Болталка Форума Истории

Мы, народ...
ЗЕРКАЛО ДЛЯ ЭЛИТЫ
Почему человек, имеющий миллиард долларов, социально опасен
МЫ И ОНИ
Незаметно, всего за каких-нибудь десять лет, российское общество разделилось на два чётких сословия – мы и они.
Разница тут очевидна.
Они живут в элитных квартирах по двести, триста и больше квадратных метров. Мы – в стандартных многоэтажках, где отключают то воду, то электричество. Они строят себе загородные особняки. Мы – домики на садовых участках. Они работают в правлениях банков, консорциумов, акционерных обществ. Мы – в магазинах, школах, поликлиниках, на заводах. Их дети учатся в платных английских, американских, французских колледжах, наши – ходят в районные школы, способные обеспечить лишь элементарную грамотность. Они лечатся в частных клиниках, у зарубежных врачей, мы – выстаиваем очереди за номерками, носимся из аптеки в аптеку в поисках бесплатных лекарств. Они приглашают к себе на праздники звёзд эстрады, мы – смотрим телевизор, где мелькают их лица.
Они – это элита.
Мы – это народ, россияне.
Мы их не любим. Мы радуемся, что они тоже плачут.
Они нас презирают. Мы мешаем им жить. Они хотели бы, чтобы нас не было вообще.
Они отгораживаются от нас заборами и охранниками.
Это вполне понятно.
Они нас боятся.

НЕСБЫВШИЕСЯ ИЛЛЮЗИИ
Транснациональные элиты существовали всегда. Уже в древности образовалась тенденция к заключению браков в слое племенной знати. Эти родственные отношения и определяли в значительной мере принципы тогдашней геополитики. Аналогично обстояло дело в Средневековье. Европой тогда фактически управляла родственная между собой англо-германо-французская наследственная элита. Конфликты внутри неё были конфликтами внутри единой «семьи» и, как правило, не выражали интересы более низких сословий. Характерен пример северского князя Игоря, который потерял в битве дружину, но спасся сам, поскольку являлся родственником половецкого вождя Кончака.

Разделение элит произошло в начале Нового времени, когда после религиозных войн, опустошивших Европу, были заключены известные Вестфальские соглашения, провозгласившие принцип: «Чья земля, того и вера». Это означало, что отныне каждый народ обретал суверенитет – право на свою территорию, свою конфессию, своё государственное устройство. Элиты были также национализированы – теперь они существовали в рамках определённого государства.
Ещё больше элиты национализировала демократия. Политические элиты она поставила под строгий электоральный контроль: хочешь остаться у власти – сделай что-нибудь для народа, а элиты промышленные и финансовые – под контроль гражданских законов: нельзя занижать зарплату, вздувать цены, скрывать доходы, заниматься финансовыми спекуляциями. Короче – нет совести, вот тебе закон. И хотя на практике такой контроль был весьма относителен, он всё же существовал, укреплялся и заставлял элиты держаться в цивилизованных рамках.

Трудно поверить, но всего лет тридцать назад представлялось, что по мере развития и совершенствования демократических институтов элиты и народ будут сближаться – образуется единое гражданское общество, основанное на принципах равенства, не будет никаких привилегий, каждый получит те же возможности, что и все.

Сильнейший удар по этим социальным иллюзиям нанесла глобализация.

СРЕДНИЕ ВЕКА УЖЕ НАЧАЛИСЬ
Глобализация привела к кризису национального государства. Государство начало утрачивать привычный суверенитет. Часть своих полномочий оно вынуждено теперь отдавать «наверх» – крупным межрегиональным структурам, а часть у него явочным порядком приватизируют корпорации. Корпорации стремятся сейчас предоставить своим сотрудникам те услуги, которые раньше оказывало государство: покупку жилья, здравоохранение, профессиональную подготовку, страхование, пенсионное обеспечение. Ослабление же государства, в свою очередь, вызвало глобализацию национальных элит – выход их в мировое экономическое пространство, начало ими самостоятельных игр.

