке персонального чата. - Привет, - лениво ответила Юленька, сильно подозревая, что следующая реплика будет: «Как дела?» - А я тебя знаю, - удивил ее неизвестный собеседник. - Да неужели? - ехидно выстучала Юленька на клавиатуре, добавив. – Пол, возраст, год рождения, место жительства и сексуальную ориентацию? - Нет, - вывалился смайлик, - тебя Оля зовут. Юленька чертыхнулась вслух, вспомнив этого парнишку, с которым они пару недель назад познакомились в этой самой игрушке. Парнишка помог ей кое-какой малопубликуемой информацией, и пока тянулся последний рабочий час, они мило поболтали ни о чем. Парнишку звали то ли Коля, то ли Миша. Выключив рабочую машину, Юленька сразу выкинула нового и совершенно бесполезного знакомого из головы. - Чего молчишь? Я не вовремя? – пришла очередная фраза от персонажа Мухозавр1991. – Могу потеряться. - Время не имеет значения, - многозначительно набрала Юленька, подумав, что подруга вполне может опоздать и на часик, и на полтора. – По делу или просто клавиатуру постучать? - Просто так, - ответил старый «новый знакомый», - вижу, ты в сетке, вот и поздоровался. - Тебя же Миша зовут? – назвала Юленька один из крутившихся в голове вариантов. - Почти угадала, - собеседник подвесил хихикающий в ладошку смайлик, - Роман. Совершенно неожиданно беседа не затухла, как спрогнозировала Юленька изначально, но наоборот перешла в стадию приятного трёпа, который так хорошо расслабляет загаженные работой мозги. Совершенно незаметно прошло полчаса, а Юленька до сих пор не потеряла интерес к виртуальному диалогу. И что самое удивительное – она чувствовала себя вполне комфортно. - Если не секрет, сколько тебе лет? – фразу закончил смайлик смущенно хлопающий глазами. - Я - уже древняя тётка, - набрала на клавиатуре Юленька, улыбнувшись. – Даже боюсь тебе писать об этом, чтобы тебя не донимали ночные кошмары. - А все же? – проявил настойчивость собеседник. - Читай внимательно, Роман! Читай, и не говори потом, что тебя не предупреждали, - набила Юленька. – Мне тридцать два года, десять месяцев, шестнадцать дней и еще сколько-то часов с минутами. Бойся меня, отрок неосторожный. - Ой… - смайлик округлил удивленные глаза. – А мне всего двадцать два. Написанные цифры разорвались в голове Юленьки холодным белым шаром, на миг подернув зрение мириадами призрачных снежинок, а глаза неожиданными слезами. Чертыхнувшись, Юленька смахнула слезинки, постаравшись не подпортить уже наложенный «кофейный» макияж. - Чудно, - напечатала Юленька с приличным запозданием. - Я думал, что ты больше ничего не ответишь, - вывалилась довольно быстро надпись. - Почему? – уточнила Юленька. - Возраст, - прибежал лаконичный ответ. - Этот недостаток с годами быстро проходит, - ответила банальностью Юленька. – Хороший возраст. - Знаешь, а я так не считаю, - выпали совершенно неожиданные слова. – Я не стал бы заводить отношения с девчонкой двадцати лет. С ними все так сумбурно и непрогнозируемо. Подзатухшая после объявления возрастов беседа снова обрела непринужденность, слегка изменив направленность. И следующие пятнадцать минут канули в Лету. - Хочешь, обменяемся фотками? - предложил Роман. - Нет, - лаконично ответила Юленька, моментально утратив душевное спокойствие. – Никаких фоток. - Что в них плохого? - похоже, удивился столь резкому ответу собеседник. – Сейчас многие даже в почте свои фотки вешают. - Плохого в них ничего, - немного успокоившись, набрала Юленька, - но и хорошего мало. А все из-за того, что молодые люди совершенно не умеют держать язык за зубами, и болтается он у них, как собачий хвост, сметая в мусорку хорошие отношения. Ледяной шар снова взорвался в голове Юленьки, раскидав противные холодные льдинки по рукам и спине. Слезы, моментально смешавшие все буквы на клавиатуре, прочертили влажные дорожки по подпудренным щекам девушки. Старая обида снова сжала сердце холодной равнодушной рукой. - Могло же случиться и недоразумение, - увидела Юленька фразу, заканчивающуюся смайликом, осторожно выглядывающим из-за книжки. - Имя этому недоразумению «Хвастовство», - несколько раз исправив опечатки, набрала Юленька. – Чертово пацанское хвастовство. - Опс… - пришел ответ. – Знакомо. - Хочешь знать мою историю? – совершенно неожиданно для себя написала Юленька. Ответный смайлик усердно тряс головой. - Хорошо, - уже почти уверенно отпечатала Юленька, - только не перебивай… * Юленьке действительно стукнуло тридцать два года. При своих «почтенных» годах она успела побывать замужем, оттянув четырехлетний срок. Нельзя сказать, что развод случился случайно, да и мужа Юленька не считала ни моральным уродом, ни алкашом, ни лохматым горным животным, он даже бабником-то практически не был. Просто в один прекрасный момент они оба поняли, что совместная жизнь именно им двоим совершенно противопоказана. И тогда Юленька с великим облегчением вздохнула, вспомнив, как они решили повременить с детьми. Так и осталась дожившая в тот момент до двадцати пяти летней старости Юленька на перекрестке дорог, который привел ее, на ночь глядя, в родительскую квартиру. Младший брат Юленьки – балбес двадцати трех лет от роду, обучающийся в мореходке - в тот вечер проявил чудеса понимания, не проронив лишнего слова, лишь подсобив родной старшей сестре пригубить до дна полулитровую бутылку папиного заначного виски. Наутро наша героиня пришла в себя с гудящей головой, сухостью во рту, приличным опьянением в организме и зачатками свободы в душе. Посовещавшись с чашкой остывшего кофе, Юленька пришла к выводу, что жизнь пока еще не закончилась, и наряду с полным отсутствием собственной жилплощади у нее имеются две подруги и какая-никакая работа с туманными перспективами картерного роста. И следующие несколько лет, хорошенько плюнув на мужской пол, Юленька строила свою карьерную дорогу, отдавая львиную долю свободного времени ненасытной работе. Но начальство не захотело увидеть трудового гения, и, лишь усердно прокорпев «на дядю» в общей сложности пять лет, Юленька с горем пополам и обильной родительской помощью обрела-таки свой угол. На радостях сменив в однокомнатной квартире обои и плитку, наша героиня задумалась и, хорошенько взвесив все «за» и «против», сменила заодно и работу. Начав на новом месте с невесть какой должности, через три года Юленька достигла начальственного статуса, получив в подчинение небольшой отдел. А еще через год, ведущая практически аскетический образ жизни Юленька переехала в не слишком новую, зато двухкомнатную квартиру со свежим ремонтом. Тут-то и объявилась ее близкая школьная подруга, вернувшаяся из «удачного» замужества на чужбине. И уже через три месяца общения, Юленька вдруг стала понимать, что женщина в ней, оказывается, погибла еще не до конца. У нашей героини появилась новая стрижка, пяток новых блузок, новая сумочка, несколько пар новой обуви, два новых костюма и новый любовник. И со всем, кроме, разве что последнего, ей повезло. Промаявшись с обеспеченным, но не слишком внимательным в постели сорокапятилетним женатым дядечкой целых три месяца, Юленька помахала ему ручкой, оставив на память подаренный ей в порыве щедрости яблофон последней модели. Но к удивлению нашей героини растревоженное проникающими в него отношениями тело отказалось обратно впасть в спячку, и Юленька познала чувство лёгкого сексуального голода. Снова натыкаться на пожилые грабли не хотелось, а подходящего возраста мужичин под вкус нашей героини, готовых на хотя бы видимость серьезных отношений не находилось. И чтобы не погрузиться в какую-нибудь разноцветную меланхолию, Юленька завела более близкие знакомства со своего возраста сослуживцами женского пола, дополнившими компанию немногих подруг. Но очень скоро Юленька заметила, что ее стали утомлять пустые разговоры жаждущих выскочить замуж недоудовлетворенных хищниц. И больше всего ее удивляло то, что эти девушки искренне верили, что где-то там обязательно есть ОН – человек чуткий, внимательный, чрезвычайно обходительный и щедрый, без моральных и материальных проблем, вредных привычек, любящий бабские капризы, бзики, чужих детей и обязательно до сих пор не женатый. Приятельницы по службе резко закончились. * В тот субботний вечер наша героиня как раз отходила от предновогоднего корпоратива, случившегося аж двадцать первого числа декабря месяца. Идти никуда не хотелось, и электронная книжка, да диван с уютным пледом казались верхом блаженства. Дверной звонок сказал свое веское «дзинь», оторвав Юленьку от череды приключений главного героя книги. Чертыхнувшись, наша героиня страдальчески покинула диван и поплелась к двери. - Сашка, чтоб те пусто было, - буркнула она, пропуская в открытую дверь младшего брата. – Ты чего приперся? - Слухай, систер, тут такое дело, - молодой и здоровый организм метр девяносто в холке, легко обнял и приподнял Юленьку над полом. – У родоков опять воды нет, а у нас мероприятие. В общем, мне после наряда надо бы помыться, там, побриться, погладиться. - Так у вас вроде новогодняя тусовка только через неделю или даже две, - удивилась Юленька. – Куда ты лыжи мылишь? - Да тут фигня одна, - Саша аккуратно вернул сестру на пол. – Сегодня тусняк в «Универе». Знакомые экономячки с политеха нас пригласили, у них клуб арендован под свою вечеринку, вот пацаны и решили туда всей шоблой навалиться. Сейчас в общаге воды тоже нет, так что марафет к тебе наводить пришел. - Есть для кого? – прищурилась Юленька. - А то! – усмехнулся братишка, - систер, я там с такой мамкой познакомился, просто закачаешься. Тут – во, тут – конфетка, здесь – все при ней, а там – вообще отвалишься. - Она хоть не на первом курсе учится-то? – хмыкнула Юленька. - Хе-хе, систер, она этот первый курс учит, - морда лица брата при этом стала, как у объевшегося сметаной кота. – Двадцать семь, разведенка, без киндера и все при ней. Мы в кафешке случайно познакомились, она с компашкой была, а мы их хлопцев перепить взялись. - Перепили? – усмехнулась Юленька. - С переменным успехом, - замялся брат и тут же сменил тему. – А давай со мной, чего тут киснуть, там будет шведская поляна, зажимансы там всякие, конкурсы. Оленька мне пригласилку дала на двоих, других просто нет, а она-то и сама пройдет. - Да ну, Сань, - выставила вперед руки Юленька. – Ну что я там буду делать? Да и вчера мы побузили, изрядно надругавшись над организмом. - Да лан те, систер, сколько тебе лет, восемьдесят что ли? – Сашка похлопал по рукам Юленьки на манер «Ладушек». – Ты у меня - еще нифига себе тёлка. Я вот так сразу бы на тебя и запал, будь ты откуда-нибудь слева. А так не могу. Как вспомню, что ты меня ремнем лупила, так прямо хоть наручники тебе на днюху дари. - Да ладно тебе, Сашка, - смеялась Юленька, шуточно отбиваясь от его огромных рук. – Ну тебя, придурок гормональный, иди вон марафеться. - Систер, а ты мне брюки с рубашкой погладишь? – лицо брата стало в миг елейным. - Щаз, - Юленька с готовность продемонстрировала брату кукиш. * Через час с четвертью брат Сашка, вносил последние штрихи в свой прикид училковского сердцееда, а Юленька давала ему советы по завязыванию узла галстука. - Ну все, систер, я двинул, - махнул Саша своему отражению в зеркале прихожки. – Я тебя в пригласилку вписал на всякий случай, так что передумаешь – подваливай. - Иди уже, герой-любовник, - выпихала Юленька брата. – Шарики-то взял на всякий случай. - Аха, - подмигнул брат, - и очень сильно намерен парочку из них накачать «херием». - «Александрием» качай, балбес, - закрыв за братцем дверь, Юленька случайно встретилась взглядом с довольно милой девушкой в зеркале. Девушка имела слегка заспанный вид, завернутый в явно великоватый для нее халат. При этом завернутость вида не скрывала того факта, что фигура у девушки в наличии имеется, а вот за ростом при раздаче слонов на небесах можно было так активно и не стоять. - А ведь я и правда еще очень даже тёлка, - медленно проговорила Юленька вслух, рассматривая свою закутанную в халат фигуру. – Я еще очень даже ничего. Эх, мне бы кого-нибудь из братовых дружков на растерзание. Приблизив лицо к зеркалу, Юленька пристально изучила неглубокие намеки на морщинки, тщательно изживаемые постоянными посещениями косметического салона, погладила старательно выщипанную бровь, потрогала мочку уха и скинула халат. Как будто глядя откуда-то со стороны, она увидела в зеркале симпатичную девушку. «Незнакомка» при росте метр-восемьдесят совсем не казалась высокой. И это ощущение вовсе не навязывалось полнотой фигуры. Излишними накоплениями целлюлитов не видавшая детей Юленька не страдала. Периодически посещая спортзал и катаясь на роликах, наша героиня успешно содержала себя в аппетитном порядке. А вот саму-то фигуру назвать безупречной было бы сложно, хотя на небольшие отступления от «девяносто-шестьдесят-девяносто» в ее случае практически любой мужчина закрыл бы глаза. На довольно привередливый собственный Юленькин взгляд фигуру чуть портили немного неодинаковые груди и не совсем стандартная талия, а вместе с ней и попа. Одна из грудей четко ложилась в мужскую ладонь своим вторым размером, а вот вторая выказывала лёгкое непослушание своей «почти троечкой». Талия у «незнакомки», явно присутствовала, но была слегка завышена относительно привычных стандартов, из-за чего попа казалась немного более внушительной, хоть практически и не имела излишних мягкостей. Зато из-за нестандартной талии ноги «незнакомки», казалось, росли от тех самых ушей и формой своей довели до хруста изрядное количество вывернутых назад мужских шей. И что самое приятное – ладони и стопы Юленьки при солидном для дамы росте не выделялись размерами. Изящные наманикюренные пальчики рук с едва выступающим собственным ноготком казались скульптурной миниатюрой, а ножка откликалась всего лишь на тридцать восьмой размер. Дополняли композицию волосы цвета слегка переспевшей пшеницы, организованные в деловое градуированное каре, серые с голубым отливом глаза, россыпь едва различимых светлых веснушек, да тщательно ухоженный клинышек интимной прически на лобке, имевший естественный светло-русый с изрядной рыжинкой цвет. - Миленько, - Юленька провела обеими руками по грудям, отчего более темная кожа сосков тут же напряглась, а вдоль позвоночника проскользнул легкий разряд. – Очень даже миленько. Нужно срочно собираться! * Неуловимыми штрихами подправив свежий макияж, Юленька осмотрела отражение «незнакомкм» в большом зеркале и слегка сморщила носик, выражая свое легкое недовольство. Девушка в зеркале выглядела неплохо, но эта самая девушка, по всему судя, собралась на какой-то сильно деловой раут, а вовсе не на молодежную новогоднюю тусовку. Обреченно вздохнув, Юленька расправила руками несуществующие складки на строгой офисной юбке, сделав при этом неуловимое змеиное движение бедрами. - Черт, черт, черт, - прошептала она спешно. – Дожилась бабушка Юля, надеть на вечеринку нечего. Оделась, как офисная вобла на поминки вяленого леща. И все же Юленька была не совсем права и явно чрезмерно строга к себе. Темно-синий в едва различимую светло-серую полосочку офисный костюм смотрелся на ней чрезвычайно аппетитно - некоторые деньги на подгонку его по фигуре оказались потрачены совершенно не зря. А довольно фривольная белая шелковая блузка с кружевным воротничком удачно сглаживала излишний официоз наряда. Тоненькие чулки цвета уверенного загара на широкой резинке в компании игривой стрелки и удобные черные туфельки на среднем каблучке с золотистыми металлическими вставкам в тон желтыми висюльками на сумочке дополняли, а лучше будет сказать, «завершали» образ. - А вот возьму и не пойду, - девушка в зеркале капризно надула губки. - Да щаз! – ответила ей Юленька, водрузив на положенное место очки в тоненькой позолоченной оправе. – Я вот тебе щаз как не пойду! * На входе в клуб «Универ» пенилась разнообразно одетая и местами практически раздетая молодежь, пуская клубы сизого дыма и потягивая всякое-разное из банок, бутылок, бутылочек и баночек. Несмотря на теплую длинную дубленку, после уютного такси снизу заметно поддувало и Юленька, отбросив робкие сомнения, уверенно двинулась в сторону находящегося под неусыпным взглядом двух охранников входу. К удивлению нашей героини, ни один из крепеньких мужичков в неброской темно-синей форме не проронил даже слова, боровички-вышибалы, как по команде, моментально уступили ей дорогу. Не задержала ее и чем-то раззадоренная девчушка в вестибюле, проверяющая у допущенных внутрь лиц приглашения. Бойкая смугляночка в игривом голубом сарафане, снегурошной шапочке и сапожках лишь скользнула слегка настороженным взглядом по идущей мимо нее Юленьке. - Бардачок, однако, - пробурчала наша героиня, направляясь к гардеробу с положенной вредной бабушкой у стойки. Впрочем, вечеринка уже началась, и выглядело внутренне убранство зала весьма неплохо. Продефилировав по окраинам бурлящей молодежной толпы и не удостоив вниманием столики со шведским уклоном, Юленька мельком заметила брата Сашу, весело отплясывавшего в компании двух ребят и целого букета разодетых в пух и прах девчат. Секунду подумав, наша героиня решила не мешать и медленно двинулась дальше. Народу в зале оказалось предостаточно, но плотные массы молодежи огибали Юленьку, как будто она была своеобразным ледоколом. Девчата немного удивленно с долей робости провожали ее спину, а ребята откровенно заинтересованно ощупывали взглядами примечательные места фигуры и о чем-то шушукались за спиной, порой порождая всполохи сдавленного смеха. Пару раз наиболее осмелевшие как бы случайно толкали ее и, неопытно облапив, фальшиво просили прощения, на что Юленька печально смотрела на очередного наглеца, чуть приподняв очки. - Ни прибиться к компашке, ни поболтать… Знатная вечеринка у меня получается, - пробурчала Юленька себе под нос. – Напиться, что ли. Взяв со стола довольно непритязательный, но все же стеклянный фужер с каким-то пузыристым вином, претендующим на звание «Шампанское», Юленька и встретилась взглядом с молодой женщиной, как и наша героиня, слегка выпадающей из общего бурления жизни. Облаченная не в самое дорогое, но весьма недурное вечернее платье незнакомка немного печально улыбнулась Юленьке, вздохнула и, чуть приподняв находящийся в затянутой кружевной перчаткой руке бокал, пригубила вино. Юленька уже собралась произнести какую-нибудь фразу, начинающую знакомство, как к женщине подскочила стайка девчачьей молоди и, затараторив, как сороки, утащила незнакомку куда-то в сторону танцевального водоворота. Из разносящих мозг словесных очередей наша героиня смогла вычленить лишь «Ольга Валентиновна». - А не та ли это Оленька, что пригласительные всяким Сашенькам раздает? – подумала вслух Юленька. – А ведь очень себе недурна конфетка и действительно все при ней, даже манеры. - Девушка, а можно… - отвлек Юленьку от разбора братовой пассии молодой и не совсем трезвый голос. – Оп-па… - Можно… что? - Юленька заинтересованно рассматривала слегка опешившего молодого и весьма симпатичного парнишку. - Ну да, - выдавил растерявшийся хлопец. – Вина, телефон или просто потанцуем? – ехидно уточнила Юленька, цепко осматривая разгоряченную и местами расхристанную личность. - Потанцуем, - справился с зависанием парнишка. - Миленько, но не сильно оригинальненько, - Юленька чуть покрутила бокал в пальцах, отпила глоточек вина и поставила сосуд на стол. – Ладно, идем. Направившись в сторону бурлящего центра, Юленька спинным мозгом чуяла, что отвязный кавалер подает кому-то из многочисленных друзей знаки, напрямую связанные с ней. «Решил похвастаться своей смелостью», - подумала Юленька, улыбнувшись. – «Принял меня, поди, за какую-нибудь местную училку». Медленный танец прошел на удивление без обжиманий, и рука молодого человека так ни разу и не спустилась ниже Юлиной талии. Следующая мелодия оказалась чем-то средним между быстрой и медленной, и Юленька осталась на танцполе. За невнятной музыкой снова случился медленный танец, в котором кавалер рискнул слегка притеснить грудь дамы и даже несколько раз тесно прижать ее ножку своим бедром. Юленька внутренне усмехнулась и чуть подыграла кавалеру, как бы задумавшись перебрав пальчиками его волосы. - А меня Виталик зовут, - наконец-таки преодолел парнишка свое стеснение. - Очень романтично, - глянула на него Юленька поверх очков. – Юлия. - Юлия Валентиновна? – в глазах кавалера мелькнула искра понимания. – Почти угадали, молодой человек… Александровна, если это - предел Ваших мечтаний. - Ой, простите, - пробурчал парнишка, слегка покраснев. – Я думал… - Что танцуете директрису, а дама оказалась всего лишь училкой экономики, - откровенно рассмеялась Юленька, остановившись с окончанием медленной мелодии. – Проводите училку к стеночке и идите похвастайтесь своим друзьям. - А давайте выпьем, - уши парнишки вспыхнули алым, а сбивающийся голос добавил. – На брутеншафт. - А Вы-то не промах, - Юленька внимательно поглядела на паренька, добавив в глаза ехидства. – Танцевать так директрису, хвастаться, так с запасом… Вам, может, еще и засос на шее поставить? - Ну я это… - смутился парнишка. – Просто за знакомство… - Пошли уже, обольститель директрис, - Юленька искренне рассмеялась и подхватила ухажера под локоток. – Что у Вас тут есть из того самого «выпить»? Кстати, ТО, на что мы будем пить ЭТО правильно произносится «брудершафт». Из того самого парнишка притащил два бокала вина с пузырьками, под которое Юленька церемонно чокнулась с ухажером, обвив руки, пригубила вино и символически чмокнула смельчака в щеку. - Ну что ж, молодой человек, я благодарю Вас за танец, - с легкой улыбкой произнесла Юленька. – А сейчас можете проведать своих друзей и поведать о свершенных подвигах. - А Вы не такая уж и грозная, Юлия Александровна, - парнишка залпом допил бокал и, поставив его на стол, шепотом добавил, - и задница у Вас потрясная. - Задница, видите ли, - Юленька улыбалась, пытаясь рассмотреть шмыгнувшего в людской водоворот любителя директрис. – И когда успел ознакомиться, паршивец малолетний? В ассортименте самых популярных халявных напитков вечеринки оказалось дешевенькое полу-сухое почти «Шампанское», простенькое сухое белое вино и весьма недурственно сделанный пунш. Вино с пузырьками Юленька сразу отмела, сухое белое слегка горчило послевкусием, а вот пунш нашей героине пришелся по вкусу. И хоть его рекламировали, как неалкогольный, некий привкус спиртного в нем явно присутствовал. Непринужденно «пригубив» до конца второй бокал светло-оранжевого напитка, Юленька вдруг поняла, что изрядненько охмелела. Как будто сверившись с выводом хозяйки, организм немедленно принял необходимые корректировки, и мир вокруг обрел новые краски с неимоверным уютом. Плюнув на не совсем подходящий костюм, Юленька двинулась к танцполу. Тут же ее охватило хаотично двигающееся море тел, беззастенчиво толкающее, пихающее и благоухающее всеми оттенками забитого потом парфюма. - А пофигу, - пробурчала Юленька, пристроившись к какой-то более-менее осмысленно двигающейся компании девиц. Юленька не любила излишне оторванные танцы, но, даже двигаясь с изрядной долей умеренности, почувствовала легкую запарку. И поскольку в планы нашей героини не входило пропотеть до нитки, она двинулась к «стеночке», чтобы отдышаться. - Ой, Юлия Александровна, - раздался откуда-то сзади смутно знакомый голос. - Черт, еще знакомых с работы мне тут не хватало, - Юленька нехотя обернулась, практически уткнувшись в сияющую морду нахального лица Виталика. От молодого человека исходил устойчивый запах спиртного и крепкого мужского пота, приправленного остатками какой-то туалетной водицы. Джемпер, наблюдавшийся на молодом человеке в первую встречу, отсутствовал, а довольно симпатичная сорочка оказалась расстегнута почти до самого ремня. - А может, потанцуем, - совершенно другим, начисто лишенным робости голосом предложил Виталик. - Неужели так запала в душу моя задница? – наигранно удивилась Юленька, с интересом рассматривая парнишку. – Не может быть, чтоб во всем зале не сыскалось лучше? - Ха-ха, - ответил Виталик ухмыльнувшись. – Я приглашу, как медляк пойдет? - Пригласи, - Юленька снова посмотрела на молодого человека поверх очков, - только… В следующий миг Юлина рука, как будто сама по себе протянула к груди Виталика наманикюренный пальчик, уткнулась в ямочку между ключиц, медленно провела по разгоряченной слегка потной коже дорожку до самого ремня и вернулась к носику хозяйки. - … приведи себя в порядок, - закончила Юленька, демонстративно понюхав пальчик и медленно облизнув его. – Я же – не твоя оторванная подружка, училке нужно держать марафет. * По телу растеклась лень с львиной долей забытого чувства, называемого кое-кем «нега». Мышцы, особенно на животе и ягодицах приятно ныли, как будто Юленька только что покинула тренажерный зал. Скомканные влажные простыни немного портили ощущения, но бороться с ними не были никаких сил и, стащив на ворсистый ковер покрывало, Юленька завернулась в него и погрузилась в медленно текущие мысли. Пунш, мелькающие зачастую в не совсем приличных позах девичьи и мальчишечьи тела, вездесущий и дурманящий не хуже алкоголя запах мужских тел, отбивающая сознание музыка со светом и пытливые руки, регулярно сгоняемые с очень даже интимных мест, очень быстро вытолкнули нашу героиню из сексуального равновесия. Брат больше не попадался на глаза, что несказанно радовало Юленьку - какое-то забытое чувство внутри нее сильно не хотело этих встреч. Гардероб, такси, подъезд, прихожка, все смешалось в одну почти прямую линию, упирающуюся в секс. Смакуя нетерпение юности, Юленька сдавала свои позиции постепенно, хоть внутри нее уже давно бушевала необъятная гормональная буря, наполняя нижнее белье скользкой влагой, а сознание липким удушьем. Дубленка, поцелуйчики, туфельки, поглаживание затянутой в чулок ножкой едва опушившейся мужской груди, пиджак, снова поцелуйчики. Юленька прекрасно знала, что мужчины более прохладны к этим столь милым женскому сердцу телячьим нежностям и тянула до последнего, сильно подозревая, что очень скоро влажными станут не только ее кружевные трусики. Мужчинка укрощался туго, но все же терпел ее капризы, видимо, слишком желая получить столь редкую в его юные годы дичь. Слегка дрожащие руки ухажера довольно сильно сжали ее грудь, и Юленька нежно перенаправила их пыл на расстегивание многочисленных пуговок своей блузки, тем временем избавляя парнишку от рубашки. Мелкие пуговки белой блузки еще держались, когда Юленька, заботливо поласкав через тонкой шерсти брюки находившееся в приподнятом состоянии заветное мужское «хозяйство», расстегнула ремень охотника на директрис. Хотелось придвинуться поближе, и девушка порывисто задрала мешавшую юбку, обнажив широкие кружевные резинки чулок. Ухажер судорожно втянул воздух и завозился с пуговками активнее. Ослабленная поясная пуговка брюк сухо треснула, отлетая в сторону, мягкая пластиковая молния жалобно скрипнула, и в руках Юленьки оказалось то самое «достоинство», укрытое лишь тонкой тканью нижнего белья. Тут же нашу героиню накрыл совершенно одуряющий запах. То был еще не резкий запах секса, смешанный с потом и нотками латекса, но запах желания, который состоял почти полностью из мускусных тонов, приправленных чем-то специфическим и очень возбуждающим. Закрыв глаза, Юленька выгнула спину, потянулась и, ухнув в нахлынувшее предвкушение, опустилась на колени. Ее руки уверенно освободили из матерчатого плена «достояние республики» и сжали этот горячий и весьма желанный предмет, слегка потянув бархатистую кожицу книзу. - Ох…Черт… - сдавленно выдохнул Виталик, судорожно стиснув плечи Юленьки вместе с недорасстегнутой блузкой. В тот же момент Юленька почувствовала, что желанный предмет в ее руках запульсировал и тяжелые капли, оказавшиеся неожиданно горячими, расплескались по ее коже. - Ой, мамочки… - прошептала Юленька ставшими совершенно сухими губами, - макияж… Но больше всего в тот момент пострадал не макияж, а шелковая блузка. Открыв один глаз, завернутая покрывалом Юленька нашла на полу эту деталь своей одежды, соседствовавшую около дивана с чулком и одной туфелькой. Вытянув руку, девушка пальчиками ухватила рукав блузки и подтянула к себе. Палец скользнул по влажному участку ткани, и девушка страстно захотела снова обонять запах мужчины. Ухватив блузку поувереннее, девушка поднесла ее к лицу и осторожно втянула воздух. Запах оказался немного иным: довольно резкий пряный букет среди превалирующих мучных нот тонко раскрывал запах будоражащего ум мускуса. Юленька втянула воздух еще раз и