«Князьями» современного мира являются владельцы и менеджеры крупных транснациональных корпораций, ведущие финансисты, регулирующие потоки мировых денежных средств, интеллектуалы, занимающиеся геополитическим стратегированием, медиамагнаты, политики, имеющие серьёзные экономические ресурсы. Постепенно смыкаясь между собой, они образуют господствующую мировую элиту – узкую прослойку людей, реально влияющих на экономические и политические процессы.

Корпоративные интересы такой элиты, несомненно, выше государственных или национальных.
Диагностировать расслоение можно по таким социальным параметрам, как доходы и потребление. Вспомним о многомиллионных гонорарах звёзд кинематографа, звёзд эстрады, звёзд спорта, об окладах в сотни тысяч долларов, которые получают топ-менеджеры корпораций, о громадных состояниях, оказывающихся вдруг у чиновников. Причём если раньше протестантская этика в западных странах и социалистическая этика в СССР требовала даже от самых богатых граждан личной скромности и умеренности в быту, то теперь этот сдерживающий фактор уже не работает. Телевидение непрерывно демонстрирует нам роскошные виллы на побережье, средневековые замки или целые острова, принадлежащие новой элите, океанские яхты, личные самолёты, ювелирные украшения стоимостью в несколько годовых доходов среднего человека. Незаметно вопреки всем принципам социального равенства утвердилось в российской жизни такое явление, как ВИП-обслуживание: особые залы в аэропортах, куда допускаются только избранные, особые авиарейсы, особые номера в гостиницах.

То, что раньше являлось привилегией государства, ныне стало обычным ассортиментом жизни «нового класса». Это уже нисколько не удивляет. Сверхдорогое, «элитное» потребление выставляется напоказ и тем самым легитимизируется как социальная данность. Из того же разряда и намерение концерна «Газпром» возвести себе высотный офис в Санкт-Петербурге. При этом деформация архитектурного облика города никого не волнует – важно продемонстрировать собственное «неземное» величие. Так фараоны в Древнем Египте возводили чудовищные пирамиды, чтобы наглядным образом обозначить свою божественную, надмирную суть.

Складывается довольно стройная схема «постиндустриального рабства». На верхнем этаже – «небожители», подлинные «элои», люди, которым дозволено всё. На второй ступени – «придворная знать», собственно элита, поддерживающая кастовый механизм: политики, топ-менеджеры, банкиры, деятели науки, искусства. Следующий этаж – специалисты узкого профиля: инженеры, клерки среднего уровня, мелкие менеджеры, программисты. И наконец, цокольный этаж иерархии – носители самой низкой квалификации: участники индустриального производства и сферы обслуживания.

В общем, как заметил Умберто Эко, «Средние века уже начались».

ВЕСЬ МИР ГОЛОДНЫХ И РАБОВ
О Бурбонах, вернувшихся к власти после крушения Наполеона, было сказано: «Они ничего не поняли и ничему не научились». Бурбоны правили так, как будто во Франции продолжался XVIII век, как будто не было ни революции 1789 г., ни Гражданского кодекса, ни поколений, дышавших воздухом нового времени. Результат: двумя последовательными восстаниями обе ветви Бурбонов были выметены из истории.

О нынешнем сословии «новой буржуазии» можно сказать то же самое. Они ничего не поняли и ничему не научились. Они живут и ведут себя так, словно не было ни Французской революции, уничтожавшей богатых, ни Октябрьской революции, перемоловшей привилегированные классы, ни освободительных войн, положивших конец господству «белого человека», ни молодёжных бунтов на рубеже 1960–1970-х годов, которые отвергали власть денег и накопительства.

Как когда-то феодалы скакали по крестьянским полям, так сейчас «хозяева жизни», ничего не стесняясь, осваивают «ничейные земли». Можно признать дом в центре города аварийным, снести его и выстроить на освободившейся территории элитный комплекс. А прежних жильцов, будто крепостных, распихать в новостройки. Можно вымести из удобных мест малый бизнес, чтобы перенацелить потоки людей на покупки в крупных универсамах. Разоряются сотни предпринимателей – ну и что? Владельцев магазинных «сетей» это не беспокоит. Протестовать здесь бессмысленно. Российский математик Игорь Шарыгин абсолютно правильно написал, что человек, имеющий миллиард долларов, социально опасен. Никто не может чувствовать себя защищённым даже в случае тени конфликта с таким человеком. Это великое благо, считал Шарыгин, что большинство из нас живёт вне зоны внимания подобных людей. Правда, лично я полагаю, что социальный риск начинается уже с миллиона.

Не следует думать, что это будет продолжаться до бесконечности. Современные средства массовой информации делают наш мир очень наглядным. Мы все живём на виду друг у друга. И когда человек, существующий на 100–200 долларов в месяц, слышит или читает о том, как состоятельная американка потратила 150 тысяч долларов, чтобы клонировать любимую кошку, то, мне кажется, в нём просыпается нечто вроде классовой ненависти. На баррикады он, скорее всего, не пойдёт, но симпатии к тем, кто их строит, испытывать, несомненно, будет. Вспомним, сколько людей во всём мире радовалось, когда был нанесён удар по зданиям Всемирного торгового центра.

Только не надо демократической демагогии. Не надо псевдолиберальных рулад насчёт того, что тот, кто больше работает, тот и лучше живёт. Китайский крестьянин, по колено в воде возделывающий свою делянку, работает больше, чем американский офисный менеджер, имеющий, кстати, гарантированные выходные, отпуск и страхование по болезни. Российский школьный учитель, таскающий домой стопки тетрадей, работает ничуть не меньше, чем Роман Абрамович. Однако можно ли на учительскую зарплату купить яхту или футбольный клуб?

Насчёт баррикад я нисколько не преувеличиваю. Можно, конечно, считать движение антиглобалистов, охватывающее сейчас множество стран, цветные революции в СНГ, «бунт предместий» во Франции результатом неких конспирологических действий, направляемых таинственной закулисой. Однако факт остаётся фактом. Никакие деньги, никакая могущественная закулиса не вывели бы людей, если бы они не чувствовали несправедливость этого мира. А что касается исламского сопротивления Западу, то, ни в коем случае не оправдывая терроризм, можно всё же заметить, что тот же Наполеон, вторгшись в Россию, сетовал, что русские воюют против него не по правилам. Вместо сражения регулярных армий – подымают крестьян, ведут партизанские действия. Ответ ему дал Лев Толстой: «Благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие... с простотою и лёгкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью».

Даже классики демократии признавали, что у народа есть право на восстание против несправедливости.

Народное ополчение, конечно, не блещет саблями и кирасами, оно не держит строй и не исполняет красивый маневр. Но это та сила, которая может смести любые твердыни.

МЫ, НАРОД...
Вернёмся к России. Сможет ли она избежать «картофельной революции»? Сумеет ли пройти сквозь те потрясения, которые, на мой взгляд, ей опять предстоят?

Странно выглядит предложение одного из авторов настоящей дискуссии – создавать национальную аристократию. Интеллигенцию – это ещё можно было бы как-то понять. Потому что интеллигент, согласно определению, которое некогда предложил профессор М.С. Каган, «это образованный человек с больной совестью». То есть человек, которому плохо, когда плохо другим. Этим он принципиально отличается от аристократа. Аристократ спокойно спит, когда вокруг нищие и голодные. Подумаешь – ведь это «простой народ». А интеллигент мучается от того, что мир устроен несправедливо. Аристократ служит власти, которая, в свою очередь, поддерживает его привилегированный статус. Интеллигент привилегий не ищет и способен на бескорыстное следование идеалам. Аристократ считает себя образцом – тем, кому низшие сословия должны подражать. Интеллигент стремится стать лучше сам.