почувствовала, как где-то в животе мягонько лопнул пушистый комочек, прогнав дорожку мурашек по спине. - Опасненько, - девушка отодвинула блузку, - как бы опять не захотелось чего. * Отношения с Виталиком складывались довольно лёгкие, ибо обе стороны понимали, что это все лишь для тела. Но эти встречи для Юленьки приобрели желанность и некий скрытый смысл. Нет, она не влюбилась в мальчишку, но он совершенно незаметно занял в ее жизни какую-то незаметную поначалу нишу, напрямую связанную с уютом. Виталик оказался не очень обязательным молодым человеком, с солидным набором различных, в том числе и сексуальных, комплексов. Новый мужчинка Юленьки позволял себе опаздывать на свидание, приходить к ней в далеко несвежей одежде, забывать прихватить с собой специальные «надувные шарики», появляться на запланированный совместный ужин сытым и не приносить цветов. В принципе, к цветам Юленька относилась без придыхания, но все же рамки приличия могли бы быть хоть изредка и соблюдены. Однако, при всех своих недостатках Виталик оказался неплохим любовником. Нет, Юленька ни в одном месте не смогла бы назвать его опытным, но парнишка имел одно неоспоримое преимущество: старательность. Виталик быстро учился у Юленьки управлять своим телом, и еще ни разу не оставил свою училку без верхнего «до». И за это девушка была ему чрезвычайно благодарна. Кроме этого молодой человек оказался далеко небесталанным. Юлин временный избранник отлично разбирался в компьютерном софте и был на «ты» с профессиональной фототехникой. В один из вечеров, слегка приправленных подаренным клиентами кальвадосом Виталик предложил пребывающей в сомнениях девушке некую домашнюю фото-сессию. По большому счету Юленьке было чрезвычайно интересно посмотреть и оценить себя со стороны, но ее не покидали какие-то смутные опасения. Не то, чтобы она не доверяла Виталику, просто опасалась всех этих компрометирующих вещиц. То, чего побаивалась Юленька, все же случилось. Языкастый Виталик уболтал ее. И, как ни опасалась наша героиня, сессия, которая «фото», не завершилась лишь безобидной эротикой. Распаленная непривычным и сильно смущающим ее действом, Юленька позволила наделать ну очень нескромных фотографий, которые лишь с большим натягом можно было рассматривать как жесткую эротику. Но после окончания больших постельных игрищ, которыми закончилась сессия, Виталик демонстративно слил все снимки с флэшки фотоаппарата на Юленькин ноутбук и стер их с флэшки. Юленька тут же почувствовала, как какая-то струна внутри нее расслабилась, вернув душевный комфорт. Больше к сессиям молодые люди не возвращались, лишь периодически рассматривая уже имеющиеся фотки на ноуте Юленьки. Предновогодняя неделя слилась для Юленьки в череду эротических фантазий и сексуальных утех, казалось, ставших для обычно воздержанной девушки-карьеристки чуть ли не смыслом жизни в этот период. * - Веталь, ты же – наглый, беспринципный и подлый негодяй, - выговаривала Юленька ласкающему ее фигуру молодому человеку. – Ну что, тебе трудно было зайти и купить этих несчастных презиков? - Юль, ну прости, я спешил, - прошептал парнишка в Юленькино ухо. – Поищи, наверное, что-то завалялось. - Завалялось оно в прошлый раз, - Юленька несильно стукнула ухажера в грудь. – Иди, давай, искоренитель нравственности! - Юлька, да ты что, я же просто не добегу до аптеки, - шептали горячие губы, а наглые руки в подтверждение слов уже забирались за пояс юбки. – Ты же не хочешь моей смерти? - А ну давай ее сюда, свою смерть, - опустила Юленька руку пониже мужского пояса. – Сейчас я с ней серьезно поговорю, тебе должно временно полегчать и ты легко успеешь добежать хотя бы до супер-маркета. - Юлька-а-а-а, - заканюдил Виталик, - ну что ты, как маленькая. Давай уже без резинки. - Да щаз, - фыркнула Юленька, - я знаю, в ком ты там еще кроме меня отдыхаешь? Да еще и детей мне от такой бестолочи, как ты, не хватало. - Каких детей?! - Виталик сделал наигранно испуганное лицо. – Ты же сама говорила про незалётные дни. А у меня медкнижка есть, мы «техосмотр» проходили на этой неделе, с анализами, между прочим. Вот смотри. Не то, чтобы Юленька сильно хотела смотреть в книжку, но так уж получилось. Виталик был настойчив, идти за «шариками» не хотел, а самой Юленьке одеваться страсть, как не желалось. Но еще больше ей не хотелось остаться без ставшего таким привычным секса. - Городовский Виталий Николаевич, - с совершенно серьезным видом читала Юленька титульный лист медицинской книжки, надев свои строгие очки, - группа четыреста … Неприятный холодок кольнул где-то в затылке. Случилось то, чего Юленька больше всего опасалась. Виталик оказался сокурсником брата Саши, только учился в другой группе. - Вот смотри, - Виталик спешно раскрыл книжку на нужном развороте, не заметив небольшого замешательства своей училки. - Видишь? - Здоров, здоров, здоров, - автоматически прочитала Юленька. – И тут здоров. - Ну? – с надеждой посмотрел парнишка. - Ладно, пусть будет так, - ответила Юленька в первую очередь на невысказанный вопрос самой себе. * Минуло полторы предновогодние недели. Мореходка готовила очередной КВН, после которого, как обычно, начинался новогодний бал. Событие для города, может, и было не большое, но знали о нем многие. В первую очередь когорты молодых девчонок, старающихся отхватить себе кого-нибудь из перспективных женихов. Конечно, водоплавающие в данный момент экономического состояния страны перестали быть столь уж лакомыми кусочками, но желающих заполучить обеспеченного в будущем мужа, при всем при том не мозолящего постоянно глаза, в девичьей среде не иссякали. По этой причине Юленька пару раз слышала разговоры о балу у бурсаков даже в своей родной конторе. Брат Саша, Виталик, да и сама Юленька о событии, несомненно, знали и готовились к нему каждый по-своему. Саша участвовал в КВН и бредил приглашением своей Оленьки на него. Виталик пребывал в какой-то непонятной суете и усердно зазывал Юленьку на бал, а сама Юленька думала, нужно ли все это. Теоретически она могла спокойно и без всяких подозрений появиться на балу, как сестра Саши. Хоть никто из его сокурсников и не был с ней знаком, но во время бала мореходка наполнялась различного рода неизвестным народом, большую часть которого составляли молодые охотницы женского рода. С этой стороны Юленьке опасаться особо не стоило, ибо из охотничьего возраста по меркам мореходки она давным-давно вышла. - Юлия Александровна, вы же появитесь на нашем балу? – спросил голос со смешинками в телефонной трубке. - Виталий ты что ли? – попробовала угадать Юленька. - Виталий? – переспросил уже узнаваемый голос брата. - Тьфу на тебя, зараза, - в сердцах выругалась Юленька, - думала сослуживец, у них… - Сослуживец? – переспросил ехидный голос брата, прервав Юленьку. – Ну-ну… - Да иди ты… брат, - буркнула наша героиня. - Юль, приходи, - уже нормально сказал Саша. – Не хочешь на КВН, приходи на бал. Он, правда, типа костюмированный, но большинство придет, в чем нравится. Приходи, расслабишься, потусишь, конкурсы будут, хоровод вокруг ёлочки поводим. Девок обещаю. - Ха-ха, девок, - передразнила Юленька братца. – Оленька-то согласилась? - А-то! – хвастливо выпалил брат. – Она, кстати, очень с тобой хотела познакомиться. - У вас все так серьезно? – удивилась Юленька. - Ну не знаю, - замялся брат, - мне она очень нравится. Да и разница у нас всего четыре года. Придешь? - Приду, оболтус, - я с ней хотела еще с «Универа» познакомиться, да все мимо как-то. - Вот и ладушки, - обрадовался Саша. – Смотри. КВН начнется в три. Четыре команды с регламентом по сорок минут. С перерывами и награждением закончат к семи. В восемь начало бала, ну к девяти народ разогреется, и начнутся уже всякие программы. Все дела до трех ночи, а завтра уже суббота. - Хорошо, Саш, только я на КВН не пойду, - извиняющимся тоном сказала Юленька. – Ты же знаешь, я эти вещи не очень. - Фигня, - отозвался оптимистично брат. – Приходи на бал. * Юленька слегка лукавила сама перед собой относительно предстоящего бала. Совершенно случайно пару дней назад она купила на распродаже в весьма недешевом магазине неплохое вечернее платье и даже удачно подобрала ему под цвет почти классические туфли на высоком каблуке. К персиковому прикиду не хватало разве что сумочки. - Еще бы перчатки, шляпку и бархотку, - подумала Юленька, прикидывая к своему телу платье у зеркала. – Может, взять все это черным? Нет, тогда туфли…А может, белую? Звонок мобильного телефона оторвал Юленьку от раздумий. - Юлька, ты чем вечером занята? – задала извечный вопрос подружка Алла. У Аллы отыскались белая с золотистыми вставками сумочка, больше похожая на большой кошелек, широкая бархотка на шею с какими-то перьями и даже шляпка с вуалью. Пришлось идти к подруге. Но нет худа без добра, Юленька за одно прогулялась по ближайшим магазинам, где нашла не слишком походящие на ее задумку, но все же вполне интересные белые ажурные перчатки по локоть, а вот тонюсенькие белые чулки с довольно интересной кружевной резинкой и рисунком в виде стрелочки и бантика по задней стороне оказались приятной находкой. - Полный комплект, - улыбнулась Юленька продавщице. – Беру. Спустя полчаса, наша героиня наводила марафет, шлифуя ногти специальной пилочкой, бальный наряд был разложен, проверен и готов к употреблению, оставалось лишь принять ванную, уложить прическу и вызвать такси. Времени у Юленики оставалось еще предостаточно, так что настроение держалось приподнятым, и мысли, почуяв комфортную обстановку, потекли в сторону Виталика. Практически услышав ее, подал голос звонок. - Да нет, так не бывает, - усмехнулась Юленька своему отражению в небольшом зеркальце, - кто-нибудь из подружек, наверное. Не заглядывая в глазок, девушка аккуратно запахнула, подвязала пояском халат и открыла дверь. - Юлия Александровна, - ворвавшийся, как вихрь Виталик закружил девушку по прихожке. – Вот! - Спасибо, - Юленька удивленно приняла обёрнутую прозрачным целлулоидом лилию. – Что за роскошь? И вообще, ты почему не на КВНе? - Я боялся, что ты не появишься и решил тебя навестить, - слегка прохладные руки молодого мужчины бесцеремонно проникли под халат. – Я соскучился и вообще хочу тебя прямо сейчас! - Брысь, животное! – замахала Юленька на парнишку руками, весело улыбаясь. – Руки! - Что руки, - Виталик, не желая отпускать Юленьку, сгрёб ее в охапку. - Холодные! – пропищала девушка. – И грязные! Как и ты сам, животное дикое! - Ах так, - глаза парнишки сверкнули. – Ну ты сама накаркала. - Да иди ты! – затрепыхалась Юленька, почувствовав неладное. – Я же готовлюсь, у меня времени нет, мне еще ванную… Пальто, и джемпер Виталия оказались на полу в процессе, который сама Юленька старалась на самом полном серьезе прекратить. Но, не смотря на девчачьи потуги, цепкий Виталька умудрялся разоблачаться, не упуская девушку из рук. - Пусти, зараза, - верещала Юленька, - пусти! Ну не здесь же! Виталька, я серьезно! Ну не в ванной же! Презик надень, придурок! Но когда горячая и твердая часть Виталика все же проникла в Юленьку, она, поняв, что трепыхаться поздно, отдалась на волю действа. Размеренно покачиваясь у края ванной в такт виталькиным потугам и все сильнее погружаясь куда-то в блаженные дали, наша героиня пыталась судорожно припомнить насколько залетные у нее дни - распаленный игрой молодой человек мог и не внять голосу разума. Но все обошлось. Во-первых, Виталька испачкал вместо юленькиных недр пол ванной, а во-вторых, едва соображающая после взятия любимой ноты «верхняя до» Юленька все же смогла посчитать свой женский календарик, утверждавший, что все будет хорошо. - Все, Юлия Александровна, - шутливо расшаркался Виталик. – Я увидел, что Вы в полном порядке и побежал. Обязательно жду на балу. - Гад ты, Виталя, - ноги Юленьки дрожали, и она опустилась на пол ванной, встав на коленки прямо в белёсую жидкость на кафеле. – Скотина ты животная, вредная и наглая. - Я от тебя тоже без ума, - послышался голос молодого человека откуда-то из комнат. – Ты же хотела ванную принять, вот удача и подвалила, ты как раз там, где надо. Прислонившись лбом к краю ванной, Юленька услышала, как Виталик пошуршав в прихожке одеждой, отпер дверь и вышел. Когда входная дверь глухо стукнула, запершись, Юленька открыла затуманенные пронёсшейся лавиной чувств глаза, поднялась с пола и, осмотрев измазанные белесой жидкостью коленки, открыла воду. - Подлец чертов, - выругалась она беззлобно, - так и киндера мне подкинет, шутя. Несмотря на Виталькину выходку, а может, именно из-за нее настроение заметно приподнялось. И, вдоволь повалявшись в ванной, Юленька приступила к сборам. Пока марафет, пока крем на ножки, пока макияж, пока сушка волос… - Черт подери, где трусы! – воскликнула Юленька, перебирая скинутую в процессе странной предварительной игры, больше похожей на изнасилование, одежду. – Где бархотка! Гад! Животное, все перекуролесил! Бархотка, собственно, нашлась, не пострадали и чулки с платьем, лишь шляпка слегка намокла, случайно попав в пятно от разлитой на столе минералки. - Ничего, высохнет, - Юленька помахала шляпкой, - но где же чертовы трусы? Блин горелый, ну хоть без трусов иди! Специально же подбирала, чтобы не просвечивались! Гадство какое-то! * В половине девятого вечера Юленька покидала такси, доставившее ее к мореходке. Чувствовала себя девушка замечательно, платье, севшее по фигуре, как влитое, откровенно порадовало нашу героиню, чулки смотрелись исключительно провокационно, и шляпка с вуалью в сочетании с перчатками и сумочкой очень пикантно дополняли ее образ. Ну а очаровательные кружевные трусики, столь расстроившие нашу героиню, были заменены на чуть менее провоцирующие и успешно забыты. Мореходка бурлила. На проходной Юленьке пришлось показать пригласительный, после чего какой-то первокурсник, очарованный ее обликом, даже проводил ее до центрального холла. КВН уже закончился, и народ живо обсуждал его результаты, кучкуясь в кружки по интересам. Вопреки опасениям, в холле оказалось тепло и уютно, и Юленька некоторое время с интересом рассматривала наряды современной молодежи, а так же немногочисленных мам воспитанников мореходки. Как ни крути, получалось, что наряд нашей героини оказался слегка не к месту. Практически во всех случаях он выделялся своей дорогой надменностью. Немного подумав, Юленька решила повременить с раздеванием, ей совершенно не хотелось выглядеть белой вороной среди молодежи. Пристроившись в уголке, она даже сняла шляпку. - О, систер, - раздался рядом голос братишки. – Молодец, что пришла. Чего не раздеваешься? - Саш, мне кажется, я не угадала с нарядом, - немного смущенно ответила Юленька. – Ты сказал, что тут будет бал, а все походит на какой-то тусняк. - Да это - пока разогревка, - отмахнулся Саша. – Ребята пошли переодеваться. У нашей физички дочка в театре работает, мы договорились на костюмы, так что будут тебе скоро и Дрынтаньяны и Папаратосы с Абрамисами. Кстати, покаж, что ты для себя припасла. - Вот, - Юленька водрузила на голову шляпку, расстегнула и развела в стороны полы дубленки. - Вот это потрясно! – оценил брат. – Так бы и съел такой вот персик, особенно сзади. - Сашка-а-а, - надула губки Юленька, - ну ты можешь хоть иногда серьезным быть? Я же волнуюсь! - А я тут вообще сплошная серьезность, - Саша прищурил глаз. – Прям весь в сожалениях, что ты случайно являешься какой-то моей роднёй. - Да пошел ты, - обиделась Юленька, запахнув дубленку, - Уйду нафиг. - Систер, да ты что, - Сашка приобнял Юленьку. – Ты просто потрясная. И я сейчас совершенно серьезно. Пошли, забухаем для храбрости. Осуществленное предложение пошло во всех отношениях на пользу Юленьке, а когда они вернулись в главный холл, повсюду действительно появились молодые люди в костюмах мушкетеров, пиратов, каких-то странных старомодных сюртуках, и даже порядка пары десятков молодых дам оказались одеты в наряды давно ушедших эпох. - Ну вот, систер, видишь, уже порядок, - Саша несильно хлопнул Юленьку пониже спины. – Иди в гардероб, а я встречу Оленьку, уже должна быть на подходе. Сашина фраза почему-то неприятно уколола Юленьку. Виталик, в отличие от брата, не слишком-то спешил встретить специально приглашенную на бал девушку. Пусть даже он не желал афишировать знакомство, но проводить-то до холла вполне мог. Оставив дубленку в гардеробе, наша героиня двинулась к холлу, в котором уже вовсю наблюдались и танцы, и конкурсы. Ни танцевать быстрые поскакушки, ни участвовать в розыгрышах девушка не хотела, но одной оставаться ей казалось как-то не ловко. Как на зло, брат все не появлялся, видимо, Оленька изрядно запаздывала. Как ни старалась Юленька казаться незаметной, ее персиковое платье в купе с аксессуарами настойчиво притягивали внимание, как мужчин, так и женщин. - Неужели, не найдется ни одного смелого? – подумала Юленька, из-под вуали осматривая зал. – И где этот чертов Виталик, когда он так в тему. Как будто услышав ее мысли, от одной из мушкетерских групп отделился молодой парнишка и, уверенно приблизившись к ней, отвесил церемонный поклон «подмети шляпой пол». - Сударыня, простите мне мою дерзость, - немного смущаясь, начал мушкетер. – Нам показалось, что Вы сегодня одна. Не хотели бы Вы присоединиться к нашей компании? - Какой галантный молодой человек, - Юленька переложила сумочку из одной руки в другую. По большому счету знакомиться и входить в тусовки Юленьке не слишком-то и хотелось, но она видела перешептывающихся товарищей смелого мушкетера, которые периодически бросали на парнишку насмешливые взгляды. Парнишку стало жалко, ведь смелость должна быть вознаграждена. - Возможно, сударь все же представится? – прервала Юленька слегка затянувшееся молчание. - А… Простите, сударыня, - мальчишка смутился и стукнул себя ладошкой по лбу. – Сергей. - Сергей… - Юленька намеренно не закончила фразу. - Владимирович, - выдохнул парнишка. - Елизавета Павловна, - протянула Юленька руку смелому мушкетеру, - чрезвычайно польщена Вашим вниманием. Мальчишка не сплоховал и совершенно по-честному поцеловал протянутую ручку. Юленька тихонько прыснула и подхватила слегка смущенного героя под ручку. - Что ж, Сергей Владимирович, пойдемте слегка посмущаем Ваших доблестных друзей, - Юленька, слегка приподняв другой рукой вуаль, посмотрела на мушкетера. – Вам же их не очень жалко? - Ни капли, - смущенно улыбнулся парнишка в ответ. И Юленька изрядно преуспела в своих обещаниях. Первое время, познакомившись с ребятами, она называла смелого мушкетера исключительно по имени и отчеству, постоянно выделяя его из компании, будь то танцы или какие-то моменты беседы. Танцевать с другими ребятами шла исключительно с разрешения своего «избранника» и в перерывах между танцами передвигалась по залу с компанией ребят исключительно под ручку со смелым мушкетером. Поначалу товарищи беззлобно подшучивали над Сергеем, но когда после одного из танцев в ответ на поцелуй ручки, Юленька встала на ципочки и, подняв вуаль, поцеловала парнишку в щёку, ему стали тихо завидовать. Кроме просто составления женской компании Юленька, как ни крути, притягивала к себе взгляды, а значит и ее кавалер находился в некоем эпицентре внимания. На какое-то время Юленька совершенно погрузилась в атмосферу вечеринки, забыв о каких-то заботах и отпустив неприятные мысли. Присутствие стольких взглядов, совершенно откровенно снимающих с нее платье, довольно ощутимо возбуждало, что периодически отправляло ее мысли к недавним событиям в ванной, в свою очередь отдававшимся приятными теплыми мурашками где-то внизу живота. И когда к компании неожиданно подошел Виталий, она радостно подалась ему навстречу, улыбнулась и церемонно протянула ручку для поцелуя. - Привет, - бросил он, прохладно глянув на Юленьку. – Симпатичные перчатки. Неприятный комок возник где-то в груди и, взорвавшись, обдал холодом все ее тело. Но Юленька быстро взяла себя в руки, благо, что под вуалью вряд ли кто рассмотрел момент ее искреннего удивления. - Виталий, позволь представить тебе Елизавету Павловну, - рядом появился Сергей. - Знакомы, - бросил Виталик и демонстративно потянул какого-то из ребят для приватного разговора. - Странный он сегодня, - удивился Сергей. – Может, случилось чего. Вы, правда, знакомы? - Да, - не стала скрывать Юленька. - А я не помешаю? – немного напрягся Сергей. - Не знаю, Сергей Владимирович, - пожала плечами Юленька. – Похоже, что нет. Вечер, перемежаясь танцами, конкурсами и сольными выступлениями, продолжался. Но Юленька так и не смогла избавиться от противного холодка где-то в груди. Она даже собиралась уйти, но решила дождаться брата, потому что обещала ему познакомиться с Ольгой. Во время очередного танца Юленька заметила подошедшего к компании Виталика. Ребята сначала смеялись, затем о чем-то спорили, периодически бросая взгляды в сторону Юленьки, а потом девушка краем глаза зацепила что-то знакомое. На очередном повороте она не смогла понять, что привлекло ее внимание, лишь ехидный взгляд Виталика неприятно ожег лицо холодом. А на следующем витке на глаза девушке попалась шустро передаваемая из рук в руки полоска материи нежно бежевого, практически персикового цвета. Юленька судорожно сглотнула и сбилась с ритма танца. Ее партнер немного смущенно извинился, подумав, что вина в этом сбое на нем. Юленька же до конца танца пребывала в состоянии некоей прострации. Жуткая и совершенно незаслуженная обида залила все ее внутреннее пространство. Обида свалилась на нее настолько резко, что Юленька даже не смогла сдержать слез, прочертивших дорожку по одной из ее щёк. Скомкано поблагодарив молодого человека за танец, Юленька попросила проводить ее к краю зала и указать направление к дамской комнате. Но в дамскую комнату девушка не пошла. Прохладный воздух и глоток одиночества – вот что ей было в тот момент чрезвычайно необходимо. Будь она курильщицей, сейчас случился бы самый тот момент для сигареты. Шмыгая носом и ожидая, пока слезы подсохнут, Юленька пыталась побороть ситуацию. Обида не отпускала, цепко угнездившись где-то глубоко в груди. И это с одной стороны повергало нашу героиню в сопливое уныние, а с другой начинало легонько злить. - Уйти и забыть или вернуться и наказать, - Юленька достала пятирублевую монетку и поглядела на нее. Монетка, кувыркаясь и разбрасывая блики, отправилась в полет, и, как обычно, в этот момент и пришло решение. Не дожидаясь звона от падения монеты истины, Юленька развернулась лицом к дверям. Еще оставался малюсенький шанс, что она обозналась, но сама Юленька в него совершенно не верила. * Эффектная женщина в персиковом облегающем платье с двумя разрезами по бокам, в которых то и дело возникала вязь чулочного кружева, торопливо отстукивала каблучками оранжевых туфелек шаги сквозь толпу. То ли гордо поднятая голова, прикрытая шляпкой с вуалью, то ли непривычные в этом веке перчатки до локтей и белая бархотка на шее притягивали к ней пристальное внимание. Дама, сбавив шаг перед довольно большой группкой молодых людей, о чем-то переговаривающихся практически у самой пустующей сцены, смело вклинилась в их кружок, вежливо постучав одного из них затянутой в белую перчатку ручкой. Обернувшийся парнишка, как-то слегка смущенно или испуганно отшатнулся в сторону. Не дав никому опомниться, дама смело прошмыгнула в оказавшийся проход. - Миленько, - произнесла Юленька, выхватив у зазевавшегося парнишки с покрытой веснушками рыжей физиономией кружевные женские трусики светло-бежевого, практически персикового цвета. – Себе купил или друга решил на новый год порадовать? Мужских-то, что, не нашлось? - Да это Виталькины, - смущенно промямлил парнишка, густо покрываясь красными пятнами. – Он тут хвастался, а я чо? - Хвастался? – Юленька растянула трусики двумя пальчиками на вытянутых вперед руках, заставив слитную кучку ребят прыснуть в стороны, - чем хвастался? Размерчик-то вроде не его. - Так это твои! – выкрикнул откуда-то сбоку покрасневший, как приличный рак, Виталик. – Что нет? - Ой! Правда! – наигранно удивилась Юленька, как бы не замечая Виталика. – Слушайте, правда похожи! Так-так-так… Мои. Точно мои, за сколько же я их продала-то в «Универе»? Чертов пунш, совсем из головы вылетело. - Продала? – удивились откуда-то со стороны. – Веталь, так ты - свистун на букву «П». - Да я ее утром… - Виталик все же замолчал, слегка сжавшись под упершимся в него взглядом Юленьки. – Сегодня утром, что не так что ли? - Утром? Да нет, где-то неделю или полторы назад, – в интонациях Юленьки послышалось явное недоумение, она демонстративно поднесла трусики к лицу и понюхала. – Точно не сегодня, не пахнут совсем уже. Народ вокруг беззастенчиво заржал, указывая кто чем на Виталика. - Вспомнила, вроде, правда, ты их и купил, - Юленька внимательно посмотрела на Виталика, даже приподняв вуаль. – Точно. Еще говорил, что срочно нужно какому-то другу на день рождения. Пожалела, дура, пришлось с нижним поддувом домой добираться. - А еще что-то есть на продажу? – выкрикнул кто-то из толпы. – Тут имеются интересующиеся. - Кому-то тоже срочно надо друга побаловать? – уточнила Юленька, пригладив платье, четко обрисовавшее надетое на ней белье. – Если дело жизни и смерти, то найду, чего уж там. - Сколько? – крикнули с другой стороны. - Ну эти были покрасившее, - Юленька кинула персиковые трусики в Виталика. – Хотя, сейчас вроде почти новый год… Ай, ладно, за персиковую бумажку отдам. - Пять штук? – удивился кто-то. – Не слабо загнула! - Ну слабо или нет, - задумчиво парировала Юленька. – Можешь свои продать, там как раз получится на полтинник, если постирать. Новый взрыв хохота заставил удивленного потеряться. - За три отдаешь? – ехидно бросил парнишка в старомодном фраке, – нормальная цена. - Побойтесь бога сударь! – почти искренне возмутилась Юленька. – Одно белье трёшку потянет, я же абы что не надену. - Ну так я три и предлагаю, - парнишка скабрезно улыбнулся. – За что там еще платить? - А парфюм? – удивилась Юленька. - Да ладно, я сам побрызгаю, - хохотнул парнишка. - Эх, школота, - покачала Юленька головой, - такого парфюма ты нигде не сыщешь. - Даю пять! – кто-то выкрикнул с задних рядов собравшейся толпы. – Снимай! - Мальчик, а ты чьих будешь? – сделала Юленька вид, что высматривает покупателя в толпе. – Тебе что, мама денюфку на морожку дала? Первые ряды прыснули от смеха, который быстро угас из-за передаваемой из рук в руки пятитысячной купюры. - Во как! – искренне удивилась Юленька, - поступок не мальчика, но мужа. Взяв из протянутой руки помятую и слегка влажную бумажку, Юленька внимательно рассмотрела ее на свет. - Годится, - кинула она в толпу, спрятав деньги в сумочке. Толпа замолчала, а в воздухе повисло нешуточное напряжение. Юленька давно поняла, что в случае такого поворота событий отступать будет некуда, потому что трепло по имени Виталик сразу же будет реабилитировано, и она мысленно подготовилась идти до конца. Слегка расставив ноги, девушка чуть оттопырила попку и медленно потянула платье за боковые разрезы кверху, постепенно обнажая чулок с кружевной резинкой, пока пальцы не коснулись трусиков. Сделав едва уловимое змеиное движение талией и тазом, Юленька высвободила требуемый сделкой предмет из анатомических неровностей своего тела и медленно потянула его вниз. Снова в практически ощутимом кожей молчании пальчики миновали кружевную резинку, бедро и коленку. Приподняв одну ножку, Юленька миновала щиколотку с туфлей, а затем, слегка присев, освободила от слегка влажных трусиков и вторую ножку. Выпрямившись, девушка разгладила платье и тут же заметила, что в месте интимного бугорка коротко подстриженные рыжие волоски пробились сквозь ткань платья. Прикрыв глаза, девушка усмехнулась и подняла голову. Приподняв одной ручкой трусики на уровень лица, Юленька, как охотничья собака, осторожно втянула носиком воздух. - Белиссимо, божественный аромат, - сказанная с придыханием фраза четко прозвучала в нарушаемой лишь приглушенно музыкой тишине. – Кто тот счастливый обладатель? Толпу тут же прорвало, и все вокруг потонуло в одобрительных и не очень возгласах с одной стороны восхищавшихся «во дает!», а с другой возмущавшихся «какая стыдоба!». Но Юленьке в тот момент было глубоко фиолетово чужое мнение, она даже не обратила внимания, кто выхватил в круговерти толпы снятое белье. Зло уставившись на притихшего Виталика, девушка шагнула вперед и толпа послушно прогнулась под ее шагом. На мраморном полу ярко обозначилась небольшая персиковая кружевная тряпочка. Сделав шаг, Юленька присела, и взяла украденную вещь в руки. Подумав всего миг, она, поглаживающим движением ловко протиснула руку себе под платье и, вынув через миг, мазнула влажной перчаткой по персиковой ткани. - Взбодрись, Виталька, - сделав еще шаг, Юленька всунула персиковое белье в сжатые пальцы своего уже бывшего кавалера, - апгрэйд за счет компании. Новый взрыв хохота выбил у Виталика из глаз слёзы злобы. - Сука! – взвизгнул он в спину удалявшейся Юленьки, - шлюха подзаборная! Сзади раздался глухой удар, жалобный всхлип и четкий звук падения тела. По всему судя, заслуженная награда все же нашла героя. * - А как раз к Новому году, я стала популярнейшей в мореходке порно-звездой. Обиженный и наказанный за дело ублюдок, не сумевший удержать язык за зубами, вывалил в Интернет мою первую и последнюю эротическую фотосессию, - закончила глухим стуком по клавиатуре свою укороченную версию рассказа Юленька. – Теперь, Рома, тебе понятно, почему я избегаю обмена фотографиями? - А брат? – вывалилась первая с начала повествования строчка. - Он и уронил трепача за моей спиной, - усмехнувшись, отпечатала Юленька. – И с Ольгой мы познакомились, правда, случилось это уже слишком «после» Нового года. Да ты не парься, я в порядке. Окошко чата высветило смайлик, обозначавший то ли растерянность, то ли печаль. - Знаешь, я пойду, - отбила Юленька на клавиатуре. – Вообще меня Юля зовут, только давай, это будет уже другая история. Не дожидаясь ответа, Юленька закрыла окно игры и выключила ноут. Подруга Алла, похоже, в очередной раз забила ей гвоздя, традиционно даже не извинившись. Пережив в воспоминаниях начало и конец своего последнего романа, случившегося целый месяц назад, Юленька с одной стороны снова почувствовала холод обиды, а с другой тело накрыло какой-то тоской. - Чертовы малолетки, - буркнула Юленька, снимая с полки теплые полусапожки. * Вездесущие витрины магазинов, безразлично смотрящие на вечерний город своими сияющими лицами, медленно утекали куда-то назад, совершенно не цепляя внимания медленно бредущей по расчищенной от снега центральной улице города девушки. Светло-рыжая дубленка, меховая шапочка с опущенными ушками, едва мелькающие из-под длинных пол дубленки прикрытые колготками тонкой серой шерсти ноги, обутые в добротные и довольно модные полусапожки, все говорило о не слишком веселом настроении хозяйки. Сначала собравшаяся посидеть в кафешке Юленька, передумав, медленно плелась домой, вспоминая первоочередные задачи на будущий рабочий день. В последнее время работа снова плотно охватила нашу героиню, став практически единственным ее жизненным интересом. А в проходящих мимо нее по жизни мужчинах Юленька постоянно различала ставшие символом предательства черты Виталика. И лишь иногда на краткий миг в ком-то она с удивлением различала еще одно едва знакомое, но плотно ассоциировавшееся с порядочностью лицо парня с позабытым в случившемся водовороте событий именем. - Елизавета Павловна, - послышалось где-то рядом. – Подождите! - Надо же, какое редкое имя-то, - удивилась Юленька, на миг остановившись и заглянув в бездонное ночное небо. – Наверное, родители звали ее в детстве Лизонька… - Елизавета… Павловна, - раздалось сбивчивое дыхание уже где-то рядом. Привлеченная звуками чужого имени, Юленька невольно повернулась к догоняющему кого-то человеку, оказавшемуся довольно молодым, высоким и неплохо сложенным парнем. - Ты? – удивилась девушка. – Мушкетёр? - Я это… Простите, наверное, все глупо, - заспешил высказать мысль парнишка. – Вот. Никак не мог Вас застать, хотел уже отправить почтой. Удивленная Юленька автоматически взяла в руки довольно большой коричневый почтовый конверт. - Я… Наверное, это глупо, Елизавета Павловна, и Вы будете считать меня придурком, - опять заспешил парень. – Но я должен был это сделать. Парень, выпалив последнюю фразу, немного смущенно заглянул Юленьке в глаза и, развернувшись, быстро пошел прочь вдоль ночной улицы. Из открытого конверта на непокрытую перчаткой ладонь девушки скользнули две исключительно знакомые кружевные тряпочки. На душе как-то вдруг стало уютно и тепло. - Мушкетер! – прокричала девушка тающей в темноте фигурке. - Неужели в Гаскони не пьют кофе!? |