И ещё одно существенное дополнение. Аристократ только тогда выглядит аристократом, когда рядом простолюдин. Он вовсе не хочет, чтобы аристократами стали все. Интеллигент, напротив, стремится к тому, чтобы интеллигенция была в большинстве. Разница между ними – это разница между честью и совестью. Честь защищает своё, совесть – чужое. И если даже рассматривать эту проблему в романтических координатах, то лично я сомневаюсь, чтобы Атос, Арамис, д’Артаньян начали бы проповедовать «аристократизм». Им бы это и в голову не пришло. Вот господин Бонасье, кажется галантерейщик, несомненно, хотел бы пробиться в «истинные аристократы». Это весьма характерно. Аристократами жаждут быть только лавочники.

Воспитание аристократии – это воспитание квалифицированной прислуги для сильных мира сего. Власти это, быть может, и нужно, но государство – это не только власть.

Простых рецептов, разумеется, нет. Но если говорить о направлении, в котором нам следует двигаться, то самым перспективным мне кажется замечание Игоря Яковенко («ЛГ», № 1) о сообществе граждан.

России не требуется элита. России требуется народ – просвещённый, обладающий высоким гражданским самосознанием. Народ, который не обменяет свободу на колбасу и не отступит ни перед «новой буржуазией», ни перед «самым холодным из всех холодных чудовищ».
России требуются свободные граждане.
Те, кто сам будет решать, как им жить.
Которых не спихнуть ни в какое Средневековье.
В истории уже не раз было провозглашено: «Мы, народ…»
Мы, а не они.
Мы – народ...
Андрей СТОЛЯРОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Быдло – со скидкой

Текст: ГЕОРГИЙ БОВТ

Где еще так вольно дышит такой человек? Где еще именно ему везде дорога? Я имею в виду не тех, кто с утра до вечера горбатится на кусок хлеба с маслом или икрой (кому как повезет). И не тех, кто ищет, но пока не нашел возможность свой кусочек маслицем регулярно смазывать. Я – о других. Чей удел – стонать о тяжкой русской доле, но ничего не делать ни руками, ни головой, ни другими частями тела и органами, чтобы эту долю изменить в сторону более «масляную». Я о тех, кто составляет на наших просторах, несмотря на все усилия сделать из них не то что предпринимателей или, прости господи, мелких буржуа, а хотя бы работников, значительную (лично мне кажется порой, что большую, больше половины) часть населения – составляют сословие Быдла, которое политкорректно, впрочем, принято называть обобщенно, чохом – малоимущими.

Быть малоимущим, несмотря на реальную, каждодневную, по жизни унизительность и ущербность такого существования во времена уж более 10 лет как почившего советского социализма, на наших просторах по-прежнему гордо. Плохо, грязно, противно и тошнотворно. Голодно, наконец. Но гордо. Гордо стонать о собственной нищете. Гордо стенать на всю округу о том, что жрать в доме нечего, кроме самогона. Гордо жаловаться на болезни, заработанные тем же самогоном или нежеланием жить не как скотина. Если не гордо – то как минимум не зазорно. Гордо быть бедным.

Ладно стонать и стенать было бы уделом лишь убогих, «наскрось» больных беззубых старушек. Тех, кто действительно немощен, стар и болен настолько, что всем своим видом должен укорять античеловечное общество, пальцем не шевелящее ради того, чтобы помочь сирым. Что и отличает, между прочим, нормальное общество людей от первобытной стаи, убивающей больных и стариков, чтобы не мешали охоте и собирательству. Так нет же: жалкие мольбы не мнимых «больных» и мнимых «немощных» просто не слышны за громкими истеричными стенаниями здоровенных “малоимущих” бугаев и их не менее упитанных, жопастых дебелых сожительниц. Но не может же, даже несмотря на то что живем в суровых северных широтах, полстраны всерьез уповать на десятки разных льгот, потому как не тянут они, видите ли, почти ничего даже из того скудного набора, коим одарила их какая-никакая русская цивилизация. Они – бедные, они не зарабатывают даже на такие «блага»?

Платить за квартиру они не могут. За свет – не могут платить особенно. За газ. За проезд в метро и по суше. За детей своих, получившихся то ли от незнания тактико-технических данных презерватива, то ли по пьяной дури, когда угар уже вполне заменяет оргазм. За стариков своих же, которых советская власть – диктатура Быдла – как ввела в мир растений, так там и оставила еще до того, как сама сгинула. И несмотря на то что братва на темно-тонированных джипах и их друзья-партнеры из так называемой выборной власти и всяких там государственных дум начинают периодически залупаться и устраивать распальцовку – мол, мы хозяева жизни в новой России – они сильно заблуждаются. Не они. Может, они и делают расфуфыренно-презентационный вид, что правят, рулят, разруливают и разводят. Но общее движение задать они, увы, не в силах. Общее движение Родины задается не ими.

Подспудно это чувствуя, так называемые (мнимые) «хозяева» жизни буквально каждый божий день делают уважительные реверансы в сторону истинных хозяев страны – в сторону Быдла. Ни в одной стране мира в политической риторике не находится столько добрых, сочувственных, извинительных слов в адрес бездельников, лентяев, тупиц, генетических пропойц и бездарей, которые «крышуются» единым политкорректным словом «малоимущие». Наверное, оттого, что власть предержащие все время чувствуют себя виноватыми: мол, мы, бывшее быдло, а ныне элита, всеми правдами, а чаще неправдами, выбились «в люди», вы уж на нас не обижайтесь.

Ни в одной стране мира тема маргиналов, бездельников и прочего отребья не является главной темой, доминантой практически всех политических выступлений, рассчитанных, как это принято говорить, на массовую аудиторию. У нас в ходе предвыборных словесных базаров не принято призывать «вкалывать», не принято настаивать на том, что это неприлично – здоровым работоспособным людям не платить за свой дом, неприлично содержать его в дерьме, неприлично не стремиться больше заработать, больше узнать, большему выучиться. А прилично обогащаться своим трудом и пользоваться вследствие этого все более дорогими и качественными услугами и товарами. Прилично путешествовать, заработав, по дорогим курортам и открыто, не стесняясь, стремиться к этому. Прилично отдавать детей в хорошие и, если надо, дорогие школы, а не плохие – только потому, что плохие школы бесплатные. Прилично ездить на хороших машинах и одеваться в хорошую одежду…

Вместо этого такие избирательные кампании превращаются в убаюкивание быдла. Его убаюкивают, как истеричного избалованного младенца. Мол, не бойтесь, наши реформы не ударят по вам, по малоимущим, мы вам выпишем субсидии, мы вам обязательно дадим что-то на халяву. К чему это? Ведь все равно же врут. Во-первых, ударят, потому что реформы и рынок – это не за ради всеобщей халявы, а Бог ведь только создал людей равными, сказав им, что, мол, дальше – сами, сами… А во-вторых, не дадут и не выпишут, а если выпишут, то разворуют по дороге. Тогда к чему эти уговоры?

К примеру, на Камчатке бастуют нынче коммунальщики – сантехники, технички, дворники, прочие друзья жильцов. Жильцы, разумеется, примкнули. Лозунг один: «Хотим жить в дерьме!», в смысле – долой реформу ЖКХ. И не то чтобы что-то взамен предлагалось конструктивное, если уж реформа такая паскудная и грабительская (оно на то, конечно, похоже) – кооперативы жильцов, чтобы нанять себе лучших домоуправителей, лучших сантехников и лучших техничек и самим за ними следить, бригады из жильцов же санитарно-оздоровительные, чтобы в подъездах не мочились, почтовые ящики не поджигались, а лифты не уродовались. Нет, не надобно нам такого! Не надо ничего менять! Не тронь дерьмо, оно – родное. Власти, понятное дело, извиняются: да, вы правы, господа быдловатые жильцы, не надо платить вам за свою квартиру. Живите так. Подразумевается ведь: а то начнете платить да контролировать, куда да как мы эти денежки расходуем – непременно начнете обвинять в воровстве да бездарности. Так что мы уж лучше как-нибудь сами. Из вашего говна нашу конфетку поделаем.