||||
| waif-cat Свободен |
10-01-2014 - 21:20 Эта история имеет довольно банальное, но реальное начало и неожиданный конец. Я не буду выкладывать имен ее очевидцев, просто не знаю их. Но рассказ выложить на публику мне разрешение дали. И хоть писал его я, но все же с чужой реальной истории. Вечер, работа, для тонуса просматривая сайт фри-лансеров наткнулся на одного заказчика. Незарегестрированный в корефеях бизнеса парнишка просил написать рассказ. Узнав цену вопроса, завсегдатаи мягко послали его в сад, ибо одно дело за те деньги написать статью ни о чем, а другое - рассказ, где надо оживить героев, облизать их окружение и внести в него смысл. Парнишка не особо обиделся, но оставил скайп на случай "если что". Делать было нечего, и я набрал парнишку. Оказалось, что он знаком с одной дамой в сетях, но не знает ни ее реального имени, ни откуда она, лишь случайно узнана дата дня рождения. И парнишка хотел бы ее поздравить. Ну что можно подарить электронному ветру? Узнав, что я вроде как не против помочь парнишка попросил телефон, чтобы не избивать полчаса пальцы. По телефону я услышал историю о девушке, ставшей героиней рассказа. Поинтересовавшись пожеланиями относительно имен героев, я услышал лишь, что главную героиню хотелось бы видеть Юлей. Два вечера в режиме ненапряжного удовольствия родили рассказ. Героев назвал, как мне захотелось, ну и наколдовал некую позитивную концовку, все же не дарить же на ДР печаль. Написал, отослала, понравилось. Попросил потом сообщить понравился ли подарок даме. По пути домой получил на телефон 300 рублей в отличие от заявленных на лансах 150. Смешно, но я вообще отказался от денег, мне понравилась история. * Окончание истории такое. Через пару недель я пискнул в скайп парнишке. Вот что он мне рассказал. Получив подарок, дама прочитала его и набросилась на парнишку с претензией, что он "точное ее знает" и "специально над ней издевается". На урегулирование ситуации ушло несколько дней, парнишка смог доказать, что "не знал, не видел, не привлекался". А вся проблема случилась из-за того, что я случайно угадал имя Виталик и пристроил его к нужному персонажу... Собственно, сам рассказ. ЮЛЕНЬКА Константин Хвостополосатов. Игрушка была так себе, можно сказать обычная безликая сетевушная эрпэгэшка. Маленькая худенькая девчушка на экране компьютера, повинуясь чужой воле, бегала, прыгала, что-то собирала, кого-то утыкивала стрелами и продавала различный скарб мужику с толстой мордой. Юленька бездумно гоняла своего перса, предаваясь этому унылому занятию в ожидании подруги, с которой они договорились «попить кофе». Всем тем, что у подруг называлось «попить кофе», они занимались в последнее время довольно часто, и подруга искренне верила, что все это делается исключительно в терапевтических целях и однозначно помогает Юленьке обрести душевное равновесие. Сама же Юленька такому проведению времени не особо радовалась, но понимала, что лучше «пить кофе», чем уныло гонять перса на электронно-виртуальных полях. - Привет, - вывалилась строчка в окошке персонального чата. - Привет, - лениво ответила Юленька, сильно подозревая, что следующая реплика будет: «Как дела?» - А я тебя знаю, - удивил ее неизвестный собеседник. - Да неужели? - ехидно выстучала Юленька на клавиатуре, добавив. – Пол, возраст, год рождения, место жительства и сексуальную ориентацию? - Нет, - вывалился смайлик, - тебя Оля зовут. Юленька чертыхнулась вслух, вспомнив этого парнишку, с которым они пару недель назад познакомились в этой самой игрушке. Парнишка помог ей кое-какой малопубликуемой информацией, и пока тянулся последний рабочий час, они мило поболтали ни о чем. Парнишку звали то ли Коля, то ли Миша. Выключив рабочую машину, Юленька сразу выкинула нового и совершенно бесполезного знакомого из головы. - Чего молчишь? Я не вовремя? – пришла очередная фраза от персонажа Мухозавр1991. – Могу потеряться. - Время не имеет значения, - многозначительно набрала Юленька, подумав, что подруга вполне может опоздать и на часик, и на полтора. – По делу или просто клавиатуру постучать? - Просто так, - ответил старый «новый знакомый», - вижу, ты в сетке, вот и поздоровался. - Тебя же Миша зовут? – назвала Юленька один из крутившихся в голове вариантов. - Почти угадала, - собеседник подвесил хихикающий в ладошку смайлик, - Роман. Совершенно неожиданно беседа не затухла, как спрогнозировала Юленька изначально, но наоборот перешла в стадию приятного трёпа, который так хорошо расслабляет загаженные работой мозги. Совершенно незаметно прошло полчаса, а Юленька до сих пор не потеряла интерес к виртуальному диалогу. И что самое удивительное – она чувствовала себя вполне комфортно. - Если не секрет, сколько тебе лет? – фразу закончил смайлик смущенно хлопающий глазами. - Я - уже древняя тётка, - набрала на клавиатуре Юленька, улыбнувшись. – Даже боюсь тебе писать об этом, чтобы тебя не донимали ночные кошмары. - А все же? – проявил настойчивость собеседник. - Читай внимательно, Роман! Читай, и не говори потом, что тебя не предупреждали, - набила Юленька. – Мне тридцать два года, десять месяцев, шестнадцать дней и еще сколько-то часов с минутами. Бойся меня, отрок неосторожный. - Ой… - смайлик округлил удивленные глаза. – А мне всего двадцать два. Написанные цифры разорвались в голове Юленьки холодным белым шаром, на миг подернув зрение мириадами призрачных снежинок, а глаза неожиданными слезами. Чертыхнувшись, Юленька смахнула слезинки, постаравшись не подпортить уже наложенный «кофейный» макияж. - Чудно, - напечатала Юленька с приличным запозданием. - Я думал, что ты больше ничего не ответишь, - вывалилась довольно быстро надпись. - Почему? – уточнила Юленька. - Возраст, - прибежал лаконичный ответ. - Этот недостаток с годами быстро проходит, - ответила банальностью Юленька. – Хороший возраст. - Знаешь, а я так не считаю, - выпали совершенно неожиданные слова. – Я не стал бы заводить отношения с девчонкой двадцати лет. С ними все так сумбурно и непрогнозируемо. Подзатухшая после объявления возрастов беседа снова обрела непринужденность, слегка изменив направленность. И следующие пятнадцать минут канули в Лету. - Хочешь, обменяемся фотками? - предложил Роман. - Нет, - лаконично ответила Юленька, моментально утратив душевное спокойствие. – Никаких фоток. - Что в них плохого? - похоже, удивился столь резкому ответу собеседник. – Сейчас многие даже в почте свои фотки вешают. - Плохого в них ничего, - немного успокоившись, набрала Юленька, - но и хорошего мало. А все из-за того, что молодые люди совершенно не умеют держать язык за зубами, и болтается он у них, как собачий хвост, сметая в мусорку хорошие отношения. Ледяной шар снова взорвался в голове Юленьки, раскидав противные холодные льдинки по рукам и спине. Слезы, моментально смешавшие все буквы на клавиатуре, прочертили влажные дорожки по подпудренным щекам девушки. Старая обида снова сжала сердце холодной равнодушной рукой. - Могло же случиться и недоразумение, - увидела Юленька фразу, заканчивающуюся смайликом, осторожно выглядывающим из-за книжки. - Имя этому недоразумению «Хвастовство», - несколько раз исправив опечатки, набрала Юленька. – Чертово пацанское хвастовство. - Опс… - пришел ответ. – Знакомо. - Хочешь знать мою историю? – совершенно неожиданно для себя написала Юленька. Ответный смайлик усердно тряс головой. - Хорошо, - уже почти уверенно отпечатала Юленька, - только не перебивай… * Юленьке действительно стукнуло тридцать два года. При своих «почтенных» годах она успела побывать замужем, оттянув четырехлетний срок. Нельзя сказать, что развод случился случайно, да и мужа Юленька не считала ни моральным уродом, ни алкашом, ни лохматым горным животным, он даже бабником-то практически не был. Просто в один прекрасный момент они оба поняли, что совместная жизнь именно им двоим совершенно противопоказана. И тогда Юленька с великим облегчением вздохнула, вспомнив, как они решили повременить с детьми. Так и осталась дожившая в тот момент до двадцати пяти летней старости Юленька на перекрестке дорог, который привел ее, на ночь глядя, в родительскую квартиру. Младший брат Юленьки – балбес двадцати трех лет от роду, обучающийся в мореходке - в тот вечер проявил чудеса понимания, не проронив лишнего слова, лишь подсобив родной старшей сестре пригубить до дна полулитровую бутылку папиного заначного виски. Наутро наша героиня пришла в себя с гудящей головой, сухостью во рту, приличным опьянением в организме и зачатками свободы в душе. Посовещавшись с чашкой остывшего кофе, Юленька пришла к выводу, что жизнь пока еще не закончилась, и наряду с полным отсутствием собственной жилплощади у нее имеются две подруги и какая-никакая работа с туманными перспективами картерного роста. И следующие несколько лет, хорошенько плюнув на мужской пол, Юленька строила свою карьерную дорогу, отдавая львиную долю свободного времени ненасытной работе. Но начальство не захотело увидеть трудового гения, и, лишь усердно прокорпев «на дядю» в общей сложности пять лет, Юленька с горем пополам и обильной родительской помощью обрела-таки свой угол. На радостях сменив в однокомнатной квартире обои и плитку, наша героиня задумалась и, хорошенько взвесив все «за» и «против», сменила заодно и работу. Начав на новом месте с невесть какой должности, через три года Юленька достигла начальственного статуса, получив в подчинение небольшой отдел. А еще через год, ведущая практически аскетический образ жизни Юленька переехала в не слишком новую, зато двухкомнатную квартиру со свежим ремонтом. Тут-то и объявилась ее близкая школьная подруга, вернувшаяся из «удачного» замужества на чужбине. И уже через три месяца общения, Юленька вдруг стала понимать, что женщина в ней, оказывается, погибла еще не до конца. У нашей героини появилась новая стрижка, пяток новых блузок, новая сумочка, несколько пар новой обуви, два новых костюма и новый любовник. И со всем, кроме, разве что последнего, ей повезло. Промаявшись с обеспеченным, но не слишком внимательным в постели сорокапятилетним женатым дядечкой целых три месяца, Юленька помахала ему ручкой, оставив на память подаренный ей в порыве щедрости яблофон последней модели. Но к удивлению нашей героини растревоженное проникающими в него отношениями тело отказалось обратно впасть в спячку, и Юленька познала чувство лёгкого сексуального голода. Снова натыкаться на пожилые грабли не хотелось, а подходящего возраста мужичин под вкус нашей героини, готовых на хотя бы видимость серьезных отношений не находилось. И чтобы не погрузиться в какую-нибудь разноцветную меланхолию, Юленька завела более близкие знакомства со своего возраста сослуживцами женского пола, дополнившими компанию немногих подруг. Но очень скоро Юленька заметила, что ее стали утомлять пустые разговоры жаждущих выскочить замуж недоудовлетворенных хищниц. И больше всего ее удивляло то, что эти девушки искренне верили, что где-то там обязательно есть ОН – человек чуткий, внимательный, чрезвычайно обходительный и щедрый, без моральных и материальных проблем, вредных привычек, любящий бабские капризы, бзики, чужих детей и обязательно до сих пор не женатый. Приятельницы по службе резко закончились. * В тот субботний вечер наша героиня как раз отходила от предновогоднего корпоратива, случившегося аж двадцать первого числа декабря месяца. Идти никуда не хотелось, и электронная книжка, да диван с уютным пледом казались верхом блаженства. Дверной звонок сказал свое веское «дзинь», оторвав Юленьку от череды приключений главного героя книги. Чертыхнувшись, наша героиня страдальчески покинула диван и поплелась к двери. - Сашка, чтоб те пусто было, - буркнула она, пропуская в открытую дверь младшего брата. – Ты чего приперся? - Слухай, систер, тут такое дело, - молодой и здоровый организм метр девяносто в холке, легко обнял и приподнял Юленьку над полом. – У родоков опять воды нет, а у нас мероприятие. В общем, мне после наряда надо бы помыться, там, побриться, погладиться. - Так у вас вроде новогодняя тусовка только через неделю или даже две, - удивилась Юленька. – Куда ты лыжи мылишь? - Да тут фигня одна, - Саша аккуратно вернул сестру на пол. – Сегодня тусняк в «Универе». Знакомые экономячки с политеха нас пригласили, у них клуб арендован под свою вечеринку, вот пацаны и решили туда всей шоблой навалиться. Сейчас в общаге воды тоже нет, так что марафет к тебе наводить пришел. - Есть для кого? – прищурилась Юленька. - А то! – усмехнулся братишка, - систер, я там с такой мамкой познакомился, просто закачаешься. Тут – во, тут – конфетка, здесь – все при ней, а там – вообще отвалишься. - Она хоть не на первом курсе учится-то? – хмыкнула Юленька. - Хе-хе, систер, она этот первый курс учит, - морда лица брата при этом стала, как у объевшегося сметаной кота. – Двадцать семь, разведенка, без киндера и все при ней. Мы в кафешке случайно познакомились, она с компашкой была, а мы их хлопцев перепить взялись. - Перепили? – усмехнулась Юленька. - С переменным успехом, - замялся брат и тут же сменил тему. – А давай со мной, чего тут киснуть, там будет шведская поляна, зажимансы там всякие, конкурсы. Оленька мне пригласилку дала на двоих, других просто нет, а она-то и сама пройдет. - Да ну, Сань, - выставила вперед руки Юленька. – Ну что я там буду делать? Да и вчера мы побузили, изрядно надругавшись над организмом. - Да лан те, систер, сколько тебе лет, восемьдесят что ли? – Сашка похлопал по рукам Юленьки на манер «Ладушек». – Ты у меня - еще нифига себе тёлка. Я вот так сразу бы на тебя и запал, будь ты откуда-нибудь слева. А так не могу. Как вспомню, что ты меня ремнем лупила, так прямо хоть наручники тебе на днюху дари. - Да ладно тебе, Сашка, - смеялась Юленька, шуточно отбиваясь от его огромных рук. – Ну тебя, придурок гормональный, иди вон марафеться. - Систер, а ты мне брюки с рубашкой погладишь? – лицо брата стало в миг елейным. - Щаз, - Юленька с готовность продемонстрировала брату кукиш. * Через час с четвертью брат Сашка, вносил последние штрихи в свой прикид училковского сердцееда, а Юленька давала ему советы по завязыванию узла галстука. - Ну все, систер, я двинул, - махнул Саша своему отражению в зеркале прихожки. – Я тебя в пригласилку вписал на всякий случай, так что передумаешь – подваливай. - Иди уже, герой-любовник, - выпихала Юленька брата. – Шарики-то взял на всякий случай. - Аха, - подмигнул брат, - и очень сильно намерен парочку из них накачать «херием». - «Александрием» качай, балбес, - закрыв за братцем дверь, Юленька случайно встретилась взглядом с довольно милой девушкой в зеркале. Девушка имела слегка заспанный вид, завернутый в явно великоватый для нее халат. При этом завернутость вида не скрывала того факта, что фигура у девушки в наличии имеется, а вот за ростом при раздаче слонов на небесах можно было так активно и не стоять. - А ведь я и правда еще очень даже тёлка, - медленно проговорила Юленька вслух, рассматривая свою закутанную в халат фигуру. – Я еще очень даже ничего. Эх, мне бы кого-нибудь из братовых дружков на растерзание. Приблизив лицо к зеркалу, Юленька пристально изучила неглубокие намеки на морщинки, тщательно изживаемые постоянными посещениями косметического салона, погладила старательно выщипанную бровь, потрогала мочку уха и скинула халат. Как будто глядя откуда-то со стороны, она увидела в зеркале симпатичную девушку. «Незнакомка» при росте метр-восемьдесят совсем не казалась высокой. И это ощущение вовсе не навязывалось полнотой фигуры. Излишними накоплениями целлюлитов не видавшая детей Юленька не страдала. Периодически посещая спортзал и катаясь на роликах, наша героиня успешно содержала себя в аппетитном порядке. А вот саму-то фигуру назвать безупречной было бы сложно, хотя на небольшие отступления от «девяносто-шестьдесят-девяносто» в ее случае практически любой мужчина закрыл бы глаза. На довольно привередливый собственный Юленькин взгляд фигуру чуть портили немного неодинаковые груди и не совсем стандартная талия, а вместе с ней и попа. Одна из грудей четко ложилась в мужскую ладонь своим вторым размером, а вот вторая выказывала лёгкое непослушание своей «почти троечкой». Талия у «незнакомки», явно присутствовала, но была слегка завышена относительно привычных стандартов, из-за чего попа казалась немного более внушительной, хоть практически и не имела излишних мягкостей. Зато из-за нестандартной талии ноги «незнакомки», казалось, росли от тех самых ушей и формой своей довели до хруста изрядное количество вывернутых назад мужских шей. И что самое приятное – ладони и стопы Юленьки при солидном для дамы росте не выделялись размерами. Изящные наманикюренные пальчики рук с едва выступающим собственным ноготком казались скульптурной миниатюрой, а ножка откликалась всего лишь на тридцать восьмой размер. Дополняли композицию волосы цвета слегка переспевшей пшеницы, организованные в деловое градуированное каре, серые с голубым отливом глаза, россыпь едва различимых светлых веснушек, да тщательно ухоженный клинышек интимной прически на лобке, имевший естественный светло-русый с изрядной рыжинкой цвет. - Миленько, - Юленька провела обеими руками по грудям, отчего более темная кожа сосков тут же напряглась, а вдоль позвоночника проскользнул легкий разряд. – Очень даже миленько. Нужно срочно собираться! * Неуловимыми штрихами подправив свежий макияж, Юленька осмотрела отражение «незнакомкм» в большом зеркале и слегка сморщила носик, выражая свое легкое недовольство. Девушка в зеркале выглядела неплохо, но эта самая девушка, по всему судя, собралась на какой-то сильно деловой раут, а вовсе не на молодежную новогоднюю тусовку. Обреченно вздохнув, Юленька расправила руками несуществующие складки на строгой офисной юбке, сделав при этом неуловимое змеиное движение бедрами. - Черт, черт, черт, - прошептала она спешно. – Дожилась бабушка Юля, надеть на вечеринку нечего. Оделась, как офисная вобла на поминки вяленого леща. И все же Юленька была не совсем права и явно чрезмерно строга к себе. Темно-синий в едва различимую светло-серую полосочку офисный костюм смотрелся на ней чрезвычайно аппетитно - некоторые деньги на подгонку его по фигуре оказались потрачены совершенно не зря. А довольно фривольная белая шелковая блузка с кружевным воротничком удачно сглаживала излишний официоз наряда. Тоненькие чулки цвета уверенного загара на широкой резинке в компании игривой стрелки и удобные черные туфельки на среднем каблучке с золотистыми металлическими вставкам в тон желтыми висюльками на сумочке дополняли, а лучше будет сказать, «завершали» образ. - А вот возьму и не пойду, - девушка в зеркале капризно надула губки. - Да щаз! – ответила ей Юленька, водрузив на положенное место очки в тоненькой позолоченной оправе. – Я вот тебе щаз как не пойду! * На входе в клуб «Универ» пенилась разнообразно одетая и местами практически раздетая молодежь, пуская клубы сизого дыма и потягивая всякое-разное из банок, бутылок, бутылочек и баночек. Несмотря на теплую длинную дубленку, после уютного такси снизу заметно поддувало и Юленька, отбросив робкие сомнения, уверенно двинулась в сторону находящегося под неусыпным взглядом двух охранников входу. К удивлению нашей героини, ни один из крепеньких мужичков в неброской темно-синей форме не проронил даже слова, боровички-вышибалы, как по команде, моментально уступили ей дорогу. Не задержала ее и чем-то раззадоренная девчушка в вестибюле, проверяющая у допущенных внутрь лиц приглашения. Бойкая смугляночка в игривом голубом сарафане, снегурошной шапочке и сапожках лишь скользнула слегка настороженным взглядом по идущей мимо нее Юленьке. - Бардачок, однако, - пробурчала наша героиня, направляясь к гардеробу с положенной вредной бабушкой у стойки. Впрочем, вечеринка уже началась, и выглядело внутренне убранство зала весьма неплохо. Продефилировав по окраинам бурлящей молодежной толпы и не удостоив вниманием столики со шведским уклоном, Юленька мельком заметила брата Сашу, весело отплясывавшего в компании двух ребят и целого букета разодетых в пух и прах девчат. Секунду подумав, наша героиня решила не мешать и медленно двинулась дальше. Народу в зале оказалось предостаточно, но плотные массы молодежи огибали Юленьку, как будто она была своеобразным ледоколом. Девчата немного удивленно с долей робости провожали ее спину, а ребята откровенно заинтересованно ощупывали взглядами примечательные места фигуры и о чем-то шушукались за спиной, порой порождая всполохи сдавленного смеха. Пару раз наиболее осмелевшие как бы случайно толкали ее и, неопытно облапив, фальшиво просили прощения, на что Юленька печально смотрела на очередного наглеца, чуть приподняв очки. - Ни прибиться к компашке, ни поболтать… Знатная вечеринка у меня получается, - пробурчала Юленька себе под нос. – Напиться, что ли. Взяв со стола довольно непритязательный, но все же стеклянный фужер с каким-то пузыристым вином, претендующим на звание «Шампанское», Юленька и встретилась взглядом с молодой женщиной, как и наша героиня, слегка выпадающей из общего бурления жизни. Облаченная не в самое дорогое, но весьма недурное вечернее платье незнакомка немного печально улыбнулась Юленьке, вздохнула и, чуть приподняв находящийся в затянутой кружевной перчаткой руке бокал, пригубила вино. Юленька уже собралась произнести какую-нибудь фразу, начинающую знакомство, как к женщине подскочила стайка девчачьей молоди и, затараторив, как сороки, утащила незнакомку куда-то в сторону танцевального водоворота. Из разносящих мозг словесных очередей наша героиня смогла вычленить лишь «Ольга Валентиновна». - А не та ли это Оленька, что пригласительные всяким Сашенькам раздает? – подумала вслух Юленька. – А ведь очень себе недурна конфетка и действительно все при ней, даже манеры. - Девушка, а можно… - отвлек Юленьку от разбора братовой пассии молодой и не совсем трезвый голос. – Оп-па… - Можно… что? - Юленька заинтересованно рассматривала слегка опешившего молодого и весьма симпатичного парнишку. - Ну да, - выдавил растерявшийся хлопец. – Вина, телефон или просто потанцуем? – ехидно уточнила Юленька, цепко осматривая разгоряченную и местами расхристанную личность. - Потанцуем, - справился с зависанием парнишка. - Миленько, но не сильно оригинальненько, - Юленька чуть покрутила бокал в пальцах, отпила глоточек вина и поставила сосуд на стол. – Ладно, идем. Направившись в сторону бурлящего центра, Юленька спинным мозгом чуяла, что отвязный кавалер подает кому-то из многочисленных друзей знаки, напрямую связанные с ней. «Решил похвастаться своей смелостью», - подумала Юленька, улыбнувшись. – «Принял меня, поди, за какую-нибудь местную училку». Медленный танец прошел на удивление без обжиманий, и рука молодого человека так ни разу и не спустилась ниже Юлиной талии. Следующая мелодия оказалась чем-то средним между быстрой и медленной, и Юленька осталась на танцполе. За невнятной музыкой снова случился медленный танец, в котором кавалер рискнул слегка притеснить грудь дамы и даже несколько раз тесно прижать ее ножку своим бедром. Юленька внутренне усмехнулась и чуть подыграла кавалеру, как бы задумавшись перебрав пальчиками его волосы. - А меня Виталик зовут, - наконец-таки преодолел парнишка свое стеснение. - Очень романтично, - глянула на него Юленька поверх очков. – Юлия. - Юлия Валентиновна? – в глазах кавалера мелькнула искра понимания. – Почти угадали, молодой человек… Александровна, если это - предел Ваших мечтаний. - Ой, простите, - пробурчал парнишка, слегка покраснев. – Я думал… - Что танцуете директрису, а дама оказалась всего лишь училкой экономики, - откровенно рассмеялась Юленька, остановившись с окончанием медленной мелодии. – Проводите училку к стеночке и идите похвастайтесь своим друзьям. - А давайте выпьем, - уши парнишки вспыхнули алым, а сбивающийся голос добавил. – На брутеншафт. - А Вы-то не промах, - Юленька внимательно поглядела на паренька, добавив в глаза ехидства. – Танцевать так директрису, хвастаться, так с запасом… Вам, может, еще и засос на шее поставить? - Ну я это… - смутился парнишка. – Просто за знакомство… - Пошли уже, обольститель директрис, - Юленька искренне рассмеялась и подхватила ухажера под локоток. – Что у Вас тут есть из того самого «выпить»? Кстати, ТО, на что мы будем пить ЭТО правильно произносится «брудершафт». Из того