В Калуге, правда, власти «осмелели»: пытаются ввести 100-процентную оплату жилья. Фанаты «халявы по-советски» ту же подсчитали и ужаснулись. Мол, как же так, семья из четырех человек будет платить за «трешку» аж 1763 рубля в месяц. А это – половина зарплаты типичного калужского «крепкого» пролетария. А еще, сетуют эти же страдальцы за народную халяву, одинокие бабушки, живущие в двух- трехкомнатных квартирах, будут просто обязаны ходить за субсидией (как и едва ли не половина мало зарабатывающих, бедных калужских жителей), поскольку квартплату они не потянут, а заниматься продажей-обменом большего жилья на меньшее им, бабушкам, видите ли, не с руки.

На эти трогательные истории, конечно, можно возразить, что, к примеру, в каком-нибудь Париже или же даже Сен-Мало бабушки, не могущие платить за две-три комнаты, все же либо пользуются помощью своих работоспособных и здоровых детей, либо съезжают в иные, более скромные квартирки. А семья из четырех человек, где здоровый папа не способен заработать даже 50 лишних долларов на квартплату, должна, как минимум, серьезно задуматься о состоятельности такого самца как мужчины. Кстати, на Западе вполне нормально, когда за квартиру платят не ползарплаты одного работающего в семье, а всю. А потом, постепенно втягиваясь в процесс зарабатывания денег на жилье, покупают себе дом с палисадом.

Или еще: задумали ввести «автогражданку». Чтобы если в вас въехал чудило на 20-летнем «Москвиче», то вам все же что-то причиталось. Опять стон: «А как же будут бедные пенсионеры платить 2000 рублей в год обязательного взноса?!» Да никак они не будут платить. И ездить – тоже не будут. Потому что так во всем мире: не можешь заплатить – не ездишь. Не можешь музыку заказать – кушаешь в тишине.

И лечить бесплатно надо только тех, кто не может заработать на лечение, пока здоров. Именно физически не может, а не по факту своей «не работы». А если ему мало платят на заводе, куда ходил делать комсомольскую карьеру еще его дедушка, то либо надо увольняться с такого завода, либо собираться в группы и идти бить морды его «манагерам».

Хотя, конечно, жаловаться на маленькую зарплату удобно. Удобно не срываться с насиженного годами места. Удобно не крутиться по 24 часа в сутки, а в свободное и рабочее время жаловаться на власть, что не кормит с ложки. Удобно, чтобы восемь часов и не более – и без пота. А чтобы отпуск – 24 рабочих дня. А за «р-р-абеначком» ходить по три года с содержанием и места и, пусть символического, но пособия. Удобно довольствоваться даже не малым, а меньше малого. Потому как – какой же с убогих и бедных спрос? Да никакого. А главное, они ни что не претендуют и даже такого права не имеют.

С быдлом оно ведь и верхам проще. Вот, к примеру, какие компенсации дядя Буш со товарищи велел выплатить жертвам терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне? По несколько сотен миллионов долларов. Это – вполне стандартные размеры, простите за цинизм, оценки человеческой души как работника (а не быдла), который примерно столько мог бы заработать для себя и своей семьи, не уйди он в мир иной досрочно. Такой же порядок и размеры компенсаций в случаях авиа- и автокатастроф и т.д.

Родственникам наших жертв авиакатастроф положено максимум 20 тысяч долларов. Это – исключение. Обычно – несколько сотен баксов. На похороны. Сумма компенсаций солдатам и офицерам, погибающим в Чечне за такую страну, не превышает месячного дохода среднего западного менеджера. Родным жертвам «Норд-Оста» выдали по несколько тысяч.

Дело не в цене. Дело – в оценке. Получается, ну о-о-очень дешевая страна.