самого парнишка притащил два бокала вина с пузырьками, под которое Юленька церемонно чокнулась с ухажером, обвив руки, пригубила вино и символически чмокнула смельчака в щеку. - Ну что ж, молодой человек, я благодарю Вас за танец, - с легкой улыбкой произнесла Юленька. – А сейчас можете проведать своих друзей и поведать о свершенных подвигах. - А Вы не такая уж и грозная, Юлия Александровна, - парнишка залпом допил бокал и, поставив его на стол, шепотом добавил, - и задница у Вас потрясная. - Задница, видите ли, - Юленька улыбалась, пытаясь рассмотреть шмыгнувшего в людской водоворот любителя директрис. – И когда успел ознакомиться, паршивец малолетний? В ассортименте самых популярных халявных напитков вечеринки оказалось дешевенькое полу-сухое почти «Шампанское», простенькое сухое белое вино и весьма недурственно сделанный пунш. Вино с пузырьками Юленька сразу отмела, сухое белое слегка горчило послевкусием, а вот пунш нашей героине пришелся по вкусу. И хоть его рекламировали, как неалкогольный, некий привкус спиртного в нем явно присутствовал. Непринужденно «пригубив» до конца второй бокал светло-оранжевого напитка, Юленька вдруг поняла, что изрядненько охмелела. Как будто сверившись с выводом хозяйки, организм немедленно принял необходимые корректировки, и мир вокруг обрел новые краски с неимоверным уютом. Плюнув на не совсем подходящий костюм, Юленька двинулась к танцполу. Тут же ее охватило хаотично двигающееся море тел, беззастенчиво толкающее, пихающее и благоухающее всеми оттенками забитого потом парфюма. - А пофигу, - пробурчала Юленька, пристроившись к какой-то более-менее осмысленно двигающейся компании девиц. Юленька не любила излишне оторванные танцы, но, даже двигаясь с изрядной долей умеренности, почувствовала легкую запарку. И поскольку в планы нашей героини не входило пропотеть до нитки, она двинулась к «стеночке», чтобы отдышаться. - Ой, Юлия Александровна, - раздался откуда-то сзади смутно знакомый голос. - Черт, еще знакомых с работы мне тут не хватало, - Юленька нехотя обернулась, практически уткнувшись в сияющую морду нахального лица Виталика. От молодого человека исходил устойчивый запах спиртного и крепкого мужского пота, приправленного остатками какой-то туалетной водицы. Джемпер, наблюдавшийся на молодом человеке в первую встречу, отсутствовал, а довольно симпатичная сорочка оказалась расстегнута почти до самого ремня. - А может, потанцуем, - совершенно другим, начисто лишенным робости голосом предложил Виталик. - Неужели так запала в душу моя задница? – наигранно удивилась Юленька, с интересом рассматривая парнишку. – Не может быть, чтоб во всем зале не сыскалось лучше? - Ха-ха, - ответил Виталик ухмыльнувшись. – Я приглашу, как медляк пойдет? - Пригласи, - Юленька снова посмотрела на молодого человека поверх очков, - только… В следующий миг Юлина рука, как будто сама по себе протянула к груди Виталика наманикюренный пальчик, уткнулась в ямочку между ключиц, медленно провела по разгоряченной слегка потной коже дорожку до самого ремня и вернулась к носику хозяйки. - … приведи себя в порядок, - закончила Юленька, демонстративно понюхав пальчик и медленно облизнув его. – Я же – не твоя оторванная подружка, училке нужно держать марафет. * По телу растеклась лень с львиной долей забытого чувства, называемого кое-кем «нега». Мышцы, особенно на животе и ягодицах приятно ныли, как будто Юленька только что покинула тренажерный зал. Скомканные влажные простыни немного портили ощущения, но бороться с ними не были никаких сил и, стащив на ворсистый ковер покрывало, Юленька завернулась в него и погрузилась в медленно текущие мысли. Пунш, мелькающие зачастую в не совсем приличных позах девичьи и мальчишечьи тела, вездесущий и дурманящий не хуже алкоголя запах мужских тел, отбивающая сознание музыка со светом и пытливые руки, регулярно сгоняемые с очень даже интимных мест, очень быстро вытолкнули нашу героиню из сексуального равновесия. Брат больше не попадался на глаза, что несказанно радовало Юленьку - какое-то забытое чувство внутри нее сильно не хотело этих встреч. Гардероб, такси, подъезд, прихожка, все смешалось в одну почти прямую линию, упирающуюся в секс. Смакуя нетерпение юности, Юленька сдавала свои позиции постепенно, хоть внутри нее уже давно бушевала необъятная гормональная буря, наполняя нижнее белье скользкой влагой, а сознание липким удушьем. Дубленка, поцелуйчики, туфельки, поглаживание затянутой в чулок ножкой едва опушившейся мужской груди, пиджак, снова поцелуйчики. Юленька прекрасно знала, что мужчины более прохладны к этим столь милым женскому сердцу телячьим нежностям и тянула до последнего, сильно подозревая, что очень скоро влажными станут не только ее кружевные трусики. Мужчинка укрощался туго, но все же терпел ее капризы, видимо, слишком желая получить столь редкую в его юные годы дичь. Слегка дрожащие руки ухажера довольно сильно сжали ее грудь, и Юленька нежно перенаправила их пыл на расстегивание многочисленных пуговок своей блузки, тем временем избавляя парнишку от рубашки. Мелкие пуговки белой блузки еще держались, когда Юленька, заботливо поласкав через тонкой шерсти брюки находившееся в приподнятом состоянии заветное мужское «хозяйство», расстегнула ремень охотника на директрис. Хотелось придвинуться поближе, и девушка порывисто задрала мешавшую юбку, обнажив широкие кружевные резинки чулок. Ухажер судорожно втянул воздух и завозился с пуговками активнее. Ослабленная поясная пуговка брюк сухо треснула, отлетая в сторону, мягкая пластиковая молния жалобно скрипнула, и в руках Юленьки оказалось то самое «достоинство», укрытое лишь тонкой тканью нижнего белья. Тут же нашу героиню накрыл совершенно одуряющий запах. То был еще не резкий запах секса, смешанный с потом и нотками латекса, но запах желания, который состоял почти полностью из мускусных тонов, приправленных чем-то специфическим и очень возбуждающим. Закрыв глаза, Юленька выгнула спину, потянулась и, ухнув в нахлынувшее предвкушение, опустилась на колени. Ее руки уверенно освободили из матерчатого плена «достояние республики» и сжали этот горячий и весьма желанный предмет, слегка потянув бархатистую кожицу книзу. - Ох…Черт… - сдавленно выдохнул Виталик, судорожно стиснув плечи Юленьки вместе с недорасстегнутой блузкой. В тот же момент Юленька почувствовала, что желанный предмет в ее руках запульсировал и тяжелые капли, оказавшиеся неожиданно горячими, расплескались по ее коже. - Ой, мамочки… - прошептала Юленька ставшими совершенно сухими губами, - макияж… Но больше всего в тот момент пострадал не макияж, а шелковая блузка. Открыв один глаз, завернутая покрывалом Юленька нашла на полу эту деталь своей одежды, соседствовавшую около дивана с чулком и одной туфелькой. Вытянув руку, девушка пальчиками ухватила рукав блузки и подтянула к себе. Палец скользнул по влажному участку ткани, и девушка страстно захотела снова обонять запах мужчины. Ухватив блузку поувереннее, девушка поднесла ее к лицу и осторожно втянула воздух. Запах оказался немного иным: довольно резкий пряный букет среди превалирующих мучных нот тонко раскрывал запах будоражащего ум мускуса. Юленька втянула воздух еще раз и почувствовала, как где-то в животе мягонько лопнул пушистый комочек, прогнав дорожку мурашек по спине. - Опасненько, - девушка отодвинула блузку, - как бы опять не захотелось чего. * Отношения с Виталиком складывались довольно лёгкие, ибо обе стороны понимали, что это все лишь для тела. Но эти встречи для Юленьки приобрели желанность и некий скрытый смысл. Нет, она не влюбилась в мальчишку, но он совершенно незаметно занял в ее жизни какую-то незаметную поначалу нишу, напрямую связанную с уютом. Виталик оказался не очень обязательным молодым человеком, с солидным набором различных, в том числе и сексуальных, комплексов. Новый мужчинка Юленьки позволял себе опаздывать на свидание, приходить к ней в далеко несвежей одежде, забывать прихватить с собой специальные «надувные шарики», появляться на запланированный совместный ужин сытым и не приносить цветов. В принципе, к цветам Юленька относилась без придыхания, но все же рамки приличия могли бы быть хоть изредка и соблюдены. Однако, при всех своих недостатках Виталик оказался неплохим любовником. Нет, Юленька ни в одном месте не смогла бы назвать его опытным, но парнишка имел одно неоспоримое преимущество: старательность. Виталик быстро учился у Юленьки управлять своим телом, и еще ни разу не оставил свою училку без верхнего «до». И за это девушка была ему чрезвычайно благодарна. Кроме этого молодой человек оказался далеко небесталанным. Юлин временный избранник отлично разбирался в компьютерном софте и был на «ты» с профессиональной фототехникой. В один из вечеров, слегка приправленных подаренным клиентами кальвадосом Виталик предложил пребывающей в сомнениях девушке некую домашнюю фото-сессию. По большому счету Юленьке было чрезвычайно интересно посмотреть и оценить себя со стороны, но ее не покидали какие-то смутные опасения. Не то, чтобы она не доверяла Виталику, просто опасалась всех этих компрометирующих вещиц. То, чего побаивалась Юленька, все же случилось. Языкастый Виталик уболтал ее. И, как ни опасалась наша героиня, сессия, которая «фото», не завершилась лишь безобидной эротикой. Распаленная непривычным и сильно смущающим ее действом, Юленька позволила наделать ну очень нескромных фотографий, которые лишь с большим натягом можно было рассматривать как жесткую эротику. Но после окончания больших постельных игрищ, которыми закончилась сессия, Виталик демонстративно слил все снимки с флэшки фотоаппарата на Юленькин ноутбук и стер их с флэшки. Юленька тут же почувствовала, как какая-то струна внутри нее расслабилась, вернув душевный комфорт. Больше к сессиям молодые люди не возвращались, лишь периодически рассматривая уже имеющиеся фотки на ноуте Юленьки. Предновогодняя неделя слилась для Юленьки в череду эротических фантазий и сексуальных утех, казалось, ставших для обычно воздержанной девушки-карьеристки чуть ли не смыслом жизни в этот период. * - Веталь, ты же – наглый, беспринципный и подлый негодяй, - выговаривала Юленька ласкающему ее фигуру молодому человеку. – Ну что, тебе трудно было зайти и купить этих несчастных презиков? - Юль, ну прости, я спешил, - прошептал парнишка в Юленькино ухо. – Поищи, наверное, что-то завалялось. - Завалялось оно в прошлый раз, - Юленька несильно стукнула ухажера в грудь. – Иди, давай, искоренитель нравственности! - Юлька, да ты что, я же просто не добегу до аптеки, - шептали горячие губы, а наглые руки в подтверждение слов уже забирались за пояс юбки. – Ты же не хочешь моей смерти? - А ну давай ее сюда, свою смерть, - опустила Юленька руку пониже мужского пояса. – Сейчас я с ней серьезно поговорю, тебе должно временно полегчать и ты легко успеешь добежать хотя бы до супер-маркета. - Юлька-а-а-а, - заканюдил Виталик, - ну что ты, как маленькая. Давай уже без резинки. - Да щаз, - фыркнула Юленька, - я знаю, в ком ты там еще кроме меня отдыхаешь? Да еще и детей мне от такой бестолочи, как ты, не хватало. - Каких детей?! - Виталик сделал наигранно испуганное лицо. – Ты же сама говорила про незалётные дни. А у меня медкнижка есть, мы «техосмотр» проходили на этой неделе, с анализами, между прочим. Вот смотри. Не то, чтобы Юленька сильно хотела смотреть в книжку, но так уж получилось. Виталик был настойчив, идти за «шариками» не хотел, а самой Юленьке одеваться страсть, как не желалось. Но еще больше ей не хотелось остаться без ставшего таким привычным секса. - Городовский Виталий Николаевич, - с совершенно серьезным видом читала Юленька титульный лист медицинской книжки, надев свои строгие очки, - группа четыреста … Неприятный холодок кольнул где-то в затылке. Случилось то, чего Юленька больше всего опасалась. Виталик оказался сокурсником брата Саши, только учился в другой группе. - Вот смотри, - Виталик спешно раскрыл книжку на нужном развороте, не заметив небольшого замешательства своей училки. - Видишь? - Здоров, здоров, здоров, - автоматически прочитала Юленька. – И тут здоров. - Ну? – с надеждой посмотрел парнишка. - Ладно, пусть будет так, - ответила Юленька в первую очередь на невысказанный вопрос самой себе. * Минуло полторы предновогодние недели. Мореходка готовила очередной КВН, после которого, как обычно, начинался новогодний бал. Событие для города, может, и было не большое, но знали о нем многие. В первую очередь когорты молодых девчонок, старающихся отхватить себе кого-нибудь из перспективных женихов. Конечно, водоплавающие в данный момент экономического состояния страны перестали быть столь уж лакомыми кусочками, но желающих заполучить обеспеченного в будущем мужа, при всем при том не мозолящего постоянно глаза, в девичьей среде не иссякали. По этой причине Юленька пару раз слышала разговоры о балу у бурсаков даже в своей родной конторе. Брат Саша, Виталик, да и сама Юленька о событии, несомненно, знали и готовились к нему каждый по-своему. Саша участвовал в КВН и бредил приглашением своей Оленьки на него. Виталик пребывал в какой-то непонятной суете и усердно зазывал Юленьку на бал, а сама Юленька думала, нужно ли все это. Теоретически она могла спокойно и без всяких подозрений появиться на балу, как сестра Саши. Хоть никто из его сокурсников и не был с ней знаком, но во время бала мореходка наполнялась различного рода неизвестным народом, большую часть которого составляли молодые охотницы женского рода. С этой стороны Юленьке опасаться особо не стоило, ибо из охотничьего возраста по меркам мореходки она давным-давно вышла. - Юлия Александровна, вы же появитесь на нашем балу? – спросил голос со смешинками в телефонной трубке. - Виталий ты что ли? – попробовала угадать Юленька. - Виталий? – переспросил уже узнаваемый голос брата. - Тьфу на тебя, зараза, - в сердцах выругалась Юленька, - думала сослуживец, у них… - Сослуживец? – переспросил ехидный голос брата, прервав Юленьку. – Ну-ну… - Да иди ты… брат, - буркнула наша героиня. - Юль, приходи, - уже нормально сказал Саша. – Не хочешь на КВН, приходи на бал. Он, правда, типа костюмированный, но большинство придет, в чем нравится. Приходи, расслабишься, потусишь, конкурсы будут, хоровод вокруг ёлочки поводим. Девок обещаю. - Ха-ха, девок, - передразнила Юленька братца. – Оленька-то согласилась? - А-то! – хвастливо выпалил брат. – Она, кстати, очень с тобой хотела познакомиться. - У вас все так серьезно? – удивилась Юленька. - Ну не знаю, - замялся брат, - мне она очень нравится. Да и разница у нас всего четыре года. Придешь? - Приду, оболтус, - я с ней хотела еще с «Универа» познакомиться, да все мимо как-то. - Вот и ладушки, - обрадовался Саша. – Смотри. КВН начнется в три. Четыре команды с регламентом по сорок минут. С перерывами и награждением закончат к семи. В восемь начало бала, ну к девяти народ разогреется, и начнутся уже всякие программы. Все дела до трех ночи, а завтра уже суббота. - Хорошо, Саш, только я на КВН не пойду, - извиняющимся тоном сказала Юленька. – Ты же знаешь, я эти вещи не очень. - Фигня, - отозвался оптимистично брат. – Приходи на бал. * Юленька слегка лукавила сама перед собой относительно предстоящего бала. Совершенно случайно пару дней назад она купила на распродаже в весьма недешевом магазине неплохое вечернее платье и даже удачно подобрала ему под цвет почти классические туфли на высоком каблуке. К персиковому прикиду не хватало разве что сумочки. - Еще бы перчатки, шляпку и бархотку, - подумала Юленька, прикидывая к своему телу платье у зеркала. – Может, взять все это черным? Нет, тогда туфли…А может, белую? Звонок мобильного телефона оторвал Юленьку от раздумий. - Юлька, ты чем вечером занята? – задала извечный вопрос подружка Алла. У Аллы отыскались белая с золотистыми вставками сумочка, больше похожая на большой кошелек, широкая бархотка на шею с какими-то перьями и даже шляпка с вуалью. Пришлось идти к подруге. Но нет худа без добра, Юленька за одно прогулялась по ближайшим магазинам, где нашла не слишком походящие на ее задумку, но все же вполне интересные белые ажурные перчатки по локоть, а вот тонюсенькие белые чулки с довольно интересной кружевной резинкой и рисунком в виде стрелочки и бантика по задней стороне оказались приятной находкой. - Полный комплект, - улыбнулась Юленька продавщице. – Беру. Спустя полчаса, наша героиня наводила марафет, шлифуя ногти специальной пилочкой, бальный наряд был разложен, проверен и готов к употреблению, оставалось лишь принять ванную, уложить прическу и вызвать такси. Времени у Юленики оставалось еще предостаточно, так что настроение держалось приподнятым, и мысли, почуяв комфортную обстановку, потекли в сторону Виталика. Практически услышав ее, подал голос звонок. - Да нет, так не бывает, - усмехнулась Юленька своему отражению в небольшом зеркальце, - кто-нибудь из подружек, наверное. Не заглядывая в глазок, девушка аккуратно запахнула, подвязала пояском халат и открыла дверь. - Юлия Александровна, - ворвавшийся, как вихрь Виталик закружил девушку по прихожке. – Вот! - Спасибо, - Юленька удивленно приняла обёрнутую прозрачным целлулоидом лилию. – Что за роскошь? И вообще, ты почему не на КВНе? - Я боялся, что ты не появишься и решил тебя навестить, - слегка прохладные руки молодого мужчины бесцеремонно проникли под халат. – Я соскучился и вообще хочу тебя прямо сейчас! - Брысь, животное! – замахала Юленька на парнишку руками, весело улыбаясь. – Руки! - Что руки, - Виталик, не желая отпускать Юленьку, сгрёб ее в охапку. - Холодные! – пропищала девушка. – И грязные! Как и ты сам, животное дикое! - Ах так, - глаза парнишки сверкнули. – Ну ты сама накаркала. - Да иди ты! – затрепыхалась Юленька, почувствовав неладное. – Я же готовлюсь, у меня времени нет, мне еще ванную… Пальто, и джемпер Виталия оказались на полу в процессе, который сама Юленька старалась на самом полном серьезе прекратить. Но, не смотря на девчачьи потуги, цепкий Виталька умудрялся разоблачаться, не упуская девушку из рук. - Пусти, зараза, - верещала Юленька, - пусти! Ну не здесь же! Виталька, я серьезно! Ну не в ванной же! Презик надень, придурок! Но когда горячая и твердая часть Виталика все же проникла в Юленьку, она, поняв, что трепыхаться поздно, отдалась на волю действа. Размеренно покачиваясь у края ванной в такт виталькиным потугам и все сильнее погружаясь куда-то в блаженные дали, наша героиня пыталась судорожно припомнить насколько залетные у нее дни - распаленный игрой молодой человек мог и не внять голосу разума. Но все обошлось. Во-первых, Виталька испачкал вместо юленькиных недр пол ванной, а во-вторых, едва соображающая после взятия любимой ноты «верхняя до» Юленька все же смогла посчитать свой женский календарик, утверждавший, что все будет хорошо. - Все, Юлия Александровна, - шутливо расшаркался Виталик. – Я увидел, что Вы в полном порядке и побежал. Обязательно жду на балу. - Гад ты, Виталя, - ноги Юленьки дрожали, и она опустилась на пол ванной, встав на коленки прямо в белёсую жидкость на кафеле. – Скотина ты животная, вредная и наглая. - Я от тебя тоже без ума, - послышался голос молодого человека откуда-то из комнат. – Ты же хотела ванную принять, вот удача и подвалила, ты как раз там, где надо. Прислонившись лбом к краю ванной, Юленька услышала, как Виталик пошуршав в прихожке одеждой, отпер дверь и вышел. Когда входная дверь глухо стукнула, запершись, Юленька открыла затуманенные пронёсшейся лавиной чувств глаза, поднялась с пола и, осмотрев измазанные белесой жидкостью коленки, открыла воду. - Подлец чертов, - выругалась она беззлобно, - так и киндера мне подкинет, шутя. Несмотря на Виталькину выходку, а может, именно из-за нее настроение заметно приподнялось. И, вдоволь повалявшись в ванной, Юленька приступила к сборам. Пока марафет, пока крем на ножки, пока макияж, пока сушка волос… - Черт подери, где трусы! – воскликнула Юленька, перебирая скинутую в процессе странной предварительной игры, больше похожей на изнасилование, одежду. – Где бархотка! Гад! Животное, все перекуролесил! Бархотка, собственно, нашлась, не пострадали и чулки с платьем, лишь шляпка слегка намокла, случайно попав в пятно от разлитой на столе минералки. - Ничего, высохнет, - Юленька помахала шляпкой, - но где же чертовы трусы? Блин горелый, ну хоть без трусов иди! Специально же подбирала, чтобы не просвечивались! Гадство какое-то! * В половине девятого вечера Юленька покидала такси, доставившее ее к мореходке. Чувствовала себя девушка замечательно, платье, севшее по фигуре, как влитое, откровенно порадовало нашу героиню, чулки смотрелись исключительно провокационно, и шляпка с вуалью в сочетании с перчатками и сумочкой очень пикантно дополняли ее образ. Ну а очаровательные кружевные трусики, столь расстроившие нашу героиню, были заменены на чуть менее провоцирующие и успешно забыты. Мореходка бурлила. На проходной Юленьке пришлось показать пригласительный, после чего какой-то первокурсник, очарованный ее обликом, даже проводил ее до центрального холла. КВН уже закончился, и народ живо обсуждал его результаты, кучкуясь в кружки по интересам. Вопреки опасениям, в холле оказалось тепло и уютно, и Юленька некоторое время с интересом рассматривала наряды современной молодежи, а так же немногочисленных мам воспитанников мореходки. Как ни крути, получалось, что наряд нашей героини оказался слегка не к месту. Практически во всех случаях он выделялся своей дорогой надменностью. Немного подумав, Юленька решила повременить с раздеванием, ей совершенно не хотелось выглядеть белой вороной среди молодежи. Пристроившись в уголке, она даже сняла шляпку. - О, систер, - раздался рядом голос братишки. – Молодец, что пришла. Чего не раздеваешься? - Саш, мне кажется, я не угадала с нарядом, - немного смущенно ответила Юленька. – Ты сказал, что тут будет бал, а все походит на какой-то тусняк. - Да это - пока разогревка, - отмахнулся Саша. – Ребята пошли переодеваться. У нашей физички дочка в театре работает, мы договорились на костюмы, так что будут тебе скоро и Дрынтаньяны и Папаратосы с Абрамисами. Кстати, покаж, что ты для себя припасла. - Вот, - Юленька водрузила на голову шляпку, расстегнула и развела в стороны полы дубленки. - Вот это потрясно! – оценил брат. – Так бы и съел такой вот персик, особенно сзади. - Сашка-а-а, - надула губки Юленька, - ну ты можешь хоть иногда серьезным быть? Я же волнуюсь! - А я тут вообще сплошная серьезность, - Саша прищурил глаз. – Прям весь в сожалениях, что ты случайно являешься какой-то моей роднёй. - Да пошел ты, - обиделась Юленька, запахнув дубленку, - Уйду нафиг. - Систер, да ты что, - Сашка приобнял Юленьку. – Ты просто потрясная. И я сейчас совершенно серьезно. Пошли, забухаем для храбрости. Осуществленное предложение пошло во всех отношениях на пользу Юленьке, а когда они вернулись в главный холл, повсюду действительно появились молодые люди в костюмах мушкетеров, пиратов, каких-то странных старомодных сюртуках, и даже порядка пары десятков молодых дам оказались одеты в наряды давно ушедших эпох. - Ну вот, систер, видишь, уже порядок, - Саша несильно хлопнул Юленьку пониже спины. – Иди в гардероб, а я встречу Оленьку, уже должна быть на подходе. Сашина фраза почему-то неприятно уколола Юленьку. Виталик, в отличие от брата, не слишком-то спешил встретить специально приглашенную на бал девушку. Пусть даже он не желал афишировать знакомство, но проводить-то до холла вполне мог. Оставив дубленку в гардеробе, наша героиня двинулась к холлу, в котором уже вовсю наблюдались и танцы, и конкурсы. Ни танцевать быстрые поскакушки, ни участвовать в розыгрышах девушка не хотела, но одной оставаться ей казалось как-то не ловко. Как на зло, брат все не появлялся, видимо, Оленька изрядно запаздывала. Как ни старалась Юленька казаться незаметной, ее персиковое платье в купе с аксессуарами настойчиво притягивали внимание, как мужчин, так и женщин. - Неужели, не найдется ни одного смелого? – подумала Юленька, из-под вуали осматривая зал. – И где этот чертов Виталик, когда он так в тему. Как будто услышав ее мысли, от одной из мушкетерских групп отделился молодой парнишка и, уверенно приблизившись к ней, отвесил церемонный поклон «подмети шляпой пол». - Сударыня, простите мне мою дерзость, - немного смущаясь, начал мушкетер. – Нам показалось, что Вы сегодня одна. Не хотели бы Вы присоединиться к нашей компании? - Какой галантный молодой человек, - Юленька переложила сумочку из одной руки в другую. По большому счету знакомиться и входить в тусовки Юленьке не слишком-то и хотелось, но она видела перешептывающихся товарищей смелого мушкетера, которые периодически бросали на парнишку насмешливые взгляды. Парнишку стало жалко, ведь смелость должна быть вознаграждена. - Возможно, сударь все же представится? – прервала Юленька слегка затянувшееся молчание. - А… Простите, сударыня, - мальчишка смутился и стукнул себя ладошкой по лбу. – Сергей. - Сергей… - Юленька намеренно не закончила фразу. - Владимирович, - выдохнул парнишка. - Елизавета Павловна, - протянула Юленька руку смелому мушкетеру, - чрезвычайно польщена Вашим вниманием. Мальчишка не сплоховал и совершенно по-честному поцеловал протянутую ручку. Юленька тихонько прыснула и подхватила слегка смущенного героя под ручку. - Что ж, Сергей Владимирович, пойдемте слегка посмущаем Ваших доблестных друзей, - Юленька, слегка приподняв другой рукой вуаль, посмотрела на мушкетера. – Вам же их не очень жалко? - Ни капли, - смущенно улыбнулся парнишка в ответ. И Юленька изрядно преуспела в своих обещаниях. Первое время, познакомившись с ребятами, она называла смелого мушкетера исключительно по имени и отчеству, постоянно выделяя его из компании, будь то танцы или какие-то моменты беседы. Танцевать с другими ребятами шла исключительно с разрешения своего «избранника» и в перерывах между танцами передвигалась по залу с компанией ребят исключительно под ручку со смелым мушкетером. Поначалу товарищи беззлобно подшучивали над Сергеем, но когда после одного из танцев в ответ на поцелуй ручки, Юленька встала на ципочки и, подняв вуаль, поцеловала парнишку в щёку, ему стали тихо завидовать. Кроме просто составления женской компании Юленька, как ни крути, притягивала к себе взгляды, а значит и ее кавалер находился в некоем эпицентре внимания. На какое-то время Юленька совершенно погрузилась в атмосферу вечеринки, забыв о каких-то заботах и отпустив неприятные мысли. Присутствие стольких взглядов, совершенно откровенно снимающих с нее платье, довольно ощутимо возбуждало, что периодически отправляло ее мысли к недавним событиям в ванной, в свою очередь отдававшимся приятными теплыми мурашками где-то внизу живота. И когда к компании неожиданно подошел Виталий, она радостно подалась ему навстречу, улыбнулась и церемонно протянула ручку для поцелуя. - Привет, - бросил он, прохладно глянув на Юленьку. – Симпатичные перчатки. Неприятный комок возник где-то в груди и, взорвавшись, обдал холодом все ее тело. Но Юленька быстро взяла себя в руки, благо, что под вуалью вряд ли кто рассмотрел момент ее искреннего удивления. - Виталий, позволь представить тебе Елизавету Павловну, - рядом появился Сергей. - Знакомы, - бросил Виталик и демонстративно потянул какого-то из ребят для приватного разговора. - Странный он сегодня, - удивился Сергей. – Может, случилось чего. Вы, правда, знакомы? - Да, - не стала скрывать Юленька. - А я не помешаю? – немного напрягся Сергей. - Не знаю, Сергей Владимирович, - пожала плечами Юленька. – Похоже, что нет. Вечер, перемежаясь танцами, конкурсами и сольными выступлениями, продолжался. Но Юленька так и не смогла избавиться от противного холодка где-то в груди. Она даже собиралась уйти, но решила дождаться брата, потому что обещала ему познакомиться с Ольгой. Во время очередного танца Юленька заметила подошедшего к компании Виталика. Ребята сначала смеялись, затем о чем-то спорили, периодически бросая взгляды в сторону Юленьки, а потом девушка краем глаза зацепила что-то знакомое. На очередном повороте она не смогла понять, что привлекло ее внимание, лишь ехидный взгляд Виталика неприятно ожег лицо холодом. А на следующем витке на глаза девушке попалась шустро передаваемая из рук в руки полоска материи нежно бежевого, практически персикового цвета. Юленька судорожно сглотнула и сбилась с ритма танца. Ее партнер немного смущенно извинился, подумав, что вина в этом сбое на нем. Юленька же до конца танца пребывала в состоянии некоей прострации. Жуткая и совершенно незаслуженная обида залила все ее внутреннее пространство. Обида свалилась на нее настолько резко, что Юленька даже не смогла сдержать слез, прочертивших дорожку по одной из ее щёк. Скомкано поблагодарив молодого человека за танец, Юленька попросила проводить ее к краю зала и указать направление к дамской комнате. Но в дамскую комнату девушка не пошла. Прохладный воздух и глоток одиночества – вот что ей было в тот момент чрезвычайно необходимо. Будь она курильщицей, сейчас случился бы самый тот момент для сигареты. Шмыгая носом и ожидая, пока слезы подсохнут, Юленька пыталась побороть ситуацию. Обида не отпускала, цепко угнездившись где-то глубоко в груди. И это с одной стороны повергало нашу героиню в сопливое уныние, а с другой начинало легонько злить. - Уйти и забыть или вернуться и наказать, - Юленька достала пятирублевую монетку и поглядела на нее. Монетка, кувыркаясь и разбрасывая блики, отправилась в полет, и, как обычно, в этот момент и пришло решение. Не дожидаясь звона от падения монеты истины, Юленька развернулась лицом к дверям. Еще оставался малюсенький шанс, что она обозналась, но сама Юленька в него совершенно не верила. * Эффектная женщина в персиковом облегающем платье с двумя разрезами по бокам, в которых то и дело возникала вязь чулочного кружева, торопливо отстукивала каблучками оранжевых туфелек шаги сквозь толпу. То ли гордо поднятая голова, прикрытая шляпкой с вуалью, то ли непривычные в этом веке перчатки до локтей и белая бархотка на шее притягивали к ней пристальное внимание. Дама, сбавив шаг перед довольно большой группкой молодых людей, о чем-то переговаривающихся практически у самой пустующей сцены, смело вклинилась в их кружок, вежливо постучав одного из них затянутой в белую перчатку ручкой. Обернувшийся парнишка, как-то слегка смущенно или испуганно отшатнулся в сторону. Не дав никому опомниться, дама смело прошмыгнула в оказавшийся проход. - Миленько, - произнесла Юленька, выхватив у зазевавшегося парнишки с покрытой веснушками рыжей физиономией кружевные женские трусики светло-бежевого, практически персикового цвета. – Себе купил или друга решил на новый год порадовать? Мужских-то, что, не нашлось? - Да это Виталькины, - смущенно промямлил парнишка, густо покрываясь красными пятнами. – Он тут хвастался, а я чо? - Хвастался? – Юленька растянула трусики двумя пальчиками на вытянутых вперед руках, заставив слитную кучку ребят прыснуть в стороны, - чем хвастался? Размерчик-то вроде не его. - Так это твои! – выкрикнул откуда-то сбоку покрасневший, как приличный рак, Виталик. – Что нет? - Ой! Правда! – наигранно удивилась Юленька, как бы не замечая Виталика. – Слушайте, правда похожи! Так-так-так… Мои. Точно мои, за сколько же я их продала-то в «Универе»? Чертов пунш, совсем из головы вылетело. - Продала? – удивились откуда-то со стороны. – Веталь, так ты - свистун на букву «П». - Да я ее утром… - Виталик все же замолчал, слегка сжавшись под упершимся в него взглядом Юленьки. – Сегодня утром, что не так что ли? - Утром? Да нет, где-то неделю или полторы назад, – в интонациях Юленьки послышалось явное недоумение, она демонстративно поднесла трусики к лицу и понюхала. – Точно не сегодня, не пахнут совсем уже. Народ вокруг беззастенчиво заржал, указывая кто чем на Виталика. - Вспомнила, вроде, правда, ты их и купил, - Юленька внимательно посмотрела на Виталика, даже приподняв вуаль. – Точно. Еще говорил, что срочно нужно какому-то другу на день рождения. Пожалела, дура, пришлось с нижним поддувом домой добираться. - А еще что-то есть на продажу? – выкрикнул кто-то из толпы. – Тут имеются интересующиеся. - Кому-то тоже срочно надо друга побаловать? – уточнила Юленька, пригладив платье, четко обрисовавшее надетое на ней белье. – Если дело жизни и смерти, то найду, чего уж там. - Сколько? – крикнули с другой стороны. - Ну эти были покрасившее, - Юленька кинула персиковые трусики в Виталика. – Хотя, сейчас вроде почти новый год… Ай, ладно, за персиковую бумажку отдам. - Пять штук? – удивился кто-то. – Не слабо загнула! - Ну слабо или нет, - задумчиво парировала Юленька. – Можешь свои продать, там как раз получится на полтинник, если постирать. Новый взрыв хохота заставил удивленного потеряться. - За три отдаешь? – ехидно бросил парнишка в старомодном фраке, – нормальная цена. - Побойтесь бога сударь! – почти искренне возмутилась Юленька. – Одно белье трёшку потянет, я же абы что не надену. - Ну так я три и предлагаю, - парнишка скабрезно улыбнулся. – За что там еще платить? - А парфюм? – удивилась Юленька. - Да ладно, я сам побрызгаю, - хохотнул парнишка. - Эх, школота, - покачала Юленька головой, - такого парфюма ты нигде не сыщешь. - Даю пять! – кто-то выкрикнул с задних рядов собравшейся толпы. – Снимай! - Мальчик, а ты чьих будешь? – сделала Юленька вид, что высматривает покупателя в толпе. – Тебе что, мама денюфку на морожку дала? Первые ряды прыснули от смеха, который быстро угас из-за передаваемой из рук в руки пятитысячной купюры. - Во как! – искренне удивилась Юленька, - поступок не мальчика, но мужа. Взяв из протянутой руки помятую и слегка влажную бумажку, Юленька внимательно рассмотрела ее на свет. - Годится, - кинула она в толпу, спрятав деньги в сумочке. Толпа замолчала, а в воздухе повисло нешуточное напряжение. Юленька давно поняла, что в случае такого поворота событий отступать будет некуда, потому что трепло по имени Виталик сразу же будет реабилитировано, и она мысленно подготовилась идти до конца. Слегка расставив ноги, девушка чуть оттопырила попку и медленно потянула платье за боковые разрезы кверху, постепенно обнажая чулок с кружевной резинкой, пока пальцы не коснулись трусиков. Сделав едва уловимое змеиное движение талией и тазом, Юленька высвободила требуемый сделкой предмет из анатомических неровностей своего тела и медленно потянула его вниз. Снова в практически ощутимом кожей молчании пальчики миновали кружевную резинку, бедро и коленку. Приподняв одну ножку, Юленька миновала щиколотку с туфлей, а затем, слегка присев, освободила от слегка влажных трусиков и вторую ножку. Выпрямившись, девушка разгладила платье и тут же заметила, что в месте интимного бугорка коротко подстриженные рыжие волоски пробились сквозь ткань платья. Прикрыв глаза, девушка усмехнулась и подняла голову. Приподняв одной ручкой трусики на уровень лица, Юленька, как охотничья собака, осторожно втянула носиком воздух. - Белиссимо, божественный аромат, - сказанная с придыханием фраза четко прозвучала в нарушаемой лишь приглушенно музыкой тишине. – Кто тот счастливый обладатель? Толпу тут же прорвало, и все вокруг потонуло в одобрительных и не очень возгласах с одной стороны восхищавшихся «во дает!», а с другой возмущавшихся «какая стыдоба!». Но Юленьке в тот момент было глубоко фиолетово чужое мнение, она даже не обратила внимания, кто выхватил в круговерти толпы снятое белье. Зло уставившись на притихшего Виталика, девушка шагнула вперед и толпа послушно прогнулась под ее шагом. На мраморном полу ярко обозначилась небольшая персиковая кружевная тряпочка. Сделав шаг, Юленька присела, и взяла украденную вещь в руки. Подумав всего миг, она, поглаживающим движением ловко протиснула руку себе под платье и, вынув через миг, мазнула влажной перчаткой по персиковой ткани. - Взбодрись, Виталька, - сделав еще шаг, Юленька всунула персиковое белье в сжатые пальцы своего уже бывшего кавалера, - апгрэйд за счет компании. Новый взрыв хохота выбил у Виталика из глаз слёзы злобы. - Сука! – взвизгнул он в спину удалявшейся Юленьки, - шлюха подзаборная! Сзади раздался глухой удар, жалобный всхлип и четкий звук падения тела. По всему судя, заслуженная награда все же нашла героя. * - А как раз к Новому году, я стала популярнейшей в мореходке порно-звездой. Обиженный и наказанный за дело ублюдок, не сумевший удержать язык за зубами, вывалил в Интернет мою первую и последнюю эротическую фотосессию, - закончила глухим стуком по клавиатуре свою укороченную версию рассказа Юленька. – Теперь, Рома, тебе понятно, почему я избегаю обмена фотографиями? - А брат? – вывалилась первая с начала повествования строчка. - Он и уронил трепача за моей спиной, - усмехнувшись, отпечатала Юленька. – И с Ольгой мы познакомились, правда, случилось это уже слишком «после» Нового года. Да ты не парься, я в порядке. Окошко чата высветило смайлик, обозначавший то ли растерянность, то ли печаль. - Знаешь, я пойду, - отбила Юленька на клавиатуре. – Вообще меня Юля зовут, только давай, это будет уже другая история. Не дожидаясь ответа, Юленька закрыла окно игры и выключила ноут. Подруга Алла, похоже, в очередной раз забила ей гвоздя, традиционно даже не извинившись. Пережив в воспоминаниях начало и конец своего последнего романа, случившегося целый месяц назад, Юленька с одной стороны снова почувствовала холод обиды, а с другой тело накрыло какой-то тоской. - Чертовы малолетки, - буркнула Юленька, снимая с полки теплые полусапожки. * Вездесущие витрины магазинов, безразлично смотрящие на вечерний город своими сияющими лицами, медленно утекали куда-то назад, совершенно не цепляя внимания медленно бредущей по расчищенной от снега центральной улице города девушки. Светло-рыжая дубленка, меховая шапочка с опущенными ушками, едва мелькающие из-под длинных пол дубленки прикрытые колготками тонкой серой шерсти ноги, обутые в добротные и довольно модные полусапожки, все говорило о не слишком веселом настроении хозяйки. Сначала собравшаяся посидеть в кафешке Юленька, передумав, медленно плелась домой, вспоминая первоочередные задачи на будущий рабочий день. В последнее время работа снова плотно охватила нашу героиню, став практически единственным ее жизненным интересом. А в проходящих мимо нее по жизни мужчинах Юленька постоянно различала ставшие символом предательства черты Виталика. И лишь иногда на краткий миг в ком-то она с удивлением различала еще одно едва знакомое, но плотно ассоциировавшееся с порядочностью лицо парня с позабытым в случившемся водовороте событий именем. - Елизавета Павловна, - послышалось где-то рядом. – Подождите! - Надо же, какое редкое имя-то, - удивилась Юленька, на миг остановившись и заглянув в бездонное ночное небо. – Наверное, родители звали ее в детстве Лизонька… - Елизавета… Павловна, - раздалось сбивчивое дыхание уже где-то рядом. Привлеченная звуками чужого имени, Юленька невольно повернулась к догоняющему кого-то человеку, оказавшемуся довольно молодым, высоким и неплохо сложенным парнем. - Ты? – удивилась девушка. – Мушкетёр? - Я это… Простите, наверное, все глупо, - заспешил высказать мысль парнишка. – Вот. Никак не мог Вас застать, хотел уже отправить почтой. Удивленная Юленька автоматически взяла в руки довольно большой коричневый почтовый конверт. - Я… Наверное, это глупо, Елизавета Павловна, и Вы будете считать меня придурком, - опять заспешил парень. – Но я должен был это сделать. Парень, выпалив последнюю фразу, немного смущенно заглянул Юленьке в глаза и, развернувшись, быстро пошел прочь вдоль ночной улицы. Из открытого конверта на непокрытую перчаткой ладонь девушки скользнули две исключительно знакомые кружевные тряпочки. На душе как-то вдруг стало уютно и тепло. - Мушкетер! – прокричала девушка тающей в темноте фигурке. - Неужели в Гаскони не пьют кофе!? Это сообщение отредактировал waif-cat - 18-08-2014 - 23:41 |
||||
 Подруга_Василина Замужем |
23-01-2014 - 17:37 (waif-cat @ 15.12.2010 - время: 17:19) Это был, пожалуй, первый рассказ, написанный более-менее серьезно для определенного человека. Да, написано весело, немного с грустью... Но это сон, действительно, не более. В школе завучи следят строго за внешним видом учителей, и такой наряд не пройдет. Да, и поведение тоже) |
||||
| waif-cat Свободен |
30-01-2014 - 15:34 (Подруга_Василина @ 23.01.2014 - время: 17:37) Да, написано весело, немного с грустью... Но это сон, действительно, не более. В школе завучи следят строго за внешним видом учителей, и такой наряд не пройдет. Да, и поведение тоже) Рассказ действительно должен был передать именно грусть по чему-то ушедшему, в которое, как и в реку, никогда уже не вступить второй раз. Это не реальный случай, я и не пытался его таким представить. Это - чистая фантазия на тему другой фантазии. Рассказ написан как некий то ли комплимент, то ли лёгкий стеб для другого человека. :) Это сообщение отредактировал waif-cat - 30-01-2014 - 15:36 |
||||
| waif-cat Свободен |
30-01-2014 - 15:35 История реальная, разве что немного прилитературенная. ЛОЖКА АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ЖИЗНИ Константин Хвостополосатов Была окаянная пятница, которая многими вожделеется, как повод выпить, многим предрекает приятные выходные, а некоторым и незапланированную работу. Была какая-то часть южной осени, ни жарко уже, но и не особенно холодно, тот сезон, когда по утру не поймешь, что надеть, чтобы и днем, и вечером чувствовать себя более-менее "в своей рюмке". Коллеги по работе радостно отмечали очередную "тяпницу", а вместе с ней и окончание трудовой недели в солидном, но все же пивнаре. Посидев для приличия, я слинял, как делал это всегда, попадая на такие мероприятия. Я - не сноб, но просто не вижу смысла в таких посиделках, которые как правило, перерастают в банальное "бухалово". Слиняв в стиле Туманного Альбиона, я шел по городскому парку. У меня не было цели, прогулка случилась сама по себе, совершенно незапланированная и ни к чему не обязывающая. Домой идти было еще рановато, а сидеть в коллективной наливайке - уже поздно. Вот и приключилась у меня дорожка в парке, на которой мы и повстречались с самой обычной скамейкой. Парк в этот вечер предвкушения выходных пустым не был, время вовсю располагало к отдыху, ибо солнце уже давно село, а до полуночи оставалось еще часа три. Чаще всего свое присутствие обозначали укрывшиеся среди парковой растительности кучки молодежи, по причине излишней молодости или финансовому состоянию не попавшие в питейные заведения. Периодически то прошмыгивали, то солидно дефилировали пары, тройки и квартеты девиц, видимо, вышедших на тропу охоты. Мне позвонили, и пришлось уделить время этому гнусному созданию, накрепко привязавшему нас поводком мобильной связи к суетному миру. Девица, видимо, проскочила мимо меня, и я бы ее вовсе не заметил, если бы она не привлекла свое внимание необычным поступком. Вдруг замерев на одном из перекрестков дорожек рядом с галдящей толпой молодежи, она резко сменила направление на противоположное и, пытаясь не выказывать спешки, двинулась обратно. - Странно, - подумал я, болтая по телефону. - Может, мужа заметила. Мамзелька уже практически поравнялась со мной, как на недавно покинутом ей перекрестке появилась четверка серых болванчиков. Гул молодежной компашки сразу порядком подрастерял децибел, а мамзелька как-то подозрительно поспешно присела на лавочку напротив меня. - Странно, - еще раз подумал я, окинув деваху более внимательным взглядом. Вообще ППС-ники в нашем городе по большинству встречаются в центре, где гоняют подвыпившую молодежь, любителей подписать желтым углы, да неосторожных джамшутов. Но когорта этих "служителей порядка" не отличается ни большим числом, ни особой наглостью к лицам некавказского происхождения. Лично у меня документы не проверяли вообще ни разу. Возможно, мой конторско-планктонный вид не вызывал у них служебной эрекции. Тем не менее, деваха, сидящая напротив, при виде серых явно занервничала, а когда они, разогнав или утихомирив молодежь, двинулись в нашу строну - даже слегка сжалась в комок. - Странно, - в третий раз подумал я, откровенно попытавшись поймать взгляд мамзельки. По виду ничего особенного в ней не наблюдалось. Фигуру я разглядел чуть раньше. Ну, честно скажем, так себе, ничего выдающего 90-60-90 в ней не ощущалось, чуть худовата, от чего казалось, что вещи на ней сидят малость " с чужого плеча". Походка тоже ничем не притягивала глаз, ни тебе виляний попинсами, ни тебе полубалетных вывертов. - На проститутку ну совсем не походит, - сделал я вывод. - Чего тогда мандражит? Одежда незнакомки не вопила ни гламуром, ни откровенным "всё по 100 рублей". Довольно обычная темная юбка в складочку чуть ниже колена, блузка какого-то светлого цвета, накинутый сверху светлый пиджачок. Ну и остальное как обычно: слегка отблескивающие в искусственном свете колготки, туфли на умеренном каблуке-рюмке, да сумочка. По большому счету ничего бросающегося в глаза. Прическа тоже не хватала наград с конкурсов: то ли какое-то длинное карэ, то ли какой-то короткий экспромт на тему "что вышло, то и вышло". Однако руки со следами маникюра и лака неуверенно теребили ремешок малюсенькой сумочки. На все про все лет 23, край - 25. Мне почему-то стало слегка жаль переживающую о чем-то барышню, которая всеми силами старалась стать незаметным воробушком на серой неприметной лавочке. - Причина в ментах? - спросил я, нагнувшись вперед и попытавшись заглянуть через ширину дорожки в глаза под упавшей на них челкой. Девушка неуверенно кивнула целых два раза и даже ускорила теребление ни в чем не повинного ремешка сумочки. - Пересядь ко мне, - предложил я, усмехнувшись. - Меня никогда не трусят, я, наверное, по виду совершенно несъедобный. Я вовсе не собирался знакомиться с мамзелькой, да и не думал, что она пересядет ко мне, просто хотелось как-то снять ее непонятное напряжение. Но девушка, еще раз быстро зыркнув на приближающихся серых, кивнула и легко перепорхнула на мою скамейку, усевшись вроде бы и рядом, но в то же время на весьма себе "пионерском" расстоянии. Я повернул к ней голову и с интересом осмотрел неожиданную компанию. Блузка вблизи оказалась практически белой, пиджачок - бежевым, под ним нашелся еще и какой-то тоненький шарфик. Цвета всего остального, кроме темной юбки в складочку и бежевой же сумки-кошелька определить не удалось. - Представляешь, и родила та кошка тройню, - уверенно заговорил я, увидев краем глаза приближающихся серых, - а в помете все коты, как будто по заказу... Мамзелька закивала, как будто давненько слушала это рассказ. Серые прошли мимо, как и положено в моем случае, даже не мякнув в мою сторону. Когда они скрылись за поворотом дорожки, где тоже слышалась какая-то молодежная перебранка, девушка глубоко вдохнула и, задержавшись, выдохнула. - Ну что, полегчало? - улыбнулся я. - Фуууух, - ответила она повернув, наконец, ко мне лицо. - Ну так себе лицо-то, - немного разочарованно подумал я. - Я бы тебя, конечно, не стал называть страшнушкой, но и красавица в тебе никак не реализовалась. Собственно лицо мамзельки не было таким уж отталкивающим, просто что-то в нем казалось неправильным. Было оно каким-то не по-девчачьи резким что ли. И даже неплохо наложенный макияж не особенно скрашивал эту резкость. Подумав, что это все из-за дохлого освещения, я решил, что для меня разницы нет. Мы сидели, и молчаливо разглядывали друг друга минуты с три. - Ну что, потеряшка, может пойдем кофейку для знакомства выпьем, - предложил я из чистого альтруизма. - Вечера-то уже свежие, а лавочка в парке - не самое уютное место. - Спасибо Вам, но мне кажется, что это лишнее, - голос мамзельки оказался довольно низким, с чуть улавливаемой "прокуренной" хрипотцой. - Вы только не обижайтесь, я не хотела бы Вас обидеть. - Колхоз - дело добровольное, - хмыкнул я, поднимаясь. - Вообще я не собирался Вас танцевать на сегодня, просто некий жест доброй воли. Я поднялся и, куртуазно поклонившись, сделал первый шаг куда-то в сторону "из парка". - Простите, - послышалось со скамейки. - Если Вы и правда просто кофе, то я бы не отказалась. Я хмыкнул, развернувшись на каблуках. В голосе девицы послышалась какая-то непонятная мне неуверенность, да и смотрела она на меня как-то слегка испуганно, сидя, как тот воробушек на жердочке. Но мне откровенно захотелось поболтать с этим "кем-то незнакомым". - Просто кофе, - подтвердил я. - Даже без разговоров, если на то есть табу. Мамзелька кивнула и шустро вскочила с лавочки, как будто боясь передумать. - Странная она, - подумал я в очередной раз за вечер, когда девушка, отказавшись от предложенного локотка, пристроилась где-то позади. * Ближайшая кофейня не была верхом куртуазной ресторанной мысли, но "черный гуталин" там откровенно пах кофе и имел все шансы быть им. Обстановка в противоречие моим желаниям оказалась какой-то полу-интимной, так что рассмотреть свою нежданную собеседницу я смог только, присев за столик. Свет небольшого бра более-менее четко обрисовал почему-то испуганное лицо мамзельки, на котором двумя горящими искрами выделялись широко открытые глаза. Черты лица вопреки моим ожиданиям не потеряли резкости, а наоборот как-то не по-женски заострились. - Однако, - откровенно удивился я, разглядев под наложенным тональным кремом более темные места выбритой щетины. - Может, я пойду, - глаза "девушки" наполнились испугом и она затараторила, - простите, я же не напрашивалась, просто хотела прогуляться, а тут эти и я испугалась, что все увидят и ... - Не-а, - я с трудом взял себя в руки. - Мы пришли пить кофе. "Мамзелька" вздрогнула и с опаской продолжала смотреть мне в глаза. - Попьем кофе, согреемся и разойдемся, - я улыбнулся. - Это же ни к чему не обязывает. - Ни к чему, - неуверенно повторила "девушка" окончание моей фразы. - Точно, - поставил я точку. - Вас как зовут? - Можно... Пусть я буду Алисой, - выражение лица "девицы" приобрело какой-то испуганно-просящий вид. - Это же все равно ни к чему не обязывает? Подошедший официант заставил Алису смущенно опустить голову, прикрыв лицо ниспадающими волосами. Поняв, что банкетить мне, я заказал два латте и пару кусочков яблочного штруделя. По большому счету я оказался не совсем готов к ситуации. Я знал по сетям кое-кого из такого рода дам, общался для сбора информации, но никогда не думал, что могу повстречаться с ними живьем. Они в моем мироощущении как будто жили в каком-то ином, отличном от меня мире, который никак не пересекался с моим. Когда-то давно я знал одного похожего человека, но его история была скорее историей печали и боли, да и позабылась она уже весьма и весьма основательно. - Да черт тебя бери, - подумал я. - Ты же уже общался с такими людьми и понял, что они не с Марса и фотки видел, рога и копыта отсутствуют. Чего тогда тормозишь?! И, приняв решение, я отвис, как прожевавший проблему компьютер. Передо мной была девушка, и звали ее Алиса. - Можно, сударыня Алиса, - ответил я на заданный ранее вопрос, когда официант удалился. * Интересно поболтав минут сорок, мы покинули кафешку. - Спасибо за вечер, я очень Вам благодарна, - сказала Алиса на крыльце заведения, заглянув мне в глаза. - Простите, если обманула Ваши ожидания. Вы же ожидали увидеть другую девушку. - Знаешь, - ответил я взглядом на взгляд. - Никакого обмана не было. Я считаю удачей столь необычный вечер. Врать не буду, ты меня удивила и немного озадачила. Хочешь я тебя провожу до маршрутки или такси? - Я на машине, - едва ли не в первый раз за вечер Алиса улыбнулась. - И я буду очень благодарна, если проводите, тут не очень далеко. Мы шли по уже почти ночной улице, и немного странная, но все же девушка уверенно отстукивала каблучками мелодию ночного города. Мы шли и молчаливо думали каждый о своем. И не знаю, о чем думала Алиса, я же до сих пор удивлялся ее смелости. Девушка - буду называть ее так - стала такой довольно давно, но "выходить в свет" долго не решалась, хоть уже и поднаторела в премудростях женского образа. И случай свел ее со мной, когда она решилась попробовать во второй, хотя, можно сказать, что и реально в первый раз. Настоящий первый раз был просто прогулкой вокруг квартала, где она припарковала машину. Как она рассказала, видела только слепую бабушку в очках-телескопах, двух собак, кошку и спящего бомжа. Алиса жила в небольшом поселке километрах в 80 от моего города и специально решилась на "ложку альтернативной жизни" именно в чужом большом городе. И я надеюсь, что не стал для нее дегтем. Не слишком новая "Нисанька Тиида" серебристого цвета отозвалась на брелок моей неожиданной "знакомой", и Алиса, совершенно неожиданно сделав нечто вроде реверанса, сказала: "Спасибо. Настоящий джентльмен ведет себя достойно, в какую бы ситуацию не попал." - Пожалуйста, миледи, - выходка меня откровенно улыбнула, и я куртуазно открыл дверь "Тиидки". - Рад знакомству и благодарю за вечер. Алиса немного неуверенно забралась в машину, сверкнув напоследок нижним бельем. - Простите, - в свете внутреннего освещения машины стало видно, что девушка слегка покраснела. - Все никак не привыкну правильно садиться в машину. - Так и поедешь домой? - удивился я. - Да нет же! - девушка махнула рукой. - Переоденусь в машине где-нибудь за городом. В своей деревне я бы вообще не рискнула так выйти, меня там просто прибьют, наверное. Ну или опозорят так, что и из дома не покажешься. - Ясно, - улыбнулся я. - Удачной дороги. Закрыв дверь, я развернулся и пошел к остановке маршрутки. Я не просил телефона, да и Алиса его не предлагала. Может, оно никому из нас не было нужно, а может, мы просто в тот момент об этом не думали, пребывая в состоянии "удара пустым мешком по голове". Мне до самого дома вообще было как-то не по себе, как будто я только что выпал обратно в свой мир из какой-то сказки. Скажу честно:" Я БЫ НА ТАКОЕ НИКОГДА НЕ РЕШИЛСЯ". Это сообщение отредактировал waif-cat - 31-01-2014 - 10:49 |
||||
| waif-cat Свободен |
30-04-2014 - 15:02 Эй-точка-Ди-точка Константин Хвостополосатов - Костас, на следующей неделе от четверга и до упора ничего не планируй, - лаконично сообщило руководство, - планируется командировка в места не столько культурные, сколько отдаленные. - Игорь, опять какой-нибудь баян с дудками на завалящей яхте? – спросил у телефонной трубки Константин, - или контейнер раньше времени приходит? - Не, Костас, все значительно интереснее, - в голосе старого друга Игоря послышались нотки веселья, - похоже, моя долгая и уже порядком надоевшая переписка приносит свои плоды, и мы можем подхватить дилерство, а если повезет, то и представителями станем. - Это по дайвингу на туристичке что ли? – уточнил Костя. – Так они до сих пор вопрос с арендой катеров не порешали. И вообще, там и своих инструкторов полно… - Нет, Костя, нет. Тут все куда как интереснее! – жарко перебил Игорь. – Это по оборудованию. Есть шанс оторвать кусок с мясом! Торговать будем, не чем придется, а реальной линейкой от очень сурового производителя! - Кто-то из наших что ли? – предположил Костя. – Так там только костюмы более-менее… - Плюнь и разотри, - опять перебил Игорь, - поедем в Италию, все расскажу потом, мне пора. Трубка подала сигнал отбоя разговора. *** Костя работал в небольшой компашке, которая занималась сразу несколькими направлениями в борьбе за выживание, одним из которых являлась торговля оборудованием для дайвинга, а вместе с ним и обучением этому вдумчивому процессу. В большей степени бизнес держался на разносторонних связях директора компании Игоря, по основной специальности числившегося с самых школьных годков другом Кости. Костя же трудился в компании экспертом по технической части, плавно переходящим в отдел продаж и прочей работы с клиентами. Работа нашему герою нравилась, и хотя слишком большой прибыли в финансовом плане не приносила, на хлеб с маслом и временами заморскую икру вполне хватало. Самым главным для Кости была увлеченность темой, помноженная на работу с проверенными и надежными людьми, подбиравшими под стать себе и коллектив. Выходные и три дня до застолбленного срока выдались не слишком простыми, так что Костя даже думать забыл про поездку, так и не поинтересовавшись, с каким оборудованием придется иметь дело. Собственно, беспокоиться нашему герою причин особо и не имелось, поездка ему казалась скорее каким-то микро-отпуском, а коммерцию и прочие серьезности он смело перевалил на плечи руководства. Что, куда, как, чем и по какому месту, можно было определить и на месте, благо со всеми более-менее приличными «железками» итальянского происхождения по своей теме Костя знался на «ты». Женой к своим двадцати девяти Костя не обзавелся и, покидав привычный набор «парня на выданье» в любимый дорожный рюкзак, был таков. Привычно проверив при выходе из дома свет-воду-окна, а так же отдельно загранпаспорт с «шенгенкой» и на всякий случай сертификаты о дайверской профпригодности, Костя с легким сердцем и предвкушением отдыха покинул свою «крепость». Местом встречи определили контору. Кроме Игоря в деловую поездку еще оказался вовлечен и третий компаньон фирмы. Петр Бубнов, по кличке Бубен являлся третьим другом могучей кучки, за глаза в школе прозванной «Три кита». В компании Петр заведовал всеми денежными отношениями с внешним миром и отделом, который называл не иначе как «бюстгалтерия». Кроме этого Петр имел небольшую долю в строительной фирме отца, где по совместительству тоже курировал бюстгалтерский и юридический отдел. Как и ожидалось, в конторе имелся в наличии лишь педантичный Петя в компании трех дорогих чемоданов. По жизни Петр имел веселый нрав и отличался живостью, как умственной, так и физической, при всем том имел не слишком внушительный рост, начавшую покушаться на соломенного цвета чело лысину и волосатое пузо, которое даже животиком назвать было бы уже далеко неуместно. Из основных примет стоило назвать: костюм, дорогие туфли, очки и сигару. Причем сигары Петя курил исключительно редко, зато очень любил их крутить в руках и смачно нюхать, умилительно закатывая при этом глаза. В такие моменты Косте даже иногда казалось, что его школьный друг впадал в некое состояние, именуемое Игорем «оргазмическое счастье». Любимыми видами спорта Бубна Пети являлись баня, бабы и бильярд в убывающей последовательности. А вот пьянство Петр совершенно не признавал, считая его уделом лузеров. Директор Игорь появился лишь через пятнадцать минут после прибытия заказанного такси, что было немедленно поставлено ему на вид Петром. При всей своей необязательности Игорь, как правило, являлся некоей душой компании, за что по многим пунктам получал индульгенции. По своему внутреннему мироустройству он находился где-то посередке между Костей и Петром. Среднего роста крепкая фигура бывшего борца, слегка подплывшая следами социальных отложений прожитых лет, вызывала некое чувство уверенности и надежности. На Игоре уместно сидели как деловой пиджак, так и спортивный костюм, хотя в одежде нерабочего времени он предпочитал всякого рода гавайские мотивы. В отличие от Петра Игорь на дух не переносил табачный дым, из-за чего немилосердно высмеивал петровские игры с сигарой, частенько припоминая не совсем приличный анекдот про Холмса с Ватсоном и зависимость к сигаре. А вот выпить директор любил, причем никогда не напивался в хлам, умудряясь выпить столько спиртного, что бывалая лошадь застеснялась бы. После возлияния круглая физиономия Игоря обычно становилась умиротворенной и улыбчивой, что очень сильно располагало к нему совозлиятелей. Несмотря на свою вечную безалаберность и явно портившие внешность поломанные борцовские уши, вниманием женским Игорь обделен не был, но и чрезмерным успехом не пользовался, предпочитая постоянному калейдоскопу юбок пару-тройку проверенных временем и постелью подружек. Даже во взглядах на женский пол постоянно приписанный к какой-нибудь более-менее постоянной проверенной подруге директор являл собой некую середину между женатым Петром и принципиально холостятствующим Костей. Ну и собственно Костя. Этот представитель мужского вида являлся циничным, постоянно слегка язвительным, но не переходящим границы разумного типом, который вполне легко находил язык с любой компанией, уже через полчаса ощущавшей его давнишним товарищем. Особенными статями наш герой не блистал. Скорее худощавое, нежели накачанное тело досталось ему от природы. В прочем, над телом Костя особо не издевался и щепетильно содержал его в умеренно-тонусной физической и культурно-развлекательной форме. Пил, курил и предавался женскому обществу по профилю тесных контактов наш герой весьма умеренно, хотя и долгих серьезных отношений заводить откровенно чурался. Женщинам обычно являлся такой вот образ нашего героя: правильные, почти аристократические черты лица, длинные собранные в хвост волосы, умеренно небритая бородка, голубые пронзительные глаза и неотягощенная ни чревоугодническими, ни культуристическими излишествами фигура. А неброская, но явно недешевая одежда в стиле «армейский разгильдяй», не заплесневелый интеллект и причудливый внутренний мир позволяли без особых проблем регулярно подновлять парк постельных подружек. Возможно, причиной тому являлись и кое-где тесно переплетенные с работой увлечения нашего героя, наложившие свое влияние даже на святое место любого мужчины - автомобиль. Автомобиль многое может рассказать о своем владельце-мужчине. Бюстгальтерный начальник Петя солидно и степенно управлял статусным для каждого реального «бузинесмэна» Лэндкукурузником, бестолково, но очень модно посаженным на низкопрофильные гоночные шины. Без каких либо компромиссов машина в таком случае могла иметь лишь черный цвет и тонированные стекла. Директор Игорь хаотично перемещался по городским кварталам и между оными на авто представительского класса не слишком надежного, зато модного производителя марки «Ауди». Машина имела максимальный «фарш» и цвет металлик-хамелеон, бескомпромиссно говорящий, что ее хозяин реально солидный перец с претензией на фешенебельность. Машина же Кости, как самого бедного родственника из семейства трех школьных китов, тяготела скорее к замазанному неоправданными тратами аскетизму. И его довольно пожилой белый лифтованный и укомплектованный для бездорожья пикап в пределах городской черты смотрелся совершенно неуместно. Что вызывало снисходительную усмешку у модных папенькиных сынков и нездоровый блеск в глазах у романтично настроенных девиц. *** - Черт, Пит, прямого-то не было рейса? – бурчал Игорь, медленно втягиваясь в открытое нутро авиалайнера. – На кой нам эти тусняки во Франкфурте? - Харэ нудить, директор, - заботливо похлопал Петр друга по плечу. – Ты что сказал? Правильно, вылетаем в четверг. Вот мы и вылетаем. А прямые ходят только по субботам! Так что хватит грузить наши нежные уши своим нытьем. Зато летим первым классом, как белые люди, и самолетик Люфтхансиков, а это – качество и надежность! - Первым!? – Игорь с недоумением достал посадочный талон. - Не суетись под клиентом, - успокоил его Петр. – Папан мой билеты проплатил, мы же типа и по строительному вопросу тоже едем. Тётка эта твоя, вроде проявила интерес к нашему проекту, если вопрос выгорит, папан бабла откосит хорошего. Как хоть ее зовут-то, твою итальянку коммерческую? - Антонелла, - Игорь вернул посадочный талон в карман, - Антонелла Дистефано. - Охренеть, - усмехнулся Петр. – Язык запутается, пока скажешь. Тётка-то хоть правильная? А то этих забуржуйных зачастую не поймешь, улыбаются, кивают, а потом тихо сливаются, как будто и не было. - Не знаю, я с ней несколько раз по скайпу общался, выглядит вполне вменяемой, - Игорь почесал макушку. – Хотя, кто ее знает. Тётка она влиятельная, может и подмахнуть, а может и отшить. Только в последнем случае это будет окончательный провал. - Может, ее заинтересовать? – Петр сделал умное лицо, предъявив стюардессе посадочный талон. – Деньги, они для всех приятно пахнут. - Не тот случай, - ответил Игорь, миновав посадочный тамбур. – Она является соучредителем, да и бабла у нее должно быть больше, чем успеет потратить за оставшуюся жизнь. - Облом, - Петр плюхнулся в кресло. – А ничо, удобные стульчики в первом классе, а Костас? Игорь, ты, мож, нам огласишь план мероприятия, а то я как-то должен спланироваться по своему, то есть папиковскому вопросу. - Да тут все без особых заковырок, - Игорь поиграл положением спинки кресла. – Прилетим в пятницу утром. День на приведение морды лица в порядок. Вечером будет празднование годовщины компашки, производящей дайверские штучки. Нам там надо присутствовать. Антонелла там будет речь толкать от большого руководства, ну и потом пьянки-танцы-нумера, а мы тем временем с ней встретимся, я договорился. Тётка она занятая, и никак иначе. - Хреновасто как-то, - почесал затылок Петр. – Смахивает на какой-то дешевый понт. Мы вообще не зря едем? - Нет. Мне знающие люди сказали, что Антонелла часто так делает, - скривился директор. – Мы все с ней уже обсудили раза по три, теперь она хочет просто на нас поглядеть. А вообще, у нее закидоны еще те. Она же - совладелец компании, так что в будни ее в конторе не застать, зато в субботу и воскресенье она там бывает часто и деловые переговоры как раз по выходным ведет. - А может того, напоить ее или трахнуть, - сделал хитрую морду Петр. – Я слышал, у итальяшек там все через те места делается. Раскатаешь ее, и все дела в порядке. Смеялся Игорь, как в истерическом припадке, добрых минут пять. Успокоился только после того, как по внутренней связи передали пожелание выслушать инструктаж, и появилась молоденькая стюардесса в исключительно половозрелой юбке, дополненной чулками со стрелкой и довольно высокой шпилькой. - Петь, - вытирая слезы, проскулил Игорь. – Дерзай. Антонелла, ходят такие слушки, и правда передком переговориться никогда не чуралась. Только вот есть один нюанс… И Игорь опять впал в смех больше похожий на поскуливание обделавшегося щенка. - Слышь, директор, поперек тебя, - Петр возмущенно ухватил Игоря за ухо. – Толком скажи, я тоже посмеюсь. Мы, между прочим, реально важные дела обсуждаем! - Да не вопрос, - еле выдавил Игорь. – Ва-а-а-ажные…Петь, Антонелле на будущий год шестьдесят должно стукнуть. А мож в этом уже стукнуло. Правда, народ говорит, что она еще очень даже интересуется молодыми по ее меркам мужчинками. Пе-е-е-еть, давай, действуй… *** Вечеринка по поводу юбилейной годовщины компании планировалась изрядно богато. Для этого концерн арендовал на двое суток круизный лайнер, совершивший во время праздника небольшой переход, с посещением трёх портов. По большому счету на борту посторонние лица должны были отсутствовать, как класс, исключение делалось лишь нескольким клиентам и небольшой компании представителей фан-клубов. - И ты собираешься пойти на приличный прием в этом? – Петр удивленно осмотрел довольно непритязательный наряд Кости. – Этот прикидец будет уместен в среде бухающих студентов, мы же собираемся произвести впечатление! Костас! - Петь, ну не лечи мозг, - взмолился Костя. – Ты же знаешь, я не ношу костюмов, у меня этого просто нет! Где я тебе возьму другую одежду?! - Где-где, в Караганде! – пробурчал Петр, утаскивая Костю в номер Игоря. – Вот, Игорь Директорович, полюбуйся на своего работника! Он в ЭТОМ собрался встречаться с Антонеллой! - Ну ничего так обноски, - высказался Игорь, осмотрев осужденного. – Пусть идет. - Да ты… Да ты охренел!? – чуть не задохнулся возмущением Петр. – В ЭТОМ! - Есть предложения? – уточнил Игорь. - Пе-ре-о-деть! – прокричал Петр. – И выпороть суку! - Согласен, - пожал Игорь плечами. – Займись. Давно канули в Лету те времена, когда начинающимся вечером пятницы нельзя было купить что угодно в большом городе, имея на то нужное количество денег. Костя проклял тот день, когда согласился ехать в эту командировку, тем более что он так и не смог уловить в ней свою роль. Вряд ли госпожа Антонелла будет на встрече обсуждать технические тонкости выпускаемой концерном и конкретно ее компанией продукции. Но по большому счету пожелание будущего начальства, тем более такого, имело статус «обязательно». Меняя рубашки, штаны и пиджаки, Костя уже перестал обращать внимание на тихое хихиканье продавщиц и управляющей магазина. То ли из щепетильности, то ли из вредности Петру все казалось не достаточно хорошо. В конце концов, Костя заявил Петру, что если очередной костюм ему не понравится, то он, Костя, будет настаивать, чтобы милый купил ему стринги от Армани и кружевные гольфики от какого-нибудь Гуччи. Продавщицы в очередной раз прыснули, а синьора-управляющая толерантно подняла бровь. - Ну ты и козел, Костя! – буркнул Петр. – Они же по-русски говорят через одного, что ж ты, сучий потрох, меня перед бабами позоришь! - Петенька, милый, - залебезил Костя. – Фу, как грубо «бабы»! Они же через одного по-русски понимают! - Ну все, гаденыш, не будет тебе стрингов! Вернемся в номер – выпорю! *** Костюм сидел хорошо, но ощущения вызывал чрезвычайно непривычные. Так, наверное, чувствует себя корова под седлом. Темно-синяя в тонкую светло-серую полоску ткань Косте без сомнения шла, отглаженная профессиональной горничной светлая шелковая рубашка приятно холодила тело, а новые туфли совершенно не жали. Носки нашему герою Петр тоже купил, хоть они и не имели на себе кружавчиков, а вот труселя явно зажал, так что Косте пришлось оставить на этот случай свои, с риском срыва очень важного приема. - Нормально, - немного скривившись промямлил Петр. – Ну кто так завязывает галстук, деревня! Дай сюда, профессионал сделает. Прием Костю немного напряг. И смутило его вовсе не то, что на торжественную часть все приглашенные нарядились исключительно солидно, неправильным Косте показалось то, что молодые ребята и девчонки оказались выряжены в одеяния, больше всего подходящие каким-нибудь кабинетным толстопузам. - А ведь я тут не единственная белая ворона, - подумал наш герой, ощутив некое облегчение. Официозная часть тянулась на удивление недолго, минут за двадцать успело выступить с пяток каких-то шибко важных ораторов. Увидел Костя и Антонеллу. Издалека важная персона выглядела очень даже неплохо. Темное платье облегало довольно хорошенькую фигуру, уверенно передвигавшуюся по сцене на приличной шпильке. Лицо Костя рассмотреть не смог из-за большого расстояния, но общий абрис ему показался весьма приятным. Вопреки традициям она не открыла, а закрыла торжественную часть, пожелав всем провести время продуктивно, чтобы потом не пришлось жалеть о бездарно упущенных возможностях. После этих слов большая часть молодежи подняла волну аплодисментов, что и стало неким вступительным аккордом для музыки. С полчаса поболтавшись по залу в ожидании окончания торжественных тостов, компания командированных уже собиралась озадачиться вопросом дальнейших действий, как к ним подошел официант. Безошибочно назвав имя и фамилию директора, солидный посеребренный сединой дядечка с бейджиком управляющего рестораном «Маджестик» предложил пройти с ним для встречи с госпожой Дистефано. Шестиместный столик ожидал еще трёх персон. Вместе с преобразившейся после официальной части Антонеллой присутствовал довольно молодой слегка стесняющийся парень и весьма миловидная до неприличия молодая рыженькая девица, в отличие от парня, ощущавшая себя в своей родной стихии. - Наверное, родственница, - подумал Костя и, улыбнувшись девушке, переключил внимание на госпожу Антонеллу. - Рада Вас видеть, Господа, - госпожа Антонелла встала со стула и сделала приглашающий жест. Важная дама при ближайшем рассмотрении оказалась еще интереснее, чем издалека. Лет с десять назад она бессомненно еще вовсю привлекала внимание мужчин и пользовалась неоспоримым успехом. Прошедшие годы оставили на тщательно ухоженном лице и руках госпожи Антонеллы свои отпечатки, лишь четко показав границы ее возраста, однако, не сильно разрушив ощущение миловидности. После церемонии, госпожа Антонелла сменила строгое облегающее платье на деловой костюм. Но деловым он мог бы называться, лишь в отсутствие откровенных разрезов на юбке, доходящих едва ли не до по-прежнему упругих ягодиц владелицы. Собственно, эту изюминку мы смогли лицезреть лишь в моменты, когда госпожа Антонелла вставала и обратно опускалась на свой стул. В остальном ее одеяние более не имело эпатажных изюминок. Пока шло представление сторон и начало беседы, Костя продолжал рассматривать госпожу Антонеллу, чем вызвал едва заметный вздох неудовольствия ее молодой родственницы. Костя не являлся специалистом в косметологии, но явно видел перед собой ее шедевр. И ему, пожалуй, было не важно, что там стояло за фасадом этого по-прежнему красивого лица: ботокс, пластическая хирургия, примочки-припарки или все это вместе взятое. Больше всего возраст дамы выдавали глаза. Не смотря на постоянно проскакивающие в них настоящие молодые искорки, они казались какими-то тусклыми. Безупречно выкрашенные и уложенные в прическу волосы умело прикрывали часть шеи, но даже на открытом участке кожа не выглядела «уставшей». А руки выдавали свой возраст, пожалуй, лишь россыпью пигментных пятнышек, которые при нежелании «увидеть» можно было принять за родинки. В целом, так могла выглядеть кожа какой-нибудь сорокалетней дамы. Блузка и пиджак сидели безупречно, что и не удивляло, а вот отсутствие драгоценностей обманывало ожидание. Да и все поведение важной дамы оказалось начисто лишено снобизма и высокомерности. Косят с удивлением понял, что это тот из немногих случаев, когда он не чувствует напряжения при беседе с ОЧЕНЬ важной персоной. Парнишка при госпоже Антонелле имел имя Томассо и оказался технарем на подобии Кости, а девчушка по имени Алессиа – специалистом по перспективным проектам, что немного удивило нашего героя. Позднее ему показалось, что симпатичная рыжуха присутствовала на встрече, скорее в роли «отвлекающего фактора», потому что она постоянно легонько эпатировала мужскую часть участников застольной встречи. В прочем, ничего выходящего за рамки «делового» приличия девица не выдавала, лишь постоянно, как будто в четко определенные «нужные» моменты, отвлекая внимание противоположной стороны. Посмотреть в ней было на что, хотя по личному мнению Кости она практически по всем параметрам уступила бы госпоже Антонелле в ее «звездные» годы. «Официальная» часть разговора надолго не затянулась. Уточнив некоторые моменты, довольно многие из которых оказались именно технического плана, разговор перешел в финансовую плоскость и, уткнувшись в ряд пунктов, переключился на общее положение дел в России. К немалому удивлению, заметив некие «ёрзанья» своих подчиненных, госпожа Антонелла отпустила их развлекаться. - Господа, в общем плане я довольна результатами нашей встречи, - улыбнулась дама. – Я уверена, что Вы навели справки обо мне с моими привычками и знаете, что эта встреча носит скорее роль знакомства, нежели представления бизнеса. Вы - приятные в общении люди, особенно этот молодой человек Константин. Костя неплохо говорил по-английски, но ему показалось, что тут он упустил что-то важное. Тот факт, что госпожа Антонелла почему-то выделила его среди всей делегации, сильно вывел из равновесия нашего героя. Увидев его непонимание, госпожа Антонелла звонко, практически по-девичьи рассмеялась. - Молодой человек, Вы все время нашей беседы так тщательно поедали меня глазами, что будь я лет на двадцать моложе, несомненно, ощутила бы немалый трепет внизу живота, - пояснила дама, с открытой улыбкой на лице. – Кроме того, вы так милы, неискушенны и непосредственны в своих эмоциях, что я, право, начинаю сильно сожалеть о своем возрасте. В этот момент сумочка госпожи Антонеллы издала потуги на музыку, и важная дама, немало удивившись, извинилась и достала телефон. - Прошу меня еще раз извинить, - лицо дамы отобразило настоящее смущение. – Это совсем личный телефон и на него без необходимости не звонят. На удивление легко вспорхнув со стула, господа Антонелла сделала лишь шаг в сторону и, повернувшись к гостям полуоборотом, заговорила с кем-то по-итальянски. Костя тут же получил несильный пинок по ноге под столом. - Кот, ты должен трахнуть ее, - проговорил в полголоса Петр по-русски, покосившись на госпожу Антонеллу. – Ты же помнишь, что у них все на сексе завинчено. Она на тебя явно промокла. - Пит, тебе же уже говорили, что ты – придурок, - отмахнулся Костя. – Антонелла - просто исключительно приятная дама, но она явно не помышляет о таком продолжении. - Кот, ты – дурак, - опять проговорил Петр. – У них тут все непрочь присунуть молодухе или запыжеваться таким живчиком, как ты. Я согласен, что дама очаровательная для своего положения и лет, тем более она должна быть в теме. А нам ее отношение очень важно! Нарождавшийся спор прервал подавший чай официант. Тем временем госпожа Антонелла вернулась к столу с извиняющейся улыбкой на лице. Попросив извинения, дама заняла свое место. - Игорь, ты тоже так думаешь? – спросил Костя, пока дама прятала телефон в сумку. Косте показалось, что госпожа Антонелла легонько фыркнула, увидев ответный кивок Игоря. Костя вопреки своим желаниям понял, что краснеет, на что важная дама едва заметно приподняла бровь и тут же перевела тему на чаепитие, за которым предложила вкратце обрисовать предложение отца Петра. Минут пятнадцать начальник бюстгалтеров краснел и потел от волнения, излагая изредка кивавшей госпоже Антонелле предложение отца. Важная дама с интересом слушала, лишь изредка уточняя некоторые моменты. Допив свою чашку чая, она мило улыбнулась Петру и сказала: - Этот проект не лишен смысла, господин Питер. Я беру по нему тайм-аут на сутки и прошу выслать на мою почту цифры. Обещать ничего не смогу, но в воскресенье жду Вас в моем офисе к пяти пополудни, я дам предварительный ответ и, возможно, задам некоторые вопросы. Вас, господин Игорь, я жду тоже в воскресенье, созвонитесь с моим секретарем завтра и скажите, что наша встреча будет в семь вечера. А теперь, господа, я искренне благодарю Вас за приятный во всех отношениях вечер. Госпожа Антонелла, мило улыбнувшись, отодвинула стул и грациозно встала, а Костя в этот момент получил сильный удар по ноге. Вслед за важной дамой делегация тоже покинула стол. Сняв с небольшого журнального столика сумочку, госпожа Антонелла мило улыбнулась всем и неожиданно подала руку для пожатия. Петра моментально заклинило. Он точно знал, что эта экстравагантная дама никогда не придерживалась проамериканских стандартов, и руки никому не пожимала. Такая ее выходка и поставила Петра в тупик, так что пожатие оказалось робким, что вызвало у важной дамы усмешку. Игорь же значения этому не придал, вежливо и бережно пожав руку. А Костя совершенно автоматически поцеловал тыл ладони. Важная дама широко улыбнулась куртуазному кавалеру, пожелала всем удачной ночи, и, развернувшись, направилась к выходу. Костя тут де получил увесистый тумак от кого-то из начальства и, плюнув на условности, кинулся догонять важную и чрезвычайно нужную для дела госпожу Антонеллу. *** Важная дама явно не спешила, и Костя настиг ее прямо за дверью ресторана. - А… Мадам, - язык Кости как будто прилип к нёбу и, собрав всю решительность, он выпалил. – Мадам Антонелла, позвольте я Вас провожу. Антонелла остановилась и сделала полуоборот всем корпусом. - Мадам… Тогда уже «синьора», - поправила она, легонько улыбнувшись. – Вы - очень галантный молодой человек, Константин. Неужели не найдете лучшего варианта для проведения этого вечера? - Не хотелось бы потом жалеть о бездарно упущенных возможностях, - сказал Костя первое, что пришло на ум. Слова явно развеселили синьору Антонеллу и она, подарив кавалеру улыбку, сделал жест, как будто берет кого-то под ручку. Шли молча, лишь каблуки важной дамы глухо отстукивали такты неловкого ожидания в ушах Кости. Вблизи от госпожи Антонеллы легко пахло незнакомыми духами и пудренной отдушкой какой-то косметики. У молодого человека совершенно не создавалось впечатления, что он идет под ручку с дамой, годящейся ему, пожалуй, и в бабушки. Каюта госпожи Антонеллы оказалась на капитанской палубе, и за все время прогулки к ней Константин так и не смог себя заставить сказать хоть слово. Госпожа Антонелла тоже хранила полное молчание, лишь изредка несильными пожатиями показывая нужную дорогу. - Черт, как я вообще себе это представляю? – думал Костя. – Не испортить бы все этими мыслями. А вдруг у меня не встанет на нее? Она вряд ли обрадуется такому делу. Нафига тогда весь этот огород, если от него все может обернуться в разы хуже? Украдкой поглядывая на лицо госпожи Антонеллы, Костя так и не смог понять, что она думает или чувствует. Замечая такие взгляды, дама улыбалась, в иное время лицо хранило мягкое выражение, приправленное едва намеченной полуулыбкой. На верхней палубе шумы праздника совершенно не слышались, а прочие звуки в легком фоновом гуле вибрации идущего судна раздавались до неприличия отчетливо. Вот раздались последние два глухих стука каблуков, вот клацнул замок сумочки. Костя хаотически искал нужные слова. Скрипнула вставленная в щель крата-ключ. Клацнул электрический замок. Едва слышный скрип дверных петель все же вывел Костю из ступора, и он слегка испуганно посмотрел в лицо госпожи Антонеллы. - Господин Костя, хотите посмотреть самую дорогую каюту этого лайнера? – спросила важная дама в дверях. – Вы меня сегодня заставили вспомнить молодость. Давайте, я угощу Вас коктейлем. Костя неуверенно кивнул. - Да ладно уже, заходи, синьор Костя, - снова совершенно несвойственный возрасту веселый смех раскатился по коридору, - я тебя не съем. Раз уж решил убить вечер впустую, так хоть угощу тебя чем-нибудь. Я, право слово, не любительница рано укладываться ко сну, но и молодежные веселья мне уже слегка чужды. Переступив порог каюты, Костя разулся и с любопытством заглянул в зал. И его сразу отпустило, как будто шаг за порог оставил что-то снаружи, пропустив внутрь лишь самое необходимое в данный момент. Госпожа Антонелла разуваться не стала и с интересом продолжала смотреть на гостя, передвигаясь на каблуках по каюте столь непринужденно, как будто на ногах у нее находились домашние тапочки. - Присаживайся, гость, мы с тобой сейчас будем пить коктейли моего производства, - дама снова улыбнулась. – Ты не против коктейлей? Может, есть предпочтения? - Нет, - осмелел Костя. – Хотя, предпочитаю чистый вкус и крепкие напитки. - О! Настоящий мужчина в моей обители, - фыркнула важная дама. – Кстати, милые носочки, забавно смотрятся с костюмом. Костя поглядел на носки и, пошевелив пальцами, согласился, что костюм без туфель как-то не смотрится. Наверное, в солидном обществе при таких оказиях разуваться не принято. Госпожа Антонелла постукивала какими-то принадлежностями в кухне и с ухмылкой поглядывала на Костика в проем двери. - А чего я, собственно, заморачиваюсь! – подумал Костя. – Ну что получится, то и получится! Эти карманные стратеги сами пошли бухать и к бабам приставать, а меня даже не спросили. Вот ну его все в пень, будут получать удовольствие, а там что выйдет, тем и удовлетворятся. Я тут никому ничего не гарантировал и вообще в такой ситуации себя никогда даже представить не мог. Додумав важную мысль, Костя уверенно встал с дивана и сноровисто скинул порядком опостылевший ему пиджак, затем стянул и удавку, именуемую галстуком. Осмотрев себя в ростовом зеркале, он последним штрихом закатил штанины брюк до середины голени и сделал вывод, что именно так будет нормально. От кухни раздался сдавленный смешок. - Исключительно модный и демократичный стиль, - прокомментировала госпожа Антонелла. – Нужно будет модельерам продать идею. - А пофигу, - с облегчением сказал Костя по-русски, продолжив на английском. – Вы же сразу поняли, что эти костюмы-галстуки для меня, как седло для быка-произвдителя. Поди, весь вечер посмеивались над хлопцем из народа. - Нет, ты был наивно мил и даже симпатичен, - раздался голос важной дамы из кухни. – Если хочешь перекусить, я что-нибудь закажу. Нет, я просто закажу чего-нибудь! Фрукты, пяток сырных нарезок и холодное мясное ассорти прибыло, как по мановению волшебной палочки. Явившийся официант, увидев в руках важной дамы бокалы, тут же предложил свои услуги, на что был вежливо отправлен с чаевыми восвояси. Ситуация Костю немало повеселила, и он, осмелев, сел на диване по-турецки, подогнув ноги. Госпожа Антонелла хмыкнула и протянула ему один из запотевших бокалов. - Не помню, как называется, но мне это нравится, - прокомментировала она. – Можешь не пить, но попробовать обязан! Если не понравится – бар в полном твоем распоряжении. Коктейль на удивление Кости оказался излишне кислым, но вполне годным к употреблению. Госпожа Антонелла все время дегустации неспешно перемещалась по залу каюты, то прислоняясь к столу, то к спинке кресла, то к стене. Создавалось впечатление, что она либо нервничает, либо кого-то ждет. - Почему Вы не присядете? – спросил Костя. - У меня не получится сесть так же, - подмигнула она, - а сидеть иначе при госте мне кажется неуместным, иначе у гостя может сложиться впечатление, что он делает что-то не так. - Ладно, упрощаю задачу, - усмехнулся Костя и пересел на пол, облокотившись на диванное сиденье спиной и локтями. – Так у Вас тоже должно получиться. - Повторить? – важная дама снисходительно усмехнулась, кивнув на пустой бокал. - Нет, слишком непривычно, - снивелировал критику Костя, - я бы предпочел коньяк или виски. Размеренно постукивая каблучками, госпожа Антонелла прогулялась на кухню и, вернувшись, присела на диван рядом с Константином. Оказалось весьма удобно, потому что на противоположной стене зачем-то пристроилось не очень широкое ростовое зеркало, и Костя прекрасно видел собеседницу, не поворачивая головы. - Ваш виски синьор, - протянула она пузатый бокал. – Я в нем не очень разбираюсь, что-то двенадцати лет выдержки. Настоящий мужской напиток. Несколько минут двое мало знакомых людей говорили ни о чем, как будто нащупывая почву, но так и не решаясь сделать первый шаг. Алкоголь постепенно стирал границы, и Костя, не глядя на свою ночную попутчицу на дороге времени, уже и думать забыл, сколько ей может быть лет. Голос, запах, и темы разговоров обманывали нашего героя, отбрасывая время присутствующей дамы на годы назад. Отпив очередной глоток хорошего виски, Костя скосил глаза на расположившиеся в каком-то полуметре от него ноги. Тонкий чулок скрывал кожу лишь отчасти, но делал это должным образом. И кожа совершенно не походила на представления нашего героя о пожилой даме. А изящная черная туфелька на умеренном каблучке-рюмочке смотрелась откровенно вызывающе для разогретого алкоголем разума. Поза «нога-на-ногу» четко обрисовывала коленку, вокруг которой лишь при внимательном рассмотрении обнаружились небольшие складочки «уставшей» кожи. Без всяких угрызений совести ноги этой важной дамы тянули на понятие «ножки». Отхлебнув еще глоточек, Костя одним слитным движением перетёк вплотную к ножкам и, покрутив головой, потерся щекой об одну из них. Ощущения оказались приятными. Костя вообще любил нейлон чулок на ощупь, он пробуждал в нашем герое какие-то потаенные фантазии, как будто предлагая сделать шаг в сообщество фетишистов. Костя поставил стакан на пол и, осторожно просунув сначала кисть, а затем и всю руку между диваном и сооружением «ножка-на-ножке», аккуратно коснулся обтягивающего ножку нейлона. Никакой особой реакции не последовало, разве что ножка, лежащая сверху, перестала покачиваться, как бы говоря нашему герою, что его заметили и предоставили право следующего хода. Костя ждать себя не заставил, тут же двинув ладонь вдоль ножки по направлению к туфельке. Кожа под нейлоном оказалась все же чуть более податливой, нежели привычная для молодого мужчины упругость сверстниц, хотя, далеко не все из попадавших в Костины заботливые руки дам могли похвастаться такой фигурой. Добравшись до туфельки, рука перескочила на внутреннюю сторону ножки и медленно двинулась вверх. Одновременно Костя повернул лицо к ножкам и, потёршись носом, почувствовал знакомый запах нейлона, смешанный с каким-то едва уловимым оттенком то ли духов, то ли крема. Вопреки Костиным опасениям пахло от ножек приятно и даже вполне возбуждающе. Тем временем рука добралась до развилки, где одна ножка возлежала на другой, и уперлась в эту нейлоновую «дорожную развязку». Немного покрутившись и не дождавшись реакции со стороны владелицы нейлоновой трассы, кисть изменила полосу движения и на сей раз двинулась по второй ножке в сторону туфельки, попирающей пол каюты. Описав круг почета вокруг туфельки, пальцы нашего героя перебрались на внутреннюю сторону ножки и снова двинулись к «дорожной развязке». Путь дальше по-прежнему оказался плотно прикрыт. Но имевшая некоторый опыт общения с владелицами подобного рода хайвэев ладонь не отступила, начав неспешный, но методичный подкоп. Лаская ямочки под коленками важной дамы, Костя раздумывал на тему столь необычной реакции. По его личному опыту дамы из разряда «за тридцать» практически всегда знали для чего им мужчина за «чашкой чая» и, обычно переступив порог, приглашенный мог без всяких «почти» быть уверенным в продолжении банкета через одну или несколько поз камасутры. Госпожа же, попавшаяся нашему герою, вела себя крайне нелогично, что с одной стороны наталкивало на мысли о не совсем верной стратегии поведения, а с другой нешуточно подогревало интерес. Как ни крути, после определенной «жирной» черты любой мужик на подобии того попугая из анекдота готов был отдать все перья, лишь бы увидеть, что же там находится у дамы под юбкой и выше. И после той самой «определенной» черты на некоторое время не играли роли ни возраст, ни социальное положение исследуемого объекта. Далеко каждое такого рода исследование у Кости заканчивалось половой гимнастикой, но хотя бы поглядеть и потрогать вожделенный женский пол молодой человек считал себя обязанным. Постепенно не совсем праведные труды умелых пальчиков стали приносить свои плоды, и блокировка «нейлоновой развязки» начала слабеть. Наконец, верхняя ножка дрогнула и, немного поелозив по нижней, аккуратно спустилась вниз и заняла «положение целомудренности», плотно прижавшись к своей сестре. Костина рука при этой оказалась весьма интимно, можно сказать, нежно зажата между ножек госпожи Антонеллы. Наш герой какое-то время решил не предпринимать излишне активных действий, ограничившись лишь работой шаловливых пальчиков в районе коленок. Может, он нашел правильный подход, а может, так и было задумано, «нейлоновый захват» стал терять плотность и в какое-то время дал совершенно неприемлемую для целомудрия слабину. Костя понял, что кроме как приглашением к продолжению такое «упущение» назвать просто невозможно. Позволив своей кисти наглость, наш герой продолжил восхождение на нейлоновый пик, но очень скоро столкнулся с некоторой сложностью. Путь в подогретые игрой недра важной дамы вроде и был открыт, но продвинуться дальше середины бедра мешала одна из ножек, фактически блокировавшая руку нашего героя в районе локтя. Испробовав все варианты продвижения, наш герой решил каким-нибудь образом намекнуть на случившиеся затруднения. Повернув лицо к блокирующей процесс ножке, он уткнулся носом под коленку и на подобии ищущей что-то в траве собаки несколько раз «подкопал» препятствие. Результат появился уже на второй серии «подкопов», «неудобная» ножка аккуратно приподнялась и через секунду очутилась с другой стороны, опустившись в районе Костиной ключицы. Тепло внутренней стороны бедра даже через нейлон чулка довольно сильно согрело ухо. В такой позе было нечто ужасно эротическое, и наш герой решил действовать не спеша. Освобожденная рука в три приема достигла вершины «нейлоновой трассы» и уперлась во вход тоннеля, вызвав рефлекторную волну едва ощутимого содрогания практически всего тела его владелицы. Под нейлоновым «покрытием» трассы намеками угадывалось какое-то кружевное белье, не слишком-то стеснявшее продвижение любопытного пальца Константина. И под несильным нажимом большой палец ладони вместе с бельем и нейлоном скользнул в довольно горячую ложбинку. Важная дама при этой не издала ни звука, и лишь ноги слегка выдали отсутствие безразличия к содеянному, легонько сжав коленями Костину голову. Поспешившая на подмогу вторая рука нашего героя, намеревавшаяся устранить бельевую преграду, слегка сбилась с пути, оказалась перехвачена где-то на поясе и нежно, но довольно сильно прижата в районе переход бедра в попку. «На «нет» и суда нет», - подумал наш герой и принялся с легким нажимом ласкать под бельем все более прогибавшуюся ложбинку. Охваченный нейлоном мягко напирающий на плоть большой палец уже на одну фалангу погрузился в главный женский вход. Постепенно манипуляции стали отражаться на важной даме, и Косте было приятно ощущать то прижимающие его голову в такт «нажимам» ножки, то случайно проскакивающее сокращение попки, да и к теплу лона, находящемуся на грани жара, вскоре добавилась просочившаяся через не слишком плотную ткань «барьера» влага. И практически сразу размокшая ткань потеряла свою былую упругость, легко позволив пальцу занять еще более «рабочее» положение поверх начавшего набухать бугорка. Однако и после этого госпожа Антонелла вела себя излишне сдержанно, что вводило Костю в легкое недоумение. Но все же вода точит камень, и палец однажды становится желанным гостем совершенно неожиданных мест. Синьора все чаще начала вздрагивать всем телом, немного забавно ерзая при этом попкой по дивану, а в месте рабочего приложения пальца изредка проскакивали хлюпающие звуки. В пользу авторского выступления говорила и рука госпожи Антонеллы периодически комкающая сброшенный рядом костюмный пиджачок. К своему удивлению Костя заметил, что и сам увлекся, вопреки опасению его второе «я» дрогнуло раз-другой и начало просыпаться ото сна. Не успел наш герой вжиться в ситуацию со своим положением, как госпожа Антонелла довольно сильно сжала его голову коленками, а ее рука, терзавшая пиджачок, сильно ухватила модельную стрижку на голове Кости. Синьора что-то быстро и неразборчиво залопотала на незнакомом Косте языке, перемежая пулеметную очередь невнятной речи неожиданными вздохами, а зафиксированная сжатыми ножками рука нашего героя почувствовала сначала невнятную, но довольно быстро нарастающую пульсацию внутреннего пространства главного женского входа, где по-прежнему находился его большой палец. Тело госпожи Антонеллы, как колебательный контур, вошло в некий резонанс, то впадая в цепь мелких конвульсий, то на несколько секунд расслабляясь до состояния полной неприкаянности. Причем все это происходило совершенно самостоятельно, без какого-либо участия пальцев нашего героя. В активной фазе, тело дамы мелко подрагивало, то неожиданно выгибаясь, то сжимаясь, подобно пружине, фаза же недолгого расслабления наполнялась сдавленной и очень быстрой итальянской речью, из которой нашему герою удалось вычленить лишь несколько четко уловимых слов типа «фаволозо», «мио каро», да «мио тезоро». Звуки происходящего порождали более чем эротические фантазии, а дополнительно отражающееся в зеркале действо отзывалось в голове молодого человека древнейшим набатом. Что и говорить, процесс Костю немало впечатлил, наш герой и думать забыл, о чем сомневался каких-то десять-пятнадцать минут назад, ощущая лишь стук крови в голове и чрезвычайно неуютную спертость пониже живота. Вдруг что-то произошло, и секунд на десять тело госпожи Антонеллы замерло в напряжении, Косте даже показалось, что она и дышать перестала. А затем с жалобным стоном женщина попыталась сжаться в комок. Ее колени больно стукнули затылок Кости, выталкивая его голову из своего пространства, а рука, отпустив шевелюру, снова скомкала многострадальный пиджачок. - Дьявёло…куанто долорозо, - срывающимся голосом прошептала госпожа Антонелла, - О мьё дио …вэкьё пимпед… Ничего не поняв, и подивившись на тему, каких только не бывает отходняков у женщин после оргазма, Костя высвободил руку из-под поджатых ножек важной дамы и повернулся к ней, привставая с колен. Собственно он не собирался так уж прямо набрасываться на госпожу Антонеллу и, грубо посрвыав оставшееся одеяние, заставлять вспомнить наверняка бурную молодость. Хотя... Мысли его двигались именно в том направлении. Но совершенно неожиданно синьора, выставив перед собой ухоженные руки с потрясающим маникюром, несколько раз повторила жест, не способный означать что-либо иное, нежели отрицание. При этом на лице женщины отразилась почему-то гримаса боли. - Нет-нет, мальчик мой, все нормально, - спустя несколько секунд прошептала госпожа Антонелла застывшему в недоумении Константину по-английски. – Все было потрясающе. Просто… Просто это, наверное, все, на что я сейчас способна. Ты – просто сокровище, да вот я уже - самая настоящая старая развалюха. Немного дезориентированный услышанным, Константин замялся и начал искать глазами, куда бы присесть. Увидев его метания, госпожа Антонелла мягко погладила сиденье дивана возле своих ножек. - Сядь так же, как и раньше, - попросила она. – Это так… уютно. Прости меня, мой мальчик, но мне надо совсем чуток времени, чтобы прийти в себя и справиться с этим. - Вам больно? – неуверенно спросил Костя. - Да, мой дорогой, - печально вздохнула в тот момент уже не столько важная, сколько опечаленная дама. – Но все это скоро само пройдет, надо лишь немного перетерпеть. Так и просидели они добрых полчаса. Задумчивая синьора ласково перебирала волосы Константина, пристроившего свою голову между обнимающих ее коленок. И наш герой, совершенно отдалившись от каких-либо сексуальностей, гладил рукой по-прежнему затянутую в нейлон ухоженную ножку госпожи Антонеллы. Костя совершенно не заметил момент, когда снял с ножки туфлю и привычно начал разминать перенапряженные мышцы миниатюрной ступни, а вернулся в реальность, лишь почувствовав, что его партнерша на вечер стала приходить в себя. - Очень приятно и весьма эротично, - вторая ручка синьорины легонько потрепала Костю за ухо. – А Вы - шалунишка, молодой человек. И я, явно разочаровала Ваши совершенно незапланированные ожидания. Костя промолчал и, лишь сменив одну ножку синьоры на другую, продолжил массаж. Госпожа Антонелла, как ни удивительно, очень точно сформулировала его состояние. Поначалу он совершенно не горел желанием заняться с ней чем-либо интимнее пары-другой стопок вискаря, но после фееричного оргазма гормоны нашего героя изрядно потрепали ему крышу, а причинное место, на самом полном серьезе изготовившееся к трудовому подвигу, потягивало изрядно неприятными ощущениями. - Констанзо, у меня есть к тебе предложение, - привлекла госпожа Антонелла внимание нашего героя, вдобавок несильно дернув ручкой волосы. – Оно немного… немного… пожалуй, неприличное. Но мне кажется, что это в данной ситуации будет уместно для тебя и чрезвычайно впечатлительно для меня. Костя не стал спрашивать, о чем предложение, а лишь потерся головой о коленки синьорины в знак своего внимания. Немного подумав, госпожа Антонелла потянулась и, извернувшись, подхватила недопитый Костей бокал с виски. С минуту покатав остатки напитка, дама сделала осторожный глоток и передала сосуд Косте. Костя, улыбнувшись, одним махом допил остатки, как бы поставив точку в раздумьях. *** - Констанзо… - синьора слегка смущалась. – Я видела твое состояние, но, к сожалению, мы имеем, что имеем. Когда-то я была молода и успела изучить мужчин в достаточной мере. Мне бы не хотелось, чтобы вечер закончился столь скомкано для тебя. - Ерунда, - искренне улыбнулся Костя, не являвшийся поклонником минетов. – Этот раз не будет первым в моей жизни. - Дело тут не только в этом, - смущение покинуло лицо госпожи Антонеллы, сменившись хорошо заметной хитринкой, и важная дама продолжила на ломаном, но вполне понятном русском языке, - Я просто ужжжасно говорить на русски, но практический всё понимай... Даже когда на мне говорить... Как... Рапидаменте... Костя спал с лица, срочно припоминая, что они с компанией могли случайно ляпнуть по-русски при важной даме во время переговоров и между деловыми сторонами. - У тебя не быть причина... Как это... Испугать... Нет... Беспокоить себя, - звонкий молодой смех снова поразил Костю, а важная дама продолжила уже по-английски. - Кроме того, твои товарищи не так уж и ошибаются в отношении итальянских боссов. Не все, конечно, ставят секс в первый ряд приоритетов, но отказаться от некоего приятного секс-подарочка после переговоров откажется далеко не каждый. Костя смущенно пожал плечами и развел руки в стороны. Крыть было нечем, их с друзьями посчитали и переписали, как цыплят в инкубаторе. А он, Костя, в данный момент времени выглядел записной проституткой, поданной важному клиенту к пиву на посиделках. Предательский румянец все ярче разгорался на его ушах, а затем и щеках. - Не тушуйся, Констанзо, - госпожа Антонелла снова звонко рассмеялась. – Я тоже была юной, амбициозной и жутко жадной до карьеры, пришлось несколько раз побывать и «подарочком». Но я хотела поговорить немного о другом. Костя выразил на лице практически собачью преданность. Синьора не выдержала и, снова рассмеявшись, потрепала нашего героя по голове. - Констанзо, мне не очень ловко тебе предлагать, - снова продолжила она почти серьезным голосом. – Я не могу принять в ЭТОМ непосредственного участия. К сожалению, теперь не могу. Но! Я бы с удовольствием поучаствовала в процессе зрителем… Госпожа Антонелла умолкла, внимательно изучая через зеркало реакцию Кости на сказанное. Костя же, совершенно ничего не поняв, уставился на нее в ответном вопросе. - У меня есть молодая, амбициозная и очень жадная до карьерного роста секретарша, - медленно, как будто наставляя Костю по какому-то уроку, произнесла важная дама, - и я сейчас ей позвоню... *** В дверь каюты постучали, и госпожа Антонелла указала Костику на прихожку, добавив: «Миа каро, встречай гостью». Немного переживая за кондиции той, что окажется за дверью, наш герой направился в небольшую прихожую каюты. Константин оставался не слишком высокого мнения об итальянских девицах. На его взгляд они были малость однобоки. При наличии неплохой упаковки в виде красивой одежды, обуви и побрякушек ухоженность местных модниц зачастую носила лишь внешний характер, да и на взгляд нашего героя большинство из них казались ему откровенно страшненькими на личики. Сколько раз он корил себя за то, что увлекшись аппетитной фигуркой впереди идущей незнакомки, мельком глянул и на личико: «Шел бы себе и мечтал дальше, а так весь задор коту под хвост». - Жаль, что рыжуха не работает у Антонеллы секретаршей, - подумал молодой человек, открывая дверь, - эта штучка при продуманной обертке явно оказалась бы вкусной конфеткой и изнутри, один маникюр чего стоил. Открыв до конца дверь, Костя от неожиданности даже сделал небольшой шажок назад, впрочем, смотревшийся вполне уместным и не выдавший удивления молодого человека. - Константино, - на лице пьяненькой рыжухи образовалась довольно ехидная ухмылка. – Делицья. - Алиссия, - Константин взял себя в руки, мало ли по какому вопросу могла зайти к важной даме молодая родственница. – Ты, наверное, пришла к госпоже Антонелле? - Отчасти, - рыжуха игриво отставила ножку в сторону и, склонив головку на бок, окинула Костю откровенно оценивающим взглядом. Алессия изрядно преобразилась с момента переговоров. В дополнение к рыжему колеру прихваченной заколкой гривы девушка имела на вооружении ярко красное, скорее всего, шелковое платье, заботливо облегающее фигуру до линии, которую наш герой назвал бы «чуть ниже пояса, но еще не там». Дальше шелковые объятия симпатичной вещицы теряли свой задор, и та часть, которую наш герой без обиняков назвал бы «юбка», спадала с третьей по ширине отметки женского тела свободным водопадом алых волн и складок, образуя некую квази-жидкую завесу, из которой то и дело появлялось то обнятое тонкой материей бедро, но аппетитный абрис точеной коленки. Верх бальной конструкции имел невысокий стоячий воротничок, выполненный то ли из какой-то хитрой ткани, то ли из накрахмаленного красного кружева, плавной несимметричной волной перетекающего на передний вырез и загадочно укрывая верхнюю часть груди. Понизу подола шла оригинальная окантовка черного цвета, представлявшая собой нашитые по всей окружности платья тонкие лоскутки, чем-то напоминающие бахрому, но не соединенные друг с другом. При движении сочетание цвета лоскутков и самого платья создавали впечатление неких языков алого огня, охватывающих выглядывающие из них ножки, обутые в не слишком вычурные красные босоножки на умеренном каблуке. Рукава у платья отсутствовали, а руки прикрывали две сетчатые перчатки, одна из которых имела черный цвет и доходила до локтя, оканчиваясь довольно широкой кружевной окантовкой, вторая же могла похвастаться красным колером и закрывала руку чуть выше кисти. Комплектацию живой «феррари» заканчивала красно-черная сумочка, больше всего похожая на разъевшийся кошелек и тоненькая полоска часов, являвшаяся единственной поделкой из драгметалла в черно-красной «скульптурной композиции». Спустя десяток секунд скептического изучения, девушка хмыкнула и произнесла на совершенно правильном русском языке с ужасным итальянским акцентом: «Что-то мне подсказывает, что по большей части я тут из-за тебя…» Костя пропустил рыжуху вперед и, закрыв дверь, вернулся в зал каюты, успев разглядеть едва заметный кивок сидевшей с совершенно серьезным видом госпожи Антонеллы. Он не видел выражения лица стоящей к нему спиной Алисии, но услышал едва различимое фырканье. В следующий момент совершенно неожиданно девушка уверенно и целеустремленно подошла к стоящему около дивана стеклянному столу, отодвинула на край стоявшую там вазу с цветами, лихо закинула платье себе на спину и, облокотившись на стекло столешницы, приняла говорящую весьма о многом позу. - Константино! Я вся Ваша! – страстно коверкая русский язык, воскликнула рыжуха и, тряхнув освобожденными от заколки волосами, тихо добавила. – Прошу не забывать о нежности… Ситуация для Кости оказалась мало что неловкой, так еще и совершенно непривычной. С групповым сексом наш герой имел некоторое, можно сказать, шапочное знакомство, но сложившаяся ситуация выходила за рамки как группового, так и обычного секса. Константин украдкой бросил взгляд на важную даму. Лицо госпожи Антонеллы выражало полное спокойствие, как будто она выслушивала какой-то очередной доклад своего подчиненного, и лишь глаза, яростно отражающие свет бра, выдавали ее тотальную заинтересованность. Выражения лица рыжухи Костя не видел, но, судя по слегка покачивающейся из стороны в сторону, как бы балансирующей на длинных, да еще заканчивающихся каблуками ножках попке, девица пребывала скорее в легком раздражении, нежели изнывала от волнения. Возможно, Алиссия специально приоделась по вызову своей начальницы, а может, просто именно в таком облачении и собиралась провести праздник, осталось для Кости загадкой. Но выглядели предоставленные к обозрению секретарские тылы исключительно правильно. Черные чулки с непременной стрелкой оканчивались широкой резинкой, без кружевного излишества обнимавшей аппетитное округление вызывающе стройной ножки у самой попки, от чего казалось, что ноги девушки тщательно обведены или прорисованы и берут свое начало в районе ушей. Черные же трускик-стринги лишь намекали на присутствие белья, стыдливо прикрывая, пожалуй, только сам причинный холмик, на котором большинство уважающих себя девушек старательно культивировали свой эротический палисадничек. Ситуация, даже опороченная своей неоднозначностью, вряд ли оставила в стороне любого мужика, мало-мальски владеющего хотя бы одним пальцем любой из конечностей. Исключением мог стать, разве что какой-нибудь упитый до состояния «умат» овощ. Костя же в тот момент к умату совершенно никакого отношения не имел. Постаравшись выкинуть из головы строящую из себя статую госпожу Антонеллу, наш герой сделал не совсем уверенный шаг к опершемуся о стол эротическому раздражителю. Расположенная на столешнице рыжуха от этого предстала в еще более соблазнительном виде. Фигура девушки казалась облитой то ли кровью, то ли застывшим пламенем. Сошедшиеся от упершихся в стекло рук лопатки рыжухи, хорошо видные через фигурный вырез платья, слегка подрагивали и периодически плавно двигались в такт довольно частому дыханию девушки. Указательный пальчик руки, затянутой в черную перчатку, размеренно «ковырял» стекло столешницы, а его родной «красный брат» брат совместно с большим пальцем теребил в попытке накрутить на себя рыжую кучеряшку. Алисия полулежала на столе, положив на него щеку, и ее дыхание рисовало на стеклянной столешнице то появляющиеся, то снова исчезающие мистические узоры. А еще Костя заметил в отражающей поверхности стекла, что закрывшая глаза рыжуха скрытно и немного злорадно улыбается. От этого на ничтожный миг Косте показалось, что его накрыла волна идущего от девушки тепла, и молодой человек порывисто поднес свои ладони к слегка раскачивающейся женской попке, но так и не решился притронуться к ней руками. Вместо этого он опустился на колени и осторожно, как будто прикасался к тонкой фарфоровой вазе, едва касаясь пальцами обеих рук, начал обвод контуров стройных ножек. И хоть Костя и не коснулся открытого тела Алиссии, положив свои руки на нейлон чулок, девушка вздрогнула, как будто ее окатило то ли жаром, то ли холодом. И пока его руки следовали изгибам нейлоновой дороги, возмутительница спокойствия превратилась в замерзшую статую. Лишь когда заботливые и нежные кисти, миновав забранные в клетку босоножек ступни, приступили к обратному восхождению, «жертва начальственного произвола» оттаяла. Но ни в первое, ни во второе «восхождение» Костя не сошел с нейлоновых троп и, лишь слегка прижав небольшие мило обтянутые резинкой припухлости, возвращался вниз. А в третий раз попка девушки, как бы совершенно случайно дернулась, едва не поймав одну из Костиных рук, делавших восхождение по внутренней стороне бедра. Поймать ловкую ладонь не удалось, а от излишних стараний на тонкой сеточке черных трусиков-стрингов появилась проступившая наружу капелька прозрачной влаги размерами не больше мелкой оливки. Костя уже давно и напрочь приписал себя к гурманам естественных женских духов. Вопреки несведущим ханжам, кроме эстетического наслаждения от мысли, что дама «течет» именно по нему, знатоку запах мог сказать о многом. И если по какой-то причине запах «не подходил», значит, благоразумнее всего в таком случае было бы и не продолжать спонтанное начинание, ибо мощный компьютер под названием «подсознание», сделав титанические счисления и прошерстив базы генетической памяти, сигнализировал хозяину о невидимой ему опасности. Лично Костю подходящие «духи» пёрли воистину со страшной силой, совершенно бессовестным образом заставляя испытывать катастрофическое стеснение в верхнем отделе брюк. И шаловливая «мокринка», ставшая еще более заметной из-за оттопыренной попки, укатала Костю, как Савраску крутые горки. Молодой человек, подавшись вперед, аккуратно, как парфюмер-дегустатор, втянул воздух. Сложный запах из легкого мускуса, лёгкой морской свежести и еще какого-то ноу-хау матушки природы ударил в голову. С замиранием сердца Костя смаковал его, чувствуя, как катастрофически быстро нарастает теснота в причинном месте, и почему-то краснеют уши. Зачем-то вспомнилась важная дама, казалось, так и не пошевелившаяся с начала этого странного действа. Костя осторожно понюхал тот самый палец – пахло почему-то духами, и в запах лишь самым краешком вкрадывался мускус с легкой ноткой каких-то то ли цитрусов, то ли цветов. Чем дальше, тем более эпизодический характер носили воспоминания нашего героя. Сначала он отлично помнил первое прикосновение рук к открытой коже на попке рыжухи, вызвавшее кошачье потягивание всего тела девушки. Осталась в кладовке воспоминаний и его ладонь, пойманная горячей даже через сетку перчатки рукой. Трусики-стринги, с какими-то хитрыми застежками по бокам, упавшие влажной черной тряпочкой на пол между красных туфелек и прозрачная тягучая капелька, собравшаяся на бугорке-бусинке в навершии интимной женской улыбки. Дальше случилось первое прикосновение Костиного языка к бессовестно мокрым «нижним» губам и последующие сдавленные то ли жалобы на судьбу, то ли писки о помощи со стороны владелицы тех самых губ. Хорошо запомнился из-за большой разности температур момент первого проникновения, к тому же сопровождавшийся таким сильным «подмахом» со стороны рыжухи, что даже мохнатые бубенчики слегка заныли. А вот чудесное появление презерватива, который Костя обнаружил лишь после того, как он предательски порвался, превратившись в какой-то розовый дурацкий колпак на его втором «я», совершенно выпало из бытия. Молодой человек не стал огорчать девушку произошедшим событием, разве что отметил его для себя, вычеркнув из плана мероприятия некоторые его концовки. Из последующего Костя запомнил лишь употребленные позы, которых на поверку оказалось всего лишь две: первая, что случилась изначально, врезалась в воспоминания потрясающим зрелищем практически всей фигуры употребляемой по самому природному назначению рыжухи и упругой попкой, живущей в руках Константина какой-то своей жизнью; а вторая, практически такая же офисная реализация, когда обладательница рыжих кудрей на столе, и феерические ножки в красных туфельках лихорадочно бьются в его Костиных крепких ладонях. В тот момент Костя совершенно и думать забыл о взиравшей на затянувшую нашего героя фантастически бесстыжую инсталляцию зрительнице. То ли госпожа Антонелла вела себя тише воды, ниже травы, то ли Костя столь увлекся процессом, что совершенно выкинул ее из головы, но, тщательно нагрузив мозг в поиске воспоминаний, герою удалось смутно припомнить лишь периодические едва различимые прикосновения к его спине. И лишь в те самые едва уловимые секунды, когда он загодя вынырнул из рыжухи своим вторым «я» и на миг завис в пустоте перед генетическим фонтанированием, нежная и даже где-то заботливая рука аккуратно обняла его спрятанный в подобравшиеся мешочки семенной фонд, фактически послужив спусковым триггером. После ослабления бури в Костиной голове запечалилась воистину незабываемая картина. Рыжуха с задранным под самое горло кровавым платьем и увитая кучеряшками непослушных волос в глубоко расслабленной задумчивости пробовала спиной на комфортность стеклянную столешницу. Среди взлохмаченных растрепанных волос лицо героини настольного слияния проступало лишь частично, открывая нашему герою только загадочную улыбку. Расслабленные и сведенные за головой вместе руки теребили длинный рыжий локон, наматывая его то на один, но на другой палец. Одна из ножек, лишенная красной обувки, покоилась на Костиной груди, легонько ковыряя ее пальчиком, а вторая обладательница модельной босоножки лежала на плече нашего героя, невольно лаская шею легкой шершавостью нейлона. Чулки своих позиций так и не сдали, лишь один из них слегка посунулся с аппетитной припухлости возле основания ножки. А поверх всего этого тянулось три дорожки из капель известной многим дамам белесой жидкости. Как будто в результате тщательного прицеливания самая длинная из них, перечеркивала девичью грудь с остатками скомканного платья и создавала на залапанной стеклянной поверхности стола экспрессивный узор, упиравшийся в красную лежащую на боку и оскорбленную лишь небольшой капелькой босоножку. Вторая дорожка едва доставала до ложбинки между грудей рыжухи, медленно образуя стекающей речушкой «молочное» озерцо в районе пупка. А третья, самая немощная, на излете смогла оставить лишь белесую полоску, отчетливо заметную на черном чулке и в конечном порыве упавшую, видимо, для орошения на рыжую клумбочку лобка Алисии. Потянувшись, Костя глубоко вздохнул и, как будто очнувшись, отпустил сжатые ладонями в районе коленок ноги девушки. С ужасом осмотрев обиженные таким отношением ножки, наш герой кроме синяков у коленок обнаружил еще и ужасный отпечаток на лодыжке, который в отчаянии тут же поцеловал. - Это ничего… - едва слышно прошептала Алисия на по-смешному ломанном русском языке. – Это все уйдет. Я буду помнить совсем другое… Может быть даже сфотографирую их на память, когда пойду принимать душ. Небольшая тень от загороженного света бар упала на стол, поползла по нему, накрыв лицо рыжухи и вызвав на нем ухмылку. Практически бесшумно в поле зрения вступила госпожа Антонелла. Теперь лицо важной дамы вряд ли можно было бы назвать бесстрастным, хоть она всячески и пыталась выглядеть именно так. Костя невольно подмигнул недавней зрительнице, как-то вдруг поняв, что совершенно не стесняется этой суровой женщины, будто пару минут назад она тоже была его партнершей по стеклянному столу. И от Костиного взгляда внутри госпожи Антонеллы что-то растаяло. Ее ладошка неуверенно коснулась сначала щеки нашего героя, немного пошуршала слегка отросшей щетиной, спустилась на грудь, слегка сжав ее, перескочила на плечо и, добравшись до затянутой в нейлон ножки Алиссии, заскользила по ней вниз. Видимо, не ожидавшая этого рыжуха, удивленно раскрыла глаза и даже сделала вдох, но что-либо сказать так и не решилась. Тем временем потерявшая робость рука госпожи Антонеллы добежала до широкой резинки чулка, слегка сжала аппетитную припухлость и соскочила на рыжую клумбочку. Несмело погуляв вокруг белесых капель, да так и не решившись их тронуть, указательный палец важной дамы побрел вверх по животу рыжухи, вызвав непроизвольное сокращение мышц живота. От этого «молочное» озерцо пупка выплеснулось на сторону, накрыв холеный пальчик госпожи Антонеллы. Пальчик то ли возмущенно, то ли удивленно замер и, немного поелозив по мокрой коже животика рыжухи, заскользил по мокрому следу в сторону ложбинки между грудей. Все это время Алиссия, казалось, даже не дыша, взирала на свою начальницу. Костя вряд ли смог разобраться во взаимоотношениях присутствующих в каюте дам, но по реакции рыжухи госпожа Антонелла позволяла себе нечто, явно выходящее за отведенные ей же рамки. Добравшись до покрытой тканью скомканного платья груди девушки, пальчик важной дамы уверенно проследовал под ткань, обнажая грудь. Скользнув пару раз вокруг мигом затвердевшего соска Алисии, пальчик покинул его, очутившись на следующий миг в молочном озерце пупка. Немного «помутив воду», пальчик вернулся на грудь Алиссии и продолжил кружение по соску, покрывая его ставшей практически прозрачной, но до сих пор тягучей влагой. Алиссия по-прежнему притворялась статуей, а Костя с интересом наблюдал за процессом, совершенно утеряв робость перед важной дамой. Пальчик игрался с напрягшимся соском, пока вязкая жидкость не высохла. А затем госпожа Антонелла уверенно обмакнула своего посланника в озеро пупка, поднесла его к своему лицу и, осторожно понюхав, несмело лизнула. Чуточку «покатав» вкус во рту, как дегустатор, важная дама полностью взяла кончик пальца в рот. Косте показалось, что Алиссия перестала не только дышать, но и моргать. А в следующий миг госпожа Антонелла, так и не вынимая палец изо рта, как-то смущенно улыбнулась, и ее холеное и отвыкшее от эмоций лицо густо залилось румянцем. Порывисто повернувшись, важная дама целеустремленно двинулась в сторону кухни. - Инкредибьле, - прошептала рыжуха. – Соло ке нон кредо… - Тут такое дело, - немного замялся Костя, показывая на остатки презерватива. – Порвался… - Я заметила, - фыркнула рыжуха. – Забудь. В здешней аптечке есть все, что надо, даже если бы ты забрызгал меня Это сообщение отредактировал waif-cat - 01-07-2014 - 17:48 |
||||
| waif-cat Свободен |
30-04-2014 - 15:07 *** продолжение*** - Да она вполне себе милая и даже симпатичная женщина, - высказал Костя свое мнение, отпуская запавшие в душу ножки рыжухи и помогая ей встать со стола. - Милая!? – фыркнула Алиссия. – Я уже и забыла, что такое можно употреблять по отношению к этой мраморной статуе… Вечер, вернее ночь подарка, для Кости закончилась совершенно неожиданно. Быстро собрав себя «в кучу», он заглянул в кухонный отсек каюты и застал стоявшую у окна госпожу Антонеллу. Свет в отсеке был потушен, и силуэт важной дамы едва угадывался на фоне светлой стены. Женщина, обняв себя руками, глядела в открытый иллюминатор на проплывающие в темноте огоньки недалекого берега. - Синьора, - попытался начать разговор Костя. - Это был чудесный вечер, Констанзо, - перебила его госпожа Антонелла. – Я без преувеличения могу сказать, что подарок удался, пусть не надолго, но я пожила настоящей жизнью. А теперь проводи, пожалуйста, Алессию. Если отбросить амбиции, и безумную тягу к карьере она останется весьма славной девушкой. - Спокойной ночи, - Косте почему-то стало жаль важную даму, которая явно находилась в печали. - Доброй ночи, Констанзо, - госпожа Антонелла сделала жест рукой с винным бокалом. – Впереди суббота, и я бы с удовольствием показала тебе любой из городов Италии, но я буду занята. Так что пожелай Алессии доброго сна, завтра экскурсией будет заведовать она. Вы вольны гулять просто и не просто, я требую лишь одного: все случившееся в данной каюте этим вечером умрет в ней, не доходя до порога. Для всего остального мира мы лишь мило побеседовали за бутылочкой вина. Постояв еще с полминуты в тишине с силуэтом сильной, но не совсем счастливой женщины, Костя тихо удалился и, дождавшись Алиссию, покинул самую дорогую каюту круизного лайнера. Алиссия жила четырьмя палубами ниже, и добраться до ее каюты стоило нашему герою некоторого количества моральных сил. Дело стало за малым: если наряд Константина приобрел лишь некоторую помятость ночного гуляки, то заляпанная, а местами насквозь пропитавшаяся некоей засохшей жидкостью ткань платья в полный голос вопила любому встречному о случившемся. Наконец, закрыв за Алиссией дверь каюты в половине пятого утра, наш герой глубоко вздохнул отчасти облегченно, а отчасти с немалым сожалением. *** С друзьями-коллегами Костя вновь встретился лишь в воскресенье на приеме у госпожи Антонеллы. То ли в отместку им, то ли в поощрение нашему герою руководство Кости было поставлено в известность важной дамой, что подарок ей пришелся по вкусу, и она ангажирует его на весь субботний день. Так что наш герой был разбужен лишь глубоко после завтрака довольно требовательным стуком в дверь. Протирая заспанные глаза, Костя без каких-либо задних мыслей, как был в часах и цепочке с крестиком, приоткрыл дверь, надеясь узреть там на выбор: хмурую от похмелья, злорадно ухмыляющуюся, либо любопытную морду кого-то из своих друзей. За дверью обнаружилась хитро ухмыляющаяся Алиссия, и, явно не собираясь стоять на пороге, девушка уверенно вошла в каюту Кости, слегка подвинув замешкавшегося в дверях постояльца. - Константино, уж полдень близится, а Вы все без штанов, - с пафосом продекламировала рыжуха, фыркнув от кинутого на нашего героя взгляда. – Через час мы отправляемся в Рим, тебе, милый друг госпожи ЭйДи, придется поторопиться! - Так мы приходим в Неаполь только к вечеру, - пробурчал Костя, неловко заворачиваясь в полотенце. - Да полно Вам, нас отвезут на корпоративной яхте, - возразила Алиссия, поддевая наманикюренным пальчиком полотенце на поясе нашего героя. – Комплята делицья! Как я это вчера проглядела! Из-за временного лимита ничего в каюте не вышло, насмешливая рыжуха лишь раздразнила Костика, вынудив по пути к палубе для причаливания яхт прикрываться спереди своим невеликим рюкзачком. Тем не менее, поведение проказницы скорее радовало, чем напрягало нашего героя, громогласно говоря, что сегодня у него снова случится нечто с этой рыжей итальянской бестией. Наступивший день у Константина выдался исключительно удачным. Видимо, получившая широкие полномочия от из-за чего-то расщедрившейся госпожи ЭйДи рыжуха на ходу поменяла все намеченные изначально планы, избавив не слишком уважавшего курортную Италию Костю от осмотра достопримечательностей. Взамен, «подарочная парочка» смогла устроить себе междугородные покатушки на корпоративной феррари, побывать на каком-то известном автосалоне, походя перекусить в чрезвычайно элитном ресторане и даже покататься на лошадях, принадлежавших важной даме. А на исходе дня их ждало предоставленное в полное распоряжение одно из загородных имений госпожи Антонеллы. Не обманув ожидания Кости, случился и ряд «нечто» с рыжей бестией, и эти «нечто» начались прямо с салона яхты, да так периодически и всплывали в разных местах казавшегося хаотичным маршрута «подарочной парочки». И, пожалуй, самое исключительное «нечто» произошло в салоне выставочного ниссана «Патрол», где рыжуха совершенно неадекватно восприняла Костины признания в любви к машине, фактически принудив его к порочным действиям. По большому счету посетителей в выставочном зале по причине его скорого закрытия оказалось немного, да и машинка стояла обособленно. Лишь появившееся в какой-то момент раскачивание выставочного экспоната привлекло внимание одной из минималистически одетых девчушек-завлекушек. Но та, увидев происходящее внутри действо, проявила молодежную солидарность, хоть и не пожелала отойти от заднего окна выставочного авто. В результате машина нисколько не пострадала, а в смущении осталась лишь обнаруженная в конце испытания автомобиля на семейность молодая работница салона. За вечер на загородной вилле говорить, несомненно, стоит, но лучше делать это отдельной историей. То «нечто» у «подарочной парочки» оказалось как самым продолжительным, так и самым комфортным. Как мог бы сказать пошляк Игорь: «Жили они в тот день долго и счастливо, да и кончили в един момент…Пять раз с передышками». Лишь одна тема тщательно обходилась молодыми людьми – забытый всеми вечер пятницы. Вернулась из отдыха «подарочная парочка» вполне довольной, как собой, так и проведенным временем, и разве что слегка бледный вид, да изрядно макаронная походка выдавали случившиеся в день с ночью излишества. *** Считая себя обязанным, Константин с рыжухиной помощью смог совсем кратенько переговорить с важной дамой. И кроме искренней благодарности, осмелился задать и терзающий его вопрос: - Синьора, но почему Алиссия? – не понимая спросил он, - Вы же можете всю жизнь испортить этой замечательной девушке! Я не осуждаю Вас, но ведь для такого пикантного действа можно было отыскать иные, не столь завязанные на вас, кандидатуры. - Констанзо, я отвечу тебе, хотя вовсе не обязана этого делать, - госпожа Антонелла посмотрела в лицо молодого человека чрезвычайно серьезно. – Тому есть масса причин, изложу основную. В свои неполные двадцать пять Алессия чрезвычайно напориста, амбициозна и мало разборчива в средствах. Мне часто кажется, что при желании она способна снять с конкурентов на ходу не только понравившиеся ей туфли, но и отдельно подметки от них. При этом девушка мало отдает отчет, чего могут стоить ее поступки окружающим ее людям. Я же просто хочу четко дать ей понять, на какие жертвы готовы пойти многие парни и девушки ради карьеры, и какими угрызениями совести можно обзавестись в результате бездумных действий. Моя помощница рано или поздно станет начальником и должна четко знать, из каких ступенек состоит эта непростая лестница. Костя враз растерял все готовые сорваться с губ претензии на счет взбалмошной начальницы Алиссии. Серьезно кивнув, он лишь поцеловал ручку важной дамы и еще раз поблагодарил за подаренную им а Алиссией субботу. *** С друзьями Костя встретился уже после случившихся переговоров с госпожой Антонеллой, что породило изрядное количество вопросов, на которые Костя отвечать не особо спешил. - Пасаны, ну дайте поспать человеку, бросившему в горнило общего дела свою честь вместе с телом, - взмолился очередной раз Константин, пристраиваясь в салоне такси. – Я потом… Расскажу… Ага, обязательно… Призвать к ответу «наглеца» смогли лишь после посадки в самолет, до которого слегка проспавшееся в аэропорту тело вполне смогло доковылять самостоятельно. - Друг Костя, срочно ответь на вопрос, - требовательно показал кулак Игорь. – Ты ее все-таки стреножил или как? А то она у себя в офисе вся при себе и с иголочки, а ты - в хлам и прямо к такси? - Та нет… Что Вы за чушь несете! – возмутился практически искренне наш герой. – У нас и разговора такого не было. Вы вообще помните, сколько ей лет-то?! - Сколько-нисколько, - передразнил Игорь. – Лет как раз столько, что она на полную катушку должна знать, что делать с той мохнатой штукой и пользовать ее на износ, как в последний раз! Колись, скотина! - Насяльника, как естя сыказу, - сделал Костя «узбекское лицо», - Может, она и шпынькается с кем, но я явно не в той очереди стоял. Мы посидели, поговорили за жизнь, пригубили пузырек какого-то безумно дорогого шампуня. Я даже стал сильнее жалеть, что там вокруг баб море, и кое-кто из них совсем не прочь шнурка подергать, а тут приходит та рыжуха. - Которая по перспективным проектам? – глаза Петра максимально округлились и активно стали взбираться на лоб. – Я думал это ее внучка или там племянница… - Я тоже так думал, - фыркнул Костя, почувствовав в штанах издержки воспоминаний по рыжухе. – Только все мы того: не то думали. Алиссия действительно у нее работает и вечером чего-то принесла ей по бумагам. Антонелла их схватила, как будто там неопубликованное продолжение «Рабыни Изауры», и все. Мы с Алиской треснули еще два пузыря шампуня, а потом начальница ее отпустила, ну и меня тоже. - Так ты все это время шурупил эту… - Игорь аж спал с лица. – Эту… - Потрясающую! Нет, просто феерическую девушку, - прервал его потуги Костя. – Ну что, вопрос закрыт? - Какой закрыт! – возмутился Петр. – Колись по полной, чтоб до самой жопы! Где, когда, сколько! - Может, еще и как рассказать? – фыркнул Костя. - С этого и начинай, - Игорь опять показал кулак. – Поди, просрал всю колхозную казну, холоп! - Обижаешь, насяльника, - Костя снова включил «узбека». – Вся банкета за щёта ба-а-альшой деловой зеньсина. Как она сказаль, так работника и сделаль. Зеньсина сказаль катася красный феррари, мы каталься, зеньсина сказаль кусай рестарана, мы кусаль, зеньсина сказаль катася коника, быль коника… - Зеньсина и перспективную покаруслить сказаль? – передразнил Петр Костиного «узбека». - Нет, зеньсина это не сказаль, - Костя сделал гордое лицо. – Но он эта подумаль! А мы с переспективная работнися пересепектировались узе сами. Така сказать инисиатива проявиль. Вот! - Слышь, клоун, - Игорь тоскливо поглядел в глаза Косте. – Не делай так, чтобы я умер, скажи, что ты пошутил? *** Поездка прошла не зря, и дело по представительству мало-помалу набирало обороты. Даже по проекту Петиного отца велись более-менее конкретизированные переговоры. Косте работы прибавилось, и какое-то время он даже вспомнил, что такое недосып по работе, а не по бабе. Прошло два месяца, да и третий перевалил за «гору», осень давно покинула разряд «ласковая» и перешла к определению «передрыщица». С лучшей половиной человечества у Кости наблюдались какие-то буксовки, вызванные небывалой загрузкой по работе. И вопреки поговорке: «У природы нет плохой погоды, во всякую погоду благо дать», обделенные вниманием «старые» подруги отдаться Косте может и были готовы, но вот ловить момент его доступности явно не спешили. А новых «изюминок» нашему герою искать как-то вдруг оказалось совершенно некогда. Он даже на святые покатушки «в говнище» бессовестно забивал, несказанно огорчая спаянную джипперскую компанию. Номер не определялся, но мобильник явно не собирался оставлять Костю в покое. - Ладно бы Любочка ломилась в дверь, чтобы скрасить, да что уж там конкретно ОБЛЕГЧИТЬ мою холостяцкую жизнь, - пробурчал Костя. – Ну или не на такой уж худой конец Настёна… Так звонит же какой-нибудь жирный меркантильный мужик, де еще и в далеко нерабочее время. - Константино? – Костя не то, чтобы имел право не узнать этот смешно коверкающий русский язык голос, он просто едва не кончил прямо в штаны, услышав его. – Это ты или мне дали неверный номер? - Алиска… - выдохнул наш герой. – Сюрприз, черт подери! - Да, я такая, - фыркнули в трубку, игриво добавив. – А я тебя хочу… видеть. - Не помню, чтобы я был против, - в горле у Кости пересохло. – Но где я, а где Италия с тобой. - Да… Это есть печально со всех сторон, - девушка вздохнула. – А я тебя очень вспоминаю. Противно заверещал домофон. Прикрыв трубку, Костя смачно выругался и, скользнув в прихожку, тыкнул открывающую дверь кнопку. Костина квартира была последней в списке и ему не домофонил разве только ленивый, забывший или не знавший в какой квартире живет кто-то там его шибко знакомый. Когда избавившийся от дурного дела Костя снова приложил к уху трубку, в ней жили лишь гудки отбоя. Сердце замерло, и на нашего героя упал всего лишь целый мир. В сердцах выматерившись девятиэтажным, как раз по количеству этажей в доме матом, он запустил ни в чем неповинным телефоном в подушку кресла. На время обретший душу летчика кнопочник-двухспальник самоотверженно протаранил обивку и, отскочив, четко влетел под диван. - Вот жеж гад! А если Алиска опять позвонит?! – возмутился Костя и полез под диван. И тут же квартирный звонок, истошно завопив, сообщил, что у двери изловлен посетитель. - Как вы меня задрали! – прокричал Костя куда-то в параллельный мир и, показав туда же «палец», продолжил ловлю сбежавшего девайса. Тут же девайс, не заставив себя ждать, зазвонил. Взбешенный обстоятельствами Костя всячески пытался вынуть гадскую зверюгу из-под дивана, а когда все же настиг застранца, отодвинув спальную принадлежность, звонок сбросился. - Убью! – завопил Костя на телефон, но тут же был отвлечен звонком у входной двери. - Достали, - пяток раз вдохнув-выдохнув, Костя открыл дверь и обмер. Белый простенький плащик, совершенно не резонировал видом с чрезвычайно модельными и на все сто процентов итальянскими белыми кожаными сапожками. А прозрачный зонтик из разряда «все по сто» с россыпью не успевших соскочить в теплый подъезд капель не мог лежать даже в одном магазине с белой породистой сумочкой. Девушка в таком прикиде смотрелась исключительно несуразно, но все это моментально обратилось прахом несущественности, потому что у нее имелись длинные вьющиеся рыжие волосы, прихваченные белой заколкой. - Чай. Ванная. Теплая постель. Горячий секс, - девушка протянула Косте зонтик с сумочкой, делая шаг в квартиру. Сумку Костя удержал, а вот зонтику так сильно не повезло. В прочем, через миг похожее надругательство произошло и сумкой. И не важно, что плащ оказался холодным и мокрым, а сапожки оставляли на стене мистические следы. Алиссия испепелила его разум, сделав незначительным неисчислимую тьму вещей, которыми он зачастую попрекал своих друзей-приятелей. Костя не запомнил, кто закрыл дверь, как не придал значения сваленным из прихожки курткам-пальто и рассыпанной с полки обуви. С трюмо вмиг исчезли все вещи, включая святая-святых - вай-фай рутер. Плащ, сапоги и какой-то пиджак снимались без отрыва от процесса покрытия поцелуями сидящей на низеньком трюмо Алиссии. - Ладно. Ладно, я передумала, - прошептала рыжуха, задыхаясь, - Чай и ванная идут лесом. Постель пусть будет опциональной. А начнем мы с секса и прямо сейчас! *** Бессовестно наврав начальству, Костя взял отпуск на три дня, подумав, что любимая контора не помрет, а такого случая жизнь может больше и не дать. Алиссия приехала в Россию на ЦЕЛЫХ три дня по каким-то совершенно секретным делам конторы и просто не смогла упустить шанс. На удивление Кости фееричная рыжуха не забыла ни его, ни того самого случая, фактически кинувшего их в объятия друг друга, даже не спрашивая их пожелания. И даже если у рыжей красавицы имелись какие-либо постельные победы на родине, девушка моментально сдетонировала, как будто провела прошедшие два с хвостом месяца в женском монастыре строго режима. И рыжуху, казалось, совершенно не волновали вопросы типа «где», «как», «почему», ее вело определение «с кем». А после того, как Костя помог ей перевезти с аэропорта два миленьких чемоданчика, все кроме «с кем» совершенно перестало существовать. И был день, и была ночь, и ни один из вновь укомплектованной «подарочной парочки» не заметил столь несущественной, но от этого не менее неумолимой формы протекания вселенских процессов, как время. Закончив третий день на даче у друзей, «подарочная парочка» встретила там же и четвертый. Странно, но Косте совершенно не приелись стремительные отношения с одной и той же женщиной, хотя никто из них, похоже, не поверил в любовь. - Нам надо быть сегодня… сейчас… - не до конца проснувшаяся рыжуха смешно стала тыкать в клавиши своего коммуникатора, клацая коготками, как кошка. – Смотри вот адрес. Ты знаешь, где это? - Конечно, - поцеловал Костя протянувшую телефон ручку, лишь на секунду глянув в телефон. – С тобой куда угодно. Только не пойму, зачем тебе туда перед самым отъездом? Может, лучше погуляем по городу? Наверное, для тебя вчера выпал первый снег. Красотища! - Это чрезвычайно! – усилила сказанное поднятым пальчиком рыжуха. – Очень важно. Надо ехать! - Надо, так надо, - с некоторым сожалением согласился Костя, тут же потянувшись под одеялом к рыжей жертве утренних домогательств. *** За каким-то чертом судьба в лице рыжей итальянской бестии притащила Константина фактически в последний день перед расставанием с Алиссией к автосалону «Ниссан». Наш герой уважал эту марку авто, но в тот момент сильно и абсолютно бесповодно обиделся на нее. И хоть Костя с трудом себе представлял, как именно надо провести последние часы перед расставанием с взорвавшей его душу и бытие девушкой, сидение в холле салона с унылым кофе явно не имело к этому никакого отношения. - Мне нужен твой паспорт, - безапелляционно потребовала Алиссия. – Только не говори, что забыл, я тебе раз пять утром напоминала. - Держи, - протянул Костя рыжухе свою загранку, даже не удосужившись узнать зачем. - Этот документ не годится, - наморщила нос Алиссия. – Нужен другой, для внутри страны. - С меня особо нечего поиметь, - улыбнулся Костя, - но все же, зачем? - Сейчас все узнаешь, - сделала девушка какой-то хитрый жест пальцами. – В принципе, все решается за деньги, и твой паспорт разве для уже совершеннейшей формальности просят. Я же хочу, чтобы… ниссун проблема… - Да какие у меня могут быть проблемы с «Ниссаном»? – усмехнулся Костя. - Рагаццо шокко, - Алиссия, как учительница в классе показала на Костю указательным пальцем. – Первое – «нет проблем», а второе – это про тебя, глупый мальчишка. Отчитав Костю, рыжуха прияла вид оскорбленной принцессы и, постукивая каблучками, двинулась куда-то внутрь салона. Глядя на уходящую рыжуху, Костя чувствовал нарождающийся где-то в груди холод. Все три дня он жил только ей, но так и не смог наполнить себя рыжухой до краев. - Блин, надо взять ее итальянский телефон и если не выпросить, так хоть спереть что-то на память, - пришла мысль. – А если это совсем? Если я ее больше не увижу? Как быть, если мы живем совершенно на разных полюсах жизни? Только в кино можно все решить по щелчку пальцев… От раздумий Костю отвлек настырный автомобильный сигнал где-то на улице. Какой-то редискоид не унимался уже добрых двадцать секунд, испытывая на прочность нервы посетителей и персонала автосалона. Костя глянул в огромное окно. Сигналили явно из белого нисана «Патрол», стоящего прямо у входа. И, как будто, увидев его взгляд, плохо различимый за стеклом водитель снова вдавил клаксон раз-два-три, словно приглашая Костю выйти. Воспоминания молодого человека снова ринулись сначала к Алиссии, а через нее в Италию двухмесячной давности и как будто сами по себе сконцентрировались на одном из «нечто», случившемся в похожей машине. Костя усмехнулся и повнимательнее вгляделся в сигналившее авто. Водитель, как будто снова прочитав мысли нашего героя, протяжно засигналил. - А ведь авто практически один в один, - подумал Костя, и тут его проняла мысль. – Алиска? Не очень-то веря в свою догадку, Костя вроде бы невзначай направился к внешнему стеклу салона. И с каждым его шагом все четче проявлялся водитель шумного авто. А когда за стеклом мелькнули рыжие кудри, Костя понял, что сигналили именно ему, тугодуму Косте. Уверенным шагом Костя вышел из салона и сел в авто. - Помнишь, рогаццо шокко? – на лице рыжухи проступила хитрющее выражение. – Салон? Италия? - Могла бы и не спрашивать, - Костя погладил девчачью руку, лежащую на руле. – Италия. Салон. Зрители… - Константино, ну ты разве не видишь?! – рыжуха звонко рассмеялась. – Это же есть та самая машина! - Откуда? – Костя совершеннейшим образом выпал в осадок. - ЭйДи после нашего «выходного» выпытала все наши подвиги на самом корню, - улыбалась, рассказывала Алиссия. – А когда услышала про машину, тут же купила ее. Ну а переправить, растаможить и оформить больших сложностей не составило. - Так это подарок госпожи Антонеллы? – еще больше удивился Костя. - Местами, - загадочно ответила рыжуха. – Лучше не спрашивай, но идея и воплощение мои. На то, чтобы она созрела, потребовалось целых полтора месяца! И вообще, нечего удивляться. Эта машина, конечно, будет напоминать тебе о моей двоюродной тёте, но обо мне она будет просто кричать! Так что можешь возить в ней своих знакомых женщин, в каждой из них ты лишь снова и снова увидишь меня. А теперь забирай мои чемоданы из салона, и быстро едем в аэропорт! Прощаться Костя не любил, возможно, Алиссия тоже не слишком жаловала эту процедуру. Не было ни слёз, ни прочей сырости. Лишь печальные лица обоих «подарков» говорили о сути момента. В полном молчании рыжуха прошла регистрацию, и когда она уже повернулась к нему спиной, Костя не выдержал: - Мы еще увидимся? – крикнул он явную глупость. Алиссия, услышав его, остановилась, затем медленно повернулась. И на ее лице он увидел едва различимые дорожки слез. Сделав несколько порывистых шагов, рыжуха приблизилась к рамке металлодетектора: - Ты думал так просто сбежать от меня, рогаццо шокко, - прошептала она. – Нет, Константино, через два года я заканчиваю стажировку у двоюродной тёти и стану по-настоящему самостоятельной. Мне дадут в управление какую-нибудь дочернюю компанию концерна, и очень велика вероятность, что это будет одно из строящихся производств в этой стране. Так что гуляй, Константино, свои последние свободные годы, но веди себя прилично, рогаццо шокко. Я за тобой обязательно вернусь, но винить тебе за все придется Эй-точка-Ди-точка… В очередной раз огорошенный Костя с глупой улыбкой на лице провожал звук удаляющихся каблучков рыжухи, совершенно не замечая двух украдкой смеющихся девчат-пограничниц из зоны контроля. |